Изумруд раджи Кристи Агата

– Проклятие! – произнес мистер Иствуд.

Он встал и взял выпуск «Дейли мейл». Оставалась возможность, что кого-то прикончили способом, могущим пробудить вдохновение в злополучном авторе. Но утренние новости были в основном политическими и иностранными. Мистер Иствуд с отвращением отшвырнул газету.

Взяв со стола роман, он закрыл глаза и ткнул пальцем в одну из страниц. Палец указывал на слово «овца». В голове мистера Иствуда сразу же развернулась захватывающая история. Красивая девушка, чей возлюбленный погиб на войне, после чего ее рассудок помутился... Она пасет овец в горах Шотландии, где происходит мистическая встреча с мертвым возлюбленным... Финальная сцена в духе академической живописи: овцы при лунном свете, мертвая девушка на снегу и рядом мужские следы...

Прекрасный сюжет! Но Энтони печально вздохнул и покачал головой. Он хорошо знал, что издатель не примет ничего подобного. В историях, которые он печатал (и за которые, между прочим, щедро платил), фигурировали таинственные брюнетки, заколотые ножом в сердце, и несправедливо обвиняемые молодые герои; пробовалась также неожиданная развязка: злодеем оказывался наименее подозреваемый персонаж, – одним словом, ему требовалась именно «Тайна второго огурца».

«Хотя, – подумал Энтони, – десять против одного, что он изменит название на нечто вроде „Грязного убийства“, даже не спрашивая моего согласия... Черт бы побрал этот телефон!»

Он сердито подошел к аппарату и снял трубку. За последний час ему уже дважды приходилось отвечать на звонки – в первый раз неверно набрали номер, а во второй Энтони пригласила на обед игривая светская дама, которую он ненавидел всей душой; увы, она была слишком упряма, чтобы признать себя побежденной.

– Алло! – рявкнул Энтони в трубку.

Ему ответил мягкий женский голос с легким иностранным акцентом:

– Это ты, любимый?

– Ну... э-э... не знаю, – осторожно отозвался мистер Иствуд. – Кто говорит?

– Это я, Кармен. Слушай, любимый. Меня преследуют, мне грозит опасность. Ты должен приехать немедленно. Это вопрос жизни и смерти.

– Прошу прощения, – вежливо произнес мистер Иствуд. – Боюсь, что вы ошиблись...

Она не дала ему окончить фразу:

– Madre de Dios! [1] Они идут сюда. Если они узнают, чем я занимаюсь, то убьют меня. Приезжай сразу же. Если ты не приедешь, я погибла. Адрес ты знаешь – Керк-стрит, 220. Пароль: «Огурец»... Тс-с!..

Энтони услышал щелчок – на другом конце провода положили трубку.

– Ну, будь я проклят! – удивленно воскликнул мистер Иствуд.

Он подошел к банке с табаком и тщательно набил трубку.

– Полагаю, – пробормотал Энтони, – это какой-то причудливый эффект моего подсознания. Она не могла сказать «огурец». Все это очень странно. Сказала она «огурец» или нет?

Он в нерешительности ходил взад-вперед.

– Керк-стрит, 220. Интересно, что все это значит? Она ждет какого-то мужчину. Мне бы хотелось в этом разобраться. Пароль: «Огурец»! Чушь, абсурд, галлюцинация, вызванная перенапряжением.

Мистер Иствуд сердито посмотрел на пишущую машинку:

– Хотел бы я знать, какой от тебя толк? Я пялился на тебя все утро – и что мне это дало? Писатель должен черпать сюжеты из жизни, слышишь? Сейчас я намерен добыть один из них.

Он нахлобучил шляпу, нежно взглянул на свою бесценную коллекцию старинных эмалей и вышел из квартиры.

Керк-стрит, как известно большинству лондонцев, представляет собой длинную улицу, на которой в основном расположены антикварные магазины, торгующие разными поделками по фантастическим ценам. Там также находятся лавки, где продаются изделия из меди и стекла, и захолустные комиссионные магазинчики.

В доме номер 220 продавались старинные стеклянные изделия, заполнявшие лавку до отказа. Энтони осторожно пробирался по проходу между полками с бокалами, люстрами и канделябрами, позвякивающими над головой. У задней стены сидела очень старая леди с усами, которым мог бы позавидовать выпускник колледжа, и агрессивными манерами.

– Ну? – грозно осведомилась она, глядя на Энтони.

Мистер Иствуд принадлежал к молодым людям, которых сравнительно легко обескуражить. Он тут же спросил цену набора бокалов.

– Сорок пять шиллингов за полдюжины.

– Вот как? – промямлил Энтони. – А эти симпатичные вещички?

– Красивые, верно? Это старый «уотерфорд». Могу предложить пару за восемнадцать гиней.

Мистер Иствуд чувствовал, что напрашивается на неприятности. В следующую минуту он купил бы что-нибудь, загипнотизированный свирепым взглядом старухи. И все же он не мог заставить себя уйти.

– Как насчет этого? – спросил он, указывая на канделябр.

– Тридцать пять гиней.

– Ах! – с сожалением произнес мистер Иствуд. – Это больше, чем я могу себе позволить.

– А что вам нужно? – осведомилась старая леди. – Что-нибудь для свадебного подарка?

– Да, да, – ухватился за объяснение Энтони. – Но его так трудно выбрать!..

– Ну, – промолвила леди, вставая с решительным видом, – приятная старинная вещица из стекла никому не помешает. Вот пара графинов, а вот ликерный набор – как раз для невесты...

В течение следующих десяти минут Энтони испытывал непередаваемые мучения. Старая леди крепко вцепилась в него. Все мыслимые образы стеклодувного искусства предстали у него перед глазами. Он начал приходить в отчаяние.

– Прекрасно, прекрасно, – машинально произнес он, откладывая большой кубок, предложенный его вниманию, и быстро выпалил: – У вас тут есть телефон?

– Нет. Телефон есть на почте напротив. Так что вы берете – кубок или эти старинные бокалы?

Не будучи женщиной, Энтони был мало сведущ в искусстве ухода из магазина без покупок.

– Пожалуй, я возьму набор для ликера, – мрачно ответил он.

Этот комплект казался самым маленьким по размеру. Энтони приводила в ужас мысль о приобретении канделябра.

С тоской в душе он уплатил за набор. Когда старая леди заворачивала покупку, к нему внезапно вернулась смелость. В конце концов, она всего лишь сочтет его эксцентричным, да и вообще, какая разница, что она подумает.

– Огурец, – четко и ясно произнес Энтони.

Старая карга сразу же оторвалась от процедуры упаковки:

– А? Что вы сказали?

– Ничего, – поспешно солгал Энтони.

– О! А я подумала, что вы сказали «огурец».

– Именно это я и сказал, – вызывающе за-явил Энтони.

– Так почему же вы не сказали этого раньше? – проворчала старая леди. – Только зря потратили мое время. Идите через эту дверь и наверх. Она вас ждет.

Как во сне Энтони проследовал через указанную дверь и поднялся по невероятно грязной лестнице. Наверху за приоткрытой дверью находилась маленькая гостиная. На стуле, глядя на дверь с видом напряженного ожидания, сидела девушка.

И какая девушка! Кожа ее имела тот самый оттенок слоновой кости, который так часто описывал Энтони. А глаза! С первого взгляда становилось ясно, что девушка не англичанка. В ней ощущалась чисто иностранная экзотическая изысканность, проявляющаяся даже в подчеркнутой простоте дорогого платья.

От неожиданности Энтони задержался в дверном проеме. Казалось, наступил момент объяснений. Но девушка с радостным криком встала и бросилась в его объятия.

– Ты пришел! – воскликнула она. – Хвала Мадонне и всем святым.

Энтони, никогда не упускавший удобного случая, горячо отозвался на ее порыв. Наконец девушка отодвинулась от него, с очаровательной застенчивостью глядя ему в лицо.

– Я совсем тебя не знаю, – заявила она.

– В самом деле? – неуверенно осведомился Энтони.

– Даже твои глаза кажутся другими – и сам ты в десять раз красивее, чем я думала.

– Вот как?

«Спокойно, мой мальчик, – сказал себе Энтони. – Ситуация развивается весьма недурно, но не теряй голову».

– Я могу поцеловать тебя еще раз?

– Конечно, – искренне откликнулся Энтони. – Сколько угодно.

Последовала приятная интермедия.

«Интересно, за кого меня принимают? – подумал Энтони. – Надеюсь, этот парень здесь не появится. До чего же она хороша!»

Внезапно девушка резко отстранилась, и на ее лице мелькнул страх.

– За тобой не следили?

– Конечно, нет.

– Они очень коварны. Ты не знаешь их так, как знаю я. Борис – он настоящий дьявол.

– Не бойся, я скоро разделаюсь с Борисом.

– Ты настоящий лев! А они просто канальи. Они бы убили меня, если бы знали... Я очень боялась, не знала, что делать, а потом подумала о тебе... Тише! Что это?

Снизу из лавки донесся какой-то звук. Подав Энтони знак оставаться на месте, девушка на цыпочках подошла к лестнице и вернулась с побелевшим лицом и испуганными глазами.

– Madre de Dios! Это полиция. Они поднимаются сюда. У тебя есть нож или револьвер?

– Дорогая моя, ты ведь не ожидаешь, что я стану убивать полицейских?

– Ты просто безумец! Они заберут тебя и повесят!

– Что? – переспросил мистер Иствуд, чувствуя, как у него по спине забегали мурашки.

На лестнице послышались шаги.

– Они идут, – прошептала девушка. – Отрицай все – это единственная надежда.

– Ну, это не составит труда, – пробормотал себе под нос мистер Иствуд.

В следующую минуту в комнату вошли двое мужчин. Они были в штатском, но обладали выправкой, свидетельствующей о долгой тренировке. Первым заговорил тот, что был пониже ростом, – темноволосый человек с серыми глазами:

– Я арестую вас, Конрад Флекман, за убийство Анны Розенбург. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Вот ордер на ваш арест. Советую сохранять спокойствие.

У девушки вырвался сдавленный крик. Энтони с улыбкой шагнул вперед.

– Вы ошибаетесь, – сказал он. – Мое имя Энтони Иствуд.

На двух детективов это заявление как будто не произвело никакого впечатления.

– Об этом мы поговорим позже, – сказал второй полицейский. – А сейчас пройдемте с нами.

– Конрад! – взмолилась девушка. – Не позволяй им увести тебя!

Энтони посмотрел на детективов:

– Уверен, что вы позволите мне проститься с этой молодой леди?

Проявив вежливость, на которую он не слишком рассчитывал, детективы отошли к двери. Энтони подвел девушку в угол возле окна и заговорил быстрым шепотом:

– Слушайте внимательно. То, что я сказал, – правда. Я не Конрад Флекман. Вам, должно быть, дали неправильный номер, по которому вы позвонили утром. Меня зовут Энтони Иствуд. Я пришел в ответ на вашу просьбу, потому что... Ну, в общем, я пришел.

Она недоверчиво уставилась на него:

– Вы не Конрад Флекман?

– Нет.

– О! – расстроенно воскликнула она. – А я вас целовала!

– Все в порядке, – заверил ее мистер Иствуд. – Ранние христиане практиковали подобные вещи. Весьма разумный обычай. Я пойду с этими людьми и вскоре смогу доказать, кто я в действительности. Некоторое время они не будут вас беспокоить, и вы сможете предупредить вашего драгоценного Конрада. А потом...

– Да?

– Ну, мой телефонный номер – Норт-Вестерн 17-43. Постарайтесь не перепутать.

Она улыбнулась сквозь слезы:

– Я запомню.

– Тогда это все. До свидания. Я только хотел бы...

– Да?

– Кстати, о ранних христианах – еще один поцелуй не испортит дело, верно?

Девушка обвила руками шею Энтони и коснулась губами его губ.

– Вы мне нравитесь. Запомните это, что бы ни случилось. Хорошо?

Энтони неохотно высвободился и подошел к полицейским:

– Я готов следовать за вами. Полагаю, вы не намерены задерживать эту молодую леди?

– Нет, сэр, не беспокойтесь, – вежливо ответил низкорослый детектив.

«В Скотленд-Ярде служат достойные парни», – подумал Энтони, спускаясь за полисменами по узкой лестнице.

В лавке старухи не было видно, но Энтони услышал тяжелое дыхание за задней дверью и понял, что она прячется там, наблюдая за событиями.

Снова оказавшись на Керк-стрит, Энтони глубоко вздохнул и обратился к низкорослому мужчине:

– Ну, инспектор... Полагаю, вы инспектор?

– Да, сэр. Детектив-инспектор Веролл. А это детектив-сержант Картер.

– Ну, инспектор Веролл, пришло время поговорить по душам. Я не Конрад... как бишь его? Как я уже говорил, меня зовут Энтони Иствуд, и я писатель. Если вы отправитесь со мной в мою квартиру, думаю, мне удастся удостоверить мою личность.

Казалось, спокойное поведение Энтони произвело впечатление на детективов. Впервые на лице Веролла отразилось сомнение.

Но Картера, очевидно, было труднее убедить.

– Еще бы! – усмехнулся он. – Но молодая леди почему-то называла вас Конрадом.

– Это другое дело. Должен признаться, что... э-э... по причинам личного порядка я представился этой леди как Конрад.

– Нечего сказать, правдоподобная история, – заметил Картер. – Нет уж, сэр, вы поедете с нами. Останови это такси, Джо.

Проезжающее такси остановилось, и трое мужчин сели в кабину. Энтони сделал последнюю попытку, обратившись к Вероллу, которого как будто было легче убедить:

– Послушайте, мой дорогой инспектор, какая беда в том, если вы заедете со мной в мою квартиру и проверите, правду ли я говорю? Если хотите, можете задержать такси – я оплачу простой. В любом случае это займет не более пяти минут.

Веролл задумчиво посмотрел на него.

– Хорошо, – согласился он. – Как ни странно, я верю, что вы говорите правду. Мы не хотим выглядеть дураками, доставив в участок не того человека. Какой ваш адрес?

– Бранденбург-Мэншнс, 48.

Веролл наклонился вперед и назвал адрес водителю. Все трое молчали, покуда не прибыли к месту назначения. Картер вышел первым, а Веролл подал Энтони знак следовать за ним.

– Нам не нужны лишние неприятности, – объяснил он, выходя из машины. – Войдем как ни в чем не бывало – будто мистер Иствуд привел с собой пару друзей.

Энтони был весьма признателен за это предложение, и отдел уголовного розыска возвышался в его глазах с каждой минутой.

В холле они столкнулись с Роджерсом – швейцаром. Энтони остановился.

– Добрый вечер, Роджерс, – небрежно поздоровался он.

– Добрый вечер, мистер Иствуд, – почтительно отозвался швейцар.

Он симпатизировал Энтони, так как тот подавал пример щедрости, которому не всегда следовали его соседи.

Энтони поставил ногу на нижнюю ступеньку.

– Кстати, Роджерс, – тем же тоном промолвил он. – Сколько времени я здесь живу? У меня вышел об этом маленький спор с друзьями.

– Дайте подумать, сэр... Должно быть, почти четыре года.

– Так я и предполагал.

Энтони бросил торжествующий взгляд на двух детективов. Картер что-то буркнул, а Веролл широко улыбнулся.

– Хорошо, сэр, но этого недостаточно, – заметил он. – Давайте поднимемся к вам.

Энтони открыл ключом дверь квартиры. Он с радостью вспомнил, что Симарк, его слуга, куда-то ушел. Чем меньше свидетелей этой скверной истории, тем лучше.

Машинка стояла на прежнем месте. Картер подошел к столу и прочитал отпечатанное заглавие.

– «Тайна второго огурца», – мрачно произнес он.

– Это мой рассказ, – объяснил Энтони.

– Еще одно свидетельство в вашу пользу, сэр, – одобрительно кивнул Веролл. – Кстати, о чем он? В чем заключалась тайна второго огурца?

– В этом-то все и дело, – ответил Энтони. – Второй огурец – причина всех неприятностей.

Картер покачал головой и многозначительно постучал по лбу.

– Бедняга чокнулся, – пробормотал он достаточно громко, чтобы его услышали.

– Перейдем к делу, джентльмены, – предложил мистер Иствуд. – Вот письма, адресованные мне, моя банковская книжка, сообщения от издателей. Что еще вам нужно?

Веролл обследовал бумаги, предложенные ему Энтони.

– Лично мне – ничего, сэр, – с уважением отозвался он. – Я вполне убежден. Но я не могу отпустить вас под свою личную ответственность. Хотя вы, кажется, уже несколько лет проживаете здесь как мистер Иствуд, все же не исключено, что Конрад Флекман и Энтони Иствуд – одно и то же лицо. Я должен тщательно обыскать квартиру, взять у вас отпечатки пальцев и позвонить в управление.

– Обширная программа, – заметил Энтони. – Можете располагать всеми моими преступными тайнами, которые вам удастся обнаружить.

Инспектор усмехнулся. Для детектива он проявлял уникальные признаки человечности.

– Не пройдете ли вы с Картером в маленькую заднюю комнату, сэр, пока я проделаю все необходимое?

– Хорошо, – неохотно согласился Энтони. – А нельзя ли наоборот?

– То есть?

– Вы, я и пара порций виски с содовой займем заднюю комнату, покуда наш друг сержант будет производить обыск.

– Если вы предпочитаете такой вариант, сэр...

– Безусловно, предпочитаю.

Они оставили Картера деловито изучающим содержимое письменного стола. Выходя из комнаты, они услышали, как он снял телефонную трубку, чтобы позвонить в Скотленд-Ярд.

– Так-то лучше, – промолвил Энтони, усаживаясь со стаканом виски, после того как гостеприимно налил порцию инспектору Вероллу. – Мне выпить первым, дабы убедить вас, что виски не отравлено?

Инспектор улыбнулся.

– Все это совершенно не по правилам, – заметил он. – Но мы не новички в нашей профессии. Я с самого начала понял, что мы ошиблись. Хотя приходится действовать по установленному порядку. От рутины никуда не денешься, верно, сэр?

– Полагаю, что да, – с сожалением ответил Энтони. – Однако сержант держится не очень приветливо, не так ли?

– Сержант Картер – превосходный человек. Его нелегко провести.

– Я это заметил, – кивнул Энтони. – Между прочим, инспектор, вы не возражаете, если я услышу кое-что о себе?

– В каком смысле, сэр?

– Неужели вы не понимаете, что меня снедает любопытство? Кто такая Анна Розенбург и почему я убил ее?

– Вы прочтете об этом в завтрашних газетах, сэр.

– «Быть может, завтра я проснусь, состарясь на десять тысяч лет», – процитировал Энтони. – Думаю, инспектор, вы могли бы удовлетворить мое вполне законное любопытство. Отбросьте официальную сдержанность и расскажите мне все.

– Не имею права, сэр.

– Несмотря на то, что мы с вами так подружились, дорогой инспектор?

– Ну ладно, сэр. Анна Розенбург была немецкой еврейкой и жила в Хэмпстеде. Не имея никаких явных источников дохода, она становилась все богаче с каждым годом.

– В отличие от меня, – заметил Энтони. – Мои источники дохода вполне очевидны, и я с каждым годом становлюсь все беднее. Возможно, мне следовало бы поселиться в Хэмпстеде. Я всегда слышал об этом месте только хорошее.

– Одно время, – продолжал Веролл, – она занималась скупкой поношенной одежды...

– Это все объясняет, – прервал Энтони. – Помню, после войны я продавал свою форму – не полевую, а все остальное. Вся квартира была набита красными брюками и золотыми галунами, представленными в лучшем виде. Ко мне в «Роллс-Ройсе» приехал толстяк в клетчатом костюме в сопровождении слуги с огромной сумкой. Он предложил за все один фунт десять шиллингов. В конце концов я добавил охотничью куртку и цейсовский бинокль, чтобы получить хотя бы два фунта. По сигналу хозяина слуга открыл сумку, запихнул туда все, а толстяк швырнул мне десятифунтовый банкнот и потребовал сдачу.

– Лет десять назад, – снова заговорил инспектор, – в Лондон прибыли несколько испанских политических беженцев – среди них некий дон Фернандо Феррарес с молодой женой и ребенком. Они были очень бедны, а жена тяжело болела. Анна Розенбург пришла к ним и спросила, нет ли у них чего на продажу. Дона Фернандо не было дома, и его жена решила расстаться с чудесной, богато расшитой испанской шалью – одним из последних подарков мужа перед их бегством из Испании. Когда дон Фернандо вернулся и услышал о продаже шали, он страшно разгневался и решил вернуть ценную вещь. Но когда ему наконец удалось разыскать Анну Розенбург, та заявила, что уже перепродала шаль женщине, имени которой она не знает. Дон Фернандо был в отчаянии. Спустя два месяца его ударили ножом на улице, и он умер от ран. С этого времени у Анны Розенбург появилось подозрительное количество денег. В течение последующих десяти лет ее дом был взломан не менее восьми раз. Первые четыре попытки оказались тщетными – ничего не было украдено, но в следующие четыре раза воры похитили ряд вещей, в том числе расшитую шаль.

Инспектор умолк, но заговорил снова, подчиняясь нетерпеливому жесту Энтони:

– Неделю назад Кармен Феррарес, молодая дочь дона Фернандо, прибыла в Англию из французского монастыря, где она воспитывалась. Первым делом она разыскала в Хэмпстеде Анну Розенбург. Одна из служанок сообщила, что между ними произошла бешеная ссора, а уходя, Кармен Феррарес крикнула старухе: «Вы еще пожалеете! Все эти годы вы богатели за ее счет, но я клянусь, что в конце концов она принесет вам несчастье! Вы не имеете на нее морального права, и настанет день, когда вы пожалеете, что вообще видели Шаль Тысячи Цветов!»

Через три дня Кармен Феррарес таинственно исчезла из отеля, в котором она остановилась. В ее комнате была обнаружена бумага с именем и адресом Конрада Флекмана, а также записка от человека, якобы являющегося антикваром, где спрашивалось, не хочет ли Кармен Феррарес продать вышитую шаль, которая, как он полагает, находится в ее распоряжении. Адрес в записке оказался фальшивым.

Ясно, что шаль – средоточие всей тайны. Вчера утром Конрад Флекман приходил к Анне Розенбург. Она заперлась с ним на целый час, а после его ухода была вынуждена лечь в постель, настолько ее потряс разговор с ним. Тем не менее Анна Розенбург приказала впустить Флекмана, если он снова придет повидать ее. Около девяти вечера она ушла из дому и не вернулась. Ее обнаружили сегодня утром в доме, где проживал Конрад Флекман, заколотой ножом в сердце. На полу рядом с ней нашли... как вы думаете, что?

– Шаль Тысячи Цветов? – выдохнул Энтони.

– Нечто более зловещее – раскрывающее всю тайну шали и ее истинную цену. Простите, думаю, это шеф.

Послышался звонок, инспектор вышел. Энтони, сдерживая нетерпение, стал ждать его возвращения. Теперь его не беспокоила ситуация, в которой он очутился. Как только полицейские возьмут его отпечатки пальцев, они осознают свою ошибку...

А потом, может быть, позвонит Кармен...

Шаль Тысячи Цветов! Какая странная история – и как она подходит к этой экзотической смуглой красавице...

Кармен Феррарес...

Энтони с трудом очнулся от грез. Почему задерживается инспектор? Он встал и открыл дверь. В квартире было тихо. Неужели полицейские ушли, не сказав ему ни слова?

Энтони вышел в соседнюю комнату. Она была пуста, как и гостиная, – и не просто пуста. Боже милостивый! Его эмали! Его серебро!

Он быстро обошел всю квартиру. Везде было то же самое. Все комнаты обчищены, и все ценные вещи – а Энтони обладал отменным вкусом коллекционера – бесследно исчезли.

Стиснув руками голову, Энтони со стоном поплелся к стулу. Но звонок в дверь вынудил его подняться. На пороге стоял Роджерс.

– Простите, сэр, – заговорил швейцар, – но джентльмены думали, что вам может что-нибудь понадобиться.

– Джентльмены?

– Двое ваших друзей, сэр. Я помог им упаковывать вещи. К счастью, у меня в подвале нашлись два хороших ящика. – Его взгляд устремился на пол. – Я постарался вымести всю солому, сэр.

– Вы упаковывали вещи? – простонал Энтони.

– Да, сэр. Разве вы этого не хотели? Высокий джентльмен велел мне все упаковать, а так как вы были заняты разговором с другим джентльменом в задней комнате, я не стал вас беспокоить.

– Я с ним не разговаривал, – сказал Энтони. – Это он говорил со мной, черт бы его побрал.

Роджерс кашлянул.

– Очень сожалею, что вам пришлось это сделать, сэр, – пробормотал он.

– Что сделать?

– Расстаться с вашими маленькими сокровищами, сэр.

– Что-что? Ах да. Ха-ха! – Энтони невесело усмехнулся. – Полагаю, они уже уехали? Я имею в виду... мои друзья.

– Да, сэр. Я погрузил ящики в такси, высокий джентльмен снова поднялся наверх, а потом они оба спустились и сразу же уехали... Простите, сэр, что-нибудь не так?

У Роджерса были все основания для этого вопроса. Стон, который издал Энтони, неизбежно вызывал подобные предположения.