Ледяной клинок Казаков Дмитрий

Трое людей и кот стояли на куске пола, замкнутом внутри границ магического круга. Знаки медленно тухли, дальше простиралась голая земля, там и сям с треском догорали обугленные балки и доски. Свет падал на поваленный забор, грудой развалин казался развороченный сарай. Людей видно не было, хотя кое-где во мраке проглядывали бесформенные холмики. От чудом уцелевшей конюшни доносилось испуганное ржание. Горелая вонь назойливо лезла в ноздри, несмело накрапывал дождь.

– Это что, я? Да? – спросил Бенеш и нервно захрустел пальцами. – Как же так… я хотел только защитить нас от огня…

– И защитил. Правда весьма необычным образом, – Саттия покосилась на побледневшего ученика мага.

– Но я их убил! Как же так?

– Еще неизвестно, убил или нет. Может, они все оглушены? Но в любом случае время удирать отсюда, – Олен подхватил сумку. – Глядите по сторонам! Вдруг кто из солдат барона уцелел!

Когда сошел на землю, то под сапогом захрустел пепел. Вступивший в него Рыжий недовольно фыркнул, задергал лапами. Через дюжину шагов Олен наткнулся на один из «холмиков». Тот оказался трупом с чудовищно обгоревшим лицом. От такого зрелища возник приступ тошноты, но Рендалл быстро с ним справился. Подскочил к дверям, принялся осматривать висящий на них крепкий замок.

– Я их убил… – простонал Бенеш, и в горле у него что-то булькнуло. – Они мертвы, я убийца…

– Стоп! – Саттия повернулась к нему, взяла за ворот и встряхнула. – Иногда, чтобы выжить, нужно убивать самому! Эти парни с радостью прирезали бы тебя, сожгли, вздернули! Ты это понимаешь?

– Да… да… – неестественная бледность сошла с лица ученика мага, он шумно задышал.

– Тогда стой тут и веди себя спокойно. А я пока осмотрюсь, – девушка отпустила его и исчезла во мраке.

Чтобы справиться с замком, Олену пришлось попотеть. Когда дужка, наконец, выскочила, вернулась Саттия.

– Одни горелые трупы, – прошептала она, наклонившись к уху уроженца Заячьего Скока, – барона и хозяина постоялого двора я смогла узнать только по одежде. Остальные – хирдеры ари Торрика и слуги.

– Ну и ладно, – Олен кивнул в сторону Бенеша, – только ему не говори.

– Само собой.

Лошадей пришлось успокаивать, и только затем седлать. Кусака приплясывал на месте, Чайка фыркала. Смирный мерин Бенеша дергал ушами и поглядывал на хозяина так, будто подозревал, что именно тот устроил весь переполох.

Когда выехали, дождь стал сильнее, и догорающие бревна жалобно зашипели под холодными струями. Прячущаяся во тьме деревня казалась мертвой, никто не выглянул проверить, что случилось. Похоже, местные жители видели, что в гости к ним явился таристер, и решили не лезть в его дела.

Последние дома остались позади, вновь потянулась дорога – узкая просека среди густого леса.

– Не кори себя, – сказала Саттия, когда из-под капюшона Бенеша донесся очередной стон, – ты поступил верно.

– Но ведь они погибли, да!

– Никто не просил их нападать!

Олен покосился на ученика мага с сочувствием. Вспомнил, каково было, когда сам впервые убил человека. Представил, как может чувствовать себя тот, кто уничтожил полторы дюжины разумных существ, и содрогнулся.

– То, что случилось, уже случилось, и изменить это невозможно, – проговорил он. – Сейчас мы должны думать о том, чтобы сегодняшний твой подвиг…

– Подвиг!? – Бенеш судорожно всхлипнул.

– Да, подвиг, – с нажимом повторил Олен, – не стал напрасным. Друзья барона из Темного корпуса захотят отомстить за его смерть, и вышлют погоню. Многочисленную, на свежих конях.

– Единственный шанс – свернуть с дороги, – кивнула Саттия, – запутать следы. И лучше всего – на запад, подальше от Ланийской марки.

– Сделаем это на рассвете. А то сейчас, клянусь Селитой, заедем в болото и просто утонем.

Долгое время ехали в темноте, слушая шорох падающих с ветвей капель и плеск под копытами. Рядом с конем Олена бежал Рыжий, во мраке посверкивали золотые точки его глаз. Дорога шла почти прямо, и сильный ветер дул всадником в спины, ероша конские хвосты и гривы.

Дождь прекратился, когда начало светать. Затем на востоке выглянуло солнце, бледное и чистенькое, словно умытое.

– Пора, – сказал Олен, разглядев впереди неглубокий ручеек, по которому плыли листья и пучки травы.

По ручью двинулись вправо. Выбрались из него миль через пять, в том месте, где густая трава, на какой не остается следов, подходила прямо к берегу. Солнце к этому моменту начало припекать, так что плащи сняли. Вылезший на берег Рыжий встряхнулся, брызги полетели во все стороны. После этого кот стал выглядеть сухим, будто за ночь не замочил даже лапы.

Без всяких троп, ориентируясь по светилу, поехали на юго-запад. Углубились в болота, в настоящий лабиринт между многочисленными островками, зарослями камыша и протоками.

Путешествовали по нему целый день, под все сильнее и сильнее жарящим солнцем, среди горьких запахов трав и гудения комаров. Олен петлял так, чтобы возможной погоне нелегко было бы угадать, куда поехали беглецы. Бенеш на глазах оживал, мрачное выражение потихоньку уходило с его физиономии, а тоска из глаз. На севере опускались за горизонт вершины Льдистых гор.

При виде всадников из зарослей с кряканьем выпархивали утки, цапли переставали шагать с кочки на кочку и вскидывали длинные клювы. Рыжий, видя такое изобилие птиц, нервно подрагивал, толстый пушистый хвост бил по бокам. Несколько раз кот отставал, исчезал в зарослях.

После первой отлучки вернулся с окровавленной мордой, после второй притащил дикого гуся, которого Олен сунул в одну из седельных сумок. После третьей кот пришел мрачным, всем видом показывая, что его обманули.

На привал встали задолго до заката, выехав к довольно большому острову посреди болот, заросшему сосенками и высокой травой. Привязали лошадей так, чтобы они могли свободно пастись. Саттия и Бенеш натаскали дров, Олен развел костер и начал ощипывать гуся.

Рыжий лежал на боку, вытянув лапы, и благодушно наблюдал за этим процессом. Время от времени кот облизывался и клацал зубами на комаров. Знал, мерзавец, что кое-что попадет и ему.

– Вот и все, – проговорил Олен, отряхивая руки от перьев, – сейчас завернем его в лопухи и сунем в угли… Эх, жалко, соли нет!

Бенеш шумно сглотнул, показывая, что готов сожрать гуся без соли и даже сырым, если уж на то пошло. Вдвоем слегка раскидали костер, положили туда ощипанную тушку в листьях и завалили раскаленными углями. Олен сходил к болоту, ополоснул руки, а когда вернулся, Саттия встретила его вопросом:

– Слушай, а ты вообще думал, что делать дальше? Ну, убежим мы от Темного корпуса, а потом что?

– Не знаю, – Олен пожал плечами.

С самого Гюнхена не было не единой паузы для того, чтобы остановиться и осмыслить происходящее. Они убегали или сражались, почти не спали, и все мысли сводились к тому, как бы уцелеть.

– Надо ехать в Безарион, – сказал Бенеш с необычной для себя твердостью, – только там мы узнаем, как мой учитель поставил на тебе свой знак, да.

– Я так не думаю, – буркнул Олен с раздражением и дернул себя за ухо. – Меня там ждут парни в черных плащах и их хозяин. Вот уж они будут рады, что я сам явился к ним в лапы!

– Никому из Чернокрылых в голову не придет, что ты отправишься в столицу Харугота, – заметила Саттия. – Тебя будут искать где угодно, но только не в Безарионе.

– Верно. Меня там искать не будут, потому что найдут сразу! И убьют в тот же день! Что мы будем делать в Безарионе? – Олен сердито посмотрел на ученика мага. – У тебя есть план?

– Ну… это… нет, – тот опустил взгляд. – Я думал…

– Я тоже думал! И решил, что нам нужно отправиться куда-нибудь на запад, где нет ни Темного корпуса, ни эльфов, ни Чернокрылых. Найти там настоящего мага и расспросить его!

– Ты… как? – голос Бенеша задрожал от обиды, сам он захрустел пальцами. – А я что? Ненастоящий, да? После того, что сделал сегодня?

– Ты знаешь много и кое-чего умеешь, – Олен подумал, что перегнул палку. – Но на мои вопросы ответить ты не смог. Ведь так?

– Да, конечно… ну, – ученик мага смутился, опустил взгляд, но тут же снова вскинул голову. – Тогда мне незачем ехать с вами дальше. Как только мы… выберемся в безопасное место, да… я отправлюсь своей до…

– Не пори ерунды! – вмешалась Саттия, гневно сверкнув глазищами. – И ты, Олен, остынь! Подумай хорошенько. Какие шансы, что другой колдун сможет помочь разгадать загадку твоего происхождения?

– Они больше, чем вероятность уцелеть в Безарионе, – он наклонился и стал палочкой ворошить остывшие угли.

– И вообще, зачем тогда? Я один найду, куда пропал учитель… еще все узнаете, чего я стою… ненастоящий, ха! – продолжал бормотать себе под нос Бенеш, время от времени шмыгая носом.

Простуда отпустила его не до конца.

– Ладно, мы все устали. Утро вечера мудренее, – Саттия провела рукой по лицу, точно стирая налипшую паутину. – Нужно поесть и поспать, а завтра утром примем решение. Только учти, Олен, возможно, что на запад ты поедешь в одиночестве…

Он ничего не ответил, один за другим сорвал лопухи с гуся. Обнажилась тушка, торчащие ножки. Шибанул такой запах, что Рыжий издал полустон-полумяв, и даже Бенеш прекратил жаловаться.

Гуся уничтожили с невероятной быстротой. От него осталась кучка погрызенных костей, на какую не позарилась бы самая голодная собака.

– Хорошо, – проговорила Саттия, вытирая пальцы о траву. – Куда лучше вчерашней курицы.

Олен ничем не показал, что ему приятно это слышать. Он встал и пошел за ветками для подстилки. Когда вернулся, Бенеш отсутствовал, а девушка чесала Рыжему мохнатый выпирающий живот, приговаривая при этом:

– Ты же все равно спишь чутко? Вот и посторожишь нас. Проследишь, чтобы никто не подошел…

Кот жмурился, вытягивал лапы, но ничего не отвечал, даже не мурлыкал.

Ночь прошла тихо, досаждали комары, но измученные путешественники уснули, не обращая внимания на назойливый гул. Проснулись в укусах, но живые и отдохнувшие. Бенеш, надутый, как пообедавший сыч, вытащил из сумки медный стакан, набрал в него воды из болота и заявил, что ее можно пить. Объяснил, что магическая посудина уничтожила всю грязь и заразу.

– Ты уверен? – хмыкнула Саттия и осторожно глотнула несколько раз. Олен этого сделать не рискнул.

Оседлали лошадей, бок о бок двинулись дальше по болоту. Островок, где ночевали, исчез из виду. Снова потянулись серые кочки, бурые заросли камыша, покрытые зеленой ряской «окна», скрывающие под собой глубокую топь. Загудели вокруг лошадей налетевшие слепни.

Вчерашний разговор не возобновляли, но Олен чувствовал, как спутники бросают на него внимательные взгляды, будто ждут чего-то. Сам он тоже исподтишка посматривал на Саттию, размышлял, что успел привязаться к девушке, привык к тому, что она всегда рядом, что ему нравится глядеть на нее, слышать ее голос. Мысль о том, что она и в самом деле может уехать, вызывала горечь.

Стоило взгляду упасть на Бенеша, думалось о другом. Ученик мага, несмотря на очевидные знания и могущество, выглядел на удивление беззащитным. Казалось, что обидеть его может любой. Бросить такого было все равно, что оставить в диком лесу беспомощного щенка. Олен мрачнел все сильнее, иногда так уходил в мысли, что переставал замечать, где именно они едут.

Поэтому когда лошадь остановилась, а Рыжий зашипел, это стало для Рендалла неприятным сюрпризом.

– Вот так встреча, – голос Саттии прозвучал ровно. – Это еще что за тварь?

Перешеек сравнительно сухой земли между двумя болотами, по которому они ехали, упирался в небольшой холмик, настоящую гору посреди топи. На его верхушке, медленно ворочая зелеными глазищами, стояло чудовище. Оно напоминало лягушку размером с быка, выучившуюся ходить прямо и отрастившую длинный хвост, покрытый чешуей.

Передние лапки смешно торчали, на перепонках между пальцами задних налипла тина, на широкой морде застыла ухмылка. Зеленые чешуйки на отвисшем пузе блестели, как монетки.

– Серапия болотная, – пробормотал Бенеш безо всякого выражения, – обитает в болотах северо-западного Алиона, достигает веса в тысячу унций, всеядна. На зиму залегает в спячку, активна только в теплое время года.

Олен помнил, как лет пять назад в деревнях за Белавицей начали пропадать дети и скот. Как тогда шептались «серапия», «гигантская лягушка», и как хирдеры барона вместе с вызванным из Танненга магом прочесывали болота. По слухам, хищник был убит, но трое дружинников при этом погибли.

Тварь переступила с ноги на ногу, между губ ее метнулся длинный узкий язык. Лошади дружно вздрогнули. Рыжий зашипел громче, сделал мягкий шаг вперед, шерсть его поднялась, по ней побежали золотистые огонечки.

– Бенеш, ты что-нибудь сможешь сделать? – спросил Олен, не отводя взгляда, и медленно вытащил меч из ножен.

– Вряд ли… я не знал… не готов… только…

– Тогда хотя бы не мешай, – Саттия извлекла клинок, и он сверкнул на полуденном солнце.

Серапия приподнялась на лапах, затем опустилась, переводя глаза с потихоньку увеличивающегося оцилана на меч Олена и обратно. Ледяной клинок начал светиться, от него полетели голубые искры. Прянула волна холода, обжигающего среди царящей над болотами жары.

Открылась огромная пасть, блеснули острые треугольные зубы. Мощные ноги согнулись, и серапия взвилась в воздух. Мелькнуло пузо, длинный хвост, тварь с тяжелым хрустом обрушилась в камыши за спинами путешественников. Скакнула еще раз и с бульканьем ушла в топь, словно провалилась.

Олен почувствовал, как исчезает напряжение, как уходит страх. Рыжий опустил шерсть на загривке и медленно пошел вперед. Обнюхал оставшиеся на холмике следы и сердито чихнул.

– Интересно, чего она испугалась – твоего меча или кота? – поинтересовалась девушка, убирая клинок в ножны.

– Вот уж проверять этого мне не хотелось бы, клянусь Селитой, – буркнул Олен и тоже спрятал оружие.

Дальше их повел Рыжий. Повернул морду к всадникам, мяукнул и побежал вперед, задрав хвост, точно боевое знамя. Людям ничего не осталось, кроме как последовать за ним. На западе стала видна темная стена леса, и через несколько миль под копытами застучала твердая земля.

– Как думаете, за нами кто-нибудь гонится? – спросил Бенеш, оборачиваясь.

– Сильно сомневаюсь, – ответила Саттия. – Если только у Темного корпуса есть свои колдуны…

Рыжий остановился резко, точно налетел на стенку, вздыбил шерсть на загривке. Мгновением позже из-за раскидистой ели вышел человек. Поднял руку к глазам, чтобы защитить их от солнца, и принялся разглядывать всадников.

Был он высок, на широких плечах болталась белая рубаха, перепоясанная веревкой. На ногах красовались лапти, а за спиной на ремне висел плетеный короб, прикрытый ветошью. Белые волосы торчали в беспорядке, на широких ладонях виднелись мозоли, а лицо покрывал загар.

По виду – типичный крестьянин. Только что он делает в глухом лесу?

– Доброго дня, во славу всех светлых богов, – проговорил человек, и голос его показался Олену странно знакомым. Рыжий задвигался, но как-то очень несмело. Подошел к незнакомцу и начал обнюхивать его сапоги, шерсть на спине кота опустилась, хвост застыл причудливой дугой.

– И тебе доброго дня, – ответил Олен, покосившись на спутников.

Те, судя по поведению, ничего странного не замечали. Бенеш зевал, Саттия рассеянно глядела в сторону.

– Удивительно встретить чужаков в нашем лесу, – изрек крестьянин, спуская короб с плеча и задевая ветошь. Та сползла, стали видны связанные веревочками пучки зеленых стеблей, серые мешочки, – какой день брожу, травы собираю, никого не видел.

Травы? Так этот человек знахарь или деревенский колдун? Это объясняет, как он ухитрился подойти незаметно, то, что ходит рядом с охотничьими угодьями серапии без оружия и даже странное поведение оцилана. Но почему тогда Бенеш никак не реагирует на собрата по ремеслу?

– Мы немного заблудились, – проговорил Олен. – Не подскажешь, где именно мы находимся?

– Легко. Десятью милями южнее лежит наша деревня, Заболотье называется. Если на север лошадей направить, то к вечеру придете к замку барона ари Пудирга. Большой замок, страшный. А если на запад поедете, то к завтрашнему дню на большой тракт выберетесь. По нему купцы ездят из Андалии в самый Безарион.

Рыжий перестал нюхать незнакомца, уселся у его ног и уставился в лицо, точно обычный кот, выпрашивающий подачку.

– Эта-то дорога нам и нужна, – пробормотала Саттия.

– А что у тебя за травы? – Бенеш встряхнул головой, точно очнувшись от дремоты, слез с седла.

– С удовольствием покажу мессену, – крестьянин нагнулся и принялся доставать из короба пучки, – вот молочай, первое дело от болей в животе, вот девясил – для лечения зубов, а вот «собачий мозг» – против глазных хворей…

Они с учеником мага углубились в беседу о каких-то «долях». Саттия подъехала к Олену вплотную и прошептала ему на ухо:

– Этого человека нужно убить.

– Почему? – он удивленно захлопал глазами.

– Он видел нас. Может рассказать преследователям, куда мы поехали.

Олен поглядел на лохматый затылок незнакомца, склонившегося над коробом, на широкие плечи, и твердо сказал:

– Нет. Слишком маловероятно, чтобы Темный корпус отыскал его.

– Он начнет болтать, распускать слухи. Корни и листья, скоро вся округа будет знать о том, кто и куда проезжал.

– Но мы к этому времени окажемся далеко, – он посмотрел прямо в зрачки цвета весеннего неба, – нет, я не подниму на него руки.

– Хорошо, как скажешь, – Саттия откинула выбившуюся на лоб светлую прядь, опустила глаза. – Только как бы потом об этом не пожалеть.

– Смотрите, какая штука! – прервал их беседу Бенеш, потрясая корневищем, похожим на уродливый мужской уд. – Это «рука мертвеца»! Если ей правильно воспользоваться, она может «убить» даже самую сильную магию! Здорово, правда?

– Точно, – буркнула девушка, – только не на руку это похоже, а на кое-что другое…

Ученик мага поперхнулся, залился краской. Олен покачал головой и не сдержал улыбки.

– Только сейчас я понял, чего именно вам не хватает, – уверенно сказал крестьянин, – щитов!

– В каком смысле? – насторожилась Саттия.

– Мечи у вас, как у всяких таристеров, имеются. А вот щитов с гербами нет, – Олену показалось, что кольнуло в уши, голос незнакомца исказился, истончился до комариного писка.

– Щитов… щитов, да… – Бенеш нахмурился, потер висок. – О чем это я?

– О том, что нам пора ехать, – напомнила Саттия с улыбкой, – а то ты тут до вечера простоишь.

– Да, – ученик мага сунул «руку мертвеца» обратно крестьянину и полез на спину серому мерину. – Щитов… щитов…

– Всего хорошего, – сказал Олен незнакомцу, тот в ответ широко улыбнулся и принялся навьючивать на себя короб.

Они отъехали на десяток шагов, когда Бенеш разразился ликующим воплем:

– Вспомнил! Щитовая улица в Безарионе! Да!

– Не ори, – Саттия поморщилась. – Что с ней такое?

– Как я мог забыть… хотя мы ездили туда очень давно… Там живет лучший друг моего наставника. Они доверяли друг другу во всех делах.

– Теперь нам есть, к кому обратиться, – девушка вопросительно глянула на Олена, и он понял, что не хочет больше спорить.

– Доберемся до дороги и повернем на юг, – сказал Рендалл и отвернулся, чтобы не видеть торжества на лицах спутников.

А крестьянин, слышавший все до последнего слова, кивнул, и посмотрел вслед трем всадникам светлыми, почти белыми глазами. Затем легко вскинул на плечо короб и зашагал прочь.

В этот день Олен, Саттия и Бенеш остановились, только когда совсем стемнело. Рыжий никого не поймал, так что спать пришлось на голодный желудок. Проснулись с первыми лучами рассвета и двинулись дальше, через густой хвойный лес, изредка перемежающийся березовыми рощами.

Около полудня миновали бурливую речку, а еще через пару миль выбрались на широкий тракт, ведущий с юга на север.

– Не соврал тот тип, – покачала головой Саттия, хмуря тонкие брови.

– А зачем ему обманывать? – удивленно захлопал глазами Бенеш.

– А для чего говорить правду? Мы для него всего лишь чужаки, которых он видит первый и последний раз в жизни.

На это ученик мага не нашел чего ответить.

Тракт оказался оживленным. Не проехали и мили, как наткнулись на ползущий к северу обоз гномов. Смуглые бородачи проводили всадников взглядами, ошеломленно заморгали при виде Рыжего. У Олена отлегло от сердца, только когда последняя телега с окованными железом бортами исчезла за поворотом.

Дальше обозы стали попадаться часто, но все – человеческие. В первой же деревне путешественники остановились и купили еды – кринку сметаны и свиной окорок. Уничтожили то и другое, и отправились дальше.

Тракт вихлял среди густого леса, проходил через поля, нанизывал на себя селения, как нитка – бусины. На юг и на север катили телеги, мчались всадники, брели пешие путники. Из-под ног, копыт и колес поднималась пыль, колыхалась в жарком воздухе, не желала оседать. Солнце через нее казалось тусклым, но, несмотря на это, жгло свирепо, без жалости.

За полдня Бенеш ухитрился обгореть. Лицо и руки его покраснели, а нос слегка облупился. Олен немного потемнел, а к Саттии загар не посмел приблизиться – сказалась эльфийская кровь. Рыжий бежал, как ни в чем не бывало, даже пыль не оседала на его роскошной шкуре.

Ближе к вечеру жара немного спала, от деревьев на правой обочине протянулись длинные тени. Донимающие лошадей слепни исчезли, на смену им из зарослей явились комары. Тракт повернул в сторону опускающегося солнца, за полем стали видны домики большого селения.

– Там и заночуем, – заметила Саттия, не щурясь глядящая прямо на светило.

– Что, рассмотрела постоялый двор? – хмыкнул Олен.

– Нет, но он тут должен быть. Да еще и не один.

Они проехали через поле, где колосья с легким шелестом покачивались под ветром. Миновали кладбище, улицу между двумя рядами аккуратных бревенчатых домов за крепкими заборами. Очутились на круглой площади, между храмом и двумя постоялыми дворами, стоящими бок о бок.

– В какой поедем? – поинтересовался Олен, разглядывая вывески.

На правой зазывно раскидывал руки невероятно толстый мужик в лиловом колете, шароварах и сапогах. На левой был изображен то ли зеленый червяк с крыльями, то ли на редкость убогий дракон. В остальном постоялые дворы походили друг на друга, точно родные братья.

– Вон та гадина мне больше нравится, – оттопырила губку Саттия. – А ты, Бенеш, не возражаешь, если мы заночуем «У зеленого змия»?

– А? Где? – ученик мага принялся озираться, будто только что заметил, что они въехали в селение. – Нет…

– Вот и отлично, – и девушка решительно повернула Чайку в сторону истощенного дракона.

Просторный двор оказался заставлен гружеными телегами. Чтобы пробраться к двери, пришлось немного попетлять между ними. Вылезшая из-под крыльца толстая белая собака поглядела на Рыжего и убралась обратно, решив не связываться. Из двери под вывеской высунулся необычайно мрачный мальчишка лет тринадцати в грязной рубахе и с большим прыщом на носу.

– Если вы жить, то месты имеются, – сказал он солидно.

– Лошадей устроишь? – поинтересовался Олен, покидая седло.

– В конюшне тесновато, но уж как-нибудь месты найду. Но вот кота с собой забирайте, – к оцилану мальчишка отнесся так спокойно, словно каждый день ему попадались путники с такими зверями.

– Он сам с нами пойдет, – Олен нагнулся, чтобы почесать Рыжего за ухом, но тот гордо уклонился. Задрал хвост и двинулся в обход постоялого двора, – эх, боюсь, соседские хозяйки не досчитаются сегодня куриц …

– Это точно, – Саттия проводила глазами мальчишку, поведшего коней к длинному сараю. Когда паренек скрылся внутри, поднялась на крыльцо и распахнула дверь.

В большом зале, несмотря на обилие телег во дворе и лошадей на конюшне, было на удивление пусто. Хозяин, мелкий и худой, с желтым и каким-то кривым лицом, нервно мялся за стойкой. А за центральным столом сидел дородный краснолицый тип в длинном кафтане, какие обычно носят купцы. Стол перед типом покрывали черепки, кости, на полу валялись несколько кувшинов.

– Кто такие, клянусь печенкой Аркуда? – буркнул краснолицый, обратив мутный взгляд в сторону двери. – Эй, хозяин, подай еще пива!

– Садитесь, мессены и… мессана, – боязливо улыбнулся хозяин и побежал к центральному столу с еще одним кувшином.

Краснолицый выхватил посудину, запрокинул. Янтарная струя полилась в раскрытый рот, там забулькало. Пена закапала на кафтан, и так покрытый пятнами, в глотке купца заклокотало. Олен подумал, что гуляка сейчас захлебнется. Но тот шумно втянул в себя остатки напитка, с размаху шарахнул кувшин об пол так, что только осколки полетели.

– Хреновое у тебя пиво, папаша! – рявкнул во всю глотку, после чего упал лицом на стол и захрапел.

– Здорово гуляет… – оценила Саттия. – Пойдем, сядем от него подальше. А то проснется еще…

Они уселись в углу, за маленьким столом, на котором кто-то ножом выцарапал похабный рисунок с участием весьма грудастых дамочек. Разглядев, чем именно они заняты, Бенеш покраснел, Саттия только фыркнула. Едва Олен устроился на лавке, подошел хозяин.

– Что угодно? – спросил он подрагивающим голосом, нервно комкая край застиранного фартука с торчащими нитками.

– Поесть повкуснее, выпить получше и комнату на ночь, – сказал Олен. – Можно две. А что это за купец веселится?

– Да он и не веселится вовсе. Горюет. Второй день пьет без отдыха. Все охранники и возчики из его обоза какую-то хворь подхватили на предыдущем постоялом дворе. Сюда едва добрались, у каждого поворота в кусты бегали. Сейчас пластом лежат по комнатам. Возчики еще ничего, поводья в руках держать могут, а вот вояки сражаться – никак. А без охраны дальше на юг, в Гедок, лучше и не соваться.

– Душещипательная история, – хмыкнула Саттия, когда хозяин удалился. – Как думаешь, может нам в охранники завербоваться?

– Зачем, клянусь Селитой?

– Кого ищут наши враги? Едущих отдельно троих путников. А с обозом мы не будем так выделяться. Кроме того, дороги Гедока и в самом деле опасны. Большой компанией двигаться спокойнее.

– Мысль здравая, – Олен задумчиво почесал щеку и глянул на стол с храпящим купцом. – Вид у нас, конечно, не воинственный, но этот тип сейчас и за соломинку схватится. Если поймет, в чем дело.

Вернулся хозяин, принес большой чугунок, из которого торчало три ложки. Когда поставил на стол, стало ясно, что внутри – бараний бок с кашей. Бенеш шумно сглотнул, кишки в животе Олена начали грызню, и даже на личике Саттии проступило хищное выражение.

– Сейчас будет пиво, – вздохнул хозяин, – только в кружках. Кувшины он все перебил…

В дверь проскользнул мрачный мальчишка. Вдоль стенки пробрался за стойку и исчез за дверью кухни.

– Всех удавлю, – раздельно проговорил спящий купчина, не открывая глаз, – но сначала прикажу выпороть… и соль дешевле, чем по сто за пуд не отдавать, иначе разоримся к Аркудовой печени…

Храп возобновился, зазвучал еще громче, хозяин с опаской покосился на его источник. Когда притащил три деревянных кружки с колышущимися шапками пены наверху, гости успели опустошить горшок и облизывали ложки.

– Как насчет бани? Или хотя бы горячей воды? – поинтересовалась Саттия.

– У нас есть большая лохань. Я попрошу слуг натаскать воды с кухни. Только вот комната свободная одна, так что мессенам придется подождать, пока вы моетесь.

– Они употребят это время с пользой, – Саттия встала, кинула на Олена выразительный взгляд. Вслед за хозяином проследовала к двери в дальнем углу зала. Через мгновение владелец постоялого двора вернулся один, с кухни послышался его голос, забегали слуги с ведрами.

– Вот такое разделение труда. Она будет наводить красоту, а я – вести переговоры. – Олен встал, поправил чуть съехавший пояс.

– Ну… ты уверен? Зачем с ним разговаривать сейчас? Он же… пьян, ничего не поймет, – недоверчиво проговорил Бенеш.

– Ты думаешь, утром будет лучше? Когда этот тип будет мучиться с похмелья?

Олен героически поборол собственную неуверенность. Отогнал прочь мысли о том, что его сразу же отправят подальше, и твердым шагом направился к столу купца. Подойдя к нему, уловил запах мощного, выдержанного перегара, разглядел пятна на красном лице. Остановился и постучал костяшками пальцев по столешнице, затем еще раз, чуть сильнее.

Купец вздрогнул, вскинул голову. Поднялись набрякшие веки, открыв багровые и мутные глаза.

– Тебе чего? – голос прозвучал хрипло. – Выпить со мной хочешь?

– Я слышал, что тебе нужны охранники.

Взгляд купца чуть прояснился, пробежался по фигуре Олена, остановился на висящем у пояса мече.

– Эй, хозяин! – рев прозвучал свирепо, как клич самца-оленя в период гона.

– Что, еще пива? – желтое лицо появилось над стойкой.

– Нет! Воды! Или нет, стой! Не надо! – купец вновь глянул на Олена. – Парень, завтра утром мы с тобой все обговорим. А сейчас я… должен поспать… кстати, сколько вас?

– Трое.

– Вот… и… отлично… завтра… – и тяжелая голова со стуком упала на столешницу, мотнулись русые с проседью кудряшки на макушке.

Олен пожал плечами и вернулся к столу, где ждал Бенеш.

– Что делать будем? – спросил ученик мага.

– Закажем еще пива, – вздохнул Олен, – и подождем, пока Саттия вымоется.

Пока ждали, по два раза сходили до отхожего места, расположенного за конюшней. На постоялый двор успели опуститься сумерки, на стойке появился медный подсвечник с десятком свечей. И только потом из-за ведущей к комнатам двери появилась служанка с мокрыми пятнами на платье. Сказала медовым голоском:

– Мессана закончила омовение.

– Ну и отлично, – Олен отставил кружку с недопитым пивом, поднялся из-за стола.

За служанкой прошли коротким коридором. Со скрипом открылась узкая дверь, стала видна комната странной многоугольной формы. У стен стояли широкие лавки, застланные одеялами, в центре – пара колченогих табуретов, а на полу виднелась лужица и мокрые следы. На одном из табуретов горела свеча, на другом лежала одежда Саттии, а сама девушка выглядывала из-под своего узорчатого покрывала.

– Явились, – буркнула она сонно. – Располагайтесь, а я спать…

Служанка ушла, Олен бросил мешок у двери и шагнул к лавке у правой стены. Но заметил сидящего на стене небольшого серого паука и остановился.

– Ты чего? – удивленно поинтересовался Бенеш.

– Вон тварь восьминогая, – Олен дернул подбородком, – терпеть их не могу.

– Да ладно тебе, – ученик мага подошел и осторожно стряхнул паучка к себе в ладонь. Приоткрыл окно и выбросил насекомое наружу. – Ну что, теперь уснешь? Плакать от страха не будешь?

– Нет, – Олен слишком устал, чтобы обращать внимание на насмешки. Он уселся на лавку, стащил сапоги. Потратил несколько мгновений на то, чтобы взбить плоскую и колючую, как попавший под колесо еж, подушку. Успеха не добился, но когда лег, уснул мгновенно.

Того, как через приоткрытое окно протиснулся Рыжий и устроился на свободной лавке, он не увидел и не услышал.