Странствие Сенора Дашков Андрей

Глава двадцать третья

Безлюдный двор

Больше никто не пытался помешать ему. Спустя день он отправился в Безлюдный Двор за превращенной Люстиг. С ним поехали ведьма Истар, одетая как горожанка среднего сословия, и Суо из Мертвых Времен, все больше беспокоившееся насчет того, чем закончится их пребывание в Кобаре. Сенор только мрачно улыбался, выслушивая угрозы и обещания страшных мук, на которые будет обречен, если не даст Суо обещанного Завершения. Чем теперь могло испугать его это существо, потерявшее большую часть своего могущества и имевшее здесь власть лишь над собственным телом? А до наступления Мертвых Времен оставалось слишком много поколений. Сенор давно привык к брюзжанию Суо и не обращал на него никакого внимания.

Но ощущение того, что кто-то умело подталкивает их в единственно возможном направлении, не проходило. В конце неведомого пути хранились ключи к его сокровенной тайне, к тайне Суо и Бродячего Монаха, тайнам Хаоса и возвращения Люстиг.

Великая Неизвестность ожидала Человека Пророчества. Это терзало его переутомленный мозг, и временами он проваливался в милосердную пустоту, в которой растворялись мысли и тревога…

Они выехали рано, сразу же после того, как тусклый Огненный Круг взошел над Завесой и осветил выпавший ночью снег.

Зима в этом году обещала быть ранней и суровой. Утром Сенор и Истар уже ощутили ее ледяное дыхание. Пронизывающий ветер хлестал их колючими ладонями. От лошадей поднимался густой пар. Люди кутались в плащи с меховыми воротниками; доспехи и оружие омерзительно холодили тело, словно куски нетающего льда.

Суо, одетое в меха только для отвода глаз, с превосходством взирало на людей из-под кожаного капюшона. Теперь, в холод, было особенно заметно, что Суо не дышит. «Пожалуй, единственное слабое место в нашей компании», – сардонически подумал Сенор и поглубже спрятал лицо в воротник.

Безлюдный Двор, ближайшее к Тени обитаемое место, наиболее часто подвергался набегам слуг Хаоса, и люди покинули его давным-давно, когда Тень подобралась слишком близко.

Теперь тут жили Уроды. Создания Тени редко опускались под землю, и Уродам удавалось отсидеться, пока наверху шла кровавая бойня или вертелась карусель безумия.

Уроды появились в Кобаре в незапамятные времена. Может быть, их племя было таким же древним, как Завеса. Предания гласили, что в доисторические времена на земле вырос гигантский гриб, оставивший после себя глубокую впадину, на дне которой было основано поселение. Здесь чаще, чем в других владениях Кобара, рождались дети-уроды, а жизнь людей была недолгой, и умирали они от никому неизвестных болезней.

Когда вдобавок приблизилась Тень, люди ушли из опасного и гиблого места, и тут остались Уроды, которые не могли существовать больше нигде. Долгие годы Уроды со всего Кобара селились в Безлюдном Дворе, а спустя столетия выстроили подземный Город Ущербных – Мургуллу.

Они называли себя Детьми Гриба. Им необъяснимо нравилось это место. Здесь они черпали из самой земли и брали друг от друга силы и волю к жизни.

Вначале это была просто кучка изгоев, лишенных не только способностей к магии, но и возможности как следует защищаться от жестокого мира. Они безоговорочно подчинялись Хозяевам Башни.

Но прошли годы; город Уродов рос и уходил в глубину. Что происходило в этом подземелье? Что могли создать существа, не имевшие магии? Когда была построена ими первая машина? Мало кто в Кобаре интересовался ответами на подобные вопросы. Горожане сторонились гиблого места. А магия Хозяев Башни была для Придворных кривым зеркалом, в котором они видели только искаженные образы самих себя.

Дети Гриба изредка появлялись в Кобаре и были подчеркнуто почтительны с Магами, но что крылось за этой почтительностью, – страх перед недосягаемым могуществом высших и более благополучных существ или коварство подземных выродков, скрывавших до поры до времени свои враждебные намерения? Мир Кобара катился к гибели, и не было времени искать ответы.

Безлюдный Двор повергал в уныние. Безрадостное место, покинутое людьми сотни лет назад… Остовы разрушенных башен и домов, присыпанные снегом, торчали будто скалистые острова посреди неподвижного мертвого моря.

Медленным шагом спускались лошади по склону гигантской заснеженной чаши. Скрылись из глаз поднимавшиеся на горизонте сторожевые башни Преграды; за краем впадины исчезла Завеса Мрака. Только холодное, низко нависшее небо было теперь над Сенором и его спутниками, а под ногами – город Мургулла, превратившийся в подземную страну.

Холодный Затылок посмотрел на перстень Бродячего Монаха. Камень в нем погас и был сейчас непроницаемо черным.

Сенор и ведьма почти одновременно ощутили чужое присутствие. Он обвел взглядом черные прямоугольники окон. Но среди развалин не было никаких отражений и запахов. Медленно падал снег… И все-таки кто-то наблюдал за ними.

Суо выпустило из ноздрей только что созданное облачко пара. Истар неотрывно глядела на полуразрушенную стену. В провале было темно и тихо. Наконец там сверкнуло что-то, и вскоре донесся запах гари.

Сенор подъехал ближе и острием кинжала выковырял из стены металлические и стеклянные обломки. Безжизненный мусор. Но не исчезало ощущение того, что наблюдатели по-прежнему находятся где-то рядом.

За всадниками следили спрятанные повсюду искусственные глаза Уродов. Людям из Кобара стало ясно, что нелепо пытаться избежать этой слежки.

Где-то здесь должны были находиться входы в подземелья Мургуллы. Сенор произнес заклятие, Отпирающее Двери, но ничто не шелохнулось на этом заснеженном кладбище, ни один сугроб не осыпался, ни одно надгробие не сдвинулось с места, ни один шорох не нарушил пустынного безмолвия, царившего среди стен, которые навевали тоску…

Сенору пришло в голову, что Уродам может быть совершенно безразлично все происходящее на поверхности. Но даже если так, то наступление Тени угрожало им в первую очередь. Он надеялся, что сможет убедить Детей Гриба хотя бы в этом.

Он продолжал поиски входа среди развалин Безлюдного Двора, с риском быть погребенным под снежными оползнями, и к вечеру нашел колодец из влажно блестевшего черного металла. Колодец был закрыт круглой плитой, такой тяжелой на вид, что сдвинуть ее с места не смогла бы и четверка лошадей.

Сенор несколько раз ударил по плите ножнами, но лишь глухой отзвук был ему ответом.

– Ты можешь открыть колодец? – спросил он у ведьмы. Она была его главным оружием против обыкновенного противника. Он не хотел использовать ее редкий дар слишком часто – сила Истар была небеспредельной. Теперь по крайней мере отпала необходимость скрываться от слуг Зонтага. Что произойдет с ведьмой в Тени, Сенор, конечно, не знал, но уповал на Древний Меч…

Она подошла и погладила металл длинными тонкими пальцами. А потом устремила на крышку знакомый Сенору тяжелый горящий взгляд.

Снежинки теперь превращались в капли, не долетая до ее лица. Плита дрогнула и начала медленно поворачиваться на ребро. Внутри колодца что-то дико и мощно взвыло, словно заревела на одной ноте нечеловеческая глотка.

– Машины, – прошептали бескровные губы Истар. – Там, внутри, – машины…

Сенор заглянул в щель, образовавшуюся между крышкой и колодцем. Два огромных блестящих цилиндра были соединены с плитой тягами, и сейчас внешняя сила разрушала их. Крышка встала на ребро и раскачивалась под порывами ветра.

Удерживать ее в таком положении стоило Истар огромных усилий. Волосы на ее голове поднялись, отделившись друг от друга. Сенор смотрел на эту черную корону. Сейчас, на фоне заснеженных развалин, было отлично видно, что в ней вспыхивают фиолетовые огни…

Потом плита рухнула в снег рядом с его ногамии. От искореженного металла поднималось кверху облако пара.

Сенор снова заглянул в колодец. И увидел клеть с вооруженными Уродами, медленно поднимавшуюся к поверхности из глубин Мургуллы.

Детей Гриба было двое. Они держали в руках странные предметы, похожие на небольшие арбалеты, но без всяких признаков тетивы. Доспехи Уродов не были металлическими, но и не имели естественного запаха.

Слабые отражения, похожие на человеческие, сопровождали появление жителей подземелья. Еще до того как клеть достигла поверхности, Сенор уже знал, что они братья и что одного из них зовут Тот, Похожий На Отца, а другого – Тот, Похожий На Мать. Тот, Похожий На Мать, был старшим стражником колодцев, и по этому поводу Тот, Похожий На Отца, испытывал черную непреодолимую зависть. В сознании Сенора пронеслись перемежающиеся образы похлебки, удовлетворяемой похоти и протезов, вживляемых в тело Того, Похожего На Мать. Это было грязно и дико, – и он похолодел при мысли о том, что ожидает его в Мургулле…

Тем временем клеть оказалась на поверхности.

У братьев Тех не было ушей; распухшие веки почти скрывали бегающие глазки; безгубые отверстия ртов обнажали две сплошные роговые пластины вместо ряда верхних и нижних зубов. Правые, более длинные, «боевые» конечности сжимали рукояти необычного подземного оружия; левые, короткие и тонкие лапки, предназначенные для «тонкой работы», заканчивались металлическими протезами кистей, которые сейчас держали выкованные из меди щиты.

Сенор поразился той легкости, с которой он проникал в помыслы Уродов – незащищенных, будто животные, которые ни о чем не подозревают, – и одновременно был ошарашен царившим в их мозгах беспорядком.

Уроды не имели понятия о том, как защитить себя от подобных вторжений, и похоже не слишком беспокоились о том, что их сознание открыто для посторонних. Сенор почувствовал, что они даже не особенно верят в возможность влияния извне.

Но подобие свалки или помойки тоже может быть «открытой книгой» – заполненной, впрочем, какими-то абстракциями и безумными страстями. Сенор вторгался в нагромождения чисел и невероятную мешанину подавляемых амбиций, не находящих выхода стремлений, злобы, порожденной чудовищной слепотой, всепожирающего страха и ощущения стремительно летящего времени…

Он увидел себя их глазами и понял, что Дети Гриба не на шутку испуганы. Он представал действительно чем-то очень странным в убогом понимании этих невежественных существ; настолько странным, что вполне мог стать «героем» мрачных легенд. Кроме того, Суо и ведьма своим присутствием умножали количество крайне нежелательных и неприемлемых здесь чудес до предела.

– Что тебе нужно в Мургулле, Городе Ущербных, Придворный Башни? – грубо спросил Тот, Похожий На Мать. Впрочем, Сенор видел, что эта грубость скрывала суеверный страх Уродов перед магией колдунов-пришельцев.

– Ты проведешь нас к наместникам Хозяев Башни. Я буду говорить с ними. – Сенору не хотелось втягиваться в бессмысленный ритуал вопросов и ответов.

Тот, Похожий На Отца, громко расхохотался. Старший стражник подождал немного, а потом сильно ударил его длинной правой рукой в лицо.

Смех захлебнулся, и тонкая струйка крови поползла из уголка рта Того, Похожего На Отца. Он отодвинулся подольше и злобно косился на брата.

– Наместников Башни больше нет, – хмуро произнес Тот, Похожий На Мать. – Теперь Мургуллой правит Королева Уродов Мелхоэд, Дама Нижней Земли, Убийца Машин, Видящая Без Глаз…

«Вот как, у них уже есть своя Королева! И они выбрали не самый удачный момент для переворота», – сказал себе Сенор и многозначительно посмотрел на Истар.

– Передай это Хозяевам Башни, – продолжал стражник. – И убирайтесь. Отныне Город Ущербных закрыт для людей Кобара.

Суо, внезапно превратившееся в большую двухголовую птицу, с шумом взлетело с крупа своей лошади и, описав круг, опустилось на железные прутья клетки. Два клюва щелкнули друг о друга, как скрестившиеся клинки.

Стражники колодца сопровождали ее взглядами, борясь со страхом и искушением пустить в ход оружие. Единственное, что удерживало их от этого, – неизвестная магия пришельцев. Искореженная и все еще дымящаяся крышка колодца лежала перед ними и была красноречивее всяких слов. Дети Гриба помнили о существовании Кобара и жили ближе всех к Тени, поэтому принимали все происходящее как неизбежные, хотя и неприятные чудеса.

– Пойди и сообщи обо мне своей Королеве. Сделай это, Тот, Похожий На Мать! – сказал Сенор, одновременно ударив волной ужаса по их незащищенным мозгам.

Скорчившиеся на земле Уроды взирали на него с ненавистью и суеверным отвращением.

– Откуда… – прохрипел старший стражник. – Откуда ты знаешь мое имя?..

– А произнесенное имя означает власть, не так ли? – сказал Сенор, зная, что это верно здесь лишь для немногих. – Поэтому передай Королеве, что я хочу видеть существо, вернувшееся из Тени. Если нас не примут, мы спустимся сами. Но тогда всем будет только хуже…

Он подал знак – и ведьмина сила буквально швырнула обоих братьев в клеть. Неуклюжее сооружение со скрежетом поползло вниз.

Двухголовая птица Суо неторопливо снялась со своего насеста и исчезла в снежной пелене.

…Они ждали очень долго. Птица Суо вернулась и снова превратилась в придворного Башни. Остывшая крышка колодца почти полностью скрылась под наметенным снегом.

Истар, чьи силы оказались изрядно подточены, дремала в седле, закутавшись в меха. Сенор не мог расслабиться ни на минуту. Он совсем не был уверен в том, что им удастся преодолеть подземные укрепления Мургуллы, воздвигнутые Уродами в ожидании набегов из Тени и, как выяснилось теперь, – с намерением окончательно отделиться от Кобара. Возможности Истар ограничены, он сам почти бессилен против машин (а ловушки Мургуллы – это наверняка машины), любые перевоплощения Суо вряд ли могут заставить Королеву Мелхоэд отдать им Люстиг. Отчасти Сенор рассчитывал на ошеломляющее впечатление, произведенное на стражников и невидимых соглядатаев, да еще на то, что некстати проявившаяся враждебность Детей Гриба не разрушила пока полностью древней связи между Кобаром и Безлюдным Двором.

Наконец душераздирающие звуки, которые издавала поднимающаяся клеть, нарушили тишину заснеженных развалин.

Еще более хмурое лицо Того, Похожего На Мать, показалось над краем колодца. Он махнул рукой пришельцам, и те осторожно завели своих лошадей в качающуюся клеть. В сознании Того осталась обида и слепая ненависть, порожденная непониманием. Все это вполне определенно отражалось и на его жутковатом безгубом лице.

Стражник колодца дернул какой-то рычаг, и клеть медленно поползла в бездну.

Глава двадцать четвертая

Крысиный Хвост

Клеть опускалась на длинном тонком стебле, уходящем в непроглядную глубину. Чуть позже все четверо и лошади перебрались в другую клеть, подвешенную на паутине, которую выпускал из своего чрева гигантский металлический паук. Паук торчал над краем пропасти и, похоже, имел возможность перемещаться. Кое в чем жители Мургуллы превзошли самих Хозяев Башни.

Сенор старался держаться поближе к стражнику – на случай, если тому взбредет в голову совершить «героическое» самоубийство. Однако ничего подобного не было даже в мыслях Урода – Дети Гриба цеплялись за жизнь до последнего.

Спуск продолжался так долго, что казалось, придется вечно плыть сквозь наполненную скрежетом металла зловонную тьму. Вспышки света изредка ослепляли людей, обозначая очередной подземный ярус. Иногда они успевали разглядеть то уходящие во мрак коридоры, то бойни с загонами, полными слепого и безволосого скота, то огромные пещеры, в которых грохотали сотни чудовищных машин.

Мимо проплыли многочисленные ловушки, приспособленные для уничтожения любого врага и приходящие в действие даже в случае смерти или безумия управлявших ими Детей Гриба. Сенор видел мелькавшие в смотровых щелях фанатичные и лихорадочно блестевшие глаза…

Отверстие колодца превратилось в маленькую, проколотую во мраке дыру, а потом и она исчезла из виду.

Если на самых верхних этажах еще были заметны кое-где разрушительные последствия сражений с прорвавшимися в Мургуллу существами из Тени, то нижние выглядели нетронутыми. И чем глубже, тем все меньше становилось грязи и все тише металлический лязг.

Пропасть, в которую опускалась клеть, постепенно расширялась, пока ее края не исчезли в непроглядной темноте. В этом огромном пространстве одновременно всплывали и погружались в неразличимые глубины десятки других тускло освещенных клетей.

Потом снизу вдруг задул ледяной ветер. От его порывов клеть начала раскачиваться, будто насекомое, подвешенное на нитке. Лошади испуганно заметались, усугубляя положение. Истар в ужасе схватила Сенора за плечо. Ему и самому было не по себе. Казалось, еще немного, – и тонкая паутина не выдержит. Может быть, такой конец был выгоден Королеве Мелхоэд…

Но Тот, Похожий На Мать, как ни странно, остался почти спокоен. Просунув голову между прутьев, он поглядел вниз и повернулся к пришельцам из Кобара.

– Ветер смерти, – осклабившись, сказал он с мрачным восторгом и проводил взглядом одну из клетей, сорвавшуюся в этот момент со своей «паутины» и исчезнувшую в бездне. До их ушей не донеслось даже крика, который мог быть исторгнут Уродами, находившимися в ней.

Сенор с отвращением смотрел на стражника, на лице которого возникло выражение противоестественной гордости, как будто он ставил себе в заслугу постоянное существование рядом с глубинным ужасом. Это порождало фатализм, и когда судьба оказывалась милостивой, был повод для радости… Сенор поборол в себе мимолетное искушение выбить Тоту роговую пластину рукоятью кинжала.

Ледяной ветер прекратился так же внезапно, как и начался, словно удовлетворил аппетит прожорливого подземного бога, пробудившегося лишь затем, чтобы принять очередную дань.

Сенор прислушался к мыслям Того, Похожего На Мать, и с содроганием обнаружил, что не так уж сильно ошибся в своих предположениях. Во всяком случае, вера стражника в слепой рок была незыблемой.

Клеть перестала раскачиваться, а скорость спуска заметно возросла.

Этажи становились все выше и выше. Сенору было ясно, что даже за тысячелетия Уроды не смогли бы высечь в земной тверди эти гигантские пещеры. Трудно было поверить и в то, что подземные пустоты, созданные неизвестно когда и неизвестно кем, освещенные немногочисленными и тусклыми огнями, которые едва разгоняли тьму вокруг себя, полностью заселены или хотя бы изучены Детьми Гриба. Большинство пещер не имело никаких признаков их присутствия, а жуткий вой, доносившийся порой из мрачных пространств и приводивший в содрогание стражника, свидетельствовал о том, что далеко не все здешние территории принадлежат Даме Нижней Земли Королеве Мелхоэд.

Наконец спуск прекратился и клеть зависла, покачиваясь над пропастью. Прямо от обрыва начиналась дорога, уходящая в белесый подземный лес и выложенная квадратными каменными плитами. Свод пещеры терялся во мраке, и возникала иллюзия, что все происходит безлунной ночью на скалистом уступе. Впрочем, где-то очень далеко, над верхушками странных деревьев, растущих без дневного света, можно было различить неяркие красноватые огни.

Сенор со спутниками вывели лошадей из клети на край обрыва. Шурша посыпались в пропасть обломки камней. Тот, Похожий На Мать, изобразил на прощание зловещую ухмылку, и клеть уползла вверх.

На дороге ждала карета, запряженная шестеркой безволосых слепых лошадей; тут же находился небольшой отряд всадников. В мертвенном сиянии светильников, зажженных над крышей кареты, их голубоватая болезненно-бледная кожа производила отталкивающее впечатление. На щитах всадников и дверцах кареты были видны рельефные очертания Гриба.

Один из всадников отделился от отряда и подъехал к Сенору. Урод казался нормальным почти во всем, если не считать пяти пальцев на руке и странного одеяния, задняя часть которого раздваивалась от пояса и полосами свисала по обе стороны седла. Потом выяснилось, что у всадника был хвост, похожий на крысиный и уложенный спиралью на безволосом лошадином крупе. Раньше чем Урод заговорил, Сенор узнал, кто перед ним, однако встречавший держался так высокомерно, что «гость» не стал его разочаровывать.

Костистое лицо всадника с сильно выраженными желваками едва ли можно было назвать приятным; к тонким бескровным губам примерзла улыбка, не сулившая ничего хорошего, а вытатуированный на лбу глаз без зрачка казался шрамом от ожога. Его одеяния были роскошны, как и лошадиная сбруя; все вооружение составляла тонкая шпага, вложенная в усыпанные драгоценностями металлические ножны. На темно-фиолетовой накидке, ниспадавшей с его плеч, искрилось шитое золотом грибовидное облако.

Подъехав, он несколько минут молча разглядывал пришельцев, уделив особое внимание Истар, которую изучил с ног до головы. А потом заговорил на кобарском, тщательно подбирая слова – будто уже успел немного подзабыть язык:

– Я граф Тойнгха Крысиный Хвост, властелин замка Грах, хозяин дороги через Стеклянный Лес. Королева Уродов Мелхоэд, Убийца Машин, Видящая в Темноте, странствуя по Нижнему Миру, почтила Крысиное Графство своим присутствием и ждет вас в замке. Я догадываюсь, почему она разрешила вам спуститься в Мургуллу, но для меня вы лишь непрошеные гости – прошу это запомнить и вести себя соответственно…

В этот момент Суо начало превращаться в хвостатого графа. Спустя пару секунд на лошади сидела его точная копия – от надменных холодных глаз до подрагивающего кончика хвоста.

Настоящий граф Тойнгха ничем не выдал своих чувств. Он просто не мог себе этого позволить. Ни один мускул его тела не дрогнул. С непроницаемым лицом видавшего виды придворного он внимательно смотрел на Суо.

– Ну что ж, может быть, это и развлечет Даму Нижнего Мира, – сказал он наконец голосом таким же твердым, как поверхность скалы, на которой они стояли. – Мне поручено сопровождать вас в замок Грах через Стеклянный Лес, – добавил он, сделав ударение на слове «мне», словно никто другой не сумел бы выполнить эту миссию.

Сенор не стал гадать, почему граф столь самоуверен. Он был вынужден признать, что тот неплохо умел скрывать свои мысли, а глаз во лбу мог быть как символом могущественного властелина, так и знаком, отмечавшим титулованного раба.

Тойнгха дал понять, что Сенор и его спутники должны оставить своих лошадей здесь.

– С ними ничего не случится, – процедил он сквозь зубы. – А для передвижения по Стеклянному Лесу они не годятся.

Ничего более не объясняя, он отъехал и занял место во главе отряда. Пришельцы спешились и, оставив своих лошадей на попечение одного из графских слуг, не без удобств устроились в карете.

К ним подсел один из Уродов – судя по богатству одеяний, тоже не последнее лицо в иерархии Графства – и крепко вцепился одной своей клешней в отлитую из бронзы ручку. Как оказалось впоследствии – не случайно.

Граф издал гортанную команду, и безволосые, похожие на привидения бледные кони с невероятной скоростью повлекли карету за собой. Сенору никогда еще не приходилось видеть животных, которые двигались бы так быстро (если не считать, конечно, существ из Тени)…

Дорога была отличной, и экипаж катился чрезвычайно плавно. Сенор улучил момент и посмотрел назад через узкое окошко. Он видел, как оставшийся возле края пропасти Урод взял кобарских лошадей под уздцы и повел к расположенному неподалеку низкому каменному строению…

Карета, сопровождаемая эскортом, въехала в призрачный лес. Деревья протягивали в темноту свои ветви, будто отлитые из молочно-белого стекла. Частокол изломанных стволов по обе стороны дороги казался скорее порождением безумной пещерной архитектуры, нежели естественных причин. Здешняя растительность каким-то образом обходилась без дождевой воды и животворящих лучей Огненного Круга.

Светильники по углам кареты освещали лишь спину кучера и крупы запряженных лошадей, но те неслись по извилистой дороге, не испытывая нужды что-либо видеть (ибо были слепы от рождения). Наличие подобного тонкого восприятия у животных Сенор улавливал тут впервые… Приглушенный стук копыт напоминал частую барабанную дробь. Это был почти полет – полет на мертвенно-бескровных и бескрылых существах…

Никто не произнес ни слова. По обе стороны кареты мелькали бесстрастные лица и фигуры всадников, сопровождавших экипаж. На искусно обработанных поверхностях протезов и оружия вспыхивали и гасли голубые искры. Кроны из стеклянных ветвей, лишенных листьев, порой сплетались над их головами, образуя туннели с изломанными сводами, а в воздухе разливался еле слышный хрустальный звон эха…

Потом лес заметно поредел, и Сенор уловил возникшее среди сопровождающих напряжение, словно им грозила опасность. Отряд стал двигаться медленнее и почти бесшумно. Всадники, в том числе граф Тойнгха, принялись внимательно прислушиваться к чему-то.

Вскоре сидевшие в карете увидели за деревьями купола из стеклоподобного вещества, которые источали слабый голубой свет. Сенор сделал попытку проникнуть в мозг ближайшего Урода с клешней, но, к своему удивлению, обнаружил лишь покорность, нарастающий страх и напряженное ожидание.

Вскоре в почти полной тишине возник слабый, ни с чем не сравнимый звук, словно кто-то скреб стальными когтями по стеклу.

Шаги, догадался Сенор. Это были шаги.

Тойнгха поднял руку, давая знак остановиться. Всадники застыли на месте. Даже сидевший в карете Урод мучительно пытался установить направление, откуда приближался неведомый зверь. Сделать это было трудно из-за того, что звуки многократно отражались от стволов деревьев. Но кажется, Крысиный Хвост знал лес, как никто другой. Во всяком случае, спустя минуту он уверенно показал, куда надо двигаться.

Однако останавливаться пришлось еще не один раз. Скребущие звуки преследовали отряд, и граф подолгу прислушивался к ним, а потом, изменив направление, продолжал вести бешеную скачку сквозь Стеклянный Лес, озаренный призрачным сиянием голубых куполов. Остальные всадники, судя по всему, плохо ориентировались и полностью полагались на чутье своего предводителя.

Это все больше напоминало метания зверя в ловушке, и граф Тойнгха действительно был единственным, кто мог найти путь к спасению. Он пытался избежать встречи, которая была почти неизбежной, но если другие всадники испытывали растерянность, близкую к панике, то сам граф – лишь досаду и не до конца понятное Сенору чувство утраты, словно каждую минуту расставался с чем-то очень для него дорогим. Незваные гости были этому виной, и Холодный Затылок вдруг осознал, что отныне Тойнгха – его смертельный враг.

– От кого это мы бегаем? – спросил он у сидевшего рядом Урода с клешней вместо руки.

– Мы проезжаем через Кладбище Стеклянного Леса, – процедил тот, показывая на окружавшие их со всех сторон голубые купола. – Никто не знает, чье это кладбище. Мы не строили этих гробниц. Они были созданы еще до того, как Дети Гриба спустились в Мургуллу…

Он помолчал немного, потом продолжал, понизив голос:

– Далеко не весь этот ярус принадлежит господину графу. – Его губы сложились в ехидную улыбку, а в глазах сверкнула ненависть. – За нами охотится Кладбищенская Крыса. Только граф знает, что это такое на самом деле. Другие уже ничего никому не расскажут… Оно появляется в разных местах одновременно. Слышите этот звук? Похоже на когти, правда?.. Говорят, тот, кто увидит Кладбищенскую Крысу, умрет. Проверять не советую. Все, у кого есть хоть крупица мозгов, стараются избежать встречи с ней… Путь через Стеклянный Лес смертельно опасен; Крыса лучше любой стражи охраняет Грах от непрошеных гостей.

В его тоне сквозила неприкрытая издевка. Он неплохо держался, однако, несмотря на браваду, лицо Урода было покрыто пленкой липкого пота, выдававшего страх.

Скачка казалась хаотической, и все же цель была близка. Всадники заметно приободрились, но тут скрежет когтей раздался прямо перед ними и Уроды осадили лошадей, одновременно пытаясь спрятать лица. Сенор, наоборот, высунул голову в окно. К нему пришли отражения настолько чуждые, что он не мог даже представить себе, как выглядит посылавшее их существо из Стеклянного Леса – если оно, конечно, вообще было существом.

Он ощутил Присутствие – и только. Причем где-то на пределе восприятия – в отличие, например, от камня, который можно узнать в темноте по его тяжести, или чуть слышного журчания воды, или едва ощутимых касаний кожи при движении воздуха…

В этот момент граф Тойнгха развернул свою лошадь.

– Скачите к замку! – крикнул он своим людям. – Я задержу ее!..

С этими словами он пронесся мимо кареты и исчез между деревьями.

Урод с клешней облегченно вздохнул и поднял голову.

– Ну что ж, ему видней. По слухам, у него соглашение с этой проклятой Крысой. Он один может договориться с ней – вероятно, благодаря своему украшению, – Урод повилял своей клешней, имитируя движения графского хвоста, и ядовито рассмеялся.

– Так почему он не сделал этого сразу? – спросила Истар.

Урод похотливо взглянул на нее и сказал громким шепотом:

– Может быть, условия соглашения не очень, гм… подходящие для графа, а?.. – Он откинулся на спинку сиденья. – Во всяком случае, на этот раз мы, кажется, проскочили. Но вам ведь еще придется возвращаться, не так ли? Другого пути наверх из замка Грах нет, – добавил он не без злорадства.

Но тут лицо Суо превратилось в крысиную морду – и Урод с клешней в ужасе отшатнулся. Истар засмеялась, удовлетворенная этой маленькой местью.

…Они неслись через сумрачные поляны, под белыми, переплетающимися в воздухе ветвями, по едва заметным тропам, а мимо торжественно проплывали гробницы, источавшие безжизненный свет. Сенор пытался запомнить дорогу хотя бы приблизительно, но это оказалось совершенно невозможным: поворотов было слишком много, в лесу – никаких ориентиров; среди одинаковых, как яйца, куполов гробниц мог заблудиться кто угодно.

Сенор уже потерял им счет, когда Тойнгха догнал отряд. Его лошади, казалось, была неведома усталость – так быстро она неслась. Никто из всадников не повернул головы в сторону графа и не проронил ни слова. Сенор почувствовал, что сейчас Крысиный Хвост внушает им суеверный страх.

Лицо Тойнгха по-прежнему было бледным и непроницаемым. Обгоняя карету, он неожиданно улыбнулся, как обязательный хозяин, отдающий гостям всего лишь долг вежливости. Но в этой ледяной улыбке содержалось и нечто большее – обещание мести за безвозвратно потерянную сегодня часть неведомого достояния.

Глава двадцать пятая

Слепая Королева

Когда они выехали наконец из Стеклянного Леса, бледные кони повлекли карету к видневшемуся вдали замку, из узких окон которого сочился тусклый свет. Судя по всему, это и был замок Грах.

Его вырубили прямо в скале, и островерхие башни носили лишь едва заметные признаки вмешательства нынешних Детей Гриба в древнюю архитектуру. Из нескольких труб поднимался к невидимой тверди густой жирный дым.

Слепые лошади, почуяв близость стойла, еще более ускорили свой удивительно быстрый бег, и вскоре отряд оказался перед подъемным мостом, переброшенным через глубокий ров, который окружал замок. Многочисленная графская челядь, поражавшая непривычный взгляд разнообразием врожденных уродств, высыпала на мост поглядеть на пришельцев из Верхнего Мира, но скакавший впереди Тойнгха сделал властный жест рукой, заставив слуг в спешке разбежаться.

Карета и всадники въехали через арку на вымощенный камнем двор, окруженный со всех сторон высокими стенами, которые местами представляли собой обнажившийся монолит горной породы.

Граф спешился; слуга с глазами рептилии принял у него поводья слепой лошади.

– Вам покажут ваши комнаты, – бросил Тойнгха сидящим в карете. – Королева Мелхоэд примет вас завтра.

Слуги провели их по внутренним помещениям замка к той его части, где сейчас временно находился тронный зал Королевы подземелья.

Внутри замок поражал роскошью и незнакомым ранее Сенору великолепием.

В отделанных камнем и металлами залах они встречали многочисленных придворных и воинов, которые жили здесь вместе со своей Королевой, но их мысли, чувства и суеверия не отличались особым разнообразием.

Гриб был их фетишем. Они поклонялись ему. Он олицетворял для них случайный конфликт природных сил, давший толчок появлению первых Уродов, началу их времен, болезненным родам Праматери, в результате которых появились существа столь ущербные и – все равно – столь не любимые ею. Их ущербность делала это поклонение источнику страданий противоестественным; впрочем, не менее удивительной казалась их любовь к своей Королеве.

Сенор улавливал витавшие в здешней атмосфере намеки на эту любовь, которая была странным образом смешана со страхом. Повсюду – в украшениях вельмож, в предметах обстановки, в сюжетах, изображенных на сумрачных гобеленах, в диких и ни с чем не сообразных статуях, в округлых изгибах колонн подземных покоев – была воплощена их Королева, но нигде не присутствовала явно, но лишь как часть целого, ускользающая тень, манящий запах.

В замке Грах Уроды тоже не обходились без машин, однако механизмы были почти бесшумными и весьма изящными. В большинстве своем они предназначались для того, чтобы заменить Детям Гриба магию и отсутствующие конечности. Протезы поражали своим совершенством; некоторые из них демонстрировали изощренные таланты создателей и очевидные претензии обладателей на исключительность.

Сенор и его спутники приблизились к арке из черного камня, служившей входом в длинный полутемный зал. Холодный Затылок увидел впереди силуэт графа Тойнгха, перед которым почтительно расступились придворные. Крысиный Хвост оглянулся и обвел «гостей» злобным и напряженным взглядом. Он явно не догадывался, чего от них можно ожидать.

Они вошли в тронный зал. Дети Гриба, сопровождавшие их, застыли в ритуальном столбняке. В глубине мрачного помещения Сенор увидел высокий трон со спинкой в виде гигантского гриба. В тени этого гриба восседала Королева Уродов Мелхоэд.

Она была одета в сети из драгоценного металла, чрезвычайно тонкой работы; на ее голове сверкал прозрачный обруч, в который вросли густые длинные волосы. Дама Нижней Земли была слепа, слепа от рождения. Ее глаза не имели зрачков; белки поблескивали в узких щелях между почти соединившимися веками.

Однако Сенор сразу же ощутил мощный натиск, сравнимый разве что с атакой Хозяина Башни. Волна отражений обрушилась на его мозг и опрокинула почти все заслоны. Оправившись от неожиданности, он начал возводить защиту, о которую должны были разбиться попытки Мелхоэд подчинить его своей воле.

Теперь ему стала ясна природа почти безграничной власти, которой обладала над своими подданными Королева Уродов – слепая, как улитка, и все-таки «видевшая» в тысячу раз больше любого из жителей Мургуллы. От чудовищного сознания Мелхоэд не могло укрыться здесь ни одно случайно брошенное слово и ни один черный помысел; от него не было спасения. Но мало кто избегал черных помыслов – и она умело пользовалась этим, уничтожая врагов лишь тогда, когда их заговоры заходили слишком далеко. Так она добилась того, что ее влияние стало абсолютным.

На глазах у придворных Сенор и Мелхоэд вели настоящую войну, недоступную пониманию остальных Детей Гриба. Он не поддавался давлению Королевы, но и не представлял собой угрозы для ее незримой власти. Ему почти нечего было скрывать.

Он позволил Даме Нижней Земли проникнуть туда, куда считал нужным, – и она жадно вторгалась в эти области, сразу погрузившись в темные пещеры тайн, пропасти отчаяния, трясины страха, могилы утраченных надежд; смакуя прошлое Люстиг, видения чудовищ Тени, медленное умирание Кобара, насилие, которому подвергалось тело Черной Летрод; явно наслаждаясь редкими для Королевы мгновениями, когда во всю силу раскрывался, играл и питался чужими жизнями ее бесценный дар…

Потом она ослабила натиск, наткнувшись на глухую стену, поспешно воздвигнутую Сенором, а тот сумел наконец отвести свой сосредоточенный взгляд от ее бельм и рассмотреть Мелхоэд целиком. Фигура Королевы была полускрыта в густой тени гриба, но он использовал магическое зрение.

Она знала, что он «видит» ее обнаженной, однако не возражала. Ей даже нравилось это. У нее оказалось поразительно правильное тело без малейших признаков какого-либо внешнего уродства. Более того, ей была присуща та бледная, порочная и роковая красота ночи, в которой не оставалось ничего от подлинной нежности и света. В этой вызывающей красоте Сенор обнаружил еще одну причину для неискоренимой зависти, которую – кроме преданности и страха – питали к своей Королеве Дети Гриба.

Она не имела понятия, как выглядит чужая или собственная плоть, но ее тонкому восприятию с юности открывалось нечто гораздо более зыбкое, возбуждающее и влекущее – тайные источники всех наслаждений, утех, желаний и страстей.

Для Сенора схватка не прошла даром.

Он тоже без труда «увидел» вещи, которые Мелхоэд не нашла нужным скрывать – для этого она слишком презирала окружающий ее мир.

При всей своей экзотичности, Королева оказалась гораздо ближе ему, человеку из Кобара, чем все ее многочисленные подданные, напоминавшие Сенору туповатых кротов.

Он обнаружил, что слепота и непостижимое для Уродов влияние, которое Мелхоэд имела на их умы, обрекли ее на одиночество – как неизбежно был бы обречен на изоляцию зрячий в стране слепых, или нормальный – среди безумцев. Королева задыхалась в своем подземном королевстве; ее дар не находил здесь равного себе; она была рождена для иной жизни и других испытаний. Но отказаться от власти и вырваться из удушающей паутины, сотканной ею же, Мелхоэд не могла. Инстинкт самосохранения был слишком силен.

Сенор понял, почему его вообще впустили в Мургуллу: он явился бесценным подарком для скучающей Королевы; человеком из мира отражений, в котором она страстно желала оказаться.

Но вот Мелхоэд воздвигла невидимую преграду между собой и чужаком; теперь ее помыслы стали для него такой же загадкой, как самые дальние уголки подземелья.

Он ощутил только, что часть своего небезопасного внимания она перенесла на его спутников и проделывает с ними то же, что незадолго до этого пыталась проделать с ним. Но Существо Суо было для Мелхоэд закрытой книгой, ибо оно так же легко создавало любые отражения, как и уничтожало их, а большую часть времени прекрасно обходилось вообще без мыслей.

Зато с Истар Королева собиралась позабавиться вовсю и начала зловещую игру – пока не наткнулась на сопротивление пробудившейся ведьминой силы и не почувствовала, как неизвестно откуда взявшийся ветер играет волосами на ее голове. Тогда она постепенно ослабила хватку, что позволило гостям испытать приятное расслабление.

– Я хочу, чтобы мои придворные тоже услышали, зачем вы пришли, – сказала наконец Королева Уродов. Ее голос был лишен свежести и звучал как шелест сухих листьев.

Сенор решил, что сейчас не самое удобное время интересоваться судьбой Наместников. Скорее всего им уже ничем не поможешь.

– Мы посланцы Башни, Королева, – произнес он громко. – И Верхнему, и Нижнему мирам угрожает одинаковая опасность. Возможно, ее удастся избежать. В Мургулле живет карлик Люстиг, вернувшийся из Тени. Он утверждает, что когда-то был женщиной в Кобаре. Позволь ему уйти со мной. Мне нужен проводник.

Среди придворных Мелхоэд возник негромкий ропот, который Королева устранила одним поворотом головы.

– Говори ты, – приказала она человеку без ног, который перемещался в железном кресле на колесах.

– Этого не может быть, моя Королева, – проскрипел ржавый голос. – Никто не возвращается из Тени. Зачем им безумный Урод? Пусть скажут правду! Заставь их.

– Ступай прочь, болван, – брезгливо поморщилась Дама Нижней Земли. Кресло на колесах тотчас же исчезло за широкими разноцветными плащами вельмож.

– Неужели я, Видящая Без Глаз, не отличаю правды от лжи? – презрительно продолжала Королева, возвысив голос. – Многое ли известно здесь, в Мургулле, о том, что происходит наверху? Откуда ты знаешь, чем стала Тень теперь? – Ее вопрос настиг безногого Урода в кресле и заставил того спрятать лицо.

Мелхоэд явно была не в духе. Казалось, Королева разочарована тем, что двое придворных Башни и бессмертное существо (лакомый кусочек!) явились сюда только из-за какого-то свихнувшегося Урода. А ведь она надеялась с их помощью скрасить свое пребывание в золотой клетке, где была заключена благодаря собственному могуществу!

– Карлик из Тени… Женщина, ставшая мужчиной… – Королева наморщила лоб под стеклянным обручем, будто пыталась понять, о ком идет речь, хотя прекрасно помнила безумного карлика, который был ее шутом несколько лет тому назад. Потом она отправила его куда-то с глаз долой – выбросила и забыла, словно надоевшую игрушку.

Мелхоэд не принимала всерьез разговоров о Тени и не верила в то, что Люстиг побывал там. Тогда она еще не могла отказать Хозяину Башни Зонтагу в небольшой любезности и согласилась спрятать карлика в Мургулле. В те времена связи Кобара и Города Ущербных были теснее, в подземельях еще спала таинственная сила, Наместники Башни правили на всех ярусах, Мелхоэд считали Ясновидящей – и лишь малая часть Уродов признавала ее необъявленную власть.

Повинуясь беззвучному приказу, к трону приблизилось странное существо с головой, похожей на бритую собачью. Тело Урода было завернуто в малиновый плащ, под полой которого угадывалась привешенная к поясу шпага.