Странствие Сенора Дашков Андрей

Глава двадцатая

Зонтаг

Он остановился в дверях и медленно обвел взглядом единственного глаза изуродованные трупы и кровь на полу, лохмотья сгоревших гобеленов и стены, оплавленные там, где в них ударила голубая молния. Из-за его спины выглядывали бесстрастные гладкие лица Слуг Башни…

– Итак, вся компания в сборе, – произнес наконец Зонтаг. Его голос ничем не отличался от голоса Гугенубера и был настолько же лишен сейчас всяких обертонов. Если бы не тощая высокая фигура, Сенор не мог бы сказать наверняка, кто из Хозяев Башни стоит перед ними.

Холодный Затылок не двинулся с места, понимая, что все пути к бегству отрезаны. Суо равнодушно глядело на Мага, чего-то выжидая. Глаза Истар зажглись знакомым яростным огнем; лицо стало жестким и утратило подвижность.

– Бесполезно, ведьма. Не напрягайся понапрасну, – сказал Зонтаг и погладил шестипалой рукой с фиолетовыми ногтями черный камень в серебряной оправе, который свисал на цепи с его шеи. – Это Камень Тяжести, и сейчас я неуязвим. Чего не скажешь о моих слугах. Но не спеши делать глупости…

Глаза Истар широко раскрылись, но Хозяин Башни остался стоять так же прямо, только ткань его хламиды затрепетала, будто ее обдавало порывами сильного ветра, который подул неизвестно откуда.

Наконец Истар отвела взгляд от Мага и опустилась на пол возле ног Сенора, словно давая понять, кому она служит. Потом сделала Сенору знак и, когда тот нагнулся, зашептала ему на ухо:

– Это действительно Камень Тяжести. Я бессильна против него. Но если хочешь, я подожгу…

Сенор отрицательно покачал головой и провел рукой по неровностям знаков, выбитых на Мече.

– Не надо. Ты и так потеряла слишком много сил, – с улыбкой сказал он и опустился на уцелевший стул.

– Ты чересчур самоуверен, – произнес Зонтаг, брезгливо отталкивая от себя ногой клубок полуобгоревших светящихся змей. Сейчас они напоминали порванных червей. – Хотя должен признать, что у тебя появились для этого некоторые основания… Пришло время поговорить о важных вещах. Ты приобрел сильных союзников и, волею богов, многое узнал. Боюсь, что слишком многое. Ты нарушил равновесие, столетиями царившее в Кобаре, и ужасных последствий этого вмешательства не представляю себе до конца даже я!..

– В Кобаре никогда не было равновесия, – медленно проговорил Сенор. – И ты это прекрасно знаешь. Тебе, живущему тысячелетия, должно быть известно лучше других, что город обречен. Лишь долгий срок делает приближение конца почти незаметным.

Голубой глаз сверкнул под надвинутым капюшоном:

– Если бы все было иначе, ты бы давно умер! Только наступление Тени заставляет меня, Хозяина Башни, искать любые средства для того, чтобы помешать этому – пусть даже прибегая к помощи таких преступников, как ты. Маги редко ошибаются. Ты служил Гугенуберу, но тем самым помогал и мне.

– Я догадался об этом.

– Но ничего не сумел изменить. Все дело только в том, что Хозяева Башни преследуют разные цели…

– Какие же цели преследуешь ты? – вдруг вмешалось Суо. Его лицо вдруг стало густо-лиловым, а черты все время менялись.

Зонтаг внимательно и долго смотрел на него своим немигающим глазом.

– Я хочу договориться с Тенью, – сказал он наконец.

На несколько мгновений воцарилась мертвая тишина. Тихий смех Истар вывел Сенора из оцепенения.

– Да он безумец, – проговорила ведьма. – Великие боги, Кобаром правят безумцы!..

– Не торопись, женщина, – презрительно бросил Зонтаг и вновь погладил пальцами черный камень у себя на груди. Сенор неотрывно смотрел на сверкающие фиолетовые ногти. Казалось, что шестилапый паук пытается схватить слишком крупную добычу.

– Ты прикоснулся ко многим тайнам. Ты узнал, что Хозяева Башни – не люди. Мы живем долго, очень долго, но не вечно. Отнюдь не вечно…

Зонтаг помолчал, потом продолжил:

– То, что скрыл от тебя Гугенубер, – действительно одна из величайших загадок, но ты уже слышал о Пророчестве и завладел Древним Мечом. Не принимать тебя всерьез может только последний дурак. Этого вполне достаточно, чтобы теперь ты начал служить мне. Ты изгнал демона Тени, но вряд ли смог бы сделать это снова. Я послал в Тень многих, однако вернулся в Кобар только один. Поразительно – ведь он даже не был человеком Пророчества и у него не было Древнего Меча. Впрочем, он ничего не изменил. Наоборот, Тень изменила его.

– Вернулся из Тени? – Сенору стоило определенного труда произнести это. – Ты хочешь сказать, что кто-то вернулся из Тени?!

– Он ничего не изменил, – повторил Зонтаг с равнодушным смешком. – Но речь сейчас не об этом. Вначале о том, что скрыл от тебя Гугенубер. Я настаиваю. Я слишком много времени провел среди старых тайн Башни и видел вещи, о которых трудно рассказать. Но тайна Ритуала – самая древняя из тайн.

– В Мертвых Временах слышали о Ритуале, – вставило Суо.

– Но никто еще не прошел его. Только в одной из комнат закрытых для людей Кобара верхних этажей Башни может осуществиться Ритуал. И кое-кто знает, как вы звать к жизни древнюю силу. Запомните: с этой минуты вы либо мертвецы, либо мои слуги – и я прямо говорю вам об этом. Человек, прошедший Ритуал, обретает новую жизнь и мудрость всех своих Воплощений. Он вспомнит свои Перерождения, но возродится другим, преображенным существом. Он станет в тысячи раз сильнее. Для этого необходимо тело. Новое юное тело. И надо, чтобы кто-то ухаживал за этим сосудом тревоги, пока он будет расти…

– Ну так в чем же дело? – нетерпеливо спросило Суо, для которого перевоплощения еще во времени былого могущества стали многократно повторенной и смертельно наскучившей игрой.

Сенор вдруг облегченно рассмеялся. Напряжение последних дней покинуло его – он осознал, какое место отвели ему сильные мира сего. И здесь обнаружилась их слабость, если это можно назвать слабостью. Они не могли больше позволить себе держать придворного Башни в неведении. Презирать его можно было лишь до тех пор, пока он не понимал, что происходит вокруг.

Истар удивленно смотрела на Сенора. Он погладил ее по струящимся черным волосам. Зонтаг стоял перед ними, сохраняя угрюмую неподвижность.

– Он не человек, – сказал Сенор, терпеливо объясняя Суо вещи, которые теперь стали очевидными. – И у него нет тела существа его расы. Он не может продлить свое существование. Он живет так долго, что уже забыл, откуда пришел…

– Не забыл, – спокойно возразил Хозяин Башни и нанес ответный удар:

– Чего не скажешь о тебе… Но мне не нужны слепые слуги. Таких полно, и они гибнут безо всякой пользы… Ты пройдешь Ритуал и узнаешь, как ты появился в Кобаре… Гугенубер устроит тебе это – он ведь совсем не глупец и умеет считаться с изменившимися обстоятельствами.

– Ты хочешь сказать, что никто из Хозяев Башни до сих пор не прошел Ритуал?

– Что ты знаешь об ужасе Древнего Знания? Чем старше существо, тем труднее ему перенести это. Полный Ритуал означает смерть для Хозяина Башни. Если только речь не идет о теле Спящего Младенца…

– Спящего Младенца?.. – Суор многозначительно поднял брови и сменил цвет лица на нежно-розовый.

Зонтаг проигнорировал его.

– Тогда почему ты решил, что мне повезет больше и я останусь после этого в живых? – торопливо спросил Сенор. Знакомое возбуждение охватило его. Запахло иной жизнью. Мучитель, поселившийся в черепе, слабо шевельнулся…

Из глубин серого капюшона донесся снисходительный смех:

– Уж не считаешь ли ты и себя древним существом? Или хотя бы Магом? Для безглазой собаки, например, Ритуал вообще ничего не означает.

– Он хочет сказать, что ты занимаешь место где-то посредине между собакой и Магом, – вставило Суо, потирая свой нос, который вдруг стал чудовищно большим. – Поздравляю! Многие не удостоились даже этого…

– Значит, ты хочешь избежать приближающейся смерти… – в раздумье произнес Сенор. – И вдобавок обрести Древний Опыт. Тогда ты станешь почти Богом… А ты не опасаешься, что им стану я?

– Нет, – просто сказал Зонтаг и вновь рассмеялся. – Ведь Тень наступает все быстрее. Ты просто не успеешь сделать это за всю свою жалкую жизнь, червяк!..

В трапезной вдруг возник слабый ток ледяного воздуха, словно подул ветер из вскрытой могилы. Истар зябко поежилась.

– Кто избежит гибели? – сказала ведьма.

– Я могу быть первым, – без тени иронии произнес Зонтаг. – Скажу даже больше. Это спрятано в глубинах памяти древней расы. До того как опустилась Завеса и началось наступление Тени, в одном из миров существовал Храм Спящих Младенцев. Что это такое на самом деле – неизвестно. Но там хранятся вечно юные тела существ, которые были прародителями Хозяев Башни… Я хочу, чтобы ты, Человек Пророчества, принес мне тело Спящего Младенца!

Сенор был ошеломлен. «Похоже, я задолжал слишком многим», – подумал он, вертя вокруг пальца перстень Сдалерна. Он не стал спрашивать у Зонтага, как Хозяин Башни собирается обеспечить Ритуал. Это было сейчас совершенно не важно. Кроме того, пытаться отыскать неведомый Храм в одном из миров, вероятно, уже поглощенном Тенью, – на это могло не хватить и сотни человеческих жизней…

Он выдавил из себя кислую улыбку, которая должна была выразить снисходительность по отношению к безграничной наивности Зонтага. Но тот не дал ему почувствовать себя хозяином положения:

– Чтобы это не показалось тебе невозможным, возьмешь с собой того, кто уже побывал в Тени и видел Храм своими глазами…

– Кто это? – быстро спросила Истар.

– Ее звали Люстиг.

– «Ее»? Так это женщина?!

– Она БЫЛА женщиной до того, как оказалась в Тени. В Кобаре она убила своего любовника. Я сам приговорил ее к изгнанию.

– К смерти, – уточнила ведьма.

– К изгнанию, – с нажимом повторил Зонтаг. – Как ты увидишь, Зыбкая Тень не всегда означает безусловную смерть. Изменение – это да. Кому-то может не повезти…

– И что же с нею там случилось? – осведомилось Суо, деликатно подавив зевок.

– Она превратилась в мужчину-урода.

Суо громко расхохоталось:

– Вот как? По-моему, эта ваша Тень довольно скучное место! Превращение – и только?

– Люстиг смотрит на вещи немного иначе, – пренебрежительно заметил Хозяин Башни. – И ей не кажется забавным все, что случилось. Впрочем, тебе этого не понять… Она была красивой женщиной, а стала мужчиной и вдобавок карликом. После этого она тайно поселилась среди Уродов в Безлюдном Дворе. Я помог ей спрятаться, и до недавнего времени я один в Кобаре знал о ее возвращении. В Тени она будет твоим проводником.

– Если то, что говорят о Тени, – правда, то там вообще не нужен проводник. – Истар, словно забавляясь, заставила кататься по полу клубок мертвых светящихся змей.

– Все, что говорят, – только абсурдные фантазии насмерть перепуганных недоносков, – сказал Зонтаг. – А вот Люстиг действительно знает о Тени больше любого человека. Даже больше Магов. И кроме того, она сама желает снова отправиться туда.

– Ты уверен? Ведь это самоубийство!

– Она жаждет предпринять еще одну попытку, – настойчиво сказал Маг. – Ты убедишься в этом, когда побеседуешь с ней по душам. Она ненавидит Кобар и ненавидит собственное уродство. Думаю, даже смерть не кажется ей худшим выходом… Но тебе придется постараться и уговорить Уродов, чтобы те отпустили ее с тобой, а Уроды – существа сложные. Они не поддаются магии и доверяют только своим…

Они долго молчали, хотя выбора у Сенора не было. Неизбежная сделка с Зонтагом легла на его плечи еще одним тяжким бременем.

– Ты делал все возможное, чтобы уничтожить меня, – проговорил наконец Холодный Затылок, вспомнив о свежем шраме на своем правом бедре.

– Я даже послал Слугу Башни, которому ты отрубил голову, на адские этажи за мечом из неземного металла, – продолжил за него Зонтаг, словно читая его мысли. – Но я не знаю точно, где и как раздобыл он Меч Торра. Безголового невозможно допросить. Хорошо, если он просто нашел Меч – случайно. Но что, если древнее оружие дали ему те, кто живет на Замурованных этажах? Ты думал об этом? Может быть, теперь ОНИ стали твоими хозяевами и руководят твоими поступками, несчастная марионетка?

– Не пугай меня подобной чепухой! Я слишком долго был исполнителем чужой воли, чтобы не отличить ее от своей.

На самом деле Сенор немного кривил душой. Он не помнил собственного прошлого, а значит, не мог ручаться за то, что имеет полную свободу выбора.

– Я последовательно уничтожаю всех, кто служит этому полубезумцу Гугенуберу, – продолжал Зонтаг, не обращая внимания на его слова. – Он считает, что Тень безлична, и не делает ничего, чтобы остановить наступление Хаоса. Вместо этого он ищет возможности бегства… Но теперь ты будешь служить мне – вместе с твоими союзниками и твоим Мечом.

«Бесполезно, – думал Сенор, глядя на свое перевернутое отражение в зрачке Зонтага, – бесполезно объяснять ему что-либо». Разве мало даже внешних отличий, чтобы понять: Хозяева Башни – существа, слишком непохожие на людей. Как он мог судить об их поступках, их уме, их превосходстве или об их заблуждениях? Ему придется считаться с этой неопределенностью, если он хочет довести начатое дело до конца…

Зонтаг не торопясь снял с шеи цепь с Камнем Тяжести и отдал ее одному из своих слуг. Похоже, это была демонстрация мирных намерений. Истар не предпринимала попыток атаковать.

– Есть еще одно условие, – сказал потом Хозяин Башни. – На тот случай, если ты не захочешь возвращаться в этот дряхлый город, чтобы доставить мне Спящего Младенца.

– Сколько же времени ты мне даешь? – с насмешливой яростью в голосе спросил Сенор.

– Времени достаточно – пока я жив, – ответил Зонтаг. В его голосе тоже впервые появились иронические нотки. – И надеюсь, проживу еще очень долго – по твоим понятиям, конечно. Но не забывай о том, что время в Тени может течь совершенно иначе. Наверняка иначе. А уж я-то не забуду уничтожить тебя, прежде чем умру!

– Но как я узнаю о том, что мое время заканчивается?

– Никак. Тебе придется успеть до моей смерти. Поэтому ты, – длинный сухой коричневый палец вытянулся в направлении Сенора, – оставишь здесь одну из своих перчаток и клок своих волос. С их помощью я уничтожу тебя, где бы ты ни оказался, в любом из миров. Пустячок из арсенала Черных Магов, но действует безотказно – даже в Тени. Делай там что хочешь, однако помни: когда я почувствую приближение смерти, начнет гнить твоя кожа. Лицо и рука – ты гордишься ими. Ты думаешь, что отличаешься этим от прочих, низших тварей. Я заберу у тебя лицо и руку… Твоя жизнь окажется не длиннее моей!

– Это очень интересная игра, – загробным голосом произнесло Суо после паузы. – Успеть к сроку, который неизвестен… Ты мне нравишься все больше, старичок!

Суо помолчало и добавило зловеще:

– Только не живи слишком долго, Маг, а то я встречу тебя у начала Мертвых Времен…

Зонтаг смерил его пронизывающим взглядом своего голубого глаза.

– Как знать, кто окажется тогда сильнее, – сказал он спокойно. – А пока у всех вас попросту не остается выбора. В Кобаре ваши возможности уже исчерпаны. Вся мощь древней магии Башни может обрушиться на преступников – и тебе, Существо из Мертвых Времен, не помогут твои перевоплощения, а тебе, ведьма, – твоя сила.

Сенор с ненавистью смотрел на Хозяина Башни.

– Ты решил стать бессмертным?.. – Он осекся. Несмотря на уговоры разума, холодная ярость душила его.

– …И сделаю это твоими руками, – бесстрастно добавил Зонтаг.

– Не ищи справедливости в мире, где одни рождаются придворными, а другие – пастухами.

Он подошел и сдернул с руки Сенора перчатку с отрезанным пальцем. Потом подал знак, и слуга, не имевший запаха и не посылавший отражений, приблизился к придворному с невесть откуда взявшимся ножом. Сенор не сопротивлялся, и слуга обрезал ему волосы. С этой минуты договор вступил в силу.

– Но если Храма больше не существует? – Сенора поражала непоколебимая бесчувственная самоуверенность Хозяина Башни.

– Что ж, тогда мне придется убить тебя просто так – на всякий случай… – сказал уже почти бесплотный голос.

И пропал.

Глава двадцать первая

Гугенубер

Сенор шел за слепой собакой по извилистым коридорам Башни. Не исключено, что он появился здесь в последний раз. Суо и ведьма остались в городе. Они даже не догадывались о предстоящем ему испытании. Или пытке – как посмотреть… Здесь было тихо до тех пор, пока на него не обрушилась магия.

Светильники в коридорах превратились в извивающихся; он с трудом уворачивался от этих скользких плетей; потоки ледяной воды захлестывали его, вырываясь из плена узких коридоров; древние драконы появлялись прямо из стен и пытались сжечь его языками испепеляющего пламени. Демоны вскрикивали и стенали в темных закоулках этажей, суккубы искушали его и ввергали в неизъяснимые муки. Он блуждал в лабиринте миражей, сотканных из струящегося света; сквозь него катились игральные кости; давя, обрушивались сверху куски бесформенной плоти, которой еще только предстояло кем-то стать…

Камень в перстне Бродячего Монаха сиял багровым огнем, окрашивая его руку в цвет младенческой крови.

Другой рукой он крепко сжимал рукоять Древнего Меча, поглаживая одним пальцем знаки, которые спасали его от бушевавшей вокруг магической стихии.

Камень в перстне Сдалерна сиял, как никогда, ярко – вот что было важным, и Сенор хотел это запомнить. У него не было возможности поразмыслить о значении артефактов, – но в действительности лишь сияние камня, Древний Меч и маячивший впереди силуэт слепой собаки не дали ему заблудиться или сойти с ума.

Гнев Гугенубера не уничтожил его – Сенор еще был нужен Хозяевам Башни для последнего похода и решающей битвы. Он прошел испытание и был допущен к Ритуалу.

Он оказался в узком коридоре, в дальнем конце которого темнела только одна дверь; он понял, что это дверь в ТУ САМУЮ КОМНАТУ.

Сенор оглянулся и увидел, что теперь за ним тянется ритуальная свита из священных белых гиен, светящихся змей и роя волшебных насекомых, Переносчиков Знаков.

Преодолев зеркала, которые он вспарывал лезвием меча, Сенор остановился перед Комнатой и прикоснулся ладонью к двери, испещренной древними символами. Прошлое ждало, манило и звало объясниться отступника Башни…

Он толкнул тяжелую дверь.

И увидел именно то, что ожидал. Здесь ему была обещана встреча.

Посреди комнаты находился мерцающий во мраке саркофаг, у изголовья которого стоял Хозяин Башни.

Впервые Сенор увидел лицо Великого Мага, ибо тот откинул капюшон. Лик Гугенубера оказался необыкновенным и отталкивающим. Его серая кожа выглядела старой, как омытый дождями камень. У него были нечеловечески правильные черты и голубой правый глаз, сверкавший нестерпимо и неправдоподобно ярко.

Левый глаз был совершенно другим. Огромный, выпученный и круглый, со множеством зрачков, мертвый до времени, темный и спящий – чудовищное око для иного мира и для иных видений.

Искрящийся рой Переносчиков Знаков заполнил комнату и скрыл от Сенора ее стены и потолок. В последний раз взвыли священные гиены, а затем улеглись и покрыли своими белоснежными тушами пол, превратившись в ковер из шкур. Сенор бросил взгляд на крышку саркофага. И на ней тоже были древние знаки.

– Значит, ты, человечек, пришел узнать то, от чего я так долго оберегал тебя? – загремел в его голове чужой голос. – Ты настаиваешь на этом, не зная, что тебя ожидает? А ведь ты можешь оказаться по ту сторону смерти, превратиться в животное, которым был когда-то, или в нечто такое, чего даже не в состоянии представить. Это тоже не пугает тебя?..

– Я должен пройти Ритуал. Таково мое условие, – хриплым голосом сказал Сенор, ощутив внезапную слабость.

– Иначе ты не отправишься в Тень? – с издевкой спросил Гугенубер и рассмеялся. Смех его лишь частично напоминал человеческий. – Брось! Это дешевый ход.

– Тебе незачем мешать мне, – сказал Сенор. – Хуже от этого уже не будет.

– Верно, но чем кончится наступление Тени? И кто сумеет спастись?

– Спастись?! Ты говоришь о каком-то спасении? – Сенор приложил все силы, чтобы выглядеть удивленным, хотя в этом было мало смысла.

– Я говорю о возможности бегства. Зонтаг уже рассказал тебе достаточно. Кто мы – неизвестно, но это не наш мир. Далекое прошлое Хозяев Башни скрыто от нас Завесой Мрака. Нам дана возможность провести Ритуал, но не дано участвовать в нем и воспользоваться Преображением… Этот мир пожирает Тень. Теперь уже бессмысленно скрывать от тебя что-либо – вся тяжесть судеб лежит на Древнем Пророчестве, зашифрованном в этих знаках. – Гугенубер положил шестипалую руку на холодно мерцавшую крышку саркофага. – Возможность бегства заключена в тайне самой Башни. Зонтаг прав в одном: с появлением Завесы было нарушено Великое Равновесие. Боги, создавшие Завесу, тем самым создали Тень. Она существует как противоположность свернутым пространствам Завесы, и в ней перемешаны все миры и все времена. Может быть, это последняя попытка Безликой Природы, сопротивляющейся насилию богов, восстановить былое соответствие между тем, что принято называть Мертвым и Живым, Хаосом и Порядком. О каверзное и непостижимое дитя, созданное на горе своим Творцам!.. Но я вижу, все это слишком сложно и длинно для тебя. В Кобаре дело обстоит немного проще. Зонтаг не хочет понять, что природа Тени безлична. Смертному не справиться с теми слепыми силами, которые действуют внутри нее. Сомневаюсь, что даже боги сумеют их преодолеть. Можно лишь сбежать от Тени. В другой мир. На время.

– Только на время?

– Существование – все равно постоянное бегство. Ты, конечно, уже почувствовал это на себе. Ведь, по сути, ты всю свою жизнь убегал от Хозяев Башни.

– Но теперь мне незачем бегать от них.

– Незачем, – согласился Гугенубер и вновь рассмеялся. – Потому что вся магия Башни сосредоточена здесь, в этой комнате. Она – призрак, готовый вселиться в твое тело и свести тебя с ума. Она – ускользающая тень за твоей спиной, и демоны уже делят добычу. Она управляет тобой – даже теперь, когда тебе кажется, что ты свободен, АБСОЛЮТНО свободен. Но кто внушает тебе необходимость твоих поступков? Думал ли ты о том, кто отпирает двери за мгновение до того, как ты постучишь и войдешь в них; кто создает звук, на который ты поворачиваешь голову; кто соткал миражи, к которым ты стремишься; кто воздвиг замки, которые ты хочешь покорить? И если ты умрешь сейчас, кто завершит начатое не тобой?

– В любом случае я должен пройти Ритуал, – твердо сказал Сенор. – Иначе все было бессмысленно, по крайней мере для меня. Пророчество не может не сбыться, иначе этот меч – никчемная игрушка. Скажи мне только одно. Я знаю, почему Зонтаг хотел уничтожить меня. Теперь он думает, что я служу только ему. Но зачем я понадобился тебе?

– Великие Маги в чем-то схожи с тобой, Придворный Башни. Но ты – всего лишь случайная жертва, потерявшая память. Мы – существа древней расы, неведомо как оказавшиеся здесь, забывшие свое прошлое, а сейчас нам грозит гибель. Я хочу узнать самую важную тайну. Это касается Башни – ведь каким-то образом она когда-то оказалась здесь, а значит, может и исчезнуть. Вместе с ней исчезнем и мы. Если раньше Тень не уничтожит Кобар. Пророчества и Установления…

– Где записаны Установления? – перебил Сенор. Его давно интересовал этот загадочный свод неизменных законов, которого никто никогда не видел.

Гугенубер покачал головой.

– Ты хочешь слишком многого, – сказал он после долгой паузы. – Уповаю на то, что они были созданы нами, иначе многое приобретает иной и гораздо более страшный смысл. Не хотел бы я оказаться противником Магов, для которых я – дрессированный зверек. Ты никогда не узнаешь полного текста Установлений. Тебе достаточно того, что я сказал. Древнее Пророчество и Установления убеждают меня в одном: судьбу Башни можно изменить, используя человека, который владеет Древним Мечом.

…Сенор размышлял об этом, и ему было почти смешно. Но лучше не слышать горького смеха окончательного разочарования. Ради чего он стремился к Завершению? Ради чего служил Хозяевам Башни? Они оказались далеко не всемогущими…

Ни в одну тайну настоящего волшебства они не были посвящены до конца. Они использовали магию Башни, но не имели власти над рычагами, запускавшими в ход зловещую механику. Их прошлое, погребенное в пыли веков, утратило величие и не влияло на будущее. Они боялись! В чем-то Маги представлялись ему теперь такими же слепцами, каким был до некоторых пор он сам.

Хозяева Башни хранили лишь остатки забытого Древнего Знания.

Но кто же тогда знал все?..

Потом Гугенубер улыбнулся, однако его улыбка ничего не говорила Сенору, потому что лицо Хозяина Башни не было человеческим лицом.

– Но вначале тебе придется договориться с Гет-Забаллой, Восставшим из Саркофага, над которым не властно кобарское колдовство. Если ты сумеешь сделать это, он станет знахарем твоей души.

– Мне понадобится знахарь?

– Кто знает, чем закончится для тебя Ритуал…

– А Пророчество? – почти закричал Сенор. Он много раз уже слышал о Древнем Пророчестве, но до сих пор не знал ни слова из него.

– Ты прочтешь его, – пообещал Гугенубер, повернулся и пошел к выходу из Комнаты, наступая на белых гиен (или это были уже складки пушистого ковра?). Улыбка застыла на его безмятежном и дьявольски совершенном лице.

Глава двадцать вторая

Гет-Забалла

Когда двери Ритуальной Комнаты закрылись за Хозяином Башни, гигантская крышка Мерцающего Саркофага с лязгом сдвинулась с места и поползла сторону.

Светящиеся насекомые – Переносчики Знаков, роившиеся под потолком комнаты, на мгновение погасли, словно были единым существом, и засияли снова тусклым кроваво-красным светом, каким светят умирающие небесные огни. Ковер из белых гиен превратился в волнующееся море черной травы, остроконечной, будто лезвия ножей. В воздухе витали пепел и потревоженный прах. Змеи, извивавшиеся в траве, вдруг обрели голоса и издавали тонкие неописуемые звуки. Этот свист мог свести с ума…

Из Саркофага восставало нечто, одетое в мертвую плоть, и все-таки живое; похожее на мумию, но неизмеримо более старое, чем все мумии, вместе взятые; не имевшее рта, ушей, глаз – и все же видевшее, говорившее и слышавшее звуки; нечто столь древнее, что оно давно утратило собственное тело, всякое представление о прошлом и настоящем и использовало теперь для передвижения части чужих, готовых рассыпаться тел, которые удерживала вместе неведомая сила.

Но в своих четырех руках (если его конечности было назвать руками) оно держало кистень, кинжал, трезубец и топор; все оружие было древних, необычных форм, покрытое тонкой вязью символов мертвого языка, – и у Сенора захватило дух: он узнал эти орудия смерти, но, в отличие о его Меча, они были сделаны из неразрушимого мерцающего камня…

Гет-Забалла, Восставший из Саркофага, медленно сполз на пол, и колючая трава, покрывшая пол ритуальной комнаты, превратилась в зловонное болото, в которое Сенор сразу же погрузился по пояс.

– Зачем ты потревожил меня, смертный?.. – прошипел Гет-Забалла. Непонятно было, откуда исходил его голос. Сенор с трудом различал отдельные слова. Ему показалось, что сами куски подрагивающей плоти терлись друг о друга и издавали это невнятное шипение. – Ты не из тех, которые называют себя Хозяевами Башни, а Хозяева Саркофага приходят иначе… Что тебе нужно?

– Я не из них и не служу им, – отвечал Сенор, стоя в мутной грязи болота. – У меня нет памяти. Это не мой мир, и я не понимаю, как оказался здесь. Я должен узнать свое прошлое и смысл Древнего Пророчества.

– Так ты хочешь пройти Ритуал? – шипение стало нестерпимо громким. Гет-Забалла затрясся, рискуя рассыпаться в прах.

– И прочесть знаки на твоем Саркофаге! – добавил Сенор, вытаскивая из вязкой трясины свой Меч. Его клинок даже теперь сверкал неоскверненной чистотой…

Гет-Забалла, Восставший из Саркофага, долго молчал, а зловещее оружие мелькало в его руках. Клинки сновали и разили пустоту; попасть под них означало умереть быстро и не одним куском.

– Для этого тебе придется сразиться со мной, – наконец прошипел он. – Если ты действительно Существо Пророчества и не помнишь своей тайной судьбы, Древний Меч поможет тебе – и тогда я излечу от проклятия прошлого и избавлю от призраков настоящего…

Сенор молчал. Он был готов к чему угодно.

– Тогда ты сможешь Завершиться, – шипело древнее чудовище. – В противном случае ты умрешь. Но где ты хочешь биться со мной – здесь, сейчас, или в Пространстве Изменений? Ты принес Древний Меч, и я предоставляю тебе выбрать самому…

Сенору стало ясно, что в этом вязком болоте, возможно, являвшемся частью Гет-Забаллы, у него нет ни единого шанса против четверорукого, который не имел ни капли крови в своем мертвом теле и не чувствовал боли. И он принял бой в изборожденном складками Пространстве Изменений.

Они сошлись при свете незнакомых небесных огней на древних болотах Кобара, возникших в ТОЙ САМОЙ КОМНАТЕ. Но когда Сенор занес для удара свой Меч из неизвестного металла, Гет-Забалла вдруг исчез и Человек Безымянного Пальца ощутил, как что-то щекочет незащищенную часть его шеи.

Он поднес к глазам широкое блестящее лезвие клинка и увидел в нем словно в зеркале, что к горлу ползет ядовитое насекомое с длинным острым хоботком, готовое впрыснуть почти незаметную смерть в его тело. На спине насекомого был виден символ, состоявший из двух пересекающихся зигзагообразных линий.

Стоило Сенору захотеть – и не захотеть даже, а просто позволить действовать давно забытым инстинктам, – и он превратился в птицу с изогнутым клювом и густым серебристым оперением. Он склюнул упавшее насекомое и почти проглотил Гет-Забаллу, когда чудовищная сила ударила его по клюву, а через мгновение он уже бежал по скользким кочкам от охотника, преследующего его верхом на черной болотной свинье.

Безликий охотник держал в руках оружие, Посылающее Смерть, и время от времени оно извергало сноп огня и куски металла, взрывавшие ил возле самых лапок бегущей птицы.

Потом Сенор стал существом, сидевшим в летающей машине, которая с ревом рассекала воздух; а сквозь стекло он видел сверкающий круг над собой и скачущего далеко внизу охотника на черной свинье. Сверху были видны два пересекающихся зигзага на спине болотной твари.

С необъяснимым умением он направил машину вниз, поймал всадника в перекрестие прицела и нажал какие-то рычаги. Его машина содрогнулась; он увидел, как из труб, укрепленных по бокам ее корпуса, вырвались стрелы с огненным оперением и стремительно понеслись к земле…

Но за мгновение до того, как стрелы взорвались, забрызгав небеса болотной грязью, исчезла черная свинья вместе со своим безликим седоком, а под Сенором возникла бескрайняя толща воды, на поверхности которой плавало нечто невообразимо огромное, закованное в непробиваемую броню, смердевшую мокрым металлом.

Замшелые плиты раздвинулись, обнажив темное чрево, и плавучий остров начал неотвратимо всасывать в себя летающую машину…

…Так сражались они, становясь гигантскими армиями и разлетающимися частицами, которые несли с собой смерть; гибнущими планетами и сверкающим разящим оружием. Когда один из них стал пустотой, в которой другой медленно погибал от удушья, этот другой начал сворачивать пространство волшебства, и первому пришлось Проявиться и стать пульсирующим огнем, из которого родилось новое место для битвы…

Потом Гет-Забалла стал женщиной, прекраснее которой могло казаться только Суо из Мертвых Времен (Суо с драгоценными камнями вместо глаз), – и она соблазнила Сенора.

На ложе наслаждений она занесла над ним отравленный кинжал, но за мгновение до смертельного удара Сенор стал гигантской змеей, обвившей тело женщины и задушившей ее. Однако он сжимал своими кольцами лишь рассыпающийся каменный столб.

Сенор даже не догадывался, откуда у него взялось умение сражаться так, как сражаются боги. Древний Меч превращал его плоть и хранил его душу. Сознание было неописуемо ясным. Холодный Затылок познал еще одну сторону силы, заключенной в Мече Торра…

Никто из сражавшихся так и не сумел победить. Убедившись в этом, они отозвали легионы своих иллюзорных тел и, превратившись в две яркие кометы, понеслись прочь из Пространства Изменений.

…И вновь они оказались в комнате с Мерцающим Саркофагом. Их окружал рой священных насекомых, а под ногами шевелился ковер из шкур белых гиен.

В четырех руках Гет-Забаллы, Восставшего из Саркофага, больше не было оружия. Он проделывал ими какие-то плавные движения, и Сенор почувствовал, что внутри угасает былая боль и спадает напряжение. Вскоре он стал спокоен, как никогда.

– Иди, – прошипел Гет-Забалла и показал на Мерцающий Саркофаг. – Если тебе будет плохо, я излечу тебя верой. Если ты сойдешь с ума, я окажу тебе милость и убью тебя. Если ты исчезнешь, то исчезнешь навеки!

Сенор дотронулся до отодвинутой крышки Саркофага и ощутил под рукой гладкое, как стекло, и холодное как лед, вещество.

– Он высечен из зуба Великого Древнего Бога Кружедда, впервые создавшего Большое Яйцо, – продолжал Гет-Забалла. – Сам Кружедд существует за пределами Яйца. Его Зуб был похищен Теми, Кто Старше Меня, а я очень, почти невообразимо стар. Они сделали Саркофаг, и я охраняю его, где бы он ни находился. Саркофаг побывал во многих местах, но мне редко приходилось «лечить» того, кто вернулся.

И Восставший из Саркофага зашелся в долгом и громком шипении, сквозь которое вдруг прорезался почти человеческий смех. Сенору даже показалось, что кроме Гет-Забаллы в комнате был кто-то еще и этот «кто-то» заливался радостным смехом, безмятежным, как радость невинного ребенка. Ничто больше не имело значения: жизнь, смерть, исчезнувшие страны, сгинувшие расы, ушедшие поколения, минувшие времена…

Сенор нагнулся над черной засасывающей полыньей и увидел, что у Мерцающего Саркофага нет дна.

– Иди! – приказал Гет-Забалла, отсмеявшись. – Мне надоело ждать.

И Сенор шагнул внутрь Саркофага.

Ничего не произошло.

Он остался так же слеп, как и раньше. Он не вспомнил ни единого мига своего прошлого с того момента, когда человек обычно начинает осознавать себя, и до того дня, когда очутился в Кобаре.

Он медленно погружался в неощутимую пустоту. И эта пустота оказалась непроницаемой, как глухая стена.

Ничто не угрожало его слабому усталому разуму. Убийственная мощь нового знания не обрушилась на него. Его не растворил в себе мир, оказавшийся чем-то совсем другим. Воспоминания целых тысячелетий не разорвали его сознание на части. Он не испытал перехода в иную реальность, не лишился никаких иллюзий и не разбил скорлупы, окружавшей его. Вещи не стали другими, и ничто не потеряло старых имен.

Сенор мучительно ждал, когда Ритуал осуществится, однако его прошлые жизни, неоценимые откровения которых обещал ему Хозяин Башни, были отгорожены от него колдовской стеной. Он увидел лишь два зыбких сна, но эти видения были вызваны только жаждой его опустошенного мозга.

Иллюзия первая.

Он въезжал в белый замок на плечах существа без лица. Въезжал из ниоткуда. Белый замок был окружен стеной, замыкавшей внутри себя весь здешний мир…

Сенор бродил по бесконечным коридорам, по обе стороны которых были двери. Их количество не поддавалось исчислению. За каждой дверью его поджидало что-то (ответ, новая жизнь, глоток, утоляющий жажду) – и он знал об этом. Но все двери были наглухо заперты, и он не сумел войти ни в одну. Он перепробовал сотни, тысячи, сотни тысяч дверей. Тщетно. Голый белый коридор тянулся в вечность. Сенору было бы легче, если бы коридор где-нибудь кончался… Белые запертые двери. Ему стало бы легче, если бы их можно было сосчитать или пробить… Не было ничего хуже этой бесконечности.

Она приговаривала к отчаянию.

Существо без лица тупо исполняло любые его желания. Все вокруг колебалось, дрожало и готово было исчезнуть, как мираж. Однажды Сенору показалось, что он сходит с ума. Он попытался бежать оттуда. Это было все равно что пытаться сбежать с поверхности шара. Правда, сама попытка спасла его от безумия. Он сосредоточился на ней…