Комната, которой нет Тихомиров Артем
Ребенок продолжал спать и во время появления комнаты, и после него. Это затишье внушало тревогу. Какие шаги предпримет чудовище, проснувшись, в чем они будут выражаться? Зачем ему комната сейчас? И главное – для чего нужна была тогда?
Ответ наверняка знают родители. Нужно связаться с ними и все рассказать. Пойти на этот шаг необходимо – тянуть больше нельзя. Очевидно, что в одиночку Ольга не сумеет справиться с этим кошмаром.
Когда-то отец и мать изгнали ребенка и закрыли комнату. Спустя время исчезла и дверь. Вопрос в том, что они сделали?
Что? Что? Что?
Ей нужен их совет, поддержка. Защита, в конце концов.
Ольга лишь теперь начала понимать, в какое положение себя поставила. Что это за дурацкая привычка – держать все внутри? Речь в конечном итоге не идет об оглашении на публике семейных секретов. Ей просто нужны близкие люди, которые уже сталкивались с этим злом. Откуда же ей еще ждать поддержки, как не с их стороны? Она была полной дурой. Пусть ее роды и беременность противоречили всем законам природы, но в чем виновата она, чтобы стыдиться? Ее изнасиловали в детстве – и Ольга скрыла это событие от родителей. Сейчас все повторилось в гораздо больших масштабах и с более тяжелыми последствиями, а она продолжает молчать. Есть ли что-то более абсурдное?
Хватит. Больше она не намерена притворяться смирной овечкой. Пусть только эта мразь еще раз попробует поднять на нее руку.
Решение принято!
Вновь включился холодильник. Саша пошевелился и застонал во сне, что-то бормоча. Ольга напряглась, стараясь разобрать слова, но все они остались скомканными, неузнаваемыми. Ольга вслушивалась в биение своего сердца.
Притянув комнату в наш мир, ребенок начинает новый акт своего спектакля.
Ольга сделает все, чтобы не дать ему его закончить.
Наконец она уснула, и ей приснились черные псы, сидящие у порога открытой комнаты и чего-то ждущие. В отдалении на ветру раскачивались японские колокольчики.
Во вторник звонки начались с самого утра. В первый раз Ольга подошла к телефону, стоящему в спальне, и, сняв трубку, ничего не услышала. Зато сам аппарат продолжал звонить.
Она уже привыкла к таким фокусам, но все равно по спине у нее словно кто-то прошелся раскаленным металлическим прутом. Ольга положила трубку, и вскоре аппарат замолчал. Она прошла в большую комнату, где сидел перед телевизором мальчишка, и спросила:
– Это ты творишь?
– Что? – он был поглощен сериалом и грыз яблоко.
– Телефон. Дай мне ответить.
– Нет.
– Что?..
– Запомни, ты не будешь разговаривать по телефону, пока я не скажу.
– Почему?
– Потому…
– Мне нужно поговорить. Это, наверное, мое начальство. Если меня уволят, что ты будешь есть? Мне надо им объяснить, что я болею.
– А ты рассказала бы им, что поплатилась за свою жестокость? За все преступления. Ты хотела убить ребенка…
Ольга улыбнулась, нарочно издевательски, стараясь, чтобы до него дошел смысл ее гримасы. Мальчишка повернулся. Его взгляд был страшным. Огонь в них горел ярче, чем всегда, словно кто-то подбросил дров в костер, разведенный внутри его черепа.
– Я бы им все рассказала. И то, что этот ребеночек сидит у меня в гостиной, хотя на самом деле он покойник. Кусок гниющего мяса – ничего больше.
– Чего-о?
– Оглох? Ты – пустое место, просто выродок, которого надо утопить, как паршивого щенка!
– Заткнись! – завизжал ребенок.
– Что ты сделаешь? Ты не убьешь свою мать, потому что я тебе нужна. Зато я могу сделать с тобой все, что хочешь…
– Нет!
– Да!
Мальчишка оскалил зубы, сжал яблоко с такой силой, что пальцы глубоко вонзились в мякоть.
– Я тебя в порошок сотру, проститутка, – зашипел он.
– Сотри. Ну, давай прямо сейчас. Кишка тонка? Давай! Я жду. Загляни в меня и посмотри – я тебя не боюсь.
Она не лгала, сейчас Ольга действительно чувствовала свое превосходство над ним. Страха не было ни на йоту, и это чувство буквально окрыляло. Она вдохнула полной грудью, как штангист перед рывком.
Ребенок долго молчал, глядя на мать словно в стремлении убить взглядом, но потом отвернулся к телевизору. Ольга выиграла этот бой, однако ответить на звонок ей так и не удалось, безразлично, вызывали ее по сотовому или стационарному. Ольга представляла себе, что чувствуют Альбина и Игорь.
Она ходила по квартире, не находя себе места, и в какой-то момент, несколько часов спустя, забылась сном.
У нее оставалась единственный шанс. Не дозвонившись, Альбина и Игорь приедут к ней домой узнать, в чем дело.
Проснувшись, Ольга поняла, что звонят в дверь. Невыносимое чувство тяжести не давало ей двигаться, и она застонала, пытаясь встать. Веки как будто склеили. Звонок в дверь повторился неизвестно в который раз. Ольга открыла наконец глаза. Она лежала на их с Сашей кровати, но только вокруг была не спальня, а помещение с обшарпанными стенами. Воняло старым грязным тряпьем. Это смердение вызывало тошноту. Ольге было трудно дышать.
– Пусти меня, – сказала она. – Мне нужно открыть. Там мой брат.
– Нет, – сказа ребенок. Поблизости его не было, но голос звучал отчетливо.
– Пусти, тварь! – Ольга взвыла, пробуя освободиться от невидимого груза. Она могла видеть потолок и отчасти стены. В дальнем конце комнаты было заколоченное досками окно.
– Ты захочешь выйти. И все испортишь, – сказал мальчишка. – Ты не выйдешь сейчас.
Ольга заплакала, дергаясь всем телом.
– Где я?
– Ты знаешь. Я открыл ее.
– Скотина! Выродок!
Во входную дверь перестали звонить, Ольга ждала. Паузы чередовались с порциями бешеных трелей.
Ольга начала слышать голоса – переговаривались Альбина и Игорь. Как ребенок заставит их поверить, что дома никого нет? С другой стороны, почему она удивляется? У него теперь есть комната… Ольга крикнула, позвала брата по имени, но он, конечно, ее не услышал. Где-то засмеялся ребенок. Он сумел обмануть двух взрослых людей. По тем ноткам, которые Ольга улавливала в голосах Игоря и Альбины, можно было судить, насколько они сбиты с толку и напуганы.
Но что же там происходит?
Ольга напряглась, пробуя сесть на кровати, и это ей не сразу, но удалось. Она заметила, что долгое сопротивление ослабляет невидимые путы. Осмотрелась. Невзирая на отсутствие источников света, обстановка была хорошо различима. От стены до стены ровные сумерки.
Ольга не заметила мебели, ковров, картин, люстры, ничего такого, что привычно для жилья. Кровать притащили из их с Сашей спальни и поставили неподалеку от двери. Дверь и окно – два выхода. Скорее всего, оба закрыты сейчас наглухо.
– Давай напишем записку… Сообщим, что мы здесь были, чтобы Ольга нам обязательно позвонила.
Голос у Альбины был нарочито бодрый, но Ольгу она обмануть не могла: ей хотелось побыстрей убраться из подъезда. Ребенок своего добился. Подруга и брат решили уйти. Худшего для Ольги, разумеется, и придумать нельзя, но, по меньшей мере, они начнут задавать вопросы. Поднимут тревогу. Сообщат родителям, если у самой Ольги не будет возможности связаться с ними.
Благодаря этой способности слышать их разговоры Ольга сделала открытие, которое ее совсем не порадовало.
Дело, оказывается, не ограничивается пределами ее квартиры. И Альбину, и Игоря что-то преследует. Старик… какой старик? О чем речь, Ольга не поняла. Дальше были упоминания о Виталии, напугавшие Ольгу еще сильнее. Неужели и Альбина встречалась с ним? А этот «пространственный карман», о котором говорил Игорь? Пустой двор. Нечто, которое гоняется за ними двумя.
Ольга опустила ноги с кровати, морщась от вони, стоящей в комнате. В голове гудело. Надо быть законченной кретинкой, чтобы думать, что дело ограничивается только ее домом. Скорее всего, чудовище избрало это место просто как плацдарм для своих вылазок в мир. Такая мысль ей раньше не приходила. И ребенок запер ее здесь, чтобы… все опять упирается в вопрос, собирается ли он жить по-прежнему или за этим последует что-то другое?
Сколько событий Ольга пропустила с той поры, как родила эту тварь?
Она чувствовала себя внутри временного потока. Время летит, проходит впустую, отнимая силы и желание бороться.
Ольга подошла к стене, коснулась ее кончиками пальцев. Обыкновенный серый бетон, покрытый пылью.
Когда-то ей уже довелось тут побывать. Движимая любопытством, она зашла в комнату через неделю после ее появления, позабыв про запрет родителей. Ольга запомнила, что внутри были, помимо заколоченного окна, еще двери. Запертые. Они вели туда, куда – Ольга поняла – лучше не забираться. Стоя возле одной из них, девочка слышала странные звуки с другой стороны: пение каких-то птиц и шум древесных крон. У второй двери она улавливала журчание воды. Разумеется, все ее невысказанные вопросы остались без ответа.
Она заглядывала за порог и позже, когда ребенка не было поблизости. И ни разу не видела ничего, кроме этих серых стен. Игорь рассказывал ей, что застал один раз совсем другое: большой зал, похожий на стадион, погруженный в темноту, только вверху горели висящие в ряд фонари. Игорь тоже проникал в комнату и даже провел там одним воскресным деньком несколько часов, чего никто в семье не заметил. Подробности своего заточения Игорь не раскрыл, да Ольга и не расспрашивала, хорошо зная, что это была не увеселительная прогулка.
Ольга пошла вдоль стены, прислушиваясь к легкому шарканью подошв своих сланцев. Больше никаких звуков не было.
Она видела заколоченное окно, но по мере продвижения вперед оно не приближалось, а казалось, наоборот, становилось дальше. При этом внешние размеры комнаты не менялись. Ольга остановилась, помассировала глаза. Игорь упоминал о фокусах с пространством. Вот, значит, что это такое. Иллюзия. Неевклидовая геометрия? Бред замороченного гипнозом мозга? Ольга ускорила шаг. Длина комнаты была метров десять-двенадцать. Она бы давно прошла ее из конца в конец, но было чувство, что это маршировка на месте. После нескольких минут ходьбы Ольга не добралась и до половины.
Она остановилась. Заколоченное окно находилось не меньше, чем в ста метрах от нее.
– Я хочу выйти! Выпусти меня! – сказала Ольга. Колени ослабли, и чтобы не упасть, ей пришлось привалиться к стене спиной. – Выпусти, они все равно ушли!..
Дверь, ведущая в квартиру, распахнулась наружу, Ольга подскочила.
Прежде надо вытолкнуть кровать. Она налегла на спинку и сдвинула ее с места. Ножки поехали по пыльным доскам, издавая противный звук. Пришлось поднатужиться, чтобы поднять кровать и перетащить ее через порог. Пот градом катил по спине и груди. Как ребенок переместил сюда эту бандуру, интересно? Слабо, что ли, помочь мамочке? Ольга толкнула кровать изо всех сил – и та очутилась в спальне. Она обернулась на дверной проем, чувствуя, что здесь есть неувязка. Он был слишком узким по ширине, и кровать нельзя было бы протащить иначе как поставив ее на ребро.
Ольга захлопнула дверь.
– Ну и пропади ты пропадом, скотина, – прошептала она.
– Верно мыслишь, красавица…
Она развернулась на пятках, даже не до конца осознав, что делает. Голос был знакомым, и именно этим внушал ужас – больший, чем от присутствия ребенка.
Вера стояла у окна, скрестив руки на груди, и улыбалась.
– Привет. Я уже соскучилась, – сказала она. – Хотя не думала, что доберусь в таком виде. Извини.
Глава 14
– Ну что там? Как дела? – спросила Лиза, как только Игорь шагнул за порог.
Он недовольно нахмурился, глубокая складка появилась у него над переносицей. Игорь поставил велосипед на обычное место.
– Да никак дела, – сказал Игорь.
– То есть?
– Мы ездили с Альбиной. Оля нам не открыла. В принципе, ее могло не быть дома.
– Интересное кино, – сказала Лиза. – Этот в тот момент, когда она была вам… нам нужна.
– Вот именно, – Игорь потер лицо, сел на тумбочку. – Знаешь, что-то нехорошее происходит…
– Конечно, мы вчера говорили обо всем…
– Нет. По-настоящему нехорошее. Это даже не какая-то там мистика, а то, что словами и не назовешь. Не знаю. Тут я пас. Над нашей семьей довлеет какая-то сила, я не знаю ее природы. И… будь моя воля, вообще бы не имел с этим дела.
Лиза присела на корточки, поглаживая его колени.
– Игореша, не пугай меня…
– Да не пугаю я! – вспылил он. Вскочил и отправился в ванную умыться. Лиза сделала несколько глубоких вдохов, чтобы подавить подступающие слезы. – Ты ничего больше не видела? – спросил Игорь, перекрикивая шум льющейся в ванну воды.
– Нет. Он не появлялся – старик, – достав чистое полотенце, девушка вошла в ванную. Игорь умывался, голый по пояс.
– Понимаешь, Лиз. Нас с Альбиной пустили по ложному следу. Устроили целое представление, чтобы напугать. Сначала что-то не пускало меня в подъезд, знаешь, наподобие силового поля, потом я увидел, как двор превращается на моих глазах черт знает во что. Не могу описать толком, но пространство менялось. Я точно знаю, что меня не глючило, клянусь. Потом была эта ерунда…
Лиза подала ему полотенце. Игорь промокнул лицо, принялся вытирать шею, плечи, грудь.
– Какая ерунда?
– В доме никого не было, ни одного человека. Мы не видели никого на площадке, во дворе, не слышали звуков, которые обычно встречаются там, где много народу живет. Тишь да гладь, как говорится. Плюс к тому, странное чувство, что за нами наблюдают. Примерно так же, как было со стариком. Отрубился у Альбины телефон, напрочь, хотя батарея была полной.
– А твой?
– Я не проверял, неважно – было бы так же. Мы звонили Оле целый день – и без толку. Это надо там быть, чтобы понять.
Игорь повесил полотенце, привлек Лизу к себе, поцеловал в макушку. Ощущать ее плоть под руками было самой лучшим средством успокоиться.
– Мы столкнулись с чем-то, что уже когда-то было в нашем мире. В нашей семье. Пока я ехал сюда, я вспомнил кое-что. Про ребенка и про то место, где он жил… Это была комната.
– Какая?
– Подожди, я все расскажу. У меня есть мысль, как все обустроить, но надо еще раз обдумать наше положение.
– Чем это нам грозит? – спросила Лиза.
– Не знаю, но это не игрушки.
– Ты сказал про семью. Но я еще не в твоей семье. А Альбина?
Игорь повел Лизу в большую комнату, посадил в кресло, сам сел на диван напротив. Закурил сигарету, первую с той минуту, как расстался с Альбиной, посадив ее на автобус до дома.
– Я думаю, это по принципу притяжения, как гравитация. Те, кто нам близок, с кем у нас есть эмоциональная связь, занимают свои орбиты вокруг источника притяжения.
– А где этот источник? Что-то я не понимаю.
– Источник – комната. Некий блуждающий артефакт из другой реальности. Либо он вообще не принадлежит ни к одному миру, ни к нашему, ни к потустороннему, ни к иным измерениям, если таковые существуют. Какова природа комнаты, неизвестно. Пока… Может быть, мне удастся что-нибудь узнать. Наша семья не по своей воле связалась с ней, а близкие нам люди тоже втянулись в это энергетическое поле. Неуклюжая гипотеза, я понимаю, но пока другой нет.
– А старик?
– Старик, ребенок, думаю, это одно и то же.
– Почему?
– Это все разные грани той силы, которая связана с комнатой. Альбине, например, привиделся Виталий.
– Ольгин муж?
– Виталий умер три года назад, но вчера весь вечер гонялся за Альбиной. Ей еле удалось от него убежать. Неизвестно, что ему понадобилось, но ведь… это покойник, понимаешь. Оля, не пугайся так. Успокойся. Я же говорил, что происходит нечто нехорошее…
– Будто это поможет…
Лиза сжала кулаки, спрятала их под мышками, втянула голову в плечи. Чувство беспомощности перед наступающей бедой – вот что пугало сильнее всего. Игорь говорил, а взгляд его блуждал, словно в пустоте он черпал силы для того, чтобы излагать свои мысли. Он вспоминал, переживал заново все, что с ним случилось. Для человека, потрясенного всеми этими событиями, Игорь соображал на удивление ясно. Прошлое и настоящее в его изложении пытались обрести логику и смысл. Иногда это выходило очень даже неплохо.
Лиза подумала, что теперь у них появлялись зацепки, маленькие спасительные островки в океане кошмара, в котором они очутились.
– Так есть из этого выход или нет? – спросил она.
– Не знаю.
– Расскажи мне, что ты вспомнил…
Игорь зажег вторую сигарету. Вторую дома и неизвестно, какую по счету с утра. Он курил и не чувствовал вкуса табака, забывая даже, что вдыхает и выдыхает дым.
Окунаясь в воспоминания, Игорь перевоплощался в того самого испуганного ребенка, прожившего целый год рядом с проклятой комнатой.
Озарение произошло в тот момент, когда он отъезжал от остановки. Автобус с Альбиной, набирая скорость, катил в противоположную сторону.
Перед Игорем возникла четкая картинка: мальчик сидел на маленьком стульчике на балконе и смотрел вниз. Был жаркий летний день, настолько жаркий, что на улицу идти не хотелось. Вдобавок Игорь хандрил, все его мысли приклеились к комнате и не отпускали. Он не знал, что происходит. Прошло почти три недели с момента, как появилась эта штука, и интерес к ней у Игоря начал понемногу стихать. До сегодняшнего дня. Утром он проснулся – в зале, куда родители перевели спать его и Ольгу – и понял, что хочет войти внутрь. Зачем? В шесть лет, когда одолевает любопытство, не очень-то задаешься подобными вопросами. Просто хотелось. Родители строго запрещали это делать. Отец ворчал, что давно бы наглухо законопатил дверь в комнату, но ничего сделать не мог. Попытки заколотить или поставить замок неизменно проваливались. Какая-то сила вырывала у отца из рук молоток и гвозди. Поставить замок удалось только на дверь в детскую. Детям разрешалось только изредка заходить туда и играть. Там стояла большая коробка с игрушками и мебель, а также кровати, которые отец почему-то не стал переносить в залу. Игорь не понимал причин такого поведения. Если родители говорили, что в новой комнате есть нечто нехорошее, почему они разрешают играть рядом с ней? И что именно нехорошее? Сестра намекала, что там прячется привидение, похожее на мальчика, и что она сама его видела. Игорь смутно представлял себе привидение – в его воображении появлялись какие-то странные смешные существа из мультфильмов и кино. А что если внутри живет такой вот весельчак? Игорь ощутил эту ясную мысль сегодня утром. Повинуясь непонятно как сложившемуся обряду, мать утром открыла детскую, и Игорь первым делом заглянул туда. Постоял перед дверью новой комнаты, прислушиваясь. Во всем этом было много таинственного, а значит, привлекательного.
Отец спросил, не собирается ли он идти прогуляться по хорошей погоде вместе с Ольгой, и мальчик сказал, что не хочет. Сестра заявила, что с таким дураком вообще не пойдет никуда и никогда. Ей было двенадцать, и она считала, что все повидала на свете и все знает лучше других.
Так Игорь остался дома. Отец, пошептавшись с матерью, куда-то ушел около одиннадцати часов, и в квартире остались они вдвоем. Мама сначала стирала, потом принялась готовить обед. Игорь сидел на балконе, наблюдая за лениво качающейся березовой листвой. Комната звала его, обещала необыкновенные развлечения и открытия. Интересно, подумал Игорь, этому мальчику есть с кем играть? Может быть, ему скучно одному? Сестра говорила, что он иногда выходит и разгуливает по детской, но это происходит только по ночам. Наверное, мальчик стесняется. И если он не хочет появляться днем, то, наверное, можно придти к нему в гости. Почему родители запрещают? Вот странно!
Игорь слез со стульчика, не в силах больше бороться с зовом. Однако он не спешил. Подсознательно Игорь понимал, что это ненормально. Родители объясняли ему, что дверь ведет не в соседнюю квартиру, где живут обычные люди, а совсем в иное место, о котором детям не положено знать. Получается, если войдешь внутрь – ослушаешься приказа отца и матери. За это может влететь, всыплют по первое число и оставят без ужина.
Игорь прислушался. Все по-прежнему. Его тянуло к комнате точно магнитом.
Наверное, ничего страшного не будет, если посмотреть одним глазком.
Еще вчера он не мог об этом и помыслить – помнил тяжелый взгляд отца, разъясняющего, что можно делать, что нельзя. Игорь был послушным ребенком и никогда особенно не оспаривал родительские слова.
Но, в конце концов, отца нет дома, а мать занята. Ничего не произойдет, если Игорь заглянет в комнату, просто посмотрит, что там есть внутри.
Он ушел с балкона и приблизился к детской, открытой на две трети. Окно было распахнуто, через всю квартиру тянуло сквозняком. Запах стирки перемешался с запахом готовящейся пищи. Игорь обернулся, не видит ли его мать. На кухне бренчала посуда, что-то жарилось на сковородке.
Игорь сглотнул комок слюны.
Если что, он скажет, что пришел поиграть. Большая часть игрушек и правда находилась в детской. Мальчик шагнул за порог, не сводя глаз с таинственной двери. Он чувствовал, что кто-то там есть сейчас, притаился и ждет.
Приходи, мы будем играть.
Эти слова не прозвучали в его голове, но вспыхнули где-то в отдалении, как северное сияние в небе и были довольно отчетливы.
Приходи, мы будем играть.
Игорь ощутил слабость в ногах, нарастающий страх, но тяготение не уменьшилось. Наоборот, сделалось сильней. Он сделал два шага к двери и начал отодвигать тумбочку, которую ставил отец в слабой попытке воспрепятствовать выходу привидения. Внутри нее было много чего понапихано для веса, но Игорь без труда сдвинул ее, повинуясь неслышимому приказу.
Не надо ничего бояться.
Я не боюсь, подумал Игорь.
Рука соскользнула с края тумбочки. Мальчик посмотрел через плечо, не видит ли его мать. Еда на сковородке зашипела сильней. Значит, путь свободен.
Тумбочку Игорь отодвинул на девяносто градусов и схватился за дверную ручку. Она вибрировала, словно через нее пропускали ток. Игорь медлил. За окном грохотали грузовики, старый автобус заскрипел на повороте.
Игорь дернул ручку, дверь легко отошла от косяка, петли повернулись без шума. За порогом была точно такая же детская, повторяющая в деталях первую. Игорь опешил. Что здесь может быть страшного, когда вон – стоит их с сестрой коробка с игрушками? Да и окно то же самое, и рядом с домом машины ездят. Игорь шагнул вперед, не думая ни о чем. Было ощущение, что его вообще избавили от этой необходимости. Он забыл о словах отца и все те страшные сказки, которые рассказывала Ольга.
Очутившись внутри, Игорь сообразил, что детская не во всем повторяет оригинал. Не было двери в большую комнату. В остальном – полное зеркальное отражение.
Тут же на него накатил страх.
Не надо ничего бояться.
На этот раз Игорь слышал голос, детский голос, но не смог определить, откуда он доносится. Затем последовал смех. По голым рукам Игоря побежали мурашки.
Он обернулся и увидел, что дверь бесшумно закрылась сама собой.
– Мама! – Игорь бросился вперед и стал толкать.
Ни малейшего результата.
– Мама! – крикнул ребенок. Слезы подступили к горлу, ужас помутил сознание.
Перестань кричать, сказал кто-то, хихикая. Обернись.
Игорь подчинился. В зеркальной детской никого не было, но кто-то же произносил эти слова!
– Кто тут? – спросил Игорь.
Снова в ответ лишь смех.
– Я хочу домой, – сказал мальчик.
Это и есть твой дом. Ты хотел придти сюда поиграть, так начинай игру.
Игорь сжал зубы и кулаки, чтобы не заплакать. Свет вдруг погас. Не так, как выключают люстру вечером перед сном – дневной свет попросту исчез, словно и не было. Игорь вжался спиной в дверь, закрыл глаза.
Он убеждал себя, что ничего этого нет, не было, быть не может. Его разум защищался, отрицая эту новую оглушающую реальность, в которой происходили такие метаморфозы.
Ничего не происходило.
Когда Игорь открыл глаза, он увидел, что высоко над головой горят фонари. Они отбрасывали круглые пятна света на бетонный пол. При этом не было видно ни стен, ни потолка.
Игорь стоял, не двигаясь, а через некоторое время понял, что позади него двери уже нет. Мальчик обернулся, ожидая увидеть чудовище, но там было пусто и темно. Это только усилило его страх.
Как же ему теперь попасть домой?
– Мама! – прокричал Игорь.
Эха в этом большом помещении не было, звук умер, чуть сорвавшись с губ.
– Мама!
– Она тебе не поможет, – сказал кто-то хриплым голосом.
Игорь закрутился вокруг оси, стараясь найти говорившего, но кроме пятен света и густой тьмы ничего не увидел. За пределами светящихся кругов простиралась тьма.
– Ты сам пришел сюда играть. Так?
Игорь оглядывался. Ему казалось, что говоривший ходит вокруг него кругами.
– Вы кто? Я хочу домой. Отпустите меня, ну пожалуйста…
Две слезы покатились у Игоря по щекам, он моргнул, чтобы лучше видеть. Две соленые капли соединились на подбородке.
– Тебя никто не держит.
Голос этот выходил словно из поврежденного раком горла, с сипом, хрипением и утробным вздрагиванием.
– Можешь идти. Но ты будешь плохим мальчиком, потому что не сдержал обещания.
– Я ничего не обещал.
– Обещал. Не помнишь? Ты обещал, что поиграешь со мной.
– Нет! – крикнул Игорь.
– Плохая у тебя память, плохой мальчик. Сегодня ночью я попросил тебя об этом, и ты обещал.
– Не-ет! – Игорь разревелся во весь голос. От страха сердце так и рвалось у него из груди.
– Не плачь, малявка, – голос превратился из старческого в детский, высокий, но явно не девчачий.
Из тьмы в круг света выступило чудовище – старик в ветхой грязной одежде, с болтающимися на массивном черепе седыми волосами. Он смеялся, разинув гнилой рот с кривыми зубами, а его глаза вылезали из орбит. Лоб был похож на козырек фуражки. Подбородок отсутствовал.
– Тебе нравится новый товарищ по играм? Это я…
Старик сделал к нему несколько шагов, шаркая по бетону.
Игорь закричал. Бежать было некуда, во всяком случае, он не знал, какое направление выбрать. Тьма пока что пугала его сильней, чем этот старикан.
Через нижнюю отвислую губу чудовища потекла слюна, отсвечивающая в свете фонаря.
– Я играю и с твоей сестрой. Мы только начинаем с ней знакомиться. Ей нравится моя компания. И с твоей мамой играем. И с папой. Знаешь, что я хочу тебе сказать? Мы – одна большая семья. Ты меня понимаешь? Мы семья. Из этого следует, что мы с тобой тоже должны дружить и играть. Ты можешь… должен приходить ко мне в любое время. Обещаю, что ты об этом не пожалеешь.
Старик шел, а Игорь ревел в голос, почти не воспринимая его слов. Он думал только о матери и надеялся, что она вот-вот появится, чтобы его спасти.
– Прими правду, мальчик, мы одна семья! Я похож на вас всех, я – это вы!
Игорь замотал головой, пятясь от старика, а тот заливался дребезжащим смехом.
Мальчик почувствовал, как пол под ним раскрывается и его тянет куда-то вниз. Он заорал, замахал руками в надежде за что-нибудь уцепиться, но продолжал падать. Исчез старик, исчез большой зал. Не осталось ничего, кроме грязи, в которую Игорь шлепнулся со всего маху. Вонючая жижа была повсюду. Барахтаясь в ней, ребенок продолжал вопить во все горло. Откуда-то лился серый свет, благодаря которому был виден большой бассейн, заполненный шевелящейся черно-коричневой кашей. Игорь погружался в нее, отчаянно борясь за свою жизнь. В какой-то момент он почувствовал чьи-то руки, они трогали его снизу, гладили, а потом начали тянуть на дно. Игорь задергался, заходясь воплем.
Руки пропали, а рядом с ним всплыла голова старика, с которой стекала грязь. Сквозь ее потоки на Игоря уставились вытаращенные глаза.
– Разве не весело? Вот она, грязь! Ее любят все мальчишки!
Лицо старика преобразилось, и теперь он сделался ребенком, старше, чем Игорь, но которому еще далеко до его сестры.
Игорь закрыл глаза, понимая, что это конец и что сейчас он захлебнется в густой жиже.
Его привел в чувство мощный толчок. Перед ним мелькнула дверь, мальчик сообразил, что падает на спину, и успел сгруппироваться, чтобы предохранить голову. Он шлепнулся сначала на ягодицы, потом перекатился на спину. И замер, глядя в потолок.
В его уши вплывали обыкновенные звуки улицы, шум плотного транспортного потока, истеричные песни автомобильных клаксонов. Игорь улавливал запах пищи и выстиранного белья. Что изменилось? Все и ничего. Он по-прежнему дома, теперь лежит на ковре в детской перед запертой третьей комнатой, хотя еще секунду назад был внутри нее. По его ощущениям, прошло несколько часов, сколько – Игорь не мог сказать, но его восприятие времени говорило, что много. У них дома все так же. Если бы время пробежало весь этот путь здесь, наступила бы ночь.
Игорь сел, разглядывая себя. Грязи не было. Одежда чистая, на руках и лице ни пятнышка. Мальчик понюхал свои руки, рубашку на груди и ничего не нашел. Это как сон – проснешься утром, и постепенно подробности растворяются под напором новых дневных впечатлений. Воспоминания Игоря начали терять яркость моментально. Он потер лоб, встал.
За дверью опять кто-то тихо смеялся, Игорь выбежал из детской.
Ему хорошо запомнилось омерзительное чувство от прикосновения грязи к коже. Он решил, что ему надо вымыться. Его преследовала вонь и воспоминания от прикосновений чьих-то рук – стариковых рук, сказал он себе.
Игорь влетел на кухню. Мать обернулась и посмотрела на него, ее тонкие рыжеватые брови соединились над переносицей. Халат на груди у нее был распахнут, из-под пояса виднелись трусы. Она быстро закрылась, покраснев. Игорь тогда ничего не заметил, зато припомнил сейчас, рассказывая Лизе эту историю…
– Мама, я вымыться хочу…
Читать бесплатно другие книги:
