Дальше живут драконы 2 Афанасьев Александр

На носу был новый год. Год перемен. Тогда еще не знали, как назовут потом этот год. Год неспокойного солнца…

Надо было ехать в аэропорт… там, где он снимал комнату, скорее всего – полиция, а он вовсе не хотел отвечать на их вопросы. Да, у него экстерриториальный статус… но, наверное, это было до того, как он вышел из кабинета барона. Наверное, сейчас он уже не офицер – наблюдатель, а просто вооруженный человек в центре Хюэ. И судя по тому, что происходило с ним за последние двадцать четыре часа – он участвует в войне самым активным образом.

Он подкрутил радиоприемник. На армейской радиостанции – крутили блюз и поздравляли кого-то.

Надо сделать еще кое-что. Найти Моргана и предупредить его о том, что грядут большие неприятности. Поверят ему североамериканцы или нет – их проблемы. Но потом – никто не посмеет сказать, что он не сделал все, что возможно.

И с североамериканской же базы – он улетит на авианосец.

…

База американской морской пехоты, которая отвечала за обстановку в этом районе – находилась в пяти километрах к югу от Хюэ, на самом побережье. До нее – можно было добраться по Первому национальному шоссе, единственной стратегической дороге, соединявшей Тонкин, Аннам и Кохинхину, и за контроль над которой – постоянно шли бои. Но сегодня – было спокойно, и капитан Воронцов добрался до североамериканской базы быстро. На КПП – попросил поинтересоваться, на месте ли лейтенант-коммандер Билл Морган. Скорее всего, он был здесь, вместе с североамериканскими и местными морскими котиками – местное побережье было испещрено отличными бухтами и тут они тренировались.

Через некоторое время – подошла штабная машина. Обычный джип, с самодельной крышей от дождей. На нем было аж два пулемета, а так же изображение японского самурая со спущенными штанами. Не слишком большой художественной ценности – но тот, кто это рисовал, явно постарался…

…

– И что ты хочешь?

Билл Морган в своем кабинете – точнее, том, что здесь называлось кабинетом – был больше похож на старого южного плантатора, чем где бы то ни было. Все в этом кабинете говорило о вкусах его владельца. Японский флаг – намекающий на то, что он был взят с боя. Стойка с винтовками. В застекленной рамке – патент на первое офицерское звание. Ни одной фотографии с политиками или высокопоставленными военными – в каждом втором таком кабинете висел портрет его хозяина вместе с генералом Вестморлендом, но тут не было. Зато был флаг Луизианы – но не тот, что сейчас, с пеликаном – а старый, с тринадцатью красными, белыми и синими горизонтальными полосами и с одной жёлтой звездой в красном крыже. Под этим флагом – луизианское ополчение воевало во время войны Севера и Юга.

На стороне Юга, конечно же.

– Бяо явно что-то знает. Что-то важное.

– С чего ты решил?

– Да с того что его пытались убить два раза за сутки. Я его укрыл в здании миссии, но это укрытие ненадежное…

…

– Кроме того, я не знаю, сколько я еще тут продержусь. Барон Пильхау почти наверняка сейчас сидит и пишет на меня рапорт.

– А, мистер Краут. Как он кстати?

– Ни на грамм не изменился. Он спит и видит, чтобы убрать меня отсюда, я для него источник проблем.

– Ненавижу техасцев.

– Он не техасец.

Неподалеку что-то громыхнуло, едва заметно качнулась лампа – летучая мышь. Они оба даже не заметили этого

– Техасец. В Техасе полно всяких краутов8. И это плохо. Так что же ты хочешь?

– Его надо забрать из миссии. Поднять шум. Если этого не можем сделать мы, надо чтобы это сделали вы. У тебя есть знакомые в информационной службе? В ЮСИА9? Это нельзя просто замолчать и забыть

– Постой-ка… ты хочешь, чтобы мы напали на миссию международных наблюдателей и забрали твоего агента? Да ты рехнулся…

– Спокойно. Агент записан за мной. Я его выведу из здания миссии, надо чтобы вы его забрали. Чтобы ты его забрал и передал кому-то, кто может взять эту историю и поднять шум. В джунглях творится что-то неладное…

Морган расхохотался

– Знаешь, есть такой анекдот. Приходит больной к доктору и говорит – доктор, у меня что-то нехорошо в заднице. А доктор ему отвечает – дружище, а что там у тебя может быть хорошего?

– Мне не до шуток

Морган посерьезнел

– Мне тоже. Если хочешь серьезно, то расклад такой – ЮСИА ничего делать не будет. Там одни либералы, они ненавидят собственную армию больше чем старину Виктора-Чарли. Там полно парней, которые откосили от армии, таким образом, и отношения у нас соответствующие. Информационная служба немногим от них отличается, там одни подонки, которые изощряются во вранье, а в душе рады, что им не надо отправляться на патрулирование в джунгли, им можно оставаться в кабинетах с кондиционерами. Остается – старое доброе ведомство с названием из трех букв.

– Мне бы не хотелось с ними связываться.

– Извини, друг. Ты пришел ко мне или я к тебе? Я говорю тебе, как есть – если хочешь, чтобы это получило ход, единственный выход – сдать твоего агента им. Они занимаются пропагандой и найдут, куда его пристроить. Если он, конечно, говорит правду.

Капитан задумался. Собственно, он ожидал такого ответа – и теперь нужно было принять решение.

Он уже жил двойной жизнью – работал на разведку МГШ10 и на миссию международных наблюдателей, каждый день, нарушая присягу, которую дал как член международной миссии. Он понимал, что то, что он делает – он делает ради России, ради будущего. Именно здесь – во многом решалась судьба будущей большой войны Российской и Японской империи, и вообще – состоится ли она или ее удастся избежать. Японская империя приобрела ядерное оружие – этому не удалось помешать. В Токио – один кабинет крайних милитаристов сменял другой, СМИ нагнетали истерический психоз, снова активизировались самураи11. В Токио понимали, что они находятся в крайне уязвимом положении перед Россией и никаким развитием флота это не компенсировать. Следовательно, нужно какое-то абсолютное оружие, от которого не будет никакой защиты и которое позволит даже слабой Японии одержать победу. Разработки такого оружия велись с тридцатых годов, Россия о них знала – но далеко не все. От того, удастся ли задержать, остановить или даже сорвать программу разработки – зависел вопрос мира или войны. Тем более – по данным разведки в Японии нарастает недовольство многолетней военной напряженностью и все больше людей – готовы голосовать за либералов. Военщине надо спешить – если они проиграют выборы до того, как успею закончить работы – для них все будет кончено.

Но теперь ему надо было решить, готов ли он пойти на сотрудничество с разведкой ФБР. А там работают люди, которые просто так не отстанут – коготок увяз, всей птичке пропасть! Да и мотивация САСШ в этом конфликте – другая, не такая как у них.

Но какой у него выбор? Остановиться – значит, сдаться. А этот парень – что-то знает именно о разработках абсолютного оружия. И он не сможет вытащить его самостоятельно.

– С кем ты там знаком?

– Франки Котчефф. Он работал у нас, в Луизиане до того как перейти в разведку. Дерьмо, но кидать не будет.

– Поляк?

– Может быть.

Еще лучше. Полякам доверять вообще не стоило

– Да перестань ты. Поляк, не поляк. Все это перестает иметь значение, как только ты пересекаешь границу САСШ. Это ваши, европейские разборки.

Хотелось бы, чтобы было так.

– Ладно. Но мне нужно с ним поговорить. Не в офисе. Где-то на воздухе.

Морган кивнул

– Это нормально. Мне тоже надо проветриться.

…

Хюэ стоял на реке Хыонг, что означало «ароматная». Существовало две версии того, почему эту реку назвали именно так. Согласно одной из версий, такое название река получила из-за зарослей аира, корни которого имеют приятный аромат. Согласно другой – аромат дают цветки фруктовых садов, падающие в воду. Но никакой аир – не мог заглушить зловония, которое издавала река и ее окрестности сейчас. Зловоние войны…

Они сидели в машине, в том самом джипе. Морган держал наготове трофейную автоматическую винтовку – если начнется стрельба, лучше чтобы это было не штатное оружие. Чуть вдалеке – стоял еще один джип с морскими котиками наготове.

– Дерьмо – сказал Морган

– Что?

– Дерьмо. Все вокруг.

– Нет. Это буддизм. Они думают, что если тебе что-то не дано в этой жизни, надо вести себя скромно, добродетельно, много медитировать и размышлять – и в следующей жизни тебя вознаградят, ты родишься и проживешь жизнь в более лучших условиях. А если нет, то родишься буйволом или того хуже – тараканом

– Дерьмо – повторил Морган

Вторая машина мигнула фарами…

– Едут.

…

Это был Форд. Обычный Форд, неуместный здесь настолько же, насколько не уместна повозка запряженная волами на Пятой авеню. Американцы никогда не умели заниматься разведкой, они были слишком зациклены сами на себе. Отдай, чтобы получить – это им было неведомо. Билл Морган, кстати, был исключением – сказывалась долгая жизнь на фронтире.

Машина медленно подползла и остановилась, увязая в грязи до самого низа ступиц. Из машины появились двое, один был в белой рубашке с короткими рукавами, отлично видимой ночью. И целиться по ней было одно удовольствие…

– Придурок – выругался Морган, выбираясь из машины – эй, Френки, кто это сейчас с тобой?

– Мой коллега

– Отправь его посидеть в машину. Разговор предстоит мужской…

– Эй, в чем дело? – возмутился второй

– Ни в чем парень. Просто я тебя не знаю. И потому не доверяю – сказал Морган – посиди в машине, а?

Френки выступил вперед

– Что это с тобой, Билл?

– Ничего. Просто с тобой хотят поговорить, один на один.

– А ты здесь зачем?

– Обеспечиваю встречу

Котчефф задумался

– Том, иди в машину – сказал он

Второй с неохотой повиновался

– Ну?

…

Котчефф наверняка знал Воронцова. Они все друг друга знали – Хюэ не Берлин, не Париж, нет смысла прятаться. Вопрос в том, что он о нем знал…

– Даже так… – с насмешкой сказал он – поздновато для прогулок, господин старший инспектор. Да и место неподходящее…

– Вам нужен человек, который знает, что происходит в джунглях?

– Что происходит в джунглях – не знает никто.

– Да, но он знает больше других.

Котчефф сделал неопределенный жест рукой. С реки неприятно тянуло сыростью.

– Ну, допустим. И что нам за это будет?

– Вам разве не нужен человек, который подтвердит преступления японцев на территории Индокитая?

– Хороший вопрос. А кто-то ему поверит?

– Честь имею…

Воронцов развернулся, чтобы уйти.

– Стойте, стойте… я пошутил.

– Мне не до шуток. И не до игр в шпионов.

– Тогда серьезно. Кто он?

– Мой информатор

– Ему можно верить?

– Можно проверить.

– А почему бы вам не проверить самим?

– Потому что контрольной комиссии на все плевать. Мы документируем только ваши преступления. И все потому, что это проще, чем разбираться, что тут на самом деле, ко всем чертям, происходит.

Котчефф прикусил губу.

– Не понимаю, в чем тут подстава.

– А ее и нет.

…

– Меня достало, что все всё знают, но никто ничего не делает. Скажем так.

Френки перевел взгляд на Моргана.

– Думаю, ему можно доверять…

Котчефф задумался.

– В этой жизни, – сказал он, – я доверяю только двум людям. Только двум, русский. Один из них это я. А другой – не ты…

…

– Дерьмо из МКК спит и видит, как прижучить нас. Все они получают тройное жалование, не вылезают из публичных домов, нахватались триппера…

– Расскажи мне еще что-нибудь обо всех бедах американцев в этой стране…

– Спокойно, русский, не вставай на дыбы. Я не верю словам, я верю делам. Сделай что-нибудь, чтобы я поверил – и я весь твой как последняя сайгонская шлюха….

…

Офис контрольной комиссии охраняли сразу две группы охраны. На внешнем периметре стояли сайгонские полицейские, продажные как дешевые курвы… к счастью, пока их продажность ограничивалась взятками от шлюх и продавцов опиума. Вторым периметром охраны был периметр охраняемый войсками Объединенных наций. Здесь это были солдаты из Даларнского семнадцатого пехотного батальона Шведской королевской стражи. Провинция Даларна – находится в самом центре Швеции, она гористая и как и все шведские провинции – холодная как лед зимой. Это одна из провинций, где набирается Королевская стража…

Гордые своей страной и своей армией, шведы направили в этот ад лучших. Все как один – не ниже метра восьмидесяти, почти все блондины. Каждый может нести шведскую ручную пушку или легкий пулемет, хотя здесь, на постах – они вооружены автоматами. Шведский К – их же таскают специальные агенты, это как знак отличия. У американцев нет нормального оружия – потому они бросаются на все европейское, хотя тот же шведский К – та еще посредственность.

Но при шведах лучше этого не говорить…

– Привет, Лоренц…

Шведа на часах звали именно так – хотя капитан-лейтенант Воронцов был единственным, кто называл его правильно, швед это ценил. Остальные звали его Ларри, чтобы не утруждаться. Имперская привычка – в русской армии много людей с самыми разными именами, в том числе и такими, которые не выговоришь. И в отличие от британской армии – они могут дослужиться даже до генерала…

– Герр капитан?

– Спокойно все?

– Как в гробу.

Чувства юмора у шведов не было.

– А что насчет герра капитана с подводной лодки?

– Ушел двадцать минут назад.

– Я еще поработаю, хорошо.

– Герр капитан…

…

Работа в миссии была устроена так, что офицеры миссии и офицеры охраны почти не пересекались, и те же шведы – понятия не имели, что происходит в миссии. Кто-то пришел, кто-то ушел – им ни до чего не было дела. Главное, чтобы документы были в порядке, вот и все.

Вернувшись в свой кабинет, капитан-лейтенант Воронцов огляделся, потом достал из стола бланк и заправил его в Смит-Корону. Бодро застучал по клавишам. На то чтобы сварганить документ, у него ушло минут десять, после чего он приложил документ к стеклу и вывел подпись барона. Прихлопнул печаткой – ему ее сделали местные каллиграфы на рынке за пригоршню пиастров. Надо проводить экспертизу, чтобы отличить от настоящей…

За неимением гербовой пишем на простой. А что делать?

С приказом он спустился вниз, в подвал. Бросил на стол дежурному по изолятору. Тот мельком проглядел… нажевался какой-то дряни, от которой зубы чернеют и ему теперь служба до одного места…

Лязгнул замок.

…

Выводя агента, капитан заметил, что дежурный спит. Ему пришло в голову, что можно сделать еще лучше и он – мимоходом прихватил со стола им же состряпанный двадцатью минутам и назад приказ. Теперь его слово – против слова дежурного. Кому поверят, ему, дворянину и офицеру – или этому отребью – не было даже вопросов…

…

Каждый раз, когда выходишь в ночь… ты как бы пересекаешь черту. Это сложно объяснить, это надо почувствовать. Днем не так… днем все же есть какое-то подобие порядка, законности… всего такого. Ночью ничего такого нет. Ночью Хюэ – это город духов, город призраков, город бесплотных теней. Все европейцы – ночью запираются в своих четырех стенах и надеются дожить до утра. В одиночку ходить по ночным улицам, да еще в старом городе – смерти подобно. Да и если не в одиночку – тоже ничего хорошего.

Увидев машины, Бяо задергался

– Это американцы? Вы ничего про это не сказали!

– Спокойнее. Это единственный способ уцелеть.

– Я не пойду к американцам

– Они спасут тебя

– Они меня бросят! Им нельзя верить. Американцы…

Стоя у машин, Морган и Котчефф с издевкой наблюдали за этой сценой

– Эй, русский – поддел Морган – это и есть твой агент? Такие и у меня есть на каждом дерьмовом базаре.

– Помолчи! Бяо, это единственный шанс для тебя. Или ты идешь с ними – или можешь идти.

– Мы так не договаривались.

Агент был явно испуган до смерти.

– Не делай глупостей.

Морган посмотрел на часы.

– Эй, узкоглазый. Так ты едешь или нет? Мне надоело тут стоять…

– Мистер Френк! – позвал водитель.

Френки Котчефф отвлекся от агента.

– Что там?

Водитель держал «изделие К», типичный для американских спецслужб пистолет-пулемет и напряженно всматривался в темноту.

– Я что-то видел. Вон на той крыше.

Котчефф всмотрелся.

– Я ничего не вижу.

– Там что-то двигалось.

– Кошка или обезьяна, – успокоил его американец, – сейчас поедем. Эй, долго мы еще стоять будем?!

…

– Бяо, ни у кого из нас нет времени. Решай. Ты едешь или нет?

Агент наконец сдался.

– Ну, хорошо…

Воронцов отступил, давая ему пройти к машине – и сам того не зная, открыл его для…

Бяо сделал шаг. Еще один. Споткнулся.

– Бяо…

Воронцов успел его подхватить, и понял, что что-то произошло.

– Бяо!

Тело вьетнамца как будто лишилось всех костей разом и сейчас висело в его руках тяжелым мешком.

– Бяо, черт!

– Что там?! – забеспокоился Морган.

– Помоги!

Морган шагнул к ним, доставая фонарь. В белом свете – они увидели лицо агента… его глаза… зрачки с булавочную головку. Такое чувство, что он обкурился в подпольной опиумной курильне до потери человеческого облика.

Но как, если он только что разговаривал с ними?

– Это что такое, на хрен?! – выругался Морган – да он мертвецки пьян!

– Он не пьян! Мы только что разговаривали!

– Тогда что такое?

– Что там?! – крикнул Котчефф

В начале переулка – появилась маленькая человеческая фигурка с большой трубой на плече.

Вспышка!

– Ракетчик на двенадцать! – крикнул один из охранников.

– Ракета!

Инстинкт бросил их на землю… когда летит ракета, ты сначала падаешь на землю, а потом уже все остальное. Кошмарные РПГ-40, их у партизан было все больше и больше, одного выстрела хватало, чтобы спалить джип, грузовик и даже бронетранспортер…

– Контакт!

Ракета врезалась в головной джип – и тот вспыхнул…

– Ракетчик!

– Огонь, огонь!

Морган очухался первым.

– Давай, валим!

– Помоги!

Морган обернулся…

– Брось его!

– Нет!

– Черт…

Благородство потомка луизианской знати сыграло свое.