Расписной Корецкий Данил

– Да, народ порядка не любит… Смотрю я, у вас стены испачканы. Дом приличный, никогда тут такого не было!

– А это сынок ихний, оболтус! К нему такие же приходят, курят на черной лестнице, плюются. А на стене, думаете, цифры нарисовали? Ругание матерное! Это уже мой муж замазал…

Сантехник осуждающе покрутил головой.

– Непорядок. А когда они дома-то бывают?

Женщина плотнее запахнула халат и сложила губы сердечком.

– Его вообще неделями не бывает, ее не поймешь – то дома сидит, то уходит до вечера. А сынок ихний – с утра в школе, потом по улицам гойдает, уже под ночь свою музыку дурацкую включает!

Вольф сочувственно покивал. Разведдопрос закончен. Теперь надо выйти из ситуации, зачистив следы.

– Ладно, зайду вечером. Хотя странно, у них точно уже идет рем0нт… Это ведь восемнадцатый дом?

Сердечко растянулось тонкой резинкой.

– Прям-таки! Шестнадцатый. Вы что, своих домов не знаете? Пить надо меньше!

Дверь захлопнулась.

Удовлетворенно улыбнувшись, «сантехник» направился к лифту. Завтра утром можно повторить визит. Дверь довольно хлипкая и проникнуть в квартиру не составит труда…

В хорошем настроении он вышел на улицу. Яркое солнце слепило глаза, искрился пушистый снежок. Вольф глубоко вдохнул чистый морозный воздух и улыбнулся. Сейчас возможность дышать полной грудью уже не казалась роскошью. Оказавшийся на дороге мрачный парень недоуменно смотрел на его улыбку. Вольф обошел его, но еще один мрачный человек в надвинутой на глаза кепке и поднятым воротником снова оказался на пути.

– Не дергайся, а то получишь маслину, – тихо и очень уверенно сказал он. – Садись в машину.

Голос был серьезным, рука глубоко засунута в карман, пальто топорщилось. Сквозь толстую ткань Вольф непостижимым образом рассмотрел пистолет, направленный ему в живот.

«Зуб даю, он и вправду шмальнет! – обеспокоенно сказал кот. – Лучше бы шкуру не дырявить…»

– Пошел! – первый мрачный парень толкнул его в спину, направляя к подъехавшей «Волге».

Вольф не собирался садиться в машину. Зачем? Ясное дело: вывезут в безлюдное место и грохнут. Лучше уж «подергаться» здесь. Вряд ли они станут стрелять среди бела дня на глазах десятков прохожих… Кто они? Впрочем, сейчас это неважно. Первым срубить этого, в кепке, потом с разворота – второго, прыгнуть за угол дома и зигзагами к метро. Тело привычно напряглось, секунды стали растягиваться… Дверь «Волги» распахнулась.

– Здорово, Волк! – Серж смотрел на него в упор и криво улыбался.

Вольф расслабился.

– Здорово, Серж! – ответная улыбка получилась искренней и спокойной. – Что это за карусель? Я уж чуть было не начал воевать!

– Это на тебя похоже, – буркнул Серж. Он явно ожидал другой реакции. – Садись, прокатимся.

– С удовольствием, братишка. Только без этих быков. Они мне не нравятся.

Серж замешкался, но только на мгновение.

– Ладно, давай без них. Хотя это мои друзья, отличные ребята. Они поедут следом.

Вольф сел на заднее сиденье, водитель сразу набрал скорость. Мрачные парни прыгнули в зеленую «шестерку» и повисли на хвосте. Машины свернули на узкую улочку и через несколько минут остановились на пустыре возле строящегося дома. По знаку Сержа водитель вышел, оставив их наедине.

– Что же это, братишка, – холодно начал Серж, развернувшись на переднем сиденье. – Я тебе доверил камушки, а ты меня кинул? Очень удивительно – на тебя это не похоже! Хотя на больших суммах люди часто ломаются.

«Этот тоже в нас целится, – сказал пират. – Они что, совсем оборзели?»

Подключичными глазами Вольф уже и сам увидел сквозь мягкую спинку кресла оружие в руках Сержа.

– Я не думал тебя кидать, – по-прежнему спокойно ответил Волк, снимая перчатки. – И убери свою пушку.

– Не думал, говоришь? – Серж не пошевелился. – А где камни? Куда ты пропал? Почему квартиру поменял? Или все это случайно? Знаешь, как такие случайности называются? Фуфло!

Волк ощерился и положил руки на спинку сиденья, прямо перед лицом Сержа. Тот застыл, уставившись на синие перстни.

– Фуфло, значит? – «блатным» голосом с развязной угрожающей интонацией проговорил Вольф, расстегивая свою телогрейку. – Пока вы, бультерьеры, по гадиловкам в рыжих ошейниках лукаетесь, где-нибудь в Коми люди баланы катают и рады, если выйдет гуляшом приколоться… Ты хоть рубишь, что такое гуляш? Э-эх… Тебя бы сейчас в лагерную тройку вбить, тогда бы и базарил про фуфло… Ну что ты чичи напузырил? [77]

Расстегнувшись до пояса, Вольф рывком обнажил грудь. Огромные синие глаза впились безжалостным взглядом в изумленное лицо Сержа. Непристойная женщина на кресте строила ему рожи и показывала язык, трехкупольный храм подавлял своим величием, звезды вокруг сосков излучали уверенность и силу.

Серж потерял дар речи.

– Ты кто?! – Он облизал пересохшие губы. – Двойник Волка? Когда тебя сделали?

– Да я это, я! – ответил Волк своим обычным голосом и рассмеялся обычным смехом. – Это я в Рохи Сафед тебя от стариковской присяги освободил! И Чувака я отмудохал!

Серж потряс головой и с силой провел ладонью по лицу.

– Но откуда… у тебя… это все? И татуировки, и говор уркаганский…

– От верблюда! Камушки твои я спрятал, а меня на задание отправили! В крытых парился, в тюрьмах то есть. А под легенду и роспись навели! Вернулся в Москву, а мои бабы квартиру поменяли! Вот пришел обстановку разведать, прикинуть, как камни выручать… А тут – ты со своими дружками.

Дружки неподвижно стояли полукругом чуть в отдалении, внимательно контролируя происходящее в машине. Их было пятеро. Руки все держали в карманах.

– Индийское кино! – Серж покрутил головой. – Если б не твои картинки, ни в жисть не поверил бы! Ну, раз так, другое дело! Поехали в кабак закатимся! Обмоем встречу.

Привычным движением Серж вставил оружие куда-то под пиджак.

– Поедем, чего ж не поехать. Мне только переодеться надо.

– Не надо. Все нормально, – беспечно махнул рукой Серж. – Нас везде в любом виде примут. И еще рады будут.

– Как скажешь, – кивнул Волк. – А вот скажи мне честно и откровенно… Неужели шлепнул бы старого боевого товарища? За пригорошню говенных камней?

В машине наступила тишина. На пустыре тоже диспозиция изменилась. Быки поняли, что кульминация миновала, их позы стали расслабленней, кое-кто даже достал сигареты. Защелкали зажигалки, после первых затяжек внимание быков рассеялось, как струйки табачного дыма… Это не профессионалы, это криминал. Они отвлеклись, и сейчас их можно было легко перемочить. Если бы, конечно, Волк собирался это сделать. Но он не собирался.

– Что молчишь? Шлепнул бы друга? За говенные камни?

– Ну, не такие уж они и говенные, – глядя в сторону, ответил Серж. – И потом, крысятничество – грех тяжкий…

– Я тебя понял, дружище! – Волк широко улыбнулся. – Тем вкуснее будет обед.

Прилично пообедать в центре столицы практически невозможно. В кафе самообслуживания стоят хвосты очередей, только через час можно добраться до столовского винегрета, невкусных сосисок и шницеля с картошкой. На дверях немногочисленных ресторанов висят таблички «Мест нет». Элитные даже не вывешивают табличек – туда и так никто не идет. Кроме тех, кому положено.

«Прага» относилась к суперэлитным. У входа стояли сияющие «Волги» из специальных гаражей, диковинные «Мерседесы» и «Вольво» с посольскими номерами, даже «Чайка» с антеннами спецсвязи. За отсвечивающим стеклом тяжелой, отделанной бронзой двери белым пятном маячило лицо швейцара. При виде Сержа он приветливо распахнул дверь и расплылся в улыбке.

– Пожалуйте, Николай Павлович, проходите!

Потом уже без улыбки обратился к Волку:

– А тебе через служебный ход надо!

– Это мой гость, – сказал Серж. – Мы служили вместе.

– А… – швейцар явно растерялся. – Только как Марат Витальевич посмотрит…

–Что?!

– Нет, ничего. Но в общий зал совершенно невозможно… Сами знаете.

Серж сдал вышколенному гардеробщику дорогое пальто-реглан и норковую ушанку. Вольф протянул через отполированный прилавок телогрейку и черную трикотажную шапочку, напоминающую колпак Буратино. У зеркала прихорашивались две симпатичные девушки в неподходящих ко времени вечерних платьях. Они изумленно обернулись, рассматривая могучую фигуру, обтянутую черным рабочим комбинезоном. Можно было смело держать пари, что таких посетителей здесь отродясь не бывало.

– Это иностранки? – спросил Вольф, разглядывая голые плечи девушек и блестки на веках.

– Нет, обыкновенные проститутки, – не понижая голоса, ответил Серж.

Они стали подниматься по чистым мраморным ступеням с заправленным под блестящие медные прутья красным ковром. На площадке второго этажа их встретил человек в смокинге, накрахмаленной сорочке и галстуке-бабочке. Уверенные манеры, холеное лицо, перстень-печатка на пухлом пальце – все это казалось нарочитым, скрывающим совсем другую суть. Вольф понял, что это и есть Марат Витальевич. И он уже был в курсе возникшей проблемы.

– Э-э, здравствуйте, Николай Павлович, – вальяжно поздоровался человек. – Мест очень мало, но я приготовил вам кабинет на двоих…

– Спасибо, старина, мы с товарищем хотим в чешский зал. Чего нам по углам забиваться?

– Но вы же знаете, что к нам разрешен вход только в костюмах и галстуках… А ваш товарищ, мягко говоря, одет не по этикету…

– Слушай, Марат, – Серж взял его за пуговицу. – Ты с парашютом прыгал?

– Я? Нет, – администратор попятился, но Серж не отпустил пуговицу.

– Тогда ты меня поймешь. Я упал Волку на купол, и нам обоим чуть не пришел трандец. Но он не дал полотну сдуться. А меня поймал за фал и держал. Представляешь что это такое?

Серж гипнотизировал Марата Витальевича взглядом и странно улыбался. Пуговица с треском оторвалась. Администратор побледнел. Пухлая ладошка машинально отряхнула оскверненное место, будто от этого могла вырасти новая пуговица.

– Ну, в порядке исключения… Там есть место, в углу за фикусом…

В просторном, наполовину пустом зале царили тишина и благолепие. Один официант убрал от столика лишний стул, второй записал заказ на блюда и закуски, третий – на спиртное. Серж прекрасно ориентировался в меню и называл официантов по именам.

– Завсегдатай, – утвердительно сказал Вольф. Товарищ кивнул:

– Надо же где-то тратить бабки.

– А где ты их зарабатываешь?

– Есть много способов. А скоро будет еще больше. Так что с камнями?

Вольф рассказал. Он проголодался и с удовольствием ел диковинную закуску: что-то типа слоеного пирога, в котором чередовалась нежная ветчина и ароматный сыр. Серж ковырялся в сложном салате и внимательно слушал.

– Сегодня я выяснил, что ремонт еще не начат, а утром в квартире чаще всего никого нет.

– Понятно, – Серж опрокинул рюмку коньяка. Подлетевший официант наполнил ее снова. – После обеда и поедем.

–Куда?

– За камушками.

– Это как?!

– Да очень просто. Ребята зайдут, всех повяжут, а ты вынешь свою захоронку.

– Это же разбой! Лучше завтра с утра, когда дома никого…

Вольф положил вилку. У него пропал аппетит. Серж наоборот – жадно набросился на свой салат.

– Какая разница, как это называется. Там камней на миллион долларов! Их нельзя оставлять ни на один лишний час! И так…

Серж отодвинул пустую тарелку, и она была мгновенно убрана.

– В общем, если окажется, что они пропали… Я даже не знаю… Возникнет серьезная проблема…

Он смотрел на Вольфа ничего не выражающим взглядом, от которого по коже пробежали мурашки. Картинки зачесались.

«Его валить надо при первой возможности, – опасливо прошептал кот. – Иначе он тебя замочит».

«Перо под кадык, и все дела! – согласился пират. – Хотите, я сделаю?»

– На разбой я не пойду, – твердо сказал Вольф.

– Как хочешь, – легко согласился Серж. – Ребята сами справятся. Только расскажешь им, где тайник.

– Нет. Разбоя не будет.

– Хорошо, – кивнул Серж. – У тебя ксива ментовская есть? Придем под видом обыска.

– Это уже лучше. А понятые?

– Ребята и будут понятые.

– Тогда мне точно надо переодеться.

– Переоденешься.

Оставшаяся часть обеда прошла в молчании.

Два быка затаились на лестничной площадке. Кроме песка и цемента у знакомой двери стояло ведро со сбитой плиткой. Из квартиры доносился характерный стук.

– Твою мать! – выругался Волк. – Ты как в воду глядел! Он с силой вдавил кнопку звонка. На этот раз дверь открыли сразу. Аккуратная женщина лет тридцати тревожно осмотрела солидных, чем-то похожих друг на друга мужчин в расстегнутых пальто, строгих костюмах и галстуках.

– Что-нибудь случилось?

Вольф отработанным жестом извлек удостоверение, четко открыл его и поднес к лицу женщины.

– У нас к вам важное дело, – произнес он, так же четко сложил красную книжечку и спрятал в карман. За несколько секунд испуганный человек способен рассмотреть только верхнюю строчку: «Комитет государственной безопасности СССР». Да еще фотографию владельца в форме. Ни фамилия, ни звание, ни должность при беглом показе не запоминаются.

– Можно войти? – спросил Вольф. – Желательно, чтобы нас никто не слышал.

– Да-да, конечно, – женщина посторонилась. – Но мужа нет дома, он в командировке.

Стук доносился из санузла. Лязг металла сливался с хрустом плитки. Вольфа подмывало броситься туда, но он должен был доиграть роль, с которой Серж не справится. Не раздеваясь, официальные посетители прошли в комнату, без приглашения сели на диван. Вольф выдвинул из-под стола стул.

– Садитесь, Валентина Ивановна!

Такая осведомленность достигается очень легко, а производит сильное впечатление.

– В соседнем доме кто-то нарисовал свастику в подъезде. На каждом этаже, – сказал Вольф. – И учинил антисоветские надписи… Такой же краской, какой были написаны ругательства в вашем подъезде. А их, по нашим сведениям, сделал ваш сын…

Он машинально чеканил казенные обороты, а сам сидел как на иголках, напряженно вслушиваясь в удары молотка.

На лице хозяйки отразился ужас.

– Нет-нет, это не он! Может, друзья… К нему ходят несколько мальчишек…

Стук в ванной прекратился. Волк напрягся. Вдруг сейчас раздастся удивленный вскрик! Иголки впились глубоко в тело. Он вскочил.

– Извините. Расскажите моему напарнику про всех этих мальчишек… Очень подробно.

Вольф быстро прошел в санузел. Здесь клубилась въедливая белая пыль. Невзрачный мужичок с трехдневной щетиной собирал сбитую плитку в ведро. Ему было наплевать на то, что происходит в квартире. Да и вообще на все.

– Выйди, мне надо отлить! – приказал Вольф. Мужичок высморкался в ведро и понес его на площадку. Вольф заперся и осмотрелся. Со стены над раковиной плитка была сбита полностью, облицовка ванны – наполовину. Кусочки между ванной и стеной пока оставались на месте.

Вольф поднял большую тупую отвертку, приставил к нужному месту и ударил молотком. Плитка отлетела в сторону. Он сунул в щель руку. Пусто! Черт!

Он отбил еще одну плитку, потом еще… Наконец пальцы нащупали коробочку из-под фотопленки. Вольф потряс ее. Внутри сухо перекатывались алмазы.

– Слава богу! – Он перевел дух и вновь залез в тайник. Завернутый в промасленную тряпицу крохотный пистолетик тоже оказался на месте. Золотые монограммы на костяной рукоятке придавали «браунингу» дорогой и нездешний вид.

Вольф протер его платком и хотел спрятать в задний карман брюк, но внезапно замешкался. А вдруг Серж захочет его убрать? Вольф повертел оружие в руках, дослал патрон в ствол и сунул пистолет в карман пальто. Потом вытер жирные руки, тщательно вымыл их горячей водой, помочился и вымыл еще раз.

Он вышел из туалета. Безразлично ожидавший под дверью плиточник вернулся к прерванной работе.

– Четвертого я не знаю, он такой рыжий, – продолжала монотонный рассказ вконец деморализованная хозяйка. – Но они не могли такого сделать…

– Хорошо, Валентина Ивановна, мы склонны вам верить, – перебил ее Вольф. – Если понадобится, мы вас вызовем.

– Вызовете?!

– Или сами зайдем, – поправился Вольф. – Но о нашем разговоре никому ни слова. Сами понимаете, это государственная тайна!

В лифте Вольф передал коробочку товарищу. Тот вытряхнул алмазы на ладонь.

– Похоже, все на месте, – удовлетворенно пробормотал он. – Возьми свою долю.

Серж протянул сложенные щепоткой пальцы Вольфу.

– Зачем? Откуда у меня здесь доля?

– Держи, держи! В конце концов мы оба рисковали жизнью в Борсхане. И в «Арагви» ты мне помог, и потом… К тому же сохранил все в целости…

Вольф подставил левую ладонь. Правая еще сжимала крохотную рукоятку «браунинга». Два крупных драгоценных камня перешли из одной грубой руки в другую.

– Никогда не держал такого в руках…

– Их надо огранить, тогда цена возрастет в десятки раз, – сказал Серж. – Тебе сейчас куда? Где ты живешь?

– Считай, нигде. С Лаурой развелся, пока ночую у тещи. На днях перееду в наше общежитие.

– Зачем? У меня есть пустая квартира в Кузьминках. Не бог весть что, но зато будешь чувствовать себя хозяином. И совершенно бесплатно. Поехали, я тебя отвезу. Ведь все прошло хорошо. Надо отметить удачу!

У Вольфа захолодело под ложечкой, по коже пробежали мурашки.

«Не езди, – закричал кот. – Заманивает, сукой буду!» «Или перо приготовь на всякий случай», – посоветовал пират.

«Лучше дай ему по башке и делай ноги!» – вмешался черт.

– Поедем, братишка, отметим, – спокойным тоном ответил Вольф. – Ребята с нами?

– Зачем? Я дал команду – через пять минут после нас спуститься и уезжать. На сегодня дела закончены. Остался отдых. Можем баб взять.

Вольф перевел дух:

– Обойдемся. Устал.

– Ну, как знаешь…

Через час они пили водку в панельной хрущевке рабочего района Москвы. Уже без хрустальной посуды и изысканной закуски. Обычные стеклянные рюмки, купленная в гастрономе колбаса, зеленые кислые яблоки. И разговоры ни о чем. Общие темы без привязки к конкретным датам, местам, событиям. Так разговаривают шпионы. Или опытные преступники.

– Хорошо, что ты не скурвился, – сказал Серж, когда содержимое бутылки подходило к концу. – Настоящих людей мало, очень мало. Почти нет. А нас с тобой многое связывает.

– Кстати, ты не знаешь, как живет Софья Васильевна? – преодолевая себя, спросил Вольф, и сердце его забилось чаще.

– Какая Софья Васильевна?

– Ну, учительница. Чучканова!

– А-а-а…

Серж равнодушно пожал плечами:

– Не знаю.

Вольф напряг все органы чувств, но не уловил признаков маскировки или притворства.

– А ты наконец научился пить, – Серж усмехнулся. – Я помню, был трезвенником. Чего руку в кармане держишь?

–.Ударил по пальцам, когда вскрывал тайник.

– Слышал, как ты там стучал. Нервно так, как дятел. Тук-тук-тук!

– А хозяйка что?

– Ничего. Ей не до того было. Плела всякую чушь, как загипнотизированная. Все прошло гладко, молодец. Будем вместе работать?

– Нет.

– Нет?! – вскинулся Серж. В глазах мелькнул огонек угрозы, но тут же погас. На смену пришло удивление: – Почему нет?

– Потому.

– Ладно. Допиваем, и я пошел.

Прощаясь, Вольф протянул левую руку. Только когда дверь захлопнулась, потная ладонь выпустила рукоять «браунинга». Он перевел дух.

«Что, на этот раз обошлось? – спросил кот. – Вот житуха: ни к кому спиной не повернись! Ладно в крытой или на зоне, а когда и на воле так… Кисло! Выходит, что там, что здесь – без разницы…»

– Много ты понимаешь, – огрызнулся Вольф, вытирая платком вспотевшие ладони. – Откуда ты знаешь про волю-то?

«А что тут знать? Все просто, как махорка. Не так, братва?»

«В самый цвет, – отозвался пират. – Сунул бы этот фраер в хозяина пику – и всем нам каюк».

«Точняк! – грубым голосом подтвердил черт. – Ты бы меньше вязался в рисковые подвязки».

«Тем более задарма», – снова встрял пират.

– У меня работа такая – рисковать, – объяснил Вольф и затряс головой. Это же надо: напился до того, что разговаривает с картинками! Или сам с собой?

«Чего-то я не пойму твоей работы, – с сомнением сказал черт. – Ты вообще-то кто, по жизни? Роспись у тебя богатая, а дел фартовых нету… За что парился на пересылках и в мордовской зоне? Почему скоро выскочил? Сплошные непонятки…»

«И вообще ни одного дела не сделал, – вмешался пират. – Что за деловой без делов?»

«Хозяину видней! – тоненько рявкнул кот. – Только шкуру задарма не подставляй! На фиг такая работа? С работы жив не будешь!»

– А с чего будешь? – спросил Вольф. Он опустился на диван и перестал ориентироваться – сон это или явь. Просто расслабленно плыл по течению.

«Как „с чего“? Если не дышать, не есть, не пить, то сразу окочуришься! С воздуха, хавки и живут… Но ведь все норовят не просто жить, а кайфовать! Хорошую жрачку хавать, на пляже загорать, в море плавать, красивых баб трахать, коньяк пить или марафет нюхать… Для собственного удовольствия, вот для чего!»

Картинки возбужденно загалдели, под тонкий многоголосый гомон Вольф незаметно уснул.

Приземистый длинный «Додж» мягко стелился по бетонной дороге. Двадцать миль от Вашингтона он преодолел за четверть часа и, ловко вписавшись в поворот, въехал в престижный коттеджный поселок, в котором селились круп чиновники, известные политики и воротилы делового ми

– Мы уже подъезжаем, – сказал сидящий за рулем человек – мужчина лет сорока пяти, одетый в легкие спортивные брюки, светлую рубаху и теннисные туфли.

Это был коренной американец с настоящим паспортом карточкой социального страхования, постоянным жильем и работой. Агент советской разведки из местных жителей Задание он получил от резидента, руководителя агентурной сети, тоже постоянного жителя США. От кого тот получил большой пухлый конверт из плотной глянцевой бумаги агент не знал и знать не хотел.

– А вы меня не надуете насчет ста долларов? – спросил обтрепанный молодой парень, сидящий на правом сиденье. Он не знал вообще ничего. Случайный человек, нанятый для разовой, хорошо оплачиваемой работы.

– Держи, вот половина. Выходишь из машины, идешь по улице, в первый почтовый ящик кладешь этот конверт, остальные в три следующих. Я тебя жду в конце улицы и отдаю вторую половину. Ясно?

– Да ясно, ясно…

– Вот этот дом, видишь? – агент притормозил и указал на двухэтажный особняк, окруженный аккуратно подстриженным зеленым газоном. – Держи конверты. Первый вот, он верхний. Не перепутай. Пошел.

Сквозь затемненное стекло водитель «Доджа» наблюдал, как обтрепанный молодой парень положил конверт в нужный почтовый ящик, потом двинулся дальше и через сотню метров сунул второй конверт в ящик соседям. Там были обычные рекламные материалы. Потом он пошел дальше и опустил в ящики еще два конверта.

«Додж», объехав квартал, ждал его в конце улицы.

– Держи еще пятьдесят, – водитель протянул деньги. – Поедем, я довезу тебя до подземки.

Агент проконтролировал, как парень, смешавшись с пассажирами, скрылся под землей, потом подъехал к телефону-автомату и набрал нужный номер.

– Письмо отправлено, – сказал он и повесил трубку. После чего зашел в ресторанчик и с аппетитом съел стейк с картошкой. Тайная работа приносила неплохой доход, будоражила нервы и не была связана с большим риском.

Майкл Сокольски верил в приметы. Ночью ему неожиданно приснился Фогель. Он гонялся за ним по ночной Москве потом все-таки догнал и принялся душить.

Днем позвонил неизвестный.

– Привет от Фогеля, Майкл, – задушевно сказал он. – В почтовом ящике конверт с интересными материалами. Там все твое прошлое, поганец.

– Кто говорит? – нервно спросил Сокольски и тут же осознал неуместность вопроса.

– Неважно. Важно другое. Если ты еще раз откроешь рот про московский период, такие же конверты получат другие люди. Те, чьи деньги ты украл. А для верности несколько копий пойдут в газеты. Ну да ты сам все поймешь. Беги за конвертом.

Он действительно побежал к почтовому ящику, дрожащими руками вскрыл конверт, быстро просмотрел содержимое и тут же сжег все бумаги и фотографии. Потом по-русски выпил: два стакана виски без закуски. Потом сел за телефон.

– Роберт! Я не могу закончить свою книгу. Я ее сжег. Да. Да. Я все понимаю. Но сделать ничего не могу. Не обижайтесь.

Дилон кричал, как разъяренный бык, но он уже положил трубку и набрал следующий номер.

– Грегори, это я, Майкл Сокольски. Я не буду выступать на пресс-конференции. И вообще, я должен отказаться от наших планов. Это неважно. Важно, что это так. Да, и передайте Генри: я съезжаю с московской темы. Отказываюсь от нее. С этим покончено.

Потом он отключил телефон и три дня пил по-русски, не просыхая.

Больше фамилия Сокольски не появлялась в политических информациях. Да и вообще нигде не появлялась.