Дальше живут драконы 2 Афанасьев Александр
– Да, вы живы – подтвердил капитан
– Будь оно все проклято… – повторил агент
– Что?
– Будь оно все проклято…
Агент был пьян и Воронцов понял, что его можно разговорить.
– Что именно проклято?
– Что?
– Что именно – проклято? – повторил Воронцов
– Да все… они придут .. вот увидите… придут.
– Кто – придет?
– Они…
…
Разговор – был недолгим, но и то, что капитан Воронцов услышал от своего агента – повергло его в шок. Жаль, он не включил магнитофон и не записал все это… хотя и тогда ему вряд ли бы кто-то поверил.
Зато теперь – было понятно, что происходит.
Чтобы держать себя в норме – Воронцов проглотил таблетку бензедрина4 Надо было держаться на ногах – во что бы то ни стало.
Что делать – он ни разу не сомневался. Масштаб проблемы таков, что к ее решению надо подключать международное сообщество. В его руках находился свидетель тяжелейших военных преступлений, причем совершенных не местными сопротивленцами – а негодяями, посланным Токио. Если этого свидетеля вывезти в Гаагу, и он будет свидетельствовать на суде – скорее всего, даже Англия не сможет встать на защиту Токио. Медицинские эксперименты над людьми… это просто немыслимо для цивилизованного мира. И самое главное – не сможет не определиться Германия. Равновесие сил здесь – хранится на относительном равновесии блока САСШ-Россия с одной стороны и Япония-Великобритания с другой. Если к ним присоединится сильнейшая империя мира5 – вряд ли Токио захочет продолжать.
Но для начала – надо доставить этого человека в международную миссию. Там он будет в большей безопасности, чем здесь.
Миссию – охраняли шведские королевские гвардейцы и капитан, как и любой представитель миссии наблюдателей – мог позвонить и вызвать военный эскорт, если он опасался чего-то. До этого – Воронцов никогда этого не делал – но сейчас это было просто необходимо. Он подошел к телефону, снял трубку, начал набирать номер… и уже набрал его, когда вдруг понял, что гудков на линии нет.
Было тихо. На линии. Было тихо.
В следующую секунду— он упал на пол и пополз к шкафу. Он снаружи был обычным деревянным шкафом, но внутри него был точно подходящий по размеру стальной. В нем – хранилось снаряжение, которого у международного инспектора никак не могло быть.
Первым делом – он достал автомат. Эрма-53, с укороченным стволом и ПБС – прибором бесшумной стрельбы. ПБС представлял собой длинную, черную сосиску – обычный контейнер, накручивающийся на ствол, в нем были резиновые пробки с дыркой посередине. ПБС хватало на две сотни выстрелов, если вести огонь исключительно одиночными.
К автомату была разгрузка с магазинами – она надевалась быстро, крест – накрест. Магазины всегда были снаряжены патронами – пружину приходилось менять каждые шесть месяцев, но это тоже того стоило.
Затем он достал два бронежилета – для себя и для своего нежданного гостя. Бронежилет весил одиннадцать килограммов, но это стоило того. Еще по килограмму с лишним – весили шлемы.
Последним – он достал прибор ночного видения – его козырь, наличия которого никто не ожидает. Он представлял собой что-то вроде защитной маски, в которой часть стекла была замазана черной краской, а на оставшуюся часть – опускался двойной монокуляр типа Вампир. Вампир весил более килограмма – поэтому сзади, к замку крепился свинцовый противовес. Это чтобы когда эта штука опущена – она не перевешивала. Этот ПНВ был произведением германских инженеров и предлагался для штурмовиков и вообще для частей особого назначения. У североамериканцев – такие только испытывались, их предлагали для пилотов вертолетов.
Он постучал ногой по полу – потому что догадался: те, кто окружил дом, не хотят шума, они нападут, как только будут уверены, что в доме все тихо и все заснули.
Что ж, удачи им.
Он надел бронежилет, затем разгрузку. Примкнул к автомату длинный, сорокаместный магазин. Надел шлем и ПНВ, проверил, как он работает. Батарейки хватает ненадолго… но на ночь должно хватить. Полностью.
Затем – он подполз по полу к креслу, в котором храпел агент (это выглядело бы смешно со стороны, с экрана синематографа, но не для того, кто находится в этой комнате, в этом городе и в этой стране) – и осторожно, стараясь не разбудить агента – положил на него разложенный бронежилет – тот что-то пробурчал, но не проснулся. Затем – капитан подполз к кровати и свернул одеяло, стараясь создать видимость, что в кровати кто-то есть. Потом – он дернул за шнур – и выключил свет…
Он ждал, что пройдет, по меньшей мере, час до того, как они придут – подождут, чтобы быть уверенными, что никто не проснулся и сон глубок. Но они поспешили – уже минут через двадцать открылась дверь и человек в черном, полностью в черном и с черным капюшоном на голове осторожно ступил на покрытый циновкой пол, попробовал ногой, прежде чем ступить. За ним следовал второй. Третий…
У них не было современной электроники, не было приборов ночного видения, не было даже современного оружия – но те, кто пришел убивать, видели в темноте не хуже кошек. Когда Воронцов поднялся из-за кровати – они успели отреагировать, один что-то бросил, а второй – попытался прыгнуть. Но эти трое, как бы они не были подготовлены – не смогли ничего сделать ни с бронежилетом, ни с шлемом, ни с автоматом, ни с ПНВ. Девятнадцатый век – никогда не победит двадцатый…
От ядовито-зеленого света – болели глаза. Воронцов заменил магазин в автомате, встал на четвереньки, чтобы не светиться в окне. Эти, похоже, готовы – но он не сомневался, что есть еще. Они какое-то время… недолго подождут. Потом, когда эти трое не выйдут – они сделают что-то еще. Например – засадят в окно из базуки. Или бросят фляжку, наполненную обрезками старых синематографических фильмов.
Надо было посмотреть, что на улице – конечно, тут не было освещения, но у него-то были очки ночного видения, с ними он сможет разглядеть тех, кто стоит на улице – и возможно, даже снять из окна. Он выглянул… но звякнуло стекло – и он едва избежал ранения. Пуля прошла рядом, снайпер целился, видимо точно – но не рассчитал, что на пути пули будет стекло. Стекло – как раз и исказило траекторию пули.
Очки снова помогли – он увидел, где находиться снайпер. Он сидел справа, на крыше, в очках он был отлично виден. Воронцов выпустил длинную очередь и снял его. Тот упал вниз, и если на улице кто-то был – он не мог этого не увидеть…
Теперь – игра пошла с открытыми картами…
Первым делом – он закрыл дверь, перед этим осторожно выглянув – на небольшом пространстве перед лестницей никого не было. Чуть не запнулся об одного из тех, кто пришел убить его. Интересно, что они будут делать после того, как потеряли троих убийц и еще снайпера? Уйдут? Или попробуют еще? Сколько всего у них людей? Кто они? Если даже филеры, простые бандиты – вряд ли они пойдут на штурм помещения, в котором находится тот, кто уже убил четверых.
Разумнее всего – так и сидеть до утра. Или до того, как кто-то увидит труп и поднимет панику…
Когда он закрыл дверь – за спиной послышался стон, потом гулко грохнулись об пол пластины бронежилета. Агент пришел в себя.
Воронцов – успел вовремя, прижал его к креслу до того, как он начал вставать
– Тихо! Тихо!
…
– Четверо пришли убить вас. Я их убил. Поняли? Просто кивните.
Агент кивнул
– Вы сказали мне правду?
– Что…
– Правду. Про эксперименты над людьми?
…
– Правду или нет?
– Да…
– Тогда они пришли убить вас.
– Что делать…
– Я выведу вас отсюда. Укрою в миссии наблюдателей. С одним условием.
– Каким
– Мы вывезем вас. Но вы будете свидетельствовать о том, что сделали. Перед всем миром.
Агент помолчал. Потом сказал
– Я не доживу до суда.
– Доживете. Должны дожить. Все должны узнать.
Агент снова промолчал перед ответом. Потом спросил
– Кто приходил за мной? Я могу встать?
– Нет. Снайперы. Я убил одного, но могут быть еще. Три человека. В черном, какие-то капюшоны… как у католических монахов.
– Это не монахи.
– А кто это?
– Ванг.
– Кто?
– Ванг. Мы так зовем тех, кого вы называете ниньсу.
– Ниньсу? Ниндзя? – понял Воронцов – ниндзя не существует. Их истребили самураи больше ста лет назад. Ниндзя больше нет.
– Они не против, чтобы вы так думали. Ниндзя существуют, я видел их своими собственными глазами.
– Где? Где именно ты их видел?
– В одном месте. На реке, западнее Хамдука. Там был старый дом какого-то сумасшедшего французского колониста…
Воронцов вздрогнул. Бяо не мог знать о том, что он был там вместе с североамериканцами. Информация – подтверждалась с другой стороны.
– Дальше.
– Лагерь этих людей был там, несколько лет. Его охраняли ниньсу.
– Ниньсу? А что потом?
– Потом – пришли белые воины, по реке. Они сожгли лагерь, но японцы все равно успели уйти. Там никого не осталось.
– И что дальше? Ты был в этом лагере?
– Нет, но я знал о нем.
Агент вздохнул и горько сказал
– Миллион гонконгских долларов…
– В этом лагере ставили опыты на детях?
– Не только на детях. Мы отправляли туда врагов народа.
– Кого? – не понял Воронцов
– Врагов народа. Тех, кого надо было перевоспитать. Мы отправляли их туда.
Мерзость какая.
– Я отвечал за это. Поэтому я и знал про лагерь.
– А что случилось потом?
– Потом я услышал один разговор. Прибыл японский офицер. Я понял, что они убьют всех, кто знает о лагере.
Понятно.
– На этот Новый год что-то намечается? – спросил Воронцов – нападения, взрывы? Что будет на Новый год?
– Миллион долларов. Тогда скажу…
Внезапно, Воронцов понял что пол, на котором он сидит – слишком теплый.
– Мы горим.
Пол был теплый. Ждать пожарных – глупо, они вряд ли придут, тем более сейчас, когда горит крупнейший рынок региона.
Воронцов сунулся в шкаф – там, помимо всего прочего, было несколько расфасованных подрывных зарядов богемского производства, так называемый Семтекс6. Эта взрывчатка – представляла собой что-то вроде пластилина и отлично подходила для использования ее бойцами, не имеющими инженерно-саперного опыта – вот почему эта взрывчатка так хорошо продавалась. В темноте – он наклеил на стену несколько небольших колбасок взрывчатки, почти наощупь – воткнул в них медные проводки и подвел их к общему пульту саперной машинки. Он был уверен, что, сколько то времени у него есть – получив по зубам, те, кто пришли убить их больше не полезут в лобовую.
Если закрыта дверь, лезь в окно.
Он перевернул кровать так, чтобы она закрывала место, где была размещена взрывчатка. Подвинул комод, за которым можно было спрятаться. Скорее всего – дверь под прицелом, но тогда он просто пробьет новую дверь.
– Бяо, открой рот…
– Это зачем?
– Чтобы не оглохнуть…
Бяо открыл рот, и капитан сжал в руке подрывную машинку…
Интерлюдия. Хюэ-2
Со временем Хюэ разросся. Все главные правительственные учреждения и школы находились на южном берегу реки Хуонг. располагаясь кварталами в форме треугольника. На западе находился оросительный канал Фу Кам, который тек на юго-восток от Хуонга, пока не пересекался с шоссе № 1, которое проходило в этом месте по мосту Ан Куу. К северу от моста шоссе проходило до южной оконечности улицы Ба Три, которая поворачивала под углом. на северо-восток и вело обраттно к реке. Образованный таким образом треугольник был примерно разделен пополам национальным шоссе номер один – дорогой от Ханоя до Сайгона. Во время французской войны на шоссе было столько нападений, что его окрестили La Rue Sans Joie (Улица без радости). Большая часть его располагалась на насыпи, чтобы оставаться проходимым даже тогда, когда рисовые поля с обеих сторон были полностью затоплены. В районе Хюэ шоссе № 1 пересекало реку Хыонг через мост Чыонг Тьен, изящное сооружение, спроектированное и построенное в 1897 году Гюставом Эйфелем, известным своей башней в Париже. Мост был увенчан шестью невысокими арками из стали и был с двусторонним движением. За мостом располагалась Цитадель с объездом с севера. Был еще один мост Бах-Хо, по которому проходила железнодорожная ветка, не действующая. Вся территория вокруг Хюэ представляла собой плохо контролируемую, залитую водой местность, с рисовыми полями, дренажными канавами и мостами, через которые мог пройти вол, но не грузовик.
Ко времени описываемых событий – война уже вошла в спираль бессмысленности и саморазрушения. Милитаристская Япония за агрессию в Китае была давно исключена из Лиги Наций, воздействовать на нее дипломатическими средствами было бессмысленно. Бомбежки ничего не давали – нельзя кого-то вбомбить в каменный век, если он уже там. Крестьяне ненавидели любых чужаков. Партизаны совмещали в своих действиях фанатизм и звериную жестокость – сельских старост, отказывавшихся сотрудничать, они распинали, сжигали заживо или выпускали кишки. Попытки создать «безопасные деревни» полностью провалились – для вьетнамского крестьянина было немыслимо уйти от могил предков. Одна из таких брошенных деревень под названием Ла Чу послужит временной казармой для основных сил Вьетконга при нападении на Хюэ, а построенное американцами же бомбоубежище – вместит в себя штаб. Другая часть атакующих – просочится по воде через рыбацкую деревню Ким До, к северо-востоку от Цитадели. Их будут перебрасывать по два-три человека в рыбацких сампанах вместе с оружием…
Индокитай. Хюэ, офис миссии наблюдателей. 29 января 1968 года
– Полный бред…
Барон Людвиг фон Путвиц-и-Пильхау, фрегаттен-капитан Хохзеефлотте и бывший командир германского У-бота, главноначальник международной наблюдательной миссии в Хюэ – смотрел на капитан-лейтенанта Воронцова примерно так, как если бы он сказал что-то непристойное, нецензурное. Смесь удивления и презрения по поводу человеческой глупости и невоспитанности, затронувшей даже дворянство…
Они каким-то чудом добрались до международной миссии, не вступив по пути в перестрелку и не попавшись на глаза полиции. Здесь уже все были на ногах – полиция сообщила о том, что в доме где жил один из наблюдателей, произошла перестрелка и взрыв. Барон тоже был на своем месте в кабинете и мягко говоря, не обрадовался, когда увидел Воронцова и Бяо. Воронцов подумал, что если бы его пристрелили или взорвали у него на квартире – барона бы это устроило больше…
– Герр барон, это не бред. Этот человек – рассказал мне о том, что на самом деле произошло в Хамдуке. Он не мог об этом знать никак – но я там был с другой стороны и могу подтвердить, что это соответствует действительности.
– Этот человек пьян, – обвиняюще сказал барон.
– Герр барон, этот человек получил ранение, я обработал ему рану. У меня не было другого обезболивающего, кроме алкоголя. Как я должен был поступить? Как вы бы поступили на моем месте?
Воронцов чувствовал, что начинает оправдываться. Это раздражало.
Барон Людвиг фон Путвиц-и-Пильхау отвернулся от Воронцова, и какое-то время просто стоял, смотрел на стену. На стене – была фотография фамильного замка его отца и фотография его семьи – жены и троих детей. Его жена – на фотографии была высокой и статной блондинкой, фото было сделано где-то на пляже… скорее всего на балтийском побережье близ Кенигсберга. Казалось удивительным, что такая яркая и интересная женщина – предпочла столь серого и скучного бюрократа, пусть даже с дворянским титулом. Иногда – капитан Воронцов даже начинал сомневаться в том, что барон командовал торпедной подлодкой… он больше подходил для службы в штабе. Впрочем, как дворянин, капитан Воронцов никогда бы не посмел необоснованно поставить под сомнение слова другого дворянина.
– Герр капитан-лейтенант – сказал барон, видимо приняв в душе какое-то решение – наши отношения, пусть и безупречные в служебном отношении, далеки от того, чтобы назвать их дружескими, верно?
– Герр барон, мы оба справляем службу – помедлив, сказал Воронцов – и стараемся делать это исправно, верно?
– Верно, верно… – барон, наконец, обошел стол (до этого он стоял перед ним, как будто защищая последнюю бюрократическую твердыню, бумажный бастион – личный чиновничий стол), присел сам и показал на стул – вы присядьте. В ногах правды нет… кажется, в России есть такая поговорка.
Капитан Воронцов пододвинул себе стул
– Такая поговорка и в самом деле есть, герр барон
– Признаться, господин Воронцов, я испытывал некое… недоверие к вам и вашим методам работы… считал их выходящими за рамки того, что позволительно офицеру международной контрольной комиссии. Кроме того, я считал, что вы излишне защищаете позицию североамериканской стороны… что понятно, учитывая взаимоотношения ваших стран, но опять-таки недопустимо для офицера международной контрольной комиссии. Однако вы, как и я живем здесь и подвергаем себя риску… со стороны тех, кто скрывается в джунглях. И полагаю, нам обоим известно, что те, кто скрывается в джунглях, не утруждают себя соблюдением конвенций о правилах войны, ни Женевской, ни какой-либо другой. А мы работаем здесь и в любую минуту можем оказаться под ударом, как и весь город.
…
– Полагаю, нам следует разобрать всю эту историю с самого начала, сударь. Без гнева и пристрастия. С начала. Как вы впервые узнали об этом человеке?
В отличие от барона, видимо, решившего что-то и для себя и для своей совести – капитан Воронцов вынужден был с самого первого вопроса начинать врать. Нельзя сказать, что это давалось ему легко. Человек не приспособлен для того, чтобы врать. Военный человек – тем более. Но служба бывает разная.
– Он сам ко мне подошел. На Донг Ба Маркет.
– Позволю себе поинтересоваться, как вы оказались на Донг Ба Маркет?
Воронцов пожал плечами
– Ходил, чтобы купить продукты. Там дешевле, чем в европейском городе.
Двое мужчин посмотрели друг на друга – и каждый понял другого. Наверное, это и есть настоящая мужская солидарность, для которой не нужна даже дружба. Редкостный негодяй – не отмажет по возможности другого мужика, даже незнакомого – просто потому, что тот мужик.
– Да, там довольно дешево… – сказал барон с неопределенностью в голосе – и полагаю, вы стали частным посетителем рынка?
– Ну, можно и так сказать.
– И как этот человек нашел вас? Просто подошел и все? К незнакомцу?
– Ну, я был европейцем, верно? На североамериканцах почти всегда форма, я был в цивильном. Возможно, он когда-то следил за нашим зданием, видел личный состав, раздумывал, с кем стоит иметь дело. Возможно, он узнал, где я снимаю комнату – я никогда не скрывал, что я русский. Как бы то ни было – он подошел ко мне на рынке. Конечно, так, чтобы никто ничего не заподозрил.
– Простите… как это?
– Он сунул мне бумажку в руку. И сразу ущел.
– Бумажку?
– Именно, герр барон. Записку.
– О, понятно. На каком языке была написана записка?
– На французском.
– И что в ней было?
– В ней было написано, что податель этой записки владеет информацией о военных преступлениях и готов поделиться этой информацией за вознаграждение. Если мне это интересно, я должен был прийти на рынок еще раз, примерно на то же место, в оговоренный день и час.
– Герр Воронцов, насколько мне помнится, нам мандат не предусматривает выплат за информацию о военных преступлениях кому бы то ни было.
– Я это помню, сударь.
– Однако же, вы решили пойти на второй контакт с неизвестным. Позвольте полюбопытствовать с какой целью? Кстати, записка у вас сохранилась?
– Возможно, мне удалось бы поговорить с этим человеком и получить какую-то информацию бесплатно. Записка… нет, записка, к сожалению не сохранилась.
Барон понимающе покивал головой. Воронцов видит, что барон не верит ни одному его слову.
– И что же произошло далее, сударь?
– Далее произошло то, что в означенное время я явился в означенное в записке место, на встречу.
– С оружием… – барон иронически поднял брови
– Разумеется, с оружием, господин барон. Возможны провокации, кроме того рынок – само по себе небезопасное место. Согласно мандату миссии мы имеем право постоянно иметь при себе легкое пехотное оружие.
– Хорошо, далее…
– Далее я впервые увидел подателя этой записки, господин барон. Этот человек был сильно напуган, он сказал, что знает многое о незаконных экспериментах в области биологического оружия здесь, в джунглях. Он готов был поделиться информацией, но за деньги. Я начал разговаривать с ним – и в этот момент, поднялась паника, закричали «пожар!».
– Пожар, сударь…
– Именно так. Все побежали на выход и мы тоже. Была паника.
– Начался пожар.
– Именно так, сударь.
– То есть, вы ничего не поджигали? А пожар начался сам?
– Возможно, вам трудно в это поверить, но это так – оскорбленным тоном заметил Воронцов – вы считаете, что я поджег рынок?
– Я ничего не считаю – сказал барон – но вам следует знать, что рынок не потушен до сих пор, число погибших исчисляется десятками. Вы прекрасно знаете, как этот эпизод будет истолкован. Особенно, если станет известным, что при начале пожара на рынке был офицер – инспектор с незаконным оружием и на сомнительной встрече…
Воронцов ждал, что барон скажет про то, что офицер – инспектор должен быть образцом моральной чистоты и честности, как он сказал это, заступая на пост. Но он этого не сказал.
– … и я опасаюсь не столько Контрольной комиссии, герр Воронцов. Сколько того, что завтра появится в листовках. А насколько помните, завтра – праздник, массовое скопление людей… Хорошо, что было дальше? При каких обстоятельствах этот человек… ваш информатор, я имею в виду – получил ранение?
– Мы выбежали на площадь. Такси поймать было невозможно. В этот момент нас обстреляли, информатор получил ранение.
– Кто стрелял? Откуда?
– Не имею представления, герр барон. Снайпер, скорее всего.
– Снайпер?
– Именно.
Барон покачал головой… наверное, сам Воронцов сделал бы то же самое, услышь он такую историю от подчиненного. Снайперы так не работают, попасть в человека, находящегося в середине мечущейся толпы почти невозможно, кто не верит – просто посмотрите в оптический прицел на… танцующих польку людей, скажем. Беда в том, что вот здесь – именно так и было.
– Что произошло далее?
– Далее мне удалось вытащить раненого информатора из толпы и привезти его к себе, на съемную квартиру. Я оказал ему помощь, для анестезии дал немного водки. Вот почему сейчас он пьян.
– А после этого на вас напали?
– Именно.
– Кто?
– Не имею представления. Похожи на бандитов.
Барон помолчал
– Откуда у вас прибор ночного видения?
– Приобретен за счет личных средств
– Автомат?
– Так же приобретен за счет личных средств.
– Бронежилеты хотя бы штатные?
– Нет, так же приобретены за счет личных средств. Штатные не дают такой защиты.
– Вы богатый человек, капитан-лейтенант.
– Жизнь бесценна, верно?
Барон встал со своего места, сделав рукой знак «сидите». Прошелся по своему небольшому кабинетику.
– Полагаю, вы не ждете наград?
– Нет – согласился Воронцов – не жду.
– Чего же вы ждете, позвольте полюбопытствовать?
– Принятия мер, сударь.
– Каких именно?
– Те, принятие которых диктуется обстановкой. В джунглях – проводятся незаконные опыты над людьми, детьми. Готовится массовое применение препарата. Черт возьми, мы хотим остановить эту войну или нет?
…
– Если нет, то для чего мы здесь находимся?
Барон помолчал перед тем, как ответить.
– Ваша позиция мне понятна. Точно так же, она для меня и неприемлема.
Воронцов встал
– Честь имею
– Извольте дослушать до конца. Я ничего не имею лично против вас, сударь. И вижу, что вы честно пытаетесь исполнить свой долг. Однако войну не останавливают с пистолетом в каждой руке. Полагаю, вам следует вернуться сюда уже в качестве офицера российского флота. В этом качестве – ваши действия будут куда более уместны. У меня все, герр капитан – лейтенант. Вы свободны.
Воронцов усмехнулся
– Войну не останавливают с пистолетом в каждой руке, герр барон? Полагаю, вы ошибаетесь. Именно так – ее и останавливают.
…
Из миссии он вышел с большим рюкзаком, к которому была приторочена его винтовка. Тет, Новый год – потому перед зданием миссии было несколько разъездных Фордов, которые в обычные дни – днем с огнем было не сыскать. Он забросил рюкзак и винтовку в машину, сел в нее сам. Задумался.
Чужие шаги, стук копыт или скрип колес —
Ничто не смутит территорию тишины.
Отныне любой обращенный ко мне вопрос
Я буду расценивать, как объявленье войны7.
Его крыша накрылась. Вместе с ней – накрылось и его задание. Возможно, оно и к лучшему. Как же все здесь надоело…
Читать бесплатно другие книги:
