Жертва из космоса Шекли Роберт

Воцарилась напряженная тишина.

— Это не так уж и просто, — наконец произнес Луэйн.

— Что именно?

— Взять и убить тебя. Когда ты просто стоишь. А ты не мог бы сделать какое-нибудь угрожающее движение?

— Это уж слишком, — ответил Хэрольд.

— Да, тут ты прав. Слушай, может ты отключишь свой костюм-хамелеон? От этих переливов цветов у меня уже глаза режет.

Хэрольд выполнил его просьбу и расстегнул молнию. Костюм был цельным, стекловолокно не пропускало воздух, и Хэрольд порядком вспотел.

— Ладно, — сказал Луэйн, — времени и так мало. Очень плохо. Ты мне нравишься, Хэрольд.

Он поднял винтовку. Хэрольд пристально смотрел Луэйну в глаза.

— Не надо так на меня смотреть, — попросил Луэйн.

Хэрольд закрыл глаза.

— Нет, так еще хуже.

Хэрольд снова открыл их.

— Дело в том, что мне еще никогда не приходилось убивать таким образом. Всегда какие-то погони и прочее. Ты меня понимаешь?

— Конечно, — ответил Хэрольд.

— Нет, это совсем не годиться, — решил Луэйн. — Слушай, может ты откроешь окно и попытаешься выпрыгнуть?

— А ты что собираешься делать?

— Подожду пару секунд, а потом пристрелю тебя.

— Я так и думал, — сказал Хэрольд. Ему внезапно пришло в голову, что возможно таким образом у него появиться шанс выстрелить раньше, чем это сделает Луэйн. Если ему улыбнется судьба, они оба погибнут и никто не будет победителем.

Он прошел через всю комнату и сел на постель Луэйна. Хэрольд рассчитывал, что хозяин не станет убивать его здесь — слуги уже разъехались по домам, так что Луэйну самому придется менять простыни.

— Ладно, — сказал Луэйн, еще немного поразвлекаюсь, а потом пора с тобой кончать, даже если мне сегодня придется спать в комнате для гостей.

Значит, у него не осталось ни малейшего шанса! Хэрольд напрягся, ожидая, что Луэйн расслабиться на какое-то мгновение, и тогда ему удастся сделать первый выстрел.

Внезапно в комнате вспыхнул яркий свет и раздался оглушительный грохот. Испугавшись, Хэрольд тут же перекатился через кровать и плюхнулся на пол с другой стороны. Луэйн выстрелил, но у него не было времени как следует прицелиться, и как всегда он взял немного вверх. Пуля попала в люстру. Где-то за стеной истерично залаял доберман. В комнате запахло кордитом.

И тут раздался усиленный громкоговорителей голос:

— Эй, вы! Официальное заявление! Немедленно прекратить стрельбу! Дуэль отменяется!

— Что происходит? — спросил Хэрольд, обращаясь к Луэйну.

— Понятия не имею. Дуэль никогда не отменяется, разве что…

— Что?

Дверь в спальню распахнулась. В сопровождении звукооператоров и осветителей в комнату зашел Гордон Филакис, ведущий „Охотничьего Шоу“.

— Привет, друзья! — сказал он. — Итак, мы находимся на вилле Луэйна Добрея, изобретателя стриптиза-наоборот, очень решительного, но в последнее время не совсем везучего Охотника. Не так ли, Луэйн? Рядом с ним — Хэрольд Эрдман, молодой Охотник-новичок. Это его первая Охота. Вы, вероятно, помните его из нашей вчерашней передачи. Как дела, Хэрольд?

— После вашего прихода, гораздо лучше. Но зачем вы сюда приехали?

— Твоя подружка — Нора Олбрайт — позвонила нам в студию и расхвалила тебя как могла. Когда нам стали известны кое-какие детали… — он многозначительно посмотрел на Луэйна, — мы решили на этот раз отказаться от нашей традиции выбирать кандидатов при помощи компьютера. Джентльмены, поединок откладывается до завтра… когда вы оба появитесь в Колизее для Великой Расплаты!

Через толпу протиснулся Альбани. Обняв Хэрольда за плечи, он гордо произнес:

— Все вышло так, как я предполагал.

— Ты хочешь сказать, что все это ты запланировал? — удивился Хэрольд.

Скорее, предвидел ход развития событий, как это полагается хорошему Наводчику. Самое главное, ты не проиграл. Великая Расплата! Награда в десять тысяч долларов! И пять тысяч Наводчику!

— И это еще не все, — добавил Луэйн. Подойдя к ним, он взял Хэрольда за руку. От волнения у него был хриплый голос. — Ты новичок, Хэрольд, и не знаешь, что такое Великая Расплата для настоящего Охотника. Это наивысшая честь, о которой он может только мечтать: возможность убить противника на глазах у тысяч зрителей и обрести бессмертие на видеокассетах. Это настоящая слава, Хэрольд, и я ждал ее всю жизнь. Спасибо тебе, увидимся завтра.

Он дружески похлопал Хэрольда по плечу и направился к Гордону Филакису, который как раз брал интервью у Антонио Фериа. Крестьянин рассказывал, что именно ему принадлежал весь план операции.

— Пойдем отсюда, — сказал Альбани.

— Куда?

— Где-нибудь поужинаем и как следует выспимся. Ты попал в шоу-бизнес, Хэрольд, и завтра состоится твоя премьера.

48

С утра день выдался солнечный и безветренный, на небе — ни облачка. Идеальный день для убийства. Толпы людей заранее стали стекаться к Колизею. По арене маршировали колонны с оркестрами, каждая несла флаг своего кантона.

А под ареной располагался целый лабиринт мастерских, автомобильных ям, раздевалок для бойцов и других участников представлений, оружейных комнат. Попасть туда можно было через люки на арене или проходы с внешней стороны амфитеатра. Ремонтные бригады ожидали там как людей, так и машины. Были там и служители в черном, которые отвозили павших эсмеральдовских воинов на кладбище Бут-хилл.

К полудню на трибунах не осталось ни одного свободного места. Они делились на солнечные и теневые сектора, как и на испанской корриде. Секторы, где размещались ложи для почетных гостей, были снабжены специальными козырьками от солнца.

День был чудесный. Солнце стояло в зените над головой, а все женщины были одеты в яркие праздничные платья. В воздухе пахло жареным мясом и чесноком; по проходам сновали разносчики, предлагая зрителям хот-доги, бурритос, сэндвичи, сладости, разнообразные напитки, наркотики, программки и футболки с изображениями участников представлений. Между рядов весело бегали дети. Лаяли собаки. Здесь царила непринужденная атмосфера, которая часто бывает там, где полностью отсутствует хороший вкус.

С одного бока арены, там где располагалась площадка для убийств, виднелась застекленная комментаторская кабина. Телекамеры были расположены таким образом, чтобы дать возможность операторам одновременно и события на поле и выражения лиц комментаторов. Возле микрофона, в зеленом спортивном пиджаке с гербом Охотничьей Академии на лацкане сидел сам мистер Охотничий Мир — Гордон Филакис.

— Приветствую вас, друзья! С вами снова Гордон Филакис. Какой прекрасный день для кровавых поединков! Вы согласны со мной, любители спорта? Как всегда, все билеты на этот главный спортивный праздник Эсмеральды раскуплены до последнего. Вы увидите все, что происходит на арене, самые захватывающие моменты будут сниматься крупным планом и повторяться в замедленной съемке. Но прежде всего, разрешите мне представить вам нашего старого друга, полковника Рича Фаррингтона, человека, который как никто иной разбирается в искусстве убивать.

— Спасибо, Гордон. Я очень рад, что ты пригласил меня к себе. Фаррингтон оказался высоким худощавым мужчиной с ежиком седых волос, орлиным носом и тонкими бескровными губами.

— Ты командовал Международной бригадой наемников, самой пестрой бандой профессиональных убийц за всю мировую историю, не так ли, Рич?

— Да, Гордон, это были незабываемые деньки. Дело в том, что последняя война была не полностью ядерной. Несмотря на свою скоротечность и безликость, она породила несколько чудесных битв, где принимали участие и люди.

— Ты со своими парнями участвовал в кампании Литтл Чако, правда, Рич?

— Конечно, Гордон, и уверяю тебя, что Южная Америка — хотя там давно уже нет джунглей — до сих пор остается чудесным местечком. Мы с ребятами также прикрывали отход наших войск возле Лимпопо. Это такая река в Африке. Да, там было на что посмотреть! Чего стоили одни только пулеметы и гранатометы!

— Я не раз видел кинохронику этих событий, полковник, как, впрочем, и наши зрители. Битва при Лимпопо до сих пор считается самой популярной. Кстати, в следующем сезоне наша студия начинает трансляцию военной кинохроники от первого до последнего для войны. Не пропустите ни одной серии, друзья. Программа будет называться „Чудесный кровопролитный мир“.

— Да, это была хорошая война, — сказал полковник Фаррингтон. Однако, должен признать, что вы — граждане Охотничьего Мира — по своему тихо и спокойно дали мне возможность наслаждаться прекрасными и жестокими сценами насилия. Ничего более замечательного я никогда еще не видел. Я не отношу себя к критикам-искусствоведам, но могу с уверенностью сказать, что кое-что из того, чему я стал свидетелем здесь, несет в себе довольно ощутимый элемент сюрреализма. Я, конечно, не интеллектуал — упаси Боже! однако считаю, что здесь, в Охотничьем Мире, люди обладают большим талантом и приносят зрителям гораздо больше наслаждения, чем те так называемые художники Европы и Америки, которые размазывают по полотну блеклые краски и даром переводят бумагу своими бессмысленными словами. Прости, Гордон, я, кажется, немного ушел в сторону.

— Не надо извиняться, полковник. Ты наш парень. Нам тоже нравиться лишь то, что мы в состоянии понять. Например, убийство. Так что, ничего страшного. Спасибо, что заглянул к нам, Рич.

— Мне очень приятно, что ты меня пригласил, Гордон. Я всегда приезжаю посмотреть на Великую Расплату и начало Сатурналий. Ни за что на свете не пропущу это чудесное зрелище!

— Еще раз, спасибо, Рич. Ну, я вижу, все уже готово к представлению. Вот-вот на арене появятся Клоуны-Самоубийцы, которые имели бешеный успех в прошлом году. Вы снова станете свидетелями Игр Пешеходов, Автомобильных Стычек, молниеносных Серпоциклов и, наконец, Великой Расплаты. Надеюсь, что вы запаслись достаточным количеством пива, чтобы не пропустить ни одной секунды этого захватывающего действия!

49

В отгороженной занавесями ложи в дорогом теневом секторе, сидели Микеланжело Альбани, его жена Тереза и Нора Олбрайт. Альбани был одет в куртку из легкого серого шелка, а на голове у него красовалась традиционная для Наводчиков соломенная шляпа с черно-белой ленточкой. Нора была в белом платье и красной шляпке с откинутой черной вуалью. Она закроет ею лицо, если Хэрольд проиграет поединок.

Норе даже не верилось, что Хэрольд — парень, которого она знала еще по Кин-Уэлли, штат Нью-Йорк, будет принимать участие в Великой Расплате. Надо же, ему посчастливилось попасть на самое престижное представление Охотничьего Мира! И все равно, он продолжал оставаться тем же старым приятелем, неуклюжим, самонадеянным и ужасно везучим.

— Волнуешься? — спросила Нору Тереза.

Нора кивнула.

— Мне так хочется, чтобы он победил! Но я за него ужасно боюсь. Майк, как ты думаешь, у него есть шансы на победу?

— И довольно неплохие, — ответил Альбани. — Ты просто гениально поступила, позвонив Гордону Филакису и рассказав ему про этот фокус-покус с Карточкой Предательства. Только благодаря этому мы попали в Великую Расплату — самую главную дуэль года. Хэрольд уже психологически настроился на бой, его уже ничто не остановит. Расслабься, и постарайся получить удовольствие от игр.

— Постараюсь. — Нора вытерла глаза крохотным носовым платочком. — Но не знаю, смогу ли я.

— На арену выходят Клоуны-Самоубийцы, — сообщил Альбани. — Они же тебе нравятся, не так ли?

Лицо Норы прояснилось.

— Конечно, они всегда такие забавные.

— Тогда расслабься и наслаждайся зрелищем. А я пойду вниз готовить Хэрольда к поединку. Не беспокойся за него, дорогая. Ему ужасно везет, а везение во все времена ценилось куда больше, чем способности.

50

Появление на арене Клоунов-Самоубийц было встречено бурными аплодисментами. Желающих оказаться среди них было хоть отбавляй, заявки поступали со всего мира. Некоторые люди считали, что если их смерть принесет кому-то радость, она будет не напрасной.

— Сегодня, — объявил Филакис, — нам повезло. С нами — мистер Томми Эдвардс, директор и режиссер Школы Клоунов-Самоубийц Охотничьего Мира. Мы вдвоем прокомментируем их веселое представление. Привет, Томми!

— Привет, Гордон! Что ж, до спектакля остались считанные минуты.

— Да, Томми. Рабочие возводят посреди арены двухэтажное здание. Это копия старинного банка. Чувствую, номер будет то что надо. А как называется спектакль?

— Номер называется „Ограбление банка“. Это пародия на старинный телесериал „Кейстонские полицейские“.

— Прекрасно, — сказал Филакис, — в банке полно кассиров и клиентов в клоунских костюмах. Якобы, это обычный рабочий день в банке небольшого американского городка лет сто назад. А вот появляются и грабители на двух шикарных открытых автомобилях. На них забавные костюмы, лица разрисованы красками. Грабители врываются в банк, размахивая оружием. Один из кассиров пытается оказать сопротивление. Грабитель стреляет в него. Кассир отдает Богу душу, посылая публике воздушные поцелуи. Отличная идея, Томми.

— Спасибо, Гордон. Теперь, прихватив добычу, аккуратно упакованную в небольшие брезентовые мешочки со знаком доллара, бандиты выбегают из банка и прыгают в машины. С другой стороны арены появляется еще один старинный автомобиль с откидным верхом. Это патрульная машина, в которой сидят Кейстонские полицейские. Под градом пуль автомобили грабителей срываются с места. Убито несколько невинных прохожих. Разумеется, их играют тоже Клоуны-Самоубийцы.

— Машины гоняются одна за другой по всей арене, — подхватил Филакис, — они пытаются избежать препятствий, которые устанавливают на их пути рабочие сцены. Грабители и полиция обмениваются выстрелами, кидают друг в друга ручные гранаты. Наконец грабители снова останавливаются возле банка. Забежав на последний этаж, они устраивают баррикаду на лестнице. Появляются новый Клоуны-Самоубийцы в комичных полицейских костюмах. Начинается осада. Полиция устанавливает тяжелые пулеметы и гранатометы. Тела Клоунов-Самоубийц разрываются в клочья и разлетаются в разные стороны. Зрители в восторге. Мы потом еще просмотрим видеозапись, но могу уже сейчас сказать с полной уверенностью — такой кровавой бойни мне давно уже не приходилось видеть. А ты что скажешь, Томми?

— Полностью согласен с тобой, Гордон. Знаешь, я до сих пор поражаюсь, сколько пуль способно выдержать человеческое тело и все равно двигаться, нажимать на спусковой крючок, посылая пули в другие тела. На душе становится приятно, когда видишь такую мощь человека, не так ли?

— Ты прав, Томми.

— Еще раз хочу напомнить нашим зрителям, что погибнуть в канун Сатурналий перед камерами „Охотничьего Шоу“ — это вершина мечтаний для любого самоубийцы.

— Томми, на арене остается всего восемь клоунов. Тебе не кажется, что их энтузиазм немного поугас? По правде говоря, они и так уже немало потрудились, учитываю такую сложность трюков.

— О, мои парни никогда не выходят из игры, Гордон. Не для того мы с ними работаем в Школе Самоубийц.

— Томми, пока Клоуны перезаряжают оружие, почему бы тебе не рассказать нам про уважаемую Школу Клоунов-Самоубийц?

— Ну, как ты знаешь, Гордон, со времен принятия закона о разрешении самоубийств большинством стран, этика претерпела значительные изменения. Почти везде перестали наказывать неудачников, которые не довели дело до конца из-за отсутствия мужества или по каким-нибудь другим причинам. Но мы в Охотничьем Мире твердо уверены, если уж принимается закон, то его требуется неукоснительно выполнять. Если человек становится членом Клуба Самоубийц, он подписывает обязательство уйти в мир иной в то время и при таких обстоятельствах, как это решит директор, режиссер или его ассистенты. Понимаешь, если использовать театральную терминологию, несовершенное самоубийство — это самое настоящее фиаско.

— Может, ты нам расскажешь, как вам удается заставлять людей выполнять подписанные ими контракты? Я имею в виду, если какой-нибудь Клоун-Самоубийца откажется покончить с собой сам или позволить это сделать с ним кому-то иному, как этого требует директор? Что вы делаете в этом случае? Казните его?

— Конечно нет. Ведь ему только того и нужно — чтобы кто-то другой взял на себя ответственность за его смерть. Нет, Гордон, если Клоун-Самоубийца начинает дрожать, следует очень простое наказание. Ему полагается по закону до конца своих дней красить нос в красный цвет и носить на спине надпись „Трус“. И жить как можно дольше. Могу тебя уверить, такое случается крайне редко.

— Я в этом уверен, Томми, — согласился Гордон Филакис. — Я вижу, Клоуны-Самоубийцы уже перезарядили свои пистолеты и снова готовы ринуться в бой. Грабители выходят из банка с оружием в руках, но пока не стреляют. Они образуют круг вместе с полицейскими. На середину выходит главный клоун. У него на голове высокий черный цилиндр из шелка. Он снимает его. Оттуда вылетает голубь. Это условный сигнал.

Все одновременно начинают стрельбу! Разорванные пулями тела падают на землю! Вот это да, настоящее море крови! Ого, веселье почище, чем в аду! Только послушайте, какие овации!

Смотрите, главному клоуну каким-то образом удалось остаться в живых, хотя он и стоял в самом центре круга. Истекая кровью, он все же поднимается на ноги. Он приветствует публику и одевает цилиндр…

Внезапно цилиндр взрывается! Там находилась бомба! Сначала голубь, а потом бомба! О, Томми, какой замечательный финал! Как тебе удалось придумать такое чудо?

— Совсем не трудно, Гордон. Гораздо сложнее было на репетициях.

51

Внизу под ареной, в артистической уборной со звездой на дверях Альбани растирал Хэрольду спину и давал ему последние указания.

— Я не знаю, как именно будет проходить дуэль. Каждый год придумывают что-нибудь новое. Старейшины Охотничьей академии принимают решение в последнюю минуту. Поэтому не забывай слова Чанга. Будь готов к самому неожиданному. Чувствуешь себя нормально?

— Знаешь, — сказал Хэрольд, — для меня это настоящее развлечение. Я имею в виду Охоту. Одно только плохо, что кто-то обязательно должен погибнуть. Правда, не уверен, можно ли без этого обойтись, но все равно это очень плохо.

— Если ты не выкинешь из головы эту мысль, можешь сразу попрощаться с жизнью, — предупредил Альбани.

— Я не позволю ему убить меня, — решительно произнес Хэрольд.

В противоположном конце помещения для актеров, в другой уборной тоже со звездой на дверях сидел Луэйн вместе со своим Наводчиком Сузером. Рядом с ними сидел Джордж Сэкс — специальный тренер, которого Луэйн нанял специально для этого мероприятия.

Сэкс был толстый, тупой, невоспитанный и от него разило потом. Но все эти недостатки перевешивало его единственное достоинство. Шурин Сэкса Хостилиус Вира, служил главным оружейным мастером Охотничьих Игр. Это означало, что Вира самым первым узнает, какое оружие и какие специальные приспособления будут использоваться для Великой Расплаты. А так как Вира всегда помогал семье и сочувствовал своей сестре Петрилле, Сэкс мог узнать от родственника, каким оружием следует запастись.

— Ну где же твоя информация? — спросил Луэйн, от волнения произнося „н“ немного в нос.

— Не знаю, почему он задерживается, — стал оправдываться Сэкс. — Вира никогда еще меня не подводил. Он обещал позвонить еще полчаса назад.

— Желательно, чтобы он поторопился, — сказал Луэйн. — Иначе все это барахло окажется совершенно бесполезным. — Он кивнул в сторону двух огромных мешков, которые он с Сузером пронесли сюда, подкупив охранника. Скоро начнется поединок, а я еще не знаю, что меня там ожидает.

— Все будет в порядке, босс, — противно зашевелил толстыми губами Сэкс, как бы пачкая слова, чтобы ими уже никто не смог воспользоваться.

В этот момент зазвонил телефон.

52

— А сейчас к нам присоединится, — сказал Гордон Филакис, — Мэл Протт, трехкратный чемпион по соревнованиям на Серпоциклах — мотоциклах с объемом двигателя до 1000 кубических сантиметров, оснащенных серпами. Рад, что ты сегодня с нами, Мэл.

— Я с радостью принял твое приглашение, Гордон, — ответил Мэл, мускулистый кучерявый блондин. На нем, как и на Филакисе, был зеленый пиджак с эмблемой Охотничьего Мира на правом лацкане.

— Я вижу, что барьеры для Игры Прохожих уже расставили. Для тех, кто смотрит это представление впервые, хочу объяснить, что сейчас на арене строят так называемый лабиринт. Это довольно несложный лабиринт, ширина коридоров как раз достаточна для того, чтобы по ним мог проехать спортивный автомобиль. Повороты тут крутые, но они из мягкого материала, поэтому водители могут преодолевать их на высоких скоростях. Послушай, Мэл, может, ты немного расскажешь нам, что сейчас произойдет?

— Все довольно просто, — ответил Мэл, — в лабиринте одновременно находятся Пешеход и Водитель. У водителя есть машина, а у пешехода ручные гранаты. Они охотятся друг за другом по лабиринту. Только один из них выйдет или выедет из него.

— У пешехода пять гранат, не так ли, Мэл?

— Да, Гордон. По одной в руке, и три на поясе. Встречались пешеходы, у которых была еще шестая граната в зубах, но большинство экспертов утверждают, что это мешает ему двигаться с достаточной скоростью.

— Следует обратить внимание тех, кто смотрит это впервые, — сказал Гордон Филакис, — что кое-где в стенах есть ниши, в которых может поместиться человек. Это очень кстати, когда прямо на тебя на огромной скорости мчится машина.

— Тебе также следует упомянуть, — добавил Мэл Протт, — что граната разрывается не сразу, а через полторы секунды. В ней установлена специальная линия задержки. Но можно сократить это время до полусекунды, если нажать на чеку большим пальцем.

— И это здорово помогает, не правда ли, Мэл?

— Еще бы, — ответил Мэл. Пешеход может бросить гранату прямо под колеса машины и тут же нырнуть в нишу, чтобы взрывом его не убило вместе с водителем. Уверяю вас, для этого требуется точный расчет.

— Машина с водителем въезжает в лабиринт, — сказал Филакис. Серебряная поверхность автомобиля блестит на солнце. Это „Порш-1600“, одна из тех старых моделей, которыми так удобно давить пешеходов. Теперь в лабиринте находятся и водитель и пешеход, они обмениваются выстрелами из пистолетов 22 калибра, и от этого публика приходит в еще больший восторг. Водитель выезжает из-за поворота, пешеход тут же прячется в одну из ближайших ниш, потом снова выходит оттуда, оказываясь за автомобилем, который двигается довольно медленно. Пешеход замахивается, он хочет кинуть гранату. Но что такое…

— Водитель ожидал именно этого, — подхватил Протт. — Для таких состязаний нужна долгая и кропотливая подготовка. Надо быть готовым к любым неожиданностям. Водитель включает задний ход и стремительно надвигается на пешехода. Тот бросает гранату, но слишком высоко, и она разрывается в воздухе. Сейчас он лихорадочно пытается выбраться из коридора, находит нишу, прячется в нее, но его, по-моему, ослепил отблеск от бокового бампера.

— Он растерян и ослеплен, — продолжил Филакис. — Из-за угла снова появляется „порш“. Пешеход выходит из ниши, нащупывает рукой гранату…

— Слишком поздно, — закончил Протт.

„Порш“ снова дал задний ход и скрылся за углом. Пешеход растерянно оглядывается по сторонам, пытаясь определить, куда пропала машина. Внезапно она с ревом выскакивает с другой стороны. Толпа захлебывается в радостном крике.

Пешеходу некуда деваться. Он пытается найти нишу, но все они слишком далеко. Конвульсивным движением он швыряет в машину гранату. Однако, он неправильно рассчитал время, и, перекатившись через крышу машины, граната взрывается позади автомобиля, не причинив ему ни малейшего вреда.

В то время, когда разорвалась граната, пешеход уже был мертв, как прошлогодняя селедка, превратившись в кровавую массу, размазанную по капоту автомобиля. Появились рабочие, собрали остатки пешехода, смыли из шлангов кровь на месте столкновения, расчищая место для следующего поединка.

53

— Наконец лабиринт убрали, — сказал Гордон Филакис. — Настало время для автомобильных стычек. Какая блестящая процессия подвижного оружия. Вряд ли у человека есть что-нибудь дороже в жизни, чем его собственная боевая машина. Мэл, почему бы тебе не рассказать поподробнее про эти соревнования?

— В основном все это напоминает традиционные дерби с уничтожением машин, — начал рассказывать Протт. — Только в отличие от него, боевые машины не просто гоняются друг за другом, пытаясь стукнуть соперника как можно сильнее — на них в добавок ко всему, установлены пушки и другое вооружение. Итак, у вас есть возможность понаблюдать за настоящей танковой битвой.

— Думаю, следует добавить, — сказал Филакис, что все боеприпасы, которые используют участники этой игры, изготовлены оружейниками Охотничьей Академии и разрываются на расстоянии двадцати футов от дула. Поэтому зрители застрахованы от несчастных случаев — никакой шальной снаряд не долетит до трибун.

— Это не ракетная установка там на крыше „линкольна“? — спросил Протт.

— Именно. Автоматическая и самонаводящаяся, — сказал Филакис. — А у „тойоты“, я вижу, пушки установлены по обе стороны.

— А вот и „Паук Мурлан“, — продолжал Протт. — У него двигатель в 2000 лошадиных сил. Его гигантская клешня приводится в действие специальным краном, закрепленным сзади машины. Клешней управляет компьютер в панели управления автомобиля.

— Вот появился „Баран Эдди“, — прокомментировал Филакис. — Его машина напоминает одного из вымерших динозавров. Стегозавра, если я не ошибаюсь. Такие формы всегда привлекали конструкторов. Со всех сторон она защищена броней и имеет перископ. Все машины выезжают на стартовую позицию. Звучит сигнал! Битва боевых машин началась!

— „Баран Эдди“ не теряет времени, — заметил Протт. — При помощи своего мощного магнита он схватил „Монстра Максвелла“. Сбоку открывается панель, и из „Барана“ высовывается циркулярная пила с суперпрочными зубьями. Она, как нож через масло, проходит через броню „Монстра“. А теперь телескопическая рука робота закладывает в образовавшееся отверстие заряд взрывчатки.

— Вот это красота! — восхищенно сказал Мэл.

— А вот приближается „Скорпион Келли“, чрезвычайно маневренный и может развивать фантастические скорости, как старинные автомобили из Формулы-1. Он низкий, обтекаемой формы. Его трудно схватить или ударить.

Битва на желтом песчаном поле продолжалась. Когда машины тормозили и разворачивались, стреляя друг в друга из пушек, в сияющее голубизной небо поднимались облака дыма. Повсюду валялись рваные куски железа, кровь и машинное масло лились рекой. Лопались шины, отрывались дверцы, машины носились по арене, пытаясь прижать соперников к бортам.

Вскоре битву продолжали лишь две оставшиеся на ходу машины „Скорпион“ и „Яйцеклад“.

— Это две абсолютно разные машины, — объяснил Филакис. — Может, ты расскажешь нам про их принцип действия, Мэл?

— Своей удивительной подвижностью „Скорпион“ напоминает колибри на колесах. Все его четыре колеса способны разворачиваться на 360 градусов, и автомобиль может продолжать движение под самым неожиданным углом. Он запрограммирован за спонтанное движение, поэтому компьютерам машин-соперникам чрезвычайно трудно предугадать траекторию его движения. Впереди у него тяжелый пулемет, стреляющий длинными очередями. Но его основное вооружение — тяжелая пушка, закрепленная над задним бампером.

— В отличие от него „Яйцеклад“, — продолжил Филакис, — сконструирован совершенно по другому принципу. Снаружи он напоминает черное матовое яйцо. Двадцатичетырехмиллиметровая броня делает его слишком тяжелым, но он зато абсолютно неуязвим, если стрелять в него в упор. „Яйцеклад“ вроде бы не имеет никакого наступательного вооружения — не видно ни амбразур, ни пушечных башен, ни торчащих стволов. У него отсутствует даже антенна. Он защищается тем, что устанавливает мины на пути противника.

„Скорпион“ как золотистая молния, проскочил мимо „Яйцеклада“. Развернувшись, он выстрелил из тяжелой пушки прямо в бок соперника. В этот момент земля под „Скорпионом“ взорвалась. Машина подлетела футов на двадцать в воздух и раскололась на шесть крупных и бесчисленное количество мелких кусков.

— Вот это да! — восхищенно воскликнул Филакис. — Мне кажется, „Скорпион“ недооценил способность „Яйцеклада“ молниеносно подкладывать мины и был уверен на все сто, что атака с фланга принесет ему победу. Теперь машина делает почетный круг по арене. Да, тут предстоит большая уборка. Но какой блестящий финал!

— Несомненно, — согласился Мэл. — Мне всегда нравилось смотреть, как машины уничтожают друг друга. Сегодня механики в гаражах умоются кровавыми слезами при виде своих разбитых детищ.

54

— Ты уверен? — спросил Луэйн у Сэкса.

— По крайней мере, так мне сказал мой шурин.

— Проклятье! — воскликнул Охотник. — Такого я не ожидал. Кому только в голову могла прийти такая чушь? У нас есть что-нибудь подходящее для такой ситуации?

Сузер улыбнулся.

— Я ждал нечто такое. Поэтому захватил все необходимое.

Он развязал один из полотняных мешков.

— Надо торопиться, босс. Скоро ваш выход.

55

— А теперь начинаются соревнования Серпоциклов, — сказал Гордон Филакис. — Мэл, может, ты что-нибудь нам расскажешь? Ты ведь трехкратный чемпион в этом виде спорта.

— Конечно, Гордон. Как вы заметили, друзья, у каждого мотоцикла к ступицам крепятся острые, как лезвие бритвы, серпы, как это было на боевых колесницах древних римлян. Пешие участники вооружены сеткой и трезубцем, наподобие римских гладиаторов. Смысл поединка заключается в том, сможет ли пеший участник победить мотоциклиста раньше, чем тот прикончит его. Разумеется, я все слишком упрощаю, но в этом состоит вся суть соревнований.

— Некоторым может показаться, что у мотоциклистов гораздо меньше шансов на победу, — сказал Гордон Филакис. — Ведь им, кроме всего прочего, нужно еще сохранять равновесие. Когда пеший участник бросает сеть, мотоциклист теряет равновесие, даже если она его и не задела, и у гладиатора достаточно времени, чтобы, не обращая внимания на смертоносные серпы, встать позади противника и пронзить его свои трезубцем.

— Все это правильно, Гордон, — ответил Мэл, — но и у мотоциклистов есть своя стратегия. Их небольшие, легкие и мощные мотоциклы способны останавливаться на любой скорости, делать невероятные повороты и крены. Их можно прижимать к земле и мгновенно выравнивать, поднимаясь на заднем колесе. Можно задом наперед подъехать к пешему гладиатору и подкосить его серпами. Иногда мотоциклистам удается ухватить за сетку, не потеряв при этом равновесия, и протянуть гладиатора за собой по всей арене, пока тот не превратиться в кучу лохмотьев, простите меня за выражение. Так что, преимущества есть не только у пеших гладиаторов.

Соревнования начались. Мотоциклы рычали и визжали, некоторые из них теряли управление и падали. Их водители попадали в сети, где крутились и вертелись, напрасно пытаясь уклониться от смертоносных трезубцев. На песчаной арене лежало и несколько пеших участников, они громко кричали, когда серпы разрезали их на части.

По всей арене валялись головы и различные части тела.

Зрители уже устали от переживаний, когда в живых остались лишь двое участников — один с сеткой, другой на серпоцикле — которых и провозгласили победителями соревнований.

56

Затем объявили короткий перерыв, чтобы зрители смогли перекусить и сходить в туалет. За это время рабочие натянули канат, на котором должна была состояться дуэль канатоходцев.

Дуэлянты ступили на канат, натянутый на высоте ста футов над ареной. Каждый из них был одет в цельный плотно облегающий тело костюм из блестящего атласа. Их острые рапиры поблескивали на солнце. Они стали сближаться. На шее у каждого из дуэлянтов была привязана веревка, которая другим концом крепилась за большое кольцо. Оно легко перемещалось по канату, не мешая участникам двигаться взад-вперед. Но если бы кто-нибудь из дуэлянтов потерял равновесие, он бы пролетел вниз только на пятьдесят футов — именно такой была длина веревки. Резко дернувшись, он бы сломал себе шею.

Это было необычное состязание даже для Эсмеральды и требовало от участников специальной подготовки. К счастью, человечество еще до сих пор не нашло чего-нибудь такого ужасного, опасного и фривольного, чтобы оно не привлекало массу желающих попробовать свои силы.

Соперники встретились на середине каната, скрестили рапиры, и дуэль началась.

В подобных условиях фехтования движения должны быть минимальными и точными. Делать выпады и защищаться от них тоже надо легко. Лучше иногда стоит позволить себя уколоть, чем, слишком энергично защищаясь, повесится на веревке.

Слева находился Августин Смайлз, двухкратный победитель предыдущих игр из города Слот, штат Северная Дакота. Он легко передвигался по канату, и его рапира двигалась подобно змеиному жалу. Его противник, Жерар Гато из Парижа, Франция, был новичком. Никто не знал, чего от него можно ожидать.

Смайлз сделал резкий выпад. Пред таким натиском фехтовальщика из Северной Дакоты Гато отступил. Француз сначала отразил удар, а потом замахнулся рапирой на Смайлза, как будто у него в руках была сабля. Правилами это не воспрещалось, но на практике такого еще не случалось из-за резкого колебания каната можно было самому свалиться вниз. Вместо того, чтобы погасить колебания, Гато бросился вперед, усиливая их еще больше.

Филакис был одним из тех немногих, что знал, что Гато является одним из основателей Новой Теории дуэлей на канате, которая стала столь популярна во Франции. Сидя за столиками парижских кафе на улице Сен-Дени, Гато и ему подобные утверждали, что колебания каната являются не чем иным, как своеобразной формой покоя. Но так как они утверждали это по-французски, в Англии и в Америке их никто не понимал.

Теперь Гато прибыл на Охотничьи Игры, чтобы подтвердить свои убеждения на практике.

Смайлз, хмурый уроженец Северной Дакоты, пытался изо всех сил удержать равновесие. Напрасно, стабильность, на которую он так рассчитывал, уже не существовало. Взмахнув руками, он упал с каната.

Толпа восторженно охнула. А потом послышались восхищенные возгласы, потому что, как только Смайлз начал падать, Гато пронзил его сердце, чтобы тот погиб от более почетной раны, чем сломанная шея.

Но колебания каната поставили в сложное положение и самого победителя. Пришла его очередь размахивать руками, чувствуя, что колебания каната становятся слишком сильными. Какое-то мгновение он удерживал равновесие, пытаясь не упасть, а канат извивался, как скакалка в руках двух шкодливых дочерей великана.

И Гато упал. Но и в этот момент хладнокровному французу не изменила выдержка. Бросив рапиру, он ухватился обеими руками за веревку, остановив падение, пока это еще можно было сделать. Он повисел там несколько секунд, дрыгая ногами в ответ на подбадривания зрителей, а потом не спеша снова залез по веревке на канат.

Подождав, пока стихнут аплодисменты, он указал на дрожащий канат.

— Видите? И все таки он двигается!

На следующий день в газетах много спорили о том, что же Гато имел в виду под этими словами

Затем начались соревнования Смертельных Тарелочек. Оба игрока вышли на середину арены, поприветствовали зрителей и судью, с ног до головы закованного в броню. Он взмахнул клетчатым флажком, и поединок начался.

Тарелки для этих соревнований изготавливались из легких стальных пластин, края которых были острыми, как лезвия бритвы. Игроки были одеты лишь в плавки и спортивные туфли. Единственным средством защиты им служили кожаные рукавицы, внутренняя поверхность которых была покрыта тремя слоями стальной сетки. Только такой рукавицей можно было поймать смертоносную тарелочку.

Тарелочки планировали, выписывали дуги, летая по всей арене. Игроки часто кидали их как бумеранг — не попав в цель, тарелка возвращалась в рукавицу своего владельца. Оба соперника отлично умели бросать тарелочки так, чтобы они сначала летели на самой землей, а потом резко взмывали вверх в самый неожиданный момент.

Блестящие стальные тарелочки летали, сверкая на солнце, жужжа, как рой рассерженных шмелей, и разлетались во все стороны, как летучие мыши на фоне заката.

Некоторое время ничего интересного не происходило. Зрители молча и сосредоточенно наблюдали за игроками. Не было слышно ничего, кроме лязга металла, когда тарелочки попадали в защитную рукавицу. У каждого игрока за спиной висел кожаный мешок с запасными тарелочками.

Фаворитом этого года был Оскар Шабо. Он сражался с Мануэлем Эчеверрия по прозвищу Манос, испанским баском из Бильбао. Эчеверрия тренировался втайне от всех, и никто не знал, на что он способен.

С самого начала было заметно, что испанец ловит тарелочки не так профессионально, как Оскар. Так же казалось, что Манос не совсем уверенно держится на ногах, как будто с перепоя, что впрочем соответствовало действительности.

Мощный венгр почувствовал свое преимущество и стал наступать, тесня противника серией блестящих бросков — тарелки осатанело летали по арене, как стая взбесившихся скворцов. Манос отступал, подпрыгивая и уклоняясь от смертоносных дисков, которые летели на него со всех сторон, хватал их рукой в защитной перчатке и пытался не потерять равновесия.

Казалось, что пьянице-баску настал конец. Но настоящие любители, которые видели выступления Маноса в Европе, толкали в бок своих менее искушенных приятелей и говорили: „Подождите, всему свое время“.

Действительно, когда Маноса, казалось, уже ничто не может спасти, он внезапно сделал два шага вбок, вытащил из мешка две тарелочки и одновременно швырнул их в противника. Оказывается хитрый баск одинаково хорошо владел обеими руками и прекрасно освоил искусство двойной атаки!

Блестящие смертоносные тарелочки с бешеной скоростью налетели на Шабо с разных сторон, почти одновременно достигнув его под разными углами.

Бритоголовый венгр в отчаянии упал на спину, чтобы подкованными туфлями отбить тарелочки, которые жужжали словно рассерженные мухи в июне.

Даже из этого неудобного положения Шабо умудрился сделать безнадежный бросок, который в прошлом году обеспечил ему победу. Его тарелочка зазвенела в воздухе, долетела до зрительских рядов, развернулась и под косым углом полетела на Маноса.

Баск был готов принять вызов. Брошенная левой рукой тарелка Маноса столкнулась с тарелкой противника на полдороге. Посыпались искры, и обе тарелочки упали на землю.

Затем Манос трижды обернулся вокруг своей оси, как дискобол, и бросил две тарелочки одновременно.

Они высоко взмыли в небо, развернулись и с разных сторон полетели на Шабо, как несущиеся под откос локомотивы. Одну венгру удалось поймать, а другая отрезала ему руку по локоть.

Несмотря на травму, Шабо попробовал сделать последний бросок. Но он не успел этого сделать, как новая пара тарелочек налетела на него с разных сторон.

Одна пролетела мимо. Другая вошла в череп над самыми бровями.

Микрофон поймал его предсмертный хрип и усилил его на радость зрителям.

Затем настало время Великой Расплаты.

57

С арены убрали остатки мусора после соревнований серпоциклов.

— А теперь, леди и джентльмены, — произнес Гордон Филакис, состоится то, чего вы так давно ждали, и после чего официально начнется праздник Сатурналий. Итак, друзья, настало время Великой Расплаты. Знаю, вы все старались угадать, какой она будет в этом году. Что ж, не будем терять время. Ребята, начинайте.

На арену вышли четверо мужчин в белых трико, которые катили большую платформу на колесах, огороженную канатами на манер боксерского ринга. Увидев его, зрители разочарованно загудели.

Страницы: «« ... 345678910 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Когда Гелсен вошел, остальные изготовители страж-птиц были уже в сборе. Кроме него, их было шестеро...
«То был великий день для нашей деревни – к нам пришел Мнемон. Но сперва мы этого не знали, потому чт...
Любить фантастику и не любить рассказы Роберта Шекли – попросту невозможно!...
«Мистер Уэйн дошел до самого конца длинной и почти в рост человека насыпи из какого-то серого мусора...
Рассказ опубликован в сборнике «Цивилизация статуса», М.: «Эксмо», 2003 г....
«... Боль эта просто неописуемая, вам все равно не представить. Скажу лишь, что она была невыносимой...