Похищение премьер-министра Кристи Агата
– Надо же! – сказал Пуаро. – Отель «Анкор». Именно там, Гастингс, вы, по-моему, и собирались остановиться. Какое удивительное совпадение! – Он подмигнул мне.
– А вы долго пробудете в Чарлок-Бэе? – спросила Мэри.
– Только одну ночь. Я еду туда по делу. Я уверен, мадемуазель, что вы не сможете угадать, какова моя профессия.
Я видел, что Мэри мысленно перебрала несколько возможностей и отвергла их, вероятно, из чувства осторожности. Наконец она осмелилась предположить, что Пуаро работает фокусником. Его крайне позабавило такое предположение, и он с готовностью ухватился за него.
– Ах! Какая замечательная идея! Вы полагаете, что я вытаскиваю кроликов из шляпы? Нет, мадемуазель. Моя профессия скорее связана с разгадыванием фокусов. Ведь фокусник заставляет вещи исчезать. А я, напротив, выясняю, куда подевались исчезнувшие вещи. – Он с таинственным видом склонился вперед, чтобы придать весомость своим словам. – Это тайна, мадемуазель, но я скажу вам по секрету, что я – частный детектив!
Пуаро откинулся на спинку стула, удовлетворенный произведенным эффектом. Мэри Дюрран, точно завороженная, взирала на него. Но все дальнейшие разговоры были прерваны многоголосьем взревевших во дворе клаксонов, объявлявших всем пассажирам, что дорожные монстры готовы продолжить путь.
Мы вдвоем с Пуаро вышли на улицу. Я заметил, что благодаря нашей очаровательной собеседнице завтрак прошел просто прекрасно. Пуаро согласился со мной.
– Не спорю, она очаровательна. Но также и довольно глупа, вы не находите?
– Глупа?
– В этом нет ничего обидного. Девушка может быть рыжеволосой красавицей, но при этом оставаться глупой. Ее откровенность и доверчивость к двум незнакомым мужчинам являются просто верхом глупости.
– Ну, возможно, она поняла, что мы вполне приличные люди.
– Мой друг, ваше замечание по меньшей мере неразумно. Любой, кто знает свое – скажем так – ремесло, естественно, постарается произвести «приличное» впечатление. Помните, как она легкомысленно упомянула, что ей придется быть поосторожней, когда она получит пятьсот фунтов? Но ведь она уже имеет эти пятьсот фунтов.
– В виде миниатюр.
– Вот именно. В виде миниатюр. Между этими категориями товаров невелика разница, mon ami.
– Но об этом не знает никто, кроме нас с вами.
– И официанта, и людей за соседним столиком. И, вне всякого сомнения, еще группы людей в Эбермауте! Мадемуазель Дюрран, разумеется, очаровательна, но будь я на месте Элизабет Пенн, то первым делом я научил бы мою новую помощницу здравомыслию. – Он помолчал и затем добавил другим тоном: – Знаете, мой друг, пока мы все здесь спокойно завтракали, на редкость просто было бы изъять любой чемодан из этих экскурсионных автобусов.
– Да бросьте вы, Пуаро, кто-то наверняка заметил бы такую попытку.
– А что, можно было бы заметить, как кто-то забрал свой багаж? Это можно было сделать в открытой и непринужденной манере, и никто бы даже не стал вмешиваться.
– Вы считаете… Пуаро, неужели вы намекаете… Но ведь тот парень в коричневом костюме… он ведь забрал свой собственный чемодан!
Пуаро нахмурился:
– Возможно, и так. И в то же время, Гастингс, довольно странно, почему он не забрал свой чемодан сразу, как только автобус прибыл на стоянку. Как вы могли заметить, его не было с нами за ленчем.
– Если бы мисс Дюрран не сидела напротив окна, то она могла бы не заметить его, – задумчиво сказал я.
– И поскольку чемодан оказался его, то это вообще не имело значения, – сказал Пуаро. – Ладно, давайте забудем об этом инциденте, mon ami.
Тем не менее, когда мы заняли наши места в автобусе и тронулись в путь, Пуаро вновь воспользовался случаем, чтобы дать Мэри Дюрран очередные наставления об опасностях чрезмерной откровенности, которые она достаточно кротко выслушала, но, очевидно, восприняла их скорее как шутку.
Мы прибыли в Чарлок-Бэй в четыре часа, и нам еще повезло, что удалось снять хороший номер в отеле «Анкор» – очаровательной старомодной гостинице.
Пуаро сразу же распаковал предметы первой необходимости и начал приводить в порядок свои усы, готовясь нанести визит Джозефу Аэронсу, когда послышался стук в дверь. Я сказал: «Войдите», – и, к моему крайнему удивлению, на пороге появилась Мэри Дюрран со смертельно побледневшим лицом и полными слез глазами.
– Я прошу прощения… но… но случилось самое ужасное. А вы ведь говорили, что вы детектив? – обратилась она к Пуаро.
– Что же случилось, мадемуазель?
– Я открыла мой чемодан. Миниатюры лежали в футляре из крокодиловой кожи… закрытом на ключ, разумеется. А теперь… смотрите!
Она протянула нам небольшой квадратный футляр, отделанный крокодиловой кожей. Крышка висела свободно. Футляр был сломан; для этого понадобилась бы немалая сила. Следы взлома были вполне очевидны. Пуаро осмотрел его и кивнул.
– А миниатюры? – спросил он, хотя мы оба отлично знали, каков будет ответ.
– Исчезли. Их украли. Ох, что же мне теперь делать?
– Не волнуйтесь, – сказал я. – Мой друг – Эркюль Пуаро. Вы, должно быть, слышали о нем. Если уж кто-то и может вернуть их вам, так именно он.
– Месье Пуаро. Тот самый знаменитый месье Пуаро!
Пуаро обладал достаточной долей тщеславия, чтобы порадоваться явному и глубокому уважению, прозвучавшему в ее голосе.
– Да, дитя мое, – сказал он, – это я собственной персоной. Вы можете поручить мне разгадать ваше маленькое дело. Я сделаю все возможное. Но я боюсь… очень боюсь… что уже слишком поздно. Скажите мне, был ли также взломан и замок вашего чемодана?
Она отрицательно покачала головой.
– Позвольте, я сам осмотрю его.
Мы прошли в ее номер, и Пуаро тщательно осмотрел чемодан. Очевидно было, что его открыли ключом.
– Это было несложно. У чемоданных замков не так уж много вариантов. Eh bien, мы должны позвонить в полицию, а также должны как можно скорее связаться с мистером Бэйкером Вудом.
Я отправился вместе с ним и спросил, что он имел в виду, сказав, что, возможно, уже слишком поздно.
– Mon cher, я сказал сегодня, что могу разгадывать фокусы… могу обнаруживать исчезнувшие вещи… Но предположим, кто-то уже опередил меня. Вы не понимаете? Подождите минутку.
Он исчез в телефонной будке. Минут через пять вышел оттуда с мрачным видом.
– Случилось то, чего я боялся. Полчаса назад мистера Вуда навестила одна дама. Она сказала, что приехала по поручению Элизабет Пенн. Он был в восторге от этих миниатюр и тотчас заплатил требуемую сумму.
– Полчаса назад… еще до того, как мы приехали сюда.
Пуаро улыбнулся несколько загадочно:
– Автобусы, конечно, имеют хорошую скорость, но, к примеру, легковой автомобиль из Манкгемптона мог бы прибыть сюда по меньшей мере на целый час раньше нас.
– И что же нам теперь делать?
– Мой добрый Гастингс, вас всегда интересует практическая сторона. Мы известим полицию и сделаем все, что сможем, для мисс Дюрран, и… да, я решительно считаю, что нам следует поговорить с мистером Д. Бэйкером Вудом.
– Ей явно достанется от ее тетушки, – заметил Пуаро, когда мы подходили к отелю «Сисайд», где остановился мистер Вуд, – что будет вполне справедливо. Разве не глупо отправиться завтракать, оставив в чемодане вещи, оцененные в пятьсот фунтов?! И в то же время, mon ami, в этом дельце есть еще парочка странных обстоятельств. Например, зачем было взламывать этот футлярчик?
– Чтобы вынуть миниатюры.
– Но разве это не глупо? Скажем, наш вор решил пошуровать во время ленча в багажном отделении под предлогом того, что ему понадобилось забрать свои вещи. Разумеется, ему было бы проще открыть чемодан мисс Дюрран и изъять портфель, не открывая его.
– Он хотел убедиться, что миниатюры на месте.
Пуаро с сомнением взглянул на меня, но так как мы подошли к номеру мистера Вуда, то у нас больше не было времени на обсуждение.
Мистер Бэйкер Вуд сразу вызвал у меня неприязненные чувства.
Это был крупный развязный мужчина, слишком шикарно и безвкусно одетый, на пальце у него сверкал перстень с огромным бриллиантом. Он показался мне просто задиристым крикуном.
Разумеется, он не заподозрил ничего дурного. С чего бы? Та женщина, как и было условлено, сказала, что принесла миниатюры. Исключительно качественные коллекционные образцы к тому же! Переписал ли он номера банкнот? Нет, конечно. И вообще, кто вы такой, мистер Пуаро, чтобы задавать все эти вопросы?
– Я не спрошу вас больше ни о чем, кроме одной вещи. Опишите мне приходившую к вам женщину. Она была молода и красива?
– Нет, сэр, вовсе нет. Несомненно, нет. Высокая седая женщина средних лет, с угреватым лицом и пробивающимися усиками. Чаровница? Ни в коем случае!
– Пуаро, – воскликнул я, когда мы вышли в коридор. – Усики. Вы слышали?
– У меня пока хороший слух, благодарю вас, Гастингс!
– Но какой же он неприятный человек.
– Да, его манеры оставляют желать лучшего.
– Итак, мы сможем поймать этого вора, – заметил я. – Мы сможем узнать его.
– Гастингс, вы наивны и простодушны, как дитя. Разве вы не знаете, что есть такая вещь, как алиби?
– Вы считаете, что он обеспечил себе алиби?
Ответ Пуаро был неожиданным:
– Я искренне надеюсь на это.
– Ваша проблема в том, – сказал я, – что вы любите все усложнять.
– Совершенно верно, mon ami. Я не люблю, как это у вас говорится, подсадных уток!
Пророчество Пуаро полностью подтвердилось. Наш попутчик в коричневом костюме оказался мистером Нортоном Кейном. В Манкгемптоне он сразу отправился в отель «Георг» и провел там весь день. Единственным свидетельством против него было заявление мисс Дюрран о том, что она во время нашего ленча видела, как он забирал свой багаж из автобуса.
– Что само по себе вовсе не является подозрительным действием, – с задумчивым видом заметил Пуаро.
После этого он вдруг замолчал и отказался от дальнейших обсуждений этого дела, сказав, что когда я давлю на него, то он думает в основном об усах, и что я поступил бы благоразумно, самостоятельно поразмыслив об этом деле.
Я выяснил, однако, что он попросил Джозефа Аэронса, с которым провел вечер, как можно подробнее рассказать ему о мистере Бэйкере Вуде. Учитывая, что оба эти мужчины остановились в одном отеле, был шанс собрать хоть какие-то обрывки сведений. Но что бы там Пуаро ни выяснил, он хранил все при себе.
Мэри Дюрран после многочисленных разговоров с полицией вернулась в Эбермаут первым утренним поездом. Мы позавтракали вместе с Джозефом Аэронсом, и после этого Пуаро объявил мне, что он разрешил, к общему удовольствию, проблемы своего приятеля импресарио и что мы можем возвращаться в Эбермаут, как только пожелаем.
– Но только не автобусом, mon ami. На сей раз мы поедем поездом.
– Вы опасаетесь дорожных издержек или встречи с очередной несчастной девицей?
– Оба этих дела, Гастингс, могут случиться со мной и в поезде. Нет, я спешу вернуться в Эбермаут, поскольку хочу продолжить расследование нашего дела.
– Нашего дела?
– Ну, разумеется, мой друг. Мадемуазель Дюрран просила меня помочь ей. Если ее дело и передано в руки полиции, то из этого еще не следует, что я могу спокойно умыть руки. Я приехал сюда, чтобы оказать небольшую услугу моему старому приятелю, но никто никогда не сможет сказать, что Эркюль Пуаро бросил в беде незнакомого человека! – высокопарно закончил он, выпятив грудь.
– Я думаю, ваш интерес возник еще раньше, – проницательно заметил я, – в экскурсионном бюро, когда вы впервые увидели того юношу с усиками. Хотя я не могу понять, почему вы обратили на него внимание.
– Неужели, Гастингс? А могли бы. Ну что ж, пусть это останется моим маленьким секретом.
Прежде чем покинуть Чарлок-Бэй, мы коротко переговорили с инспектором полиции, которому поручили вести это дело. Он уже разговаривал с мистером Нортоном Кейном и сказал Пуаро по секрету, что манеры этого юноши не произвели на него благоприятного впечатления. Он вел себя очень нервно, сначала говорил одно, потом отказывался от сказанного.
– Но как именно провернули эту аферу, я не знаю, – признался инспектор. – Он мог передать эти вещицы своему сообщнику, который сразу же отправился сюда на машине. Правда, это всего лишь вариант. Мы должны найти и автомобиль и сообщника и потом еще припереть их к стенке.
Пуаро задумчиво кивнул.
– Вы полагаете, что именно так все и произошло? – поинтересовался я, когда мы сели в поезд.
– Нет, мой друг, дело обстояло совсем иначе. Оно было задумано поумнее.
– Может, поделитесь своими соображениями?
– Еще не время. Вы же знаете мою слабость… я люблю хранить мои маленькие секреты до самого конца.
– А скоро ли конец?
– Теперь уже скоро.
Мы прибыли в Эбермаут вечером, в начале седьмого, и Пуаро сразу отправился в магазинчик «Элизабет Пенн». Это заведение было уже закрыто, но Пуаро решительно позвонил в колокольчик, и вскоре сама Мэри открыла нам дверь и выразила удивление и радость при виде нас.
– Пожалуйста, проходите и познакомьтесь с моей тетушкой, – сказала она.
Она провела нас в заднюю комнату. Навстречу вышла пожилая дама; у нее были серебристо-седые волосы, нежно-розовый румянец и голубые глаза, и она очень походила на миниатюру. Ее довольно сутулую спину покрывала шаль из бесценных старинных кружев.
– Неужели это знаменитый месье Пуаро? – спросила она тихим мелодичным голосом. – Мэри рассказала мне о вашем знакомстве. Вы действительно хотите помочь нам в этом деле? Что вы нам можете посоветовать?
Пуаро внимательно посмотрел на нее и затем поклонился.
– Мадам Пенн, эффект просто потрясающий. Но вам нужно действительно отрастить усы.
Мисс Пенн охнула и отступила назад.
– Вчера ваш магазин был закрыт, не так ли?
– Утром я была здесь. А потом у меня разболелась голова, и я пошла прямо домой.
– Не домой, мадам. Поскольку вашу головную боль вы пытались вылечить переменой воздуха, разве не так? Воздух в Чарлок-Бэе очень свежий и бодрящий, не так ли?
Он направился к дверям. Помедлив на пороге, он сказал через плечо:
– Вы же понимаете, что я все знаю. Вашу маленькую… комедию… пора прекратить.
Его тон был угрожающим. Ее лицо стало мертвенно-бледным, она молча кивнула. Пуаро повернулся к девушке.
– Мадемуазель, – мягко сказал он, – вы молоды и очаровательны. Но участие в такого рода делишках может привести к тому, что ваша красота и молодость пройдут за тюремными стенами… И я, Эркюль Пуаро, скажу вам, что это будет факт, достойный сожаления.
Затем он вышел на улицу, и я, совершенно сбитый с толку, последовал за ним.
– С самого начала, mon ami, я был заинтригован. Когда тот юноша заказал билет только до Манкгемптона, я увидел, что внимание этой девушки вдруг сосредоточилось на нем. Но почему? Он не принадлежал к тому типу мужчин, на который женщины обращают внимание. Когда мы отправились на экскурсию, я уже чувствовал: что-то должно случиться. Кто видел, что этот юноша пытался взять багаж? Мадемуазель и только мадемуазель, и вспомните, что она сама выбрала место напротив окна… такой выбор обычно несвойствен женщине.
– И вот она приходит к нам с рассказом об ограблении… футляр взломан, что, как я уже говорил вам, было крайне неразумно.
– И что же мы имеем в итоге? Мистер Бэйкер Вуд платит хорошие деньги за украденные вещи. Эти миниатюры должны вернуться к мисс Пенн. Она снова продаст их и выручит уже не пятьсот, а тысячу фунтов. Я навел справки и выяснил, что торговля у нее идет довольно вяло… магазинчик ее на грани банкротства. И я сказал себе… должно быть, тетушка и племянница сговорились…
– То есть вы даже и не подозревали Нортона Кейна?
– Mon ami! С его-то усиками? Преступник должен быть либо чисто выбрит, либо иметь отличные усы, которые можно при желании удалить. Но зато это была отличная возможность для хитроумной мисс Пенн… застенчивой и усохшей пожилой дамы с легким румянцем – такой мы видели ее. Но если она распрямится, наденет мужские ботинки, изменит свое лицо несколькими непривлекательными прыщами и – венчающее прикосновение – добавит несколько редких волосков на верхнюю губу… Что тогда? Мужеподобная женщина – скажет мистер Вуд, и переодетый мужчина – сказали бы мы.
– Неужели она и правда была вчера в Чарлоке?
– Безусловно. Возможно, вы помните, как говорили мне, что поезд отправляется отсюда в одиннадцать и прибывает в Чарлок-Бэй около двух часов дня. А обратный поезд, кстати, идет еще быстрее – тот, на котором мы приехали. Он отправляется из Чарлока в пять минут пятого и прибывает сюда в шесть пятьдесят. Естественно, в том футляре вообще не было миниатюр. Пустой, он был мастерски взломан. Мадемуазель Мэри нужно было только найти парочку простаков, которые благосклонно отнесутся к очаровательной красавице, попавшей в бедственное положение. Но один из этих простаков оказался совсем не прост… он оказался Эркюлем Пуаро!
Едва ли я мог согласиться с подобным умозаключением. Я поспешно сказал:
– Значит, когда вы говорили, что собираетесь помочь в беде постороннему человеку, вы умышленно обманывали меня. Да-да, именно так вы и поступили.
– Я даже не думал обманывать вас, Гастингс. Я лишь позволил вам обмануться. Я говорил о мистере Бэйкере Вуде, который оказался в чужой стране. – Его лицо помрачнело. – Ах! Когда я думаю о вашем дорожном мошенничестве, о несправедливо завышенной цене… об одинаковой плате за билет только до Чарлока и туда, и обратно… мне чертовски хочется защитить этого туриста! Пусть манеры мистера Вуда малоприятны, пусть он, как вы бы сказали, не вызывает симпатии. Но он – турист! А мы, туристы, Гастингс, должны помогать друг другу. Вот я, например, всегда поддержу туристов!
Тайна Маркет-Бэйзинга
– В конце концов, ничто не может сравниться с нашей природой, не так ли? – сказал инспектор Джепп, глубоко вдыхая носом свежий деревенский воздух и не спеша выдыхая его ртом.
Мы с Пуаро с жаром поддержали его прочувствованное высказывание. Идея провести уик-энд в Маркет-Бэйзинге, маленьком провинциальном городке, принадлежала именно нашему старому знакомому – инспектору из Скотленд-Ярда. Джепп оказался увлеченным ботаником и на досуге рассуждал о крошечных цветочках с невероятно длинными латинскими названиями с таким воодушевлением, которое его не охватывало даже тогда, когда он вспоминал о раскрытых им преступлениях.
– Никто здесь не знает нас, и мы никого здесь не знаем, – добавил Джепп, поясняя свою позицию. – В том-то и прелесть подобных вылазок.
Однако судьба на сей раз распорядилась несколько иначе, поскольку в деревеньке, что находилась в пятнадцати милях от этого городка, произошло отравление мышьяком, и местному констеблю понадобилось срочно связаться со Скотленд-Ярдом. Тем не менее восторженное приветствие при встрече с великим столичным сыщиком только повысило благодушное настроение Джеппа, и воскресным утром, когда мы сидели за завтраком в небольшой столовой деревенской гостиницы возле окна, перед которым покачивались залитые солнечным светом ветки жимолости, все мы пребывали в прекрасном расположении духа. Яичница с беконом оказалась просто замечательной, а кофе не так хорош, но вполне сносен и в меру горяч.
– Вот это жизнь… – протянул Джепп. – Когда я выйду в отставку, то обоснуюсь в каком-нибудь маленьком городке. В таком же тихом, далеком от преступлений местечке!
– Le crime, il est partout, – заметил Пуаро, взяв небольшой ломтик хлеба и подозрительно поглядывая на воробья, нахально выжидавшего на подоконнике.
Я с небрежным видом процитировал:
- У кролика невинный вид,
- Но часто он тайком шалит,
- Мне, право, стыдно говорить,
- Что может кролик натворить[54].
– Господи, – сказал Джепп, откидываясь на спинку стула, – полагаю, я могу заказать еще яичницу и, пожалуй, даже с двойной порцией ветчины. Что вы на это скажете, капитан?
– Полностью поддерживаю, – с готовностью ответил я. – А вы, Пуаро?
Тот с сомнением покачал головой.
– Не стоит переполнять желудок, а то голова откажется работать, – заметил он.
– А я все же рискну еще немного пополнить желудок, – рассмеялся Джепп. – Мне достался желудок большого размера; и, кстати, месье Пуаро, вы что-то слегка располнели. Девушка, будьте любезны, еще две яичницы с двойной порцией ветчины.
Однако в этот момент дверной проем загородила внушительная фигура констебля Полларда.
– Я надеюсь, вы простите меня за то, что я беспокою вас, инспектор, джентльмены… но я был бы рад получить ваш совет, инспектор.
– По выходным дням, – поспешно заявил инспектор, – я не расследую никаких дел. А что там у вас случилось?
– Джентльмен из Лей-Хаус… застрелился… выстрел в голову.
– Что ж, такое бывает, – прозаично заметил Джепп. – Долги или женщина, как я полагаю. Сожалею, Поллард, но я ничем не могу вам помочь.
– Загвоздка в том, – сказал констебль, – что он не мог сам застрелиться. По крайней мере, так говорит доктор Джайлс.
Джепп поставил чашку на стол.
– Не мог сам застрелиться? Что вы имеете в виду?
– Так говорит доктор Джайлс, – повторил Поллард. – Он говорит, что это совершенно невозможно. Он пребывает в полнейшем недоумении: дверь была заперта изнутри, окна – на задвижках, но доктор упорно твердит, что самоубийство просто исключено.
Это решило дело. Повторный заказ яичницы с ветчиной был отменен, и уже пару минут спустя вся наша компания с максимально возможной скоростью шагала в направлении Лей-Хаус, а по пути Джепп устроил констеблю настоящий допрос.
Умершего звали Уолтер Протеро. Это был уже зрелый человек средних лет и жил здесь затворником. Он приехал в Маркет-Бэйзинг восемь лет назад и снял старый особняк Лей-Хаус – разбросанное, пришедшее в упадок строение. За его хозяйством присматривала экономка, которую он привез с собой. Мисс Клегг – незаурядная дама, весьма уважаемая в городке. И только недавно к мистеру Протеро приехали гости, некие мистер и миссис Паркер из Лондона. Сегодня утром экономка не смогла достучаться до своего хозяина, она сильно встревожилась, обнаружив, что дверь заперта, и позвонила в полицию и доктору. Констебль Поллард и доктор Джайлс незамедлительно явились. Общими усилиями им удалось взломать дубовую дверь спальни.
Мистер Протеро лежал на полу с простреленной головой, в его правой руке был пистолет. Все выглядело, как явное самоубийство.
Однако осмотр тела привел доктора Джайлса в недоумение, и в итоге, отозвав констебля в сторонку, он сообщил ему о своем недоумении, вследствие чего Поллард сразу подумал о Джеппе. Оставив доктора у трупа, он поспешил в гостиницу.
К тому времени, когда констебль закончил свое повествование, мы подошли к Лей-Хаус, большому обветшалому особняку, окруженному запущенным, заросшим сорными травами садом. Входные двери были открыты, и мы прямиком прошли в холл, затем в маленькую, примыкавшую к кухне столовую, откуда доносились голоса. В комнате были четыре человека: вызывающе одетый мужчина с неприятной внешностью, который сразу же вызвал у меня антипатию; женщина – хотя и красивая, но вульгарная; еще одна женщина в строгом темном платье, которая стояла в стороне от остальных и, как я понял, была экономкой; и высокий мужчина в твидовом спортивном костюме, с умным доброжелательным лицом, который, очевидно, держал ситуацию под контролем.
– Доктор Джайлс, – сказал констебль, – это полицейский инспектор Джепп из Скотленд-Ярда и два его друга.
Доктор представил нам мистера и миссис Паркер. Затем он повел нас на второй этаж. Поллард, подчиняясь приказу Джеппа, остался внизу, чтобы приглядывать за домочадцами. Поднявшись, мы прошли по коридору и оказались возле открытого дверного проема. Выбитая дверь лежала на полу спальни.
Мы вошли в комнату. Тело убитого все еще лежало на полу. Мистер Протеро был бородатым мужчиной средних лет с посеребренными висками. Джепп опустился на колени возле трупа.
– Пуля вошла в голову за левым ухом, – заключил инспектор.
– Именно так, – подтвердил доктор. – Поэтому очевидно, что он не мог сам застрелиться. Он бы вывихнул руку, попытавшись таким образом завести ее за голову. В общем, он не мог этого сделать.
– И все-таки его рука сжимала пистолет? Где он, кстати?
Доктор показал на стол.
– Только он не был зажат в его руке, – уточнил он, – скорее я сказал бы, что он был вложен в его руку.
– Зафиксируем это позже, – сказал Джепп. – В целом все довольно ясно. – Он осмотрел пистолет. – Произведен один выстрел. Мы проверим отпечатки пальцев, но я почти уверен, что мы обнаружим на нем только ваши пальчики, доктор Джайлс. Когда наступила смерть?
– Прошедшей ночью. Я не в состоянии так точно определить время, как замечательные эксперты из детективных историй. Но могу сказать, что он мертв уже порядка двенадцати часов.
До сих пор Пуаро практически оставался безучастным. Он стоял со мной в сторонке, наблюдая за работой инспектора Джеппа. Только время от времени он слегка шмыгал носом, принюхиваясь, словно его тревожил какой-то непонятный, витавший в комнате запах. Я тоже принюхался, но не уловил ничего такого, что могло бы вызвать интерес. Воздух казался совершенно свежим, лишенным каких-либо запахов. И тем не менее Пуаро продолжал подозрительно шмыгать носом, словно его острый нюх определил нечто упущенное мною.
Когда Джепп наконец отошел от трупа, над ним склонился Пуаро. Он не обратил никакого внимания на рану. Сначала мне показалось, что он осматривает пальцы руки, в которой был пистолет, но потом я понял, что его заинтересовал носовой платок, торчавший из рукава. Мистер Протеро был одет в темно-серый костюм. Наконец Пуаро поднялся с колен, но продолжал озадаченно поглядывать на носовой платок.
Джепп призвал его на помощь, чтобы поднять дверь. Улучив подходящий момент, я тоже опустился на колени рядом с телом и, достав платок из рукава, тщательно осмотрел его. Это был совершенно обычный платок из белого батиста без каких-либо меток или пятен. Я засунул его обратно и в полном недоумении разочарованно покачал головой.
Дверь была уже поднята. Я понял, что Джепп и Пуаро пытаются найти ключ. Но их поиски оказались тщетными.
– Итак, что мы имеем? – сказал Джепп. – Окно закрыто на шпингалет. Убийца вышел обычным путем, запер дверь и унес ключ с собой. Он надеялся, что никто не заметит отсутствия ключа и все решат, будто Протеро заперся в спальне и застрелился. Вы согласны со мной, Пуаро?
– В общем, я согласен, да; только было бы куда проще и надежнее подсунуть ключ обратно в комнату под дверь. Тогда все выглядело бы так, будто ключ просто выпал из замочной скважины.
– Разумеется, но вы же не думаете, что всех осеняют такие блестящие идеи, как вас. Если бы вы задумали совершить преступление, то оно было бы идеальным. Есть еще какие-то замечания, месье Пуаро?
Пуаро, как мне показалось, пребывал в некоей растерянности. Он обвел глазами комнату и заметил кротким, почти извиняющимся тоном:
– Он много курил, этот месье.
Вполне справедливое замечание – на каминной решетке, как и в пепельнице, что стояла на столике возле массивного кресла, было полно окурков.
– За прошлый вечер он, должно быть, выкурил около двадцати сигарет, – сообщил Джепп. Наклонившись, он тщательно изучил содержимое камина, а потом переключился на пепельницу. – Все сигареты одного сорта, – заявил он, – и выкурены одним человеком. В этом нет ничего особенного, месье Пуаро.
– А я и не предполагал, что оно будет, – пробормотал мой друг.
– Ба! – воскликнул Джепп. – Что это? – Быстро нагнувшись, он подхватил какую-то яркую и блестящую вещицу, лежавшую на полу рядом с трупом. – Сломанная запонка. Интересно, кому она принадлежит. Доктор Джайлс, не могли бы вы сходить вниз и пригласить сюда экономку?
– А как быть с Паркерами? Он очень торопится уехать, говорит, что его ждут неотложные дела в Лондоне.
– Вполне понятно. Но с делами ему придется повременить. Судя по всему, именно здесь ему, вероятно, придется улаживать кое-какие неотложные дела! Пришлите сюда экономку, а сами вместе с Поллардом следите за тем, чтобы Паркеры никуда не улизнули. Кстати, кто-нибудь из домашних заходил сюда сегодня?
Доктор задумчиво помолчал.
– Нет, они оставались в коридоре, пока мы с Поллардом осматривали тело.
– Вы уверены в этом?
– Абсолютно уверен.
Доктор отправился выполнять поручение.
– Славный мужик, – одобрительно заметил Джепп. – Некоторые из этих спортивного вида докторов оказываются первоклассными парнями. Ладно, хотел бы я знать, кому же понадобилось убивать этого бедолагу? Нам известно, что в доме были три человека. Едва ли я стал бы подозревать экономку. Она прожила здесь с ним уже восемь лет и при желании давно могла бы убить его. Нужно бы узнать, кто такие эти Паркеры? Честно говоря, они производят не очень хорошее впечатление.
В этом момент в комнате появилась мисс Клегг. Тощая, костлявая женщина с аккуратно уложенными на прямой пробор седыми волосами. Вид у нее был вполне деловой и внушающий уважение. Отвечая на вопросы Джеппа, она поведала нам, что прослужила у покойного четырнадцать лет. Он был щедрым и тактичным хозяином. Чету Паркеров она впервые увидела три дня назад, когда они неожиданно приехали к мистеру Протеро. У нее создалось впечатление, что они были незваными гостями, то есть ее хозяин не очень-то обрадовался, увидев их. Она не смогла опознать запонку, которую ей показал Джепп, но с уверенностью заявила, что у мистера Протеро таких запонок не было. Когда ее спросили о пистолете, она сказала, что, насколько ей известно, у ее хозяина было такого типа оружие. Он держал его под замком. Она не смогла точно сказать, принадлежало ли найденное оружие ее хозяину, поскольку видела его пистолет только один раз несколько лет назад. Никакого выстрела прошлой ночью она не слышала, но это и неудивительно для такого большого и разбросанного строения, учитывая, что ее комнаты, как и те, что она приготовила для Паркеров, находятся в другом крыле здания. Мисс Клегг не знала, в какое время мистер Протеро отправился спать, поскольку к себе она ушла в половине десятого, когда он еще бодрствовал. Уединяясь в своей спальне, он обычно не сразу ложился спать. Частенько просиживал в кресле до глубокой ночи, покуривая и читая книги. Он был заядлым курильщиком.
Тут Пуаро вставил вопрос:
– Ваш хозяин, как правило, закрывал на ночь окно или нет?
Мисс Клегг задумалась.
– Обычно оно было открыто, во всяком случае, фрамуга.
– Но сейчас оно закрыто. Как вы можете объяснить это?
– Не знаю, возможно, он закрыл его, почувствовав сквозняк.
Задав еще пару вопросов, Джепп отпустил ее. Затем он по отдельности допросил чету Паркеров. Миссис Паркер была явно настроена на истеричный и слезливый лад, а мистер Паркер настроен был по-боевому и просто-таки извергал угрозы и проклятия. Он отрицал, что найденная запонка принадлежит ему, но поскольку его жена успела опознать ее, то это отрицание вряд ли улучшило его положение; и поскольку он также заявил, что вообще не заходил в комнату Протеро, Джепп счел, что у него достаточно оснований для того, чтобы задержать Паркера.
Препоручив его заботам Полларда, Джепп поспешил в деревню, чтобы связаться с полицейским управлением. А мы с Пуаро побрели обратно в гостиницу.
– Вы почему-то на редкость спокойны, – заметил я. – Неужели этот случай не заинтересовал вас?
– Au contraire[55], он чрезвычайно заинтересовал меня. Но и озадачил меня также.
– Неясен мотив, – задумчиво произнес я. – Но я уверен, что этот Паркер – темная лошадка. Обстоятельства вроде бы вполне очевидно складываются не в его пользу, но поскольку отсутствует мотив, он еще может выкрутиться.
– Неужели вы не заметили одну очень важную деталь, которую, естественно, пропустил Джепп?
Я с любопытством посмотрел на него.
– Ну, что же вы там припрятали в рукаве, Пуаро?
– Вернее было бы спросить: что было спрятано в рукаве покойного?
– А-а, вы о том носовом платке!
– Совершенно верно, о том самом платке.
– Моряки обычно прячут платки в рукавах, – задумчиво сказал я.
– Отлично замечено, Гастингс, хотя у меня на уме совсем иное.
– А что же еще?
– М-да, мне не дает покоя запах сигаретного дыма.
– Я совсем его не почувствовал, – удивленно воскликнул я.
– Вот и я тоже, cher ami.
Я пристально взглянул на него. Бывает очень трудно понять, когда Пуаро морочит голову, но на сей раз он выглядел совершенно серьезным.
Дознание состоялось через два дня. Между тем на свет выплыли новые доказательства. Какой-то бродяга признался, что перелезал через стену в сад Лей-Хаус, где частенько ночевал в незапертом сарае. Он заявил, что слышал, как около полуночи в комнате второго этажа громко спорили двое мужчин. Один требовал какие-то деньги, а другой яростно отказывался их платить. Спрятавшись за кустами, он хорошо разглядел этих мужчин, поскольку они прохаживались возле освещенного окна. В одном из них он узнал мистера Протеро, владельца этого дома, а другой явно походил на мистера Паркера.