Майенн Табб Эдвин
— Ты об этом достоверно не знаешь, во-первых, — сказал он, — а во-вторых, тебе совершенно незачем умирать.
— С помощью яда — конечно. Правда, совсем недавно я думала об этом, но потом встретила тебя, и… — она замолчала, пытаясь справиться со своими чувствами, — я люблю тебя, Эрл. Моя жизнь, наверное, только началась, когда я встретила тебя. Хотя я до сих пор не верю, что ты тоже любишь, что моя любовь не безответна.
— Почему же?
— Потому что я — Дженка.
— Ты женщина, которая способна петь, как Бог, — поправил он ее, — и ты дала мне очень много счастья.
— Как и те, другие? — она коснулась его щеки, ласково пощекотала волосы, шею, не слыша его ответа.
— Да. Как и другие, — снова повторила она, но на этот раз словно ответив самой себе, — правда, их сейчас нет с тобой рядом, и я победила. Но это всего лишь на время. На время, пока мы вместе.
Ручей звонко журчал, и Эрл думал, откуда и куда он течет. Он решил, что начало находится где-то недалеко, в скалах, а кончается там, где уже не действует специальное силовое поле, созданное Тормайлом в долине. Эрл доел последний сочный плод и присел у воды, чтобы умыться. Вода была прохладной, насыщенной пузырьками воздуха; на губах остался привкус железа.
— Эрл! — Майенн полулежала на берегу, глядя на воду блестящими глубокими глазами. — Эрл!
— Тебе надо хоть что-то поесть.
— Да, я голодна, — согласилась она, улыбаясь, — но не из-за еды. И сколько можно держать меня впроголодь?
Он почувствовал, как она прильнула к нему всем телом, понял каждую клеточку ее тела, которое стремилось к нему, скучало и страстно желало. Природа не знает никаких преград и всегда берет свое. Она почувствовала его мгновенное напряжение:
— Что-то не так, любимый?
— Нет.
— Тебя беспокоит то, что за нами могут наблюдать? Неужели это так страшно? — ее смех был беззаботным, доверчивым и призывным.
Он не думал об этом в данную минуту. Тормайл завладел Горликом, чтобы понять сущность мужчины. И он неизбежно наметит себе жертву среди женщин. Кто окажется ею? Мари, Лолис, Майенн? На ком он остановит свой выбор?
Майенн задохнулась в его объятьях, захлестнувших, увлекших, ответивших ее призыву…
Небо не меняло свою окраску; казалось, что постоянно стоял полдень, и Дюмарест потерял счет времени. Майенн шла рядом, наслаждаясь собранными им восхитительными плодами; золотистый сок растекался по ее щекам и губам.
— Ты воистину непостижимый человек, Эрл. Мы все здесь перед лицом неведомой страшной опасности, а ты настаиваешь на том, чтобы я что-то ела, делала, доказывала самой себе…
— Пустой желудок никогда не помогает думать, мыслить и жить, — ответил он веско.
— Но как можно волноваться о мелочах, когда перед всеми нами стоит огромная и страшная проблема! Неужели ты можешь с уверенностью ответить на вопрос о том, что нас ждет?
Будущее наступает неизбежно, живем мы в настоящем, а вся жизнь состоит из мгновений — Эрл усвоил это слишком твердо, и этот жизненный урок он вряд ли когда-нибудь забудет.
Группа, расположившаяся у корабля, казалось, не изменилась. Эрл видел толстый затылок Чома, изящную фигуру Дароки, расстегнутую блузу Карна, братьев Кволиш, Мари.
— Эрл! — Майенн в волнении схватила его за руку, — Эрл, с ними нет Лолис!
Лолис — молодая, прекрасная, полная радости и ожидавшая от жизни только хорошего. Так верившая в силу любви, немножко эгоистичная и по-детски наивная. Неужели Тормайл забрал и ее?
— Она пропала почти сразу же, как вы ушли, — мрачно произнес Карн, когда они приблизились, — исчезла мгновенно, как и Горлик. Она сидела рядом с нами, плела венок из цветов и вдруг — исчезла, испарилась. Черт возьми! — Карн уже не сдерживался, — он что, собирается убить нас всех по очереди?
— Он играет с нами, — сказал Харг, — словно кот с полузадушенной мышью, — его руки немного дрогнули при этих словах, — один за другим. Сначала Горлик, потом Лолис; кто следующий? Мари, возможно, или Чом, или я?
Его руки механически перемешивали колоду карт. Он вытащил одну наугад и перевернул:
— Джокер! Шут и болван! — воскликнул он горько, — мы все, похоже, болваны. Что нам стоило спокойно сидеть дома и никуда не стремиться?
— Я обследовал корабль, — сказал Карн Дюмаресту, — пытался проникнуть внутрь. Там, на борту, есть лазеры и другое оружие, которое мы могли бы использовать при необходимости. Но попасть внутрь по-прежнему невозможно.
— Оружие вряд ли нам потребуется, — возразил Чом, — мы должны использовать окольные пути. Постараться удивить, заинтересовать, наконец, обмануть это чудовище. Может нам заключить с ним какую-нибудь сделку?
— Я уже думал об этом, — Карн покачал головой, — нам нечего предложить ему.
— Я не согласен с вами, Карн, — Дарока смахнул травинку, прилипшую к запястью, — мы знаем, что Тормайл скучает, что ему необходимо что-то, заставляющее заинтересоваться, увлечься. Может, это задача, шарада, головоломка. Вы наверное знаете одну: о брадобрее?
— Там говорится об одной деревне, в которой всех мужчин бреет один брадобрей, — сказал Харг, — и при этом ни один из мужчин не бреется сам. Вопрос: кто бреет брадобрея? Причем надо учесть, что все мужчины деревни — всегда гладко выбриты.
— Чепуха! — Мари не сдержалась, — неужели вы думаете, что Тормайла заинтересует эта детская шарада?
— А почему бы и нет? — ответил Дарока, — ведь у этой загадки нет ответа. Все мужчины — выбриты. Всех бреет один цирюльник, но кто тогда бреет его самого. Это — парадокс.
— Если бы наши жизни зависели от подобной глупости, то лучше было бы сразу расстаться с ними, — сказала Мари веско, и повернулась к Эрлу: — Эрл, что ты думаешь обо всем этом?
— Дарока может попытаться, — ответил Эрл медленно, — надо попробовать все. Я думаю, что лишнее упражнение для ума не повредит Тормайлу. Может, нам и повезет.
— Что значит «повезет»? — неожиданно раздавшийся голос сочился откуда-то из-под основания корабля. Мари тихо вскрикнула, а Чом закашлялся от нехватки воздуха.
— О, Господи! — произнес Карн, — что это было?
— Я — Тормайл. — От корабля отделилась странная тень и направилась в их сторону. — Так что такое везение?
Он выглядел странно, даже гротескно, если вдуматься, словно неоформившаяся до конца фантазия ребенка. Он был высоким, мускулистым, с лицом, которое всем показалось знакомым. Да, так мог выглядеть Горлик: слегка располневший, расплывшийся, словно размытый рисунок. Но фигура и лицо несомненно имели его черты.
Существо повторило снова:
— Я Тормайл, и меня заинтересовало ваше словосочетание. «Повезти»? Везение, удача? Объясните.
Харг облизнул пересохшие губы:
— Комбинация счастливых случайностей. Но почему…
— Почему я появился перед вами в подобном обличье? — голос уже не был столь бесцветным, как раньше. В нем проскальзывали интонации любопытства, заинтересованности. — Чтобы нормально общаться с вами, я решил принять похожий внешний вид. Мне показалось, что мой прежний способ слегка оттолкнул вас; кроме того, я получил дополнительную информацию от первого подопытного образца.
Эрл спросил резко:
— А второй человек? Девушка?
— У нее более сложная структура и характер. Я продолжаю исследования.
— Ты убил их, — с ненавистью произнесла Мари, — разрушил их молодые жизни.
— Подобное разрушение было неизбежно, исходя из моих целей. Мне необходимо было анализировать отдельные части материи, мозга, всей системы. Но это не имеет значения. Расскажите мне о везении, счастье, удаче.
Существо выслушало объяснение Харга, кивнуло и сказало:
— Я понял. Такой набор случайностей, который приводит к желаемому результату. Для вас это важно?
— Да, — ответил игрок.
Рука Тормайла поднялась и остановилась, указывая на Мари:
— А для вас?
— Нам не повезло, — ответила она, — поэтому мы оказались здесь.
— Значит, понятие везения было одинаковым для всех вас в этом случае?
— Да, — сказал Харг.
— Нет, — ответила Майенн.
— Объясните.
— Для каждого человека существуют свои наиболее важные для него конкретно ценности жизни, — ответила Майенн. — Харг — картежный игрок, поэтому везение, удача для него особенно важны. Для меня существует другое.
— Что именно?
— Любовь.
— Любовь? — Тормайл казался озадаченным. — Звучит слишком знакомо. Второй экземпляр, которого я подверг анализу, говорил очень много именно об этой концепции. Любовь — это то, чем вы занимались у ручья?
— Это часть ее, но не все.
— Существует и остальное? Конечно: чувства, эмоции. Данные уточняются. Принять решение, действовать с учетом последней концепции и метода. Более частные, непохожие поступки.
Рука снова поднялась:
— Вы?
— Я обязан командовать, — скупо сказал Карн, — нести ответственность.
— Вы?
Чом ответил, ухмыляясь: — Жить в комфорте!
— Вы?
Дюмарест сказал: — Выжить, несмотря ни на что. Это базовая функция любой мыслящей субстанции.
— Я продумаю свои дальнейшие действия, которые помогут мне достичь желаемого результата. Позже я скажу вам обо всем. А сейчас — стемнеет, и вы должны спать.
Существо исчезло. Небо потемнело; появились горошины звезд.
И все провалились в глубокий, болезненный сон…
Глава 8
Чом приподнялся, кряхтя, его лицо было искажено гримасой боли и недовольства:
— Тормайл, по крайней мере, мог бы позаботиться и о более мягких постелях для нас.
Дюмарест взглянул в небо. Оно снова было ярким и мерцающим. Эрл чувствовал себя разбитым и не отдохнувшим. Они все уснули там, где находились в момент исчезновения существа; словно впали в анабиоз одновременно с наступлением темноты. Принудительный сон, который дал всем мало полезного.
Постепенно проснулись и остальные. Дарока приводил в порядок свой костюм; его перстень сверкал в лучах небесного светила.
— Что нового мы узнали? — он спрашивал всех одновременно. — Тормайл пришел и говорил с нами. Что это дало нам?
— Он сформулировал направление своих дальнейших действий, — ответил ему Харг, — что-то, что поможет достигнуть желаемого результата. Какого?
— Того, который поможет ему справиться с одолевающей его глубокой скукой, — Чом потирал затекшую спину, — а нам по-прежнему нечего предложить ему. У нас нет ничего.
Карн подошел к ним со стороны корабля, где он в который раз исследовал входной люк:
— По-прежнему заперто. Эрл, что мы будем делать? — он был капитаном, ответственность за принятие решений лежала на нем. Но привычной для него стихией был космос, перелет, стук машин и следование по правильному курсу. В сложившейся же ситуации он был новичком, его одолевали сомнения и нерешительность.
— Мы должны организовать свой быт, — ответил Дюмарест, — нам нужна пища, жилье, постели, оружие.
— Оружие?
— Мы не знаем всех намерений Тормайла, — объяснил Эрл, — и я думаю, что приготовиться к самому худшему не будет излишне осторожным с нашей стороны. Кровати нам нужны для того, чтобы мы могли нормально, удобно спать. Пища — для поддержания сил. Жилище необходимо на случай, если окружающий климат вдруг изменится по прихоти Тормайла. Но самое важное для нас — это сохранять активность.
— Зачем? — Чом пожал плечами, — ведь мы фактически беспомощны. Неужели мы должны уподобиться белке, которая бежит внутри колеса ради того лишь, чтобы двигаться?
Дарока заметил спокойно:
— Прекрасная аналогия, Чом. Когда я был подростком, я поймал несколько насекомых и посадил их в банку. Это были умные существа и они доставляли мне радость, строя внутри разнообразные постройки. Время от времени я позволял себе сломать то, что они воздвигали, ради того, чтобы заставить их строить снова. Через некоторое время они начали повторяться, разнообразия не было, я заскучал и погубил их всех. Так что Эрл прав.
— Но мы не насекомые!
— Мы люди, — Эрл говорил тоном, не допускавшим возражений, — и что бы ни думал о нас Тормайл, мы люди. И в тот момент, когда мы забудем об этом, мы будем обречены на смерть.
— Человек действия, — сказал Чом, — но чтобы выжить, одних физических усилий мало. Нужно подключать логику, ум.
— Логику? — Дарока улыбнулся, — все люди рано или поздно умирают, и было бы логично смириться с неизбежным. Вы полагаете, что мы с вами сейчас в силах планировать свое будущее?
Антрепренер покачал головой:
— Вы выворачиваете наизнанку то, что я хотел сказать. Если бы мы смогли придумать то, что заинтересует, отвлечет Тормайла, то мы бы смогли улететь отсюда очень скоро. Я просто хотел еще раз показать, что нам надо сконцентрироваться именно на этом.
Карн принял решение:
— Мы сделаем то, что сказал Эрл.
Чтобы осуществить все задуманное, им приходилось постоянно преодолевать разные мелкие и крупные трудности, сложности, решать массу разных проблем. Собрать листья и траву для лежанок было просто, но вот для сбора и хранения фруктов были нужны корзины, для воды — горшки.
Карн спросил об этом Эрла:
— Допустим, нам удастся сделать какое-то подобие горшков из глины, ее много у ручья, но как нам обжечь эту посуду?
— Огнем, — просто ответил Эрл. — Дарока много путешествовал, читал и видел, как это делают неразвитые народы. А братья наверняка вспомнят элементарные навыки примитивных ремесел. Огонь можно получить, например, трением. Корзины можно сплести из травы и листьев; некоторые растения, растущие здесь, имеют тягучий и клейкий сок, и это поможет нам сделать корзины влагонепроницаемыми. Огонь можно поддерживать деревянными щепками и черенками растений.
— А что можно использовать для изготовления копий? Нам нужны длинные, прямые ветви. У тебя есть нож, Эрл. Не можешь ли ты подобрать и срезать несколько таких веток?
Эрл огляделся. Справа, недалеко от поляны, он заметил заросли прямых бамбукообразных растений; их стволы были прямыми, тонкими и прочными. Растения на концах имели листья, похожие на огромные перья сказочной птицы, а в высоту достигали двойного роста человека. Эрл направился в сторону той рощицы и срезал под корень одно из растений. Оно было прочным, достаточно тяжелым и полым внутри. Один конец было вполне возможно заточить и придать ему форму наконечника. Эрл обрезал ствол до восьми футов, заточил конец и бросил в сторону поляны. Импровизированное копье вонзилось в землю почти у ног Карна.
— Эрл, это то, что надо?
— Попробуй сам.
Братья Кволиш направились к ним, заметив, как Карн испытывает грозное оружие. Сак поднял брошенное Карном копье и внимательно рассмотрел его.
— Очень гибкий и прочный материал, — проговорил он, взвешивая копье на руке и пробуя его на изгиб, — мы вполне можем изготовить лук и стрелы из него. Единственное, что нам не хватает, так это перьев для стрел.
— Нам вполне подойдут и листья, — ответил его брат. Он, в свою очередь, тоже тщательно осмотрел материал копья, — листья, или что-нибудь похожее, что помогает полету стрелы. Гораздо большая проблема — это подобрать материал для тетивы, — он снял свою куртку, и сказал, — может, стоит попробовать связать несколько нитей. Попытка — не пытка. Это лучше, чем ничего.
— Эрл, срежь еще несколько таких же прутьев. — Тяжесть копья, которое сжимала его рука, придала ему уверенности и вернула спокойствие и целеустремленность, — сделай столько, сколько, по твоему мнению, нам необходимо.
Дюмарест направился к зарослям, чтобы продолжить работу. Нож в его руке ловко рубил растения нужной толщины, в стороны отлетали маленькие, срезанные боковые отростки. Эрл выпрямился на мгновение, чтобы подобрать следующий стебель и замер: перед ним стоял Тормайл.
Его внешность снова изменилась. Он уже не выглядел лишь подобием человека, как в первый раз. Напротив: очертания, пропорции, вес его тела были прекрасным воспроизведением внешности настоящего атлета: рост около семи футов, массивная шея, переходящая в мощные плечи, развитый и тренированный торс с мускулистыми руками. Из-под густых бровей на Дюмареста испытующе смотрели темные глаза. Тормайл произнес отчетливо:
— Первый ваш образец счел подобные формы тела наиболее совершенными и оптимальными для мужского представителя вашего рода. Вы согласны? Нет. У вас есть какие-то сомнения. Мне кажется занимательным, что у вашей разновидности не существует общепризнанных типичных форм. Тем не менее, мне кажется, что мой облик вполне соответствует тому испытанию, которому я собираюсь вас подвергнуть. Правда будут существовать и определенные ограничения эксперимента.
Карн удивленно смотрел на Тормайла:
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
— Основное подсознательное инстинктивное желание любой органической особи — желание выжить. — Огромная рука уперлась пальцем в Дюмареста, — вы ведь говорили именно об этом вчера?
— Да, — коротко ответил Эрл.
— И вы еще раз повторили это утверждение в вашем утреннем споре с другими. Причем в вас этот инстинкт развит особенно остро. Меня интересует эта разница. Объясните.
— Все люди хотят жить. Некоторые сильнее, чем остальные.
— Отклонения в интенсивности. Я понимаю. Тогда надо найти сильнейшего. Окончательно также будет установлен и параметр удачи.
— О, Господи! — воскликнул Карн. — Эрл, он собирается вступить с тобой в единоборство.
Дюмарест уже понял это и отступил чуть назад, готовясь к схватке. Нож был зажат в руке привычным хватом и направлен чуть вверх для разящего удара. Эрл подумал мимолетно, что бросить нож, нацелившись в сердце, было бы бессмысленно: тело этого существа не имеет плоти, крови, и значит нож просто пройдет сквозь него, как сквозь облако. И кроме того, Эрл не был уверен, что существо обладает всеми жизненными органами, свойственными нормальному человеку. Да, оно выглядело, как человек, но есть ли у него легкие, сердце, мозг? А пытаться убить планетарный интеллект… — это было невозможно.
Раздался голос Тормайла:
— Тело соперника по своей внутренней и внешней конституции построено по образу и подобию человека. Поэтому, поражение жизненно важных органов или областей повлечет за собой их дисфункцию и смерть. Помните, что мы оба в данный момент представители одной и той же группы особей. Начинаем.
Существо рванулось к Дюмаресту, нападая. Эрл резко отпрыгнул в сторону и, развернувшись, ударил ножом в бок соперника. Жидкость, красная, словно кровь, выступила на боку Тормайла. Будь на его месте живой человек, он бы остановился хоть на мгновение, чтобы справиться с болью или приложить руку к ране, и впредь стал бы более осторожным в своих атаках. Но Тормайл не был человеком. Он не чувствовал боли. И поэтому, не дав Эрлу опомниться, он напал вторично, свалив Эрла на землю сильным ударом по голове.
Эрл почти потерял сознание, ощутив во рту привкус крови, чувствуя, как нога врага поднимается и с силой впивается в его ребра, живот и целится в лицо. Дюмарест откатился чуть в сторону и заставил себя вскочить на ноги. Он взмахнул ножом и ударил в грудь существа: туда, где должно было находиться сердце. Вместо страшной раны, из которой должна была бы фонтаном бить алая кровь, он увидел аккуратный разрез, похожий на прорезь, щель, проделанную в глинистой почве.
Тормайл сделал шаг назад:
— Мы должны внести небольшую поправку. У тебя есть преимущество в этой схватке: тот инструмент, что зажат в твоей руке. Наши шансы должны быть сравнимы, возможности — одинаковыми. Ты должен сражаться без оружия. Брось его.
Эрл заскрипел зубами и, прицелившись, бросил нож в ненавистное лицо. Нож пролетел в дюйме от глаза существа, задержался на мгновение и, перевернувшись в воздухе, вонзился в землю за спиной Тормайла, в нескольких дюймах от ноги Карна. И пока нож еще был в воздухе, Дюмарест внезапно и яростно атаковал: бросок, подкат, замах, удар. Левое колено Тормайла треснуло с характерным звуком ломающейся кости. Существо успело только занести руку для удара, когда Эрл, перекатившись по земле, прицельно ударил по второй его ноге. Существо упало на землю.
Поднявшись на колени, Тормайл проговорил:
— Интересное применение принципов механики. Однако возможность передвигаться сохранена, схватка может быть продолжена.
Он сжал руки в кулаки и изготовился для удара. Дюмарест колебался, глядя на свой нож. Если он воспользуется им, то Тормайл сочтет свой проведенный эксперимент «некорректным», победа Эрла будет не засчитана. Значит надо укрепить свое преимущество и добиться победы без оружия, уповая на ловкость, скорость и многолетний опыт. У существа нет подобного опыта, но оно, как успел заметить Эрл, оказалось способным учиться мгновенно, на ходу, перенимая его приемы и тактику.
Тормайл ждал его нападения, закрывая лицо, как боксер в стойке Дюмарест бросился ему навстречу, подпрыгнул и приземлился за его спиной. Он замахнулся, и его кулак с огромной силой, словно разящий топор, обрушился на шею врага. Тормайл мгновенно повернулся к нему лицом, защищаясь руками.
Дюмарест, вывернув захватом его руку, ударом поразил глаза.
— Разрушено зрение, — бесстрастным голосом констатировал Тормайл, — тяжелейшие повреждения торса и опорно-двигательного аппарата.
Существо вцепилось в Эрла, стараясь победить его в рукопашной. Дюмарест провел бросок, выкрутив руку существа так, как он это проделал бы с живым врагом, надавив на его болевые точки.
Железная хватка мышц ослабела, Дюмарест, высвободившись, вскочил на ноги и ударил со всей силой, целясь кулаком точно в висок. Раздался треск кости.
— Непоправимые повреждения фронтальных областей мозгового центра, — сказал Тормайл, — и если бы существо было бы живым организмом, то это бы означало смерть, невозможность дальнейшего функционирования. Опыт окончен.
Существо исчезло…
Ручей звенел и переливался, скользя по камням среди тенистых берегов. В его прозрачной и прохладной воде отражалось небо, солнечные блики маленькими искорками прыгали с волны на волну. Дюмарест разделся и нырнул в воду, стараясь расслабиться и дать отдых перенапряженным мышцам и телу. Вода была холодной, прозрачной, насыщенной мелкими пузырьками воздуха.
Дюмарест встал по колено в воде, подставив свое тело, покрытое капельками влаги, солнцу. Обсохнув немного, он выстирал свою тунику и брюки, разложил их на прибрежных камнях и лег на спину, подставив грудь ласковым солнечным лучам.
Воздух был теплым. Пахло душистой травой, цветущими растениями, влагой и разогретой землей. Среди веток деревьев Дюмарест видел корпус корабля, возвышавшийся на фоне далеких скал: одинокий и казавшийся совершенно чужим в этой долине райского изобилия. Эрл слышал голоса спутников, расположившихся неподалеку; один из братьев Кволиш о чем-то спрашивал другого, Мари над чем-то весело смеялась… Все голоса доносились издалека, словно сквозь пелену ароматов и запахов сказочных растений и марева солнца. Эрл повернул голову, почувствовав чье-то присутствие, и услышал негромкое пение.
— Майенн?
Песня прервалась, и он услышал тихий смех. Женская фигура, скрытая венком, сплетенным из сорванных листьев, приблизилась к нему.
— Майенн, это ты? — он вздрогнул, не услышав ответа, и поднялся, положив руку на рукоять ножа, воткнутого в глину рядом. Прежде, чем он успел схватить нож, листья раздвинулись, и девушка, улыбаясь, предстала перед ним.
— Лолис? — он был поражен, — но ведь…
— Ты разочарован, Эрл? Ты ждал Майенн? — она засмеялась звонко и подошла ближе. — Чем же она лучше меня? Эрл, дорогой, сколько можно быть таким слепцом?
Лолис осталась такой же, какой он ее запомнил: стройной, изящной, молодой и очень красивой. На ней было надето легкое платье, облегавшее точеную фигурку, мягко ниспадавшее до самой земли. Лолис снова засмеялась и присела на землю, опираясь на руку:
— Иди ко мне, Эрл! Давай поговорим. Почему ты выглядишь таким удивленным?
Он ответил резко:
— Я полагал, что вы мертвы. Мы все так думали.
— Я — мертва? — ее смех напоминал журчание маленького и звонкого горного ручейка. — Неужели я так изменилась, что стала похожа на труп? Вот я рядом с тобой, живая и нежная. Давай поговорим о любви!
Он игнорировал ее предложение и сидя близко, чуть сзади, напряженно всматривался в очертания ее тела, сравнивая его с телом прошлой Лолис, которую он знал. Казалось, что оно стало чуть воздушней, невесомей и, кроме того, в ее манере говорить Эрл заметил твердость, уверенность, не свойственные ей раньше.
Он произнес тихо и медленно:
— Как ваше имя, леди?
— Лолис Игас. И я собиралась замуж за Алора Мотрила из семьи Айетт.
— Собирались?
— Да, раньше. Но теперь я изменила свои намерения. Он не привлекает меня больше, мне нравишься ты, Эрл. Давай займемся любовью с тобой, любимый!
— Когда мы осуществляли перелет, мне показалось, что вы испытывали симпатии к одному молодому человеку, который показал вам дикого зверя из трюма. Как звали того молодого юношу?
— Эрл, неужели это имеет хоть какое-либо значение?
— Так как его звали?
Она не колебалась ни секунды: — Битола.
— А ваша охранница? Ее имя вы еще не успели забыть?
— Естественно, нет. Гера Фолен. Но что происходит, Эрл? Почему ты задаешь мне так много ненужных вопросов? Ты не веришь мне?
Вместо ответа Эрл взял ее руку чуть повыше запястья и сильно сжал. На месте соприкосновения его пальцев с белоснежной кожей остались розоватые пятна.
Эрл промолвил твердо:
— Лолис мертва. Два наших человека были уничтожены ради целей исследовательского эксперимента. Почему ты выбрал это обличье на сей раз, Тормайл?
— Ты догадался, — произнесла Лолис. — Но как?
— Лолис была молодой и очень красивой, но у нее никогда не хватило бы ума поступить так мудро и осторожно, как это сделал ты. Ты, конечно, мог узнать каждый факт, который сохранялся в ее памяти, но воспроизвести ее эмоциональный образ, полутона ее характера ты просто не в силах, Тормайл. Что ты собираешься делать? Зачем тебе все это?
— В данный момент — ничего.
— А позже?
— Это я еще должен решить, — голова Лолис повернулась к Дюмаресту, глаза сверкали, нежные губы ласково и призывно улыбались. — Это тело мне нравится больше первого и, я полагаю, что тебе тоже, Эрл. Оно позволяет вести себя более непринужденно, не так ли? Я решил, что мне следует принимать обличья, хорошо знакомые всем вам. Остальное вызывает лишние противодействующие и враждебные эмоции и мысли. Правда, я все-таки не очень хорошо понимаю, что означает это понятие: «эмоции». Как ты говорил, Эрл? Ненависть, любовь, страх… Что такое страх?
— Ожидание неизбежного причинения ранений или уничтожения.
— Но ведь ты не испытывал подобного, когда мы дрались, не так ли? Почему? Эмоции можно контролировать и игнорировать?
— Да, — ответил Эрл твердо, — мне прекрасно известно, что такое чувство страха и какие последствия оно несет человеку, который охвачен им. В бою страх не должен иметь места. Человек, находящийся во власти страха, не способен бороться и побеждать. Он становится неуверенным, слабым, теряет свой шанс и удачу выиграть в смертельной схватке. Когда ты сражаешься, ты должен быть одержим лишь одной единственной идеей и чувством: необходимостью выжить. Остальное не имеет значения.
— Даже любовь?
— Я понимаю твой вопрос. Лолис, безусловно, поставила бы подобный аргумент на первое место, — согласился Эрл, — но она была слишком молодой и романтичной. Ей просто никогда не доводилось сталкиваться с темными сторонами нашей жизни.
— Ты презирал ее?
— Нет.
— Ты мог бы полюбить ее?
— Как я могу ответить на подобный вопрос? — Дюмарест терял терпение. — Ты не понимаешь сути того, о чем спрашиваешь! Что такое любовь? Кто может абсолютно точно ответить на этот вопрос? Любовь имеет слишком много форм выражения, это чувство слишком многогранно и глубоко! Некоторые считают его слабостью, другие — источником неиссякаемых сил и энергии. Человек может любить очень многое: жизнь, благополучие, семью, детей, свою жену, мать, сестер и братьев. Но каждая такая любовь не похожа на другую, — он задумался ненадолго и прибавил тихо, — а некоторые люди вообще не умеют любить. Совсем. Им это не дано.
— Ты принадлежишь к таким людям, Эрл?
— Нет.
— Значит, ты испытал это сильное чувство. И, наверняка, не один раз. А такой человек, как ты, способен любить верно, сильно и глубоко. Ты обязательно должен сказать мне, как этого достичь, должен научить меня любить. Девушка считала, что она прекрасно знает, что такое любовь, но теперь я четко вижу, что она любила лишь саму себя. Себя в этом чувстве, себя среди других, других — для себя. Для тебя любовь означает совершенно иное. И я должен понять, что именно.
Эрл сказал горько:
— Твои намерения можно назвать жестокостью.
— Жестокостью? Что это?
— Ты жесток в своих поступках по отношению к нам всем. Ты держишь нас здесь против нашего желания. Почему ты не отремонтируешь наш корабль и не дашь нам возможность покинуть эту планету?
— Возможно, я сделаю это позже.
— А ты реально можешь сделать это? Я имею в виду ремонт корабля?
— Ах, это! — Эрл услышал тихий смех. — Это я сделал уже давно. Немного энергии — и синтез недостающих частей осуществлен. Ваш корабль очень прост по своей конструкции, Эрл. Я мог бы построить гораздо более совершенный.
— Это не требуется. Теперь мы сможем улететь сразу, как только ты откроешь входной люк.
Эрл понимал, что это был пустой оптимизм, но полагал, что еще одна попытка не будет лишней. И он был не слишком разочарован, когда в ответ девушка покачала головой:
— Нет, Эрл. Не все сразу. У меня есть еще много вопросов и невыясненных деталей. Например, понятие удачи. Набор благоприятных обстоятельств… — она задумалась, словно прислушиваясь к чему-то, — в данный момент Харг выбирает для себя фрукт на дереве, растущем неподалеку. Я сделал так, что половина из плодов отравлена. Если он съест такой плод, то умрет. Но если он окажется удачливым, то выберет безвредный. Так?
Дюмарест посмотрел вниз, на свои руки. Они против его воли сжались в кулаки, костяшки побелели, мышцы напряглись. На мгновение он почувствовал непреодолимое желание вцепиться в горло сидящему рядом существу и задушить, уничтожить это чудовище… Но это было бы бесполезно, а Харг от этого не останется в живых.
Она повторила вопрос:
Читать бесплатно другие книги:
