Похищение премьер-министра Кристи Агата
– Что вам понятно? – с любопытством спросил Донован.
– Мне понятно то, – сказал Пуаро, – что вы также, несомненно, заметили… эта комната напоминает склад мебели.
Донован печально улыбнулся.
– Я то и дело натыкался на нее, – признался он. – Естественно, я не мог понять, в чем дело, ведь комната Пэт выглядит совсем иначе.
– Не совсем, – заметил Пуаро.
Донован заинтригованно посмотрел на него.
– Я имею в виду, – примирительным тоном сказал тот, – что определенные вещи всегда строго фиксированы. Наши квартиры расположены в одном стояке дома, и поэтому двери, окна и камины в них расположены на одних и тех же местах.
– Разве такие подробности столь важны? – спросила Милдред. Она с легким неодобрением поглядывала на Пуаро.
– Описание всегда должно быть предельно точным. Считайте, что это… как у вас говорится… мой маленький пунктик…
С лестницы донеслись шаги, и в квартиру вошли три человека – инспектор полиции, констебль и судебный врач. Инспектор сразу узнал Пуаро и почтительно поприветствовал его. Затем он повернулся к остальным.
– Мне нужны будут показания каждого из вас, – заявил он, – но для начала…
Пуаро прервал его:
– У меня есть маленькое предложение. Мы можем пока вернуться в верхнюю квартиру, и мадемуазель сделает нам то, что собиралась… приготовит нам омлет. Что касается меня, то я обожаю омлеты. А вы, господин инспектор, когда освободитесь, подниметесь к нам и зададите вопросы.
Тот согласно кивнул, и Пуаро вместе с молодыми людьми ушел наверх.
– Месье Пуаро, – сказала Пэт, – по-моему, вы просто прелесть. И я приготовлю для вас дивный омлет. Я действительно очень хорошо делаю омлеты.
– Отлично. Когда-то, мадемуазель, я был влюблен в одну молодую англичанку, которая очень походила на вас… но увы – она не умела готовить. Хотя, пожалуй, все это было к лучшему.
Его голос прозвучал немного печально, и Джимми с интересом взглянул на него.
Как только они оказались в квартире Пэт, Пуаро всеми силами пытался создать приятную и веселую атмосферу. И вскоре мрачная трагедия, произошедшая этажом ниже, была почти забыта.
Омлет уже был съеден и по достоинству оценен к тому времени, когда послышались шаги инспектора Райса. О пришел в сопровождении врача, оставив констебля охранять нижнюю квартиру.
– Итак, месье Пуаро, – сказал он, – все выглядит ясно и понятно… такое дело вам вряд ли придется по вкусу, хотя у нас, возможно, возникнут определенные трудности с обнаружением преступника. Я хотел бы только услышать о том, как было обнаружено тело.
Донован и Джимми пересказали все события этого вечера. Инспектор укоризненно посмотрел на Пэт.
– Вам не следует, мисс, оставлять дверцы лифта открытыми. Действительно не следует.
– Теперь уж не буду, – с дрожью в голосе откликнулась Пэт. – Кто-то может забраться сюда и убить меня, как ту несчастную женщину с третьего этажа.
– Да, хотя преступник проник в ее квартиру другим путем, – заметил инспектор.
– Вы ведь не откажетесь рассказать нам то, что вам удалось выяснить? – спросил Пуаро.
– Не знаю, должен ли я делать это… но, зная вас, месье Пуаро…
– Prcisement[52], – сказал Пуаро. – А эти молодые люди… они благоразумно не станут никому и ни о чем рассказывать.
– В любом случае газетчики скоро обо всем пронюхают, – заметил инспектор. – В сущности, в таком деле нет ничего секретного. Умершая женщина, несомненно, миссис Грант. Я пригласил консьержа для ее опознания. Ей было около тридцати пяти. Она сидела за столом и была убита выстрелом из пистолета маленького калибра человеком, который, возможно, сидел напротив нее. Она упала на стол, что объясняет появление пятна на скатерти.
– И никто не слышал выстрела? – спросила Милдред.
– Пистолет был с глушителем. Поэтому никто ничего не слышал. Кстати, вы не слышали, как вопила служанка, когда мы сообщили ей, что ее хозяйка мертва? Нет. Вот видите, это тоже доказывает, как мала вероятность того, что кто-то слышал выстрел.
– И что же вам рассказала служанка?
– Сегодня у нее был свободный вечер. У нее был свой ключ от входной двери. Она пришла домой около десяти вечера. Все было спокойно. Она решила, что ее хозяйка уже спит.
– Значит, она не заглядывала в гостиную?
– Заглядывала. Она зашла туда положить вечернюю почту, но не заметила ничего необычного… впрочем, как и мистер Фолкнер с мистером Бэйли. Как вы видели, убийца весьма ловко спрятал тело за шторами.
– А вы не подумали, зачем он так старался? – спросил Пуаро, однако таким тоном, который заставил инспектора встрепенуться.
– Не хотел, чтобы преступление обнаружили до того, как он успеет скрыться.
– Возможно, возможно… Но продолжайте ваш рассказ.
– Служанка ушла из дома в пять часов. Наш врач определил время смерти… Она наступила примерно четыре-пять часов назад. Я прав, не так ли?
Врач, который был явно немногословным человеком, подтвердил его слова кивком головы.
– Сейчас половина двенадцатого. Я думаю, что реальное время убийства мы сможем определить весьма точно. – Он вытащил какой-то скомканный листок бумаги. – Мы обнаружили это в кармане платья убитой. Вы можете смело взять его. На нем нет никаких отпечатков пальцев.
Пуаро разгладил листок, на котором заглавными буквами было напечатано несколько слов.
Я ЗАЙДУ К ВАМ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ В ПОЛОВИНЕ ВОСЬМОГО.
Д. Ф.
– Компрометирующий документ остался на месте преступления, – заметил Пуаро, возвращая записку инспектору.
– Ну, наверное, он не знал, что она положила записку в карман, – сказал инспектор. – Должно быть, преступник решил, что миссис Грант уничтожила записку. Хотя у нас есть свидетельства того, что он был осмотрительным человеком. Револьвер, из которого он стрелял, мы обнаружили под телом убитой. И на нем также не было никаких отпечатков. Они были тщательно стерты шелковым платком.
– Как вы узнали, – сказал Пуаро, – что это был именно шелковый платок?
– Просто мы нашли его, – с торжествующим видом заявил инспектор. – Должно быть, убийца выронил платок, когда задергивал шторы.
Он выложил на стол большой белый носовой платок хорошего качества. Указующий жест инспектора был явно излишним, поскольку Пуаро сразу увидел вышитые на нем буквы.
– «Джон Фрезер», – прочел Пуаро.
– Точно так, – сказал инспектор, – Джон Фрезер… или Д. Ф. из нашей записки. Нам известно имя этого человека, и я полагаю, что когда мы выясним немного больше об убитой женщине и найдем ее родственников или знакомых, то быстро выйдем на его след.
– Я не сомневаюсь, – сказал Пуаро, – вернее, я почти не сомневаюсь, mon cher, что вам будет нелегко найти вашего Джона Фрезера. Он весьма странный субъект… аккуратный, поскольку пометил свои платки и протер револьвер, которым совершил преступление… в то же время небрежный, поскольку тут же потерял свой платок и даже не стал искать записку, которая могла стать уликой против него.
– Слишком разнервничался, наверное, – предположил инспектор.
– Может быть и так, – признал Пуаро. – Да, все возможно. А никто не видел, как он входил в дом?
– Здесь бывает слишком много разных людей. Ведь это же многоквартирный дом. Я полагаю, никто из вас, – инспектор обратился к молодым людям, – не видел, чтобы кто-то выходил из той квартиры?
Пэт отрицательно мотнула головой.
– Мы ушли раньше… около семи часов.
– Понятно. – Инспектор встал. Пуаро проводил его к дверям.
– Не позволите ли вы мне в виде одолжения осмотреть место преступления?
– Ну конечно, месье Пуаро. Я знаю, как к вам относятся в нашем управлении. Я оставлю вам ключ. У меня есть второй. В квартире никого не будет. Служанка отправилась к каким-то родственникам: она слишком напугана, чтобы оставаться в этой квартире.
– Благодарю вас, – сказал Пуаро.
– Вас что-то не устраивает, месье Пуаро? – спросил Джимми, заметив, что тот чем-то озабочен.
– Да, – сказал Пуаро, – не устраивает.
Донован заинтересованно посмотрел на него:
– А что… ну, чем вы недовольны?
Пуаро не спешил с ответом. Он, нахмурившись, помолчал, обдумывая что-то, а затем вдруг с каким-то раздраженным видом пожал плечами.
– Я хочу пожелать вам доброй ночи, мадемуазель. Должно быть, вы устали. Сегодня вам пришлось много стряпать… не правда ли?
Пэт рассмеялась:
– Только омлет. Обед я не готовила. Донован и Джимми зашли за нами, и мы отправились в одно милое местечко в Сохо.
– А потом вы наверняка пошли в театр?
– Да. На «Карие глаза Каролины».
– Ах! – сказал Пуаро. – Лучше бы они были голубыми… голубые девичьи глаза.
Приложив руку к сердцу, он еще раз пожелал доброй ночи Пэт, а заодно и Милдред, которая по просьбе подруги согласилась у нее переночевать, поскольку Пэт честно призналась, что смертельно боится оставаться одна в квартире после таких жутких событий.
Оба молодых человека последовали за Пуаро. Когда дверь за ними закрылась, они уже было собрались проститься с ним, как вдруг Пуаро опередил их:
– Мои юные друзья, вы слышали, что меня кое-что не устраивает? Eh bien, все верно… я недоволен. Я собираюсь сейчас провести небольшое частное расследование. Не желаете ли вы составить мне компанию?
Спустившись на третий этаж, Пуаро открыл дверь ключом, выданным ему инспектором. Войдя в квартиру, он, к удивлению его спутников, направился совсем не в гостиную. Он сразу прошел на кухню. В маленькой нише, где находилась раковина, стояло большое железное ведро для мусора. Пуаро открыл его и, согнувшись в три погибели, начал копаться в его содержимом с усердием голодного терьера.
Джимми и Донован изумленно наблюдали за ним.
Наконец он выпрямился с торжествующим возгласом, в высоко поднятой руке держа маленький закупоренный пузырек.
– Я нашел, что искал. – Он осторожно принюхался к своей находке. – Увы! У меня заложен нос… я подхватил насморк.
Донован взял у него пузырек и тоже обнюхал его, но не почувствовал никакого запаха. Он вытащил пробку и, прежде чем Пуаро успел издать предостерегающий крик, поднес горлышко пузырька прямо к носу.
Донован упал как подкошенный. Бросившийся к нему Пуаро отчасти смягчил его падение.
– Что за дурацкая идея, – воскликнул он, – вынимать пробку с такимглупым безрассудством! Разве он не видел, как я осторожно принюхивался к нему? Месье… Фолкнер… не так ли? Не будете ли вы так любезны принести мне немного бренди? Я видел графин в гостиной.
Джимми поспешно вышел, но к тому времени, когда вернулся, Донован уже очнулся и заявил, что чувствует себя нормально. Ему пришлось выслушать от Пуаро краткую лекцию о необходимости соблюдения осторожности при исследовании неизвестных и, возможно, ядовитых жидкостей.
– По-моему, мне лучше пойти домой, – сказал Донован, неуверенно поднимаясь на ноги. – Конечно, если я вам больше не нужен. У меня еще какая-то слабость.
– Безусловно, это лучшее, что вы сейчас можете сделать, – сказал Пуаро. – Месье Фолкнер, надеюсь, уделит мне еще немного времени. Я сейчас вернусь.
Он проводил Донована до двери и вышел с ним на лестницу. Там они поговорили о чем-то пару минут. Вернувшись в квартиру, Пуаро обнаружил, что Джимми стоит в гостиной с озадаченным видом, приглядываясь к обстановке.
– Итак, месье Пуаро, – сказал он, – что вы собираетесь делать дальше?
– Ничего. Расследование закончено.
– Что?
– Я все выяснил… уже.
Джимми пристально взглянул на него:
– Благодаря найденному вами пузырьку?
– Вот именно. Благодаря пузырьку.
Джимми с сомнением покачал головой:
– Я абсолютно ничего не понимаю. По тем или иным причинам я понял, что вас не устраивают улики, обвиняющие этого Джона Фрезера, кем бы он в итоге ни оказался.
– Кем бы он ни оказался… – с усмешкой повторил Пуаро. – Если он вообще существует… то я буду очень удивлен.
– Ничего не понимаю.
– Он не более чем имя… имя, старательно вышитое на носовом платке!
– А как же записка?
– Разве вы не заметили, что она была напечатана? Но почему? Я объясню вам. По почерку можно узнать человека, да и происхождение этой записки не так сложно установить, как вам может показаться, однако, если бы реальный Джон Фрезер писал такую записку, эти два момента вряд ли волновали бы его! Нет, эту записку написали и положили в карман убитой женщины специально для того, чтобы мы нашли ее. И Джон Фрезер тут совершенно ни при чем, он не существует.
Джимми смотрел вопросительно.
– Итак, – продолжал Пуаро. – Я вернусь к тому моменту, который сразу насторожил меня. Вы слышали, как я говорил о том, что определенные вещи в комнате всегда находятся на одних и тех же местах. Я привел три примера. Но мог упомянуть и четвертый… электрический выключатель, мой друг.
Джимми по-прежнему смотрел на Пуаро с недоумением.
– Ваш приятель Донован и близко не подходил к окну… он испачкал руку в крови, опершись на стол! Но я сразу спросил себя: зачем он подходил к столу? Что он искал, блуждая по темной комнате? Напомню вам, мой друг, что выключатели обычно находятся у двери. Почему же, войдя в комнату, он не стал искать выключатель, чтобы включить свет? Казалось бы, такое действие было бы самым естественным и разумным. Согласно его словам, он пытался включить свет на кухне, но не смог. Однако, когда я щелкнул выключателем, свет тут же зажегся. А что, если ему и не нужен был свет? Если бы он сразу зажег его, то вы бы обнаружили, что попали в чужую квартиру. И тогда у вас не было бы повода идти в гостиную.
– К чему вы клоните, месье Пуаро? Я не понимаю. Что вы имеете в виду? – Пуаро показал ему ключ от американского автоматического дверного замка. – Это ключ от квартиры миссис Грант?
– Нет, mon ami, это ключ от квартиры мадемуазель Патриции. Месье Донован Бэйли вытащил его из ее сумочки во время вашей вечерней прогулки.
– Но зачем… зачем?
– Parbleu![53] Затем, чтобы осуществить задуманный план: ему нужно было пробраться в эту квартиру таким образом, чтобы не вызвать подозрений. Он заранее позаботился о том, чтобы дверца лифта осталась открытой.
– Где вы нашли ключ Пэт?
Пуаро расплылся в широкой улыбке:
– Я нашел его только что… там, где и ожидал… в кармане месье Донована. Видите ли, тот пузырек, который я якобы нашел, был своеобразной ловушкой. Месье Донован попался в нее. Он поступил так, как я и предполагал… вынул пробку и понюхал содержимое пузырька. А в нем был хлористый этил, очень сильное обезболивающее, используемое для кратковременного наркоза. Понюхав его, ваш друг ненадолго потерял сознание, чего я и добивался. Я извлек из его карманов две вещи, которые, по моим предположениям, должны были находиться там. Во-первых, вот этот ключ, а во-вторых… – Не закончив фразу, он перешел к следующей: – Я спрашивал в свое время инспектора, как он может объяснить то, что тело было спрятано за шторами. Чтобы выиграть время? Нет, причины были более важными. И тогда мне пришла в голову одна простая мысль… почта, мой друг. Вечернюю почту разносят примерно в половине десятого. Допустим, убийца не нашел в этой квартире то, что рассчитывал найти, – возможно, письмо, которое должны были доставить с вечерней почтой. Тогда ему необходимо было бы вернуться сюда. Но служанка не должна была обнаружить труп, иначе она тут же вызвала бы полицию, поэтому преступник прячет его за шторами. И ничего не подозревающая служанка, как обычно, кладет письма на стол.
– Вот эти письма?
– Да, эти письма. – Пуаро выудил что-то из кармана. – А вот этот конверт я вынул из кармана месье Донована, когда он был без сознания. – Он показал Джимми письмо, адресованное миссис Эрнестине Грант. – Однако, прежде чем мы с вами посмотрим содержимое этого конверта, месье Фолкнер, я хочу задать вам один вопрос. Любите ли вы мадемуазель Патрицию?
– Да, я очень люблю ее… но мне казалось, что у меня нет ни малейшего шанса…
– Вы считали, что она благоволит к месье Доновану? Возможно, он начинал ей нравиться… Но это было плохое начало, мой друг. И вы сможете помочь ей забыть его… поможете ей пережить неприятности.
– Неприятности? – резко спросил Джимми.
– Да, неприятности. Мы должны сделать все возможное, чтобы оградить ее от них, но мы не всесильны, и проблемы все-таки останутся. Видите ли, она в какой-то степени была виновницей всего произошедшего.
Он вскрыл пухлый конверт, который держал в руках. Содержимое выпало на пол. Сопроводительное письмо, присланное из адвокатской конторы, было коротким.
«Мадам,
присланный вами документ является вполне законным, и тот факт, что бракосочетание состоялось за границей, ни в коей мере не лишает его юридической силы.
Искренне ваш…»
Пуаро развернул документ. Это было свидетельство о браке между Донованом Бэйли и Эрнестиной Грант, который был зарегистрирован восемь лет назад.
– О боже! – воскликнул Джимми. – Пэт же говорила, что получила записку от этой женщины с просьбой о встрече, но ей и в голову не приходило, что за этим скрывается нечто важное.
Пуаро кивнул.
– А Донован знал… он навестил сегодня свою жену перед тем, как подняться этажом выше… Кстати, не странно ли, что несчастная женщина сняла квартиру в одном подъезде со своей соперницей… Он хладнокровно убивает жену, а потом отправляется развлекаться. Она, должно быть, сообщила ему, что отослала свидетельство о браке своему адвокату и ожидает ответа. Наверняка он пытался внушить ей, что их брак недействителен.
– К тому же мне показалось, что весь вечер у него было отличное настроение… Месье Пуаро, вы же не позволите ему сбежать? – Джимми слегка вздрогнул.
– Бегство его не спасет, – мрачно сказал Пуаро. – Вам нечего бояться.
– Я беспокоюсь главным образом о Пэт, – сказал Джимми. – Вы не думаете… что она действительно любила…
– Мои ami, это уже ваши трудности, – мягко сказал Пуаро. – Заставить ее обратить внимание на вас и помочь ей забыть эту историю. Я не думаю, что это окажется слишком сложно.
Двойной грех
Я зашел в квартиру моего друга Пуаро и обнаружил его в состоянии крайнего переутомления и острого раздражения. Причин для раздражения было более чем достаточно, поскольку любая богатая дама, забывшая где-то браслет или потерявшая котенка, не раздумывая, обращалась за помощью к великому Эркюлю Пуаро. В натуре моего славного друга странным образом сочетались спокойное фламандское трудолюбие и пылкое артистическое рвение. Благодаря преобладающему влиянию первого из этих врожденных свойств он расследовал множество малоинтересных для него дел.
Он также мог удовольствоваться весьма скромным денежным или даже чисто духовным вознаграждением и взяться за расследование исключительно потому, что его заинтересовало предложенное дело. И в результате такой загруженности, как я уже сказал, он сильно переутомился. Он и сам признавал это, и мне не составило труда убедить его отправиться со мной в недельный отпуск на знаменитый курорт южного побережья в Эбермаут.
Мы прекрасно провели там четыре дня, когда Пуаро вдруг подошел ко мне.
– Mon ami, вы помните моего друга Джозефа Аэронса, импресарио?
Немного подумав, я кивнул. Круг друзей Пуаро был очень широк и многообразен, и в него с равной легкостью попадали как мусорщики, так и герцоги.
– Хорошо, Гастингс, Джозеф Аэронс сейчас находится в Чарлок-Бэй. У него там далеко не все благополучно, и есть одно дельце, которое, видимо, особенно тревожит его. Он просит меня заехать и повидаться с ним. Я думаю, mon ami, что я должен выполнить его просьбу. Джозеф Аэронс в прошлом не раз доказывал мне свою преданность, помогая в разных делах, и вообще он славный и надежный человек.
– Ну конечно, если вы так считаете, – сказал я. – Я полагаю, Чарлок-Бэй тоже прекрасное местечко, и кстати, там мне еще не доводилось бывать.
– Тогда мы соединим приятное с полезным, – сказал Пуаро. – Вы ведь не откажетесь узнать расписание поездов, правда?
– Вероятно, нам придется сделать одну или две пересадки, – поморщившись, сказал я. – Вы же знаете, какие у нас железные дороги. Переезд с южного побережья Девона на северное может занять целый день.
Однако, наведя справки, я выяснил, что мы сможем ограничиться только одной пересадкой и что расписание поездов составлено весьма удобно. Я поспешил в отель, чтобы сообщить эту новость Пуаро, но на обратном пути мне случайно бросилась в глаза реклама экскурсионного автобусного бюро:
«Завтра. Однодневная экскурсия в Чарлок-Бэй. Отправление в 8.30 утра, маршрут проходит по самым живописным местам Девона».
Разузнав некоторые подробности, я, вдохновленный новой идеей, вернулся в отель. К сожалению, мне трудно было убедить Пуаро воспользоваться этим автобусом.
– Друг мой, откуда у вас эта любовь к экскурсионным автобусам? Разве вы не знаете, что поезда самый надежный вид транспорта? Шины у них не лопаются, моторы не ломаются. Вы не испытываете неудобства от чрезмерного изобилия свежего воздуха. Окна всегда можно закрыть и не бояться сквозняков.
Я деликатно намекнул, что как раз изобилие свежего воздуха и кажется мне особенно привлекательным в поездке на открытом автобусе.
– А если пойдет дождь? Ваш английский климат очень изменчив.
– Но существует же складной верх или какие-то тенты. Кроме того, если пойдет сильный дождь, то экскурсия не состоится.
– Ах! – воскликнул Пуаро. – Значит, нам остается уповать только на дождь.
– Конечно, если вы так настроены и…
– О, нет, нет, mon ami. Я вижу, что вы страстно мечтаете о таком путешествии. К счастью, я захватил с собой пальто и два теплых шарфа. – Он вздохнул. – Но будет ли у нас достаточно времени в Чарлок-Бэе?
– Ну, я боюсь, нам придется переночевать там. Понимаете, маршрут проходит по Дартмутскому плато. Мы остановимся на ленч в Манкгемптоне. В Чарлок-Бэй нас доставят часам к четырем, и уже через час автобус отправляется обратно и вернется сюда в десять вечера.
– Вот как! – сказал Пуаро. – Неужели есть люди, которые считают такую поездку удовольствием! Раз мы не поедем обратно, то нам, конечно, должны сделать скидку при покупке билета?
– Мне кажется, это маловероятно.
– Нужно проявить настойчивость.
– Да ладно, Пуаро, не будьте мелочным.
– Мой друг, это вовсе не мелочность, а разумный деловой подход. Если бы я был миллионером, то все равно предпочел бы платить только за то, что справедливо и разумно обосновано.
Однако, как я и предвидел, попытки Пуаро получить скидку были обречены на неудачу. Служащий, который продавал билеты в экскурсионном бюро, был невозмутим и непреклонен. Он настаивал на том, что мы должны вернуться. И даже намекнул, что если мы хотим сойти с маршрута в Чарлок-Бэе, то должны внести дополнительную плату за такую привилегию.
Потерпевший неудачу Пуаро заплатил требуемую сумму и вышел из офиса.
– Ох уж эти англичане, они никогда не отличаются благоразумием в денежных вопросах, – недовольно проворчал он. – Вы заметили молодого человека, Гастингс, который оплатил полную стоимость билета, упомянув при этом, что собирается сойти с автобуса в Манкгемптоне?
– Кажется, не заметил. На самом деле…
– На самом деле вы во все глаза смотрели на очаровательную юную леди, которая взяла билет на место под номером пять, и мы в итоге будем ее соседями. Ах! Да, мой друг, я все понял. Именно из-за нее, когда я попытался заказать билеты на самые удобные и надежные места тринадцатое и четырнадцатое, которые находятся в середине салона, вы резко прервали меня, заявив, что лучше всего нам подойдут места третье и четвертое.
– Право же, Пуаро… – вспыхнув, сказал я.
– Золотисто-каштановые локоны… вечно эти золотисто-каштановые локоны!
– Во всяком случае, она была более достойна внимания, чем какой-то там странный молодой парень.
– Все зависит от точки зрения. Меня, например, больше заинтересовал тот молодой человек.
Я быстро взглянул на Пуаро, удивленный его довольно многозначительным тоном.
– Чем это? Что вы имеете в виду?
– О, не стоит так волноваться. Допустим, я скажу, что он привлек мое внимание тем, что его попытки отрастить усы оказались весьма плачевными. – Пуаро любовно пригладил свои великолепные усы. – Выращивание усов, – проворковал он, – это целое искусство! Я сочувствую всем, кто пытается освоить его.
Всегда трудно понять, когда Пуаро говорит серьезно, а когда просто развлекается. Я не стал продолжать этот разговор, поняв, что молчание в данном случае будет для меня наилучшим выходом.
Следующее утро было ярким и солнечным. День обещал быть просто великолепным! Пуаро, однако, решил не рисковать. Помимо теплого костюма, он надел еще шерстяной жилет, пальто, два шарфа и плащ. И кроме того, захватил с собой пачку антигриппина, не преминув проглотить перед выходом две таблетки.
Наш багаж состоял из пары небольших плоских чемоданов. У миловидной девушки, замеченной нами вчера, также имелся маленький чемодан, как, впрочем, и у молодого человека, который, как я и подозревал, и был объектом сочувствия Пуаро. У остальных экскурсантов вообще не было багажа. Водитель убрал в багажное отделение наши чемоданы, и мы заняли свои места в автобусе.
Пуаро весьма злонамеренно, как мне думается, предложил мне занять крайнее место у окна, поскольку мне «вечно не хватает свежего воздуха», а сам занял среднее место рядом с нашей очаровательной соседкой. Вскоре, однако, он исправил ситуацию. Мужчина, занимавший следующее, шестое место, оказался крикливым парнем, склонным к игривым и неуместным шуточкам, и Пуаро тихо спросил девушку, не желает ли она поменяться с ним местами. Она с благодарностью приняла его предложение, а в результате этой перемены она вступила с нами в разговор, и вскоре мы все втроем уже мило и непринужденно беседовали.
Она, очевидно, была совсем юной – ей никак не могло быть больше девятнадцати – и наивной, как ребенок. Вскоре она поведала нам о причине ее поездки. Судя по всему, она выполняла поручение своей тетушки, которая была владелицей замечательного антикварного магазинчика в Эбермауте.
Ее тетушка после смерти своего отца жила в очень стесненных обстоятельствах и решила использовать свой небольшой капитал и большую домашнюю коллекцию, доставшуюся ей в наследство, чтобы начать свое дело. Дела у нее шли в высшей степени успешно, и вскоре ее магазин стал очень популярным. Наша новая знакомая, Мэри Дюрран, переехала к тетушке, чтобы освоить новое ремесло, и ей очень понравилось такое занятие, которое было гораздо предпочтительнее работы гувернанткой или компаньонкой в чужом доме.
Пуаро, с интересом выслушав ее, одобрительно покачал головой.
– Я уверен, мадемуазель, что вам будет сопутствовать удача, – галантно заметил он. – Но позвольте мне дать вам маленький совет. Не будьте слишком доверчивы, мадемуазель. В мире много мошенников и проходимцев, они могут оказаться даже в нашем автобусе. Осторожность никогда не помешает.
Она смотрела на него приоткрыв рот, и Пуаро кивнул со знанием дела.
– Поверьте мне, я не преувеличиваю. Кто знает? Даже я с моими мудрыми советами мог бы оказаться жестоким и коварным преступником.
Глядя на удивленное личико нашей спутницы, он еще более озорно подмигнул ей.
Мы остановились на ленч в Манкгемптоне, и, перекинувшись парой слов с официантом, Пуаро сумел организовать для нашей троицы отдельный столик возле окна. В большом внутреннем дворе скопилось порядка двадцати экскурсионных автобусов. Они съезжались сюда со всех концов страны. Гостиничная столовая была полна народа, и шум был весьма значительный.
– Праздничное настроение здесь бьет просто через край, – сказал я, неодобрительно поглядывая вокруг.
Мэри Дюрран согласилась:
– Да, летом атмосфера в Эбермауте теперь совсем испортилась. Моя тетушка говорит, что прежде он был совершенно другим. Сейчас там столько приезжих, что с трудом можно прогуляться по улицам.
– Зато это хорошо для бизнеса, мадемуазель.
– Для нашего – не особенно. У нас продаются только редкие и ценные вещи. Мы не занимаемся дешевыми старинными безделушками. Клиенты моей тетушки живут в самых разных концах Англии. Если им хочется приобрести стол или стулья определенного стиля или старинный фарфор, они пишут ей, и рано или поздно она достает для них эти вещи. Именно так произошло и в данном случае.
Мы заинтересованно смотрели на нее, и она продолжила объяснение. Некий американский джентльмен, мистер Д. Бэйкер Вуд, известен как знаток и коллекционер миниатюр. Недавно на антикварном рынке появился очень интересный набор миниатюр, и мисс Элизабет Пенн – тетушка Мэри – приобрела их. Она послала мистеру Буду описание миниатюр, указав их стоимость. Вскоре он сообщил, что готов на эту сделку, если миниатюры действительно подлинные, и просил, чтобы кто-то приехал на встречу с ним в Чарлок-Бэй. Поэтому мисс Дюрран и послали туда в качестве представителя фирмы.
– Конечно, это очаровательные вещицы, – сказала она. – Но я не могу представить, чтобы кто-то согласился заплатить за них такие большие деньги. Пять сотен фунтов! Подумать страшно! Их авторство приписывают Косуэю. Если только я правильно запомнила. Я уже окончательно запуталась во всех этих вещах.
Пуаро улыбнулся:
– Вам пока еще не хватает опыта, не правда ли, мадемуазель?
– У меня нет надлежащего образования, – с сожалением сказала Мэри. – Наше воспитание не предполагало знание антиквариата. Этому надо много учиться.
Она вздохнула. Затем вдруг я увидел, что ее глаза удивленно расширились. Она сидела лицом к окну, и ее взгляд сейчас был направлен за окно во внутренний двор гостиницы. Поспешно пробормотав что-то, она встала из-за стола и почти выбежала из столовой. Она вернулась через пару минут, запыхавшаяся и смущенная.
– О, извините, что я так неожиданно сорвалась с места. Но мне показалось, что один мужчина забирает мой чемоданчик из нашего автобуса. Я подбежала к нему, но оказалось, что он взял свой собственный багаж. Со мной частенько такое случается. Я чувствую себя такой глупой. Все выглядело так, будто я обвинила его в краже.
Она рассмеялась при этой мысли. Пуаро, однако, даже не улыбнулся.
– Кто был этот мужчина, мадемуазель? Опишите его мне.
– Он был в коричневом костюме. Тощий и долговязый юноша с какими-то странными усиками.
– Ага, – сказал Пуаро. – Наш вчерашний знакомый, Гастингс. Вы знаете этого молодого человека, мадемуазель? Вы встречали его прежде?
– Нет, никогда. Но почему вы спрашиваете?
– Неважно. Это довольно любопытно… только и всего.
Он вновь погрузился в молчание и не принимал участия в дальнейшем разговоре до тех пор, пока мисс Дюрран не сказала нечто такое, что привлекло его внимание.
– Позвольте, мадемуазель, как вы сказали?
– Я сказала, что на обратном пути мне надо опасаться злодеев, о которых вы говорили. Насколько мне известно, мистер Вуд обычно расплачивается наличными. Если у меня с собой будет пятьсот фунтов в банкнотах, то я могу привлечь внимание каких-нибудь злодеев.
Она рассмеялась, но Пуаро не поддержал ее. Вместо этого он спросил, в каком отеле она предполагает остановиться в Чарлок-Бэе.
– В отеле «Анкор». Он маленький и недорогой, но вполне приличный.
Читать бесплатно другие книги:
