Жизнь заново Робски Оксана
– Нет, даже не уговаривай.
Она курила теперь только после обеда. А через неделю собиралась бросить совсем.
– Уважаю. Но ты уверена, что тебе захочется обедать? После всего вот этого?
– Вряд ли. – Она засмеялась. – Если только для того, чтобы продемонстрировать тебе свою сексуальность!
– Может, найдёшь ещё какие-то способы?
– Может быть…
На пляже он читал книгу, а она позвонила Верке:
– Супер, здесь просто супер!
– А как погода? – Верка торчала в пробке где-то в районе Тверской.
– Погода – супер! Море шикарное!
– А он? Как он себя ведёт?
– Супер. – Она перешла на шёпот. – Просто глаз с меня не сводит.
– Супер! – согласилась Верка.
– Ну, ладно, мы пошли купаться. Я тебе позже позвоню.
Когда они выходили из моря, взявшись за руки и весело хохоча, она заметила печёные турецкие пирожки, которые разносили по пляжу.
– Хочу пирожок! – закричала она и захлопала в ладоши.
Она взяла три. Все с мясом.
– Ничего себе аппетит! – удивился он. – В Москве мне казалось, что ты ешь, как маленькая птичка.
– Я и ем, как маленькая птичка.
– Как маленький птеродактиль.
В три она предложила пойти на обед.
– Скажи мне, что ты шутишь! – потребовал он.
– Нет, я умираю с голоду!
«Не буду ужинать! – подумала она. – А завтра на завтрак съем только яйцо».
Шведский стол был огромный и разнообразный. На удивление себе, она съела пять закусок, шесть горячих, потом два супа, потом ещё два горячих, потом – тарелку рахат-лукума.
Наелась.
Он закурил. Она тоже.
– Отнесу в номер телефон, поставлю на зарядку, – сказал он. – А ты закажи мне кофе.
– О’кей.
Она любовалась им, пока он не скрылся в дверях ресторана.
В районе пупка что-то шевельнулось, ударилось, кольнуло и защекотало. Она даже рассмеялась.
Щекотание перешло на ногу. Смех перешёл в крик. Хорошо, что в ресторане они оказались последними посетителями. У неё на правой ноге, из-под коротких белых шорт (Веркины) вылез маленький, с мизинец, толстенький, с короткую сардельку, улыбающийся человечек.
– Не кури! – потребовал он взрослым басом.
Она потушила сигарету дрожащими руками.
– Ты же не курила с утра? – строго спросил он.
– Я только после обеда курю, – ответила она. – Скоро совсем брошу.
– А!… – Человечек, казалось, смягчился. – Понимаешь, я не переношу табачный дым.
Человечек попрыгал у неё на ноге.
– Люблю прыгать, – сказал он. – Но на тебе жёстко. Но это временно. Я – Пусик. Только не надо пытаться пожать мне руку!
– Кто? – переспросила она, не веря своим глазам.
– Пусик. Я живу у тебя в пузике. Я тебя на завтраке выбрал. Ты ела как раз столько, сколько я люблю. И рахат-лукум.
– Где ты живёшь? – переспросила она, чувствуя себя немного сумасшедшей.
– В пузике. И ты должна об этом помнить. Я всё время хочу есть. Поняла? – Пусик сердито посмотрел на неё. – Поняла, я спрашиваю?
Он появился в дверях, улыбаясь и посылая ей воздушный поцелуи.
– Идёт! – прошептала она.
– Возьми ещё пару рахат-лукума! – крикнул он и по ноге снова защекотало. Потом кольнуло в животе. Она потрогала живот рукой. Все гладко.
– Кофе остыл? – спросил он.
Она молчала.
– Эй?! Спящая королева! Очнись!
– Я хочу ещё два рахат-лукума, – сказала она и подошла к буфету. Съела, не донеся до стола.
– Обжора моя! – улыбнулся он и протянул ей сигареты.
Она взяла одну по инерции, но тут же быстро сломала её в пепельнице. Они решили снова пойти на море.
Потом – на ужин. Она съела столько, сколько обычно съедала за неделю.
Она не могла остановиться. Нечеловеческий голод собирал в её тарелке всю еду, какая попадалась на глаза.
За два дня она поправилась на четыре килограмма.
Вечером, когда он пошёл играть в теннис, она осталась в номере одна.
Она стояла перед зеркалом раздетая и с ужасом разглядывала себя.
Она никогда не весила пятьдесят четыре.
В одной руке у неё была шоколадка.
«Может, мне приснилась эта фигня про Пусика? – подумала она. – Может, это я себе внушила? Или меня кто-то сглазил? Может, это Верка? Она всегда была неравнодушна к чужим женихам».
Она достала из пачки сигарету и закурила. Впервые после того завтрака.
В животе защекотало.
Она с ужасом видела в зеркало, как её маленький, аккуратный пупок провалился внутрь и появился наружу уже вместе с кашляющим Пусиком.
– Капля никотина убивает лошадь! – кричал Пусик концертным басом – А я не лошадь! И здесь не капля!
От ужаса и неожиданности она смахнула Пусика со своего живота, как надоевшую муху.
Он так кричал, что она зажала уши. Он ударился о дверной косяк, отлетел в сторону и приземлился на белом махровом тапке.
– Последний раз, – предупредил Пусик.
– Кто ты такой? – закричала она, кинувшись к махровому тапку и хватая по дороге второй.
– Давай договоримся! – закричал он в ответ, прячась за ножкой стула.
– Давай. Я не хочу толстеть.
– Почему? – удивился Пусик.
– Тебе не понять. Я просто не могу сейчас. У меня только-только начался роман… Я должна хорошо выглядеть…
– Да ты отлично выглядишь!
Ей захотелось его прихлопнуть ладошкой.
– Ну-ну-ну, – предупредил Пусик. – Без рукоприкладства, а то я кусаться буду!
Он пришёл довольный и уставший. Он, как всегда, выиграл.
Было время ужина, и она, ненавидя себя, ненавидя Пусика, ненавидя Турцию, хотела есть.
– Мне надо поговорить с тобой, – нежно произнёс он, когда она уже нетерпеливо стояла у двери.
– Поговорим в лифте, – предложила она.
Он кивнул.
В лифте они были одни.
– Понимаешь, – начал он неуверенно, – я всё думаю про этот наш разговор…
– Какой? – спросила она, уже видя в своём воображении барашка на вертеле.
– Когда я сказал, что голодная женщина – это очень сексуально. Может, ты восприняла это слишком буквально?
– Ты отказываешься от своих слов? – спросила она, просто не зная, что ответить.
– Нет, что ты! Конечно нет, просто…
Она не дала ему возможности договорить.
Схватив тарелку, она устремилась к барашку.
После ужина её осенила гениальная идея. Пока он проводил время на корте, она отправилась в гостиничный аптечный киоск.
«Как же „рвотное“ по-английски?» – пыталась вспомнить она.
Пришлось объяснять на пальцах. И всех остальных частях тела. Хорошо, что продавец попался догадливый.
«Ну и что, что я буду есть пять раз в день, – думала она, поднимаясь к себе в номер. – Зато потом сразу – рвотное. И всё. Может, Пусик тогда уйдёт от меня?»
Она выпила сразу три пакетика и еле успела добежать до унитаза.
Сначала она услышала голос Пусика где-то у себя в горле, а потом и увидела его. На дне унитаза, барахтающимся в непереваренной еде.
– Я не умею плавать! – басил Пусик. – Это издевательство! Давай договоримся!
Минуту она с отвращением разглядывала его.
Потом медленно, но решительно нажала на спуск унитаза.
– Прощай, Пусик, обжора недоделанная, – сказала она и удовлетворённо легла на кровать.
Кровать скрипнула под её шестьюдесятью килограммами.
«Начинаю худеть. Пока не поздно», – подумала она и сделала три приседания.
Ненавистный бас раздался где-то в районе коридора.
– Нет! – закричала она. – Нет!
– Да, – сказал Пусик очень печально. – Ты действительно сделала это. И теперь я не знаю, как ты будешь заглаживать свою вину передо мной.
Она быстро схватила сигарету и закурила.
– Ты чего это? – не понял Пусик.
– Ты больше не залезешь ко мне в живот! – угрожающе сказала она. – Мой жених и так уже перестал обнимать меня!
– Если бы у меня был братик, – вздохнул Пусик, – или даже сестричка… Мы бы поселили её у твоего жениха. Он бы стал мощным, как я. И обнимал бы тебя. Туши сигарету. Я хочу поспать.
Открылась входная дверь. Сумка, ракетка, улыбка, вздох.
– Что-нибудь ешь? – спросил он.
Она быстро задвинула Пусика ногой под кровать.
– Курю.
– А что по телевизору?
Он лёг на кровать рядом с ней. Она прикурила вторую сигарету от первой. Он смотрел российский канал.
– Спать хочу! – раздался басистый шёпот Пусика из-под кровати.
– Клёвая передача! – воскликнула она неожиданно громко.
– А кто это что-то сказал? – спросил он, прислушиваясь.
– Я сказала: так спать хочется! – Она зевнула, прикурив третью сигарету.
– Что же ты куришь, а не спишь? – спросил он.
– Из вредности, – пробурчал Пусик снизу.
Он вскочил.
– Кто это?
– Никого. – Она пожала плечами.
Он заглянул под кровать. Потом в шкаф.
– Ты что, делаешь из меня идиота?! – закричал он. – Мало того, что ты постоянно жрёшь и растолстела, как корова, так ты ещё прячешь здесь мужика?
У неё на глазах появились слёзы. Она потушила сигарету.
– Никого я не прячу, – сказала она, всхлипнув. – Я спать хочу. Спокойной ночи.
Утром, после обильного завтрака, они пришли на пляж.
Она решила утопить Пусика.
Она готовилась к этому целый час.
Она купила надувной матрас. Фотоаппарат, которым можно фотографировать в воде. Она купила непромокаемую сумочку, куда положила сигареты и зажигалку.
– Буду фотографировать рыб, – сказала она.
– Не отплывай далеко. Ты же не умеешь плавать, – сказал он.
Она кивнула.
Лёжа на надувном матрасе, она закурила, когда и люди, и буйки были уже далеко.
Пусик появился после первой же затяжки.
– Ты думаешь, меня не будет укачивать? – поинтересовался Пусик, с опаской оглядываясь по сторонам.
Она ловко сгребла его в кулак и размахнулась, чтобы бросить подальше в море.
– Ах! – воскликнула она, когда Пусик больно укусил её за палец.
Матрас качнулся на волне, и она быстро соскользнула в воду.
Следующая волна унесла матрас на несколько метров.
– А! А! – закричала она, барахтаясь в воде.
Пусик цепко держался за её палец и, стараясь изо всех сил, постепенно перебирался вверх по руке.
Когда спасатели втаскивали её в лодку, она почувствовала привычный укол в районе пупка. Пусик был дома.
Она плакала, свернувшись калачиком на лежаке. Пальмовые ветви застыли над её головой, и ей казалось, что вся её жизнь тоже застыла на этом шумном турецком пляже. И только жизнь неугомонного Пусика имела здесь смысл.
– Я очень устал, – сказал он. – Ты совсем не такая, какой казалась мне в Москве.
– А какой я тебе казалась?
– Ты казалась мне умной, красивой и весёлой.
– А теперь?
– Ты ужасно растолстела.
– И от этого погрустнела, пострашнела и поглупела?
– От этого или нет, я не знаю.
– Что же нам делать?
– Уж точно не шантажировать меня этими театральными попытками к суициду!
– Чем?
– Ты же делала вид, что решила утопиться! – Он был так рассержен, что не мог сидеть на месте. Он бегал вокруг лежаков, не обращая внимания на взгляды окружающих. – Ты думала, я начну тебя жалеть? Да, скажи! Вот только я не понял, что ты собиралась фотографировать?
Она горько плакала.
Ей ничего не оставалось, как признаться ему во всём.
– У меня поселился Пусик, – твёрдо сказала она.
– Что? – Он замер на месте.
– Пусик.
– Какой на хрен Пусик?! Ты же клялась, что у тебя никого нет?!
– Да у меня никого нет.
– Кроме Пусика?
Ей надо было всё объяснить ему.
– Пусик живёт у меня в животе.
– Ты сумасшедшая?
– Так получилось, понимаешь: я люблю рахат-лукум, и он тоже. Я тогда много съела на завтраке, помнишь?
– Я не желаю слушать весь этот бред!
Он взял свои шорты, надел рубашку.
Она снова расплакалась.
– Не веришь? Он появляется, когда я закурю. Вот, хочешь посмотреть?
Она начала судорожно доставать сигарету из пачки. Сейчас он увидит Пусика и прихлопнет его. Как же она сразу не догадалась все ему рассказать?!
– Я пошёл. Я снял себе другой номер. Я больше не желаю отдыхать с тобой вместе. Приятного аппетита, привет Пусику!
Она курила, и слезы капали прямо на сигарету.
Пусик прыгал у неё на ноге и вздыхал.
– Ну, не плачь, – попросил Пусик.
– Все из-за тебя, – всхлипнула она.
– Ничего не из-за меня.
– Из-за тебя. Это из-за тебя я растолстела.
– Ну и что? Я всё слышал. Он не сказал, что бросает тебя из-за того, что ты растолстела. Он бросает тебя потому, что ты не умная, не красивая и не весёлая. А я в этом уж точно не виноват. Свои мозги никому не приделаешь.
– Но раньше он так не считал! – воскликнула она, вспомнив его обжигающие глаза.
– Все. Хватит рыдать. Скоро обед. После физкультуры я голоден вдвойне.
В ресторане они сидели за разными столами. На следующий день она улетела.
Она решила не брать свои вещи. Всё равно она в них уже давно не вмещалась.
К тому же большая часть была Веркина. И половина купальников тоже её.
Верка так ей и сказала, когда позвонила.
– Слушай, ты мне и свои вещи оставь, – сказала она. – Я ведь тебя выручала! А то он так неожиданно позвонил, я и купить-то ничего не успею. А тебе все равно все мало.
– Ладно, – сказала она. – Оставлю. Только знаешь что, Вер?
– Что?
– Ты мне не звони больше, ладно?
– Ты что, обиделась? Он мне всегда нравился, помнишь? Он вообще ко мне первой тогда подошёл!
Она положила трубку.
Зато без чемодана лететь удобно. Не надо потом ждать его полчаса.
Она пришла на завтрак, как всегда, первая.
Нет, не первая.
У стола с десертами стояла Верка, которая прилетела тем же рейсом, что прилетели они. Ранним.
Он сидел за столом и читал газету. На английском языке. Он не смотрел на неё. Он не сводил глаз с Верки.
Конечно, она хотела рахат-лукума. Очень.
Она хотела рахат-лукума так, что у неё даже голова кружилась.
Но она не могла подойти к Верке.
Читать бесплатно другие книги:
