Кровь и золото Райс Энн
– Нас всего лишь двое, – продолжала она, – если вдруг появятся демоны огня, тебе будет проще простого унести меня высоко-высоко, где нам не причинят вреда.
– Если я буду рядом, любимая, рядом, – сказал я, – а если нет? Все те годы, с тех пор как мы покинули прекрасную Венецию, ты провела в стенах, где тебе никто не сможет навредить. А если мы уедем и поселимся в другом месте, мне придется всегда оставаться настороже. Это нормально?
Наш разговор вызывал во мне ужас. Она никогда не создавала мне подобных сложностей. Мне не нравились непоколебимое выражение ее лица и дрожащие руки.
– Наверное, еще рано, – сказала она. – Но я должна сказать тебе важную вещь, Мариус, не вижу смысла ее скрывать.
Я сомневался, стоит ли продолжать.
– Что случилось, Бьянка? – спросил я. Я пришел в отчаяние. В полное отчаяние.
– По-моему, ты совершил жестокую ошибку, – сказала она.
Я потрясенно молчал. Она ничего не добавила. Я ждал. Но в ответ слышал лишь тишину: она сидела, прислонившись спиной к стене, не сводя глаз со Священных Прародителей.
– Ты не объяснишь, какую ошибку? – спросил я. – Расскажи непременно! Я люблю тебя. Я должен знать.
Она ничего не ответила. Она смотрела на царя и царицу. Но вряд ли молилась.
Я собрал листы пергамента. Я просмотрел их и снова взглянул на нее.
Ее слезы высохли, линия рта смягчилась, но в глазах появилось странное выражение, которое я не мог объяснить.
– Ты не Таламаски страшишься? – спросил я. – Я все объясню. Смотри, я написал им из одного далекого монастыря. Я не оставил следов, красавица. Пока ты спала, я путешествовал вместе с ветрами.
Ответом мне было молчание. Не мрачное, не холодное – просто задумчивая сдержанность. Но она перевела взгляд на меня, и ее лицо постепенно переменилось.
Я постарался подобрать спокойные слова и объяснить ей, что странным образом повстречал Рэймонда Галланта в последнюю ночь нашей счастливой жизни в Венеции. В самых простых выражениях я рассказал, что он собирал о нас сведения и сообщил, что на севере Европы видели Пандору.
Я говорил обо всем, что упоминалось в письме. Об Амадео. О ненависти к Сантино. О том, как он лишил меня всего, что я любил, кроме нее, о том, как по этой самой причине она мне дороже всего на свете.
Наконец у меня пропало желание говорить. Я начал злиться. Я чувствовал, что обо мне думают плохо, и перестал ее понимать. Ее молчание задевало меня все сильнее и сильнее, и я знал, что раздражение читается у меня на лице.
Потом она все-таки дрогнула и заговорила:
– Разве ты сам не видишь свою роковую ошибку? Вспомни, чему ты учил меня! Много веков назад к тебе пришли молодые сатанисты и попросили, чтобы вы с Пандорой дали им все, что имели. Ты отказал им в драгоценном знании. А нужно было открыть им тайну Матери и Отца!
– Господи, с чего ты взяла?
– А когда Сантино просил тебя в Риме, нужно было привести его сюда, в святилище! Нужно было показать ему те же тайны, что и мне. Тогда он не был бы твоим врагом.
Я пришел в бешенство. И это моя умница Бьянка?
– Не понимаешь? – продолжала она. – Неукротимые глупцы не перестают творить культ из ничего! А ты мог дать им почву для размышлений! – Она пренебрежительно махнула рукой, как будто я вызывал у нее отвращение. – Сколько десятков лет мы здесь сидим? И какова моя сила? Можешь не отвечать. Я знаю, сколько способна вынести. Я себя знаю. Но пойми же, я так хорошо понимаю наши возможности только благодаря их красоте и величию! Я знаю, как мы появились на свет! Я видела, как ты выпил кровь царицы. Видела, как ты очнулся от забытья. Видела, как затянулись твои раны. Но что видел Амадео? Что видел Сантино? А ты еще поражаешься их богохульству!
– Не называй это богохульством! – внезапно взорвался я. – Не говори о них как о культе! Я объяснил тебе, что на свете существуют тайны, тайны, не поддающиеся объяснению. Но мы не служители культа!
– Ты открыл мне истину, – сказала она, – истину, заключающуюся в их парадоксальном существовании! – Она почти кричала раздраженным, совершенно чужим голосом. – Ты мог бы разбить крестовый поход Сантино, всего лишь позволив взглянуть на Священных Прародителей.
Я испепелил ее взглядом. Меня охватило безумие.
Я поднялся на ноги. Я гневно осмотрел святилище.
– Собирай свои вещи, – внезапно выпалил я. – Я тебя прогоняю!
Она спокойно сидела, как раньше, и смотрела на меня с холодным вызовом.
– Слышала, что я говорю? Забирай свои любимые платья, зеркала, жемчуга, украшения, книги, что хочешь. Я отправляю тебя подальше отсюда.
Она долго смотрела на меня горящими неверящими глазами.
Но внезапно встала и поспешными движениями принялась выполнять мой приказ.
Уже через несколько мгновений она стояла передо мной, завернувшись в плащ, прижимая к груди свой сверток, и выглядела точь-в-точь, как бессчетные годы назад, когда я впервые принес ее сюда.
Не знаю, обернулась ли она посмотреть в последний раз на Мать и Отца. Я ни на секунду не думал, что кто-то из них захочет помешать чудовищному изгнанию.
Миг спустя я летел по ветру, не зная, куда ее пристроить.
Я впервые осмелился подняться так высоко и двигаться так быстро, но обнаружил, что подобная задача мне по плечу. Я сам удивлялся своей скорости. Оставшаяся внизу земля хранила следы недавних войн, и нам то и дело попадались разрушенные замки.
В один из таких замков я и отнес ее, прежде убедившись, что жители оставили разоренный город. Поместив ее в каменной комнате в развалинах крепости, я отправился подыскать ей место на разрушенном кладбище для дневного укрытия.
Довольно быстро я убедился, что она вполне способна здесь выжить. В сгоревшей часовне нашлись подземные склепы. Спрятаться можно было где угодно.
Я вернулся к ней. Она стояла там же, где я ее оставил, с торжественным видом не сводя с меня блестящих овальных глаз.
– Не хочу тебя знать! – воскликнул я, дрожа от злости. – Не хочу тебя знать! Как ты могла сказать такое! Как ты могла обвинить меня в том, что Сантино похитил моего сына! Не хочу тебя видеть. Ты не можешь вообразить тяжести бремени, что я влачу на протяжении долгих веков! Ты знаешь, сколько раз я сожалел о своей ноше? Как ты думаешь, что твой дорогой Сантино сделал бы, получив в свое распоряжение Мать и Отца? Скольких демонов привел бы испить Могущественной Крови? А кто знает, что способны допустить Мать и Отец в своем молчании? Что нам известно об их желаниях?
– Плохо же ты заботишься о своей сестре, – холодно отвечала она, оглядываясь по сторонам. – Может быть, просто бросишь меня в лесу на съедение волкам? Уходи. Я тоже тебя знать не хочу. Сообщи своим друзьям из Таламаски, где ты меня оставил, вдруг они окажутся столь любезны, что предложат мне кровь. Уходи. Убирайся прочь! Ты мне не нужен!
Хотя вплоть до этой секунды я прислушивался к каждому ее слову, я оставил ее.
Прошло несколько часов. Я мчался по небу, не замечая, куда лечу, и восхищался открывавшимся внизу, в тумане, пейзажем.
Оказывается, я стал значительно могущественнее! При желании я легко мог бы добраться до Англии.
Я увидел горы, затем море, но тут мне стало так плохо на душе, что оставалось только одно – приказать себе вернуться к ней.
Бьянка, что я наделал?
Бьянка, умоляю, дождись меня!
Я каким-то образом нашел обратный путь сквозь темное ночное небо. Я нашел ее в углу каменной комнаты. Она оставалась сдержанной и хладнокровной, как в святилище, но когда я упал перед ней на колени, она наклонилась и раскрыла объятия.
Целуя ее, я всхлипывал:
– Красавица Бьянка, красавица Бьянка, прости, прости, любимая!
– Мариус, я люблю тебя всем сердцем и буду любить всегда. – Теперь мы оба самозабвенно рыдали. – Дорогой мой Мариус, я никогда никого не любила так, как тебя. Прости меня.
Что нам оставалось? Мы проплакали целую вечность, а потом я отнес ее домой, в святилище, и успокаивал, причесывая ее, вплетая в волосы тонкие нитки жемчуга, пока она не превратилась в воплощение чудесной красоты.
– Что я хотела сказать, сама не знаю, – каялась она. – Конечно, им нельзя доверять. А покажи ты им царя и царицу, вполне могла начаться ужасная анархия!
– Да, ты очень точно выразилась, – ответил я, – ужасная анархия. – Я быстро глянул на два неподвижных бесстрастных лица. – Ты должна понять... Пожалуйста, если любишь меня, пойми, какая в них заключена сила. – Я внезапно замолчал. – Видишь ли, я скорблю по их безмолвию, но, возможно, они сделали такой выбор, чтобы сохранить мир и покой для всеобщего блага.
Такова была сущность проблемы, и мы оба это сознавали.
Я страшился того, что может произойти, если Акаша встанет со своего трона, заговорит или сойдет с места. Разум подсказывал мне, что может произойти катастрофа.
И все же в ту ночь, как и во все остальные, я верил, что если Акаша очнется, от нее будет исходить божественная благодать.
Едва Бьянка заснула, как я опустился на колени в привычной почтительной манере.
– Мать, я жажду твоей крови, – прошептал я и раскрыл ладони. – Позволь прикоснуться к тебе с любовью. Скажи, неужели я допустил ошибку? Неужели нужно было допустить в твой храм приверженцев сатаны? Неужели нужно было открыть твою красоту Сантино?
Я закрыл глаза. И открыл.
– О Неизменные, – тихо проговорил я, – ответьте мне.
Я приблизился к ней и прижался ртом к ее горлу. Я пронзил зубами хрупкую белую кожу, и в мои губы медленно потекла густая кровь.
Вокруг меня вырос сад. Да, самое любимое видение. То был весенний монастырский сад, восхитительный, чудесный, а рядом стоял мой священник. Мы с ним прогуливались под чистыми церковными сводами. Видение высшего порядка – насыщенные цвета, яркие детали – я мог рассмотреть горы, обступившие монастырь. Я бессмертен, сказал я.
Сад поблек. Я видел, как со стен стирается краска.
Я оказался в полуночном лесу. Свет луны озарил нескольких темных лошадей, впряженных в черную карету. Карета пролетела мимо меня по дороге, из-под огромных колес взметнулась пыль. Следом ехал отряд сопровождающих, одетых в черные ливреи.
Пандора.
Очнулся я на груди у Акаши, прижавшись лбом к ее шее, сжимая левой рукой ее правое плечо. Мне было так хорошо, что не хотелось уходить, а огоньки ламп и свечей слились в моих глазах в единое золотое мерцание, подобно тому, каким я воспринимал свет в длинных обеденных залах венецианских дворцов.
Наконец я нежно поцеловал ее и удалился, чтобы лечь на место и обнять Бьянку.
Мысли мои пришли в беспорядок. Я понимал, что настало время найти новое жилище, и знал, что в наших горах скоро появятся незваные гости.
Городок у подножия горы вырос и процветал.
Но самое ужасное открытие, сделанное той ночью, заключалось в том, что мы с Бьянкой можем поссориться, что устойчивый мир наших отношений можно жестоко и бесповоротно нарушить. И что я при первых же резких словах моего бриллианта я способен впасть в подлинное умопомешательство.
Что меня так удивило? Разве я забыл о болезненных ссорах с Пандорой? Пора бы понять, что во гневе Мариус уже не Мариус. Запомнить и никогда не забывать.
Глава 30
На следующую ночь мы выследили двух разбойников, промышлявших на расположенных более низко горных перевалах. Кровь оказалась хороша, и после небольшого пира мы отправились в небольшой немецкий городок, чтобы посетить таверну.
Нас приняли за мужа и жену, мы уселись за стол и несколько часов проговорили за подогретым вином.
Я поведал Бьянке обо всем, что знал о Тех, Кого Следует Оберегать. Я рассказал ей о египетских легендах – как много веков назад любители поживиться Священной Кровью сковали Отца и Мать и заставили служить дурным целям. Как сама Акаша пришла ко мне в видениях, умоляя вывезти ее из Египта.
Я рассказал ей о тех случая, когда Акаша обращалась ко мне во Крови. И только под самый конец объяснил, что за истинное чудо свершилось в тот миг, когда Священные Прародители отворили дверь альпийского святилища, когда у меня не хватило сил сдвинуть ее с места.
– Нужен ли я им? – спросил я, заглядывая Бьянке в глаза. – Никак не пойму. Вот в чем весь ужас. Хотят ли они, чтобы их увидели остальные? Мне и это неведомо.
Но позволь сделать последнее признание. Вчера ночью я так сильно рассердился, потому что много веков назад, впервые испив крови Матери, Пандора исполнилась мечтаний вернуть Священным Прародителям старый культ. То есть тот самый культ, что породил среди друидов легенду о богах рощи, тот самый культ, истоки которого нужно искать в египетских замках.
Я пришел в бешенство оттого, что Пандора поверила в подобную ерунду, и прямо в ночь создания Пандоры разбил ее мечты железной логикой. Я пошел еще дальше. Я заколотил кулаками по груди Матери и потребовал, чтобы она нас рассудила.
Бьянка пришла в изумление.
– Угадай, что произошло? – спросил я.
– Ничего. Мать не ответила. Я кивнул.
– Она не стала ни упрекать меня, ни наказывать. Возможно, Мать в самом деле привела ко мне Пандору. Есть вещи, которых мы никогда не узнаем. Но прошу, пойми – я боюсь самой мысли о том, что Священных Прародителей возведут в ранг богов. Да, Бьянка, мы бессмертны, у нас есть царь и царица, но ни на минуту нельзя впадать в заблуждение, считая, что мы их понимаем.
Она кивала в такт моим словам. Она долго взвешивала услышанное, а потом сказала:
– Я глубоко ошиблась. Я была не права.
– Не во всем, – ответил я. – Возможно, если бы Амадео в свое время увидел царя и царицу, он сбежал бы от римских фанатиков и вернулся к нам. Но есть и другая сторона вопроса.
– Какая?
– Знай он секрет Матери и Отца, Сантино мог бы заставить его выдать тайну и демоны вернулись бы в Венецию искать меня. И смогли бы найти нас обоих.
– Ах да, истинная правда, – сказала она. – Кажется, я начинаю понимать.
Сидя в таверне, мы совершенно перестали смущаться. Смертные не обращали на нас внимания. Я негромким голосом продолжал свою повесть и рассказал, как однажды Маэл с моего разрешения попробовал испить крови Акаши, а Энкил его остановил.
Я описал ей страшный конец Эвдоксии. И объяснил, что заставило меня покинуть Константинополь.
– Любимая, ты обладаешь удивительным качеством, – добавил я, – тебе можно рассказывать все. С Пандорой я так не умел. И с Амадео тоже.
Она протянула руку и погладила меня по левой щеке.
– Мариус, – сказала она. – Ты можешь не стесняться говорить о Пандоре. Даже не думай, что я не смогу понять твоей любви к Пандоре.
Я долго, слишком долго обдумывал ее слова. Потом взял ее за правую руку и поцеловал нежные пальцы.
– Послушай, любимая, – сказал я. – В каждой молитве я спрашиваю царицу, позволит ли она тебе выпить ее крови. Но однозначного ответа нет. А после того, что произошло на моих глазах с Эвдоксией и Маэлом, я не могу подвести тебя к ней. Поэтому я буду продолжать давать тебе мою кровь, пока она прибавляет тебе сил, но...
– Я все понимаю, – отозвалась она.
Я перегнулся через стол и поцеловал ее.
– Вчера благодаря внезапному приступу злости я открыл много нового. Например, что я не могу без тебя жить. Но не только. Я могу без труда преодолевать огромные расстояния. И подозреваю, что остальные способности несоизмеримо выросли. Нужно проверить себя. Необходимо выяснить, что понадобится, чтобы победить тех демонов, если они снова появятся. И сегодня я собираюсь устроить испытание своей способности летать.
– То есть ты собираешься перенести меня обратно в святилище и отправиться в Англию.
Я кивнул.
– Сегодня полнолуние, Бьянка. Мне нужно увидеть Британские острова при свете луны. Я должен своими глазами убедиться в существовании ордена Таламаски. С трудом верится в подобную чистоту.
– А почему мне с тобой нельзя?
– Я должен иметь возможность двигаться быстро. А в случае опасности – еще быстрее. В конце концов, это смертные. И Рэймонд Галлант – лишь один из них.
– Тогда будь осторожен, любимый, – ответила она. – Теперь ты еще лучше знаешь, что я тебя просто обожаю.
В тот момент казалось, что мы больше никогда не поссоримся, это немыслимо. А самое главное в жизни – сохранить ее рядом с собой навсегда.
Мы вышли из таверны навстречу темной ночи, я завернул ее в плащ и, поцеловав в лоб, поднял ее в поднебесье и помчал домой.
Когда я уходил, до полуночи оставалось два часа, и я планировал до наступления утра повидаться с Рэймондом Галлан том.
С нашей встречи в Венеции минуло немало лет. Тогда он был юношей, а в то время, когда я написал письмо, наверное, достиг средних лет.
И пока я готовился к путешествию, мне пришло в голову, что, возможно, его уже нет среди живых.
В самом деле, ужасная мысль.
Но я верил в его рассказ о Таламаске и твердо решил пообщаться с ними.
Взлетая навстречу звездам, я с такой остротой ощутил божественную усладу Заоблачного дара, что чуть не забылся в восторженных грезах, паря над островом Британия, и устремился к тому месту, откуда прекрасно виднелась граница меж сушей и морем, не желая слишком рано коснуться земной тверди.
Но в последние годы я успел просмотреть немало карт, чтобы установить местонахождение Восточной Англии, и, завидев внизу огромный замок с десятью круглыми башнями, я узнал Лорвич, изображенный на золотой монете, подаренной мне много лет назад Рэймондом Галлантом.
Увидев размеры замка, я несколько засомневался, но повелел себе опуститься на склоне крутой горы, стоявшей неподалеку. Глубинный сверхъестественный инстинкт подсказывал, что я попал туда, куда нужно.
Я зашагал к замку и обнаружил, что воздух здесь холодный, не теплее, чем в оставшихся позади Альпах. Лес, наверняка вырубленный в свое время во имя безопасности замка, поднимался снова, и в целом пейзаж мне понравился – я получил удовольствие от прогулки.
Для путешествия я надел свободный, подбитый мехом плащ, снятый с одной из жертв.
При себе я имел привычное оружие – широкий короткий палаш и кинжал. Под плащом меня согревала бархатная туника, длиннее, чем было принято в те времена, но мода меня мало заботила. Новые туфли я купил у сапожника в Женеве.
Судя по архитектуре, замку было около пятисот лет – вероятно, его построили во времена Вильгельма Завоевателя. Я предположил, что когда-то здесь были ров и подъемный мост, но эти элементы давно утратили значение. Впереди, освещенная факелами, ждала внушительных размеров дверь.
Оказавшись рядом, я потянул за веревку и услышал, как по внутреннему двору разнесся громкий звон.
Вскоре кто-то поспешил к двери, и тут я осознал, что совершил любопытную оплошность. Я так почтительно отнесся к ордену исследователей, что не стал «прислушиваться» у стены, чтобы получше узнать их. Я не стал задерживаться под освещенными окнами башен.
И теперь я, странная личность с темной кожей и голубыми глазами, обескураженно предстал перед привратником.
Отворившему дверь юноше было не больше семнадцати, и хотя мой громкий призыв явно разбудил его, он сохранял невозмутимость.
– Я ищу замок Лорвич, – сказал я, – что в Восточной Англии. Я попал в нужное место?
– В нужное, – ответил юноша, протирая сонные глаза, прислонившись к двери. – А по какой причине, осмелюсь спросить?
– Я ищу Таламаску, – объяснил я.
Юноша кивнул и широко открыл дверь. Я вошел в просторный внутренний двор, где рядами стояли повозки и кареты. Из конюшен доносилось всхрапывание лошадей.
– Я ищу Рэймонда Галланта, – сказал я юноше.
– Вот как! – воскликнул он, словно ждал именно этих волшебных слов. И провел меня в глубину двора, затворив гигантскую деревянную дверь. – Я отведу вас в зал, где вы сможете подождать, – сказал он. – Думаю, Рэймонд Галлант сейчас спит.
Но он жив, подумал я, главное – он жив. Я уловил запах множества смертных. Запах недавно приготовленной пищи. Запах дубовых поленьев в каминах. Подняв глаза к небу, я заметил клубы бледного дыма, поднимавшегося от труб.
Без дальнейших расспросов меня провели по извилистой каменной лестнице в одну из башен. Я снова и снова выглядывал из маленьких окон посмотреть на промозглую землю. Я увидел смутные очертания близлежащего городка. Я видел лоскутки фермерских полей. Все казалось совершенно мирным.
Наконец юноша прикрепил факел к стене, зажег от него свечу и открыл две резные двери, ведущие в огромный зал с небольшим количеством превосходной мебели.
Мне уже давно не попадались резные столы и стулья, а также хорошие гобелены. Давно не видывал я и богатых золотых подсвечников и красивых сундуков с бархатными покрывалами.
Настоящий праздник для глаз! Я уже собирался сесть, когда в комнату вбежал проворный старик со струящимися седыми волосами, облаченный в длинную плотную белую ночную сорочку, который взглянул на меня блестящими серыми глазами и воскликнул:
– Мариус!
Это и был Рэймонд Галлант, Рэймонд Галлант незадолго до своей кончины. Первые секунды нашей встречи доставили мне невыразимое удовольствие с примесью боли.
– Рэймонд, – ответил я, простер руки и нежно заключил его в объятия. Какая хрупкость! Я расцеловал его в щеки. Я нежно отстранил его, чтобы рассмотреть получше.
Волосы по-прежнему оставались густыми, да и на лбу не прибавилось морщин. А когда он улыбался, я узнавал в нем юношу из Венеции.
– Мариус, как чудесно видеть вас, – вскричал он. – Почему вы больше не написали?
– Рэймонд, я пришел к вам. Я не слежу за временем, для нас оно течет иначе. Я пришел, я здесь и я рад нашей встрече.
Он остановился, внезапно повернулся справа налево и склонил голову набок. Казалось, он все тот же быстрый и гибкий смертный. Он прислушивался.
– Все поняли, что вы здесь, – объяснил он, – но не волнуйтесь, они не посмеют войти в эту комнату. Они подчиняются дисциплине. Они знают, что я им не позволю.
Я тоже прислушался, и его слова подтвердились. По всему огромному дому смертные ощущали мое присутствие. Среди жителей попадались телепаты. А многие обладали необычайно острым слухом.
Но я не обнаружил присутствия сверхъестественных чудес. Ни намека на «отступника», описанного в письме.
Но и ни следа враждебности. Тем не менее я отметил, что поблизости находится окно, и, обнаружив, что оно зарешечено, но открыто и впускает в зал ночной воздух, подумал, смогу ли я при необходимости быстро сломать решетку. Наверное, смогу, решил я. На самом деле я не испытывал страха перед Таламаской, потому что она, по-видимому, не испытывала страха передо мной и беспечно открыла мне двери.
– Садитесь же, Мариус! – пригласил Рэймонд и потянул меня к огромному камину. Я старался скрывать озабоченность при взгляде на его исхудавшие беспомощные руки или худые плечи. Я вознес хвалу богам за то, что пришел сегодня и застал его живым.
Он подозвал сонного мальчика, не отходившего от двери.
– Эдгар, будь добр, принеси огня, разожги камин. Мариус, простите меня, – обратился он ко мне, – но я совсем замерз. Вы не против? Я понимаю, что с вами произошло.
– Нет-нет, я вовсе не против, Рэймонд, – возразил я. – Не могу же я из-за того несчастья вечно бояться огня. Я не только исцелился, я стал сильнее прежнего. Такая вот загадка. А вы, сколько вам лет? Скажите мне, Рэймонд, я не могу угадать.
– Восемьдесят, Мариус, – улыбнулся он. – Вы не знаете, как я мечтал, что вы приедете ко мне. Мне столько нужно было вам рассказать! Я не смел писать в письме.
– И правильно сделали, – ответил я, – ибо письмо было прочитано посторонним, кто знает, что могло бы произойти? Но вышло так, что получивший послание священник мало что смог разобрать. Однако я все понимаю.
Он сделал движение по направлению к двери. В комнату немедленно вошли двое молодых людей, и я определил, что они принадлежат к числу простолюдинов, как и Эдгар, деловито занимающийся огнем. Над каминной доской красовались вырезанные из камня горгульи. Мне они понравились.
– Два кресла, – сказал Рэймонд юношам. – Давайте побеседуем. Присядем, и я все расскажу.
– Почему вы так щедры ко мне, Рэймонд? – спросил я. Мне очень хотелось успокоить его, унять волнение. Но он ободряюще улыбнулся мне, взял под локоть и направил к расставленным у очага деревянным креслам, и я понял, что мое утешение здесь не требуется.
– Я просто очень разволновался, старый друг, – сказал он. – Не стоит обо мне беспокоиться. Садитесь же. Вам достаточно удобно?
Кресла, как и прочие предметы обстановки, покрывала резьба, а подлокотники были выполнены в форме львиных лап. Я нашел их не только красивыми, но и удобными. Я поглядел на многочисленные полки с книгами и вновь задумался, почему все библиотеки оказывают на меня одновременно успокоительное и искусительное воздействие. Я подумал о книгах сожженных и книгах потерянных.
Да будет ваша Таламаска надежным хранилищем книг, пожелал я.
– Я несколько десятков лет провел в каменных стенах, – приглушенно ответил я. – Мне вполне удобно. Вы не отошлете мальчиков?
– Да-да, конечно, позвольте им только принести мне теплого вина, – сказал он. – Мне оно необходимо.
– Непременно, и корю себя за невнимательность, – отвечал я.
Мы сидели лицом друг к другу, в камине разгорались, потрескивая, дубовые дрова, источая дивный аромат и тепло, приятное, признаюсь, даже для меня.
Один из мальчиков принес Рэймонду красный бархатный халат, облачившись в который он уже не казался таким хрупким. Его лицо сияло, щеки приобрели настоящий розовый оттенок, и я легко узнавал черты старого знакомого.
– Друг мог, на случай, если между нами что-нибудь произойдет, – сказал он, – позвольте сообщить, что она не изменяет старым привычкам и по-прежнему переезжает по Европе из города в город. Но никогда не заглядывает в Англию; думаю, им не хочется пересекать море, хотя, вопреки фольклору, не сомневаюсь, что они способны преодолевать водные преграды.
Я рассмеялся.
– Так говорит фольклор? Что мы не можем преодолевать водные преграды? Чепуха! – Мне хотелось рассказать больше, но засомневался, мудро ли поступаю.
По-видимому, он не заметил моих колебаний и продолжал:
– В последние несколько десятилетий она путешествует под именем маркизы де Мальврие, а ее спутник называет себя маркизом того же рода, хотя при дворе чаще появляется она, чем он. Их видели в России, в Баварии, в Саксонии – в странах, где в почете старинные церемонии. Похоже, им периодически требуется посещать придворные балы и пышные католические обряды. Но не забывайте, что все эти сведения я собрал из самых разных источников. Я ни в чем до конца не уверен.
Рядом с ним на невысокий столик поставили теплое вино. Он поднял чашу. Его руки дрожали. Он сделал глоток.
– Но как к вам поступают эти отчеты? – завороженно спросил я. Вне всякого сомнения, он говорил правду. Но я не переставал слышать, что многочисленные обитатели дома в тишине ожидают какого-то призыва.
– Не обращайте внимания, – сказал он. – Что они могут вынести из этой аудиенции? Все они верные члены ордена. Возвращаясь к вашим вопросам, мы иногда путешествуем под видом священников, чтобы собрать информацию о тех, кого называем вампирами. Мы наводим справки о таинственных смертях. И получаем данные, бессмысленные для остальных, но важные для нас.
– Понятно. И вы записываете имена, когда их называют в России, Саксонии и Баварии.
– Именно так. Я же назвал фамилию – де Мальврие. Они питают к ней особую слабость. Я должен еще кое-что добавить.
– Прошу вас.
– Несколько раз мы находили на стенах церквей надпись «Пандора».
– Вот как! – сказал я, отчаянно пытаясь скрыть нахлынувшие чувства. – Она хочет, чтобы я ее нашел. – Я сделал паузу. – Мне тяжело говорить. Не уверен, что ее сопровождающему вообще известно это имя. Как же тяжело! Но почему вы мне помогаете?
– Клянусь собственной жизнью, не знаю, – ответил он. – Разве что я верю в вас.
– Что значит – верите в меня? Верите, что я чудо? Что я демон? Скажите, Рэймонд, во что вы верите? Хотя в конечном счете это не имеет значения. Наши поступки продиктованы велениями сердца.
– Мариус, друг мой. – Он наклонился вперед и правой рукой дотронулся до моего колена. – Тогда в Венеции, где я шпионил за вами, я обращался к вам с самыми чистыми помыслами. Тогда же я прочел ваши мысли. И понял, что вы убиваете только отбросы общества, истребляющие собственных братьев и сестер.
– Истинная правда, Рэймонд, и Пандора тоже всегда так поступала. А сейчас?
– Думаю, да, – сказал он, – ибо жертвами каждого страшного преступления, связанного с вампирами, становятся люди, виновные в нескольких убийствах. Как видите, мне несложно вам помогать.
– Так значит, она верна нашей клятве, – прошептал я. – Я-то думал, она изменилась под влиянием своего сурового спутника.
Я внимательно поглядел на Рэймонда, с каждой секундой все острее узнавая в нем того молодого человека, с которым познакомился в Венеции. Мне становилось грустно. Ужасная перемена! И чем глубже я переживал, тем сильнее старался скрыть эмоции.
Что мои страдания перед наглядным торжеством старости? Пустое.
– Где ее видели в последний раз? – спросил я.
– Что касается этого вопроса, я попытаюсь дать свою интерпретацию ее поведения, если позволите. В своих странствиях они придерживаются определенной системы. Они передвигаются приблизительно кругами, снова и снова возвращаясь в один и тот же город. Как только они побывают в том городе, они начинают кружить по спирали, пока не удаляются на предельное расстояние – в Россию. Говоря о центральном городе, я имею в виду Дрезден.
– Дрезден! – воскликнул я. – Что это за место? Никогда там не бывал.
– О, ему никогда не сравниться с вашими потрясающими городами. Не равняться ему ни с Парижем, ни с Лондоном. Но Дрезден – столица Саксонии, расположенная на реке Эльбе. Герцоги, правители Саксонии, всячески старались его украсить. И создания эти – Пандора и ее спутник – неизменно, постоянно возвращаются в Дрезден. Могут отсутствовать двадцать лет, но непременно вернутся.
Я не знал, что сказать от волнения. Должен ли я расшифровать систему передвижений Пандоры? Она продумала свой путь, чтобы я его распознал? Сплела гигантскую круговую паутину, чтобы я рано или поздно попался в нее?
Иначе зачем Пандоре со спутником придерживаться такого образа жизни? Я не видел другой причины. Но как я посмел решить, что она вообще меня помнит? Она ведь написала на церковной стене свое имя, не мое.
Наконец я тяжело вздохнул.
– Как объяснить вам важность этого рассказа? – спросил я. – Вы принесли мне чудесные новости. Теперь я ее найду.
– А теперь, – доверительным тоном произнес он, – не перейти ли нам ко второй теме, затронутой в моем письме?
– Амадео, – прошептал я. – Что случилось с тем отступником? Я не чувствую здесь присутствия тех, кто пьет кровь. Я не ошибся? Он либо очень далеко, либо и вовсе покинул вас.
– Тот монстр ушел от нас вскоре после того, как я отправил письмо. Обнаружив, что может охотиться в сельской местности, он исчез. Мы не сумели его контролировать. Он не обращал внимания на призывы питаться только кровью преступников. Я даже не знаю, жив ли он.
– Вам следует принять меры предосторожности, – сказал я и осмотрел просторный каменный зал. – Пожалуй, ваш замок внушает уважение своими размерами и прочностью. Однако мы говорим о том, кто пьет кровь.
Он кивнул.
– Мы хорошо защищены, Мариус. Поверьте на слово, мы не каждого принимаем так, как вас. Но вы не желаете выслушать, что он рассказал нам?
Я склонил голову. Я знал, о чем поведает Рэймонд.
– Приверженцы сатаны, – заговорил я более конкретными словами, – те самые, что сожгли мой дом в Венеции, теперь охотятся на жителей Парижа. А мой блестящий ученик с каштановыми волосами, Амадео, по сию пору руководит ими?
Читать бесплатно другие книги:
