Факультет рыболовной магии Константинов Евгений

Дело было в том, что остров, на котором им предстояло ловить рыбу, на самом деле больше походил на невысокую возвышенность. Невысокую до такой степени, что поверх нее с непредсказуемой периодичностью утомленно перекатывали волны, что неоднозначно наводило на мысль о простирающейся на многие сотни метров вокруг этого, с позволения сказать, острова, отмели. Островом же это место назвали, по-видимому, только из-за того, что в его центре росли четыре невысоких деревца.

– Я не понял! – прозвучало уже приевшееся за сегодняшнее утро недовольное восклицание. – А где тут рыбу-то ловить?!

– Вот что, Зубовал! – Ксана так резко повернулась к гному, что тот невольно отпрянул, наткнувшись на стоявшего позади Баббаота. – Ты что, уже с первых минут запаниковал, а?

– Нет! Я… я спрашиваю, где тут рыбу-то ловить?

– Ты что, слепой? – по сравнению с гномом Ксана была ненамного ниже ростом, но, если говорить о размахе в плечах, то Зубовал был шире нее как минимум втрое. Однако даже такое преимущество явно спасовало перед исходящей от лекпинки решимостью, если не сказать злостью. – Это мне в очках простительно, а ты, что, без очков даже чаек увидеть не можешь?! – Она указала рукой на мельтешащие в воздухе чуть ли не на горизонте белые точки. – Или не знаешь, что эти чайки за мальком охотятся, которого окунь из глубины к поверхности вытесняет?!

– Я, э-э… знаю, – выдавил из себя растерявшийся гном. – Знаю я…

– Он знает! – выступил вперед Баббаот. – И я тоже все очень даже хорошо про чаек и окуневые котлы знаю. Но толку-то что? Ты видишь, где сейчас эти самые чайки с окунями и где мы?! Как до них добраться и каким образом их пой…

– Топор! – перебила Ксана, показав пальцем на притороченное к поясу Зубовала исконное гномье орудие. Затем переместила палец на середину острова: – Топор, деревья, плот. Бревна можно связать обрывками вашей одежды. Нам на этом плоту не море переплывать, а всего лишь полтора десятка окуней поймать надо.

– Я не понял…

– Подожди, Зубовал! Плот сделать можно, а дальше-то что?

Но Ксана будто не слышала, о чем спрашивал эльф. Деловито вытащив из уха золотую сережку, она, словно всю жизнь только этим и занималась, вставила в нее выданный профессором Чабом крючок и прикусила застежку зубами. Затем, не выпуская импровизированную блесну изо рта, намотала на указательный палец тонкую прядь своих волос и, зажмурившись, что есть силы дернула. Голова дернулась вслед за рукой, из глаз лекпинки брызнули слезы, вот только цель этих манипуляций оказалась недостигнутой – ни один волосок не покинул свое убежище.

Ксана вознамерилась повторить попытку, но Баббаот ее остановил:

– Зачем доставлять себе такую боль! – Он показал Ксане эльфийскую стрелу. – Края этой стрелы острые, как скальпель. Я правильно понял – ты хочешь пожертвовать своими волосами, чтобы сплести леску?

– А для чего же еще!

«Почему же мне так не везет?! – в отчаянии думал Тубуз Моран. – Может, этот библиотекарь не в той последовательности нас по именам называл? Хотя я же сам себе ячейку выбирал. И ведь у всех остальных наших с напарниками никаких проблем не должно возникнуть. А мне что делать? Как с этими уродами зелеными вместе рыбу ловить? Хорошо бы после этого экзамена живым остаться! Может, вообще от экзамена отказаться? Притвориться больным…»

Тубуз и в самом деле чувствовал себя довольно неважно. Ладони его были влажными и холодными, желудок провалился куда-то глубоко, создавалось такое впечатление, словно он проглотил снежный комок, и этот комок никак не мог растаять.

– Гкхе, маленький лекпин стал похож на гоблина?

Тубуз вдруг обнаружил, что справа и слева от него стоят его теперь уже напарники – гоблины, и все они стоят перед сходнями, по которым только что на сдачу экзамена отправилась вторая тройка.

Один из гоблинов, которого звали Друда, подмигнул Тубузу:

– Отчего ты так позеленел? Или в тебе есть что-то от бычка-хамелеона, который так любит менять свою окраску?

– А может быть, – второй гоблин по имени Гавра сделал небольшую паузу и, приблизив свои тонкие зеленые губы прямо к уху лекпина, выдохнул, – тебе СТРАШНО?!

Тубуз невольно отшатнулся.

– С-страшно? Нет, тут гг-просто что-то х-холодновато. З-замерз я что-то…

– Не бойся гоблинов, – сказал Друда.

– Да, не бойся, – сказал Гавра и вновь громко шепнул Тубузу на ухо, – бойся лучше СЕБЯ!

Тубуз почувствовал, что спина его взмокла, показалось, что холодный комок в горле увеличился раза в два.

– Ты ведь, наверное, даже не знаешь, что такое страх? – спросил Друда.

– Конечно, не знаешь, – подхватил Гавра и перешел на шепот в третий раз. – Ты не знаешь, что такое НАСТОЯЩИЙ СТРАХ!

Когда Тубуз вслед за Друдой и Гаврой высадился на предоставленный им остров, а парусник стремительно и бесшумно отдалился, он так и остался стоять на берегу, тупо смотря гоблинам в спины и ожидая, что с минуты на минуту с ним действительно случится что-то очень и очень страшное. Гоблины тем временем скрылись в тростнике, густые заросли которого протянулись вдоль всей береговой линии острова. От воды заросли отделяла узкая полоса ярко-желтого песка. Что из себя представлял сам остров, с места высадки разглядеть было невозможно – тростник был выше лекпина в три раза.

– Посмотрите-ка, наш маленький лекпин от страха даже шевельнуться не может! – услышал он голос Гавры. – Неужто опять штанишки намочил?

– Эй, что ты там застыл, словно окаменевший тролль? – крикнул Друда, голова которого, так же, как и голова Гавры, высовывалась из стены тростника. – Иди сюда. Не бойся, мы только кажемся страшными. Иди, иди, гоблины не сделают маленькому лекпину ничего плохого. У нас же общий экзамен, и мы должны помогать друг другу.

– Да не бойся ты, мы не кусаемся, – подбодрил Гавра и, когда Тубуз без особого энтузиазма приблизился к тростнику, добавил: – Сегодня не кусаемся.

Лекпин неуверенно сделал еще один шаг. В следующий миг гоблины схватили его за руки и затащили в заросли.

– Хм, ну и как здесь рыбу ловить?!

Узкая протока, через которую можно было даже не перепрыгнуть, а просто переступить и вдоль которой Четвеерг двести второй, Мухоол и Курт шли минут пятнадцать, вывела их к почти идеально круглому озеру, с топкими, колышущимися под ногами берегами. Протока в этом месте расширялась, и озеро было видно как на ладони. Однако подходить к урезу воды было рискованно: с каждым дальнейшим шагом ноги проваливались в мох все глубже. Поэтому троица была вынуждена остановиться.

– То есть, каким образом, я вас спрашиваю? – В голосе Четвеерга сквозило нескрываемое раздражение. – Откуда удочки взять? Как к воде подойти? Я просто в шоке!

– Да, из этого деревца удочку не соорудить. – Мухоол кивнул на маленькую чахлую сосенку, ствол которой был похож на змеевик винного аппарата.

– Может, лучше сразу вернуться к озеру, к тому месту, где нас высадили? – неуверенно предложил Курт. – Хотя там из-за сплошных камышей даже воды не видно.

– Зато здесь воду видно! – вскипел Четвеерг. – А толку-то что!!!

– Смотрите! – Мухоол показал рукой на середину озера, где по поверхности вдруг начали расходиться круги. – Рыба здесь есть, и немаленькая…

– Но ловить-то ее как! И чем?

– И на что? – поддержал гнома Курт.

Не ответив на эти вопросы, Мухоол вдруг плашмя бросился на мох, окунул руку в протоку и тут же поднялся, зажимая пальцами лапку пытающегося выскользнуть лягушонка.

– Вот на что, – сказал эльф. – Это отличный живец.

– О!

– А-а-а?

– А тройник мы попросим Четвеерга из наших трех крючков соорудить. Ты с этим делом справишься?

– Спрашиваешь! – буркнул гном. – Давайте сюда свои крючки!

Четвеерг поддел ногтем большого пальца одну из медных застежек на своем поясе и достал из котомки маленький, но увесистый молоточек. Наковальней послужило лезвие гномьего топора. Несколько точных ударов, и заклепка надежно сковала крючки, превратив их в очень приличный с виду тройник с одним общим ушком. На всю операцию понадобилось не больше минуты.

– Отлично! – похвалил Мухоол. – Только надо помнить, что этот тройник у нас один. И чтобы щука его не откусила, надо надежный поводок найти.

– Поводок есть, – сказал Курт, снимая с шеи золотую цепочку и продевая ушко тройника в одну из застежек. Затем аккуратно насадил на тройник лягушонка. – Поводок не порвется, главное, как следует его привязать. Вот только к чему его привязать?

– А вот к чему. – Мухоол достал из-за плеча лук, еще больше согнул дугу и снял с одного конца тетиву. Та почти полностью распрямилась.

Курт и Четвеерг с удивлением наблюдали за его действиями. А Мухоол принялся сматывать с дуги тонкую прозрачную эльфийскую нить и ровными кругами укладывать ее себе под ноги. Когда нить, оказавшаяся довольно длинной, закончилась, он привязал ее к тетиве, затем воткнул свободный конец лука в мох и произвел укладку нити в обратном порядке.

– Все. Закидушка готова, – удовлетворенно изрек эльф, привязывая к нити цепочку-поводок. – Теперь главное – сделать плавный заброс, а при вываживании не торопиться и укладывать нить так же аккуратно, чтобы не запуталась.

– А она… э… леска, то есть нить, – на разрыв прочная? – спросил Четвеерг.

– На разрыв – твой вес выдержит. А вот щучьих зубов боится…

– Никогда на такую снасть не ловил, – признался Курт.

– Я тоже, – сказал Четвеерг.

– Вообще-то в классическом варианте сюда еще поплавок прилагается, чтобы живец на дне не спрятался. Но это когда ты сразу на несколько закидушек ловишь и в разные места их закидываешь. Закинул и сидишь, ждешь, на поплавочки поглядывая. Но сейчас нам ждать-выжидать некогда, поэтому мы способ ловли немного модернизируем.

Мухоол с ускорением раскрутил поводок с наживкой, в нужный момент разжав пальцы. Наживка взмыла в небо и по плавной траектории приводнилась точно в том месте, где недавно рыба обозначила свое присутствие. Не позволив тяжелому золотому поводку увлечь живца на дно, Мухоол сразу же начал выбирать нить-леску…

– Что делать-то будем? – озабоченно спросил Даяа-Кум, обращаясь к Пуслану и Кызлю. – Рыбоньку ловить надо? Надо! А как ее поймать, если из рыболовных снастей один крючок имеется? Я на рыбалку без трех удочек вообще никогда не хожу, без лески запасной, без блесенок и всего такого и шагу не сделаю.

– Гр, гр, удочку ломать из дерева надо. Это я смогу, – сказал Пуслан. – Лески у нас, гр, нет, да, зеленый?

– Леску мы тоже сделаем. Нитку какую-нибудь найдем или сплетем из волос. – Кызль уставился на длинные волосы Даяа-Кума.

– Из волос? – воскликнул тот. – Из волос невозможно! Там, откуда я родом, с короткими волосами ходить не принято! Уж лучше давайте вот эту мою жилетку домотканую на нитки распустим. А пуговицы вместо грузиков приспособим.

– Гр!

– Очень уж толстые нитки эти, – сказал Кызль, пощупав жилетку.

– А волосы слишком тонкие – порвутся.

– Их можно сплести…

– Вот сам из своих и сплетай! – отрезал Даяа-Кум, скидывая жилетку. В ее подкладке оказалась иголка, которой Даяа-Кум принялся распускать нить и сматывать ее в клубок.

– Ну, чего стоите-то? – спросил юноша через не которое время у глазевших на него напарников. – Нитки здесь на всех хватит, еще и останется. Кто удочки обещал наломать?

– Гр!

– А ты пошел бы, насадку какую-нибудь поискал.

– С насадкой проблем не будет, – сказал Кызль и направился в лесную чащу, в то время как Пуслан двинулся вдоль берега в поисках подходящих удилищ.

С насадками действительно проблем не оказалось, первым делом Кызль насобирал темно-красных, почти черных ягод кустовой черемухи – неотразимое лакомство для многих поверхностных рыб, затем наковырял из-под коры трухлявого дерева личинок короеда, под камнями нашел несколько червей и, наконец, наловил на поляне кузнечиков и жуков. Все это он рассовал по разным карманам и, возвращаясь к месту встречи, беспокоился лишь о том, чтобы ничего не раздавилось, не помялось и не разбежалось.

Словно сговорившись, Кызль вернулся к Дана-Куму одновременно с Пусланом, который притащил три жердины разной длины. Помимо этого, тролль дополнил разнообразие насадок ручейниками и личинками стрекозы, набранными в быстрой речушке, впадающей в озеро.

Даяа-Кум успел полностью распустить жилетку и вручил напарникам по одинаковому мотку ниток, по две железные пуговицы и по поплавку, которые сделал их сухих тростинок.

– Ловить вместе будем или лучше разойтись? – спросил Кызль.

– Я бы для начала в разных местах ловить попробовал, – сказал Даяа-Кум. – Пуслан, где, ты говоришь, речка в озеро впадает?

– Гр, идти со мной. Я – показывать.

– Ты что, собираешься все экзамены так вот, с закрытыми глазами просидеть?

Тубуз захлопал длинными ресницами и увидел перед собой на зеленой руке гоблина складной черный нож.

– На, вот, возьми в знак примирения и нашей будущей дружбы, – сказал Друда.

Лекпин неуверенно протянул к ножу руку, тут же отдернул, снова протянул и, наконец, взял гоблинский подарок. Из ножа с легким щелчком выскочило обоюдоострое узкое лезвие с вязью непонятных узоров. Тубуз машинально потрогал лезвие.

– Ой! – вскрикнул он и слизнул с пальца набухшую красную каплю. Лезвие оказалось острее бритвы.

– Все, теперь это только твой нож. Он попробовал твоей крови, и отныне вы с ним будете неразлучны, – важно сказал Друда. – Называй его «Ифы-кабуф». На гоблинском языке это означает… впрочем, не важно. На этом экзамене тебе очень пригодится наш подарок.

– Спасибо. – Лекпин как-то сразу успокоился. Ему стало даже немного весело, а гоблины показались компанейскими, любящими оригинально пошутить с приятелями.

– А теперь предлагаю разбрестись в разные стороны, чтобы каждый искал рыбу в разных местах.

– Неплохо придумано! – согласился Гавра.

– Да, недурная мысль, – сказал Тубуз. – Но как мы узнаем…

– Часика через три встретимся на этом же месте, – не дал закончить Друда. – Тогда и расскажем друг другу, где и какая рыба клюет лучше.

– Конгениально! – воскликнул Гавра. – Кто куда пойдет? Я готов продраться сквозь эти непроходимые заросли, чтобы узнать, что делается с другой стороны острова.

– Молодец, – похвалил его Друда. – Ведь нашему новому другу преодолеть такие заросли будет гораздо сложнее. А?

– Ну-у-у… – замялся Тубуз.

– Ничего-ничего, – подбадривающе подмигнул гоблин. – На то и существуют друзья, чтобы выручать друг друга. Поэтому я тоже пойду через заросли на противоположный берег. А ты здесь оставайся. Я заметил совсем недалеко отсюда небольшую бухточку, туда наверняка рыбешка заходит.

– Хорошо, – с благодарностью сказал Тубуз, сжимая в руке подаренный нож.

Он дождался, пока гоблины скроются в зарослях, и внимательней присмотрелся к ножу, от которого будто бы исходила магическая сила. Ручка «Ифы-кабуф» была абсолютно черного цвета, рифленая, держать ее в руке было необычайно удобно. Примерившись, Тубуз махнул ножом, и тростник перед ним осыпался – «Ифы-кабуф» выполнил свою работу так, что его новый владелец не ощутил ни малейшего сопротивления. Еще несколько взмахов, и в тростнике образовался проход, выведший лекпина на берег.

Подобрав длинную сухую палку, которая вполне могла сойти за удочку, он направился к бухточке, о которой говорил Друда. Однако ловить рыбу в этой бухточке казалось проблематично из-за нанесенного волнами мусора. Зато сразу за ней в озеро вдавалась коса, похожая на уходящий в воду длинный желтый язык. Легкая волна перекатывала через косу, и создавалось впечатление, что язык облизывается.

Идя по косе, Тубуз тыкал впереди себя палкой, опасаясь угодить в яму, невидимую в слегка мутноватой воде. Справа было заметное мелководье, зато слева темнела глубина, и в этой глубине то и дело поблескивали серебром рыбьи бока. Вот она – добыча! Дальше идти не имело смысла.

«Так, рыба здесь есть. А у меня есть „Ифы-кабуф“, удилище и крючок. Зато нет лески и нет грузила, – думал лекпин. – Еще нужна какая-нибудь насадка… Надо вернуться к бухточке и поискать все это там».

Он повернул обратно и в очередной раз сжал рукоятку ножа. Неожиданно в голову пришла очень простая и логичная мысль…

На постройку плота времени ушло гораздо больше, чем хотелось бы. Зубовал повалил топором три дерева, из которых получилось шесть бревен, а Баббаот прочно связал их длинными и гибкими полосками коры, срезанными со стволов. Он же нашел длинную жердину, которая вполне могла сойти за шест. Тем временем Ксана сплела из своих волос две тончайшие, но прочные косички длиной около двух метров каждая, которые должны были заменить леску. Одну косичку намотала про запас на палочку, вторую привязала к упругой ветке, на другом конце сделала петельку и продела в нее импровизированную блесну. Учитывая сложившиеся обстоятельства, удильник получился вполне сносный.

– Молодцы, – сказала Ксана, когда Баббаот и Зубовал спустили плот на воду. – Теперь прошу вас, господа будущие студенты, меня выслушать.

Наверное, скажи кто-нибудь еще пару часов назад гному и эльфу, что какая-то лекпинка осмелится ими командовать, и тот и другой расценили бы это как неудачную шутку. Однако сейчас они обратились в слух.

– У нас все есть: плот, удочка, леска, приманка. Веревку для кукана, господин Баббаот, может заменить тетива от твоего лука. Осталось только рыбу поймать. По правилам экзамена не важно, кто из нас поймает рыбы больше, а кто меньше, главное – чтобы поймал каждый из нас. Как я понимаю, плыть на плоту втроем будет проблематично. Поэтому предлагаю одному из вас сейчас остаться на берегу, а с другим я поплыву за рыбой. Когда я и тот, кто будет со мной, поймаем рыбу, мы сразу вернемся и поменяемся, а когда все трое обрыбятся, вместе решим, кому доверить дальнейшую ловлю. Я думаю, это будет несложно?

– Зачем же кому-то оставаться? – возразил Баббаот. – Один вполне может поплыть вместе со всеми, но не на плоту, а в воде. Он же будет помогать толкать наше судно.

– Я плавать не умею! – заявил Зубовал.

– Самостоятельно плавать не понадобится – держись себе за плот и ногами бултыхай, только не сильно, чтобы рыбу во всей округе не распугать.

– Вот ты и покажешь ему, как это делать, – сказала Ксана эльфу и запрыгнула на плот. – Давай сюда, Зубовал, и шест прихвати.

– Хорошо, пусть ловит первым, – согласился эльф. – Только сначала надо плот на нормальную глубину отбуксировать.

Нормальная глубина, то есть там, где вода начала доходить Зубовалу по горло, началась только метрах в двухстах от берега. Там Баббаот помог гному забраться на плот и остался в воде один. До чаек, по-прежнему кружащих низко над водой, оставалось еще не меньше двух таких расстояний.

– Интересно, если бы мы не додумались плот построить или у нас топора бы не оказалось, каким образом на этом острове можно было бы рыбу поймать? – задумчиво произнес Баббаот, толкая перед собой плот теперь уже с двумя пассажирами.

– По правде говоря, я и сейчас сомневаюсь, что мы с уловом окажемся, – сказал Зубовал, работая шестом.

– А вот я абсолютно уверена, что если мы все правильно делать будем, то не просто рыбы наловим, а еще и первое место займем, – сказала Ксана, не отрывая глаз от чаек. – Сдается мне, что там, под водой, какой-то бугорочек имеется, на который окунь периоди чески выходит за мальком охотиться. А мы на этого окунька охотиться будем.

– Да, но представь, что вместо нас на этот остров вместе с тобой попали бы еще, к примеру, два лекпина! – не унимался эльф. – Что бы вы тогда делать стали?

– Что-нибудь придумали бы, – сказала Ксана. – Так! Давайте-ка теперь не шуметь, то есть разговаривать только шепотом и поменьше ногами бултыхать. Ты, Зубовал, сядь и поменьше шевелись. Я всплески на воде вижу, а это значит, что окунь очень активный, и нам главное его не спугнуть.

Предположения лекпинки оказались верны. В том месте, над которым только что кружили и кричали чайки, окунь, словно сумасшедший, гонялся за мальком. И первый заброс, даже не заброс, а опускание блесны в воду под самый плот принес уверенную поклевку, после чего приличных размеров окунь оказался в руках рыбачки. Передав рыбу Зубовалу, она повторила заброс-опускание, и не успел гном насадить трофей на кукан, как еще один окунь оказался на крючке. Ксана передала удочку Зубовалу, и тот тоже сразу поймал. Рыбалка развивалась, словно по сценарию…

Если Курт и Четвеерг двести второй и сомневались, что способом, предложенным Мухоолом, можно с успехом ловить рыбу, то эльф был полностью уверен в правильности своего выбора. Поэтому, почувствовав незначительную задержку буквально после трех метров проводки, он моментально сделал размашистую подсечку. И сразу вода посередине озера взбурлила, натянутая нить-леска пошла сначала в одну сторону, потом в другую…

– Тащи, тащи! – заорал Четвеерг. – Дай-ка мне! – Он сунулся к Мухоолу с недвусмысленным намерением выхватить леску и взять бразды вываживания в свои руки.

Но Курт вовремя подставил ножку, и Четвеерг шлепнулся лицом в мокрый мох. Подняться гному он не дал, прыгнув ему на спину и вдавив руки в мох. Без твердой опоры Четвеерг сумел только приподнять голову, чтобы глотнуть воздуха.

– Прошу тебя, не нарушай правила! – убедительно произнес Курт. – Он сам поймает. А потом и мы с тобой без проблем справимся с этой задачей. Прошу тебя, Четвеерг двести второй, не мешай ему!

И Курт ловко отпрыгнул в сторону. Разъяренный, мокрый и не очень чистый Четвеерг вскочил на ноги и схватился за топор:

– Ах ты, вампирское отродье! – заскрежетал он зубами. – Ты посмел, ты посмел… Да я тебя…

– Как я играю!

Этот полный восторга крик издал Мухоол, выбрасывая из воды к ногам Четвеерга полуторакилограммовую щуку. Гном машинально наступил на ее туловище, но рыбина изогнулась своим упругим скользким телом, заставив Четвеерга потерять равновесие и во второй раз плюхнуться в мох, теперь уже задом. Щука же, освободившаяся от тройника, который впился в гномий сапог, змеей заскользила к протоке, до которой были всего какие-то полметра. Она уже падала в воду, когда Мухоол, совершивший еще один прыжок, мертвой хваткой схватил ее за жабры. Однако сам при этом по инерции скатился в воду. Узкая протока оказалась на удивление глубокой – эльф, рассчитывавший встать на дно, не обнаружил его у себя под ногами, а набрать воздуха в легкие во время падения он не успел…

Чтобы наладить снасть, Кызлю потребовалось не больше трех минут. К этому делу он был привычен. Непривычной оказалась тяжесть удилища, хоть он и выбрал самое короткое из принесенных троллем, для которого любая дубина казалась пушинкой. Но за неимением лучшего…

Утешало, что не надо было ходить куда-нибудь далеко в поисках привлекательных мест. Весь берег, усыпанный крупными валунами с наклоненными над водой деревьями, идеально подходил для рыбалки. Темная вода подразумевала глубину, расходящиеся по водной глади круги недвусмысленно давали понять, что рыба здесь держится и кормится, а периодически слышимые всплески заставляли вздрагивать и терзаться надеждой, что следующий такой всплеск возникнет после удачной подсечки.

Кызль выбрал для рыбалки очень удобное место: скала, на которой он расположился, по своей форме напоминала кресло; слева от него окунала в воду зеленые ветви береза (с которых нет-нет да падали всякие букашки; впереди, в пределах заброса – листья кувшинок… Нисколько не сомневаясь в удаче, Кызль насадил на крючок извивающегося червя, выставил полутораметровую глубину и забросил поплавок поближе к березе. Рядом с поплавком тут же возник бурун, поплавок покачался на волнах и замер. Кызль, вцепившийся двумя руками в тяжеленное удилище, сосредоточился в ожидании поклевки.

Но время шло, по воде расходились круги, рыба плескалась, а поплавок оставался неподвижным. Кызль вытащил крючок и вместо червя насадил личинку короеда. На рыбу эта насадка также не произвела никакого впечатления. Неплохо было бы чем-нибудь подкормить. Кызль достал несколько набухших ягодок черемухи и подбросил их к поплавку. В местах их падения почти сразу возникло несколько характерных бурунов. Вот оно! Вот что кушает сегодня рыбка!

Не теряя времени, Кызль переналадил удочку в примитивную снасть с так называемой свободной леской, другими словами, снял поплавок и грузило, оставив лишь крючок. Затем снял короеда, проткнул крючком ягоду, синеватый сок которой сразу окрасил пальцы, и сделал заброс. Как только насадка коснулась воды, рыба проявила себя мощным буруном и… ягода осталась нетронутой. В чем дело? Неужели ее насторожил крючок? Кызль вытащил снасть: крючок был почти полностью спрятан в ягоде, которая после того, как из нее вытек сок, напоминала сморщенную изюмину. Может быть, все дело в этом? Может, испорченная ягода не интересует привередливую рыбину?

Рыболов постарался заменить ягоду, но из этого ничего не вышло, – как только жало крючка проткнуло тонкую кожицу, брызнул сок, и в руках у Кызля вновь осталась изюмина. Без особой надежды Кызль все-таки забросил снасть и потерял еще несколько драгоценных минут.

Да, рыбалка в этом озере оказалась гораздо сложнее по сравнению с его родными высокоболотными водоемами. Тамошние язи, голавли и окуни не капризничали, хватали насадку уверенно, засекались надежно, чуть ли удочку из рук не вырывали. А тут…

Что же с ягодами сделать, чтобы из них сок не вытекал? Или лучше сразу на другую насадку переключиться, чтобы так же со свободной леской поверху ловить? Можно на кузнечика попробовать, а еще лучше – на жука!

После дележа насадок с Пусланом и Даяа-Кумом у Кызля остался всего один жук – серо-коричневатого цвета, с подвижными лапками, длинными усиками, лохматый, словно шмель. Кызль воткнул крючок в его жесткое брюшко, но жук быстро-быстро заработал лапками, и крючок вылез наружу. Гоблин решил обломать ему лапки, но, подумав, что своими движениями они скорее должны привлечь рыбу, завел жало крючка жуку под крылышки.

Кызль примерился, натянул леску и плавно послал насадку под самые ветви березы, предвкушая, что, как только жук окажется в воде, его тут же схватит рыба. Каково же было его удивление, когда его насадка расправила крылья и полетела! Такого в практике гоблина еще не случалось, но раньше он никогда и не ловил на снасть без грузила.

Жук взмыл вверх, Кызль испугался, что он вновь каким-то образом освободился от крючка, но натянувшаяся леска ограничила полет. Теряя силы, жук стал опускаться все ниже и ниже, но приводниться не успел. Серебристая рыбина размером с руку гоблина выпрыгнула из воды, схватила жука широко раскрытой пастью и с громким всплеском плюхнулась обратно. Тут же последовал сильнейший рывок, Кызль поскользнулся на скале-кресле, забалансировал на самом его краю и, не выпуская из рук удилища, полетел вместе с ним в воду.

– Рыба здесь есть, рыбы здесь много, и вся она будет моей, – приговаривал Тубуз Моран, приматывая гоблинский подарок «Ифы-кабуф» к концу палки косичкой, только что срезанной со своей ноги.

Вообще-то подколенные косички всегда считались среди лекпинов предметом мужской привлекательности, но сейчас Тубуз об этом даже думать не хотел. Точно так же, как и не хотел он думать о том, что палка с ножом на конце превратилась в самую настоящую пику – орудие, которое для добычи рыбы было строжайше запрещено. По всем законам пика считалась даже хуже остроги. Еще пару часов назад лекпин и представить не мог, что он – победитель отборочных соревнований по спиннингу – вознамерится использовать для ловли рыбы браконьерскую снасть. Но за это время кое-что сильно изменилось.

Вот в воде недалеко от берега мелькнул серебристый бок рыбины. Тубуз с размаху ударил копьем по цели – промах. Так, надо не торопиться и не размахиваться, а просто держать острие копья поближе к воде и тыкать посильней. Он замер в ожидании жертвы. Выбранная тактика оказалась верной, хотя ждать, пока очередная рыба окажется в пределах досягаемости, пришлось минуты три. Зато после точного удара на копье забилась крупная плотва. Тубуз поднял ее в воздух и увидел, как из пробитого насквозь тела в воду капают капельки крови.

– Хорошо! – закричал лекпин. Стащив добычу с острия, он бросил ее на берег. И тут же пожалел, что не подержал плотву подольше в воде – из нее вытекло бы еще больше крови, а кровь могла привлечь еще более крупную рыбу, хищника. Но решить вопрос с кровью не составляло труда.

Тубуз зашел в воду по колено, примерился и три раза полоснул лезвием «Ифы-кабуф» по правой ноге, по тому самому месту, где на оголенной коже красовалась татуировка, оставленная переруслами. Кровь хлынула из ран, но лекпин совершенно не чувствовал боли. Он стоял, глядя на расплывающееся мутноватое пятно, в твердой уверенности, что появления какого-либо хищника ждать придется недолго.

Таким хищником оказался окунь, даже стая окуней, Тубуз ловко пронзил копьем первого, подплывшего достаточно близко. Окунь был в два раза крупнее недавно пойманной плотвы. Лекпин отбросил его на берег подальше от воды, и прицелился в новую жертву. Удар – есть! Прицеливание – удар – есть! Тубуз вошел в азарт.. На берегу становилось все больше рыбы, но в воде стая не уменьшалась, а наоборот, окуни, один крупнее другого, кружили вокруг Тубуза, и оставалось только выбирать экземпляры поувесистей.

– Гляди, гляди, дружок-то наш, как разошелся!

– Ага! Намолотит рыбехи немерено…

– Не это главное. Главное – кровь, кровища. Кровища лекпина, перемешенная с кровью рыбы!

– Да, да. Я помню, что нам об этом говорил ОН…

– Ха, вспомнил! А раньше-то сомневался. – Друда отвесил своему соплеменнику подзатыльник.

Гавра обиженно сдвинул брови. Гоблины наблюдали за Тубузом из камышовых зарослей. Собственно экзамен и рыбалка как таковая для них сейчас ничего не значили. Главным было выполнить порученное задание, с чем они, похоже, успешно справлялись.

– Как можно было сомневаться?! – прошипел руда, удостаивая Гавру тычком локтя в бок. – Ведь это же говорил ОН – наш ГУРУ! А в нем сомневаться нельзя. Понял?

– Я не сомне… – Гавру прервал очередной тычок в бок.

– Если не сомневался, тогда повтори-ка, что сказал ОН, передавая «Ифы-кабуф».

– Мм-м… – промычал Гавра, – ну-у-у… вроде того, что ОН все подготовит, а нам останется только добавить в озеро лекпино-рыбыо кровь. И тогда…

Нить-леска, которую Мухоол недавно советовал складывать аккуратными витками, теперь представляла собой нечто бесформенно-запутано-бородато-склизкое. Первым, кто приложил к этому безобразию руку, вернее, ногу, был сам Мухоол, зацепившийся за нее, когда прыгал за щукой. Запутывание продолжил Четвеерг, который, не вставая на ноги, стремительно бросился на карачках спасать товарища. А завершила дело сумасшедшая прыгающая щука, все-таки выскользнувшая из руки эльфа после того, как Курт и Четвеерг вытащили его из воды.

Щука, окончательно запутавшаяся в леске, наконец, успокоилась. Но обступившие ее эльф, гном и вампир никак не могли решиться начать ее освобождение – настолько все казалось бесполезным.

– А у тебя еще кусочек такой ниточки случайно не найдется? – со слабой надеждой спросил у эльфа Курт.

– Откуда?! – Мухоол вытер лицо мокрым рукавом.

– Вообще-то, – подал голос Четвеерг, – мы, гномы, не привыкли сопли жевать!

– Что ты предлагаешь? – посмотрел на него Курт.

– Что-что, распутывать, вот что! В шесть рук мы с этим быстро справимся. Только командовать при этом должен один, а все остальные должны его слушаться. Иначе ничего не получится.

– В таком случае ты сам и командуй…

Если бы кто-нибудь стал расспрашивать Кызля, каким образом после вынужденного купания он очутился на берегу, да еще и с великолепным экземпляром синеокого голавля, гоблин не смог бы рассказать что-либо внятно. Он помнил, что, погрузившись с головой под воду, запутался ногами в своей же леске, как, вынырнув, ухватился руками за ветви березы, как перед его глазами из воды вывернулся рыбий хвост и Кызль вдруг впился в него зубами… Дальнейшее вспоминалось смутно. Но он не утонул и поймал рыбу.

Правда, руки саднили и кровоточили, правая щиколотка, кажется, была вывихнута, непривычно болели челюсти… И еще Кызль лишился своей рыболовной снасти, причем не только удилища, но и лески, и крючка, впрочем, так же, как и всех насадок, потерявшихся во время купания.

Зато голавль был хорош! Таких крупных он никогда не ловил. Теперь необходимо было позаботиться, чтобы рыба осталась живой до окончания экзамена. Прижимая голавля к груди, Кызль, прихрамывая, поспешил на поиски напарников.

Пуслан со своей гигантской удочкой обосновался в устье реки, которая при впадении в озеро образовывала очень привлекательный омуток. Когда Кызль доковылял до тролля, тот успел поймать из этого омутка десятка три жирных плотвиц, которые теперь ходили кругами в наполненной водой ямке, заранее выкопанной рыболовом поблизости.

– Ого! – подивился улову Кызль. – Когда же ты столько поймать успель?!

– Гр, тролль лучший! – самодовольно ответил Пуслан. – Ты, зеленый, тоже хорошего, гр, взял!

– Да взять-то взял, только вот леску с крючком оборваль и удочка моя уплыла.

– Гр, плохо!

– Да уж, ничего хорошего. Ты не будешь против, если я своего голавля в твой аквариум пристрою?

– Не против. – Тролль вытащил из воды очередную плотвицу и точно подбросил ее к остальным. – Гр, надо знать, как поймал наш… Да…акум?

– А где он?

– Гр, там пошел, – Пуслан махнул свободной рукой вдоль речного берега, – вверх пошел.

Но отправляться на поиски не пришлось. Даяа-Кум появился на берегу, запыхавшийся и раскрасневшийся. Так же, как и Кызль, он был без удочки, зато с рыбой в руках – толстобокий бронзовотелый увалень-линь весил никак не меньше килограмма.

– Отлично! – закричал Кызль. – Отпускай этого линечка скорее в пуслановский аквариум! – Гр! Мы каждый поймать? – спросил Пуслан, снимая с крючка еще одну плотву.

– Да, да, да! – Гоблин подпрыгивал от радости. – Каждый поймать, то есть все трое поймали! И поймали много. А это значит, что экзамен мы сдали, мы поступили на факультет! Ура!!!

– Гр, мы лучшие!

– Там, – переведя дыхание, Даяа-Кум кивнул в сторону, откуда только что прибежал, – там браконьеры.

– Гр?

– Лекпины бреднем рыбу ловят…

Особенности берега, на котором находились Мухоол, Четвеерг двести второй и Курт, были таковы, что оставаться на одном месте больше одной минуты было крайне нежелательно. Если изначально жижа, просачивающаяся через мох, оказывалась чуть выше щиколоток, то вскоре она уже начинала подбираться к коленям… Хотя, если быть более точным, это наши герои, скучковавшиеся на маленьком пятачке, чтобы распутать образовавшуюся из эльфийской нити бороду, погружались в мох все глубже и глубже.

– Вам не кажется, что мы потихоньку тонем? – сохраняя спокойствие, спросил Курт.

Он стоял, вытянув вперед руки и растопырив пальцы; на каждом из них было накинуто по одной, а то и по две петли, напротив него в такой же позе стоял Четвеерг, руководящий процессом распутывания, Мухоол же, в точности следуя его указаниям, тянул нить то в одну сторону, то в другую, удлиняя и сокращая петли, избавляясь от узлов. Глядя со стороны, можно было бы предположить, что они увлечены интереснейшим занятием, если, конечно, не принимать во внимание, что местом действия было болото, и не вспомнить о том, что в это самое время шел экзамен по ловле рыбы.

– Давай, Мухоол, быстрей пошевеливай пальчонками! А то действительно утонем! – закричал Четвеерг.

Тот посмотрел под ноги, вернее, на неприятного та жижу, которая уже поглотила его колени, окинул критическим взглядом то, что висело в воздухе между трех пар рук…

Я надеюсь, – сказал эльф, – щука охотится не только посередине озера.

И Мухоол, выбравшись из образовавшейся воронки, начал отступать, стягивая нить с пальцев Четвеерга и Курта. Метра три нить шла без задержки, затем начали образовываться затяжки, узлы, парики. Когда нить оказалась вытянута окончательно, длина ее раз в пять уменьшилась по сравнению с первоначальной, во всяком случае, ни один рыболов (даже не уважающий себя рыболов) не решился бы использовать это в качестве лески.

– Ну, и что мы теперь имеем? – сердито спросил Четвеерг, не без помощи Курта выбравшийся из созданной ими ямы-воронки.

– Все то же самое, – невозмутимо ответил Мухоол.

– Издеваешься?!

– Нет, – Мухоол протянул руку к гномьему топоpy. – Одолжи-ка мне его на минуточку.

Он взял топор у ничего не понимающего гнома и одним точным ударом срубил под корень растущую рядом кривую сосенку.

– Не сочти за труд, заготовь еще таких десятка полтора, – сказал Мухоол, возвращая топор.

– Нам костер разводить некогда!

– При чем здесь костер? – Мухоол встал на поваленное деревце, продемонстрировав тем самым, что благодаря ему, практически не погружается в топкий мох. – Мы таким вот образом до самого уреза воды доберемся. Усек?

– Вроде как…

– Ну, так действуй! А мы с Куртом пока лягушат наловим.

Но в это время колышущаяся земля под их ногами вздрогнула, и как-то сразу стало ясно, что дальнейшая рыбалка отменяется.

Очередной поворот речушки, и перед Пусланом, Кызлем и Даяа-Кумом оказалось озеро. Очень красивое: каменистый берег чередовался песчаными пляжами, кое-где в воду вдавались языки камыша, противоположный берег представлял собой вертикально уходящую в небо скалу, извивающаяся серебристая лента речушки делила ее надвое и с высоты нескольких метров низвергалась в бирюзовое озеро кристальной россыпью брызг.

Тишина нарушалась всплесками и неразборчивыми выкриками, доносившимися из-за камышей с противоположного берега вытекающей из озера реки.

– Как-то не верится, что лекпины решили бреднем побаловаться, да еще и во время экзаменов, – шепотом сказал Кызль. – Могу еще понять, если бы это мои соплеменнички были, гоблины, те – да, любой браконьерской гадостью не побрезгуют. Но чтобы лекпины…

– Я их своими глазами видел, – возразил Даяа-Кум. – Только не отсюда, а с того места, где линя поймал.