Правила боя Седов Б.
– Прочитайте, господин Вэн, и скажите, что вы по этому поводу думаете.
Вэн Шань, как хрупкую драгоценность, взял письмо, развернул, прочитал, потом аккуратно сложил его и положил на стол.
– Господин Голова появился в Петербурге в конце апреля, он обложил данью все крупнейшие фирмы города, прислал письма с угрозами начальнику ГУВД и лидерам преступных группировок. Вы, наверное, видели по телевидению его акцию с грузовиками…
Вэн Шань закрыл глаза и по памяти процитировал:
– «Здесь могла быть ваша тонна гексогена. Заплати и спи спокойно».
– Да, – подтвердил Гунь Юй, – я помню эту акцию. Чем это все закончилось, вы не знаете?
– Нет, такие вещи не афишируются. Сразу после этого Господин Голова исчез. Говорили разное, но никто ничего точно не знает.
– А наши люди получали такие письма?
– Конечно, нет. Разве мы – преступная группировка? Есть землячество «Хуацяо Санкт-Петербурга», которое объединяет этнических китайцев, вот и все…
– Вы хорошо знаете Санкт-Петербург?
– Я много лет прожил в Ленинграде.
– Необходимо срочно, в кратчайшее время, организовать в Петербурге серию терактов. Где и как – решайте сами, господин Вэн, главное, чтобы теракты были шумными, яркими, вызвали большой резонанс и ясно обозначили, что это наша реакция на читинский взрыв.
– Сколько времени вы можете мне на это дать?
– Если вы мне скажете, что нужна неделя, я дам три дня. Если попросите три дня – я дам один.
Вэн Шань задумался.
– Господин Гунь, меньше чем за два дня мне не управиться.
– Хорошо. Послезавтра я жду экстренный выпуск новостей.
Вэн Шань встал и низко поклонился.
Остаток вчерашнего дня мы с Киреем просидели в малой гостиной, пили кофе и делились воспоминаниями. Удивительно, как много общего можно вспомнить с человеком, которого знаешь чуть больше месяца.
Всеволода Ивановича больше всего интересовало, как там девчонки. Так он называл Наташку и Светлану. Про Наташку я мог сказать только то, что она уехала в Монтре-су-Буа, чтобы учиться там хорошим манерам, верховой езде и стать завидной невестой для наследников европейских престолов. Зато о Светлане я рассказывал долго и подробно, потому что мне это доставляло удовольствие.
Киреев тоже был доволен, несколько раз вставал, чтобы покурить у окна, потом садился и задавал все новые вопросы. Когда, наконец, тема была полностью исчерпана, он спросил, как о чем-то маловажном и второстепенном:
– А что там Петрович задумал, ты подробности знаешь?
– Пока нет. Сергачев сказал только, чтобы я ехал домой и поднимал братву.
– Братву поднять недолго, надо знать – зачем. Понимаешь, я последнее время как-то иначе к жизни отношусь, да и к смерти тоже. Трепетнее, что ли. Может, старею. Но не хочется, понимаешь, мужиков на смерть посылать непонятно зачем.
– Идею-то Сергачева я понимаю – уничтожить мировой терроризм, наркомафию, продажных политиков, а вот как он это хочет сделать, я не знаю.
– Хорошая идея, – кивнул головой Киреев. – А рай на земле Сергачев построить не хочет?
– В отдаленной перспективе, – подтвердил я, – а пока с этой мелочевкой разобраться.
– Добро, – Киреев поднялся, чтобы опять пойти к окну, курить. – А сколько людей тебе надо, каких?
– Не знаю, Всеволод Иванович, честно – не знаю…
На том мы вчера и разошлись, а утро началось со звонка Петра Петровича.
– Лешенька, здравствуй, Сергачев тебя беспокоит.
– Здравствуйте, Петр Петрович. Случилось что?
– Нет, Леша, у нас все в порядке, Светланка скучает, правда, но это ж дело бабье, поскучает, да привыкнет. Шучу. Дело такое, Лешенька: вчера мне сообщили, что китайцы готовят что-то нехорошее в Питере, в ближайшие дни. Не знаю, что ты можешь предпринять, но, во всяком случае, будь готов.
– Всегда готов! – ответил я без всякого энтузиазма.
«И вечный бой, покой нам только снится»… – вспомнил я стихи какого-то русского классика. Похоже, не я один всю дорогу воюю…
Среди множества специальных и сверхспециальных служб современной России есть знаменитые, известные, малоизвестные и совсем никому неведомые. Самое знаменитое ведомство, конечно, КГБ, которое с завидной периодичностью меняет свое наименование и, следовательно, аббревиатуру, последний вариант называется ФСБ, но то, что этот вариант последний и вскоре не последует очередного переименования, никто, в том числе и сами гэбэшники, гарантии дать не может.
Однако, как учит опыт истории, самым большим влиянием обладают службы, о которых почти никто не знает. Одной из таких служб была и есть организация «Ворон».
Все, что о ней известно, восходит к области догадок и предположений. Одни говорят, что ее название произошло от имен отцов-основателей, другие, что оно расшифровывается как «всероссийское общество русских охранителей нации», у третьих на этот счет свое, особое мнение. Так же различаются точки зрения на дату возникновения «Ворона», чаще всего упоминают начало восьмидесятых годов, когда в расцвет застоя Андропов создал альтернативную КГБ структуру, которая и привела к власти Горбачева. Однако есть люди, которые считают, что это детище незабвенного Феликса Эдмундовича, утратившего контроль над ВЧК и боявшегося потерять власть в стране.
Много еще всякого рассказывают о «Вороне», но все сходятся в одном – такая птица в гнезде российских спецслужб существует и, как та кукушка, прочих птенцов потихоньку из гнезда выкидывает.
Как всякая уважающая себя организация, «Ворон» имеет и свою штаб-квартиру. Однако можно долго изучать все, даже самые секретные адресные книги Москвы, купить на черном рынке центральную адресную базу, украденную из тайников ФСБ, ФСК, МВД и ФАПСИ, но нигде нет ни малейшего упоминания о ведомстве под названием «Ворон» или даже хоть сколько-нибудь на «Ворона» похожем.
Тем не менее, в одном из московских переулков, в самом центре столицы, в особнячке восемнадцатого века, бережно отреставрированном и даже не подвергнутом евроремонту, живет и здравствует не занесенная ни в какие регистры организация.
В этот день на втором этаже неприметного московского особнячка собрались люди, которые задумали и начали проводить самую масштабную операцию за последние годы. Предыдущая акция, начатая несколько лет назад, не только не была завершена, но продолжалась, и продолжалась успешно, и в обозримом будущем конца ей не предвиделось. Операция называлась просто, без выкрутасов – «Чечня».
Известная мысль, что война все спишет, приобрела в операции «Чечня» материальное воплощение, исчисляемое миллиардами долларов. На что наиболее щедро расходует свои средства государство? На войну. Американские бизнесмены давно поняли эту простую истину. И поэтому Америка периодически ведет локальные, совершенно не опасные для самой Америки войны. Буря в пустыне, Косово, Афганистан – в рамках борьбы с неуловимым Бен Ладеном, наконец – Ирак. Если взглянуть на эти войны с точки зрения политики или экономики, то никакой реальной выгоды Америке они не принесли, пожалуй, даже подпортили ее политический имидж, но зато миллионы долларов абстрактных налогоплательщиков обрели вполне конкретных владельцев – поставщиков министерства обороны США.
Ситуация в Чечне, конечно, отличалась от ситуации в Косово, но это отличие трудноразличимо. Где еще можно бесконтрольно списывать тысячи тонн боеприпасов, «горючки», продовольствия и много чего еще, что идет, вернее должно идти на обеспечение боеспособности армии. Покойный генерал Лебедь, понимавший истинную подоплеку позорной войны, заключил с чеченцами мир.
Для «Ворона» и его сотрудников это означало только то, что теперь расхищались деньги не министерства обороны, а ведомства, созданного для восстановления Чечни. Главным было запустить машину войны, и «Ворону» это удалось. И началась бесперебойная и, главное, совершенно безнаказанная перекачка государственных средств во вполне частные карманы.
Комната, где собрались десять человек, решавших вопросы войны и мира, жизни и смерти, богатства и нищеты миллионов других людей, называлась Овальным кабинетом. Отчасти из-за формы, действительно, овальной, отчасти недвусмысленно намекая на то влияние, которое его обитатели оказывают на судьбы мира.
Формально только пятеро из них входили в высшее руководство «Ворона», а другие пятеро были их референтами, но лица из первой пятерки сами в свое время были чьими-то референтами, поэтому решение принимали все присутствующие на совещании.
– О том, что намеченные нами акции в Берлине, Чикаго, Токио и Читинской области, а также дело колумбийских наркобаронов завершились успешно, вы, конечно, знаете.
Докладчик кашлянул и продолжил:
– Средства массовой информации уделили им достаточно времени и места. Нашего вмешательства даже не потребовалось. Теперь речь идет о следующем этапе. По полученным нами сведениям, Гунь Юй, вставший во главе китайской мафии в Москве после безвременной кончины «Мандарина», отправил в Петербург человека с заданием в ближайшие дни организовать там серию терактов. В связи с этим мне хотелось бы выслушать ваше мнение.
– Я так понимаю, что мы можем эти теракты предотвратить, – начал говорить тот, что сидел по правую руку от председателя собрания.
В организации царил дух демократии, решения принимались большинством голосов, каждый по очереди высказывал свое мнение. -… конечно, на этом этапе – можем. -… тогда, я думаю, имеет ли смысл губить российские пути? Может быть, предотвратив теракт, мы убьем двух зайцев – и обозначим китайскую угрозу, и поднимем престиж спецслужб? -… ваша точка зрения понятна. -… а я считаю, что теракты проводить надо. Вспомните, когда происходило что-нибудь серьезное в Ленинграде? Создается впечатление, что мировой терроризм преисполнен таким пиететом к нынешнему президенту России, что бережет его родной город. Надо показать, что это не так. -… я поддерживаю товарища генерала, хорошая встряска Питеру не повредит. -… а я – против. Юбилейный год, знаете ли, зачем портить людям праздник? -… ну, праздник, предположим, кончился, начались суровые будни. Насколько я понимаю, пока что у нас паритет – два голоса – за, два – против. – Председательствующий задумался. – С вашего позволения, я проголосую – за. И разрешите не приводить аргументов.
Пять человек согласно кивнули, решение о смерти сотен людей было принято большинством голосов.
– Мы сразу перейдем ко второму пункту или устроим небольшой перекур? – спросил председательствующий.
– А что идет вторым пунктом?
– Арабы.
– Если господа не против, давайте сразу, жаль терять время на пустяки.
– Вы бы прямо сказали, что у вас сегодня гольф.
– Да, гольф. Но согласитесь, господа, не так часто в Россию с неофициальным визитом, почти инкогнито, приезжает заместитель директора ЦРУ по оперативной работе. И не мне вам объяснять, что такое – оперативная работа…
– Итак, арабы. Эти сволочи угнали из Индии подлодку с двенадцатью ракетами, несущими ядерные боезаряды. У нас в СМИ об этом почти не говорили, но позволю себе напомнить, что именно с нашей подачи лодка была направлена в Индию с полным боекомплектом и ядерным оружием на борту.
– Это – издержки, мы не можем ставить наших часовых к каждой проданной боеголовке.
– А вы думаете, наши часовые намного лучше индийских?
– Не будем отвлекаться, господа!
– Ну да, у вас – гольф…
– Я продолжаю, господа. То, что лодку угнали арабы, достоверно практически на сто процентов, хотя они в этом нигде не признавались, и лодка до сих пор не обнаружена. Каковы будут наши действия?
– Принять к сведению, собраться по получении дополнительной информации.
– Все согласны, господа? Приняли к сведению. И последнее, самое незначительное. Что будем делать с полковником Исаевым?
– А что с ним делать? Мавр сделал свое дело… И потом, ну нельзя же так! Совсем зарвался. Надо же как-то поделикатнее, что ли…
– А кто вместо него?
– Полковник Богданов.
– Он из наших?
– Нет.
– Но ключики к нему найдутся?
– Уже нашлись.
– Тогда – попрощаемся с Исаевым, только надо обставить это как-нибудь поэффектнее, сейчас время такое – спецэффектов…
– Хорошо, организуем спецэффекты. Тогда на сегодня – все. Можно оправиться и закурить.
Дружно посмеялись повторяющейся при каждой встрече солдатской шутке и с хорошим настроением разошлись. Очередное заседание руководящей пятерки никому не известного ведомства «Ворон» завершилось.
Как всегда, Вэн Шань ехал в Петербург «Красной стрелой». И не только потому, что так было привычнее. Ночь, проведенная в купе под спокойный перестук колес, позволяла отдохнуть от московской суеты, переключиться на другой, ленинградский, ритм жизни, да и просто подумать.
План террористической акции сложился у Вэн Шаня уже во время разговора с «гонконгцем», как успели прозвать нового босса китайской мафии московские китайцы. Чтобы найти людей и распределить обязанности, уйдет, конечно, какое-то время, полдня, может быть, больше, но это работа уже не творческая, а техническая. Поэтому Вэн Шань об этом не думал, его больше беспокоило то, что наступит потом, после теракта. Беспокоила собственная судьба. И только к утру пришло решение. Задание Гунь Юя он выполнит, а после этого…
Недаром большую часть жизни он провел в Ленинграде, здесь осталось много знакомых и даже друзей, какое-то время можно пожить у них, подготовить необходимые документы, а затем навсегда покинуть Россию. Слава богу, деньги лежат в надежных банках надежных стран, а китайцы рассеяны по всему миру, найти укромный уголок на остаток жизни всегда можно.
Багажа у Вэн Шаня не было никакого. Маленькая котомка с зубной щеткой, полотенцем и куском мьша в пластмассовой мыльнице висела через плечо, портфель с ненужными, взятыми для вида бухгалтерскими бумагами в левой руке – вот и все, что он привез из Москвы. И, конечно, план террористической акции, хранящийся в самом ценном, что было у Вэн Шаня – в голове.
Сначала он появился в офисе китайского землячества. Оставил там портфель с бумагами. Сделал несколько телефонных звонков и отправился в поездку по городу. Был большой соблазн воспользоваться одной из машин землячества, или хотя бы взять такси, но Вэн Шань переборол этот искус. Чем меньше следов останется от его пребывания в городе, тем труднее будет выйти на китайский след и раскрыть это дело. Хотя, судя по всему, искусство раскрытия преступлений российскими сыщиками забыто.
И он начал методично объезжать всех знакомых ему торговцев наркотиками. За те несколько лет, которые Вэн Шань провел в Москве, многое изменилось. Кто-то из прежних его знакомых умер, кого-то убили, трое, скопив небольшой капитал, отошли от дел, двое отказались от его предложения. В конечном итоге осталось шестнадцать человек, которые получили абсолютно одинаковые инструкции.
– Сегодня, – сказал им Вэн Шань, – в течение дня вы подъедете по известному вам адресу, где получите пакет со взрывчаткой и детонатором. Пакет небольшой, помещается в карман, можете обернуть его в газету, положить в подарочную коробку, в общем, придать любой вид. На следующий день, то есть, завтра вы выйдете на свои обычные места. Первого же человека, который придет к вам за дозой, вы попросите отвезти этот пакет на маршрутке куда-нибудь подальше, пообещав, когда он вернется, дать несколько доз бесплатно. Вручая пакет, нажмите кнопку, включится таймер десятиминутного отсчета, то есть через десять минут произойдет взрыв. Он должен произойти в маршрутке, поэтому отдавайте пакет перед самой посадкой в автобус. И не забывайте включить таймер. Вечером приедете в офис землячества и, если все пройдет хорошо, получите от меня по десять тысяч долларов. Если вы решите, что вам оставаться опасно, приезжайте в Москву, мы подыщем другое место или другую работу.
Поздно вечером Вэн Шань позвонил на квартиру, где были оставлены «посылки» для «курьеров». Все шестнадцать человек посылки получили. Половина дела была сделана. Вэн Шань вернулся в офис землячества и устроился спать на диване в приемной, положив под голову котомку с зубной щеткой, мылом и полотенцем.
Двое суток прошли в беспокойном безделии.
Кирей куда-то звонил, вызывал своих помощников, и я подолгу с ними беседовал ни о чем. Собственно, это было обычной стадией обоюдного знакомства. Помимо откровенных уголовников в распоряжении Кирея имелся десяток-другой бывших спецназовцев и морпехов, знавших и подрывное дело, и рукопашный бой, несколько человек прилично владели английским.
Посоветовавшись с Киреем, я отобрал пятнадцать человек, которые переехали в особняк на Каменном острове и начали усиленно возвращать былую форму. По рекомендации Киреева, я включил в группу одного очкастого программиста, совершенно неспособного к физическим нагрузкам, но, по словам Всеволода Ивановича, разбирающегося в компьютерах лучше, чем сам Билл Гейтс. Включил также двух уголовников, оценив их необыкновенные способности к открытию сейфов у одного, и к карманным кражам у другого. Так я узнал, что их специальности на блатном разговоре – фене называются «медвежатник» и «щипач».
Медвежатник был невысоким крепким мужичком, действительно похожим на медведя-недоростка, не успевшего набрать еще матерости и жира. Представился медвежатник Феодором.
– Федор? – переспросил я.
– Феодор, – солидно поправил он. – Верующие мы.
Щипач был неверующим Василием и имел вид инженера, живущего на одну зарплату.
– Чего-то ты, Василий, одет не очень, прости, конечно. Дела, что ли, плохо идут?
– Напротив, Кастет, хорошо идут дела, – улыбнулся Василий, показав щербатый, без многих зубов рот. – Но это только в кино «щипачи» ходят кум королю, да фиксами сверкают, а по жизни…
Он повертелся передо мной, демонстрируя свой затрапезный наряд.
– Кто на меня подумает, что я кошелек у бабушки стырил? Меня же еще и пожалеют, что я рядом оказался, жалкий я, ущербный, три месяца в НИИ зарплаты не получал, дети голодные…
Даже я почти поверил Василию. Значит, специалист.
Остальное время я проводил у телевизора в тревожном ожидании новых весточек от Господина Головы, но похоже российское телевидение тщательно отбирало поступающую информацию, не желая расстраивать потребителя телевизионной жвачки. А может, и вправду ничего достойного моего внимания не происходило. Сообщений о пропавшей индийской подлодке тоже не было и я уже начал подумывать, что индусы сами ее утопили, дорвавшись до сложной, не по уму, техники.
Привычно, в полдень, включив телевизор, я приготовился насладиться зрелищем президента, губернатора и других официальных лиц, несущих тяжкий крест служения народу. Однако то, что я увидел, меня потрясло: в течение часа, с одиннадцати до двенадцати, в городе взорвались тринадцать маршрутных такси. Примерно в то же время взорвались еще две мины, одна в урне на остановке такси, другая в мусорном бачке во дворе одного из домов. Только последний взрыв не принес жертв и повреждений.
Все взрывы произошли в разных районах города. Общее число пострадавших на данный момент установить не удалось.
Первое, что я вспомнил – предупреждение Сергачева о китайской угрозе, но скупые комментарии говорили о зверствах чеченцев и ваххабитов. Пришел Кирей, вместе мы еще раз посмотрели те же кадры на другом канале.
– Что делать-то будем? – спросил я его.
Он пожал плечами и сказал:
– Я могу вызвать людей на стрелку, перетирать спорные моменты, даже пострелять немного, если до этого дело дойдет. А с террористами я воевать не умею.
– Сергачев предупреждал о китайцах…
– Так это ж не китайцы, это – ваххабиты.
– Дай-то Бог! – сказал я.
Хотя пострадавшим от этого не легче.
Следующий выпуск новостей принес новую информацию. В редакции всех СМИ города одновременно по факсу пришло письмо, где говорилось, что это – ответ Господину Голове на взрыв читинского поезда.
А в городе творилось нечто невыразимое. Городские службы оказались не готовы к такому массированному проявлению терроризма. Четырнадцать терактов в разных районах города, случившиеся примерно в одно и то же время, обнаружили, что в пятимиллионном городе нет такого количества находящихся в готовности служб. Куда-то не смогли приехать милиционеры, куда-то МЧСовцы, куда-то пожарные. Только «скорая помощь» оказалась на месте своевременно.
В городе началась паника. Все, имеющие автомобили, устремились за город. Те, у кого автомобилей не было, закрылись в квартирах. Магазины, рынки, ларьки опустели – не было ни покупателей, ни продавцов, бросивших свой товар без присмотра. Но не было и желающих этот товар подобрать.
Высокий милицейский чин ввел в городе все возможные планы экстренного задержания преступников – «Перехват», «Ураган», «Тайфун», «Смерч» и «Невод».
Поймать никого не удалось.
Леди губернатор, выступившая по телевидению, только подлила масла в огонь. Ее уверениям, что ситуация полностью контролируется властями, никто не поверил.
Находящийся в отпуске президент прислал свои соболезнования и пригрозил чеченцам, мировому терроризму и лично Бен Ладену.
В пятнадцать часов на одном из центральных каналов собрался круглый стол с представителями всех силовых структур. Единодушным мнением собравшихся было – теракты дело рук чеченских сепаратистов, письмо, полученное редакциями СМИ – неудачная попытка переложить вину с больной головы на здоровую.
– Тем более, – сказал самый большой начальник милиции, – что в письме упоминается некий Господин Голова, которого, как убедительно доказали наши спецслужбы, в природе не существует. Это, – объяснил он, – некая мифологема, которую в последнее время использует мировой терроризм, чтобы замести следы. Но у них из этого ничего не выйдет.
Дальше он рассказал, что они-то, менты, знают, откуда ноги растут и уже понастроили сортиров, в которых и будут в скором времени мочить всех попавших в их руки террористов. Кроме тех, разумеется, кто погиб в результате совершенного ими же теракта. Их уже, к сожалению, не подвергнешь суровому, но справедливому наказанию.
По окончании увлекательной телепередачи я спросил у Кирея, что такое мифологема, он ответил, что не знает, и предложил посмотреть в словаре. Лезть в словарь я побоялся, мало ли там окажется нечто чрезвычайно обидное, потому что Господином Головой, то есть мифологемой был я сам.
Заключительный, ночной, выпуск новостей сообщил примерное число пострадавших – сто пятьдесят человек, и что уже задержаны девять лиц кавказской национальности, причастных к совершению чудовищного теракта.
Совершенно незамеченным прошло известие о том, что на пустыре, в Невском районе, был найден труп пожилого китайца, без следов насильственной смерти. Документов при нем не оказалось, а из вещей – только котомка с зубной щеткой, полотенцем и куском мыла в пластмассовой мыльнице.
– Видимо, бомж, – сказал представитель по связям с общественностью ГУВД Санкт-Петербурга.
Глава третья
Кастет и его команда
Утром я проснулся с мыслью, что чего-то не хватает. Занимаясь возвращением своего тела в дневное боеспособное состояние, я постоянно возвращался мыслью к этому недостающему звену и только за завтраком, включив телевизор, понял – пропал Сергачев. То есть, он не пропал, конечно, но, несмотря на вчерашние кошмарные события в городе, не позвонил, не дал о себе знать, ничего не подсказал и не посоветовал.
Вошел Киреев, как всегда причесанный, гладко выбритый, пахнущий дорогими мужскими духами.
– Всеволод Иванович, а вам Сергачев не звонил?
– Нет, я ему звонил.
– Он вам свой телефон оставил?
– Видишь ли, Петр Петрович позволил себе купить квартирку в центре Гамбурга…
– Я знаю, – перебил я его, – он Германию любит, поэтому и квартирку купил. В гости я приглашен не был, но знаю: четвертый этаж, пять окон от угла.
– Пять окон, – повторил Киреев. – Мои родители всю жизнь прожили в коммуналке, где было пять комнат, по одному окну на комнату, и еще одна комната – темная, без окна, за нее все время борьба шла, кому достанется…
Он подошел к окну, открыл форточку, закурил.
– Ты завтракай, не обращай на меня внимания, я покурю пока.
– Так что Сергачев с квартирой?
– Ты на его квартире не был, а мне довелось, сподобился. Дом, что у нас называется, элитный, в подъезде не только консьерж, но и охранник сидит, с боевой пушкой, не газовым пугачем. И еще один – за пультом, потому что на каждом этаже камеры слежения установлены, картинка на пульт передается. Пуля не пролетит, чтобы не увидели. И Сергачев мне телефон не квартирный оставил, а консьержа, так что я только с консьержем и разговаривал.
– И чем консьерж порадовал?
– А тем, что убыл господин Крюгер на неделю, отдыхать убыл, просил все звонки в его адрес регистрировать. Я ему привет из России передал…
Тут по телевизору начался внеочередной выпуск новостей, и стало не до разговоров.
Президент прервал свой отпуск и вернулся в Москву.
– События минувшего дня потрясли мир, – умное, волевое лицо гаранта Конституции заполнило экран, – и вынудили нас принять беспрецедентное в истории современной России решение – ввести должность специального представителя президента в регионе, – президент поднял глаза от листа бумага и посмотрел прямо в лица миллионов телезрителей. – Специальный представитель президента наделяется самыми широкими полномочиями по руководству и координации деятельности правоохранительных органов и силовых структур в деле обеспечения порядка и безопасности на территории Санкт-Петербурга и всего Северо-Запада. – Президент снова оторвался от лежащего перед ним текста, посмотрел в камеру и, вздохнув, закончил: – Принято решение назначить полномочным представителем президента в Санкт-Петербурге вице-спикера Государственной Думы господина Жирафского Вольдемара Вольфрамовича.
Привычка президента иногда вставлять в свою речь обороты, присущие служилым людям специальных ведомств, например, называть сначала фамилию фигуранта, а уж потом имя и отчество, придавала облику лидера нации дополнительное очарование.
– Я подчеркиваю, что мера эта – временная и вынужденная, и надеюсь, что граждане России и, прежде всего, жители Санкт-Петербурга с пониманием отнесутся к решению президента и окажут Вольдемару Вольфрамовичу полную и всемерную поддержку. Восстановить мир и порядок в славном городе, северной столице нашего государства, – наша общая задача и цель. Вольдемар Вольфрамович уже выехал в Ленин. Санкт-Петербург и с сегодняшнего дня приступит к исполнению своих обязанностей.
Судя по всему, официальная часть выступления закончилась, потому что президент как-то расслабился, обмяк, отхлебнул воды из стоящего под рукой стакана.
– В заключение хотелось бы предвосхитить замечания той группы лиц, которой не по душе проводимые в стране реформы и взятый нами курс на стабилизацию и правопорядок. Создание новой должностной единицы – специального представителя – является исключительной прерогативой президента и не нуждается в апробации ни одним из существующих органов государственной власти, в том числе и Государственной Думой.
Лик президента сменила знакомая заставка – развевающийся российский флаг и на его фоне двуглавый орел.
За кадром звучал гимн, только не «Боже, Царя храни», а «Союз нерушимый»…
Мы с Киреевым переглянулись. Не знаю, что он смог прочитать на моем лице, а на его была написана оторопь.
Не успели мы глубокомысленно перекурить полученную информацию, как началась прямая трансляция с Московского вокзала.
Вдоль перрона выстроились ряды сторонников господина Жирафского. Несмотря на жару, они были одеты в полувоенные френчи и кепки, хорошо знакомые по портретам лидера Национально-либеральной партии России. Лица сторонников сияли неподдельной радостью. В их дома наконец-то пришло счастье.
Дебелая девица в кокошнике и мини-юбке вручила Жирафскому каравай хлеба и солонку. Он с удовольствием поцеловал девицу и что-то шепнул ей на ухо. Красна девица стала еще более красной, кивнула и сделала книксен.
Подошла леди губернатор, тоже расцеловалась с полномочным представителем. Ее лицо сияло счастьем, его лица видно не было.
После ритуальных поцелуев Вольдемар Вольфрамович взошел на трибуну, почему-то обтянутую кумачом и украшенную свежесрубленным еловым лапником, словно свежая могила.
– Господа петербуржцы! Наконец-то наш президент принял единственно верное в данной ситуации решение – назначил своим представителем меня.
Ряды сторонников Жирафского смешались и дружно ринулись к трибуне, пытаясь на ходу рукоплескать. Немногочисленные петербуржцы, с помощью участковых вытащенные из соседних домов, испуганно жались друг к другу.
– Я давно говорил, пора прекратить этот бардак! Власть коррумпирована! Менты продажны! Сколько можно терпеть! Я говорил – дайте мне власть, дайте мне силу! Они не давали, боялись. Теперь поняли – только Жирафский может исправить ситуацию. На президента давили, ему не давали подписать мое назначение, но президент мужественный человек, настоящий офицер. Я тоже офицер, как и президент, только я – полковник, а он – подполковник. Видно, кто как служил Родине. Питерцы, я знаю, что вам надо. Нужно вернуть городу историческое название, я уже подготовил проект указа, теперь город будет называться Петербург-Ленинград. Одно это остановит террористов… Что вы сказали? Да, у меня отец патологоанатом, а мать ортопед, но это не помешает мне…
Киреев выключил звук и посмотрел на меня. Я кивнул – о чем кричит господин Жирафский, было понятно и без звука. Мы молча покурили.
– Чего делать будем? спросил меня Киреев.
– Анекдот есть такой, Всеволод Иванович. Встречаются две утки. Одна говорит – кря! Вторая – о черт, ты меня опередила, я тоже самое хотела сказать…
– Понятно, – сказал Киреев. – И все-таки, ты что собираешься делать?
– Сейчас или вообще?
– Сейчас.
– Хочу с мужиками встретиться, о жизни поболтать, может, покачаться вместе с ними. Надо притираться как-то, потом времени не будет.
– Ясно. Сергачев нужен, он голова, стратег, без него никуда.
– Нужен, – согласился я и взялся за пульт. -… и выслать всех черных из города! – кричал в микрофон Жирафский. – Негров я не имею в виду. А чтобы улучшить демографическую ситуацию в городе, ввести, сроком на пять лет, многоженство. Для малообеспеченных три жены, для среднего класса пять и более. Олигархов к стенке! Казнокрадов на каторгу!
Я выключил телевизор.
В особняке «Ворона» проходило очередное совещание.
– Собственно, сегодня у нас одна тема для обсуждения: сообщение господина В. И я кратенько расскажу о вчерашних событиях. Как вы знаете, теракт прошел успешно, резонанс сверх ожиданий. Назначение Жирафского состоялось с нашей подачи…
– И все-таки я ему не верю. Шут какой-то.
– Не скажите! Я с ним работаю, дай бог памяти, с тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, он и партию на наши деньги создавал, я имею в виду не «Ворона», а то ведомство, на которое Жирафский тогда работал, – а вся эта мишура, не обращайте внимания, для публики…
– Бог с ним, с Жирафским. Скажите, а что это за покушение было на нашего Голову? Вы его берегите, он нам нужен, вся работа впереди.
– История с покушением пока не ясна, работаем. Признаться, для меня это полная неожиданность.
– Господа, господа, у нас одна тема для обсуждения, а мы к ней еще не обращались.
– У вас сегодня опять гольф?
– Не угадали – бридж.
– Не знал, что вы играете в бридж.
– Что поделаешь, приехали два полковника из Моссада, нужно составить им компанию.
– Господин В., прошу ваше сообщение.
– С вашего позволения, я начну издалека. В середине семидесятых годов наша контора разрабатывала одного диссидента, ученого, не помню уже, то ли геолога, то ли нефтехимика, не суть важно. Кириллов была фамилия этого ученого, он умер потом в спецлечебнице. Среди обычной диссидентской болтовни мое внимание тогда привлекла одна фраза «Вы колосс на глиняных ногах». Фраза-то обычная, что-то подобное говорил каждый из них, а вот сказана она была необычно, спокойным таким, уверенным голосом ученого. Я спросил у Кириллова, что он имеет в виду, и он рассказал, что в результате сделанного им открытия обнаружилось, – колоссальные запасы нефти в Сибири и на севере России – это миф. Те гигантские полости в Земле, не помню, как они называются, кажется каверны, которые геологи приняли за грандиозные месторождения нефти, на самом деле заполнены водой.
– Но мы который год качаем оттуда нефть!
– Правильно, потому что вода покрыта тонким слоем нефти. Тонким, конечно, в геологических масштабах, на самом деле это пласты многокилометровой толщины, но они уже истощаются. Объяснять, почему нефть плавает на поверхности воды, думаю, не надо?
– Не надо. И что вы предприняли?
– Кириллову был поставлен диагноз «шизофрения с бредом преследования», он был помещен на излечение в одно из спецучреждений. Далее, признаюсь, я совершил должностное преступление, то есть изъял и сокрыл от вышестоящих товарищей результаты открытия Кириллова и буквально до последнего времени они находились… Ну, скажем так, в надежном месте. Не так давно я под благовидным предлогом попросил доверенных людей провести пробное бурение в регионах, указанных Кирилловым. Сегодня я получил окончательные результаты. Сомнений быть не может, Кириллов прав. Нефти у нас нет!
– Черт побери! Вы знаете, что начнется на фондовых биржах?
– Догадываемся.
– Аналитики проработают детали, но, в принципе, программа действий такова. Срочно национализировать все нефтяные монополии, выплатив основным акционерам максимально возможные суммы. Это может быть валюта или акции в наиболее стабильных государственных компаниях, унитарных, или с преобладанием госкапитала. Так что финансовых потерь мы не понесем. Хуже другое. Вы представляете, какие дивиденты, и политические, и экономические, это принесет странам ОПЕК. Поэтому нужен срочный сокрушающий удар по странам арабского мира!
– Все, господа, на сегодня все. Разойдемся, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию.
Впервые не прозвучала фраза «можно оправиться и закурить», впервые члены «Большой Пятерки» расходились в молчании. Предстоял Большой передел мира.
Кирей в который раз ощутил, как ему недостает Сергачева. Зловредный старичок, конечно, и сильно себе на уме, но организатор – дай бог каждому.
Вот и сейчас Кирей сидит в кабинете со своим заместителем, Володей Седым, и вдвоем они кумекают, кого из урок можно подписать на поездку в Америку, потому как все к этому идет, однозначно.
Почему Кирей про Америку подумал, он и сам объяснить бы не смог. Сергачев намекал на заграницу, а в мозгу оно и совместилось – заграница, значит, Америка. Да оно, по сути, и не важно, главное, что не в родных пенатах, где в каждом, самом захудалом городишке обязательно найдутся знакомые пацаны, которые подскажут, помогут и укроют, если уж дело так повернется.
Володя Седой, по природе живой, подвижный, с трудом находящий себе место, маялся теперь в кресле, все время порываясь встать и начать что-нибудь делать – бегать по комнате (ходить он просто не умел), звонить по телефону, найти хоть какое-то применение своим рукам и ногам, а приходилось сидеть в кресле, потому что напротив расположился Кирей, и шевелить только мозгами и языком.
Он вслух вспоминал всех пацанов, с которыми вместе замутил не одну байду, ходил на стрелки и разборки, пускал кровь хачикам, и, вообще, в которых был уверен на все сто. Получалось интересно – знал он многих, а отобрать для дальней и опасной поездки было, считай, некого. У одного – семья и дите малое только народилось, отрывать мужа-кормильца вроде и не след. У другого – бизнес крутой закрутился, нормальный бизнес, чистый, но за ним глаз да глаз нужен, мужик который месяц на природу выехать не может, чтобы конкретно оттянуться с корешами, а тут – Америка, далеко, и неизвестно еще, чем кончится… Третий – полжизни на нарах провел, весь в болячках теперь, ему не в Америку ехать, а в хороший санаторий, чтобы врачихи да сестрички над ним сиськами трясли и ублажали всячески больное тело заслуженного урки…
Так и набрал с трудом Володя Седой пятерых верных урок, кто и телом крепкий, и надежный, и семьей не обременен, в общем, по всем статьям подходит, а Кирей говорил – пятнадцать, потому что Кастет пятнадцать вояк отобрал, и должен быть паритет, так Кирей сказал, а Володя таких слов в свою речь не допускал, чтобы родной блатной язык не засорять.
– Придется к Есаулу на поклон идти, – неохотно сказал Кирей, – пусть еще пятерых даст. Напиши ему маляву в «Кресты», чтобы людей дал, пятерых, больше не надо… На меня не ссылайся, пиши так: Леха Кастет, мол, челом бьет, для важного дела просит тебя, Гена… Ты пиши, пиши, не слушай раскрыв рот, я повторять не буду, один раз и то тошно говорить… Просит тебя, Гена, выделить пять надежных людей, потому что я, Кастет, беру для этого дела людей поровну от тебя и от Кирея. И добавь там еще чего-нибудь, чтобы подлиннее получилось. Длинная малява вроде как уважения добавляет. Перепишешь набело, мне принеси показать, а то я тебя знаю: со словами не дружишь, можешь такое написать, потом Сергачеву полгода расхлебывать.
И снова вздохнул Кирей – скорее бы Сергачев приехал, что ли, его это дело – интриги плести…
Ближе к вечеру начала собираться братва.
Малява, завернутая в зеленую бумажку с портретом Франклина, была доставлена Есаулу через час после ее написания.
Гена был доволен, получив длинную и обстоятельную маляву, написанную от имени Кастета. Сам он ее писал или нет – неизвестно, но подпись была точно его. Так крепко и размашисто мог расписаться только такой человек, как Кастет, которого Есаул уважал за чисто блатной кураж и за то, что он тогда в катране одним ударом убил сявку, с больной головой кинувшегося на Кастета. И за смертельный удар уважал, и за то, что не побоялся этот удар нанести, хотя был один против шестерых и пришел, как честный урка, без ствола, доверив свою жизнь ему, Гене Есаулу…
Гена по сотовому вызвонил нужных людей, и те потихоньку начали подтягиваться в киреевский особняк на Каменном острове.
Читать бесплатно другие книги:
