Шерше ля фам, или Возврату не подлежит! Славачевская Юлия
— Эй, ты чего, подруга? — Я опустилась на колени и похлопала ее по пухлым щекам.
Девушка открыла глаза, потом зажмурилась и вновь распахнула их во всю ширь.
Гвинера пожелала мне удачи и удалилась, оставляя наедине с бесчувственным телом.
— Милка, вставай, хватит на полу валяться. Сама меня откормила, так что это твоя заслуга, — тормошила ее я. — «Ешь больше, ешь», и вот результат — десять поросят!
— Не может быть! Не верю! — причитала служанка. — Так сразу и такое! И так много!
— Ущипнуть? — обозлилась я на «так много». — Раз пять!
— Нет, спасибо, — отказалась подруга. Вспомнила, зачем пришла. — Тебя хозяин зовет. Велел в кабинет явиться, как только — так сразу.
— Ну так идем, раз зовет, — вздохнула я и пошла на заклание. Сдаваться.
Барон меня ждал в кабинете, в компании толстых канцелярских книг, глобуса на подставке и чернильницы с крышкой в виде головы неведомого мне рогатого зверя.
Я вошла, ссутулившись. Не поднимая глаз, остановилась напротив барона. Тот что-то писал перьевой ручкой в амбарной книге — тетрадью я этот толстенный экземпляр назвать не могу.
Дожидаясь, пока он обратит на меня внимание, я лениво рассматривала глобус.
Синие моря и океаны, коричневато-зеленая суша… Материки совершенно незнакомых очертаний, на полюсах белые снежные шапки. Увлекшись, я прикоснулась к шару. А когда повернула его, чтобы посмотреть с другой стороны, тем самым привлекла внимание хозяина.
— Итак, Саша! — начал он, откидываясь в кресле. — Ты кто?
— «Итак, Саша!» — повторила я. — Ваша милость, я тут немного изменилась, вы уж простите.
Барон Летгар выдохнул, поморгал на меня удивленными глазами, потер лоб и задал умный вопрос:
— Почему?
— Почему — изменилась или почему — простите? — деловито уточнила я, расправляя и отряхивая юбку.
— Первое, — кратко ответил барон, не сводя с меня лазерного прицела взгляда.
— Не знаю, как подвести под это научную базу… — замямлила я, лихорадочно соображая: соврать или сказать правду. — Но если рассматривать все в мировом масштабе, то все окажется та-аким незначительным…
— А если в местном? — нетерпеливо прервал меня мужчина.
«А порассуждать? — тоскливо подумалось мне. — Догадки построить, самому придумать объяснение. Такой умный — и такой настырный!»
— Если в местном… — Я зажмурилась и выпалила: — То в ваш мир вернулась магия!
— Приятно слышать, — кивнул Летгар. Воззрился на меня с легкой насмешкой. — А тебя это как касается?
— Так я ее и выпустила, — понурилась я. Стала жаловаться: — Она как выперла изнутри! Как долбанула в дымоход! Как обсыпала сажей! И как задела меня чуть-чуть! — Подумала и добавила: — Но я в этом не виновата!
Барон замер, переваривая мое эмоциональное послание. Спустя какое-то время вскочил и забегал по кабинету. У меня от его мельтешения голова закружилась. Через минут пять он успокоился (видимо, заряд батарейки кончился), встал передо мной и выдал:
— Так вы — Спящая?
Пральна! На «вы» и шепотом. Огромный прогресс в наших социальных взаимоотношениях!
— Н-ну-у… Теоретически… — осторожно согласилась я. — Вообще-то я — Александра Мороз, мне двадцать три года. Я с планеты Земля, которая третья от Солнца планета и пятая по размеру среди всех планет Солнечной системы…
— Познавательно, — кивнул мне мужчина, снова усаживаясь в кресло. — А если ближе к теме — вы Спящая во льдах?
— Лед там точно был, — поскромничала я.
— Значит, все-таки Спящая?! — не отставал барон.
Я гляжу, до местных мужиков доходит словно до жирафа, на третьи сутки! Нет, как до удава. Через неделю!
— Как видите, уже нет, — сжала я руки в замок. — Последние несколько дней я бодрствую и даже работаю на вас, ваша милость, если вы помните. Камины чищу, золу выношу.
— И мой многострадальный бедный мозг тоже… попутно, — вздохнул хозяин, откидываясь на спинку кресла и растерянно потирая лоб. Признался: — Только подумать! Спящая в моем доме занимается уборкой! Кому рассказать — не поверят!
— А вы не рассказывайте! — мягко посоветовала я. Горделиво: — Я все равно не признаюсь!
— Мне же — сказали… — не понял моей логики мужчина.
— И что? — насупилась я. — Только вам и только по секрету!
— Мне надо выпить, — тихо произнес он.
— Вы не поверите, но мне тоже, — отозвалась я.
ГЛАВА 8
Прораб! Скрипач не нужен…
Кинофильм «Кин-дза-дза»
Мы так хорошо с бароном посидели! За чашечкой точно того же чая, каким заливались старички-маги. Крепкого, сорокаградусного…
— Вы находитесь в моем доме уже десять дней, — вспомнил после третьей рюмки Летгар.
— Можно на «ты», — разрешила я. — После тесного знакомства с вашими каминами реверансы уже неуместны.
— За это время было несколько нареканий на вашу работу от гостей, — продолжил хозяин, не обращая внимания на мое предложение. Может, воспитание не позволяет?
Но тут кто-то выдал следующее:
— У вас есть хоть какие-то оправдания вашей грубости и халатности?
— Есть, господин барон! — охотно кивнула я. Подняла глаза. — Если кто-то сослепу ищет у незамужней девушки грудь, то вполне способен найти кулак. Можно еще?.. — Потянулась к бутылке.
— Пожалуйста, — не стал жмотиться барон, наливая и себе тоже. Вздохнул. — Ладно. Поверю вам на слово, поскольку каждый день получаю аналогичные жалобы через экономку от других девушек. Хотя… очень странно. Господа магистры — почтенные люди…
— А у них, ваша милость, все по-другому функционирует? — искренне удивилась я. — Не как у всех людей?
— В смысле? — уточнил мужчина.
— В смысле — они почкованием размножаются? — развила я свою мысль. — Или делением?
— Они вообще не размножаются, — заверил меня барон. Устало потер глаза. — Зато живут долго.
— Совсем-совсем? — ужаснулась я. — То-то я гляжу — они вечно злые такие, неудовлетворенные!
— Оставим это на их совести, — призвали меня к порядку, скрыв улыбку. — Я хотел вам сообщить, что буду вычитать ущерб из вашего жалованья…
— Опа! — обрадовалась я. — А у меня и жалованье есть? А сколько? На прожиточный минимум хватит?
— Я положил вам тридцать монет серебром в месяц, — признался Летгар. — Но я понятия не имею, что такое прожиточный минимум и с чем его едят!
— О, это такой зверь! — хлопнула я рюмашку. — Сейчас объясню.
И объяснила. Потом еще позаимствовала перо и бумагу и подсчитала, задавая вопросы.
— Вы знаете счет? — поразился хозяин. Я кивнула. Последовал новый вопрос: — А читать и писать?
— С тех пор как я здесь очнулась, — горестно призналась я, — ни одной книги мне не попадалось.
И ведь не соврала!
Он встал, снял с полки талмуд в красном кожаном переплете. Бережно положил передо мной на стол и открыл на первой странице.
Печатные буквы порадовали. Я боялась, что придется разбирать замысловатые загогулины, как у ребятишек или личного секретаря его милости. А там каракули — дай боже.
В первую минуту показалось — не узнаю ни одной буквы, а затем словно туман рассеялся перед глазами. Магия, изменившая мое тело, изменила и мое сознание. Я моргнула пару раз и… начала уверенно читать:
— «Было это в год сырого лета, когда бесконечные дожди вызвали потоп, и разбушевавшаяся Вальма вышла из берегов, заливая луга, поля и села…»
— Достаточно, — остановил меня барон. Строго отчитал: — Почему раньше не сказали, что знаете грамоту?
— Вы не спрашивали, — буркнула я, мучительно вспоминая, о чем еще не упомянула. Набиралось довольно много.
— Теперь спрашиваю, — как отзвук моих мыслей. Потом еще хуже: — Вы — Спящая! Надежда и светоч нашего мира. И вы трудитесь у меня по найму за гроши?!
О, опять дошло!
— Ага! — обрадовалась я. — Сами признаетесь в эксплуатации! Как насчет повышения зарплаты?
— Да вам вообще не нужно работать! — взволнованно заявил мне Летгар. — Мы скажем магам, и они возьмут вас…
— На опыты! — упавшим голосом закончила я предложение. И ужасно расстроилась, представив свое печальное будущее. Ну уж нет! Живой не дамся! Я стукнула кулаком по столу. — Барон, вы мне друг?
— Теоретически, — в свою очередь осторожно согласился мужчина.
— Тогда не выдавайте меня этим извращенцам, — попросила я, умоляюще стискивая руки. — А то знаю я их — разденут и будут изучать, прикрывая свои грязные делишки и потирая потные ручонки!
Со слов остальных обитателей дома и по собственному опыту я знала, что барон благороден, честен и справедлив. На то и рассчитывала.
— И все же… — замялся барон. — Мне кажется, что нужно им сказать.
— Я выполнила свое предназначение, вернув магию этому миру, — напомнила я очевидное. Приуныла. — А о моем возвращении назад думать, увы, рано. Видела я этих магов… Пока они вновь научатся колдовать, пройдет целая жизнь… моя.
— Это да, — не стал отрицать Летгар.
За окном стояла обычная в это время какофония — лакей торопил замешкавшихся с подачей повозки конюхов, ржали лошади, лаяли собаки, садовник зычно звал помощника…
А мы сидели и размышляли каждый о своем.
— Очень вас прошу… нет, умоляю!.. не говорите магам, кто я, — апеллируя к очевидному благородству истинного аристократа, выдала я под занавес.
— Ну не могу же я Спящую и дальше использовать для чистки каминов, — задумался барон. — Это неправильно. Несообразно вашему высокому статусу. — Выдал идею: — Но я могу представить вас как свою гостью…
— Ага, — с кривой улыбкой заметила я. — И кто-то из прислуги немедленно проболтается! Меня же видели.
— Проблема, — согласился аристократ, подливая мне крепкий яблочный продукт перегонки из собственной винокурни. Тряхнул головой. — Придумал! Тогда я вас Анните отдам!
Я не успела дать ответ.
— Господин барон! — В кабинет без стука ввалились по уши испачканные в саже магистры. — У нас радость!
Старички раздухарились — лица покраснели, ручки трусятся, в глазах огонь горит… того и гляди кондратий хватит.
В таком возрасте осторожнее с эмоциями надо, сосудики уже не те, сердечки, поди, шалят. А тут такое потрясение. Ну-ну…
— Поздравляю! — Летгар вскочил, отсекая магов от моей персоны. — Если можно, то расскажете мне позднее — я сейчас немного занят!
Авдор заглянул барону через плечо и хихикнул:
— Молодеж-жь! С такой дамой и я был бы занят!
— Это не то, что вы подумали! — оскорбленно выпрямился аристократ. — Я провожу собеседование на место помощницы госпожи Анниты.
— С помощью бренди? — без малейшего стеснения заметил Тригл. Ехидный смешок. — Это такой новый тест на устойчивость к работе?
— Господа! — отвлек всех от обсуждения личных пристрастий барона приплясывающий Дарвий. — Пойдемте еще поищем Спящую! Судя по выбросу, она ушла недалеко, и мы еще успеем ее поймать!
— Да-да! — встрепенулись чародеи. — Нельзя упускать ценный объект исследований. Когда мы отловим ее, то… — И увлеклись обсуждением результатов моего пленения. Звучало все это довольно угрожающе и зловеще.
Магистры вскоре попрощались, об итогах экспедиции пообещали рассказать потом и шустро умелись, на ходу строя предположения, какие тайны мироздания им удастся из меня выковырять. От изложения процесса и перечисления деталей извлечения у меня затряслись поджилки и внутри похолодело.
Барона этот перечень тоже отнюдь не привел в восторг. Он сочувственно на меня посмотрел и принял окончательное решение:
— Значит, так! Вы с завтрашнего дня приступаете к обязанностям кастелянши. Госпожу Анниту я предупрежу.
— Конспирация — наше все! — согласилась я. — Карьерный рост мне обеспечен!
Летгар ухмыльнулся и продолжил:
— В конце лета вы вместе с моей семьей поедете в столицу. Там больше возможностей выяснить, как вам жить дальше.
Я согласно кивнула. Единственной ниточкой к темному прошлому Спящей оставались драгоценности, но определить, где и кем они были изготовлены и кому принадлежали, можно только в столице — а туда мы отправимся только через три месяца.
— Меня сейчас больше интересует — кто же я на самом деле? — задумчиво произнесла я, рассматривая бокал с бренди на свет свечи.
Уже ощутимо стемнело, и к нам уже пару раз ломились, требуя господина барона на ужин. Летгар без меня трапезничать не хотел, а я наотрез отказалась, не желая объяснять свое неумение пользоваться многочисленными столовыми приборами.
С завтрашнего дня вопрос отпадал как таковой — прислуга с господами за одним столом не рассиживается. А сегодня я еще была неизученным объектом.
— Вам нужно пойти в библиотеку! — решил барон. — Я вам потом летописи подберу, а пока сами чего-нибудь почитайте.
— Ладно, — согласилась я. — Пойду.
И пошла… в кровать. По прямой и держась за стенку. Пара лакеев попыталась меня проводить до горизонтального состояния, но они быстро сдулись от моей недюжинной резвости. Говорить я уже не могла, но пиналась знатно!
Как я добралась до своей кровати — не помню. Как отрезало.
Проснулась среди ночи от странного ощущения. Кто-то нежно гладил меня по лицу и шептал:
— Милая, славная, хорошая…
Я поморгала. Перед глазами все троилось. Стены опасно надвигались и, нехорошо извиваясь, водили хоровод.
Вот это допилась!
— Ненаглядная моя, удивительная! — Чуткие пальцы успешно расшнуровали корсет. — Нежная, ласковая…
Я нежная? Я ласковая?! Сделала для себя вывод — глюки!
Под тихое:
— Прелесть моя… — чья-то рука целеустремленно полезла мне под юбки, а вторая осталась ласкать грудь сквозь тонкую рубашку. Было странно и приятно. Со мной обращались как с ценной фарфоровой игрушкой. Ага. Но только из секс-шопа!
Точно глюки! Спьяну и от общей неудовлетворенности.
Но когда какая-то зараза навалилась на меня сверху и, нашептывая низким сексуальным голосом о моих неземных достоинствах, попыталась меня раздеть, я насторожилась и засомневалась. Вообще-то к алкоголю я довольно устойчива. Во всяком случае, достаточно, чтобы от пары рюмок коньяка не терять полностью соображение.
Иначе бы давно утратила то ценное и дорогое, которое после двадцати становится никому не нужным, — женскую свободу. Потому как в студенческие годы и позже, уже на работе, споить и развести меня на секс по пьяной лавочке пытались. Неоднократно.
Я неуверенно потрясла головой и попыталась навести резкость. Не-а! Не глюк! Я дотронулась пальцем — чужая рука была материальной и теплой, даже горячей.
Так! Начинаем операцию «Ы» по изведению Шурика. В порыве человеколюбия я пыталась было решить дело миром. Проскрипела:
— Вы тоже в библиотеку шли?
В ответ раздалось какое-то малопонятное бормотание, усиленное активными действиями.
Я все же пока еще из себя не выходила и часть вольностей списывала на свое состояние опьянения, остальное — ну, бывает, заблудился человек. Сказала усталому одинокому путнику:
— Так вы ошиблись разделом. Камасутру здесь еще не выпустили!
И чего? Мой глюк проявил любознательность и соизволил пожелать заблудиться у меня между ног. Счас! Туда Сусанины не пройдут!
— Тебе нужно… — раздался жаркий шепот около уха, а рука пробивала себе путь к телу. Моему, кстати, телу. Он бы еще прогрыз, блин!
Мне все это не нравилось. Одна из моих атрофированных алкоголем конечностей пришла в себя и потянулась за чем-нибудь тяжелым. На пути встретила подсвечник. Взвесила. Оценила тяжесть. Пригребла…
— Сейчас, — пообещали мне.
— Да, конечно! — согласилась я. И огрела подсвечником. А нечего свои ручонки к дорогому тянуть!
— У меня сегодня мораторий! — Бац! — повторила я подвиг. — Разгрузочный день! — Бац! Промахнулась.
Несостоявшийся любовник шустро скатился с меня и выпрыгнул в открытое окно. Супергерой Росомаха, блин!
Я осталась сидеть на кровати в обнимку с подсвечником, в полной растерянности. Значит, это не глюк? Глюки же в окна не прыгают? Они же больше по люкам? Или нет?..
Созрел следующий вопрос: это кто был?
Но глаза немилосердно слипались, и я пообещала провести сравнительный анализ утром. После чего запихала подсвечник под подушку и, умиротворенная, уснула.
ГЛАВА 9
— Видишь суслика?
— Нет!
— И я не вижу. А он есть!..
Кинофильм «ДМБ»
Проснулась я утром… Нет! Раскрыла утром свои глаза дрожащими пальцами, долбанув подсвечником себе по маковке. Потому что кто-то с похмелья, шибко умный, забыл судорожно сведенные пальчики разжать.
— Ой! — приветствовала я солнечные лучи и утро в целом.
Как-то получилось уныло… Блин! Мне ж на работу нужно! Как бы проснуться?
И тут я вспомнила! Вернее, увидела — во что превратилась моя одежда, где был мой подол и кто был под ним. А кто был? Действительно, кто?!
Пока пыталась сосредоточиться и привести себя в относительный порядок, перебирала в уме варианты. Все сходилось на Грэге…
Судя по тому, что вспоминается…
— А что я помню? — пробормотала, разглаживая мятую юбку.
Так вот, из того, что смутно всплывает в помутненном сознании, домогался меня кто-то очень высокий, широкоплечий и молодой.
Таких в доме только два: барон и Грэг. Коньяком от него не разило… Значит, барона вычеркиваем. Методом исключения — точно Грэг! Осталось только найти на нем следы канделябра и можно требовать жениться… ой! Извиниться!
Вылетела за дверь и сразу же напоролась на госпожу Анниту.
— Где ты шляешься? — сурово сжала губы старушка. — Вот же дала Пресветлая заместительницу!
— Извините! — повинилась я, прикрываясь ладошкой. Не хватало, чтобы она еще и перегар унюхала.
— Иди! — рыкнула домоправительница. — Трудись!
И так нагрузила меня работой! По самое не могу! Причем мое!
Мне одновременно вручили талмуд, чернильницу с ручкой, передник с большими карманами и двух девушек, Атану и Мотрю. Слава богу, хотя бы их не заставили держать. И послали. Прямым маршрутом.
Шапокляк так и сказала:
— Вперед! У нас еще пересчеты не простыны и учеты не полотенцены!
Никто не понял, но все пошли…
Нам предстояло получить в прачечной чистое белье, собрать грязное и, естественно, чего-то пересчитать и куда-то записать. Я искренне надеялась, что к тому времени глаза у меня откроются полностью и мозг задействует какие-нибудь скрытые резервы.
В прачечной меня встретили приветливо — слух о моем повышении пролетел по всему дому как сквозняк.
Мы там точно чего-то щупали, считали (я делала вид) и писали (честно корябала в ведомости). Вообще-то я жутко злилась и по мере сил себя накручивала: «Нет, вы только подумайте! Приперся! Может, перепутал?»
Вслух:
— Уже записала.
— Вот и молодец! — похвалила меня старшая прачка, милейшая женщина. Показала: — А в этой графе — когда грязное будешь считать. Если будет рваное или еще что — в эту графу.
— Спасибо, Гвинера, прямо не знаю, что бы я без тебя делала, — пробормотала я, находясь все еще где-то далеко. А желательно — в постели. С ледяным пузырем на голове и чашкой кофе в руках. М-да. Вспомнила ночного террориста: «И бейсбольной битой поблизости!»
Сразу вскипели злость и обида: «И чего он себе вообразил? Я ему никаких намеков не давала! Ну пялилась на задницу… так он спиной не видел!»
— Да не за что. И если заглянешь ко мне вечерком, я тебе еще несколько нарядов выделю. Я тебе еще обновки приглядела, — вырвала меня из грез женщина. — Негоже кастелянше самого господина барона в одном платье ходить.
— Это очень кстати, — посмотрела я на то, до чего довела свое платье. — Спасибо!
Нагруженные стопками белья, мы покинули гладильню. Мои помощницы летали птичками туда-сюда. Совсем загоняла девушек. Не себя ж с похмелья нервировать!
Тележки здесь еще не придумали приспособить для работы по дому, и все приходилось носить в руках.
После обеда маги торжественно покинули особняк, направляясь в столицу с отчетом.
Все, кроме Грэга. Главный ему заявил:
— Остаешься заряжать кристаллы, — и благословил на тяжкий труд.
Я наблюдала за их отъездом из окна спальни Грэга. Так уж совпало. Когда мы дошли до его обители, чистое белье закончилось. Я откомандировала девушек за новой партией, а себе устроила перерыв.
Притулившись около окна на стуле, наблюдала за церемонией прощания с радостным бароном. К несчастью, никак не получалось рассмотреть на Грэге ночные метки. Слишком далеко, да и глаза упорно пытались закрыться.
Наконец магистры слиняли, оставив после себя атмосферу всеобщего радостного облегчения. Облегчились все! Барон первый! Так, счастливо улыбаясь, с ними прощался:
— Надеюсь, вам понравится в столице и вас ждут очень интересные свершения!
Сиречь: «Пошли бы вы надолго и заблудились!»
Я тоже мысленно помахала магистрам белым платочком. Искренне пожелала им легкой дороги. Пешком. И отправилась совершать трудовой подвиг, пока не улеглась на этот подвиг сверху и не отрубилась.
Грязные (почему — я так и не поняла, на вид абсолютно чистые) простыни призывно манили к себе. Тяжело вздохнув, я приступила к смене белья, параллельно укладываясь «всего на минутку» отдохнуть.
Вообще-то выглядит довольно странно: с какой стати ученику мага выделили отдельную спальню? Ведь остальные магистры, за исключением главного чародея, спали в комнатах по двое, а то и по трое. Он особенный? Чем он таким, интересно, лучше остальных?
Не считая того, что кто-то обладает длинными шаловливыми ручками и от нечего делать лазает в окно к непредупрежденным дамам подшофе… Хорошо, что я была вооружена!
А вообще-то красавчик он, даже со шрамами. Высокий, с прямой спиной кадрового военного, с широкими плечами и сильными руками. Так бы и…
Я не успела дофантазировать остальное.
— Ой! — Из-под подушки показалась белая атласная маска. Точно такая же была в моих воспоминаниях.
«Так это он, получается, стоял в центре пентаграммы в моем сне, после которого я попала сюда! А я все гадала, кто же это из них был…» — крутила я маску в руках, стоя у окна. Собственно, мне просто захотелось глотнуть свежего воздуха и заодно в подробностях рассмотреть этот предмет.
— Положи на место! — гневно раздалось от входа. — Немедленно!
Таким голосом можно делать мороженое в огромных количествах.
Подпрыгнув от неожиданности, я резко развернулась на звук и уронила маску.
— Д-д-доброе утро!
По суженным от злости глазам визитера поняла: «Утро добрым не бывает!» И он явно собрался мне это на примерах доказать.
— Кто тебя сюда пустил? — наседал на меня парень. — Кто ты такая? — Напор усилился. — Отвечай немедленно!
Я пятилась, пока не почувствовала, что упираюсь в кровать, и тогда отчетливо поняла — отступать некуда. Остается только ползти или отмахиваться балдахином.
«Ой, мамочки, сейчас меня бить будут! И больно! А где же на нем следы моего нападения? Парочка бланжей точно должна быть!» — промелькнула и исчезла мысль.
Судя по разъяренному лицу Грэга, шутить он был не расположен. А к чему расположен?
Чуть было не произнесла вслух: «Я насилие не терплю — сразу становлюсь такая нервная и агрессивная!»
Я в панике глянула по сторонам и пропустила тот момент, когда маг сделал еще один шаг и оказался совсем близко. Настолько, что я чувствовала его теплое дыхание.
А у меня от страха в зобу дыханье сперло. Каркать уже было нечем. Сердце трепыхалось в районе печени и настойчиво предлагало поменяться, мотивируя тем, что раз кому-то уже и так досталось, то нужно добрать.
Мужчина посмотрел на меня как удав на кролика и поднял руку. Коленки ослабли, подогнулись, и я плюхнулась на кровать. Координации после вчерашнего была никакая, поэтому разлеглась в позе «Ваня, я ваша навеки!» и закрыла глаза.