Песнь крови Райан Энтони
Дентос невесело усмехнулся.
– За много миль отсюда, полагаю.
Его лицо помрачнело, и он отвел взгляд, словно боясь встретиться глазами с Ваэлином.
– Наш брат пытался убить владыку битв. Он теперь в бегах, половина королевской стражи преследует его по пятам.
– Была битва, – рассказывал Дентос, сидя у огня в пиршественной зале и сжимая в руках чашку горячего молока с глотком бренди. Ваэлин позвал слушать его рассказ Баркуса, Каэниса, а также принца Мальция и сестру Шерин, которая сейчас мазала Дентосу кровоподтек бальзамом. – Кумбраэльцы собрали тысяч пять и встретили королевскую стражу у брода через Зеленоводную. Не такое уж большое войско, наших было куда больше, но, видимо, они пытались выиграть время, чтобы столица успела организовать оборону. Они бы могли положить немало стражников во время переправы, но владыка битв оказался чересчур хитер. Он собрал на южном берегу всю свою конницу, чтобы их отвлечь, а половину пехоты отправил вниз по реке, чтобы те переправились в глубоком месте, рано на рассвете. Потерял на переправе пятьдесят человек, но они все же переправились. И ударили кумбраэльцам в правый фланг, когда те только полезли за стрелами. К тому времени, как мы с Нортой туда добрались, все было практически кончено. Поле битвы смахивало на бойню, река покраснела от крови.
Дентос умолк, отхлебнул молока. Лицо у него было мрачнее, чем когда бы то ни было.
– В последней стычке они захватили несколько сотен в плен, – продолжал он. – Мы застали владыку битв, когда он зачитывал им смертный приговор. По-моему, он был не рад услышать наши вести.
– Вы вручили ему приказ, подписанный королем? – спросил принц Мальций.
– Вручили, ваше высочество. Он глянул на печать и зазвал нас к себе в шатер. Прочитав приказ, он пожелал узнать, видели ли мы труп узурпатора своими глазами, точно ли он убит и все такое. Норта заверил его, что все так и есть, но владыка битв оборвал его на полуслове. «Слова сынка изменника для меня значат не больше свиного навоза», – сказал он.
– И за это Норта попытался его убить? – спросил Баркус.
Дентос покачал головой.
– Нет, Норта и впрямь разозлился, и казалось, будто он готов прикончить этого ублюдка на месте, но он этого не сделал. Только скрипнул зубами и сказал: «У меня нет отца, милорд. Вы получили королевское слово: война окончена. Вы подчинитесь этому приказу?»
Дентос умолк. Взгляд у него сделался отсутствующий.
– Брат! – окликнул его Каэнис. – В чем дело?
– Владыка битв сказал, что не нуждается в советах, как служить королю. И прежде, чем он поведет королевскую стражу домой через эти земли неверных, он свершит правосудие над теми, кто поднял оружие против короны.
– Он намеревался все же казнить пленных, – сказал Ваэлин. Он вспомнил Норту после возвращения из Мартише, усталость и отчаяние в его глазах, когда он пил, чтобы приглушить боль в сердце. «Мы им всем принесем Веру, этим ублюдкам-отрицателям».
– Ага, – Дентос вздохнул. – Норта сказал ему, что так нельзя. Что это противоречит королевскому слову. Владыка битв расхохотался и сказал, что в королевском послании ничего не говорится о том, как лучше обойтись с пленными мерзавцами-отрицателями. Сказал Норте, чтобы он убирался прочь, а не то он отошлет его Вовне вслед за папашей-изменником и не поглядит, что он брат.
Ваэлин зажмурился и заставил себя спросить:
– Сильно ли ранен владыка битв?
– Ну-у… – протянул Дентос. – Задницу ему отныне придется вытирать левой рукой.
– О Вера! – выдохнул Каэнис.
– Вот жопа! – сказал Баркус.
– Почему он его не прикончил? – спросил Ваэлин.
– Ну, так я его остановил, чо, – сказал Дентос. – Сумел заблокировать его второй удар. Уж как я его умолял, как уговаривал отдать меч! Он меня, по-моему, даже не слышал. Норта просто был не в своем уме, я это по глазам его видел, он был как взбесившийся пес, так и норовил добраться до владыки битв. Этот засранец упал на колени и только смотрел на обрубок, где была рука, и как оттуда кровь хлещет. А мы с Нортой сцепились.
Дентос потер синяк на скуле.
– Он меня одолел. Владыке битв свезло: его стража зашла поглядеть, что тут за шум. Двоих Норта убил, остальных ранил. Сбежались еще. Он убил еще парочку и бросился к своему коню. Сумел проскакать через весь лагерь: в конце концов, кто бы мог подумать, что этот брат только что отрубил руку владыке битв? Ну и я под шумок смылся. Подумал, что, когда пыль уляжется, тут и мне несдобровать. Пару дней прятался по лесам, потом рванул в крепость. По дороге слышал слухи о безумном брате, и что теперь его половина королевской стражи разыскивает. Говорят, в последний раз его видели, когда он ехал на запад.
– То есть на самом деле он может направляться куда угодно, – сказал Баркус. – Им его нипочем не поймать.
– Плохо дело, брат, – сказал принц Мальций Ваэлину. Лицо у него посуровело. – Орден, конечно, защищает своих братьев до последнего, но это…
Он покачал головой.
– У короля не будет выхода, придется вынести смертный приговор.
– Тогда будем надеяться, что наш брат сумеет быстро найти путь в более безопасные земли, – сказал Каэнис. – Он, пожалуй, лучший наездник во всем ордене, и в глуши выживать умеет превосходно. Королевской страже не так-то просто будет его поймать.
– Королевская стража и не будет его ловить, – сказал Ваэлин. Он подошел к столу, на котором лежал его меч, проворно пристегнул его к перевязи, подтянул ремни и накинул на плечи плащ. Он чувствовал, что Шерин следит за ним, но не смог заставить себя посмотреть на нее. – Брат Каэнис, полк остается на тебя. Отправишь гонца к аспекту Арлину, сообщишь ему, что я отправляюсь в погоню за братом Нортой, дабы привести его на суд. Полк остается здесь, ждать королевского приказа.
– Ты едешь за ним? – Баркус был ошеломлен. – Но ты же слышал, что сказал принц. Если ты его привезешь, его повесят. А он наш брат…
– Он укрывается от королевского правосудия и бесчестит наш орден. И не думаю, что он даст мне шанс его привезти.
Ваэлин заставил себя посмотреть на Шерин, попытался придумать, что сказать на прощание, но не нашел слов. Глаза у нее блестели, он видел, что она вот-вот разрыдается. «Прости меня», – хотел сказать Ваэлин, но не смог: слишком тяжек был груз того, что ему предстояло сделать.
– А с чего ты взял, что вообще сумеешь его выследить? – осведомился Баркус. – Он и верхом ездит куда лучше твоего, и в глуши прятаться умеет лучше.
«У него нет песни крови, которая укажет путь». Песнь зазвучала, как только Дентос начал свой рассказ – ровная, монотонная мелодия, делающаяся громче всякий раз, как мысли Ваэлина обращались к северу.
– Я его отыщу.
Он повернулся, отвесил поклон принцу Мальцию.
– С вашего дозволения, ваше высочество.
– Вы что, поедете один? – спросил принц.
– Боюсь, я буду вынужден на этом настаивать.
Он по очереди посмотрел на братьев. Баркус зол, Каэнис растерян, Дентос опечален. Простят ли они его хоть когда-нибудь?
– Солдат берегите, – сказал он и вышел из комнаты.
Глава седьмая
Ренфаэльский город Кардурин был выстроен на одном из подножий северных гор. Неспешным шагом подъезжая к его стенам, Ваэлин был ошеломлен тем, как сложно устроен этот город. Каждая мощеная улица вилась наверх все более тесными и крутыми поворотами. По обе стороны вздымались высокие, прямоугольные дома из песчаника под черепичными крышами. Город представлял собой единое взаимосвязанное целое, каждый квартал соединялся с другими пешеходными галереями, высокие арки изящно выгибались меж стен. Казалось, будто Ваэлин видит перед собой лес из камня.
Копейщик у ворот встретил его почтительным кивком и взмахом руки велел проезжать. В Ренфаэле всегда чтили орден, и это почтение ничуть не умалилось за время Объединительных войн, во время которых аспекты встали на сторону короля. Прохожие на улицах за воротами бросили на Ваэлина несколько любопытных взглядов, но никто не пялился на него и никто его не признал, чего все время приходилось опасаться, когда он ходил по улицам Варинсхолда.
Плюя он оставил в конюшне у ворот. Конюх объяснил ему, как пройти в миссию Шестого ордена.
– Карабкаться придется высоконько, брат, – сказал конюх, взяв Плюя под уздцы и потянувшись погладить коня по морде.
– Не надо!
Ваэлин отвел его руку, и зубы Плюя клацнули в воздухе.
– Конь норовистый, а мы за эти две недели проделали немалый путь.
– А-а! – конюх слегка отступил и усмехнулся. – Вы небось единственный, кто с ним справляется?
– Да нет, он и меня кусает.
Здание миссии Шестого ордена находилось почти у самой верхней точки города. Конюх не преувеличивал: карабкаться действительно пришлось высоко, и натруженные ноги Ваэлина заметно ныли к тому времени, как он позвонил в колокольчик, подвешенный у дверей. Брат, отворивший дверь, был широкоплеч и бородат. Он уставился на Ваэлина пронзительным взглядом голубых глаз из-под лохматых бровей.
– Брат Ваэлин? – спросил он.
Ваэлин озадаченно нахмурился.
– Меня ждали?
– Два дня назад прискакал из столицы всадник. Аспект сообщил о твоей миссии и велел предоставить любую помощь, какая потребуется, в случае, если ты явишься сюда. Я так понимаю, подобные послания разослали по всем миссиям Королевства. Печальная история…
Он отошел, пропуская его в дверь.
– Прошу. Ты, должно быть, голоден.
Ваэлина провели тускло освещенным коридором, вверх по лестнице, по другой лестнице, а потом по третьей.
– Брат-командор Артин, – представился бородатый по дороге. – Извини, что тут столько лестниц. Ренфаэльцы называют Кардурин городом множества мостов. А следовало бы назвать его городом бесчисленных лестниц.
– Можно спросить, почему у вас нет стражи у дверей, брат? – поинтересовался Ваэлин.
– Тут она ни к чему. Самый безопасный город, какой я когда-либо видел. И даже в глуши тут разбойников не водится. Лонаки бы этого не допустили.
– Но разве сами лонаки не представляют опасности?
– Да они сюда никогда и не приходят. Им не по нраву городская вонь – похоже, дурные запахи сулят несчастье. Набеги они совершают только на мелкие поселения вдоль границы. Раз в пару лет кто-нибудь из военных вождей ухитряется подбить достаточное количество из них на полномасштабный набег, но и тогда до городских стен они доходят редко. Лонаки – они не мастера города осаждать.
Его провели в просторную комнату, которая служила в миссии трапезной, и брат Артин принес ему с кухни миску похлебки. Когда Ваэлин поел, брат-командор развернул на столе большую карту.
– Последний плод трудов наших братьев-картографов из Третьего ордена, – пояснил он. – Подробная карта приграничных земель. Вот, – он указал на изображение укрепленного города. – Это Кардурин. Прямо на север отсюда лежит Скелльский перевал. Он укреплен, и там постоянно находятся три роты братьев. Действительно непреодолимая преграда для любого беглеца. Лонаки уже несколько десятков лет даже не пытаются туда соваться.
– А как же они проходят на юг? – спросил Ваэлин.
– Через предгорья к западу и к востоку. Это долгий путь, и он делает их уязвимыми для погони, но у них нет другого выбора, если они хотят продолжать совершать набеги. А почему ты так уверен, что твой брат непременно направится в лонакские земли?
«Он мне больше не брат», – хотел было сказать Ваэлин, но придержал язык. Каждый раз, думая о Норте, он испытывал в душе прилив гнева. Не стоит говорить об этом вслух.
– Там есть надежный проход? – спросил он у брата-командора, предпочтя оставить его вопрос без ответа. – Дорога, на которой одинокого путника никто не заметит?
Брат Артин покачал головой.
– Лонаки всегда знают, когда мы осмеливаемся проникнуть в их земли, будь то в одиночку среди зимы или целой ротой братьев в разгар лета, все равно. Они всегда знают. По-моему, тут не обходится без Тьмы. Не заблуждайся, брат: если ты последуешь за ним туда, рано или поздно ты их встретишь.
Ваэлин пристально изучал карту, от нагромождения остроконечных пиков, образующего северные горы и сердце лонакских земель, до Скелльского перевала, укрепленного сто лет тому назад, когда владыка Ренфаэля решил, что лонаки представляют собой не досадное недоразумение, а серьезную угрозу. Ваэлин перевел взгляд на западные предгорья, и песнь крови взревела громче. Его палец уперся в маленький непонятный значок на карте.
– А это что такое?
– Разрушенный город? Туда он не сунется. Туда даже лонаки не ходят.
– Почему?
– Это скверное место, брат. Сплошные руины да голые скалы. Я его только издали видел, и то мне сделалось не по себе. Там что-то такое в воздухе… – он потряс головой. – Скверное что-то. Лонаки его зовут «Маарс-Нир-Улин-Сол», «Место украденных душ». У них есть множество историй о людях, которые туда пошли и так и не вернулись. Около года назад явился отряд братьев Четвертого ордена, разыскивавших отрицателей, которые бежали на север. Это было уже после назначения их нового аспекта, когда наш орден отказался помогать Четвертому охотиться за отрицателями. Они твердо решили отправиться в разрушенный город, говорили, что у них есть сведения, что им нужно именно туда, хотя откуда они взяли эти сведения, они говорить отказались. Я их предупреждал, да они и слушать ничего не желали, мол, «служителям Веры дикарские предрассудки не страшны». Нашли мы потом, три месяца спустя, только одного из них – точнее, кусок от него, намертво вмерзший в снег. Кто-то его убил. Кто-то очень голодный.
– Может, они просто заблудились и замерзли насмерть? А труп потом нашел волк или медведь.
– Лицо этого человека застыло, брат, застыло в крике. Никогда прежде не видел у человека такого выражения, ни у живого, ни у мертвого. Его сожрали живьем, и сожрал его кто-то куда крупнее и страшнее любого волка. А медведи таких следов не оставляют.
Ваэлин снова посмотрел на карту.
– Сколько отсюда дней езды до разрушенного города?
Пронзительные глаза брата Артина пристально уставились на Ваэлина.
– Ты и впрямь думаешь, что он там?
«Я знаю, что он там».
– Сколько дней туда ехать?
– Три, если спешишь. Я отправлю на стену птицу, чтобы тебе выделили отряд в сопровождение. Но на это уйдет несколько дней. Можешь пока отдохнуть здесь.
– Я поеду один, брат. Завтра утром.
– Один? В лонакские земли? Брат, сказать, что это не очень умно, значит ничего не сказать.
– В послании аспекта говорилось что-то насчет того, чтобы запретить мне ехать в одиночку?
– Нет. Только о том, чтобы оказывать тебе всемерную поддержку.
– Так вот, – Ваэлин отошел от стола и хлопнул брата Артина по плечу, – мне нужно как следует выспаться, провизии на дорогу, и будем считать, что ты мне всемерно помог.
– Если поедешь туда один, ты покойник, – напрямик заявил брат Артин.
– Ну, значит, будем надеяться, я сумею завершить свое дело до того, как это случится.
Западные предгорья были голыми и скалистыми. Их рассекали бесчисленные ущелья, через которые Ваэлину приходилось перебираться по пути на север. Стремительно надвигалась зима, над горами с пугающей регулярностью проливались ледяные ливни. Плюй вел себя капризнее обычного, он тряс головой и храпел всякий раз, как Ваэлин на него садился, и задобрить его с помощью сахара из кладовых миссии никак не удавалось. В первый день Ваэлин едва проехал пятнадцать миль и заночевал под выступом скалы, кутаясь в плащ и противясь искушению забыть о суровом предостережении брата Артина и развести-таки костер. Когда Ваэлин наконец уснул, сон его был тревожен и его мучили видения, которых он почти не помнил, пробудившись поутру, при первых тусклых проблесках рассвета. Песнь крови теперь поутихла, но по-прежнему звучала отчетливо, по-прежнему вела его в разрушенный город – Ваэлин знал, что там ждет его Норта.
«Норта…» Гнев пробудился вновь, яростный и неутолимый. «Как он мог так поступить? Как он мог?!!» Это чувство непрерывно нарастало с тех пор, как он услышал рассказ Дентоса, с тех пор, как Ваэлин с тоской осознал, что ему придется самому выследить и убить своего брата. Он обнаружил, что не испытывает особого сожаления по поводу отрубленной руки владыки битв Аль-Гестиана. Трудно жалеть человека, который намеревался выместить свое горе на беззащитных пленниках. Но Норта… «Он будет драться, – осознал Ваэлин с ужасающей уверенностью. – Он будет драться, и я его убью».
Он позавтракал вяленой говядиной и зашагал дальше под мелкой утренней моросью, ведя Плюя в поводу: почва была слишком каменистой, чтобы ехать верхом. Он миновал всего несколько миль, когда на него напал лонак.
Мальчишка спрыгнул сверху, со скал, демонстрируя подлинные чудеса акробатики: перекувыркнулся в воздухе и ловко приземлился на ноги перед Ваэлином. В одной руке у него была палица, в другой – длинный кривой нож. Мальчишка был гол по пояс и тощ, как борзая. Лет ему было, навскидку, от четырнадцати до шестнадцати. Голова у него была обрита, с вычурной татуировкой над левым ухом. Гладкое, угловатое лицо напряглось в предвкушении боя, и он хрипло выкрикнул свой вызов на языке, которого Ваэлин никогда не слышал.
– Извини, – сказал Ваэлин, – я по-вашему не понимаю.
Мальчишка-лонак, очевидно, принял это либо за оскорбление, либо за принятие вызова, потому что тут же атаковал, подпрыгнув в воздух, вскинув над головой свою палицу и отведя руку с ножом назад для удара. Отработанное движение, выполненное изящно и четко. Ваэлин отступил вбок, уклоняясь от палицы, перехватил руку с ножом и ударил мальчишку в висок раскрытой ладонью. Мальчишка рухнул без сознания.
Рука метнулась к мечу, Ваэлин огляделся в поисках новых врагов, окинул взглядом скалы над дорогой. «Где один, там и другие! – предупреждал его брат Артин. – Поодиночке они не ходят!» Однако никого не было: ни звука, ни запаха, ничто не нарушало слабое шуршание дождя по камням. Плюй явно ничего не чуял. Он принялся теребить ноги мальчишки в кожаных обмотках.
Ваэлин отвел коня в сторону, получив удар копытом, почти не достигший цели, и наклонился, чтобы осмотреть мальчишку. Дышал он ровно, кровь не шла ни из ушей, ни из носа. Ваэлин уложил его так, чтобы он не подавился собственным языком, и повел Плюя дальше.
Еще через час ущелья сменились тем, что брат Артин называл Каменной Наковальней. То был самый странный и непривычный пейзаж, какой доводилось видеть Ваэлину: во все стороны тянется практически голый камень, лишь там и сям небольшие озерца дождевой воды, да скалистые вершины вздымаются над волнистой поверхностью, точно огромные деформированные грибы. Ваэлин мог только гадать, что за причуда природы создала подобный пейзаж. Кумбраэльцы утверждали, будто их бог сотворил землю и все, что на ней есть, в одно мгновение своего ока, но, видя прорытые водой и ветрами борозды во вздымающихся над ним вершинах, Ваэлин понимал, что этому месту потребовалось немало веков, чтобы сделаться таким причудливым и необычным.
Он вновь сел в седло и шагом поехал на север, преодолев до темноты еще десять миль. Заночевал Ваэлин под самой большой из вершин, какую сумел найти. Он, как и накануне, плотно закутался в плащ и попытался заснуть. Глаза у него уже слипались, когда лонакский мальчишка напал снова.
Мальчишка что-то гневно выкрикивал на своем неведомом наречии, пока Ваэлин обматывал ему грудь веревкой. Руки уже были связаны у него за спиной. На виске у него красовался багровый синяк, еще один набухал под носом, там, где костяшки пальцев Ваэлина ударили в нервный узел, отчего малый и упал без сознания.
– Ниша улнисс не Серантим! – вопил мальчишка на Ваэлина. Его разбитое лицо было искажено ненавистью. – Херин! Гарнин!
– Да заткнись ты, – устало сказал Ваэлин и сунул мальчишке в рот тряпичный кляп.
Он оставил его извиваться в путах и повел Плюя прочь, стараясь не оступиться в темноте, хотя половинка луны давала достаточно света, чтобы видеть дорогу. Ваэлин отошел достаточно далеко, чтобы не слышать яростного мычания мальчишки, и нашел убежище рядом с большим валуном. Он лег и провалился в сон.
На следующее утро впервые показалось солнце. Неверные лучи пробивались сквозь тучи и играли на застывшем камне Наковальни, заставляли вершины отбрасывать огромные тени. Неровные поверхности вершин как будто сверкали. «Как красиво!» – подумал Ваэлин, жалея, что явился сюда по такому делу. Лежащая на сердце тяжесть не давала получать удовольствие от простых радостей жизни.
Наковальня тянулась еще миль пять и наконец сменилась цепочкой невысоких холмов, утыканных низенькими, корявыми соснами, которые, похоже, процветали на севере. Едва почуяв под копытами траву, Плюй сам собой поднялся в галоп, радостно всхрапывая оттого, что неподатливый камень Наковальни остался позади. Ваэлин отпустил поводья и предоставил коню скакать вперед. Плюй всегда отличался скверным нравом, и Ваэлин впервые наслаждался тем, как конь несется вверх и вниз через холмы, взметая копытами дерн. К наступлению ночи впереди показалось большое плато, на котором и ждал их разрушенный город. На последнем холме Ваэлин обнаружил старую стоянку: отсюда были хорошо видны подступы к городу, и можно было найти укрытие в сосновой рощице у вершины.
Он привязал Плюя к низкой ветке, набрал хвороста и разложил костер в выложенном камнями кругу, добавив сосновых стружек для растопки. Он высек искру и бережно раздувал огонек, пока не занялось пламя, потом уселся, скрестив ноги, не снимая со спины меча и держа под рукой лук со стрелой, заранее наложенной на тетиву, и стал ждать. Он еще с вечера заметил, что его преследуют, и соблюдать совет Артина не разводить огня казалось теперь бессмысленным.
Быстро наступала ночь. На небе были тучи, и оттого тьма за пределами круга света от костра сделалась еще гуще и непроглядней. Миновал еще час, прежде чем осторожный шорох копыт по дерну сообщил Ваэлину, что у него гости. Подошедший к костру человек был не меньше шести с половиной футов ростом, широкоплечий, с массивными, мускулистыми руками. Грудь его была обтянута жилетом из медвежьей шкуры, доходившим ему до пояса, а на поясе висели палица и боевой топорик со стальным лезвием. На нем были штаны из оленьей кожи и кожаные сапоги. Голова у него была бритая и татуированная, как и у мальчишки, что напал на Ваэлина прежде: замысловатый узор, похожий на лабиринт, огибал череп от одного виска до другого. Руки тоже были разукрашены татуировками: странными завитками и узорами, похожими на шипы, тянущимися от плеча до запястья. Лицо у него было худое и угловатое, так что возраст определить было трудно, однако глаза, темные и враждебные, под тяжелыми насупленными бровями, говорили о многих годах и, насколько Ваэлин мог судить, о многих битвах. Он вел под уздцы коренастую лошадку, через спину которой было переброшено нечто брыкающееся и стенающее, туго перетянутое веревками.
Лонак снял с пояса топорик и палицу стремительным ловким движением, почти неуловимым для глаз. Пару секунд Ваэлин наблюдал, как мужчина умело вертит палицу и топорик. Он чувствовал идущий от них ветерок и с трудом сдерживал порыв выхватить свой меч. Человек неотрывно смотрел ему в глаза, что-то изучая и прикидывая. Через некоторое время он удовлетворенно крякнул и сложил свое оружие на землю возле костра. Потом отступил на шаг и вскинул руки. Лицо его оставалось все таким же враждебным.
Ваэлин отстегнул со спины меч, положил его перед собой и тоже вскинул руки. Лонак снова крякнул, подошел к лошадке, стащил с ее спины связанного мальчишку и бесцеремонно швырнул его на землю рядом с костром.
– Это твое, – сказал он Ваэлину. Говорил он с густым акцентом, однако вполне понятно.
Ваэлин взглянул на мальчишку. Рот у того был крепко завязан кожаным ремнем, глаза мутные от изнеможения.
– Он мне не нужен, – сказал он лонаку.
Верзила некоторое время молча смотрел на него, потом сел к костру напротив Ваэлина и протянул руки к огню.
– В моем народе, когда человек приходит к твоему костру с миром, есть обычай предложить ему мяса и чего-нибудь, чтобы утолить жажду.
Ваэлин потянулся к вьюкам, достал вяленой говядины и мех с водой и бросил их через костер лонаку. Тот достал из сапога маленький ножик, отрезал полоску говядины, быстро прожевал и проглотил. Однако, отхлебнув из меха, он скривился и сплюнул на землю.
– А где вино, которое так любите вы, мерим-гер? – осведомился он.
– Я вина почти не пью.
Ваэлин снова посмотрел на мальчишку.
– А ему ты поесть не дашь?
– Когда ему есть – это твое дело. Он теперь твой.
– Потому что я его одолел?
– Раз ты одолел человека и не снизошел до того, чтобы его убить, он твой.
– А если я его не возьму?
– Будет лежать тут, пока не умрет от голода или пока звери не явятся за ним.
– Я могу просто разрезать его путы и отпустить его на свободу.
Лонак разразился хриплым, лающим хохотом.
– Для него свободы больше нет. Он «варниш», побежденный, уничтоженный, для моего народа он стоит не больше собачьего дерьма.
Взгляд мужчины был теперь устремлен на мальчишку – свирепый, неумолимый взгляд.
– Достойное наказание тому, кто ослушался Ее слова, кто позволил своей неуместной гордыне затмить повиновение. Разрежь его путы, и он будет бродить здесь, без оружия, без друзей. Мой народ станет чураться его, и ему не обрести убежища.
Он снова перевел взгляд на Ваэлина. То, как были стиснуты его зубы и поджаты губы, говорило о чем-то большем, нежели гнев, о каком-то чувстве, слишком остром, чтобы его скрыть. «Озабоченность. Он боится за мальчика».
– Если он мой, – сказал Ваэлин, – стало быть, я могу с ним поступать, как хочу?
Лонак на миг снова бросил взгляд на мальчишку. И кивнул.
– Тогда я отдаю его тебе. Как дар, в благодарность за то, что ты дозволил мне пересечь ваши земли.
Лицо лонака осталось бесстрастным, однако Ваэлин уловил в его взгляде облегчение.
– Вы, мерим-гер, мягкотелы, – насмешливо сказал он. – Слабы и трусливы. Лишь численность придает вам силу, а это не будет длиться вечно. Однажды мы сметем вас обратно в море, и волны покраснеют от вашей крови.
Он встал, подошел к мальчику и засапожным ножом разрезал его путы.
– Я принимаю твой дар, хоть он и ничего не стоит, раз тебе нечего больше предложить.
– Пожалуйста.
Оказавшись свободен от пут, мальчишка безвольно обмяк. Лонак вздернул его на ноги, мальчишка всхлипнул, когда мужчина привел его в чувство несколькими пощечинами и осыпал бранью на их родном языке. Придя в себя, мальчишка устремил взгляд на Ваэлина, и его лицо снова окрасилось все той же ненавистью и кровожадностью. Он ощетинился, напрягся, готовясь к новой атаке. Взрослый лонак отвесил ему мощную затрещину, так что из губы у мальчишки потекла кровь, потом грубо пихнул его к поджидающей лошадке, взгромоздил мальчишку ей на спину и сурово указал вниз. Мальчишка бросил на Ваэлина последний взгляд, исполненный неприкрытой враждебности, и умчался в темноту.
Лонак вернулся к костру, снова потянулся за вяленой говядиной и угрюмо принялся есть.
– Хороший отец готов многое вынести ради сына, – заметил Ваэлин.
Лонак сверкнул глазами, его взгляд вновь сделался враждебным.
– Не думай, будто я тебе чем-то обязан! Не думай, что ты купил себе проход через наши земли ценой жизни моего сына. Ты жив потому, что Она так пожелала.
– Она?
Лонак с отвращением тряхнул головой.
– Вы веками сражаетесь с нами и так мало о нас знаете! Она наша проводница и наша защитница. Она наша мудрость и наша душа. Она правит нами и служит нам.
Ваэлин припомнил свою встречу в видении с Нерсус-Силь-Нин тогда, в Мартише. Что она говорила про лонаков? «Мне следовало бы знать, что верховная жрица отыщет путь».
– Верховная жрица. Она возглавляет вас?
– Верховная жрица…
Лонак произнес это так, словно пробовал на вкус неведомое блюдо.
– Тоже имя, ничем не хуже прочих. Наши обычаи нелегко описать на вашем ублюдочном языке.
– Ты неплохо говоришь на моем ублюдочном языке. Где ты ему научился?
Лонак пожал плечами:
– Во время набегов мы берем пленных, хотя толку от них мало. Мужчины слишком слабы, чтобы работать в копях дольше одного сезона, мрут быстро, а женщины рожают болезненных детей. Но как-то раз мы взяли в плен человека в сером одеянии. Он назвался братом Келлином. Он умел лечить и умел учиться. Со временем он заговорил на нашем языке как на своем родном, и я заставил его выучить меня своему.
– А где он теперь?
– Занемог прошлой зимой. Старый был, мы оставили его в снегу.
Ваэлин начал понимать, отчего лонаков так не любят.
– Так, значит, ваша верховная жрица велела вам меня пропустить?
– Пришло Слово с Горы. Один из мерим-гер явится в наши земли в одиночку, то будет величайший из их воинов, ищущий крови своего брата. Ему не следует причинять вреда.
«Крови своего брата… Похоже, их верховная жрица видит многое».
– А почему?
– Она не объясняет. Слово с Горы не оспаривают.
– А твой сын все же попытался меня убить.
– Мальчишки ищут славы в запретных деяниях. Он мечтал о том, как одолеет тебя и заслужит славу, как острейший меч мерим-гер падет перед его ножом. Чем я так прогневил богов, что они наделили меня таким дураком вместо сына?
Он нахохлился, сплюнул в костер и поднял взгляд на Ваэлина.
– Почему ты его пощадил?
– Не было нужды его убивать. Убийство без нужды противоречит Вере.
– Брат Келлин часто говорил о вашей Вере. Бесконечное вранье. Как может человек веровать, не имея богов, которые накажут его, если он нарушит завет?
– Бог есть ложь. Ложь не может наказывать.
Лонак откусил еще мяса и покачал головой. Он выглядел почти грустным.
– Я слышал голос огненного бога, Нишака, глубоко в темных пещерах под дымящейся горой. В нем не было лжи.
«Огненного бога?» Очевидно, этот человек принял пещерное эхо за голос одного из своих богов.
– И что он тебе сказал?
– Многое. Но все это не для твоих ушей, мерим-гер.
Лонак бросил мясо и мех с водой обратно Ваэлину.
– Искать смерти брата сулит несчастье. Зачем тебе это?
Ваэлин испытывал искушение не отвечать на вопрос и сидеть молча, пока лонак не уйдет. Говорить им, похоже, было больше не о чем, а от общества этого человека Ваэлин уж точно удовольствия не получал, и все же что-то заставило его высказать вслух те чувства, которые так его мучили. «Открыть душу незнакомцу легче».
– Он мне брат не по крови, но по Вере. Мы принадлежим к одному ордену, и он совершил тяжкое преступление.
– И ты его убьешь?
– Придется. Он не позволит мне увезти его с собой, чтобы предстать перед судом. А что, ваша верховная жрица велела вам пропустить и его тоже?
Лонак кивнул.
– Желтоволосый проехал здесь семь дней назад, он направлялся в Маарс-Нир-Улин-Сол. Ты намерен последовать за ним туда?
– Придется.
– Тогда тебя, скорее всего, будет ждать желтоволосый труп. В тех развалинах нет ничего, кроме смерти.
– Я слышал. Знаешь ли ты, что именно губит людей в разрушенном городе?
Лицо лонака недовольно скривилось. Очевидно, страх был для него болезненной темой.
– Наш народ туда не ходит, не ходили уже больше пяти зим, нам еще до этого не нравилось это место. Там воздух тяжкий, давит человеку на душу. А потом начали появляться трупы. Закаленные охотники и воины, убитые и растерзанные чем-то незримым, с лицами, застывшими в ужасе. Позорная это смерть – погибнуть от клыков зверя, даже если это магический зверь.
Он бросил взгляд на Ваэлина.
– Пойдешь туда – скоро будешь мертв, как и твой брат.
– Мой брат жив.
Ваэлин знал это, чувствовал по ровному гудению песни крови. Норта жив. Он ждет.
Лонак внезапно потянулся за оружием, вскочил на ноги и устремил на Ваэлина враждебный взгляд.
– Довольно нам болтать, мерим-гер. Не стану больше осквернять себя твоим обществом.
Читать бесплатно другие книги:
