Нобелевская премия по сексу Луганцева Татьяна

Глава 17

— Игорь, ты же взрослый человек, ты должен был понимать, что в этой жизни ничего вечного нет, в том числе сама жизнь рано или поздно заканчивается, что там говорить про любовь! — махнул рукой Тюльпан Тимурович, находившийся в своем загородном доме.

Он возлежал на антикварной кушетке, обитой золотистым атласом, в богатом парчовом халате, словно персидский шах. На низком прикроватном столике, привезенном Тюльпаном Тимуровичем из какой-то африканской страны — вместо ножек были статуи племенных божков, — лежала кипа журналов, стояли пепельница, полная окурков, открытые дорогие бутылки с крепкими спиртными напитками, хрустальные стаканы, тут же находились зажигалка, блок сигарет и несколько чашек с остатками кофе.

По всей видимости, Тюльпан Тимурович провел одну из своих бессонных и для него вполне рядовых ночей за разборкой очередного материала. На полу валялись порнографические журналы. Напротив него сидел Игорь в светлых брюках и аляпистом джемпере итальянского производства.

Именно он обслуживал своего босса и любовника в эту ночь, и похоже, что эта ночь для Игорька стала последней. Тюльпан Тимурович был холоден, отрешен и совершенно спокоен, а вот Игорь совсем даже нет. Он не был согласен с завершением их длительных отношений. Он по-настоящему любил Тюльпана Тимуровича, который когда-то буквально спас его, подав руку помощи. Слабая психика молодого журналиста уже не выдерживала прессинга в перестроечные времена со стороны общественности из-за своей нетрадиционной сексуальной ориентации. Он словно бросал обществу вызов, надевая женские блузки, прокалывая уши и подкрашивая свое женственное лицо, он не скрывал, кто он, но добиться не то что понимания, а хотя бы ровного отношения к себе от окружавших его людей не мог. Невозможность устроиться на работу, постоянные унижения, насмешки и даже побои сделали свое дело. А отказ родной семьи от «то ли сына, то ли дочери» за то, что он их позорит, окончательно подорвали психику Игоря. Тогда-то в самый трудный момент в жизни Игоря и появился Тюльпан Тимурович. Он подобрал выброшенного на обочину жизни Игорька. В то время смазливому парню было всего двадцать два года. Тюльпан Тимурович показался ему отцом, подарившим ему вторую жизнь.

— Живи, не дергайся! Не надо щепкой плыть навстречу бревну. Это глупо. И в такой ситуации глупо что-то доказывать, тебя даже не заметят. Не кичись, не привлекай к себе внимания, просто живи как живешь! Добивайся своих жизненных целей другими путями, не эпатажем. Наше общество к этому еще не готово, — сказал он Игорьку.

Тюльпан Тимурович взял парня на работу, и тот оказался очень даже умным и работящим сотрудником! Игорь видел, насколько его шеф богат и уважаем людьми, и для него явилось полной неожиданностью, что он тоже гей. Затем они стали жить вместе в роскошной квартире Тюльпана Тимуровича, не обращая внимания на общественное мнение. Эта идиллия длилась много лет. Игорь боготворил Тюльпана Тимуровича, который был старше его на двадцать лет. Игоря поражали ум Тюльпана, его жизненная позиция. Игорю было безумно интересно с этим человеком, и вот теперь Тюльпан Тимурович спокойно расставался с ним, давая понять, что Игорь в его жизни не являлся для него тем, чем Тюльпан для него. Игорь уже целый год догадывался, что у Тюльпана появился кто-то другой, интерес к нему у него полностью пропал. Тюльпан чаще стал отлучаться из дома и уезжать на какие-то совещания, не думая даже о том, что Игорь, как его личный секретарь, знал, что у шефа не намечено никаких совещаний. Игорь понял, что слабохарактерен и ведет себя как тряпка. Он молчал и не уходил, и не ушел бы, поэтому Тюльпан сам и завел этот разговор.

Игорь не хотел верить, что сказка закончилась.

— Тюльпан, ты же знаешь, что я без тебя не смогу…

— Перестань! Ты взрослый мужчина, а не молоденький пацан.

— Вот в этом и дело, что мне далеко за тридцать! Я видел твоего нового любовника! Он хоть школу-то закончил? — вскричал Игорь ревниво и отчаянно.

— Не веди себя как истеричка! Это не твое дело. Любовь — штука переменчивая.

— Разве нам было плохо? — тоскливо спросил Игорь.

— Ты же знаешь, малыш, что хорошо. Ты всегда останешься в моем сердце, но сейчас… ты должен уйти. У тебя есть квартира, машина, ты обеспечен и можешь продолжать работать у меня в издательстве, но без каких-либо личных притязаний, учти, — сказал Тюльпан Тимурович.

— Нет уж, уволь! Я не намерен смотреть на твоего нового любовника!

— Как знаешь… — спокойно пожал плечами Тюльпан Тимурович, затягиваясь кальяном.

Сердце Игоря летело куда-то в пропасть, больше всего убивали холодность и отчужденность, которые говорили о твердости принятого Тюльпаном Тимуровичем решения. Лучше бы было, если бы они били посуду, дрались, ругались, оскорбляли друг друга. Это бы говорило о любви, о сожалении, о терзающих душу воспоминаниях… Но во взгляде Тюльпана Тимуровича сквозили равнодушие и холод. Это ввергало в пучину отчаяния и пугало одновременно.

— Игорек, ты прибери здесь и уходи, — спокойно сказал Тюльпан своему бывшему сожителю.

— Что? — побледнел Игорек.

— Сегодня ко мне переезжает жить Павлик. Думаю, ты будешь не в восторге от встречи с ним, — пояснил Тюльпан.

— Спасибо, что заботишься обо мне, — неестественно громко рассмеялся Игорек, — служанка должна сдать дела другой, молодой, в полном порядке. А я ведь верил тебе… А ты бескомпромиссно идешь по трупам ради своих удовольствий…

— Сейчас в тебе говорит обида, потом ты пожалеешь…

— Я еще и не то скажу! Я отомщу за себя, будь уверен! Забыл, что за годы жизни с тобой я узнал о твоих увлечениях много чего интересного. Не хочешь наконец-то и о себе узнать подлую информацию в конкурирующих изданиях? Вот уж обрадуются другие редакторы! Не хочешь такого подарка от выброшенного на свалку любовника? Такой тебе прощальный привет от меня! — распалился Игорек.

— Ты не посмеешь!

— Я кое-чему научился от тебя, — ответил Игорь и встал с кресла.

— Не смей мне угрожать!

— Я не угрожаю, милый, я констатирую! — Игорь развернулся и пошел на выход, бросив на ходу: — Сам приберешь или Павлик научится выгребать дерьмо за тобой!

Он решил не брать ничего из своих вещей, находящихся в этом доме, а в будущем вернуть все подарки, подаренные ему Тюльпаном Тимуровичем за годы совместного проживания. Совершенно в растерянных чувствах Игорь выбежал из дома своего бывшего любовника, сел в свою машину и нажал на педаль газа.

Раньше бы Тюльпан Тимурович никогда бы не отпустил Игоря от себя в таком эмоционально-возбужденном состоянии. А сейчас ему было все равно. Вот это «все равно» было для пульсирующего болью сердца Игоря самым страшным. Отъехав от дома Тюльпана Тимуровича на большое расстояние, он остановил машину и решил перевести дух. Достав дрожащими руками телефон, Игорь набрал номер Агаты Крайновой.

— Агата? Это Игорь, секретарь Тюльпана Тимуровича. Ты профессиональная журналистка и честный, если в нашей профессии такие имеются, человек. Я хочу сообщить тебе компрометирующие сведения о нашем редакторе. Что? Нет, мы больше не вместе, и я совершенно серьезен. Ты должна это узнать, ты сможешь написать потрясающую статью, и я буду хотя бы отомщен. Я не дам ему нежиться в нашей постели с новым любовником! Пусть лучше посидит на нарах! Да, Агата, дельце, в котором он замешан, очень плохо пахнет! Что? Да, я знал, не одобрял, но молчал, а теперь мне все равно. Главное, чтобы они не были вместе. Я даже думал, что сначала обращусь в милицию, но тогда он наймет адвокатов, и дело пройдет тихо, без прессы. А я хочу, чтобы все узнали о его подлости, алчности и извращениях! Нет, Агата, я по телефону ничего говорить не буду. Бери диктофон, и встречаемся в кафе напротив «Клюквы в сиропе». Знаешь, где наши сотрудники пьют кофе? Вот там и встретимся через два часа! Буду ждать, Агата! Втопчем эту свинью в грязь, в которой он всю жизнь сам копается, а потом уже можно будет звать и милицию, и пожарных, и «Скорую помощь», и еще кого захочешь! — Игорь в сердцах выключил телефон и швырнул его на заднее сиденье, правда, предварительно крикнув Агате на прощание, что он везет одно неоспоримое доказательство преступной деятельности Тюльпана Тимуровича.

Агата уже второй час сидела за столиком того самого кафе, в котором ей назначили встречу. Ждала она так долго, потому что была голодна и заодно прекрасно перекусила, заказав свои любимые блинчики с красной икрой, салат с тунцом и кофе с пирожком с вишней. Агата была очень удивлена звонком Игоря, так как он ей звонил крайне редко и всегда по заказу Тюльпана Тимуровича. К тому же ей было известно об идиллии Игоря и Тюльпана Тимуровича на протяжении всего времени, пока она печаталась в «Клюкве в сиропе», а тут такой резкий тон, почти истерика, и гневные обвинения в адрес человека, с которым провел так много лет вместе. Конечно, она догадалась, что что-то произошло, что сам Игорь находился в состоянии аффекта, но его намек в телефонном разговоре о возможной причастности Тюльпана Тимуровича к какому-то преступлению — это уже явно был перебор.

Конечно, богатое воображение Агаты сразу начало рисовать ей одну картину страшнее другой. Вот она приходит в кабинет к Тюльпану Тимуровичу и начинает его жестко шантажировать имеющейся у нее информацией… Он ей дает много денег, а потом «Клюква в сиропе» превращается в ее собственное издание «Агата в шоколаде», например…

«Эх… — вздохнула Агата, — мысли, мысли, ведь никогда так не поступлю. Да и что делить шкуру неубитого медведя, еще неизвестно, что именно хочет сообщить Игорь», — думала Агата, допивая кофе.

Интуиция ей подсказывала, что Игорь, столько лет проработавший в издании сплетен, уж должен был быть привыкшим ко всему. И если он настолько уверен в сенсационности своей информации, то она действительно того стоила. Поэтому Агата спокойно ждала, предвкушая что-то необычное, в ней проснулся профессиональный интерес.

Когда думы уже все были передуманы, еда вся съедена, Агата начала нервничать. Опоздание на два часа — это было чересчур даже для гея. Агата посмотрела на часы и с тоской перевела взгляд на курящих мужчин за соседним столиком. Себе она дала зарок больше не курить.

Агата не знала номера телефона Игоря, а его входящий зачем-то стерла. Наконец на ее телефоне раздался долгожданный звонок.

«Если сейчас скажет, что не приедет, убью», — решила Агата и ответила:

— Алло, Игорек! Меня уже скоро выгонят из кафе, а тебя все нет!

Трубка ответила растерянным молчанием, а затем знакомый голос врача Юрия Васильевича произнес:

— Ну, ты даешь, Крайнова! Я же тебе говорил, что у тебя все будет хорошо? Кафе! Игорек! Я звоню спросить, как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, — смутилась Агата, — здравствуйте, Юрий Васильевич. Со мной все хорошо.

— Ладно, ладно! Жду через три месяца на прием! Развлекайся, но не переусердствуй! — ответил ей доктор и отключил связь.

— Вам принести что-нибудь еще? — склонился над ней официант, давая понять, что пора освободить место. Его можно было понять: центр города, столики все заняты, больше людей обслужишь — больше чаевых получишь.

— Извините, я оставлю вам хорошие чаевые, — пообещала Агата, — только можно я еще посижу минут двадцать.

— Можете, конечно, сидеть, но менеджер ресторана следит за всеми и за нами в том числе, — прошептал ей официант, — закажите хотя бы пиццу, это как раз пятнадцать минут. Мне-то не жалко, а вот менеджер…

— Я все поняла, давайте «Маргариту», — заказала Агата.

Официант испарился, а Агата заметила пристальное внимание к ней одного из мужчин с соседнего столика.

«Что ему надо?» — раздраженно подумала Агата, смотря на свои часы. Краем глаза Агата увидела, как из-за столика поднялась одна фигура и направилась к ней.

«Начинается», — вздохнула Агата, уже принявшая строгий вид, готовая отразить любую попытку мужчины познакомиться с ней.

— Следователь Хромов Вадим Петрович, — сел к ней за столик мужчина, не спрашивая ее согласия и раскрывая удостоверение с фотографией.

— Журналистка Агата Крайнова, — ответила она, думая, что это розыгрыш.

— Мы уже знаем, кто вы, — кивнул он. — По какому поводу у вас здесь встреча с Игорем Багировым? — спросил Вадим Петрович.

Агата молча хлопала глазами.

— Так вы что, серьезно?! А что случилось?

— Я надеюсь, что вы сейчас нам все и объясните, — сказал следователь.

— Я? — снова удивилась Агата и рассказала о звонке Игоря.

— И это все? — Лицо Вадима Петровича недовольно скривилось.

— Все, может, вы мне объясните, что здесь происходит? Сидели тут рядом, наблюдали за мной… Где Игорь?!

— Тише, не кричите.

— Я нервная, советую сказать вам правду, — взяла в оборот следователя Агата.

— Дело в том, что Игоря Николаевича Багирова несколько часов назад зверски убили в собственной машине при въезде в Москву. Патрулем дорожной службы он был обнаружен, что называется, еще тепленьким. Мы решили действовать по горячим следам. Последний звонок с его сотового был сделан на ваш номер, а также в электронной книжке забита встреча здесь в такое-то время. Вот мы и ведем за вами наблюдение. Может, к вам должен был присоединиться кто-то еще?

Агата слушала Вадима Петровича словно в прострации. Постепенно до ее сознания стали доходить сказанные следователем слова.

— Что? Игоря убили?! Господи! Я тут жду его, места себе не нахожу, ругаюсь на него за опоздание, а его убили?! Какой ужас! Да! Да! Он звонил очень взволнованный, ему нельзя было в таком состоянии садиться за руль! Ужас! — И она рассказала все, что ей было известно.

— Агата, он не разбился. Ему размозжили голову тупым тяжелым предметом и обокрали… кошелек, права, но мы думаем, что это прикрытие, воры так не действуют. Конечно, мы проверим любые версии. Вот теперь и вы добавили нам головной боли информацией о Тюльпане Тимуровиче. Его адрес?

— Я знаю только адрес редакции «Клюквы в сиропе», но не думаете ли вы, что его убил Тюльпан Тимурович?! Это абсурд! Они любили друг друга!

— С ваших слов похоже, что любовь кончилась, — хмуро возразил Вадим Петрович.

В этот момент официант принес горячую, ароматную пиццу и недовольно посмотрел на Агату:

— Так вы вместе? Почему же вы сразу не сказали? Тогда можете занимать столик сколько угодно.

— Правильная позиция, — одобрил его высказывание следователь.

— Я, получается, жертва обстоятельств! — строго заметила Агата, когда официант отошел, и обратилась к следователю: — Я ведь тоже пострадавшее звено!

— Это почему?

— Я была последняя, с кем говорил Игорь, не считая убийцы! Надо было мне настоять, чтобы он по телефону сказал, в чем обвиняет Тюльпана! Эх я, простофиля! Но я же не могла знать, что он до меня не доедет? — сокрушалась Агата, вгрызаясь зубами в пиццу. — Присоединяйтесь, господа, мне одной не съесть такую большую пиццу. Если вы присоединитесь, то тогда ее стоимость можно будет включить в расходы на питание правоохранительных органов в засаде. Государство ее и оплатит! — заключила Агата.

Глава 18

— Проходи, Крайнова! — поприветствовал следователь журналистку у себя в кабинете.

— Сколько меня можно вызывать? Я больше ничего не знаю! У меня такое ощущение, что вы мне дадите постоянный пропуск сюда, — пожаловалась Агата, вызванная Вадимом Петровичем в очередной раз.

Сегодня был первый день весны. На солнце было тепло, хоть ветерок был еще и прохладный. Агата пришла к следователю в джинсовом, с юбкой, костюме, с яркой красной лакированной сумочкой и в красной шелковой косыночке. Такая ударница коммунистического труда.

— Побеседовали мы с господином Нарциссом, тьфу, Тюльпаном! — Вадим Петрович Хромов сделал серьезное лицо, чтобы Агата не рассмеялась над его оговоркой.

— И что? — заинтересованно спросила Агата.

— Ничего! — почесал затылок следователь. — Что и неудивительно! Кто же сам признается в темных делишках, да еще в том, что убил того, кто мог рассказать прессе и милиции об этих делишках? Кстати, убить Игоря Тюльпан не мог, у него алиби. В это время он мило беседовал со своими соседями, которые под присягой готовы подтвердить это. Мы получили ордер на обыск квартиры и дачи Гладиол… то есть Тюльпана Тимуровича. Что за имя? Обыск ничего не дал… Так что же хотел сообщить вам гражданин Багиров?

— Что вы в самом деле, — в сердцах воскликнула Агата, — до сих пор думаете, что я что-то скрываю?! Да я чиста как слеза ребенка! И, как вам тоже известно, Игорек до меня не доехал, следовательно, я не успела узнать, что он имел в виду! Я сто раз это уже говорила!

— Не кипятись! У нас работа такая. Мы проверяем все зацепки и иногда по нескольку раз, — ответил следователь. — Вы говорили, что Игорь сказал, что везет доказательство преступной деятельности своего шефа?

— Да, так он и сказал. Что везет неоспоримое доказательство преступной деятельности Тюльпана.

— У Игоря не было с собой денег, следовательно, его обокрали, умышленно или нет, это уже второй вопрос. Родственники его ведут себя очень странно, они твердят, что их сын, то есть Игорь, умер уже давно, поэтому они не собираются никого опознавать.

— Они не общались с Игорем и вряд ли были в курсе его жизни, следовательно, ничем вам не помогут, — успокоила его Агата.

— С ним не было никаких компрометирующих записей ни на Тюльпана Тимуровича, ни кого-либо другого, — сказал следователь, — но может быть, это не запись? Я хочу, чтобы вы осмотрели вещи Игоря: вдруг заметите что-то странное? И надо официально опознать тело.

— Я, конечно, польщена оказываемой честью и готова помочь следствию, но я не была близко знакома с Игорем. Не думаю, что я смогу чем-то реально помочь, — удивилась Агата.

— И все-таки он звонил вам, вот, посмотрите, — сказал Вадим Петрович и выложил на стол запакованный прозрачный пакет.

— Мне? Почему я должна их брать?

— Ты ничего не должна, просто можешь это сделать. Эти вещи для следствия уликами не являются, и мы должны отдать их родственникам или знакомым. Тюльпан не хочет ничего слышать о своем бывшем дружке, очень зол на него за клевету и причиненные неудобства. Он объясняет действия Игоря так: «Он с ума сошел от ревности и злобы! Он пытается очернить меня и доставить большие неприятности. Я не знаю, что он там решил сообщить, но все это клевета, и нет никаких доказательств! Я законопослушный гражданин, и мне нечего скрывать. Я зарабатываю большие деньги и исправно плачу налоги!»

— Другого он ничего и не скажет, — усмехнулась Агата, рассматривая прозрачный полиэтиленовый пакет со стандартным набором вещей.

Элегантный шейный платок, зажигалка, флакон туалетной воды, носовой платок, зеркало, две игральные кости, чехол от сотового телефона, две пачки жевательной резинки, небольшая сумка, ключи с брелоком в виде пениса, какие-то лекарства, гигиеническая помада, маленький фонарик и еще какая-то мелочь.

— Понятно, что здесь нет никаких зацепок, — сказала Агата.

— Дело — висяк…

— А что вы от меня-то хотите? В морг съезжу, опознаю. Что еще?

— Да ничего, думал, может, что сообщите мне о Тюльпане Тимуровиче или раздобудете какую-нибудь информацию о нем, — покосился на Агату следователь.

— Не верю своим ушам. Вы призываете меня сделать вашу работу? — спросила Агата.

— У меня в отличие от вас, обывателей, связаны руки. А ты можешь проявить журналистскую сноровку, тем более что он твой знакомый. Пригласить в театр, ресторан, ну а там…

— Он признается мне, что ест людей! — прервала Вадима Петровича Агата. — Что за бред? Мы с ним едва знакомы, а если вы рассчитываете на соблазнение Тюльпана Тимуровича моими женскими чарами, то вас ждет жестокое разочарование. Я сейчас не в лучшей форме, и вам известно также, что он гомосексуалист.

— Хорошо, Крайнова, пусть будет все как будет. Обыски я уже провел, которые ничего, впрочем, не дали. Съездите в морг и позвоните оттуда. Я не вижу больше смысла вызывать вас.

— И это правильно! — попрощалась с ним Агата, которой в глубине души до чертиков было жалко Игоря, но влезать в это дело Агата не хотела, не имела на это ни силы, ни желания.

На столе лежало тело, накрытое простыней. Как только с него была снята простыня, Агата сразу же опознала Игоря, и ее обуяли муки совести.

«Что же ты хотел мне сообщить»? — подумала Агата.

— Посмотрела на тело покойного, ничего здесь нет необычного? — спросила женщина патологоанатом.

— Нет… это Игорь, да… Что сделали с его лицом? Ужас!

Агата обратила внимание, что в ушах трупа были сережки, которые носил Игорь. Такие маленькие гвоздики с бриллиантами. Агата опустила глаза ниже.

— Постойте…

— Что? — сразу же спросила патологоанатом.

— У него в пупке всегда была сережка в виде золотого чертика с красными глазками.

— След от пирсинга я видела и описала в своем заключении, но сережки не было, — сказала патологоанатом, — может, он ее снял?

— Я плохо знала Игоря и вообще не понимаю, почему я должна опознавать его тело, но одно я от него слышала точно… Игорь говорил, что этот чертик его талисман и он его никогда не снимает… на удачу.

Женщина внимательно посмотрела на Агату.

— Думаю, что об этом следует сообщить Вадиму Петровичу. Странно, если эту серьгу снял убийца, не польстившись на бриллиантовые серьги Игоря.

— В этом деле много странного, — глубокомысленно заметила Агата, — и передайте следователю, раз все равно будете ему звонить, что если он найдет человека, у которого будет золотой чертик с красными камешками на месте глаз, то он найдет убийцу. Потому что Игорь говорил мне, что этого чертика ему изготовил знакомый ювелир, что это — эксклюзивная модель в одном экземпляре. — Агата обрадовалась тому, что хоть чем-то оказалась полезной для следствия.

— Обязательно передам, — заверила Агату патологоанатом.

Глава 19

Антонина, пользуясь тем, что ребенок подруги находился у мамы Агаты, все свое время проводила за компьютером. Конечно, она не развлекалась, она работала. Она покупала по Интернету товар, продавала его, участвовала в розыгрышах и делала ставки. Она через Интернет находила какие-то работы на телефоне и делала сомнительные заказы. Антонина понимала, что ей, инвалиду, можно заработать деньги только таким путем.

Антонина по какой-то ошибке один раз попала на сайт знакомств, и ее сразу же зацепило одно размещенное там объявление. Писал мужчина, не скрывавший, что он инвалид, что он мечтает в жизни о двух вещах: быть полезным обществу и встретить любимого человека. Звали его Павел, у него не было обеих ног и почти все свое время он проводил дома, с трудом перемещаясь на протезах с помощью костылей.

Сама не зная зачем, Антонина написала ему, и сразу же завязалась переписка. Теперь уже не проходило и дня, чтобы Тося с замиранием сердца не проверяла свою почту и не искала послания от Павла. Чувствовалось, что мужчина он умный, обстоятельный и серьезный, чем нравился Антонине все больше и больше. Она даже задумалась о том, что, возможно, нашла свою судьбу.

«Почему нет? Мы оба инвалиды, нам интересно общаться. Чем черт не шутит? Съеду от Агаты, а то сижу у нее на шее мертвым грузом, пора бы уже и честь знать», — думала Антонина.

И вот Павел все чаще стал настаивать на личной встрече. Антонина наконец-то сдалась и решила выйти из дома и доехать на такси до места встречи.

— Меня узнаешь сразу, я один буду на костылях, — посмеялся Павел.

Тося решила пока ничего не говорить Агате, так как еще ничего не было решено и она не хотела позориться. Вот если бы у них с Павлом все сложилось, Агата бы первая узнала об этом.

Когда Агата вернулась домой, ее удивлению не было предела. Все было как всегда чисто и прибрано, но самой Антонины дома не оказалось. Ни записки, ни весточки… Сотового у Тоси не имелось, так как он ей просто был не нужен.

«Удивительно… куда она ушла? Вдруг Тосе станет плохо? Я же просила ее не выходить из дома одной».

Почему-то это непривычное отсутствие подруги очень плохо отразилось на нервном состоянии Агаты.

Она включила автоответчик, телефонные сообщения от Марка, следовавшие одно за другим, были полны признаниями в любви и требованиями встреч.

Дело в том, что Агата поняла одну вещь: еще одна встреча с Марком, и им не избежать интимной близости. Все их мысли были об одном. Больше всего этому обстоятельству удивлялась сама Крайнова.

«Такого сумасшествия со мной не наблюдалось даже в годы моей молодости! Какое-то бешеное сексуальное влечение», — сокрушалась Агата, серьезно думая, что ей выписали не те таблетки. Она хотела любви с Марком, но почему-то трусила. Марк же говорил о том, чтобы она перестала маяться дурью и отдалась своему чувству, то есть ему. Агата, прослушав автоответчик, рысцой пробежала на кухню и навалила себе целый поднос еды.

«Скоро меня разнесет, как свиноматку, с таким-то аппетитом», — недовольно думала Агата, сворачиваясь в кресле перед телевизором калачиком. В ушах все еще звучали слова любви Марка, а перед глазами шел фильм о любви. Только фильмы такого содержания Агата смотрела в последнее время, глупея с каждым днем. Смутная тревога за Тосю нарастала, поэтому, когда раздался резкий телефонный звонок, Агата подскочила словно ужаленная.

— Алло?

— В девять часов вечера в подвале поместья Берсеньевых, — раздался незнакомый, явно измененный мужской голос.

— Кто это? — не поняла Агата, не успев даже испугаться.

— Должна привезти вещи убитого педика, что тебе выдали в милиции, иначе никогда не увидишь больше эту инсулинозависимую свинку — твою подругу, — добавил голос.

— Тося! Что вы сделали с Тосей?! Кто вы?

— Хорошо же ты думаешь о своей подружке, раз так быстро поняла, о ком речь, — сказал голос какого-то робота.

— Дайте мне поговорить с ней!

— Здесь все решаю я, приедешь — поговоришь. И последнее… если хоть еще одна живая душа приедет с тобой, вам не жить обеим плюс и твоему красавчику Берсеньеву. Девять часов, — повторил голос и отключился.

Агата так и осталась сидеть с телефонной трубкой в руках.

«Тоська… Тоська… ее похитили… Что мне делать? Почему? За что? Боже! В милицию звонить, не звонить? Я не могу рисковать! Пусть этого маньяка возьмут, но Тоська может оказаться уже мертвой!»

Агата металась по квартире, не зная, за что ей хвататься и что делать.

Марк ехал по трассе Санкт-Петербург — Москва из Питера, куда его носило по делам, когда раздался звонок на мобильный телефон. Увидав номер, высвеченный на дисплее, он заулыбался как идиот, благо в машине ехал один.

— Слушаю, душа моя!

— Оставь свои шутки при себе, ты мне нужен прямо сейчас! — выкрикнула Агата в трубку.

— Уже лечу на крыльях любви!

— Марк, когда ты будешь у меня? — В голосе Агаты были слышны истерические нотки.

— Минут через пятьдесят, — покосился на часы Марк. — Что-то произошло?

— Я жду тебя! — закричала Агата, а «Мерседес» Марка, и так ехавший быстро, уже набирал скорость.

— Вот такой вот звонок! Тоси до сих пор нет, я думаю, что звонивший не шутил — и она у него. И я не знаю, что мне делать! — билась в истерике Агата на груди у Марка. — Больше он не звонил!

— Он и не позвонит, раз уже назначил встречу. — Марк посмотрел на свой «Роллекс».

— И что делать?!

— Первым делом успокоиться, времени у нас не так много, но есть. Хорошо, что позвонила мне.

— Я бы никогда никого не стала впутывать, но твое имя прозвучало в его угрозах, значит, он знает и тебя, — дрожала Агата. — Марк, сделай что-нибудь! Только чтобы с Тосей ничего не случилось! Я так растерялась.

— Все хорошо, успокойся! Мы поедем на встречу и выясним, что и кому от тебя надо.

— Мы?! Он сказал ни одной живой души!..

— Я все продумаю, не переживай. Понятно одно: ты не можешь ехать в эту ловушку. Кстати, а почему свидание назначено в поместье Берсеньевых? Фактически моем?

— Я не знаю, — ошарашенно посмотрела на него Агата.

— И меня он знает? Странно… Может, это все те же люди, покушавшиеся на меня, теперь решили действовать через тебя? — вслух предположил Марк.

— Я в шоке… Игорь хотел сообщить мне что-то важное и погиб. Я не удивлюсь, что там мы встретим Тюльпана Тимуровича. Я разорву его на куски! Мужчина, позвонивший мне, потребовал привезти все, что изъяли у Игоря и после исследования отдали мне, — сказала Агата.

— Тебе отдали вещи Игоря? И позвонивший об этом знает? Интересно… Игорь же вез какой-то компромат, Тюльпан, видимо, забеспокоился.

— Стой, Марк! В следственном управлении работают не идиоты, и мне отдали вовсе не какие-либо улики, а абсолютно никчемные вещи, — сказала Агата, — и теперь все это мне надо везти этому придурку! Что он там хочет найти? — несколько успокоилась Агата.

— Покажи мне, время еще есть, — попросил Марк, сам набирая чей-то телефон и быстро диктуя адрес Агаты и еще какие-то непонятные, похоже, зашифрованные слова.

Агата принесла вещи Игоря Марку.

— Улики… бред какой-то, — сказал Марк, когда рассмотрел их.

— А я что тебе говорила? Никогда не верят женщине. Нет тут никаких доказательств преступления Тюльпана, не знаю, что имел в виду Игорь. Кто его убил, тот и украл их.

— Если у звонившего тебе убийцы есть свой человек в милиции, то он ему мог и сообщить, что изъяли на месте убийства Игоря. Отсюда вывод…

— А если он требует привезти эти вещи к нему на встречу, то эта улика все еще здесь, — завершила свою мысль Агата.

Они склонились над вещами Игоря в глубокой задумчивости.

— Что, если эта улика… — Агата задумалась.

— Что?

— То, в чем вещи Игоря лежали.

— Вот эта кожаная сумочка? — Марк с недоверием взял в руки кожаную сумку. — Она-то чем может быть уликой?

— Может, она в чьей-то крови или проходила по какому-то делу, — начала фантазировать Агата.

— Ага, а следователи этого не поняли и не проверили.

— Ну, не знаю! Придумай сам что-нибудь! Мне главное, чтобы с Тосей ничего не случилось. Может, сумка сделана из экзотического животного, занесенного в какую-нибудь национальную Красную книгу! И это уголовно наказуемое дело! А что? — с вызовом посмотрела на него Агата.

Марк взял сумку и принялся ее внимательно рассматривать, щупая и чуть ли не нюхая.

— Это не крокодил, не страус… кожа… — Внезапно Марк умолк, словно его осенила какая-то мысль.

— Что? — заинтересовалась Агата.

— Не может быть…

— Не томи!

— Ты — гений, Агата! Твоя женская или журналистская интуиция, черт тебя знает, подсказала тебе правильное направление. Дело в сумке!

— Что в ней не так? — спросила Агата.

— Мне страшно тебе говорить об этом…

— Меня не так просто напугать, — заверила она его.

— Похоже, что сумочка из человеческой кожи, — тихо сказал Марк, оцепенело смотря на Агату.