Песнь крови Райан Энтони
Принцесса замялась лишь на миг, прежде чем отвернула лицо от солнца и посмотрела ему в глаза.
– Он называл меня Лирной, когда мы были наедине. Мы дружили с детства. Он посылал мне из леса множество писем, так что я знаю, как сильно он вами восхищался. У меня сердце болит при мысли, что…
– «Ради любви следует рискнуть всем либо погибнуть», – Ваэлин чувствовал, что голос у него сделался хриплым от гнева и лицо гневно хмурится. Он видел также, что принцесса больше не улыбается. – Так вы ему сказали?
Он точно видел, что по ее лицу пробежала тень сожаления, хотя и всего лишь на миг, и впервые за все время в ее голосе послышалась неуверенность.
– Он сильно страдал?
– Яд в крови заставил его кричать от боли и исходить кровавым потом. Он говорил, что любит вас. Он говорил, что отправился в Мартише ради того, чтобы добиться одобрения вашего отца, чтобы вы смогли пожениться. Перед тем как я перерезал ему горло, он просил меня передать вам письмо. Когда мы предали его огню, я это письмо сжег.
Принцесса на миг прикрыла глаза – воплощение красоты и скорби, – но, когда она открыла их снова, все исчезло, и в ее голосе не было слышно никаких чувств, когда она ответила:
– Я во всем следую желаниям моего отца, брат. Так же, как и вы.
Понимание того, что она права, хлестнуло его, как бичом. Они оба замешаны в этом на равных. Оба втянуты в это убийство. Быть может, он устоял и не спустил тетиву, но все равно, именно он подставил Линдена под тот роковой выстрел, точно так же, как именно она отправила его в Мартише. Ваэлину пришло в голову, что, быть может, именно таков и был план короля с самого начала: связать их воедино гнусным убийством и общим чувством вины.
Теперь он понимал, что враждебное отношение к ней было лишь обманом, попыткой отречься от своей собственной доли вины. И, несмотря на это, он все равно держался за него. «Она холодная, она расчетливая, ей нельзя доверять». Но, в первую очередь, Ваэлин ненавидел то, что она по-прежнему имеет власть над ним и без труда способна вызывать его интерес.
В глазах у нее блеснуло нечто непонятное. Ваэлин осознал, как пристально он на нее смотрит. «Страх, – решил он. – Единственный мужчина, который ухитрился ее напугать».
Он поклонился снова. Чувство вины у него в душе смешалось с удовлетворением.
– С вашего разрешения, ваше высочество…
Сестра Гильма была пухлой и доброжелательной, улыбчивой, с блестящими голубыми глазами, которые как будто непрестанно искрились весельем.
– Во имя Веры, будьте повеселее, брат! – сказала она при первой встрече, шутливо ущипнув Ваэлина за подбородок. – Можно подумать, что на ваших плечах – все заботы Королевства! Вас уже прозвали «брат Кислая Рожа».
– Тебе точно нужен целитель в полку? – осведомился Норта.
Сестра Гильма расхохоталась.
– О, я заранее вижу, что мы подружимся! – сказала она со своим густым нильсаэльским выговором и стукнула Норту по руке – уже далеко не так шутливо.
Ваэлин скрыл свое разочарование, когда аспект Элера не сочла возможным прислать в ответ на его запрос сестру Шерин. Впрочем, его это особо не удивило.
– Вы получите все, что вам требуется, сестра.
– Да уж, вы постарайтесь!
Она рассмеялась. За месяц, миновавший с ее прихода, Ваэлин обнаружил, что она имеет обыкновение смеяться, когда говорит серьезно, и пускает в ход абсолютно ровный, без тени усмешки, тон, когда поддается своей склонности к мягким, но бьющим без промаха издевкам.
– Сегодня еще две сломанных руки, – хмыкнула она, когда Ваэлин вошел в просторную палатку, которая служила ей смотровой, и насмешливо покачала головой. На топчанах спали четверо перевязанных людей. Еще двоих перевязывали помощники – сестра настояла на том, чтобы выбрать их из числа солдат. К удивлению Ваэлина, она взяла двоих самых забитых из числа бывших узников, щуплых парней с неплохими мозгами и аккуратными руками. Солдаты из них, скорее всего, все равно вышли бы плохие.
– Если вы и дальше будете так гонять своих людей, через месяц вам не с кем будет идти в бой!
Она широко улыбалась, глаза у нее весело сверкали.
– Битва – дело суровое, сестра. Мягкое обучение воспитает мягкотелых солдат, которые быстро превратятся в покойников.
Ее улыбка слегка потускнела.
– Так, значит, битвы будут? Грядет война?
«Война…» Этот вопрос был на устах у всех. Миновало четыре недели с тех пор, как король вызвал к себе владыку фьефа Кумбраэль, и ответа он пока не получил. Королевскую стражу держали в казармах, все отпуска были отменены. Слухи разносились с ужасающей скоростью. На границах собираются кумбраэльские войска. В Урлише видели кумбраэльских лучников. Тайные секты отрицателей замышляют разнообразные гнусности, вдохновленные Тьмой. В воздухе носилось ожидание и неуверенность, и Ваэлин гонял своих солдат в хвост и в гриву. Если грянет буря, надо, чтобы они были готовы.
– Мне известно не больше вашего, сестра, – заверил ее Ваэлин. – Новых случаев немочи пока не обнаружено?
– С тех пор, как я побывала у наших дам, – нет.
В полку обнаружилась вспышка дурной болезни, а источником ее оказались предприимчивые шлюхи, вставшие лагерем в лесу всего за пару миль отсюда. Опасаясь того, что скажет аспект, узнав, что так близко от Дома ордена развелось целое гнездо шлюх, Ваэлин приказал сержанту Крельнику взять отряд людей понадежнее, выкурить девок и отправить их обратно в город. Однако старый солдат его удивил. Он замялся:
– Милорд, вы уверены?
– Сержант, у меня на руках двадцать человек в таком состоянии, что обучению они не подлежат. К тому же этот полк находится под командованием ордена, и я не могу допустить, чтобы люди тайком позволяли себе… удовлетворять свою похоть таким образом.
Сержант моргнул. Его седоусое, изборожденное шрамами лицо осталось бесстрастным, но Ваэлин почувствовал, что он сдерживает усмешку. Бывали времена, когда он, разговаривая с сержантом, чувствовал себя ребенком, читающим наставления собственному дедушке.
– Кхм… при всем моем уважении, милорд. Полк, может, и принадлежит ордену, но люди-то нет. Это не братья, это солдаты, а солдату без бабы никак. Лишите их этих… поблажек, и начнутся неприятности. Я не хочу сказать, что люди вас не уважают, еще как уважают, милорд, никогда еще не видел, чтобы солдаты так боялись своего командира, но эти парни – далеко не сливки общества, а мы их и так загоняли. Если их совсем прижать, они начнут делать ноги, и виселицей их не напугаешь.
– А как же зараза?
– Ну, в Пятом ордене от этого лечат. Сестра Гильма разберется, пусть сходит к этим бабам, она с ними в момент управится.
Они пошли к сестре Гильме, и Ваэлин, запинаясь, высказал свою просьбу. Она выслушала ее с каменным лицом.
– То есть вы хотите, чтобы я пошла в лагерь шлюх и вылечила их от дурной болезни? – уточнила она ледяным тоном.
– Мы вам охрану дадим, сестра!
Она отвела взгляд и прикрыла глаза. Ваэлин боролся с искушением сбежать.
– Пять лет обучения в ордене, – тихо произнесла она. – Еще четыре года – на северных границах, проведенных в борьбе с дикарями и ледяными вьюгами. И вот она, моя награда! Жить среди подонков и лечить их девок.
Сестра покачала головой.
– Воистину, я проклята Ушедшими.
– Сестра, я не хотел вас обидеть!
– Ладно, ладно! – она внезапно расплылась в улыбке. – Сейчас, только за сумкой схожу. И не надо мне никакой охраны – дайте только кого-нибудь, кто может показать дорогу.
Она, выгнув бровь, посмотрела на Ваэлина.
– Вы сами-то там были, брат?
Он и теперь поморщился, вспоминая, как бормотал, что «нет-нет, никогда!». Сержант Крельник был прав: немочь быстро сошла на нет, и люди остались довольны – настолько, насколько они могли быть довольны после недель сурового братского обучения. Ваэлин предпочел забыть уведомить об этом инциденте аспекта, и, по молчаливому уговору, между братьями это не обсуждалось.
– Может, вам что-нибудь нужно? – спросил он у Гильмы. – Я мог бы отправить повозку за припасами в Дом вашего ордена.
– Да нет, пока всего хватает. И у мастера Сментиля в огороде много полезного. Мастер вообще душка. Языку жестов меня учит, вот, поглядите!
Она сделала своими пухлыми, но ловкими ручками несколько жестов, приблизительно означающих «Я болтливая свинья».
– Это значит «Меня зовут Гильма».
Ваэлин кивнул с каменным лицо.
– Да, мастер Сментиль – талантливый наставник.
Он оставил ее с ранеными и вышел из палатки. Повсюду виднелись тренирующиеся солдаты, сгрудившиеся вокруг братьев, которые пытались за несколько месяцев вдолбить в них то, чему сами обучались всю жизнь. Задача зачастую выглядела непосильной: новобранцы казались такими медлительными и неуклюжими, они не понимали элементарных вещей. И братья вознегодовали, когда Ваэлин запретил пользоваться розгой.
– Без хлыста собаку не выучишь! – сказал ему Дентос.
– Это не собаки, – возразил Ваэлин. – И не мальчишки – по крайней мере, большинство из них. Наказывайте их дополнительными тренировками или грязной работой, можете урезать их порцию рома, если сочтете нужным. Но не бейте.
Полк был теперь полностью укомлектован, отчасти узниками из тюрьмы, отчасти – за счет неиссякающего потока новобранцев, которых, как и предрекал король, влекла романтика солдатской жизни, овеянной легендами о Ваэлине. Некоторые нарочно приходили издалека, чтобы записаться в полк.
– И не то чтобы с голодухи, – заметил сержант Крельник. – Большинство алчет лишь служить под знаменем Юного Ястреба.
Со временем тренировки все же начали сказываться: солдаты заметно окрепли, отъелись на орденских харчах – многие из них отродясь так сытно не едали. Люди держались прямее, двигались проворнее, ловчее обращались с оружием, хотя им, конечно, еще многому предстояло научиться. Галлис-Верхолаз вскоре снова оброс мышцами и заметно повеселел в результате регулярных визитов к шлюхам. Он сделался одной из заметных личностей в полку: за словом в карман он не лез, и его шуточки то и дело вызывали хохот у товарищей, хотя во время тренировок Галлису хватало ума помалкивать. Пользоваться розгой братьям, может, и запретили, но они знали тысячу способов причинить боль в ходе тренировочного поединка. Больше всего Ваэлина радовало то, что солдаты вели себя достаточно дисциплинированно: они редко дрались между собой, беспрекословно подчинялись приказам, и дезертировать пока никто не пытался. Ваэлину еще ни разу не приходилось приказывать кого-то высечь или повесить, и он с ужасом предвидел, что рано или поздно наступит день, когда ему все-таки придется это сделать. «Война покажет», – думал он, вспоминая жуткие месяцы, проведенные в Мартише, и множество солдат, которые предпочли все-таки рискнуть и в одиночку бежать через лес, наводненный кумбраэльцами, чем провести еще день за частоколом.
Норта был занят тем, что обучал стрельбе из лука группу наиболее крепких рекрутов. Всем новобранцам первым делом давали в руки лук, но большинство из них оказывались совершенно непригодными к этому делу. Самых остроглазых собрали в отряд арбалетчиков, и лишь немногие проявили достаточно способностей, чтобы их стоило учить дальше. Этих набралось всего человек тридцать или около того, однако даже небольшой отряд хороших лучников мог стать ценным подспорьем для полка. Норта вновь показал себя способным наставником: все его подопечные уже могли попасть в центр мишени за сорок шагов, и один или двое могли даже повторить это с проворством, обычно свойственным лишь братьям из ордена.
– Не целуйся ты с тетивой! – говорил Норта ученику, кряжистому мужику, которого Ваэлин заметил еще в тюрьме. Звали его то ли Драк, то ли Дракс, и был он известным браконьером, пока королевские лесничие не застигли его в Урлише за разделкой свежеубитого оленя. – За ухо, за ухо стрелу отводи!
То ли Драк, то ли Дракс напрягся посильнее и выпустил стрелу. Стрела вонзилась в мишень на несколько дюймов выше яблочка.
– Недурно, – сказал ему Норта. – Но ты по-прежнему роняешь лук после выстрела. Не забывай, ты не на охоте, это боевой лук. Выстрелил – и сразу натягивай снова.
Он увидел приближающегося Ваэлина и хлопнул в ладоши, привлекая внимание учеников.
– Ладно. Отодвиньте мишени еще на десять шагов. Первый, кто попадет в яблочко, получит сегодня рому на палец больше.
Он обернулся к Ваэлину и отвесил ему изысканный поклон, пока солдаты пошли переносить мишени.
– Приветствую вас, милорд!
– Не надо так делать.
Ваэлин взглянул на солдат, которые шутили и пересмеивались, выдергивая свои стрелы из мишеней.
– Они в хорошем расположении духа.
– Ну еще бы. Еды завались, ром дают каждый день, дешевые девки в двух шагах за лесом. Это куда больше, чем то, на что могло надеяться большинство из них.
Ваэлин пристально взглянул на брата и увидел знакомый затравленный взгляд, который стоял у него в глазах со времен Мартише. В свободное время Норта выглядел усталым и отстраненным и проявлял повышенный интерес к разнообразным напиткам на основе рома, которые солдаты варили по вечерам. Ваэлин не впервые испытал искушение рассказать ему о судьбе его родных, но, как и прежде, королевский приказ заставил его промолчать. «Он выглядит постаревшим, – подумал Ваэлин. – Ему еще и двадцати нет, а глаза у него старческие».
– А Баркус где? – спросил Ваэлин. – Он вроде должен был их обучать владению алебардой.
– Баркус в кузнице торчит. Он там теперь целыми днями пропадает.
Вернувшись из Мартише, Баркус как будто избавился от своего нежелания работать с металлом, явился к мастеру Джестину и теперь по многу часов проводил в кузнице, помогая ковать новое оружие, которое требовалось полку. Оружейня у мастера Греалина была обширная, но даже оружейных стоек в его подвалах было недостаточно, чтобы вооружить всех солдат и при том не оставить без оружия сам орден. Ваэлин был не против того, что Баркус вновь взялся за молот, тем более что ему это явно было по душе, но сердился на то, что это отвлекает Баркуса от его обязанностей в полку. Надо будет с ним поговорить всерьез – как и с Нортой.
– Много ли ты выпил вчера вечером?
Норта пожал плечами:
– После шестого кубка счет потерял. Зато выспался как следует.
– Ну да, еще бы…
Ваэлин вздохнул: ему ужасно не хотелось говорить то, что сказать было надо.
– Брат, человеку иногда надо выпить, я понимаю, но ты – офицер этого полка. Если уж тебе так хочется напиваться, пожалуйста, не делай этого на глазах у солдат.
– Но ведь они меня любят! – возразил Норта с наигранной откровенностью. – «Садись, брат, поужинай с нами! – говорят они. – Ты не такой, как Юный Ястреб. Тебя мы не боимся до усрачки!» Меня даже приглашали вместе сходить по бабам. Я был чрезвычайно тронут.
Лицо у Ваэлина вытянулось от ужаса. Норта расхохотался.
– Не тревожься, до такого-то я не опущусь. Кроме того, судя по тому, что я слышал, после прогулки в лагерь в штанах сильно жжется.
Ваэлин счел за лучшее не сообщать Норте о том, что вспышку заразы удалось ликвидировать. Он кивнул на лучников.
– Долго им еще учиться?
– Еще лет семь, и они будут не хуже нас с тобой. Как ты думаешь, кумбраэльцы дадут нам семь лет?
– Надеюсь, что да… Я имел в виду – выстоят ли они? Будут ли они сражаться?
Норта посмотрел на солдат. Его затравленный взгляд сделался отстраненным – он, очевидно, представил их в бою, изрубленных и окровавленных.
– Будут, – сказал он наконец. – Бедолаги… Будут, куда они денутся.
Глава пятая
Ему снился лес Мартише. Когда Френтис явился его будить, он снова был на прогалине и внимал доводящим до безумия загадочным речам Нерсус-Силь-Нин. Но теперь розовый мрамор ее глаз сделался угольно-черным, как тот камень, что носил в пустой глазнице Одноглазый. И теплое летнее солнце, в котором купалась прогалина тогда, в видении, тоже исчезло: земля была укрыта толстым снегом, воздух был колючим от мороза. И ее слова, по-прежнему таинственные, сделались еще и жестокими.
– Ты будешь убивать, убивать и убивать, Бераль-Шак-Ур, – говорила она ему с тошнотворной улыбкой, и в черных шариках глаз горели маленькие огненные точки. – Ты узришь, как смерть соберет великую жатву под кроваво-красным солнцем. Ты будешь убивать за свою Веру, за своего короля и за Царицу Пламени, когда она восстанет. Легенда о тебе обежит весь мир, и то будет песнь крови.
Он стоял в снегу, опустившись на колени, сплетя пальцы на рукояти кинжала, и клинок кинжала был скользким от крови, что казалась черной при свете луны. За спиной у него лежал труп, и он чувствовал, как уходит в снег тепло остывающего тела. Лицо трупа было ему знакомо, он знал, что это кто-то, кого он любил. И знал также, что этого человека убил он сам.
– Я не просил об этом, – сказал он. – Я этого никогда не хотел.
– Желания не имеют значения. Главное – рок. Ты – игрушка в руках судьбы, Бераль-Шак-Ур.
– Судьбу свою я выберу сам! – ответил он, но слова были жалкими и пустыми, как вызов, что бросает дитя равнодушному родителю.
Ее смех звучал как насмешливое квохтанье.
– Выбор есть ложь. Величайший из всех обманов.
Ее полное презрения лицо растаяло – чья-то рука трясла его за плечо.
– Брат!
Он вздрогнул и пробудился, сквозь плавающую в глазах муть проступило бледное, озабоченное лицо Френтиса.
– Прибыл гонец, – сказал ему брат. – Из дворца. Аспект тебя зовет.
Он торопливо оделся, прогнал из памяти навязчивый кошмар и пошел в цитадель. Аспекта он нашел в его комнатах. Аспект читал свиток с королевской печатью.
– Владыка фьефа Кумбраэль мертв, – сказал он Ваэлину, сразу приступив к сути дела. – По-видимому, его сын – второй его сын – убил его и объявил себя владыкой фьефа. Он призывает всех верных кумбраэльцев и истинных служителей их бога встать под его знамена и сбросить иго ненавистного угнетателя и еретика, короля Януса. Он велит всем приверженцам Веры покинуть фьеф, в противном случае их ждет заслуженная кара. По слухам, некоторые уже горят на кострах.
Он помолчал, пристально глядя в лицо Ваэлину.
– Ты понимаешь, что это означает?
Вывод был очевиден, хотя и жуток.
– Будет война.
– Разумеется. Битвы и кровопролитие, горящие города и селения…
В голосе аспекта звучала горечь. Он швырнул королевское послание на стол.
– Его величество призывает королевскую стражу к оружию. Нашему полку надлежит быть у северных ворот завтра к полудню.
– Я позабочусь об этом, аспект.
– Готовы ли они?
Ваэлин вспомнил слова Норты и то, что он сам думал об их дисциплине.
– Они будут сражаться, аспект. Если бы нам дали больше времени, они сражались бы лучше, но сражаться они будут.
– Хорошо. Брат Макрил будет командовать группой из тридцати братьев, которая будет сопровождать полк и обеспечивать разведку. Я предпочел бы отправить отряд побольше, но наши силы рассеяны по всему Королевству, а созывать их некогда.
Аспект подошел ближе. Лицо у него было серьезнее, чем когда бы то ни было.
– Прежде всего помни вот что. Полк создан по королевскому слову, однако он является частью нашего ордена, а наш орден есть меч Веры. Нельзя пятнать меч Веры невинной кровью. В Кумбраэле ты увидишь многое – много ужасного. Там живут люди, которые отрицают Веру и предаются поклонению ложному богу, однако же они все равно суть подданные Королевства. Ты испытаешь большое искушение предаться праведному гневу, позволить своим людям терзать и истязать людей, которых вы там увидите. Не поддавайся ему. Насильников, грабителей и всех, кто дурно обращается с мирными жителями, следует пороть и вешать. Будь милостив к простым людям Кумбраэля. Покажи им, что Вера не мстительна.
– Хорошо, аспект.
Аспект отошел к столу, тяжело опустился в кресло, сцепил на коленях свои длинные пальцы. Его узкое лицо выглядело изможденным и усталым, взгляд – печальным.
– Я надеялся, что при своей жизни больше не увижу, как Королевство раздирают войны, – сказал наконец аспект. – Мы ведь ради этого и встали на его сторону, понимаешь? Ради этого и обручили Веру с Короной. Ради мира и… – узкие губы изогнулись в слабой улыбке, – ради единства.
– Я… я не думаю, что король хотел, чтобы этот кризис привел к войне, аспект, – решился заметить Ваэлин.
Аспект резко развернулся в его сторону. От печали вмиг не осталось и следа, она сменилась неколебимой уверенностью, к которой Ваэлин привык с детства.
– Не нам знать, чего хотел король. Не забывай моих наставлений, Ваэлин. Держись Веры, и пусть Ушедшие направляют твою руку.
Полк шагал под свинцово-серым небом. Лето было на исходе. Солнце спряталось в гряде грозных туч, и на душе у людей было так же мрачно и угрюмо. На то, чтобы собрать их и выступить в путь, ушло больше времени, чем хотелось бы Ваэлину, и теперь, по дороге в город, его все раздражало.
– Подбери, растяпа! – рявкнул он на злосчастного солдата, которого угораздило обронить свою алебарду. – Она стоит куда дороже тебя! Сержант, не давать ему рому нынче вечером!
– Есть, милорд!
Сержант Крельник постоянно держался рядом, глядя на него с почтением и опаской. Ваэлин подозревал, что сержант далеко не всегда досконально выполняет наложенные им наказания. Обычно он предпочитал смотреть на это сквозь пальцы, однако сегодня он был не склонен к подобной снисходительности.
К северным воротам они пришли за час до полудня. Люди расселись вдоль обочины, ворча, что им не давали отдыхать по дороге, но не очень-то громко.
– А где все? – осведомился Баркус, глядя на пустынное поле. – Тут же вроде должна быть вся королевская стража?
– Опаздывают, наверно, – предположил Дентос. – Мы пришли раньше всех, оттого что ходим быстрее.
– Возможно, брат-командор Макрил знает, – Каэнис кивнул в сторону ворот: оттуда как раз выехал галопом Макрил во главе своего небольшого отряда конных разведчиков.
– Королевская стража собирается на Западном тракте, – сообщил им брат-командор, осадив коня в клубах пыли. – Владыка битв велел нам ждать тут.
– Владыка битв? – переспросил Ваэлин. С тех пор, как его отец оставил королевскую службу, владыки битв в Королевстве не было.
– Король оказал честь лорду-маршалу Аль-Гестиану, назначив его на эту должность. Он поведет в Кумбраэль королевскую стражу. Ему приказано как можно быстрее взять столицу.
«Аль-Гестиан… Король отдал королевскую стражу в руки отца Линдена…» Теперь Ваэлин жалел, что не повидался с лордом-маршалом в тот день, когда вручил брату Линдена его меч. Он дорого дал бы за то, чтобы прощупать настроение этого человека и узнать, не жаждет ли он мести. Если да, то опасения аспекта за судьбу невинных людей Кумбраэля вполне обоснованны.
Он обернулся к сержанту Крельнику:
– Проследите, чтобы люди берегли воду. Костров не разводить. Неизвестно, сколько придется здесь простоять.
– Есть, милорд!
Они ждали под грозовым небом. Люди сбивались в кучки, затевали игру в кости или метание ножичков: орденская игра пришлась по вкусу всему полку. Как и в самом ордене, метательные ножи сделались разменной монетой и знаком статуса среди солдат, хотя Ваэлин тщательно следил за тем, чтобы другие орденские традиции, такие, как воровство и драки за обедом, в их ряды не проникли.
– О Вера! Баркус, что это?
Дентос уставился на предмет, который Баркус достал из своего вьюка. Предмет был в ярд длиной, со спиральной железной рукоятью и обоюдоострым лезвием, которое сияло каким-то неестественным блеском в тусклом свете пасмурного дня.
– Боевая секира! – объявил Баркус. – Мастер Джестин помог мне ее выковать.
Глядя на это оружие, Ваэлин ощутил беспокойный ропот своей песни крови. Тревога была тем сильнее, что Ваэлину было известно про Темное сродство Баркуса с металлом.
– А рабочая часть из звездного серебра? – спросил Норта, когда они все столпились вокруг, разглядывая оружие.
– Разумеется. Но только лезвия. А рукоять полая, чтоб полегче была.
Баркус подкинул секиру в воздух, та несколько раз перекувырнулась и легла рукоятью ему в ладонь.
– Видали? Ею воробья на лету сбить можно! На, попробуй.
Он сунул оружие Норте. Тот несколько раз взмахнул им на пробу и вскинул брови, почувствовав, как легко лезвие рассекает воздух.
– Она как будто поет. Послушайте!
Он еще раз взмахнул секирой – и в самом деле, в воздухе повис тонкий, певучий звук. Ваэлин ощутил, как от этой ноты песнь крови зазвучала еще настойчивее, и невольно подался прочь. Живот скрутило тупой тошнотой.
– Хочешь попробовать, брат? – Норта протянул ему топор.
Лезвие секиры поневоле притягивало взгляд Ваэлина. Края лезвия лучились звездным серебром, а на плоской середине была выгравирована надпись.
– Ты дал ей имя? – спросил он у Баркуса, не беря секиру в руки.
– Бендра. В честь моей… одной знакомой женщины.
Норта прищурился, глядя на лезвие.
– Что-то прочесть не могу. Что это за письмена?
– Мастер Джестин говорит – древневоларские. Это у кузнецов традиция такая – они всегда надписывают клинки именно ими. Почему – не знаю.
– Воларские кузнецы считаются лучшими в мире, – объяснил Каэнис. – Говорят, это первый народ, который научился выплавлять железо. И большая часть секретов кузнечного мастерства идет именно от них.
– Ну все, братья, хватит забавляться, – сказал Ваэлин, охваченный желанием оказаться как можно дальще от этого оружия. – Приглядывайте за своими ротами. Позаботьтесь о том, чтобы солдаты не ухитрились потерять в походе ничего из тяжелого снаряжения.
Миновал час, прежде чем в воротах показался еще один отряд: двадцать конных королевских стражников, возглавляемых высоким рыжеволосым молодым человеком на впечатляющем черном скакуне. Ваэлин узнал безупречно подтянутого человека, что ехал рядом: то был капитан Смолен.
– Стройте солдат! – рявкнул Ваэлин сержанту Крельнику. – И поровнее! К нам гости королевской крови.
Он вышел вперед, чтобы приветствовать принца, в то время как полк проворно выстроился поротно и застыл навытяжку, подняв при этом густое облако пыли. Свита принца осадила коней, Ваэлин припал на одно колено и склонил голову.
– Ваше высочество!
– Встаньте, брат, – сказал ему принц Мальций. – У нас мало времени, не до церемоний. Вот! – он бросил Ваэлину свиток с королевской печатью. – Приказ для вас. Этот полк поступает под мое начало вплоть до дальнейших распоряжений.
Он оглянулся через плечо, и взгляд Ваэлина упал на сутулящуюся фигуру в первом ряду стражников: желтолицый человек с покрасневшими глазами и густыми бровями, который явно долгое время вел чрезмерно разгульную жизнь.
– С лордом Мустором вы уже знакомы, я полагаю, – сказал принц Мальций.
– Знаком. Милорд, примите мои соболезнования по поводу кончины вашего батюшки.
Если наследник Кумбраэля и услышал его соболезнования, виду он не подал – только неуклюже поворочался в седле и зевнул.
– Лорд Мустор будет сопровождать нас, – сообщил принц. Он окинул взглядом ровные ряды солдат. – Они готовы к походу?
– Вам стоит лишь приказать, ваше высочество!
– Что ж, не станем терять времени. Мы выступим по Северному тракту и еще до темноты будем у моста через Соленку.
Ваэлин наскоро прикинул расстояние. «Почти двадцать миль, и по Северному тракту, не той дорогой, которой пойдет королевская стража». Он оставил при себе ворох вопросов и почтительно кивнул.
– Хорошо, ваше высочество.
– Я отправлюсь вперед, разобью лагерь.
Принц одарил его мимолетной улыбкой.
– Вечером побеседуем. Вы, несомненно, рассчитываете получить объяснения.
Он пришпорил коня и галопом поскакал прочь. Отряд стражи потянулся следом. Когда они проезжали мимо, в толпе всадников мелькнуло еще одно знакомое лицо: узкое, мальчишеское, обрамленное гривой черных кудрей. Мальчик на миг встретился глазами с Ваэлином. Взгляд у него был серьезный, ищущий признания и одобрения. «Алюций Аль-Гестиан. Значит, он все-таки тоже едет на войну…» Ваэлин отвернулся и принялся отдавать приказы.
Уже темнело, когда полк вышел к деревянному мосту через полноводную Соленку. Ваэлин распорядился разбить лагерь и выставить часовых.
– Рому не выдавать, пока это все не закончится, – сказал он сержанту Крельнику, слезая с Плюя и потирая ноющую спину. – Я полагаю, нас ждет еще несколько тяжелых переходов. Не хочу, чтобы люди шли медленнее из-за алкоголя. Любой, кто останется недоволен, может обращаться лично ко мне.
– Недовольных не будет, милорд, – заверил его Крельник и пошел прочь, на ходу выкрикивая приказы своим хриплым, грубым голосом.
Ваэлин оставил Плюя на попечение брата из отряда Макрила. Отряд принца встал лагерем под ивой у моста.
– Лорд Ваэлин! – официально приветствовал его капитан Смолен, четко отдавая честь. – Рад видеть вас снова.
– Здравствуйте, капитан.
Ваэлин все еще относился к капитану с опаской после того, как тот подстроил его встречу с принцессой Лирной. Однако же винить в этом капитана было бы хамством: Ваэлин прекрасно понимал, каким образом человек мог подпасть под ее влияние.
– Должен сказать, я рад возможности снова побыть солдатом, – капитан Смолен кивнул в сторону костра, где сгорбленная фигура, закутанная в плащ, смотрела в огонь и время от времени прихлебывала вино из бутылки. – Довольно я уже побыл нянькой при новом владыке фьефа.
– Видимо, это довольно утомительный подопечный?
– Да не особенно. В мои обязанности входит в основном регулярно поставлять ему вино и не позволять ему иметь дела со шлюхами. А когда он не требует того или другого, он молчит в основном.
Капитан указал на раскинутый поблизости шатер.
– Его высочество велел вас пригласить сразу, как только вы прибудете.
Ваэлин нашел принца за столом, над расстеленной на нем картой. В углу сидел Алюций Аль-Гестиан. Он поднял голову от свитка, который писал.
– Добрый вечер, брат! – тепло приветствовал его принц. Он подошел пожать ему руку. – Ваши люди показали хорошее время! Я ждал вас не раньше, чем через пару часов.
– Этот полк ходит быстро, ваше высочество.
– Очень рад слышать. Им предстоит пройти еще много миль, прежде чем мы прибудем на место.
Он снова подошел к столу и взглянул на Алюция.
– Алюций, подайте вина брату Ваэлину.
Читать бесплатно другие книги:
