Призрачный сфинкс Корепанов Алексей
Сколько лет, сколько лет!.. Долгий путь из города Раамсеса, иэ земли Египетской, голод и неверие, мятежи и битвы… Но – дошли. Дошли, как и обещал когда-то Яхве, подавший голос Свой Моисею из пылающего, но не сгорающего тернового куста, там, в пустыне, у подножия горы Хорив…
Увы, не всем открыт путь в благословенную землю Ханаанскую. «А сыны ваши будут кочевать в пустыне сорок лет, и будут нести наказание за блудодейство ваше, доколе не погибнут все тела ваши в пустыне…»
Тяжело вздохнул Моисей, и вздох его разнесся по шатру, колыхнул слабое пламя светильника.
«Не войдете в землю, на которой Я клялся поселить вас, кроме Халева, сына Иефонниина, и Иисуса, сына Навина».
Вот он, Ханаан, – за Иорданом. Стоит только переправиться на ту сторону, овладеть Иерихоном.
Но – нет ему дороги за Иордан. Не нарушить волю Господа. Войдет туда Иисус, сын Навин, верный соратник и преемник, на которого он, Моисей, возложил руки свои и дал ему наставление, как говорил Господь…
Вот они вдвоем в шатре, сидят на коврах, напротив друг друга, лицом друг к другу – он, Моисей, – и Иисус, сын Навин, не дрогнувший, как Аарон, не предавший, как Корей, и Дафан, и Авирон, и Авиан… Храбрый воин, разбивший амаликитян. И Сигона, царя Аморрейского, и Ога, царя Васанского, и Валака, царя Моавитского, и пятерых царей Мадиамских… Преданный служитель Моисея, один из избранных его. Преемник.
Потому что ему, Моисею, нет пути за Иордан.
Последняя ночь. Последняя… Утром ему уходить, покидать равнины Моавитские – взойти на вершину горы Нево, окинуть последним взглядом просторы земли обетованной, благословенного Ханаана – и остаться там, на вершине. Навсегда.
Навсегда…
Потому что Господь запретил ему ступить на землю обетованную, где течет молоко и мед.
– На рассвете я уйду. А тебе – вести войско на штурм Иерихона. И двигаться дальше. – Голос Моисея звучит приглушенно, тонет в ворсе тяжелых ковров.
– Но, мой господин…
– Не господин я тебе. Я возложил на тебя руки свои. Это веление Господа.
Долгое молчание. И слабеет, трепещет огонь светильника. И вновь, вздохнув, говорит Моисей:
– Сто двадцать лет дал мне Господь прожить на земле. Где брат мой, Аарон? Где сестра моя, Мариам? Там, у Господа… Аарон ушел к Господу на горе Ор… А я уйду – на горе Нево…
– Мой господин…
– Не господин я тебе, сын Навин. Ибо сказано было мне Господом: «Возьми себе Иисуса, сына Навина, человека, в котором есть Дух, и возложи на него руку твою, и дай ему от славы твоей, чтобы слушало его все общество сынов Израилевых». Отныне ты поведешь мой народ в землю Ханаанскую. Господь Сам пойдет пред тобою и истребит народы сии, и ты овладеешь ими. А для меня эта ночь – последняя. На мне – все грехи сынов Израилевых…
Промолчал Иисус, сын Навин. Потуже запахнул широкие одежды, склонил голову. Провел рукой по седой бороде. Смирился.
– Будь тверд и мужествен, сын Навин, – тихо сказал Моисей, – ибо ты войдешь с народом сим в землю обетованную. Господь Сам будет с тобой, не отступит от тебя и не оставит тебя… Не бойся…
– Я не боюсь, мой… – Иисус поднял голову. Влажно блеснули глаза – глубокие, темные, много повидавшие. – Но как же я без тебя?.. Как мы без тебя?..
– На то воля Господа. Мужайся, брат мой. Он не оставит тебя.
И вновь – тишина в шатре. Тиха прощальная ночь, тиха – и печальна…
Негромкий голос Моисея, усталый голос вождя, взвалившего на плечи свои ношу непомерную:
– Мы с тобой вместе от самого Раамсеса, столицы фараоновой, сын Навин. Столько лет, столько событий… И мы пережили все это. Но будут ли помнить о том те, кто придет после нас?
– Время стирает память, – глухо отозвался седой воин. – Ушла память о веках, что были прежде. И о нас тоже забудут когда-нибудь, мой…
– Нет! – как в молодости, яростно сверкнули из-под густых бровей глубоко посаженные глаза Моисея. Так сверкали они, когда пронзал он мечом жестокого надсмотрщика египтянина, когда спорил с упрямым фараоном, ожесточившим сердце свое. – Не забудут.
Великий старец вынул из сумы несколько свитков, аккуратно и бережно разложил их на ковре перед собой. Простер над ними руку, взглянул на Иисуса, сына Навина:
– Вот. Вот она, память. Здесь – наша история от сотворения мира. И история моей жизни, и кое-какие заметки о наших странствиях после исхода из земли Египетской, от упрямого Мернепта. Я писал, когда мог и как мог. Там не всё, далеко не всё… Я рассказывал тебе о своей жизни, брат мой… Ты помнишь? Ты хорошо помнишь?
– Да.
– А эти сорок лет, эти длинные сорок лет?
– Да…
Моисей осторожно провел пальцем по свитку. Расправил плечи.
– Нас не забудут, сын Навин. Поручаю тебе довести до конца то, что я начал. Описать наши странствия – вплоть до сего дня. И продолжить. Теперь уже о твоих делах, сын Навин, о покорении земли Ханаанской.
– Но я не…
– Это мой завет тебе, брат мой. Объединись с Финеесом, сыном Елеазара, – он знает толк в таких делах. Сделайте это. Прошу… Завещаю…
И вновь покорно склонил голову Иисус Навин.
Да, он сделает это. Они сделают это. Вечерами он будет говорить Финеесу, сыну первосвященника, и Финеес все запишет. Финеес молод, хоть и ходил уже на битву с пятью царями Мадиамскими, – Финеес все запишет. Память не уйдет, не сотрется. Все, повсюду, во всех земляк будут знать историю сынов Израилевых, а он, Иисус Навин, своим мечом добавит к ней новые славные эпизоды.
– Я выполню твой завет. Клянусь Господом!
– Господь воздаст тебе за это, сын Навин.
И снова – тишина, как неподвижная вода в сосуде. И вновь разбивает ее голос Моисея:
– Я описал здесь чудеса, что явил нам Яхве, Господь наш. И мне, и тебе, и другим… Он говорил со мной из тернового куста. Он превратил мой жезл в змея. Он наслал на руку мою проказу и тут же излечил ее. Он превратил воду в кровь и покарал Египет десятью казнями. – Голос Моисея окреп, перекатывался под пологом шатра подобно грому, и Иисус Навин замер, внимая великому старцу. – Господь шел перед нами в столпе облачном днем, а ночью – в столпе огненном. По воле его расступились воды Чермного моря и пошли сыны Израилевы среди моря по суше, и вышли из земли Египетской, а войско фараоново потопил Господь среди моря… Он сделал сладкими воды Мерры, и кормил нас в пустыне перепелами и манной – хлебом небесным, и являлся мне на горе Синай… По велению Его разверзла земля уста свои и поглотила отступника Корея и всех, кто презрел Господа, и огонь пожрал других нечестивых. И расцвел жезл брата моего Аарона, и принес плоды миндаля… Ты помнишь все это, сын Навин?
– Да, я помню. Но почему ты не сказал о другом, о самом удивительном и чудесном, чему мы были свиде…
Властно поднял руку Моисей, прерывая воина:
– Я писал только о том, во что сможет поверить тот, кто прочитает. Но в то, что видели мы – и десять, и двадцать, и тридцать лет назад… то, воистину невероятное и чудесное… – в это никто никогда не поверит. Это нужно было действительно – ВИДЕТЬ. Верить – значит увидеть. Видеть – значит поверить. Мы – видели. Те, кто будет читать об этом после нас – нет. Не хочу, чтобы меня считали лжецом. Прошу тебя, брат мой, занеси в книгу только то, во что можно поверить. А о том, ИНОМ – умолчи. Пусть это останется только в нашей памяти – и умрет вместе с ней. Ты выполнишь мою волю, брат мой?
– Да… Моше… Я тоже не хочу прослыть лжецом у детей моих внуков. То, ИНОЕ – останется с нами. В нашей памяти – и нигде более…
– Я знал, что ты поймешь меня, брат мой. Тебе – жить, тебе – покорять Ханаан, а мне пришла пора уходить…
Последняя ночь. И уже близится рассвет, и проступает из тьмы твердыня Иерихона. Храня память об истинных чудесах, явленных Господом, ворвутся сыны Израилевы в землю Ханаанскую, и будут написаны новые книги – но ни в одной из них не будет ни слова о самим чудесных чудесах, сотворенных Господом ради спасения избранного Им народа…
Небо светлело все больше и больше. Тихо было в шатре Моисея. Молча, не шевелясь, сидели соратники, и лежала перед ними россыпь свитков – первые наметки тех книг, что назовут потом книгами Моисеевыми.
…А на восходе солнца взошел Моисей с равнин Моавитских на гору Нево, и сказал ему Господь: вот земля, о которой Я клялся Аврааму, Исааку и Иакову, говоря: «семени твоему дам ее». И умер там Моисей, и погребен в земле Моавитской…
А свитки остались – слабыми отпечатками ИСТИННЫХ событий и ПОДЛИННЫХ чудес, в которые ни за что не смогли бы поверить здравомыслящие потомки…
…Левченко, дрожа всем телом, медленно приседал у окна, держась рукой за подоконник. Ковалев повернулся на бок и закрыл глаза. Мелькнуло на миг видение – огромный каменный лик посреди зеленой равнины, а дальше – море, море до самого горизонта… мелькнуло – и исчезло, и одна за другой гасли звезды, словно кто-то стирал их, неуклонно и неотвратимо, как стирают ненужные слова с экрана компьютера…
15. Обживание
»…Похоронив отца, братья девять дней, по обычаю, провели в молитвах и скорби, и не играла музыка, и не раздавался смех в городах и селениях Солленрина. По прошествии же девяти дней братья в присутствии старейшин бросили жребий, и выпало благородному Фаэлю быть королем в Солленрине. Второй же из близнецов, благородный Таэль, начал собираться в дорогу, и собирались вместе с ним те, кто должен был по уговору сопровождать его в Заповедные Земли, чтобы жить там вместе с ним.
И вот, поклонившись могилам матери и отца и попрощавшись с братом, благородный Таэль покинул Солленсан, добрался до пределов Солленрина и, перевалив через Белые Горы, чьи вершины покрыты вечными снегами, вступил в Заповедные Земли, имея при себе вторую корону, изготовленную после рождения близнецов по повелению их мудрого отца. Он вступил в Заповедные Земли, коим было суждено стать новым королевством – королевством Таэльрин».
Сергей опустил тяжелую книгу и принялся задумчиво рассматривать едва различимые гобелены на дальней стене. Шандал со свечами стоял на кресле в изголовье кровати, позволяя читать, а вот углы комнаты тонули в полумраке. За окном давно уже господствовала теплая, пахнущая незнакомыми травами ночь, расцвеченная бисером незнакомых звезд, и тишина невесомым покрывалом распростерлась на незнакомых полях и лесах. Сергей был не прочь и дальше продолжать чтение старинных хроник из библиотеки лонда Гарракса, но глаза уже слипались, а завтра спозаранку предстояла магическая процедура – и дай Бог, чтобы она прошла успешно, и тогда – в дорогу! Да и к тому же он был перегружен впечатлениями, просто утопал в новых впечатлениях, водопадом низвергавшихся на него и на его напарников в этом мире, так непохожем на обыденное житье-бытье, оставшееся невесть за какими пространствами и временами.
Он положил увесистый, обтянутый черной кожей том на пол возле кровати, задул свечи и вытянулся на спине, закинув руки за голову. Чего-то не хватало, чего-то явно не хватало – не чего-то, а кого-то: жены не хватало рядом, теплой Людмилки, которую так приятно ночью обнять, прижаться всем телом… С ума сейчас сходит Людмила, и сын плачет – и не позвонить отсюда, не написать, не сообщить, что все в порядке… Куда звонить-то, куда писать? И где здесь найти телефон?..
И кто бы мог подумать, кто мог представить такое?..
Но ведь не впали же в панику, не скисли… И штатовцы тоже молодцы, хотя Элис была все-таки одно время на грани истерики. Но ведь не сломалась же…
«А почему мы все-таки не скисли?» – спросил он себя.
Он, кажется, знал – почему. Потому что в глубине души все они продолжали сомневаться в истинности, реальности этого мира. Ну никак не тянул этот мир на настоящий. Та же книга, лежащая у кровати, – как он может ее читать? Почему она написана на русском языке? И почему говорят здесь тоже по-русски? Случайное совпадение? Совершенно, ну совершенно случайно в разных мирах оказался один и тот же язык? Да нет, никакого совпадения. И вовсе не по-русски здесь говорят, и в книге этой вовсе не слова, а какая-нибудь вавилонская клинопись! Здешний мир просто приспособлен к ним, пришельцам… Кто же это его приспособил?..
И подтверждение тому – общение с американцами. Американцы говорили на своем англо-американском, и были уверены, что все вокруг тоже почему-то говорят по англо-американски, а для него, Сергея, и для Гусева, и для Сани Веремеева этот язык был русским… А на каком языке в действительности изъяснялись таэльринцы?
Сергей, припомнив всякое фантастическое чтиво, готов был предположить, что Ольвиорн, лонд Гарракс, Гортур и другие – просто-напросто телепаты, и их мысли они, пришельцы, облекают в привычную для себя форму… но американцы-то не были телепатами! И тем не менее, бойцы прекрасно их понимали, хотя английского практически не знали, и американцы тоже понимали бойцов – хотя никогда не изучали русский язык…
Тут была непонятная неувязка…
Двое мужчин и молодая женщина в ярких комбинезонах продолжали растерянно разглядывать окружившую их замковую обслугу, когда на крыльцо выскочили спустившиеся вниз, из трапезной, бойцы спецподразделения, а позже к ним присоединился и чуть запыхавшийся маг Ольвиорн. Толпа все росла, от казарм сбегались новые и новые воины, сверху, из окна, выглядывали удивленные лонд Гарракс и лонда Окталия.
Когда Сергей увидел в руке плечистого негра пистолет, у него не осталось никаких сомнений: появившаяся неведомо откуда троица принадлежала к той же породе, что и он сам. Протиснувшись вместе с Гусевым и Саней сквозь толпу, он быстро сказал, на всякий случай дублируя свои слова выразительным жестом:
– Уберите пистолет!
Ошеломленный негр послушно выполнил его команду. Блондинка сделалась бледной и, казалось, вот-вот упадет в обморок, а щеки белокурого верзилы, наоборот, побагровели.
– Вы из Соединенных Штатов, – продолжал Сергей утвердительно; маленькие звездно-полосатые флажки, нашитые на комбинезоны, не увидел бы только слепой.
– Да, из Соединенных Штатов, – подтвердил темнокожий на чистейшем, без намека на акцент, русском языке. Толпа затихла, ловя каждое слово.
– Не волнуетесь, парни, сейчас все объясним, – сказал Гусев и задержался взглядом на блондинке. – И вы, девушка, тоже не волнуйтесь. Мы сами недавно были в вашем положении.
– Будем очень вам признательны, – глаза у темнокожего продолжали оставаться ошалевшими. – Надеюсь, это не зона досмотра у врат загробного мира?
– Об этом мы тоже поговорим, – ответил Сергей. – Только не на публике. Но сначала представьтесь хозяевам, они очень милые люди. Советую объяснить, что вы разыскивали нас, Подземных Мастеров, – добавил Сергей, понизив голос. – Так будет проще. А еще лучше будет, если я сам все объясню хозяевам. Мы здесь уже немного освоились и кое-что уяснили. Не возражаете?
Еще не пришедшие в себя американцы не возражали, и Сергей в сопровождении Гусева, Сани и мага Ольвиорна повел их к владельцам замка, обдумывая на ходу, как объяснить лонду Гарраксу и лонде Окталии появление в приграничье новых чужеземцев.
Аудиенция прошла без сучка и задоринки, и удивление и недоумение хозяев к концу речи Сергея исчезли без следа. Открыв в себе дар рассказчика фантастических историй и затмив в этом Гусева с его извечным легендарным Достоевским, Сергей красноречиво поведал владельцам замка следующее.
Трое вновь прибывших – тоже жители подземных пространств, только оборотной их стороны. У них нет никаких общих дел с Подземными Мастерами; оба народа мирно проживают на своих территориях и не имеют претензий друг к другу. Однако необходимость совместных действий побудила американцев (так именовали себя жители оборотной стороны владений Подземных Мастеров, а земли их назывались Соединенными Штатами) послать делегацию к Подземным Мастерам – речь должна была идти о необходимости совместных действий. Узнав, что подобная же делегация с такой же целью послана Подземными Мастерами в Поднебесный Мир, американцы решили присоединиться к ней в приграничной области королевства Таэльрин. Владение кое-какими магическими премудростями позволило им, оставаясь незамеченными, беспрепятственно преодолеть Злой Лес и столь же беспрепятственно проникнуть во двор замка – во избежание ненужных толков и пересудов. Американцы так же, как и Подземные Мастера, заинтересованы в союзе с королевством Таэльрин и желают вступить в переговоры с Сообществом Странствующих Магов, которое представляет здесь уважаемый Ольвиорн.
Гусев и Саня Веремеев слушали вдохновенное фантазирование Сергея, раскрыв рты, а душевное состояние американцев, судя по выражению их лиц, можно было сравнить разве что с состоянием людей, по которым только что проехался танк или каток. Сергей прекрасно их понимал – сам недавно был в их шкуре… Сидели они тихонько, слушали внимательно и представились хозяевам замка сдержанно и с достоинством: Уолтер Грэхем; Ральф Торенссен; Элис Рут – и только у Элис все-таки слегка дрожал голос. Сергей пока не знал, кто, собственно, они такие; если судить по испещренным пятнами комбинезонам – специалисты с какой-нибудь буровой вышки. Вот, правда, почему у Грэхема пистолет – и не хилый такой пистолет?.. В связи с антитеррористическими мерами? Это должно было выясниться после аудиенции, когда у них состоится беседа уже без фантазирования и без владельцев замка. В присутствии одного только мага Ольвиорна.
Некоторое время после цицероновского монолога Сергея все молчали, а затем, опровергая мнение Сергея о правилах здешнего этикета, заговорила лонда Окталия:
– Впервые к нам почти одновременно прибыли представители сразу двух подземных народов, которые ранее с нами никаких отношений не имели. Такой визит, несомненно, должен быть вызван очень вескими причинами. Если верить множащимся слухам, речь идет о какой-то внешней угрозе. Намерены ли уважаемые Подземные Мастера и уважаемые американцы разъяснить положение дел нам, владельцам пограничных территорий, дабы мы незамедлительно начали принимать меры для повышения безопасности – или же у уважаемых Подземных Мастеров и уважаемых американцев другие планы?
Сергей был приятно удивлен – этот монолог свидетельствовал о том, что лонда Окталия не просто жена владельца пограничной территории, а настоящая соправительница, имеющая право голоса. Возможно даже – решающего.
– Мы должны знать, чего именно нам опасаться, – добавил лонд Гарракс, обводя взглядом чужеземных гостей. – Вернее, кого опасаться. Готовиться же надо, соседей предупредить, и чем раньше – тем лучше. Люди-то разное болтают, но толком никто ничего объяснить не может. Понимаю, секрет – значит секрет, – он повернулся к магу, – но вы-то, уважаемый Ольвиорн, в него посвящены! Так доложите королю, и пусть он даст и мне, и лонду Дастунгу, и лонду Вильдену, и другим приграничным лондам четкие указания: что делать, как делать, в какие сроки?
Ольвиорн согласно покивал:
– Уважаемая лонда Окталия, уважаемый лонд Гарракс, я вполне понимаю вашу обеспокоенность. И обязательно все вам разъясню – после некоторых уточнений. Завтра же, на рассвете, мы проведем с нашими гостями кое-какие магические действия, а потом, если все будет именно так, как мы предполагаем, нам действительно нужно будет нанести визит королю.
– Почему завтра, а не сегодня? – спросил Сергей.
– Этот ритуал нужно проводить только на рассвете, – пояснил маг. – В другое время толку не будет.
Американцы, кажется, все больше впадали в ступор. «Еще бы! – подумал Сергей. – Иной мир, замок, Подземные Мастера, маги, короли, какая-то внешняя угроза… Так и на всю жизнь обалдеть можно. Надо поскорее ввести их в курс дела…»
Такая возможность представилась почти сразу же. Даже если лонд Гарракс и чувствовал себя задетым всей этой сверхсекретностью, вида он не показал – все-таки гости прибыли для переговоров с Сообществом Странствующих Магов, а не с владельцем приграничного замка. Он удалился из зала вместе с супругой, дав возможность «Подземным Мастерам» и американцам обменяться информацией. Маг Ольвиорн был единственным «автохтоном», присутствовавшим при этой беседе.
Когда Сергей поведал о том, каким образом трое бойцов из Европы очутились черт знает где, Элис Рут вдруг начала хохотать, повторяя сквозь смех: «Провалились!.. В яму… Провалились! Как просто… Провалились!» – однако, довольно быстро сумела взять себя в руки.
– А вас как угораздило? – поинтересовался Гусев. – Прямо на стройке вляпались?
Гусеву почему-то представлялось, что американцы – обыкновенные строители в рабочей одежде, какие-нибудь бетонщики-арматурщики, а что касается пистолета – так в Штатах же все поголовно, от мала до велика, с оружием ходят; американские кинобоевики он воспринимал чуть ли не как документалистику.
– Почему на стройке? – удивился Уолтер Грэхем. – Мы работаем в частной лаборатории, – он выразительно посмотрел на Ральфа и Элис. – Калифорния. Просто вошли в служебное помещение – а оказались здесь.
Уолтер Грэхем не намерен был распространяться о Марсе и миссии «Арго».
– Почему в этой Стране Оз говорят по-нашему? – полюбопытствовал Ральф Торенссен.
– Это какая-то иная реальность, – ответил Сергей. – Мы воспринимаем их речь как русскую. И вашу речь тоже. Тут лучше не углубляться, иначе мозги ссохнутся. Для всех нас гораздо важнее другое: наше появление здесь не случайно, а преследует определенную цель. Сейчас я расскажу вам о пророчестве Мерлиона – здешнего самого главного древнего мага, – и вы сами в этом сможете убедиться.
– Стоп! – вдруг воскликнул Саня Веремеев. – Вы сказали, что вошли в помещение, там, у вас в лаборатории. Открыли дверь?
– Да, – подтвердил Уолтер Грэхем. – Открыли дверь… и оказались во владениях короля Артура…
Саня Веремеев вскочил и ринулся к окну. Ткнул пальцем вниз, во двор:
– Вы стояли вон у тех сараев. Там три двери. Которая? Может, там ход назад, в вашу лабораторию!
Американцы, как по команде, поднялись и тоже устремились к окну.
– По-моему, та, что слева, – неуверенно сказал Уолтер Грэхем.
– А мне кажется – средняя, – заявила Элис.
– Ходы между мирами сразу закрываются, – подал голос маг Ольвиорн, до этого молча слушавший беседу неожиданных гостей. – Иначе у нас было бы много пропавших. Но проверить не помешает.
Сергей обернулся к нему:
– «И вновь придут» – так ведь у Мерлиона? Уйдут – и вернутся. Уйдем – и вернемся. Может, сейчас как раз тот самый случай!
Спустившись во двор и вновь привлекая к себе любопытные взгляды замковой челяди, они приступили к осмотру примыкающих к стене каменных строений. Все три двери оказались незапертыми, и в каждом из полутемных помещений они увидели примерно одно и то же: длинные полки вдоль стен, заставленные разной хозяйственной утварью, метлы, совки, косы и лопаты по углам, ведра под полками, мотки веревок и конская упряжь на вбитых в деревянные столбы гвоздях. И никаких ходов куда бы то ни было…
Вернувшись в зал, где в одиночестве дожидался маг Ольвиорн, они продолжили разговор и Сергей поведал о пророчестве Мерлиона, о скоддах и исходящей от них ужасной угрозе. На американцев было просто жалко смотреть – они выглядели совершенно обескураженными и подавленными грудой новых неожиданных впечатлений и невероятных сведений.
– «И вновь придут, силе слов неподвластные, и знаков, и действий», – еще раз процитировал маг. – Если это о вас, – обратился он к американцам, – то, думаю, заклинание Мерлиона на вас не подействует.
– Но проверить надо, – заметил Сергей.
– Безусловно. Итак, пророчество теперь становится более понятным: «придут иные» – это о вас, уважаемые, – маг обвел рукой бойцов. – «И вновь придут» – а это уже о вас, – последовал жест в сторону американцев. – «Их явит обманчивый лик» – тут по-прежнему непонятно.
Уолтер Грэхем опустил глаза. Он подумал о Марсианском Лике, но ничего не сказал. У него голова кругом шла от всех этих чудес.
– Главное пока непонятно, – сказал Сергей. – Исход непонятен…
– У меня такое ощущение, что я просто сошел с ума внутри этого дьявольского Сфинкса, – не выдержал Ральф Торенссен, – и все, что я здесь вижу и слышу – не более чем моя паранойя.
– Сфинкс? – переспросил Саня Веремеев. – Откуда у вас в Калифорнии Сфинкс? У египтян, что ли, прикупили?
– Так называется наша лаборатория, – поспешно уточнил Уолтер Грэхем.
– Понятно, – прищурился Саня Веремеев. – «Дьявольский Сфинкс». Небось, лаборатория-то военная, а, союзники?
– Я не уполномочен распространяться на эту тему, господин Вермейер, – сухо ответил Уолтер Грэхем.
– Понятно, – покивал Саня. – Секреты обороны, стратегические интересы и все такое. Ваш ответ исламским беспредельщикам. Только я, с вашего позволения, не Вермейер, а Веремеев. Ве-ре-меев.
– Извините, трудно сразу запомнить, да и состояние у меня… – Уолтер Грэхем неопределенно повел рукой. – Плывущее… Я тоже не могу отделаться от мысли о паранойе…
– И мы поначалу об этом думали, – сказал Сергей. – Там параноики рисуют нолики, а шизофреники вяжут веники… Но тут все-таки что-то другое.
– Вы упомянули Сфинкса, – обратился к Торенссену маг Ольвиорн. – И у нас есть Сфинкс. Это логово дракона.
– Как – дракона? – недоуменно взглянул на него Сергей. – Вулкана вашего?
– Вулкан назван так потому, что в хрониках говорится об огнедышащих драконах Великой Пустыни. Наш дракон другого вида, не огнедышащий.
– Что, в самом деле настоящий дракон? – недоверчиво спросил Гусев. – Или просто большая ящерица? У нас такие водятся.
– Самый настоящий дракон, – подтвердил маг. – Не настоящие мне неизвестны.
– И что, красавицами питается? – поинтересовался Гусев.
– Почему красавицами? – не понял маг Ольвиорн. – В лесах живности хватает. Ну, иногда овцу унесет с пастбища или козу – не без этого, конечно. Только редко – раз в три-четыре декады. Ему для пропитания много не надо, да и ест он раз в полдекады. Мы, люди, гораздо прожорливей.
– Ну, класс! – восхитился Гусев. – Приходилось мне и на кабана ходить, и на медведя, и на других зверей, но на драконов… – Глаза его блестели. – Организуете нам охоту на дракона, а, батя? Завалим чудовище!
Маг Ольвиорн изумленно выпрямился в кресле:
– Вы до сих пор добываете пропитание охотой? Неужели в таком совершенном мире, как ваш, не хватает еды?
– Да нет, не жалуемся, вроде бы. Вы вон у них спросите, – Гусев кивнул на американцев. – Они в своих Штатах вообще как сыр в масле катаются. Охота – это вроде развлечения. Мы же жрать его не собираемся – просто из интереса. Представляете, дракона завалить! – он обвел возбужденным взглядом Сергея и Саню. – Это вам не зайчишку укокошить! Только по-честному, пистолет и нож – и никаких «бабахалок». И вам, батя, заодно подсобим, чудовище уничтожим.
– Убить дракона – это супер! – оживился и Ральф Торенссен.
– Как это – убить? – все еще никак не мог понять маг Ольвиорн.
– А вот так! – Гусев выставил перед собой руку с вытянутым указательным пальцем, изображая пистолет, прищурил глаз и изобразил выстрелы: – Ту-дуфф! Ту-дуфф! Наповал!
– Но за что, уважаемый Геннадий? Дракон жил здесь еще до того, как король Таэль спустился с Белых Гор. И он никогда не причинял людям никакого зла. Напротив, помогал разогнать пятнистых волков, они поначалу буквально осаждали первые поселения. А когда с востока на Таэльрин нагрянули кочевые племена огнепоклонников – они двигались к Побережью, – именно с помощью дракона удалось избежать кровопролития и грабежей. До этого кочевники камня на камне не оставили от королевства Дильгонн и, возможно, такая же участь ожидала Таэльрин – это было уже в правление внука короля Таэля Алайна, – но при первой же встрече с драконом кочевники сочли за благо повернуть на север и обогнуть Таэльрин. Дракон – это спаситель Таэльрина, уважаемый Геннадий. Именно король Алайн провозгласил дракона покровителем Таэльрина и начал возводить над его пещерой в Долине Трех Ручьев укрытие из камня. Закончено оно было уже при короле Орвейге. Если смотреть с окрестных холмов, то видно, что верхняя часть укрытия – это скульптурный портрет короля Таэля, как две капли воды похожего на брата своего Фаэля, короля Солленрина. Именно король Таэль и назвал укрытие Сфинксом – так звали легендарное существо, когда-то своим телом защитившее первых людей от небесного камнепада…
Уолтер Грэхем издал какой-то сдавленный звук и переглянулся с Элис. Маг некоторое время молча смотрел на него, но Грэхем так ничего и не сказал. Вместо него заговорил Сергей:
– Дракон защитил Таэльрин от кочевников. А почему же не защищал и не защищает от нападений маргов?
Маг Ольвиорн вздохнул:
– Всем нам тоже хотелось бы узнать ответ на этот вопрос. Да, маргов он почему-то не трогает. Кое-кто предполагает, что это связано с гвирами, созданными Темной Ипостасью Бога. Гвиры в свое время не смогли истребить людей, которых защищали драконы, но каким-то образом сумели воздействовать на драконов. И драконы не причиняют вреда маргам – порождению гвиров, и никто никогда не видел, чтобы дракон залетал в Злой Лес. Есть ли на самом деле здесь какая-то связь – неизвестно.
– Значит, этот ваш дракон древний, как юность мира, – разочарованно сказал Гусев. – Тогда конечно, охотиться на него интереса нет. Дряхлый зверь – не добыча.
– Ты что, Геныч, совсем сдурел? – процедил Сергей. – Какая может быть охота? Тебе же только что все очень доходчиво объяснили.
Гусев сверкнул на него глазами и сказал глухо:
– Полегче на поворотах, Серый. Я тебе не пацан. Так что выбирай выражения.
И Сергей вновь подумал о том, что, оказывается, очень плохо знает человека, с которым не раз ходил на отлов бандюков, и если и не съел пуд соли, то ведро водки уж точно выпил – и не одно.
Американцы по-прежнему сидели тихо, словно весь этот разговор их нисколько не интересовал – кроме упоминания мага о небесном камнепаде, вызвавшего реакцию со стороны Уолтера Грэхема; судя по всему, обилие впечатлений и невероятной информации, совершенно не вяжущейся с повседневной реальностью, добило их окончательно.
Маг Ольвиорн, сдвинув брови, подался к Гусеву:
– Мне еще не доводилось встречать ни одного человека, кто видел бы дряхлого, а тем более мертвого дракона. Тысяча наших декад – это всего лишь день для дракона, и бесконечно далеко то время, когда наши потомки увидят умершего дракона… если будут у нас потомки… Старинные хроники описывают шестьдесят шесть драконов и перечисляют места обитания каждого из них. В настоящее время существует ровно столько же драконов – шестьдесят шесть, и живут они там же, где и сотни тысяч декад тему назад. Большинство из них водится за Полосатыми Горами и в прибрежных лесах Зеленого Треугольника, а здесь, в Таэльрине, дракон один. И нет такой земли, нет такого королевства, где было бы известно такое странное словосочетание: «охотиться на дракона». Вы поняли меня? – Маг не добавил: «уважаемый Геннадий».
– Ха! – натянуто усмехнулся Гусев. – Понял, батя. Драконы у вас – редкие звери, как у нас зубры, занесены в Красную книгу и трогать их – ни-ни! Ну и хрен с ним. А посмотреть-то хоть на него можно?
– Точно! – тут же подхватил Саня Веремеев. – Далеко отсюда эта Долина Ручьев? – видно было, что ему неловко за Гусева.
– Верхом можно до вечера туда и обратно обернуться.
– Парни, какой дракон? – вскинулся Сергей. – Разве сейчас это главное? Если мы завтра устоим перед заклинанием Мерлиона, нужно будет двигать к этим скоддам, пока они всех тут не приговорили, и нас в том числе. Необходимо ли распоряжение короля на этот счет? – обратился он к магу.
– Да, тут уже будет решать сам король. А в Долину Трех Ручьев мы можем заехать по пути в Таэльсан, там крюк небольшой. Думаю, с королем вам нужно будет встретиться в любом случае.
– Надеюсь, вы нас тоже имеете в виду? – подал наконец голос Уолтер Грэхем. – Конечно, все это сильно смахивает на бред, но даже если это бред, я не хочу сидеть сложа руки. Как-никак, в пророчестве этого вашего ясновидца упоминается вроде бы и моя персона.
– Я токе простым зевакой быть не хочу, – заявил Ральф Торенссен. – Если это снимают очередной эпизод «Звездных войн» – готов поучаствовать. Девушки мне всегда говорили, что я очень фотогеничен.
– А как насчет моей фотогеничности? – Элис Рут устало улыбнулась. – К тому же у меня богатой опыт участия в школьных спектаклях.
– Элис, говорить о вашей фотогеничности – значит напрасно тратить слова, – вкрадчиво заметил Гусев в стиле записного дон жуана. – Это и так понятно всякому, кто имеет глаза.
– Фотогеничность… – пробормотал маг.
Сергей пояснил:
– Фотогеничный – это значит красивый. Все американцы – красивые, и еще они любят спрашивать друг друга: «Ты в порядке?» И отвечать: «Да, в полном порядке».
– Если бы мне сейчас задали такой вопрос, я ответила бы немного по-другому, – возразила Элис. – Я бы сказала: «Да, я в порядке, но хорошо бы немного полежать…»
– Разумеется, – встрепенулся маг Ольвиорн. – И полежать, и подкрепиться. Сейчас я позову слуг и вас проводят. Вы, уважаемые… э-э… Мастера, можете побездельничать, а я займусь подготовкой зубодробительного средства.
– Уважаемый маг, а как насчет курева? – Гусев постучал пальцем по сигаретной пачке, которую давно вертел в руках. – До обеда сигареты закончатся. – Он вдруг резко повернулся к американцам: – А вы не курите?
– Нет, – ответил за всех Уолтер Грэхем. – Подбирали некурящих.
– Серьезная, видать, лаборатория, – сказал Гусев и вновь обратился к магу: – А долго это… ну, чтобы курить больше не хотелось?
– Не дольше, чем отучить ребенка грызть ногти, – ответил маг; в голосе его не слышалось никакой неприязни к драконоборцу Гусеву. – Можете прямо сейчас выбросить свою коробочку, она вам больше никогда не понадобится.
Американцы отправились приходить в себя, Гусева, волей-неволей внявшего предупреждению минздрава, увел маг Ольвиорн, и Саня Веремеев, указывая на разнообразное колюще-рубящее оружие, развешанное по стенам зала, предложил Сергею попробовать овладеть азами боя на мечах. Приступив к делу и только чудом не нанеся друг другу серьезных увечий, они минут через десять сочли за благо спуститься в казармы и разыскать старшего мечника Гортура, дабы тот предоставил им толковых учителей из числа пограничников. Гортур охотно откликнулся на эту просьбу, и бойцы, уже под руководством специалистов, продолжили упражняться на площадке у казармы. Потом к ним присоединился вернувшийся с антитабачной процедуры Гусев – и к обеду все трое вдоволь намахались увесистыми мечами, приобретя кое-какие навыки в этом непростом, как оказалось, деле.
Обедали все вместе – и владельцы замка, и маг Ольвиорн, отвлекшийся на время от своих приготовлений, и бойцы, и американцы. Американцы выглядели уже получше, Ральф Торенссен даже пытался шутить, подбадривая Элис, вид у которой был все-таки неважный. После обеда маг вновь удалился, а лонд Гарракс по совету супруги устроил для гостей экскурсию по замку. А потом Саня Веремеев очень вовремя сообразил, что в здешнем мире нет ни поездов, ни автомобилей – и передвигаться как бойцам, так и американцам придется на конях. Верховой ездой никто из них никогда не занимался, поэтому еще несколько часов было отдано конной подготовке. После этого никому из пришельцев уже ничего не хотелось…
Лонд Гарракс вместе с управляющим уединились для обсуждения насущных хозяйственных вопросов, лонда Окталия отбыла в изящном портшезе в местную школу проводить репетицию детского хора – и иноземные гости оказались предоставленными самим себе. Гусев, чрезвычайно довольный тем, что ему, стараниями мага Ольвиорна, совершенно не хочется курить, устроился на обрубке бревна возле двух молоденьких и симпатичных служанок, перебиравших крупу, и принялся развлекать их разными – действительно имевшими место и сочиненными тут же, на бревне, – историями о своей героической борьбе с бандюками. Саня Веремеев направился в свою комнату вздремнуть; ушла к себе и Элис – у нее болела голова, и еще она боялась, что командир Маккойнт, вопреки всем инструкциям, ринется на Марс, проникнет внутрь Сфинкса – и затеряется там навсегда… О том, что именно она затерялась навсегда, Элис боялась даже думать. Уолтер Грэхем и Ральф Торенссен устроились под деревьями в саду замка – так давно не приходилось им видеть деревьев, – а Сергей вернулся в библиотеку, которую уже показывал им лонд Гарракс, и принялся листать книги. Их у владельца замка было немало, и подбор их был весьма разнообразен, хотя и несколько хаотичен: философские трактаты перемежались любовными историями, записки путешественников соседствовали с трудами по виноделию и фортификации, астрономические таблицы вклинивались между поэтическими сборниками и наставлениями по борьбе с сорняками…
А за ужином маг Ольвиорн объявил, что у него все готово и завтра на рассвете можно провести испытание.
Когда бойцы вместе с американцами, в сопровождении слуг, поднимались по лестнице в свои комнаты, Ральф Торенссен, слегка опьяневший от выпитого за ужином вина, сказал, обращаясь к Уолтеру Грэхему:
– Тебе не кажется, что все это штучки Марсианского Сфинкса? Это до сих пор работает какая-то древняя, дьявольски хитроумная аппаратура, вколачивает нам в головы то, чего на самом деле нет…
Уолтер Грэхем не успел ничего ответить – его опередил Саня Веремеев:
– Так вот что у вас за лаборатория, господа американцы! Марсианского Сфинкса изучаете? Марсоход туда доставили, да?
– К сожалению, не могу удовлетворить ваше любопытство, – вновь уклонился от ответа Уолтер Грэхем.
– Это не мы его изучаем, а он нас, – заявил Ральф Торенссен. – Даже нет, все гораздо проще: я просто сошел с ума.
– Так может думать каждый из нас, – заметил Сергей. – Только что от этого изменится?
«Что от этого изменится? – подумал Сергей, засыпая в башне чужого замка, вознесшейся к чужому ночному небу, где не было ни Луны, ни Марса. – Нам снится что-то?.. Или это мы снимся?..»
И словно кто-то другой, невидимый, прошептал где-то в глубине сознания несколько слов – Сергей был уверен, что никогда не слышал и не читал этих слов. Он хотел удивиться, но не смог, потому что уже крепко спал, утомленный обживанием чужого мира.
«Наша жизнь – чей-то сон. – Мы снимся… – Томимся – Вечность времен…»
16. Вдвоем
– Пропади оно пропадом, это проклятое золото! – в сердцах сказал Майкл Савински, допив апельсиновый сок и отбросив пустую пластиковую бутылку. Выразив таким образом свое отношение к закончившейся четверть часа назад разгрузке «консервной банки», вернувшейся на борт «Арго», он устало развалился в кресле и закрыл глаза.
Командир «Арго» Аллан Маккойнт никак не отреагировал на эту вспышку раздражения своего подчиненного и партнера по экипажу. Единственного оставшегося партнера… Командир так и не притронулся к еде. Он сидел за столом напротив эксперта, тяжелым взглядом впившись в переборку и, стиснув зубы, ждал, когда же придет ответ из Центра управления полетом.
Впрочем, каким бы ни был ответ, Аллан Маккойнт уже принял решение.
Доложив Земле об исчезновении трех членов экипажа, командир «Арго» начал действовать, не дожидаясь указаний. Он запретил Майклу Савински предпринимать поиски пропавших астронавтов – Майкл должен был как можно быстрее закончить погрузку контейнеров с золотом и вывести модуль на орбиту, на которой находился «Арго». Потом командир Маккойнт собирался, разгрузив модуль, вместе с Савински совершить посадку на Марс и попытаться отыскать пропавших. Он готов был даже оставить эксперта на борту «Арго» и самому, в одиночку, вести поиски.
Командир Маккойнт прекрасно понимал, что это не самый лучший вариант. Оптимальным в сложившейся ситуации было бы следующее (именно так, думал он, и решат, скорее всего, специалисты Центра): он, командир экипажа, остается дежурить на орбите, а Майкл Савински возвращается на Марс и продолжает погрузочные работы. И занимается только этим, не предпринимая никаких вылазок за пределы лагеря… поскольку шансов на то, что Уолтер Грэхем, Элис Рут и Ральф Торенссен живы, практически нет. Марсианский Сфинкс мог таить в своих недрах бесчисленные ловушки, обнаружить которые можно только угодив в них. А выбраться из этих ловушек – нельзя.
Аллан Маккойнт предвидел такой ответ, более того, он знал, что это будет единственно правильный в данном случае ответ – но собирался поступать по-своему. Он никогда не простил бы себе, если бы просто продолжал нести вахту на марсианской орбите, а Савински возился с золотом, а потом они вместе вернулись на Землю, не предприняв ничего для спасения остальных. Уолтера Грэхема. Ральфа Торенссена. Элис Рут. Элис…
Разве можно будет жить с таким грузом на душе, на совести?.. Быть рядом – и даже пальцем не шевельнуть… И после этого – ходить по земле, сытно есть, сладко спать, заниматься своими обычными делами?
Аллан Маккойнт просто не мог представить себя в этой роли. И не собирался играть эту роль.
В конце концов, специалисты ЦУПа могли взять управление космическим кораблем на себя и довести «Арго» до Земли в режиме автоматической станции. Или до околоземной орбиты – а там провести разгрузку с помощью шаттлов. Конечно, в этом случае вероятность успешного перелета от Марса до Земли существенно снижалась, но…
Аллан Маккойнт не мог по-другому.
Он сидел, уронив сжатые кулаки на стол, и желваки ходили ходуном на скулах, резко выступающих на его осунувшемся, усохшем лице, и напряженно ждал сигнала связи. Майкл Савински молча наблюдал за командиром из-под полусомкнутых ресниц и изредка коротко вздыхал. Он тоже ждал ответа из Центра управления полетом; он не мог бы сказать, каким будет ответ, но совершенно определенно знал другое: отдохнуть и выспаться ему в ближайшее время не придется.
…И они дождались ответа. Аллан Маккойнт точно угадал решение тех, кто занимался проектом «Арго» на Земле. Кроме одной детали. Да, на Земле считали наиболее целесообразным для Маккойнта оставаться на орбите, а для Савински – добывать золото, и рекомендовали поступить именно так. Но – не приказывали, а именно «считали целесообразным» и «рекомендовали».
«Принятие окончательного решения оставляем за командиром экипажа» – эти слова давали Аллану Маккойнту карт-бланш.
«Решай сам, командир – как подскажет тебе твоя совесть…» – так понял Аллан Маккойнт ответ ЦУПа.
Маккойнт был уверен в том, что такой ответ вовсе не продиктован стремлением переложить на его плечи всю ответственность за возможные последствия. Просто Землю населяли все-таки не роботы, а живые люди, в которых Господь вложил частицу своей сущности, именуемую душой…
Так думал командир «Арго» Аллан Маккойнт.
– Ну что, Мики? – он взглянул на эксперта. – Как бы ты поступил на моем месте?
Савински поднес к лицу ладонь и принялся внимательно рассматривать собственные пальцы, словно видел их впервые.
– Командир, я нарушил ваш приказ. Я побывал там… Ночью…
Аллан Маккойнт некоторое время не мог выговорить ни слова. Когда к нему вернулся дар речи, он срывающимся голосом произнес:
– И… что? Что ты там?..