Меч Рассвета Муркок Майкл

ГЛАВА 9

ЗАМОК БРАСС. ИНТЕРЛЮДИЯ

Как уже вошло у них в привычку, поутру граф Брасс и Оладан с Булгарских гор оседлали коней и выехали на прогулку на болота.

После приезда Рыцаря-в-Черном-и-Золотом граф слегка отогрелся душой и вновь стал дружески общаться с близкими. Драматурга Тозера все еще держали в одной из башен замка под арестом, но, судя по всему, против такого обращения он ничуть не возражал, в особенности после того, как Ноблио доставил ему бумагу, перья и чернила и попросил написать пьесу, чтобы драматург хоть как-то мог отработать свое содержание. Ноблио даже пообещал ему пусть и немногочисленную, но весьма вдумчивую аудиторию.

– Любопытно, как там дела у Хоукмуна, – сказал граф Брасс. – Обидно, что не я вытянул короткую соломинку…

– И мне тоже обидно, – ответил Оладан. – Д'Аверку повезло. Жаль, что у нас было только два кольца. Если они вернутся и принесут еще, мы, пожалуй, потягаемся с Империей Мрака.

– И все-таки, это опасная затея, друг Оладан, – соваться в Гранбретанию и искать этого Майгана.

– Я где-то слышал, что иногда безопаснее находиться в пасти льва, чем рядом со львом, – ответил Оладан.

– Еще безопаснее жить в стране, где совсем нет львов, – улыбнулся Брасс.

– Ладно, граф, будем надеяться, что львы их не сожрут, – сказал Оладан и зевнул. – Может, это и глупо с моей стороны, но я по-прежнему завидую Хоукмуну и д'Аверку…

– А у меня такое чувство, что нам уже недолго осталось сидеть сложа руки, – ответил граф Брасс, направляя коня по узкой тропинке, ведущей в заросли тростника. – По-моему, нам отовсюду грозит опасность.

– Как раз это меня тревожит меньше всего, – сказал Оладан. – Я боюсь за Иссельду, Ноблио и простых горожан – ведь они не привыкли к жизни, которая нравится нам…

Они ехали к морю, наслаждаясь тишиной и покоем и в то же время тоскуя по звону мечей и смертельному риску.

«Не лучше ли разрушить оберегающую их Хрустальную Машину, – думал граф Брасс, – и вернуться в тот мир, который они покинули? Вернуться – и сражаться за него? Даже если нет ни одного шанса победить Империю Мрака…»

ГЛАВА 10

ВЫСОКО НАД ЗЕМЛЕЙ

Огромный орнитоптер, вмещавший пятерых человек, медленно парил над Лондрой, рассекая крыльями воздух. Металлический корпус машины был украшен золотом и самоцветами, складывавшимися в причудливый орнамент.

Окинув взглядом горизонт, Мелиадус посмотрел вниз, и азиаты последовали его примеру, но, казалось, только из вежливости. Впечатление было такое, что еще чуть-чуть, и тяжелые маски свалятся с них на землю.

– Взгляните, вот там впереди дворец короля Хеона, – объявил Мелиадус торжественно, подчеркивая этим чрезвычайную важность резиденции своего короля-императора. Возвышаясь над остальными зданиями, дворец находился в самом центре города и был окружен гигантским пустырем – в отличие от большинства строений, к нему нельзя было выйти через переходы. Четыре башни из чистого золота, сияющие на солнце, были столь громадными, что даже орнитоптер, парящий высоко над городом, находился ниже верхних этажей. Барельефы на ярусах дворца воссоздавали жестокие и омерзительные деяния, которыми славилась Империя Мрака. По углам парапетов располагались гигантские уродливые статуи, которые, казалось, вот-вот рухнут с этой головокружительной высоты. Дворец был разукрашен пятнами всех вообразимых оттенков, подобранных таким образом, чтобы у смотрящего на него уже через несколько секунд начинали слезиться глаза.

– Дворец Времени… – продолжал Мелиадус, указывая на здание в форме исполинских часов.

– Мой собственный дворец…

Мрачное черное строение, отделанное серебром.

– Это – знаменитая река Тайма.

По кроваво-красным волнам полноводной реки скользили баржи из черного дерева, суда, сделанные из тика, украшенные драгоценными металлами и полудрагоценными камнями, с огромными белыми парусами, покрытыми нарисованными или вышитыми узорами.

– А слева от вас, – радушно говорил барон Мелиадус, в душе кипя от злости, – находится Висячая Башня. Как видите, она будто свисает с неба, но не касается земли. Это – результат эксперимента одного из наших волшебников. Чародей сумел поднять башню на несколько футов, но не выше. Затем выяснилось, что он не может и опустить ее на землю – и с тех пор башня пребывает в этом положении.

Он показал им причалы, где из огромных, красных, как гранат, боевых кораблей Гранбретании выгружались захваченные богатства; квартал Не-носящих-масок, где жили отбросы общества; купол громадного театра, где когда-то ставились пьесы Тозера; храм Волка – цитадель ордена, с устрашающей исполинской волчьей головой на крыше; множество других храмов, также увенчанных причудливыми каменными головами зверей…

Весь день они кружили над городом, приземляясь только для того, чтобы заправиться топливом и сменить пилотов. Мелиадус изнывал от тоски. Он показал гостям все достопримечательности, которыми славился этот древний, некрасивый город, пытаясь, как велел ему король-император, поразить гостей могуществом Империи Мрака.

Вечером, когда заходящее солнце освещало дворцы и храмы зловещим багровым светом, барон Мелиадус, облегченно вздохнув, приказал пилоту возвращаться на посадочную площадку, расположенную на крыше королевского дворца.

Металлические крылья протестующе заскрипели, машина приземлилась с грохотом и треском. Послы неуклюже выбрались из кабины – совсем как механические куклы.

Они прошли к неприметному входу во дворец и спустились по винтовой лестнице. В освещенном мерцающим светом коридоре их встретил почетный караул – шесть высокопоставленных военачальников Ордена Богомола. На их масках вспыхивали блики света. Караул проводил послов в покои, где они могли бы поесть и отдохнуть.

У дверей в отведенные для гостей апартаменты барон Мелиадус поспешил откланяться, пообещав напоследок, что завтра они обсудят вопросы науки и сравнят достижения Краснокитая с достижениями Гранбретании.

Проходя по узким, плохо освещенным коридорам, он чуть не столкнулся с родственницей короля-императора – Фланой, графиней Канберийской.

– Милорд!

Барон посторонился, уступая ей дорогу:

– Примите мои извинения, миледи.

– Вы так спешите, милорд!

– Да, Флана.

– Похоже, у вас неважное настроение…

– Хуже некуда.

– Могу я вас утешить?

– Флана, столько дел…

– Дела надо делать на свежую голову, милорд.

– Вероятно.

– И будет лучше, если ваш гнев остынет.

Он пошел было прочь, но, подумав, остановился. Мелиадус знал, как Флана умеет утешать. Возможно, она права. Возможно, она сейчас нужна ему. Однако как только послы покинут Лондру, надо готовиться к экспедиции на Запад. А с другой стороны, эмиссары пробудут здесь еще несколько дней… К тому же он провел беспокойную ночь и теперь пребывал в плохом настроении. С Фланой, по крайней мере, он хотя бы почувствует себя мужчиной.

– Вероятно, – задумчиво повторил он.

– Тогда поспешим в мои апартаменты, милорд, – сказала она с ноткой нетерпения в голосе.

Мелиадус взял ее за руку, предвкушая ожидающее его наслаждение.

– Ах, Флана, – пробормотал он. – Ах, Флана…

ГЛАВА 11

РАЗДУМЬЯ ГРАФИНИ ФЛАНЫ

У графини Фланы были собственные причины искать общества Мелиадуса. Больше всего ее интересовали спутники барона, эти два неуклюжих великана с Востока.

Когда Флана и барон, пресытившись друг другом, влажные от пота, лежали в огромной постели графини, она принялась расспрашивать его о посланниках, и Мелиадус стал от души жаловаться ей на то, как ненавидит данное ему поручение и этих невозмутимых истуканов. Поведал также о своем страстном желании отомстить врагам, которые, кстати, убили и ее мужа. Сообщил и о том, что Тозер нашел где-то в пустынной провинции Йель старика, возможно, знающего способ, как добраться до недругов барона… Даже поведал ей о своих страхах, – прекрасно понимая, что этими сокровенными мыслями нельзя делиться с женщиной, и уж тем более с Фланой – что, кажется, попал в немилость к монарху, потерял престиж, что в последнее время король-император доверяет важные дела, которые раньше поручал Мелиадусу, другим подданным – например, Шенегару Тротту…

– Ох, Флана, – прошептал он, уже погружаясь в глубокий сон, – какую могущественную империю могли бы мы создать, если бы ты была королевой!..

Но Флана не вдумывалась в смысл его речей и даже не слушала их, просто лежала и иногда отворачивалась, чтобы Мелиадус не смог увидеть выражение ее лица. Мыслями она была в другом месте: в покоях эмиссаров, спящих двумя этажами выше.

Во сне Мелиадус храпел и посапывал.

Наконец графиня поднялась с постели, оделась, прикрыла лицо маской и, выскользнув из комнаты, направилась по коридорам и лестницам к покоям, охраняемым Богомолами. Маски насекомых вопросительно повернулись к ней.

– Вам известно, кто я, – сказала Флана.

Да, они знали ее и отошли от входа. Она приоткрыла одну створку дверей и скользнула в волнующую темноту апартаментов для гостей.

ГЛАВА 12

РАЗОБЛАЧЕНИЕ

Лунный свет заливал просторную комнату, кровать, разбросанные в беспорядке украшения и доспехи. В постели спал человек. Графиня приблизилась.

– Милорд…

Рывком вскочив, человек сел на кровати, Флана успела заметить его испуганные глаза, и в тот же миг он закрылся руками. Графиня вскрикнула от удивления.

– Да ведь я вас знаю!

– Кто вы? – обнаженный человек выскользнул из-под шелковых простыней и кинулся вперед, чтобы схватить ее. – Женщина!

– Ах, – проворковала она. – А вы – мужчина. – Она рассмеялась. – И вовсе не великан, просто очень высокий. А в своем балахоне и маске вы выглядели на фут выше.

– Что вам надо?

– Я хочу развлечь вас, сэр, и развлечься сама. Однако жаль, что вы – человек… Мы ведь уже встречались – два года назад в тронном зале. Мелиадус представлял вас королю-императору…

– Итак, в тот день вы были там… – он внезапно схватил Флану и поднял руку, чтобы сбросить с нее маску и зажать рот. Она вцепилась зубами в его пальцы, ударила по бицепсу… Рука разжалась.

– Кто вы? – прошептал он. – Другие обо мне знают?

– Я – Флана Микосеваар, графиня Канберийская. Никто и не догадывается, что ты здесь, бесстрашный германец. И не бойся, я не позову стражу, поскольку меня совершенно не интересует ни политика, ни барон Мелиадус. А вообще-то я благодарна тебе за то, что ты избавил меня от противного, надоедливого мужа.

– Вы – вдова Микосеваара?

– Да. А я тебя сразу узнала – по Черному Камню, который ты попытался закрыть рукой, когда я вошла. Ты ведь герцог Дориан Хоукмун фон Кельн, и прибыл сюда в таком виде, чтобы разведать секреты своих врагов.

– Боюсь, мне придется убить вас, мадам.

– Но я же не собираюсь выдавать тебя, герцог Дориан… Во всяком случае, пока. Я просто хочу доставить тебе удовольствие, вот и все… Ты снял с меня маску… – она подняла свои золотистые глаза и заглянула ему в лицо. – Теперь тебе остается снять с меня все остальное.

– Мадам, – хрипло проговорил он, – я не могу. Я женат. Она рассмеялась:

– Как и я. Я тоже была замужем, бесконечно много раз…

В ответ он также пристально посмотрел на нее. Его лоб покрылся испариной, мускулы напряглись.

– Мадам, я… я не могу… Послышался шорох, и они обернулись.

Разделяющая апартаменты дверь открылась, на пороге возник высокий красивый мужчина, который притворно закашлялся и поклонился. Он был совершенно наг.

– Мой друг, мадам, – сказал Гьюлам д'Аверк, – человек строгих моральных правил. Но, вероятно, я смогу помочь…

Флана повернулась к нему и оглядела с головы до пят.

– Что ж, вы не производите впечатления слабака, – сказала она. Он потупил взор.

– Ах, мадам, вы так добры! – подойдя, он обнял ее за плечи и повел в свою комнату. – Я сделаю все, что в моих слабых силах, по крайней мере, если это позволит мое больное сердце.

Дверь закрылась, и Хоукмун, весь дрожа, остался один.

Он сел на край постели, ругая себя за то, что не лег спать в одежде и маске… Но тяжелый день заставил его забыть о мерах предосторожности. План Рыцаря-в-Черном-и-Золотом показался достаточно рискованным, но возразить было нечего – прежде чем искать старика на западе Гранбретании, они должны были выяснить, не попал ли он уже в темницы Лондры. Однако теперь им, похоже, уже не суждено узнать этого.

Стражники наверняка видели, как графиня входила сюда. Даже если убить ее или хотя бы связать, охрана все равно заподозрит неладное. Ведь они находились в городе, где каждый человек жаждет их смерти. Здесь нет друзей, и нет никакой надежды спастись в случае разоблачения.

Надо бежать отсюда, пока Флана не подняла тревогу… Но как это сделать? Хоукмун не знал.

Он надел доспехи, поверх них – свой клоунский наряд. Единственным оружием ему мог послужить золотой посох, который дал ему Рыцарь как «знатному сановнику Краснокитая» для пущей убедительности. Хоукмун взвесил его на руке, с грустью вспомнив свой меч.

До самого рассвета он так и не сомкнул глаз, меряя комнату шагами и тщетно пытаясь найти хоть какой-нибудь выход из положения.

На утро Гьюлам д'Аверк просунул голову в дверь и, ухмыльнувшись, сказал:

– Доброе утро, Хоукмун! Дружище, ты так и не ложился? Здорово, я тоже. Графиня – натура требовательная… Я рад, что ты готов. Надо торопиться.

– Куда, д'Аверк? Я всю ночь ломал голову над тем, как выбраться отсюда, но ничего не придумал…

– А я поговорил с Фланой, и она рассказала мне много интересного – Мелиадус, как видно, доверяет ей. Она согласилась помочь нам.

– Каким образом?

– Мы сбежим на ее орнитоптере. Он в любое время к нашим услугам.

– Ты доверяешь ей?

– Ничего другого не остается… Видишь ли, у Мелиадуса не было времени разыскивать Майгана из Лландары – по счастливой случайности он задержался именно из-за нашего приезда. Но барон знает по крайней мере о том, что Тозер выведал секрет у какого-то старика на Западе и намерен найти его. Так что у нас есть шанс первыми добраться до Майгана. Часть пути мы проделаем на орнитоптере Фланы – я умею управлять им – а дальше пойдем пешком.

– Но у нас нет ни оружия, ни подходящей одежды!

– Оружие и одежду нам предоставит Флана, маски – тоже. У нее в гардеробе хранятся тысячи трофеев, оставшихся от прошлых побед.

– Мы должны немедленно к ней отправиться!

– Нет. Мы должны дождаться ее возвращения.

– Почему?

– Потому, мой друг, что Мелиадус может еще спать в ее покоях. Имей терпение… И молись, чтобы нам и дальше так везло!

Вскоре Флана вернулась, сняла маску и поцеловала д'Аверка – смутившись, как молоденькая девушка. Ее взгляд подобрел, в нем исчезло выражение охотничьего азарта, словно в д'Аверке она нашла нечто для себя новое – может быть, нежность, так несвойственную мужчинам Гранбретании.

– Он ушел… – сказала она. – Гьюлам, я чуть с ума не сошла! От желания задержать тебя, оставить здесь, рядом со мной. Многие годы я ощущала какую-то пустоту в душе, которую не могла заполнить. Тебе почти удалось это…

Д'Аверк наклонился, коснулся губами ее губ и искренне ответил:

– И ты, Флана, ты тоже кое-что дала мне…

Он неуклюже выпрямился, надел тяжелые доспехи и свою высокую маску.

– Идем, надо торопиться, пока во дворце все спят. Хоукмун накинул балахон, и вновь оба превратились в странных, так непохожих на людей послов Краснокитая.

Выйдя из покоев, Флана повела их мимо стражников-Богомолов (которые, впрочем, тут же последовали за ними на почтительном расстоянии) по ярко освещенным извилистым коридорам к своим апартаментам. У дверей она велела охране оставаться снаружи.

– Но они же доложат, что мы здесь, – сказал д'Аверк. – Флана, тебя заподозрят!

Флана приподняла свою маску Цапли и улыбнулась:

– Нет.

По ворсистому ковру она подошла к полированному комоду, отделанному бриллиантами, и, подняв крышку, достала длинную трубку, к одному концу которой был прикреплен мягкий шарик.

– В этом шарике ядовитый газ, – сообщила она, – от которого человек теряет рассудок, начинает бесноваться, а потом умирает. Так что перед смертью стражники будут метаться по коридорам, и никто не узнает, что они были около моих покоев. Этот яд еще ни разу меня не подводил!..

Она говорила об убийстве с такой легкостью, что Хоукмун содрогнулся.

– Поэтому все, что мне надо, – продолжала она, – это сунуть трубку в замочную скважину и сжать шарик.

Флана положила свое оружие на крышку комода и провела беглецов через несколько шикарных, броско обставленных комнат в помещение с огромным окном, выходящим на широкий балкон. На балконе, аккуратно сложив крылья, стоял орнитоптер Фланы, похожий на грациозную серебристо-красную цаплю.

Графиня быстро прошла в другую часть комнаты и отдернула занавеску. Там, на длинной вешалке, находились ее трофеи – одежды, маски и оружие всех ее покойных мужей и любовников.

– Возьмите все, что вам нужно, – прошептала она. – И поспешите.

Хоукмун выбрал узкие штаны из черной оленьей кожи, синий бархатный камзол, кожаную, отделанную парчой перевязь с мечом и длинным, отлично сбалансированным кинжалом и маску убитого им Азровака Микосеваара – свирепую маску Стервятника.

Д'Аверк надел ярко-желтый костюм, высокие сапоги из оленьей шкуры, узкие штаны, как у Хоукмуна, и блестящий голубой плащ. Он тоже выбрал маску Стервятника, полагая, что двое людей из одного ордена, путешествующие вместе, привлекут к себе меньше внимания. Теперь их нельзя было отличить от высокородных дворян Гранбретании.

Флана открыла окно, и они вышли на балкон – в холодное туманное утро.

– До свидания, – прошептала она. – Я должна вернуться к стражникам… До свидания, Гьюлам д'Аверк. Надеюсь, мы еще встретимся.

– Я тоже надеюсь, Флана, – ответил д'Аверк с необычной для него теплотой в голосе. – До свидания…

Он забрался в кабину орнитоптера и завел мотор. Хоукмун поспешно сел сзади.

Забились крылья, с металлическим скрежетом аппарат поднялся в серое небо Лондры и повернул на запад.

ГЛАВА 13

КОРОЛЬ ХЕОН В ГНЕВЕ

Раздираемый противоречивыми чувствами, барон Мелиадус вошел в тронный зал, и, стараясь не выказать владевшего им раздражения, начал долгий путь к Тронной Сфере. Сегодня молочно-белая жидкость в Сфере волновалась сильнее обычного, и это еще более встревожило барона. Когда он узнал об исчезновении послов, то пришел в ярость. Одновременно его страшил гнев монарха и терзало желание броситься на поиски старика, который должен был открыть ему способ, как достичь замка Брасс.

Пожалуй, сейчас он меньше всего опасался за свое шаткое положение при дворе и поруганную честь воина. Он также не опасался и того, что король вздумает изгнать его в кварталы Не-носящих-масок… Барон нервно теребил ремешок личины Волка. С каждым шагом все более нерешительно, он наконец приблизился к Тронной Сфере и робко посмотрел на напоминающее зародыш тельце своего монарха.

– Великий король-император, это твой слуга Мелиадус. Он упал на колени и поклонился до земли.

– Слуга? Не слишком же хорошо ты нам служишь, Мелиадус!

– Я раскаиваюсь, ваше величество, но…

– Но?

– Но я не думал, что они собираются отбыть этой ночью, воспользовавшись тем же таинственным способом, которым прибыли сюда.

– Это было твое дело, Мелиадус – знать, что у них на уме.

– Знать? Знать, что у них на уме, могущественнейший король?…

– Чутье подводит тебя, Мелиадус. Раньше этого не случалось. Раньше ты мог на него положиться – и никогда не ошибался. А теперь твои мозги забиты идиотскими планами мести и ты слеп ко всему остальному… Мелиадус, эти послы убили шестерых наших лучших стражников. Мы не знаем, как – возможно, с помощью заклинания или чего-нибудь в этом роде, – но они убили их, каким-то образом покинули дворец и вернулись к своей машине, перенесшей их сюда. Они узнали про нас довольно много, а мы, Мелиадус, почти ничего не узнали про них.

– Нам известно кое-что об их вооружении…

– Разве? А тебе известно, Мелиадус, что люди умеют лгать?… В общем, мы недовольны тобой. Мы поручили тебе важное задание, а ты исполнял его спустя рукава и практически ничего не добился… Потратил столько времени во дворце Тарагорма, предоставив послам делать все, что им заблагорассудится, хотя ты не должен был отходить от них ни на шаг. Ты – дурак, Мелиадус, круглый дурак!

– Ваше величество, я…

– А все из-за того, что тебе не дает покоя кучка отщепенцев из замка Брасс. Тебе нужна эта девчонка, что ли? Поэтому ты и преследуешь их с тупой настойчивостью?

– Я боюсь, что они угрожают Империи, великий король…

– Краснокитай тоже угрожает нашей Империи, барон – реальными мечами, реальными солдатами и реальными кораблями, которые могут проходить сквозь землю. Забудь о своей мести, барон, и подумай о том, что мы тобой недовольны.

– Но, сэр…

– Мы предупредили тебя, барон Мелиадус. Выкинь замок Брасс из головы. Лучше попытайся разузнать все, что сможешь, о послах; выясни, где их ждала машина, как они ухитрились выйти из города… Оправдайся в наших глазах, Мелиадус, верни свою былую славу…

– Слушаюсь, сэр, – проговорил сквозь зубы барон, едва сдерживая злость и досаду.

– Аудиенция окончена, Мелиадус.

– Спасибо, сэр, – ответил Мелиадус. Кровь стучала у него в висках.

Он повернулся на каблуках и пошел к выходу.

Дойдя до украшенных драгоценными камнями дверей, он оттолкнул стражников и двинулся по освещенным мерцающим светом извилистым коридорам.

Он шел быстрым размеренным шагом, сжимая рукоять меча так, что побелели костяшки пальцев.

Он пересек приемную дворца, где знатные господа ожидали аудиенции короля-императора, спустился по ступеням к воротам, выпустившим его в город, дал знак своим девушкам-рабыням подать носилки, устало развалился на подушках и приказал возвращаться домой.

В эту минуту он ненавидел короля-императора. Он глубоко презирал существо, которое так его унизило, оскорбило и опозорило. Король Хеон просто дурак, если не видит опасности, исходящей от замка Брасс. Такому дураку не пристало носить корону, не пристало повелевать рабами и уж подавно бароном Мелиадусом Кройдейнским, магистром Ордена Волка!

Мелиадус не будет подчиняться глупым приказам короля Хеона, а будет делать то, что считает нужным, и если король-император посмеет возражать, то он выкажет ему открытое неповиновение…

Немногим позже Мелиадус выехал из ворот своего дворца на коне. Он скакал во главе отряда из двадцати человек – двадцати отборных воинов, которые последуют за ним куда угодно, даже в Йель.

ГЛАВА 14

ПУСТЫНИ ЙЕЛЯ

Они летели очень долго. Орнитоптер графини Фланы все реже взмахивал крыльями, он постепенно опускался над лесом и уже принялся задевать верхушки высоких сосен, цепляться за ветви берез, и наконец приземлился на вересковой пустоши.

Было прохладно. Пронизывающий ветер рвал тонкие камзолы Хоукмуна и д'Аверка. Ежась от холода, они вылезли из орнитоптера и встревоженно огляделись по сторонам. Вокруг них не было ни души. Сунув руку за пазуху, д'Аверк извлек оттуда кусок тончайшего пергамента, на котором была нацарапана карта.

– Нам нужно идти вон туда, – указал он рукой. – Нужно спрятать орнитоптер в лесу.

– А почему бы не оставить его здесь? Кто его найдет за день-два? – спросил Хоукмун.

Д'Аверк возразил:

– Я не хочу, чтобы графиня Флана попала под подозрение, Хоукмун. А если машину обнаружат, то это грозит ей серьезными неприятностями. Берись-ка!

Они затащили орнитоптер подальше в сосновый бор и прикрыли его ветками. «Цапля» несла их, пока хватало топлива, а дальше беглецам предстояло идти пешком.

Четыре дня они шли по лесам и полям, и с каждым часом местность становилась все более безжизненной.

И вот настал день, когда Хоукмун остановился и поднял руку:

– Смотри, д'Аверк, Йельские горы!

Да, вдалеке виднелись горы – их пурпурные пики были укутаны облаками, а равнину у подножия ограждали рыжевато-коричневые и желтые утесы.

Это была дикая, красивая местность, и Хоукмун, ничего подобного раньше не видавший, застыл в изумлении.

– Значит, д'Аверк, в Гранбретании еще остались земли, которые радуют глаз…

– Да, красиво, – согласился д'Аверк. – Но жутковато… Где-то там живет Майган. Еще несколько десятков миль – и мы в Лландаре, который находится далеко в горах.

– Тогда вперед, – сказал Хоукмун, поправляя перевязь. – Вперед. Пока у нас есть незначительное преимущество, но как знать – возможно, Мелиадус уже на пути в Йель.

Д'Аверк стоял, потирая ногу.

– Твоя правда, но боюсь, эти сапоги долго не протянут. Я выбрал их за красоту, и теперь, видно, придется поплатиться за свою глупость.

Хоукмун похлопал его по плечу:

– Я слышал, здесь водятся дикие пони. Обещаю, мы найдем парочку и отправимся верхом!

Но им не встретилось никаких пони. Каменистая почва под ногами была желтой, небо над головой – мертвенно-белым… Хоукмун и д'Аверк начали понимать, почему эта территория пользуется дурной славой среди простолюдинов Гранбретании – какими-то неестественными казались и земля, и небо. Наконец они добрались до подножия гор.

Вблизи горы были такого же желтоватого цвета, с темно-красными и зелеными прожилками – такие же безжизненные и мрачные. Карабкаясь по склонам, Хоукмун и д'Аверк видели странных животных, спешащих укрыться в чаще; диковинные, ростом не более фута, отдаленно похожие на людей, существа с волосатыми телами и совершенно лысыми головами следили за ними из укрытий.

– А ведь когда-то они были людьми, – заметил д'Аверк, – их предки жили в этих местах. Но Тысячелетие Ужаса хорошо здесь поработало…

– Откуда ты это знаешь? – спросил Хоукмун.

– Из книг. Последствия Тысячелетия Ужаса особенно сильно сказались на Йеле – сильнее, чем на других провинциях Гранбретании. Вот почему здесь почти никто не живет – люди боятся сюда возвращаться.

– Кроме Тозера и старика Майгана.

– Да, если Тозер не солгал. Возможно, Хоукмун, мы все еще гонимся за синицей в небе…

– Но Мелиадусу он рассказал ту же историю.

– Ну, может быть, Тозер просто врет последовательно?…