Странствие Сенора Дашков Андрей
Вероятно, только это и спасло Сенору жизнь. Химеры были священны, и никто не хотел шутить с их создателем. Никто, за исключением Валета Пантаклей, Красного Вдовца и Аравана из Долины Вечного Света. Они рисковали гораздо больше, чем казалось Сенору вначале. И значит, Зеркальный Амулет того стоил.
Для герцога, потерявшего память, Танцы Химер тоже были загадкой. Он не понимал того, что происходило с чужим телом; ему оставалось только затаиться и ждать без надежды…
Но как-то раз с ним произошла странная история, получившая свое продолжение намного позже. Впрочем, странной эта история показалась только ему одному.
Он лежал среди фосфоресцирующих стен, пахнувших сырым мясом, и чувствовал, как подрагивает плоть дворца. Огромная тварь перемещалась по Тени, неся в себе пристанище властелина Королевства Унн. Химера лениво чистила лапы, испачканные в крови и слизи, но ее мозг был занят совершенно другим. Герцог Йерд раздумывал над тем, как украсть Зеркальный Амулет.
А в это же время, но совсем в другом месте Валет Пантаклей пытался втолковать Магу, что Хозяин Иллюзий, создавая Химер, не случайно разделил их на самцов и самок. При этом Валет не произносил ни слова и не делал никаких движений, потому что у него не было ни рта, ни рук. Он избрал другой способ существования.
Он стал призрачной зарей в мире, навеки погруженном во тьму, а этот мир, в свою очередь, оказался одной из причуд Мага и одной из его теней. Там, среди вечной ночи, Маг занимался тем, что, догадываясь о роли подлинных властителей Хаоса, пытался сотворить абсолютное, окончательное зло. Вторжение Валета сильно помешало ему, но он должен был благодарить незваного гостя – тот спас его от встречи с самим Хозяином Смерти.
Когда Маг «узнал» от пролившихся на него лучей тусклого света, что кое-кто интересуется самкой Химеры, которая была его священным животным, он пришел в ярость. Мага поразила наглость Валета. И в то же время он был восхищен ею. Потом он успокоился и согласился с предложением гостя.
Конечно, они оба рисковали навлечь на себя гнев создателя Химер, но события можно было повернуть так, что вся вина легла бы на Короля Жезлов. Это казалось Магу подозрительно большой удачей, однако он не нашел слабых мест в дерзком плане Валета.
…И вот спустя сотню долгих дней по личному времени Сенора Валет воплотился неподалеку от дворца повелителя масти Жезлов, пряча в своих внутренностях самку Химеры.
Самец почуял самку на огромном расстоянии и сразу же потянулся к ней. Сенор испытал неприятное раздвоение – его сознание оставалось безразличным к другому зверю. Однако химерическая часть его существа была слишком сильна, и после короткой борьбы он уступил ей.
Чужая плоть ощущала приближение самки. Та, заблудившаяся, одинокая и испуганная, плыла по кровавому ручью. Ее ослепили голубым кристаллом, а затем подбросили в другой ландшафт…
Самцом Химеры овладела похоть. Его тело задрожало, и Древний Меч, засевший где-то внутри невидимой иглой, переместился, причиняя боль. Несмотря на это, один глаз самца продолжал обшаривать багровый сумрак в ожидании появления самки, в то время как другой застилала мутная пелена…
Химера появилась из темного туннеля, и Сенор подумал, что не должен испытывать к ней ничего, кроме отвращения. Она действительно была на редкость уродлива в человеческом восприятии, эта самка существа из Хаоса: три головы на голых шеях, которые извивались, будто черные блестящие черви; колышущееся туловище; мохнатые передние лапы, испачканные кровью; уродливо поставленные задние ноги; тонкий хвост с острым, как стилет, костяным наростом на самом конце…
Стальной ошейник с магическим замком и сияющим голубым кристаллом стягивал три шеи самки в тугой жгут и ограничивал движения ее голов, однако она не слишком страдала от этого. Сенор по опыту знал, насколько слабо ощущает Химера свое зыбкое тело. Он даже не пытался унять распаленную химерическую плоть…
Самка выбралась на берег из кровавого ручья и отряхнулась, закрывшись на мгновение веером брызг. Это привело самца в исступление. И хотя Сенор по-прежнему видел все отвратительное в ней и мог долго перечислять причины, по которым должен был испытывать брезгливую дрожь, его звериная половина жаждала только одного – слияния с самкой.
В то же время что-то подсказывало ему, что она ведет себя странно. Злобный блеск ее глаз не вязался с вкрадчивыми движениями, разбухшим выменем и быстрой игрой раздвоенных языков, торчавших из трех оскаленных пастей.
Эти языки касались шеи самца, а когти царапали относительно нежную кожу на боках; потом герцог поймал себя на том, что «его» языки и когти проделывают то же самое с телом самки. Три черные шеи обвили его, скользя по спине и животу и оставляя на них следы слизи и крови… Химера оказалась слишком близко, чтобы он мог теперь отчетливо видеть ее. Тонкий хвост хлестал его, как погоняющая плеть, до тех пор, пока наконец оба существа Тени не соединились и звенящий шум не заглушил все остальные звуки.
Потом Сенор вдруг услышал отчаянные протестующие крики, которые издавала самка, и осознал, что быстротечная случка была подстроена кем-то. Тела химер слились в полной гармонии, но в самке ощущалась какая-то мрачная подавленная сила; он улавливал ее хищные намерения и затаенную звериную ярость…
Сильнейшее возбуждение, не имевшее ничего общего с человеческим, охватило самца. Сладострастие и отвращение были как два сильных, но мутных потока, перемешавшихся и соединившихся в общем русле; Сенор отказался от попыток очистить восприятие. Он знал только о зарождении какого-то совершенно незнакомого ему, всепоглощающего чувства, которое было сродни любовному экстазу, но память и старые привычки подбрасывали ему негодные сравнения.
Он ждал этого последнего сомнительного удовольствия с противоестественным любопытством, будто заглядывал в темную бездну кошмара, заранее догадываясь о том, что там действительно ожидает погружение в кошмар…
Когда неведомое чувство наконец нахлынуло, оно опрокинуло его разум и, извратив самое себя, бросило самца в темную пульсирующую вселенную боли, из которой тот вынырнул совершенно разбитым, не ощущая ничего, кроме опустошенности и обмякшего тела самки под собой.
Он медленно высвободился, облизывая раздвоенным языком ее черные шеи, словно пытался напоследок умилостивить беспощадное божество, зная, впрочем, что все это напрасно. И он не ошибался…
Самка поднялась и шатаясь, направилась к ручью. Несмотря на явную слабость, она вызывала в Сеноре страх, который усиливался от полного неведения. Он чувствовал себя так, словно на него вот-вот обрушится ярость абсолютно чуждого и потому неумолимого существа… Страх очень долго преследовал его. Может быть, герцогу следовало тогда убить самку, но он не представлял, как это сделать.
Бросив в его сторону последний злобный взгляд, Химера погрузилась в теплые струи кровавого ручья, и тот унес ее из грота в темноту. Для Сенора она навсегда исчезла в глубинах дворца, словно чудовищная вестница, которую прибрали обратно потусторонние силы.
Герцог еще долго терялся в догадках относительно того, кто и зачем подсунул ему самку Химеры, но позже, когда предоставился случай завладеть Зеркальным Амулетом, он благополучно забыл о ней.
Глава восемнадцатая
Отравитель
Перед очередной охотой Сенор снова увидел заговорщиков, собравшихся вместе. К тому времени он свободно разгуливал внутри обширного дворца Короля Жезлов в статусе неприкосновенного животного и пользовался немалыми привилегиями. Он не делал попыток вырваться на свободу, и Король возлагал на свою Химеру большие надежды.
Тем не менее превращенный герцог оставался предметом вожделения многих соперников Короля, и они не обходили его своим вниманием. В любом месте дворца за ним следили десятки глаз и других органов чувств, для которых даже не было названий.
Из узкого темного отверстия в голове гигантской твари, покоившейся на голом острове среди необозримого розового океана, Химера наблюдала за тем, как прибывают участники охоты.
Некоторые воплощались прямо здесь, на острове. Так появилось старое морщинистое тело Императрицы, два ползающих тела Тройки Чаш, очаровательная и опасная Девятка Жезлов с неизменной лживой улыбкой на юном лице.
Бароны Крелла приплыли на каменной лодке, в которой находился и старый знакомый Сенора – Двойка Пантаклей. На дне лодки догорал костер; по-видимому, перевозчик только что закончил трапезничать. То, что Валет прибыл вместе с палачом, заставило Незавершенного призадуматься.
Красный Вдовец также явился воплощенным. Сенор видел, как вспенилась поверхность розового океана и возле берега всплыло длинное обтекаемое сооружение из темного металла с высокой башней посередине. Красный Вдовец вышел из этой башни; его сопровождали четверо слуг в мягких костюмах, застегивающихся спереди. Сам Вдовец выглядел так же, как во время последней встречи с герцогом, но на этот раз его костюм был усыпан золотой пылью. Яркая светящаяся точка послушно следовала за его левым запястьем на расстоянии, равном длине ладони.
Араван из Долины Вечного Света свалился на берег дымящимся каменным шаром, который затем тяжело покатился в гору – туда, где находились входы во дворец, зиявшие множеством вскрывшихся нор.
Маг появился из летающей твари, с ревом опустившейся на остров. С ним был его мистический зверь – самка Химеры. Голубой кристалл тускло поблескивал в стальной оправе, туго стягивавшей три ее шеи. От ошейника к запястью Мага тянулась едва заметная нить, тонкая, как паутина.
При виде самки тело герцога пронзила знакомая дрожь. Но ощущение было далеко не таким сильным, как тогда, в темном гроте, на берегу кровавого ручья. Сейчас в двойственном существе преобладало отчаяние. Сенор почти утратил надежду украсть Зеркала Короля Жезлов и, значит, снова обрести свой прежний облик.
Он знал, что теперь последует. Гости будут пить жидкость из желез грифонов, добытую в Бездонных Колодцах Кхаргу, забавляться игрой с иллюзорными мирами и, конечно, захотят увидеть Танцы Химер.
У Сенора еще оставалось немного времени, но он уже не находил себе покоя. Не было сомнений в том, что у баронов Крелла, Вдовца без имени и Аравана также кончается терпение…
Полный недобрых предчувствий, он застыл в одной из пещер дворца и слушал, как в необъятной утробе уснувшей твари Хаоса веселятся гости Короля Жезлов.
Наконец он дождался сигнала к сбору охотников. Несколько тысяч ударов химерического сердца – этот промежуток показался ему вечностью. Сенор не знал даже, кто был выбран в качестве дичи. Он ощутил только, что дворец начал перемещаться, и услышал зов своего хозяина.
До этого он лежал и вяло вспоминал о том, что происходило с ним совсем недавно, когда Король и гости наслаждались Танцами Химер. Сенор полностью отдал тело во власть непостижимых инстинктов и видел только потрясающие воображение метаморфозы, которые происходили с «танцующей» самкой. На самом деле это был, конечно, не танец. Возможно, ритуал…
Зов хозяина вывел его из раздумья. Прятаться было бессмысленно. Присутствие мистического животного каким-то образом избавляло Короля от враждебных влияний, приносило удачу, восстанавливало силы… Во время охоты Химера непременно должна была находиться рядом с властелином.
Сенор выскочил из дворца и увидел феерическую кавалькаду гостей, слуг, ловчих со сворами полупрозрачных тварей, искрившихся, как жидкое стекло. Он хорошо помнил их. Когда-то они преследовали его самого.
Король сидел в своем сверкающем экипаже с затемненными стеклами. Сейчас верх экипажа был опущен и голова хозяина возвышалась над гладким зализанным корпусом. Глаза Короля были закрыты двумя зелеными кристаллами, а правая рука вцепилась в ажурное рулевое колесо.
Король сделал нетерпеливый жест, и Химера прыгнула на заднее сидение. Рев оглушил ее, после чего смердящая машина сорвалась с места.
Незавершенный, чье сознание было заключено в уродливом теле Химеры, так и не узнал, за кем шла охота. Мимо проносились воплотившиеся Сущности и бушевали те, которые остались стихиями; ландшафты сменяли друг друга с головокружительной быстротой, а он скорчился в неудобной и нелепой позе на заднем сидении экипажа, управляемого Королем Жезлов. Пять глаз Химеры глядели по сторонам; еще один неотрывно уставился на Зеркала, болтавшиеся на шее хозяина.
Они миновали Сокровищницу Кошмаров королевства Унн, окрестности Замка Крика, Туманные Горы, к которым было невозможно приблизиться, пересекли Дорогу Без Конца И Начала и оказались на территории масти Мечей.
В этот момент Сенор заметил справа от экипажа знакомый силуэт. Его химерическое сердце возбужденно забилось. Он не мог ошибиться. Бродячий Монах Треттенсодд Сдалерн стоял неподалеку, за широким ручьем, почти рекой, и подавал какие-то знаки. Ручей вытекал из-за холма и терялся за другим холмом; кроме этого потока, ничто не разделяло старых знакомых.
Для Сенора новая встреча с Монахом была куда важнее, чем все предыдущие. Он нуждался в помощи – и на этот раз Сдалерн, похоже, подоспел вовремя. Герцог понимал, что другого такого шанса у него может не быть. Невидимый Глупец, находившийся где-то рядом (Сенор давно забыл про него), вдруг напомнил о себе множеством возбужденных голосов, которые заклинали Химеру использовать этот призрачный шанс.
Король Жезлов повернулся и подозрительно уставился на свой живой талисман. Герцог ощутил силу его парализующего взгляда, несмотря на зеленые кристаллы, за которыми не было видно страшных глаз Короля, и понял, что через несколько мгновений уже будет поздно пытаться бежать.
Он не стал дожидаться этого момента и сорвался с места. Отчаянный прыжок вправо из стремительно двигавшегося экипажа завершился тем, что Химера ударилась о камни и покатилась по ним, оставляя за собой пятна крови и клочья выдранной шерсти. Но боль только подстегнула ее. Кости, к счастью, остались целыми. Сенор вскочил на лапы, в несколько прыжков преодолел расстояние, отделявшее его от ручья, и с размаху погрузился в него, разбрасывая фонтаны брызг.
Жидкость была тягучей и выталкивала из себя уродливое тело. Когда Химера всплыла, оказалось, что она без труда держится на поверхности. Лихорадочно работая лапами, зверь устремился к другому берегу, на котором его поджидала знакомая фигура в серой рясе, подпоясанной дохлой змеей. У Сенора даже не возникло мысли, что Сдалерн, внезапно появившийся на территории масти Мечей во время королевской охоты, может оказаться иллюзией или наваждением.
Одна из голов Химеры была повернута назад, и поэтому Незавершеный видел все, что творилось позади него.
Охотники слишком увлеклись преследованием жертвы и не сразу заметили бежавшую Химеру. Что касается Короля Жезлов, то он мгновенно забыл об охоте.
Тем не менее вначале Король не стал утруждать себя примитивным преследованием четвероногой твари. Вместо этого Химера подверглась его невидимому воздействию. Холод, сковавший движения, непроглядная тьма, бессилие и тяга к темному существу, оставшемуся позади, – все это она испытала разом. Но они находились на территории масти Мечей, и влияние чужого Короля не было сокрушительным. Во всяком случае, Химера отчаянно сопротивлялась.
Вдобавок Сенор почувствовал, что кто-то помогает ему, разрушая магические сети, которые плел Король Жезлов. Постепенно превращенный герцог выбирался из трясины; рвалась опутавшая его липкая паутина; к нему возвращались зрение, способность двигаться и осознавать себя. Химеру уже снесло далеко вниз по течению ручья, но утонуть в этой вязкой жидкости казалось невозможным…
Тем временем большая часть охотников оставила преследование дичи, развернулась и помчалась к ручью. Среди возвращавшихся были Повешенный, Император, Король и Дама Мечей, бароны Крелла в летающем экипаже, Красный Вдовец и Араван. Сенор понял, что дела его плохи. Объединенному влиянию Сущностей он вряд ли смог бы противостоять. Правда, был еще Сдалерн…
До берега оставалось совсем немного. Бродячий Монах ждал и широко ухмылялся. Глаза за круглыми стеклами лукаво поблескивали, но Химере было не до веселья. Король Жезлов увидел, что скоро лишится чего-то большего, нежели священное животное, и лично устремился в погоню.
Он был поражен тем, что его всепроникающая магия оказалась бесполезной, но, кроме того, прекрасно знал, что в случае поражения и вмешательства новой силы он сам станет жертвой мчавшейся за ним стаи шакалов, готовых растерзать проигравшего повелителя масти. Сейчас у него не было времени размышлять о том, в чью западню он угодил.
Он испытал безграничное отчаяние и ранее неведомую беспомощность, когда понял, что ему больше не подчиняются ни стихии, ни Изменения, ни слуги, ни даже тело, в котором он воплотился. Что-то превратило его из властелина в одну из жалких тварей Тени, обреченных на существование в одном-единственном ландшафте; он стал рабом своего положения.
Тогда он вдруг вспомнил о Зеркальном Амулете и сжал пальцами предмет, висевший у него на шее, в котором заключалась последняя надежда. Похоже, наступил тот кошмарный крайний случай, когда Король должен был воспользоваться амулетом.
В растерянности, охватившей его, он стал озираться по сторонам, но ему суждено было испытать новое потрясение – вокруг не оказалось зеркал, а он не мог даже создать их. Король сдавленно завыл, выпустив из рук бесполезную игрушку, и выскочил из остановившегося экипажа. Теперь им владело одно всепоглощающее желание – он хотел во что бы то ни стало догнать Химеру.
У Короля было единственное преимущество перед другими Сущностями, поскольку он первым устремился вслед за зверем. Он погрузился в вязкую жидкость и поплыл к другому берегу.
Вздрагивающая после перенесенной магической атаки Химера уже преодолела ручей, и беззаботный Бродячий Монах снял с нее ошейник с голубым кристаллом. Сенор не имел понятия о колдовстве, с помощью которого это было сделано, а в следующую секунду Сдалерн освободил его и от Следа Необратимой Смерти. Черный шарик всего на мгновение оказался в ладони Монаха. Потом тот дунул – и След исчез.
К ручью приближалась стая преследователей, которые были так или иначе заинтересованы в поимке мистического живого талисмана. Кое-кто хотел отомстить, кое-кто – обрести могущество, а кое-кто – просто сохранить независимость. Только трое из Семидесяти Семи знали о заговоре, но и они столкнулись с неожиданным поворотом событий. Что-то чужое и чрезвычайно сильное вторглось в привычный мир и нарушило ход Игры.
Сущности изменялись и разрушали окружающий ландшафт. Катастрофические искажения теперь надвигались на Химеру и Бродячего Монаха отовсюду. Они воздействовали на чувства, разум, последовательность событий, материю и законы движения… Сенор понял, что вскоре просто исчезнет в темном вихре обрушившегося на него Хаоса. В лучшем случае возвращение к жизни будет означать для Незавершенного начало нового рабства.
Но в какой-то момент стихии, бесновавшиеся вокруг, ослабили натиск, угрожающие твари отступили и потускнели, словно их окутал туман, а влияния, раздиравшие на части мозг, исчезли. Сенор увидел, что небольшой участок холмистой местности, на котором находились Химера, Бродячий Монах, ручей, протекающий среди холмов, и Король Жезлов, смещается в какой-то другой ландшафт, но о том, кто вызвал это Изменение, оставалось только догадываться. Если Сдалерн, то он обладал поистине беспредельным могуществом…
Исполинские тени Сущностей оказались размытыми, будто отражения в неспокойной воде. Потом и они пропали.
Вокруг было сумрачное пространство, освещенное тусклым светильником, свисавшим откуда-то сверху. Его мерцающих лучей хватало только на то, чтобы из мрака проступили посеребренные контуры близлежащих холмов, лениво струившийся ручей и неподвижно застывшие фигуры Химеры и Сдалерна.
Образовался маленький круг света, в котором разыгрывалась мрачная драма… Ни звука не доносилось из окружающей «актеров» пустоты, и не было намека на то, что некто наблюдает за ними из темноты.
Только один преследователь успел переместиться в этот убогий ландшафт, но он не подавал признаков жизни. Тело Короля Жезлов всплыло на середине ручья лицом вниз, и его медленно сносило к берегу. Но кто умертвил Короля? И была ли это настоящая, необратимая смерть?
Вскоре Сдалерн Тринадцатый, а за ним и Химера спустились чуть ниже по течению ручья, туда, где прибило к излучине тело Короля. Еще не до конца поверив в избавление, превращенный герцог жадно смотрел, что же будет дальше.
Монах вошел в ручей по колено и схватил мертвеца за воротник. Затем он выволок его на берег и перевернул на спину.
Все три головы Химеры дернулись, словно по ним хлестнул ледяной ветер. Незавершенный ощутил, что его захлестывает волна липкого ужаса – неодолимого, необъяснимого, опустошающего. Сенор ожидал чего угодно, только не того, что увидел.
Лицо Короля Жезлов оказалось лицом придворного Башни.
И одновременно это было лицо трупа. Широко открытые глаза смотрели вверх, и в них гасли две багровые точки. На груди мертвеца переливался мертвенным отраженным светом Зеркальный Амулет. Осколки зеркал безмятежно скользили по своим орбитам.
Сдалерн поднял голову и посмотрел на Химеру с кривой ухмылкой.
– Забирай свое тело… и амулет в придачу, – сказал он, и вслед за этим Сенор услышал раскаты безумного смеха.
Но «безумец» владел магией, которая самому Незавершенному казалась привилегией Бога.
«Соглашайся!» – шепнул в одно из ушей Химеры невидимый Глупец, возникший неизвестно откуда, и тонко захихикал…
Сенор почувствовал приближение кошмара, который уже пережил однажды. Но тогда его мучителями были бароны Крелла, Араван из Долины Вечного Света и Красный Вдовец без имени. Теперь подобную работу предстояло выполнить Треттенсодду Сдалерну – только на этот раз не Превращение, а Переселение. Все существо Химеры восставало против повторения пытки, но после вспышки чудовищной боли на нее обрушилась милосердная тьма…
Он очнулся под светильником, истекавшим белесым светом, и до его слуха донесся тихий плеск ручья. Некоторое время он лежал, прислушиваясь к этим звукам, и заново привыкал к человеческому телу.
У него появились руки и ноги. Ладонями он нащупал под собою мягкую шерсть Поющей Шкуры. Поднес руку к глазам и увидел перстень на пальце… Тогда Сенор повернул голову и посмотрел на Бродячего Монаха.
Тот сидел на берегу ручья, опустив ноги в вязкую жидкость, и созерцал вспыхивавшие в ней серебряные искры. Тело Химеры, которое Холодный Затылок вначале даже не узнал, лежало тут же, но в нем больше не было жизни.
Заметив, что Сенор очнулся, Монах предостерегающе поднял руку.
– Не благодари меня! Когда-нибудь я приду, чтобы получить должок.
– Где мы? – Герцог еще не окончательно пришел в себя. В голове шумело так, словно ветер завывал ненастной ночью.
– Нас приютил один твой старый знакомый, – с хитрой улыбкой сказал Сдалерн и вытащил ноги из ручья. Склонность Монаха к драматическим эффектам сейчас особенно раздражала Сенора, хотя, по-видимому, он был обязан Сдалерну жизнью. Понимая, что ничего не добьется, он решил сменить тему:
– Что это за ручей?
– Ты помнишь одно из моих прозвищ? – ответил Треттенсодд вопросом на вопрос.
Даже небольшое умственное напряжение было сейчас мучительным для герцога. Поэтому он начал перечислять:
– Кормилец Небесных Детей, Собиратель Камней, Магистр Игры, Хранитель Космического Яда…
– Это и есть ручей Космического Яда! – торжествующе перебил его Бродячий Монах. – Он совершенно безвреден для смертных и не представляет никакой опасности для Хозяев Тени. Однако Яд оказался смертельным для Короля Жезлов. Значит…
– Значит, не он – Хозяин Тени, – закончил герцог.
– Блестяще, мой мальчик! – Монах откровенно издевался над ним.
Сенор коснулся рукой Зеркального Амулета, висевшего у него на шее. Загадочный предмет оставался холодным, сколько он ни пытался согреть его в ладони.
– Итак, ты отравил Короля Жезлов, – сказал герцог и внезапно засмеялся. Вновь обретенная относительная свобода опьяняла его. – Но откуда здесь взялся этот ручей?
Черная рука-протез вытянулась в том направлении, где зыбкий свет светильника серебрил голые возвышенности.
– Пойдем, кое-что покажу, – сказал Сдалерн, выбираясь на берег.
Сенор поднялся на ноги и, пошатываясь, побрел вслед за Монахом вверх по склону холма, из-за которого вытекал ручей.
Взобравшись на вершину, он увидел, что ручей берет свое начало сразу за противоположным склоном. Жидкость нескончаемой струей вытекала из горлышка небольшой мутно-зеленой бутылки, лежавшей в углублении почвы. На поверхности сосуда были видны символы, которые ни о чем не говорили придворному Башни.
Спустившись с холма, Монах поднял бутылку и заткнул горлышко пробкой.
– Кое-что еще осталось, – удовлетворенно сообщил он Сенору, поболтав бутылкой возле своего изуродованного уха. Конечно, в бутылке не могла поместиться и миллионная часть излившегося потока, но герцог совершенно не удивился происходящему. Ему казалось, что он вообще избавился от этой наивной способности.
Монах спрятал магический сосуд под рясу. Сенор бросил взгляд на последнюю дохлую струйку иссякнувшей жидкости. Вскоре обнажилось русло пересохшего ручья…
Послышались звуки легких шагов.
Изысканно одетый юноша (но с таким же успехом это могла быть и переодетая девушка) появился из темноты. Его длинные тонкие пальцы перебирали четки из драгоценных камней. Приглядевшись, Сенор увидел, что камни отделены друг от друга заметными промежутками. Возможно, они были нанизаны на невидимую нить. Он поймал себя на том, что придумывает нелепые объяснения, в которых сам уже давно не нуждался.
Он смотрел на камни и не сразу обратил внимание на лицо. Оно было идеальной, безмятежной, лишенной индивидуальных черт маской, которую могло выбрать лишь одно существо.
– Теперь я вас, пожалуй, оставлю, – заторопился Бродячий Монах в тот самый момент, когда Сенору показалось, что он близок к разгадке запутанной Игры Сущностей. Герцог обернулся и увидел, что ряса Монаха с одной стороны залита пурпурным светом, который был намного ярче лучей светильника, свисавшего из пустоты.
Спустя несколько мгновений Сдалерн Тринадцатый исчез, снова воспользовавшись колдовской силой, заключенной в его перстне. Пурпурный свет вспыхнул и погас.
Незавершенный остался наедине с Существом, Не Имеющим Пола.
– Да, это я, – произнес юноша в ответ на его мысли. – Я предоставило тебе возможность завладеть Зеркальным Амулетом и спрятаться от Семидесяти Семи. Добро пожаловать в мои владения! Они так далеки от любых обитаемых ландшафтов, что тут никогда никого не бывает. Из этой уединенной обители легко проникнуть в любое место Хаоса, но зато сюда почти невозможно попасть. Еще бы: нельзя тревожить Отшельника по пустякам!.. Допускаю, что здешние пейзажи покажутся тебе немного однообразными, но согласись – в этом есть смысл. Ничто не должно отвлекать Отшельника от медитаций…
– И как долго мне придется скрываться здесь? – спросил Сенор, испугавшись того, что судьба уготовила ему еще худшее рабство.
– Ты сможешь вернуться обратно, когда захочешь, – сказало Суо, и в его голосе звучали нотки презрения. – Тебе больше не угрожают Сущности. Ты вышел из Игры… Но если тебе взбредет в голову отомстить, Зеркальный Амулет станет орудием возмездия.
Некоторое время Человек Безымянного Пальца ошеломленно молчал, опасаясь какого-нибудь нового подвоха. Мерцающие камни, которые перебирало пальцами Существо из Мертвых Времен, приковывали к себе взгляд и мешали Сенору сосредоточиться.
– Ты тоже скрывалось здесь от Семидесяти Семи? – осторожно спросил он наконец.
– Ты ничего не понимаешь, Глупец, – с тихим смешком сказало Суо. – Они принимают меня за Утраченную Сущность. Когда-то их было Семьдесят Восемь – число Идеальной Гармонии, – но одна из Сущностей была потеряна. Они называют ее Отшельником и полагают, что я и есть Отшельник. Ведь я владею всем, чем владеют они, и без меня немыслимо Равновесие – по крайней мере не составляет большого труда убедить их в этом.
– Но зачем? – Странное поведение Суо не вызывало у Сенора ничего, кроме дурных предчувствий.
– Затем, что мне нравится здесь. Пока. Я сильнее их всех, вместе взятых! И кроме того, для них почему-то очень важно найти Утраченную Сущность. Я хочу знать – почему. Когда Сущности соединятся, должно произойти что-то значительное, и, может быть, я извлеку для себя некоторую пользу…
– Но ты ведь и так обладаешь всемогуществом в Мертвых Временах!
Лицо Суо вдруг изменилось и стало на мгновение лицом женщины со сверкающими драгоценными камнями в глазницах. В самом превращении не было ни малейшего намека на угрозу, но придворный Башни почувствовал себя так, словно кто-то зажал в кулаке трепещущую птичку его души, раздумывая, что делать с ней – придушить или отпустить…
– Я надеюсь приобрести гораздо больше, – произнесло наконец Суо. Ледяные пальцы разжались, оставив Сенора в живых. – Разве не за этим ты позвал меня сюда?
Холодный Затылок был уверен в том, что Существо, Не Имеющее Пола, всегда говорит меньше, чем знает, но то, что Суо до сих пор оставалось в Тени, свидетельствовало о многом. В любой момент оно могло прератиться из спасителя в палача, и, откровенно говоря, Сенор боялся этого больше, чем всех демонов Хаоса, вместе взятых.
– Пойдем со мной, и ты получишь то, что захочешь, – сказал он, теряя всякую надежду.
Суо издало холодный безжизненный смешок.
– Глупец, ты забыл, кто ты и кто я! – сказало оно потом. – Я отпускаю тебя с Зеркальным Амулетом, разве тебе этого мало? От тебя требуется всего лишь воспользоваться им, а я уж как-нибудь доиграю свою партию… Отныне я – Отшельник, Семьдесят Восьмая Сущность, и не советую тебе кого-либо разубеждать в этом!
Услышанное противоречило всему, что Сенор знал о Существе из Мертвых Времен, но спорить было бессмысленно и опасно. С самого начала никто никого ни к чему не принуждал. Никто никого не предал. Суо и так сделало для Незавершенного слишком многое, даже не желая этого.
Сейчас он лишился поддержки своего неуязвимого союзника и, может быть, приобрел смертельного врага. Все зависело от того, чего ожидало достичь Суо, когда Семьдесят Восемь Сущностей воссоединятся. Если произойдет катаклизм, который перевернет весь Хаос, Суо получит шанс присоединить к Мертвым Временам настоящее и будущее и создать Империю Вечности… Но не отменит ли это существования самой Тени? Суо – это окончательный приговор, вынесеный природе предопределенностью. Что тогда станет со смертными? Их жизнь промелькнет за один миг или застынет навеки – в любом случае Незавершенный потеряет все. Сенор не имел права жаловаться на судьбу, ведь в его руках оказался амулет, ради обладания которым Валет Пантаклей плел заговор против Короля Жезлов, а может быть, и против самого Хозяина Иллюзий…
– Тогда я возвращаюсь, – сказал Незавершенный вместо прощания. Он слишком очеловечил Существо, Не Имеющее Пола, и до сих пор не представлял себе глубину пропасти, которая разделяла их на самом деле. К тому же один край этой пропасти был неизмеримо ниже противоположного…
На бездумном и юном лице Суо не отразилось ничего, как будто он обращался к мраморной статуе. Больше говорить было не о чем.
Сенор повернулся и пошел прочь. У него на шее болтался тяжелый предмет из металлических нитей и обломков зеркал. Амулет всегда оставался холодным, и согреть его оказалось невозможно.
Никем не преследуемый герцог долго шел во мраке, где не было ни единого проблеска света, пытаясь вызвать Изменение ландшафта и каждое мгновение ожидая того, что неведомая твердь под ногами перестанет существовать. Он испытывал страх перед пустотой, но еще больший страх внушало ему Существо из Мертвых Времен.
…Через много тысяч шагов темноту впереди разорвали искры. Сенор приближался к мерцающей пелене, подернутой рябью. Пройдя сквозь нее, он попал в совершенно другой мир. Однородные голые ландшафты, сквозь которые он двигался, сменились несколько десятков раз, прежде чем Сенор увидел вдали неясную колеблющуюся тень.
Тень превратилась в стебель, торчавший из бездонной черной воронки, а на его вершине тяжелой бесформенной каплей висел Замок Крика.
Итак, он вернулся в свои владения и долго жил в сильнейшей тревоге, ожидая мести Семидесяти Семи и того часа, когда Валет Пантаклей, Красный Вдовец и Араван явятся за Зеркалами Короля Жезлов. Но мести не последовало, и никто не побеспокоил герцога в его замке у самых границ королевства, потерявшего властелина.
Постепенно он снова был втянут в бесконечные войны, интриги и соития; стал свидетелем смертей, за которыми следовали воскрешения, и рождений, которые не означали начавшуюся жизнь. Воплощения извращенных замыслов Сущностей сражались в изменяющихся ландшафтах Тени, создавали и разрушали города и империи, но между герцогом Йердом и Богами Земли Мокриш возникла и больше уже не исчезала незримая стена, отделившая его как от враждебных влияний, так и от благих порывов… Теперь ничто не затрагивало его слишком сильно, и он оказался в довольно странном положении – посреди мира, которого не понимал, и без всякой надежды на Завершение собственных бесчисленных повторений.
Потом бессмертие стало утомительным. Длинная череда событий протянулась сквозь вечность, в которой не было места даже покою небытия. Продолжалось движение по кругу, погоня за новыми наслаждениями или безнадежное бегство от скуки, медленно гложущей душу…
Ничто не давалось даром, но все утратило ценность. Он вдруг ощутил себя марионеткой, ускользнувшей от предначертанной судьбы, а заодно и от жизни. Так ли уж отличались друг от друга те, кого он любил? Таким ли уж важным было все, чего он добивался, и все, что он потерял? Рядом не осталось никого, кто был ему дорог. От любых благ он мог отказаться без малейших сожалений… Угасшие желания и муки, длившиеся вечно… Неисчерпаемая свалка ощущений… Никчемность всего, чем он владел, и бесцельность любого из путей… Бесконечное и, в конце концов, безрадостное колебание между полюсами ненависти и любви, нищеты и богатства, ничтожества и власти…
Ничто больше не имело настоящей цены.
Прошло время обмана.
Игра закончилась вничью.
И когда он понял это, коварные Боги вернули его в Землю Мокриш.
Часть третья
Земля Мокриш
Глава девятнадцатая
Глонги
Он очнулся от холода и увидел над собой небо, в котором стремительно проносились серые рваные облака. Он лежал на спине и ощущал под собой камни. Свежий ветер струился по его лицу холодным ручьем и играл длинной синей шерстью Поющей Шкуры. Ее негромкая песня да еще завывания ветра оставались единственными звуками вокруг.
Он долго смотрел на тусклое лиловое пятно в облаках – светило Земли Мокриш. Светило, которое должно быть ему знакомо. Но он не помнил его.
Сенор тяжело поднялся на ноги и осмотрелся. Он стоял на неприветливом каменном берегу, и перед ним расстилался застывший свинцовый океан. Неподвижный, несмотря на сильный ветер. Только потом Сенор понял, что видит в лиловом свете небес уходящее к горизонту ледяное поле. У него за спиной оказались высокие скалы, в которых он тщетно пытался отыскать взглядом проход.
Он внимательно всматривался в этот унылый ландшафт, невольно пытаясь обнаружить признаки приближающихся Изменений и малейшие свидетельства подделки. Но незыблемыми оставались лед, камни и скалы его нового (или старого?) мира, намертво впечатанные в серо-лиловое пространство.
Лишь немного позже он осознал, насколько ему не хотелось бы опять оказаться жертвой иллюзий. Снова и снова проверял он себя и свои ощущения, надеясь убедиться в том, что обрел истинную родину окончательно и бесповоротно, нашел дорогу домой, а также – к самому себе. Но вот уверенности в этом ему как раз и не доставало. Злобный божок в голове не подавал признаков жизни…
На герцоге по-прежнему были его хитиновые доспехи из Кобара, а поверх доспехов наброшена подаренная Сдалерном шкура синего кота. Меч Торра в ножнах висел на боку, и, как всегда, оружие действовало на Сенора успокаивающе. На безымянном пальце правой руки тускло поблескивал перстень, а голову охватывал Стеклянный Обруч Мелхоэд, который можно было снять, только обрезав волосы.
Однако что-то было не так в этом мире, возможно – в самом герцоге; во всяком случае, ничто не шевельнулось в его памяти с тех пор, как он открыл глаза на берегу замерзшего океана. К тому же он лишился слепой лошади из Мургуллы… Впрочем, зачем ему нужна лошадь из кобарского подземелья в своем собственном герцогстве?
Сенор побрел вдоль берега, надеясь в конце концов отыскать тропу, которая вывела бы его к какому-нибудь селению. Он шел долго и нигде не заметил признаков жизни. Только раз высоко в небе промелькнула черная точка – кажется, то была птица, покидавшая Землю Мокриш…
Потом он наткнулся на узкий проход между скалами, уводивший от берега ледяного океана, и погрузился в темное ущелье. Теперь каменные стены тянулись с двух сторон, и только вверху осталась узкая извилистая полоска лилового неба.
Пятно, обозначавшее заоблачный огненный круг, уже скрылось за горизонтом, когда Сенор выбрался на обширное плато, едва освещенное взошедшим ночным светилом, гораздо более тусклым, чем дневное. Оно мелькало в разрывах туч, словно горящий глаз гигантского существа, которое пыталось рассмотреть что-то на земле, погруженной во тьму… Вдали чернел лес, а за ним была видна зазубренная полоска горной цепи. Слабое свечение над лесом вполне могло обозначать место, где находится поселение, и герцог решил идти в ту сторону. Наступала морозная ночь, о продолжительности которой он не имел понятия…
Земля Мокриш действительно была не самым приятным местом во Вселенной, и в этом Сенору пришлось убедиться довольно скоро.
Он пересекал дорогу на самом краю леса, когда до его ушей донесся истошный женский крик, в котором звучали неподдельный ужас и отчаяние загнанного в угол существа. В этих делах у него был кое-какой опыт. Похоже, кому-то угрожала смертельная опасность.
Вероятно, в его положении более разумным было не вмешиваться, но он двинулся в том направлении, откуда донесся крик, и вскоре заметил фигуру в белом, мелькавшую среди деревьев. Преследователей он не видел, хотя и слышал неясный шум в глубине леса.
Жертва бежала прямо на него. Он распахнул синюю шкуру, чтобы не стесняла движений, и вытащил из ножен меч.
Когда женщина оказалась перед ним, он наткнулся на ее затравленный взгляд. Она отшатнулась и едва не закричала снова. Но, как видно, незнакомка все же выбрала меньшее из двух зол. Во всяком случае, она сдержалась и не стала убегать.
Уже гораздо медленнее она приблизилась к нему. В ее взгляде можно было прочесть робкую надежду. Сенор вдруг понял, что она хорошо рассмотрела и даже узнала его.
Становилось очень холодно, но на женщине было только платье с оборванным подолом. Пара царапин, сочившихся кровью, не испортили ее красоты. Потрясение, написанное на породистом лице, вряд ли можно было приписать только пережитому ужасу.
Герцог рассматривал ее очень внимательно и почему-то именно в этот, совсем неподходящий, момент подумал о том, как давно у него не было женщины. Все, что происходило с ним в Обители Семидесяти Семи, теперь казалось не более чем туманным сном.
Глаза, серые и прозрачные, как два чистых озера, не отрываясь смотрели на него, и в этом взгляде смешались суеверный страх и безумная надежда. Спутанные волосы, когда-то, видимо, уложенные в прическу, струились по обнаженным плечам. Платье было разорвано от шеи и почти не скрывало высокой, бурно вздымавшейся груди. В тусклом сиянии ночного светила лоснились бедра длинных стройных ног. Несмотря на холод, на гладкой и упругой коже выступил пот. Темные пухлые губы были приоткрыты и слегка подрагивали…
Незнакомка задыхалась от долгого панического бега и вначале сумела произнести только два слова.
– Герцог Йерд! – выдохнула она еле слышно, но Сенор замер, словно застигнутый врасплох заклинанием Неподвижности. Его изумление оказалось едва ли не большим, чем потрясение женщины. Ему был известен язык, на котором она говорила, хотя раньше он даже не подозревал об этом…
Шум ломающихся ветвей в чаще приближался. Оттуда донесся вой – невыразимо тоскливый, больше похожий на долгий стон. По телу женщины прошла заметная дрожь.
– Спасите меня, герцог! – заговорила она быстро и чуть смелее. – Только вы можете сделать это, если, конечно, легенды говорят правду… Мои слуги убиты или сбежали. Проклятые воины-глонги… Они напали на меня и преследуют от самой дороги в Горкиду. Скоро они будут здесь!..
Если бы у него осталось время, он не преминул бы узнать, что представляют собой глонги, внушающие женщине такой ужас, и кем они прокляты, но вой и хруст сучьев, раздавшиеся совсем близко, лишили его этой возможности. К тому же вскоре он увидел самих глонгов.
Ему вдруг стало гораздо холоднее, чем раньше. Еще бы: ведь он увидел возвращенные к жизни трупы!
Все они находились в различных стадиях разложения и тем не менее двигались сквозь чащу прямо на него, а в руках держали оружие. На мертвых телах, слабо светившихся и одетых в старые боевые доспехи, было множество увечий и ран; животы раздуты; кожа свисала лохмотьями, обнажая гниющие внутренности. То, что осталось от губ, зубов и десен, создавало впечатление чудовищных улыбок. За одним из трупов волочился клубок спутанных кишок, выпавших из распоротого живота.
Распухшие синие лица были изуродованы настолько, что разглядеть их черты оказалось невозможно. Сенор уловил какое-то движение в глубоких впадинах глазниц. Потом он понял, что там копошатся черви…
Глонги не посылали отражений. Их мечи, покрытые ржавчиной и засохшей кровью, все еще годились для боя. Сенору оставалось надеяться только на свое воинское искусство. Но шансы одного против восьмерых были довольно призрачны.
Мертвецы приближались сужающимся полукругом, и пока герцог затруднялся определить направление первой возможной атаки.
При каждом шаге мертвецы издавали те самые неописуемые звуки, которые он уже слышал издалека: то ли стоны, то ли вой, в котором заключалось безграничное страдание.
Ноздрей Сенора коснулся тяжелый трупный смрад. У него за спиной шумно и судорожно дышала женщина. Кажется, она была близка к истерике…
Один из глонгов взмахнул мечом и нанес рубящий удар. Слишком медленно, чтобы бывший придворный Башни не сумел уклониться. Мертвец сделал лишний шаг навстречу.
Сенор воспользовался случаем и ударил глонга ногой под колено. Чавкающий звук скорее всего свидетельствовал о том, что от костей отделился еще один кусок мяса, но на мертвеца это не оказало никакого видимого воздействия. Глонг издал мучительный стон и снова занес меч для удара.
К тому времени Холодный Затылок развернулся и встретил двух смердящих воинов, вооруженных топорами. Оба топора должны были сойтись примерно в том месте, где находилась голова Незавершенного, но тот успел отрубить руку одному мертвецу и, защищаясь, подставить меч под медленно проведенный, но очень сильный удар второго.
Этот удар почти вышиб клинок из руки герцога, к тому же он слишком поздно заметил глонга, атаковавшего сзади… Шаг в сторону – вот и все, что он сумел сделать, прежде чем скользящий удар мечом обрушился на его плечо. Яростный звон Поющей Шкуры возвестил о том, что новоявленного герцога ожидают крупные неприятности…
Последний удар отбросил его на несколько шагов, почти на одну линию с женщиной, прятавшейся за его спиной, и он мельком увидел ее искаженное отчаянием лицо. Но на его теле пока не было ни единой раны, и Сенор мысленно возблагодарил Монаха за подарок, спасший ему жизнь. Впрочем, неравный бой только начинался.
Глонг, оставшийся безоружным, склонился над отрубленной конечностью и наступил на нее ногой. Затем схватил топор уцелевшей рукой и выдернул его из судорожно сжатого кулака. Сенор ясно видел, что пальцы отрубленной руки зашевелились, пытаясь во что-нибудь вцепиться…
И все-таки глонги были плохими солдатами. Сила, которая их направляла, оказалась далекой от совершенства. Медлительные и незрячие в обычном смысле этого слова, они сражались как сомнамбулы – тупо, однообразно и безразлично. Единственным их преимуществом была неуязвимость. Тем не менее они преподнесли герцогу хороший урок, и теперь он делал все, чтобы уйти от сокрушительных ударов, одновременно стараясь нащупать слабые места вонов-трупов.
Но эта схватка не могла продолжаться бесконечно. Мертвецы не знали усталости, а Сенор чувствовал, что с каждым шагом его тело все больше наливается предательской тяжестью. И все же он нанес глонгам ощутимый ущерб. Трое из них лишились голов – и только это наконец избавило герцога от их назойливого натиска. Обезглавленные тела еще долго топтались в чаще, натыкаясь на стволы, проваливаясь в ямы, обламывая сучья и наполняя воздух ужасным зловонием…
Одна из отрубленных голов впилась зубами в сапог герцога, когда он случайно оказался рядом. Содрогаясь от омерзения, Йерд отбил ее мечом, выломав гнилую челюсть, но пропустил при этом еще один мощный удар топором, который швырнул его в густые заросли кустарника.
Сенор выбрался оттуда, уклоняясь от клинков и пытаясь отыскать взглядом женщину. Потом он увидел, что два глонга почти схватили ее. Она была раздавлена паническим ужасом и уже не пыталась бежать от них. К ней тянулись лиловые пальцы с длинными кривыми ногтями, отросшими после смерти. Они были похожи на змей с птичьими клювами…
– Где же ваша магия, герцог Йерд?! – закричала она в отчаянии.
И в этот момент все кончилось. Мертвые лица повернулись к нему и застыли, как будто глонги прислушивались к внезапно наступившей тишине. Только ветер шелестел в верхушках деревьев и далеко в лесу бродили безголовые тела. Сенор ожидал чего угодно, только не этого.
– Ты произнесла имя Йерда? – спросил наконец один из глонгов голосом, похожим на скрежет металла о камень. От его связок мало что осталось, и речь была почти неразличимой.
– Я и есть герцог Йерд, – заявил придворный Башни, благодаря судьбу за внезапно дарованную передышку.
Мертвец подошел ближе и оказался на расстоянии вытянутой руки от Сенора. В его движениях сейчас не было ничего угрожающего. Но запах, исходивший от него, едва не свалил герцога с ног. Громадным усилием воли Йерд заставил себя претерпеть эту близость.
Лилово-зеленое раздутое лицо глонга, покрытое трупными пятнами, плавало перед ним как воплощение кошмара. Герцога не покидало ощущение, что из глазных впадин трупа его рассматривает кто-то, но там шевелились только слепые черви…
Рука глонга медленно поднялась, и гниющие пальцы коснулись лица Сенора. Несколько последующих мгновений показались тому вечностью, проведенной в аду. Пальцы мертвеца скользили по лицу, будто изучали его форму…
Дышать герцог начал только тогда, когда труп отвернулся.
– Это Йерд, – тяжело упали в тишину слова глонга.
Мертвецы издали долгий тоскливый стон, который сковал льдом внутренности Сенора и заставил его болезненно поморщиться.
– Тогда освободи нас от старого проклятия! – проскрипел один из глонгов, и вой, исторгнутый одновременно четырьмя мертвыми глотками, оказался ничем иным, как мольбой.
Тот, кого называли здесь герцогом Йердом, решил извлечь из своего неожиданного возвышения наибольшую пользу.
Он подошел к женщине, которую такой поворот событий, похоже, удивил гораздо меньше, чем его самого. Она уже стучала зубами от холода, и он набросил на нее Поющую Шкуру, не думая о том, что Шкура может убивать.
– Кто ты? – спросил он тихо.
Читать бесплатно другие книги:
