Комната, которой нет Тихомиров Артем

Глава 16

Альбина чувствовала себя смертельно уставшей. Стоя в душном автобусе, она думала о том, как приедет домой, под надежные стены своей квартиры, и сможет ощутить себя свободной. Эти бесконечные загадки и страхи ее утомили. Хотелось обыкновенных житейских забот, простого сидения перед телевизором, ужина рядом с мужем. Она скучала по каждодневной, безопасной рутине, которая не угрожает безумием и не заставляет оглядываться через плечо в поисках опасности.

Никаких потусторонних бредней на этот раз. Все, она выбрасывает эту чушь из головы. Они с Игорем приехали к Ольге и не застали ее дома – никаких привидений и пространственных провалов, ловушек, смещений и черт знает чего… Это и есть правда.

Но как быть с тем, что она видела и испытала раньше? А рассказы Игоря?

А Виталий?

Ответ очевиден: за ней гнался наширявшийся отморозок, вот и все. Допустим, он был похож на мужа Ольги. Что из этого следует? Ровным счетом ничего.

Ничего не хочу знать, подумала Альбина и стала повторять про себя эту фразу точно мантру. На ум пришла попсовая мелодийка, из тех, что прилипают надолго, и она была ей рада. Тем не менее, Альбина видела, как пишет Ольге записку и просовывает ее в щель между дверью и косяком. Будет ли от этого толк?

«Оля, мы с Игорем приезжали к тебе, но нам никто не открыл. Позвони мне или ему. Только обязательно. Надо поговорить! Альбина».

Прочь! Не думать об этом, пока окончательно ум за разум не зашел. У Альбины есть собственная жизнь, разве не так? Она хочет ее прожить по-своему, безо всякого вмешательства и не спрашивая ничьего совета.

Объявили ее остановку. Некоторые пассажиры встали со своих мест.

Салон был полупустой, и Альбина хорошо видела, что происходит снаружи за прямоугольными окнами. Она встала у спуска к дверям, взялась за правый поручень и случайно посмотрела через стекло. Автобус, снижая скорость, двигался вдоль обочины. Впереди уже виднелся остановочный комплекс. У поребрика стояли люди, готовящиеся перейти на другую сторону проезжей части, а некоторые просто шли вдоль дороги.

Бросив взгляд наружу, Альбина ощутила, как тяжелый комок ужаса сначала упал в желудок, а потом лопнул, и по всему телу пробежала судорога. Альбина вцепилась в поручень, чтобы не упасть. Вдоль обочины шел Виталий. Выглядел он точно так же, как в первый раз. Двигаясь в сторону остановки, мертвец изображал, что просто гуляет, но Альбина-то знала, зачем и куда он идет. Кошмар повторялся. Как бы она ни пыталась себя обмануть, одного желания освободиться недостаточно.

Она прикинула, что Виталий окажется на остановке немного позже автобуса, если, конечно, не прибавит скорость.

С этой секунды время для нее растянулось до бесконечности. Автобус двигался все медленней, хотя до остановки, казалось, была еще сотня километров. Мертвец в образе Виталия, наоборот, наращивал скорость, его шаги становились длинней, нога ступала тверже, а во взгляде, обращенном на Альбину, появилась торжествующая злость. Она спустилась на нижнюю ступеньку в надежде, что это ей поможет выиграть секунды. Если сразу выскочить из автобуса, Виталий ее не достанет. Если же он схватит ее, она поднимет такой крик, что сюда сбежится пол-улицы. Неизвестно, поможет это или нет, но привлечь к себе внимание Альбина сумеет.

Виталий обходил прохожих с ловкостью скейтбордиста, огибающего препятствия. Он спешил.

Альбина представить себе не могла, как мертвец собирается поступить, перехватив ее на остановке. Да и лучше это не выяснять. В ее ситуации лучше бежать без оглядки.

Автобус качнуло на выбоине, и он остановился. Виталий был в каких-то десяти метрах от выхода. Люди, подошедшие к дверям, отгородили его от Альбины, что давало дополнительный выигрыш во времени.

Двери открылись, Альбина выпрыгнула на асфальт. Ей пришлось едва не оттолкнуть пожилую женщину, замешкавшуюся на пути, и уже потом ускорить шаг. Альбина нырнула в толпу подходящих к автобусу людей. Виталий остался где-то позади.

Она шла так быстро, как могла, и оборачивалась только изредка, чтобы поддержать у себя иллюзию безопасности. Почти уверившись, что оторвалась от преследования, Альбина остановилась возле угла своего дома. Виталий исчез. То ли отстал, то ли бросил охоту. Альбина осмотрела окрестности и помчалась к своему подъезду. Ее сознание играло с ней в кошки-мышки – то накрывалось темным облаком, то возникало снова. Иногда она была словно зомби и не понимала, что делает. Ей хотелось совершать неверные поступки, те, что могли привести к катастрофе. Например, остановиться и прекратить убегать. Сдаться. В голове, правда, очень слабо, звучал настойчивый голос, приказывающий подчиниться.

Почему привидение, которое прикидывается Виталием, не изберет другой способ добраться до нее? Если уж так нужно? Почему в этом столько мало логики?

Альбина вошла в подъезд, захлопнула дверь, поднялась к себе. От страха ее всю колотило, она шарахалась от каждой движущейся тени, сердце выпрыгивало из груди.

На лестничной площадке перед квартирой Альбина задержалась, чтобы перевести дух. Если Илья дома, он ее в таком виде застать не должен. Начнутся расспросы, а ведь муж и так посматривал на нее с недоумением и подозрением, и не далее как вчера выяснял, почему она так странно себя ведет. Только не это.

Убедившись, что все нормально и мертвеца поблизости нет, Альбина вынула зеркальце из сумочки. Поправила волосы. Ей не понравились синяки под глазами и невесть откуда взявшиеся морщинки с внешней стороны век. Еще вчера их не было. Альбина отодвинула зеркальце, чтобы лучше видеть все лицо. Да там старуха, только посмотрите! Она себя не узнала. На секунду появилось отражение покрытого глубокими впадинами лица с запавшими глазами… А сейчас опять все в порядке, если такую изможденную гримасу можно назвать порядком…

Альбина, недовольная, спрятала зеркало и стала открывать дверь.

Мося встретила ее в прихожей, посмотрела с презрением и ушла, задрав хвост. Альбина хотела прикрикнуть на нее, спросить, почему она объявила ей бойкот, но тут из большой комнаты появился Илья.

В его руке была сложенная в рулон газета. Глаза мутные, вытаращенные. Альбина сбросила туфли и, глянув на мужа, оторопела. Выражение лица у него было абсолютно чужое, пугающее, яростное. Альбина так и приросла к одному месту.

– Ты где была? – спросил Илья.

– Я?

– Не вопросом на вопрос!

– Что?

– Отвечай! – рявкнул он.

– На работе была, где же еще? Ты что?

– Я что? Ты где-то шляешься, а я тут сижу как последний идиот! – зарычал Илья, подходя ближе. У него тряслись губы и щеки. – Я знаю, с кем ты ходишь? Где была сегодня?

Альбина отшатнулась.

– К Ольге ездила! Она болеет второй день, надо было ее навестить, понятно!

– Не ори на меня!

– Сам на меня не ори!

– Шлюха поганая.

Альбина оцепенела от такой беспричинной наглости и злобы. Илья никогда не вел себя так, даже в минуты крайнего раздражения. И этот флегматик скрежещет зубами и брызгает слюной, словно бешеный пес? Невероятно! Какая его муха укусила? Альбина заглянула в его глаза и поняла, что он сошел с ума.

Сразу и, кажется, бесповоротно. Там, внутри, не было ничего, кроме ярости. Альбина ощутила удушающий страх. Этот ненормальный мог с ней сделать что угодно.

– Не обзывай меня… чем я это заслужила?

– Что за мужик был с тобой? Кто он?

– Я не знаю… Ни с кем я не шла… – сказала Альбина, дрожа, словно кролик перед лисой. – Перестань чушь молоть!

– Не заткнешь ты мне рот, не пытайся… Второй день я за тобой наблюдаю. Ты с ним! Как его зовут?

Но так же не бывает, подумала Альбина. Это подсмотрено из какого-то фильма, сериала… Какая банальная сцена ревности…

– Кого зовут?

– Того мужика! – закричал Илья.

– Я не…

Он поднял руку с газетой и дал ей пощечину, от которой Альбина откинулась и стукнулась о косяк входной двери. Краем глаза она успела заметить, что Мося смотрит на нее из-за порога большой комнаты и будто ухмыляется. Пощечина не была сильной, но шокировал сам факт, что ее ударили вот так, словно напроказившую собаку.

Такого быть не могло, чтобы Илья посмел ее ударить…

– Ты что делаешь? – спросила она истерично-ровным голосом. – Как ты смеешь, скотина?

Тут его кулак врезался ей в живот. Из легких разом вылетел весь воздух, она скрючилась, левая нога наступила на подошву тапочка и подвернулась. Альбина стала падать, но муж ее подхватил.

– Я смею, потому что я твой хозяин, потому что мы – одна семья!

– А?..

– Соображаешь, дура?

Илья встряхнул ее, чуть не сломав плечо, дернул вверх и поднял на ноги.

– Мне нечего… не в чем… оправдываться… Не знаю, что ты видел, но…

– Я все видел, – на этот раз было колено. Оно врубилось в солнечное сплетение точно стенобитное орудие. У Альбины от боли перед глазами поползла темнота, наполненная оранжевыми вспышками. – Я все видел, дура!

Альбина полетела на пол, сильно ударилась локтем и правым виском. Илья навис над ней и хлестнул свернутой газетой по голове. Альбина закричала, закрывая голову руками, за что получила серию мощных пинков по ребрам, животу и ягодицам. Она вопила, чтобы муж перестал, пожалуйста, пусть перестанет, захлебывалась слезами, а он лишь смеялся, запрокидывая лицо к потолку.

– Ты обманываешь своего хозяина и за это должна поплатиться. За все надо платить – особенно за удовольствия, шлюха поганая!

Альбина перекатилась на живот, попробовала встать, но ее схватили за волосы, дернули что есть сил, а потом подняли и бросили на спину. Ничего не видя перед собой, она стала лягаться изо всех сил. Дважды Альбина попала Илье по берцовой кости, спровоцировав его на новую вспышку бешенства. Перед ней был не ее муж. Что-то с ним случилось, и он озверел. Неужели он вправду считает, что у нее может быть кто-то на стороне?

– Пошли, – сказал он, схватив жену за плечи и потащив за собой.

Собравшись с силами, Альбина предприняла яростную атаку, лупя его куда ни попадя, и Илье пришлось ненадолго отступить. Она быстро выдохлась. Илья кинулся на нее опять, наступил на босую ногу и залепил здоровенную затрещину. Альбина упала, чувствуя, как переворачивается вся квартира.

Лицо было вымазано в слезах и соплях, из прокушенной нижней губы текла кровь.

Илья отбросил остатки газеты, перевел дух, пригладил волосы.

– Я тебе кое-что покажу. Ты же хотела ответа на все свои вопросы, – сказал он.

Альбина не понимала, о чем он говорит, слышала, но до нее смысл его слов не доходил. После нокдауна она плохо воспринимала происходящее, ей казалось, что сейчас муж ее убьет. Ведь именно к этому он готовился, именно этого добивался? Сил сопротивляться не было, Альбина зафиксировала трусливую мысль: пусть тогда он сделает свое дело быстро.

Она стонала от боли во всем теле, но Илья поднял ее с пола, одной рукой держа за волосы, а другой сжимая левое плечо.

– Пошли!

– Нет, – крикнула Альбина, за чем последовала новая попытка сопротивления.

Илья не обратил на это внимания, хватка у него была стальной. Он толкнул ее вперед, не ослабляя захвата, и повел в спальню. Альбина, теперь уже ничего не понимая, стала думать, что он собирается перед убийством ее изнасиловать, но, похоже, это в его планы не входило.

Илья швырнул ее на кровать, Альбина перекатилась на бок, матрац, спружинив, подкинул ее. Она моментально отползла подальше от края, собирая силы для нового боя.

– Посмотри туда! – сказал муж, и Альбина проследила за его рукой. В стене за кроватью, позади спинки, появилась дверь. – Посмотри туда!

Откуда это здесь? Альбина отодвинулась от этой штуки, ошеломленная и сбитая с толку.

– Ты хочешь ответ на свой главный вопрос? Пожалуйста.

Лицо Ильи зашевелилось, словно изнутри его ощупывали чьи-то пальцы, а потом стало меняться. Альбина вскрикнула. Илья вытягивался в росте, и одежда на нем превращалась в джинсы и рубашку, те, что были на Виталии. Он засмеялся детским голоском, а потом с его лицом произошла уже ожидаемая Альбиной метаморфоза. Перед ней стоял Виталий собственной персоной.

Таким она его помнила в последний раз, незадолго до того страшного происшествия…

Выходит, все это с ней проделывал не Илья, муж тут ни при чем.

– Ты считала, что можешь от меня убежать, идиотка проклятая!? Так вот, смотри… Я здесь… Я стал сильнее. И ты пойдешь со мной!

– Ты же умер, погиб три года назад. Как это… как это может быть?

– Тебе твоим скудным умишком не понять. Ты должна делать то, что я тебе буду говорить! Иначе будет хуже.

– Не прикасайся ко мне, отстань! – завизжала Альбина, стараясь отодвинуться от него подальше. – Ты мертв!

– Замолчи, – сказал Виталий. Его голосок звучал ласково, что усиливалось детскими интонациями. – Будь смирной и послушной – это легко.

Альбина хотела соскочить с кровати, но вместо этого бухнулась на ковер безвольной куклой. Она все осознавала, но паралич сковал тело, мышцы одеревенели. Ей были видны приближающиеся ноги Виталия.

Он засмеялся, поднимая ее с пола, и положил обратно на покрывало.

– Ничего не может тебя спасти, ты даже не можешь об этом думать. Запомни. Пути назад нет. Все!

Руки Виталия были ледяными, точно металлические крючья. Он отодвинул кровать от стены и двери, чтобы освободить путь, и при этом смотрел на Альбину. Похоже, мертвец прав, помощи ей ждать неоткуда. Илья вернется неизвестно когда. Если вернется, конечно. Чудовище могло его убить и потом принять нужный облик, а сам труп спрятать, например в шкафу.

Виталий склонился над Альбиной, поднял ее и положил на плечо, как мешок. Она видела только, как мертвец вместе с ней входит в комнату, освещенную желтой лампочкой. Пол был покрыт пылью, пахло неприятно – грязью, несвежим бельем, какой-то гнилью. Что это за место?..

«Я не могла ничего рассказать тебе раньше… Извини меня», – говорит Ольга.

Они стоят и не отрываясь смотрят на дверь в стене детской. Альбина невероятно ошеломлена и испугана – она только что слышала чей-то смех, голос за порогом, называвший ее по имени. Рассказ Ольги – фантастическая страшилка, байка про привидение в комнате, которой не должно, не может быть на самом деле… Ольга следовала строгому запрету родителей и не водила к себе друзей целый год. Альбина понятия не имела, что пережила ее подруга за это время и сможет ли она когда-нибудь поведать обо всем, что случилось. Да, и Альбине снились плохие сны, да, и был мальчик, который появлялся в ее спальне, но на Ольгу свалилось куда больше несчастий.

Альбина вспомнила, как втроем они образовали что-то вроде молчаливого клуба. Тема комнаты и ее призрака не поднималась, но каждая девочка знала, что это такое и как следует себя вести. Или думала, что знала. Если нельзя ничего изменить, нужно смириться и приспособиться. Так говорила им Ольга, не напрямую, но ясно давая понять, что она имеет в виду.

Воспоминания продолжали вторгаться в сознание Альбины.

Нет, не все так просто – теперь она вспомнила, что приказала себе забыть, что стереть из памяти, какую грязь вычистить из себя. Однажды мальчик, приходивший к ней несколько ночей подряд, подкараулил ее в туалете и изнасиловал. Вся та боль вернулась к ней сейчас, и мертвец наслаждался ею, пил, насыщался ее страданиями.

Он приходил из комнаты, преодолевал пространство одному ему ведомыми путями и мучил их – людей, которых Ольга любила.

Альбина вспомнила, как пыталась скрыть от родителей факт изнасилования. Много ночей она провела без сна, ожидая возвращения своего мучителя. Погружаясь в недолгий сон, Альбина чувствовала на себе его холодные пальцы. Она приучила себя не кричать, чтобы не будить мать и отца, и заталкивала ужас глубже и глубже, чтобы никто и никогда о нем не узнал. Альбина никогда не сопротивлялась призраку, потому что была уверена, что это бессмысленно.

Теперь он вернулся, чтобы отомстить старым врагам, и предстал перед ней в образе Виталия.

Они одна семья, он же – их любовник, отец, брат…

Неужели это правда?

Где исток зла?

– Знания приносят одни несчастья, – сказал Виталий. – Зачем тебе копаться в старой ране? Хочешь истечь кровью?

Паралич стал понемногу проходить. Сила, которой обладал дух комнаты, наверное, не была неисчерпаемой.

– Зачем ты пришел? Ведь тебя нет… Нет тебя.

– Я есть. Верьте в мою суть, потому что это ваше спасение, только в этом…

– Спасение от чего?

– От этого гнусного мира, который не хочет и не знает меня… Можешь поверить на слово, что очень скоро все изменится, постепенно я буду везде, моими устами будет говорить все и устанавливать, воплощать мир по моему желанию. Потому что я – гений, я всеобщий объединяющий животворящий дух. Тот, кто вне меня, тот мертвец, потому что я – жизнь, – произнес устами Виталия ребенок. – Истина во мне и только во мне, запомни и поверь.

– Что же ты собираешься делать?

– Продолжить свой род, свое семя запустить в мир, чтобы очистить его.

– Ты бредишь. У тебя все равно не получится, выродок, – прошипела Альбина. Она уже полностью владела своим телом, но опасалась это показывать. Нужно выбрать момент. Ее мозг подыскивал варианты побега – куда угодно, лишь бы подальше от призрака.

Самым главным препятствием был ужас, сковывающий сознание и волю. Ничего не могло сравниться с ним по уровню воздействия.

– Ты ошибаешься, – изменившимся голосом ответил призрак. Кажется, его серьезно задели ее слова. – Твое сопротивление ни к чему не приведет. Ни твое, ни чье-либо еще. Я познаю одних и забираю силу у других… Вы все почему-то думаете, что сильней меня. Когда-то, возможно, так и было, но не сегодня, не сейчас. Я извлек уроки, я сражался за то, чтобы возродиться, я страдал, чтобы нести истину, и теперь я непобедим. Вы слабы и безвольны, а это значит, что я все время буду победителем.

– По-моему, ты много болтаешь, недомерок. Думаешь, напялил на себя облик мужчины, так уже и можешь бить себя пяткой в грудь? – спросила Альбина. – Ты все такой же дегенерат.

Виталий закричал, поднял ее над головой и швырнул об пол, но Альбина не ударилась о доски… а полетела с огромной высоты. Она ощущала этот дикий, бешенный, предсмертный выброс адреналина, как случается иногда во снах, где человек срывается с ужасной высоты в пропасть. Но здесь было еще хуже. Это даже невозможно было назвать сном. Альбина кричала, падая с все увеличивающейся скоростью, и видела внизу темносерый, чуть смоченный дождем шершавый асфальт. Ее сердце готово было разорваться, когда рука призрака вырвала ее из этой галлюцинации и бросила в другую.

Альбина стоит, наклонившись к унитазу, чья-то рука пригибает ее все ниже, волосы касаются ободка. Трусы спущены, а позади дергается ребенок.

– Помнишь, как это было? – приговаривает он.

У нее из промежности идет кровь. Капли четко выделяются на кафельной плитке. Альбина, закусив губу, ждет, когда все закончится. Слезы не дают ей ничего видеть, да и видеть нечего, кроме дна унитаза, откуда поднимается аммиачный запах мочи.

За стеной находятся родители. Они смотрят телевизор, дневное телешоу.

– Отпусти меня, – прошептала Альбина. – Хватит. Все, хватит…

– Значит, помнишь, – рычит ребенок. – И поделом. Все будет так же, но уже гораздо больше удовольствия… и на этот раз вы все понесете. Помни, что мы одна семья!

Собрав силы, Альбина выпрямилась и оттолкнула чудовище. Туалет исчез, комната предстала перед ней в том же виде – обшарпанное помещение, в котором воняет грязью и тряпьем. Окно, забитое досками, и две двери друг напротив друга.

Альбина покачнулась, но удержала равновесие.

На расстоянии двух метров от нее стоял мальчик в рубашке и джинсах. Какой-то жуткий, не поддающийся точному описанию урод, слепок известных ей людей. Существо, не имеющее право на бытие. Карикатура.

– Что, бежать хочешь? – спросил он.

– Заткнись…

– Ты не можешь мне угрожать, если не уверена, что способна причинить мне вред. Вы все такие, детоубийцы, гадины подколодные, мамочки. Я научу вас быть матерями, не беспокойтесь. Но урок будет жестоким. Вам надо искупить свою вину передо мной.

Альбина плюнула в его сторону, не имея возможности ударить.

– Мы тебе ничего не должны. Это ты ломал нам детство и жизнь.

Чудовище засмеялось.

Альбина повернулась и бросилась к ближайшей запертой двери. Комната изменилась, принялась удлиняться, пробуя помешать Альбине, однако трюк не сработал. Она все-таки схватилась за ручку и дернула на себя.

Позади зашелся в грязной ругани призрак.

Альбина почувствовала, что он бежит к ней.

Она понятия не имела, куда ведет дверь, но в надежде спастись, отбросив логику, ринулась именно туда. Альбина помчалась по еле освещенному коридору и лишь через несколько секунд до нее дошло, что она попала в ловушку.

Дверь у нее за спиной захлопнулась.

Альбина обернулась. Она была в тупике. В коридоре стало светло, и она увидела, что впереди только стена. Куда же теперь? Ведь можно было попробовать пробиться к своей квартире, а потом забаррикадироваться изнутри… чем угодно. Хорошая мысль, да только бесполезная. Теперь ребенку ничто не помешает. Дверь лишь символ его свободы. Символ?.. Выходит, на самом деле ее и нет?

Альбина не успела как следует обдумать эту мысль, как вдруг услышала мяуканье, все нарастающий рев множества разозленных кошек. Сначала можно было различить отдельные голоса и шипение, но вскоре они слились в одну дикую страшную симфонию. Звук шел отовсюду: от стен, от потолка, от пола.

– Выпусти меня отсюда! – закричала она.

Призрак не появился и даже не заговорил с ней.

Внезапно потолок разошелся по всей длине, точно раскрыли огромную молнию, и на Альбину посыпались кошки. Одна, две, три… Двадцать, тридцать. Сотни, тысячи. Воющие, рычащие, шипящие животные, готовые кусаться, царапаться, убивать. Альбина завизжала. Когти впились ей в голову, в спину и руки, кошки повисли на коже, били по лицу.

Она стала сбрасывать их с себя, но сверху падали все новые, будто их вываливали из кузова самосвала. Мелькали хвосты, морды, клыки. Альбине вцепились в ухо, она упала на живую кошачью массу, размахивая руками и ногами. Кошки оглушительно орали под ней. Они вцепились в каждый сантиметр ее кожи, рвали одежду.

Альбина стала терять сознание, задыхаться. Кошки падали из зева в потолке, давя на нее и на своих товарок всей массой.

Так продолжалось, пока животные целиком не заполнили собой пространство коридора.

Кошачьи клыки прокусили Альбине нос, губы, щеки, вгрызлись в глаза.

Она потеряла сознание.

Во сне Игорь спасался от старика, гнавшегося за ним по улице.

Он изо всех сил жал на педали, велосипед поскрипывал, точно протестуя против такой нагрузки, но старик не отставал. Его скорость и широкие шаги профессионального бегуна никак не вязались с хилой внешностью, сгорбленной спиной и тонкой куриной шеей.

Старик умудрялся орать во все горло и грозить кулаком. В очередной раз обернувшись через плечо, Игорь понял, что чудовище с ним попросту играет. Наверное, привидению ничего не стоило одним прыжком очутиться у него на спине и спровоцировать падение, после которого Игорь вряд ли сумеет подняться. Может быть, старик этого и хотел.

Игорь прибавил хода, думая, что рано или поздно полетит цепь или сломаются педали, и все прикидывал, что произойдет потом. В его голове звучал этот отвратительный голос, памятный с того дня, когда он попал в комнату, бывшую одновременно огромным, почти неосвещенным залом.

Игорь перелетел через выбоину в асфальте, обернулся.

Старик перемахнул через яму и даже этого не заметил. Его глаза были направлены на жертву, торжествующие глаза хищника, который всегда достигает цели.

Игорь посмотрел по сторонам. Пространство вдруг стало съеживаться. Сначала это был солнечный жаркий день, затем набежали тучи, свет померк, а следом за этим небо начало падать на землю, а сама земля уменьшаться.

Игорь ударил по тормозам. Велосипед понесло вправо задним колесом, шины зашипели, на мелком песке, покрывающем асфальт. Игорь пригнулся, думая, что сейчас его раздавит падающими тучами. Потом все перекувыркнулось через голову. Верх стал низом. Игоря оторвало от пола, он стал падать вместе с велосипедом.

– Нравится? – прошептал на ухо старик-ребенок. – Ты даже не знаешь, до чего ты силен и сколько в тебе пищи! Теперь тебе водить. Догоняй, если сумеешь.

Игорь вскрикнул и грохнулся об пол. Боль была во всем теле. Задыхаясь, Игорь открыл глаза.

Он валялся рядом с кроватью, одеяло сползло и лежало бесформенным комом. Сон. Проклятый сон. Только его собственная трусость позволяет этой мрази делать с ними что ей вздумается.

Игорь перевернулся, встал на четвереньки и посмотрел на кровать.

Лизы не было. Чуть скомканная простыня на ее половине и ничего больше. Когда она ушла и сколько сейчас времени, Игорь не знал. Ему вообще казалось, что прошел не один год с того момента, как впервые он увидел на улице этого старого выродка. Игорь смотрел на пустую постель, понимая, что жутко боится.

Он встал, быстро оделся, догадываясь, что спать теперь, возможно, не придется долго.

– Лиза. Лиза…

Может быть, она пошла на кухню, в туалет, в ванную. Обнадеживающая гипотеза, но вряд ли верная.

Игорь вышел из спальни, понимая, что находится в квартире один. В большой комнате он заметил свет, неяркий, точно он выбивался из-за незакрытой двери.

– Лиза…

В ответ издалека донесся отчаянный крик. У Игоря мурашки побежали по спине. Ему показалось, что он стоит на краю пустыни и слышит слабое эхо. Знакомое ощущение. Так было рядом с комнатой, этим провалом в никуда, населенным призраками… Игорь вошел в залу и увидел дверь. Даже в темноте он ее узнал, после стольких лет затаенного отчаяния и страха – образ, спрятанный глубоко внутри, проявился мгновенно.

Крик Лизы доносился из-за нее.

Что там говорил старик? Пусть он, Игорь, попробует догнать его? Теперь Игорева очередь водить?

Игорь взялся за дверь и толкнул ее. Он и предположить не мог, что комната появится именно в его квартире. Ну да тем лучше. По крайней мере, не нужно беспокоить родителей и поднимать шум. Игорь все сделает сам. Старик добрался до Лизы, но ему нужна не только и не столько она.

Хорошо, пускай так и будет.

Игорь вошел в пустое пыльное помещение, ощущая запах гнили и страха. Он вспоминал свое детство и тот самый день, когда вошел в комнату… Стариковские руки хватают его снизу, пока он барахтается в грязи… Он кричит, захлебываясь и понимая, что никто в целом мире не придет к нему на помощь… Хватит ли у него сил, чтобы пройти все это еще раз? Эхо донесло до него смех и крики. Игорь в растерянности осмотрел комнату. Две двери и заколоченное окно. Куда идти?

Он двинулся наугад, а потом сообразил, что не захватил никакого оружия. Скорее всего, оно ему не поможет, но с чем-то тяжелым в руке всегда чувствуешь себя уверенней.

Игорь подошел к двери, что находилась справа от него, и взялся за ручку. Никакого сопротивления не было, она открылась бесшумно, с какой-то дружелюбной мягкостью.

Игорь увидел коридорчик длиной шагов десять, на стенах обои зеленоватого цвета, какие были у Черновых на старой квартире.

Он дошел до следующей двери, помедлил и толкнул ее пальцами. Перед ним была их кухня. На столе стояли грязные тарелки из-под борща, в раковину лилась вода. Игорь подошел и завернул кран – машинально. Вход в «иной мир» исчез, он оказался в своей старой квартире, которую помнил до мелочей. Тревожное предчувствие возрастало. Раньше Игорь воспринимал эту обстановку с точки зрения ребенка, которому масштабы жилища казались значительно больше, а теперь не знал, что ему делать со своими чувствами. Игорь стоял возле стола и прислушивался.

– Мама. Мам…

Она не может ответить, потому что это галлюцинация, бред, мираж. Игорь охрип, слезы скопились у него в горле.

– Ма…

Он опустился на стул, где сидел, кажется, еще три минуты назад, и огляделся. Да, ему помнился момент, когда появилось чудовище. Оно вошло в кухню во время ужина. Игорь испугался и стал реветь, а мама взяла его на колени, прижала к себе. Ее сердце колотилось тяжело, словно кто-то внутри нее бил в огромный барабан. Сейчас этот звук стоял у Игоря в ушах. Была мама испугана? Да, еще как. Но ведь в то же время она испытывала и возбуждение. Чуть позже мальчик заметил, что глаза у матери какие-то странные, покрыты еле видимой пленкой, немного чужие, отстраненные.

Что это значило? Причем тут мать?

Не она же явилась причиной появления чудовища.

Игорь замечал много странностей в ее поведении, не говоря уже о том, чем она занималась с тем карликом посреди ночи… Его донимали тяжелые сомнения и неуверенность. Ему было страшно. Нет, он испытывал ужас.

Мальчик появился в дверях, Игорь посмотрел на него из-за стола.

– Ты рад, что вернулся? В наш дом…

– Заткнись, это не твой дом. Ты здесь никто…

– Я – все! Запомни раз и навсегда.

– Где Лиза?

– Она очень занята, на ней лежит большая ответственность. А ты обладаешь вкусом, мой мальчик. Ты выбрал такой аппетитный экземпляр. Я рад.

Игорь схватил со стола вилку и кинулся на ребенка, но ему пришлось сделать крюк, а за это время чудовище отпрыгнуло в большую комнату. Игоря занесло чуть в сторону, и он ударился плечом об холодильник. Смех твари дразнил его, приводил в исступление. Игорь сжал рукоять вилки и ворвался в комнату.

Свет неожиданно погас.

Игорь остановился, ничего не видя. В комнате раздавалась какая-то возня, кто-то кашлянул, отодвинули стул, шмыгнули носом.

– Опять начинается, – произнес отец. Послышались шаги, раскрылась дверца серванта.

Игорь ждал, застигнутый сильнейшим дежа вю.

Вспыхнул свет, и он увидел, что отец стоит с подсвечником в руке, поднося огонь зажигалки поочередно к трем фитилькам. Рваное колеблющееся свечение разлетелось по комнате. На дворе зима, холод, восемь часов вечера. Когда отключилось электричество, Черновы смотрели телевизор. Отец подошел и поставил подсвечник на журнальный столик. На диване, вытянув ноги, сидела Людмила, а на кресле, вдвоем, Ольга и Игорь.

Игорь увидел сестру, мрачным взглядом уставившуюся в окно, и себя… большеглазого русоволосого мальчика, испуганно вертящего головой. Его всегда пугало, когда перегорали лампочки, или вырубали электричество. Игорь ощущал его растерянность, ведь это были и его чувства, именно его…

Федор посмотрел в сторону сына, нахмурился и повел рукой.

– Опять ты здесь?

Игорь засмеялся – звук, вырвавшийся из его горла, ему не принадлежал. Он понял, что смеется совсем как старик.

– Пошел вон, нам не до тебя…

– Неужели? – сказал Игорь, облизывая губы. Слюна потекла по подбородку. – Я хотел провести с вами время, скоты.

– Что? – Федор стал наступать на него, Игорь попятился, но скорее для вида. Отца он в эту секунду возненавидел, появилось желание издеваться, унижать, пугать и получать от этого удовольствие… Кто он сейчас?

Ответ прост – ребенок влез в его шкуру.

– Убирайся вон, а не то…

– Что же? Детоубийца. Ты уже кого-нибудь убил или только готовишься?