Капли гадского короля Луганцева Татьяна

Семен тогда согласился с ним по двум причинам. Первое, Гера был все-таки его друг, и, второе, Сеня был уверен, что Германа сразу же раскусят, и весь план с треском провалится.

Семен знал Германа давно и понимал, что он не отступится. Герман в образе Ивана Федоровича стал жить в квартире, куда его друзья завезли какие-то вещи из реквизита. По поддельному паспорту он оформил соглашение с «Ангелами с поднебесья» и стал ждать своей участи.

— Ты не боишься, что тебя посадят за поддельный документ?

— Прежде я разоблачу преступную группировку, и мне будут скидки, я на это надеюсь, — ответил Герман.

Иван Федорович уже при подписании договора предъявил справки от врачей о своем больном сердце, естественно, тоже липовые. И поэтому к нему уже на второй день пригласили врача Екатерину Григорьевну, которая должна была приходить и делать уколы. Играл сердечного больного так убедительно, что его даже не стали проверять.

Герман тут же сообщил Семену, что ему будут делать уколы.

— Видимо, причина в них, — сказал Герман, и они приняли решение, что после каждой инъекции препарата «Ангелов с поднебесья» Герман будет сам брать у себя кровь из вены и наполнять пробирку для исследования.

Семен приходил к нему каждый день, и Герман быстро передавал ему свою кровь, которую Семен относил своим знакомым ребятам судмедэкспертам. Кровь он брал сразу после укола Кати, так как друзья боялись, что преступники колют какое-то быстрораспадающееся вещество, которое уже будет невозможно обнаружить при анализе.

Вечером Герман звонил Семену и спрашивал о результатах.

— Пока ничего…

— Я точно ощущаю, что после инъекции у меня учащается пульс.

— Может быть, ты просто выдумываешь все? Или боишься уколов, и происходит собственный выброс адреналина.

— О чем ты говоришь, Сеня?! Я не боюсь уколов, и делает их Катя совсем не больно. Кстати, чудная девушка, я и думать не хочу о том, что она может быть как-то замешана в злодеяниях. Я даже теряюсь перед ней и очень рад, что спрятался под маской сварливого старика. Она очень прямолинейна, добра, умна, без тени кокетства и лукавства.

— Перед кем кокетничать? Перед стариком Иваном Федоровичем?

— Все равно, Сеня, я раньше с такими женщинами не общался. Она очень строгая… мне не хочется думать о Кате плохо.

— Ты еще влюбись! — проворчал Сеня. — Завязывай ты с этим! Даже не знаю, как ты будешь рассчитываться с «Ангелами»? Если только откупишься деньгами…

— Еще не время паниковать, дай походить Кате ко мне. Кто же меня убьет на второй день? Это обычно происходит на втором-третьем месяце, а то и через полгода, чтобы не вызвать подозрений. Сейчас ей надо к «старику» привыкнуть, а мне не вызвать подозрения.

— А мне иногда кажется, что ты просто хочешь общаться с этой врачихой, и это очень глупо с твоей стороны, так как именно она и делает тебе уколы, от которых ты себя плохо чувствуешь. Или тебе настолько нравятся ее чудные глаза, что ты готов ей простить убийство, причем свое? — спросил друг.

— Не утрируй, Семен, я еще разбираюсь…

Дальнейшие события показали, к великой радости Германа, что Катя действительно не причастна ко всему странному, происходящему в фирме «Ангелы с поднебесья», так как сама же высказала все претензии к их руководителю в его присутствии.

Липовый Иван Федорович по-настоящему испугался за Катю.

«Что она несет, дурочка? Она не понимает, с кем связалась! Если это действительно правда, то от нее мокрого места не оставят».

Тогда он предпринял отчаянную попытку закрыть рот Кате, выгнав ее восвояси. После этого к нему на дом стала ходить другая милая доктор и делать уколы, но Герману уже было неинтересно, он откровенно скучал по обществу Кати. Ему было тяжело днем изображать немощного старика, а вечером мчаться на мотоцикле на съемочную площадку, при этом Семен совсем его не поддерживал, скорее наоборот, требовал прекратить этот цирк и вернуться к нормальному образу жизни. Когда Катя появилась у Германа на съемочной площадке, он сначала растерялся. Герман и предположить не мог, что Катя, желая спасти Ивана Федоровича, может зайти так далеко и найти его внука. Герман нарочно предстал в образе нахала, циника и пофигиста.

И вот сейчас он сидел в комнате Семена и паниковал.

— Она не бросила свою идею спасти своего подопечного. Она мне так и сказала, и я за нее боюсь, если Катя снова полезет в это дело, ее могут просто убрать.

— Герман, ты стал параноиком, тебе все кажется, хотя…

— Что?

— Я хотел сказать тебе завтра, но ты меня разбудил…

— Что?

— Да погоди, не торопи. Дело в том, что вчера вечером позвонили ребята из лаборатории. С твоей кровью творится что-то не то, эритроциты теряют способность… как же они выразились? А… связывать кислород, вот… это может в какой-то момент привести к острой сердечной недостаточности.

— Вот! — обрадовался Герман. — Вскрытие покажет.

— Вскрытие ничего не покажет. Эритроциты теряют эту способность на время, а потом вся картина восстанавливается. У старых людей часты заболевания сердца и органов дыхания, никто и не обратит внимания, что плохой анализ.

— Значит, мы идем правильной дорогой, товарищи? — голосом Владимира Ильича произнес Герман. — Ведь до этого у меня со здоровьем было все тип-топ, и эритроциты, уверяю тебя, связывали кислород очень даже хорошо.

— Ты думаешь, что говоришь? Ты на грани смерти, надо прекращать все это. Ребята не могут найти вещество, вызывающее эту временную цепную реакцию. Возможно, оно сразу же распадается при поступлении в кровь!

— Доказательств недостаточно, — покачал головой Герман.

— Пойдем в милицию с тем, что есть. Возможно, их и посадят, ну и тебя года на два за поддельный паспорт.

— Нет, чтобы мне дали срок поменьше, я должен уж до конца рискнуть своим здоровьем, — ответил Герман, — к тому же я подозреваю, что Катя лично вмешается в это дело, и я должен как-то ее обезопасить. Радует одно, что это дело хоть как-то сдвинулось с места, не зря мы все это затеяли.

— Не надо говорить «мы», это все твое больное воображение.

Глава 9

Катя проснулась рано с болью в голове и красными глазами. Это было и немудрено, раз спать она легла в два часа ночи вымотанная до предела.

«Чертовы «Сосенки»! Будь они не ладны! Что меня туда понесло? Ну и внучок у Ивана Федоровича! Просто самодур! Ну ничего, я сама буду спасать деда. Я не знаю, что я сделаю, но я что-нибудь сделаю! Я заставлю его меня выслушать и отказаться от услуг этой жуткой фирмы!»

Катя скромно позавтракала кофе и хлебом с маслом и поехала к дому Ивана Федоровича. Странно, но все эти дни она даже не думала о своей машине. Катя конечно же и не надеялась, что Иван Федорович, после того как уличил ее во всех смертных грехах, хоть чем-то поможет ей с машиной. Она мысленно распрощалась со своим автомобилем, понимая, что у нее нет денег заплатить за все дни простоя на штрафстоянке.

«Черт с ней! Буду без машины! — думала она. — Главное, чтобы смерть человека не оказалась на моей совести».

Катя в длинной джинсовой юбке и короткой вязаной кофте вошла в расположенный рядом с домом своего бывшего подопечного ломбард. Она собрала все свои последние сбережения и решила выкупить икону, заложенную стариком. Именно так она решила растопить лед в сердце старика и, убедив в отсутствии меркантильных интересов, заставить его выслушать ее.

Девушка с модной стрижкой кинула на Катю внимательный взгляд.

— Что-то сдать? — предположила она, оценив более чем скромную одежду Кати, явно не тянувшую на богатую покупательницу.

— Нет, девушка, у меня просьба. К вам несколько дней назад приходил мужчина преклонного возраста и сдал ценную икону. Вот я хотела бы, вернее, надеюсь, что мне хватит денег ее выкупить, если ее еще не продали.

— Что за икона? — спросила продавец.

— Я не знаю, я ни разу ее не видела, но думаю, что ценная.

— У нас много икон, — безразлично ответила девушка, заранее, видимо, решив, что у этой хромой девушки не хватит денег ни на что в их ломбарде. — Как звали мужчину?

— Иван Федорович Красенков, — охотно ответила Катя, опираясь о прилавок.

— Сейчас посмотрю. Не опирайтесь о прилавок, — сказала она Кате.

— Простите. — Катя убрала руки.

Девушка странной походкой удалилась за бархатный занавес и вернулась с большой книгой записей. Катя поняла, что у нее очень высокие каблуки, тогда как сама девушка была маленького роста.

— Так… — положила она перед собой книгу, открыла нужную страницу и повела по ровным, аккуратным записям длинным, наращенным ногтем.

Через несколько минут девушка подняла на Катю раздраженный взгляд:

— Никакие Красенковы у нас ничего не сдавали.

— Но…

— Без «но». Не мешайте мне работать.

Катя не ожидала такого поворота событий, но старика задобрить она все равно должна была, хоть и не его иконой. Взгляд ее остановился на красивом кинжале с резной ручкой, выставленном под стеклом.

«Мужчины любят оружие… Иван Федорович эстет, он должен оценить, тем более трость у него соответствующая», — подумала Катя и спросила:

— Простите, а сколько вот это стоит?

— Кинжал? Рукоятка ручной работы, мельхиор, начало двадцатого века. Шесть тысяч семьсот рублей, он идет с уценкой, — ответила девушка, даже не глядя на Катю.

— Я возьму его, — обрадовалась Катя, у которой примерно эта сумма и была.

Продавщица наконец-таки удостоила ее хоть каким-то взглядом и начала оформлять покупку.

Катя вышла с ценным свертком в сумке вполне довольная собой и решительно направилась в арку дома Ивана Федоровича.

Катя была слишком погружена в свои мысли, чтобы заметить, что за ней в арочный проем скользнула высокая мужская фигура. Двигался человек быстро и бесшумно, в два прыжка он настиг девушку, накинул ей на голову мешок и, легко подняв на руки, понес к «Мерседесу» с тонированными стеклами. Катя от охватившего ее ужаса на какой-то момент потеряла сознание, а когда очнулась, обнаружила, что руки и ноги ее ловко замотаны скотчем, а сама она находится в багажнике автомобиля. Машина тронулась и стала стремительно удаляться с места преступления. Катя лежала ни жива ни мертва…

«Меня что, похитили? Но кто и зачем? Какой ужас! Похищают ради выкупа, а у меня и взять-то нечего. Господи, а вдруг это маньяк? Но я вообще мужчин не привлекаю… А что, если он любит хромых? Нет, скорее всего на органы. Что мне делать? Кричать? Сопротивляться? Бесполезно… Ничего не скажешь. Профессионал своего дела», — лихорадочно думала Катя, ощущая себя слепым котенком, которого везут, чтобы утопить. Мешок, надетый ей на голову, свободно пропускал воздух, но увидеть что-либо не представлялось возможности. Катя не могла определить, сколько времени ее везли, но в пробках похититель точно не стоял, так что постучать ногами по крышке багажника, чтобы привлечь внимание, было невозможно. Наконец эта чертова колесница остановилась, Катя услышала звук хлопнувшей дверцы, и ее ловушка открылась. Чьи-то сильные руки легко вытащили ее из багажника и куда-то понесли. Сердце Кати готово было выскочить из груди, но она решилась на разговор с преступником.

— Извините, кто вы? Что я вам сделала? Отпустите меня, пожалуйста, я ничего не скажу. У меня нет денег. Пожалуйста, отпустите меня! Вы вообще не ошиблись?

Ответом ей было молчание, и от этого Кате стало еще страшнее. О том, чтобы сопротивляться, Катя не могла даже помыслить, так как чувствовала себя словно в тисках. Преступник был чрезвычайно силен и пахло от него каким-то дорогим мужским парфюмом. Они поднялись куда-то по лестнице, открылась дверь. Мужчина внес Катю в помещение и посадил на что-то твердое, похожее на лавку.

Катя затаила дыхание. Она услышала, что преступник возится с каким-то замком, затем скрипнула дверь, потом он снова подошел к ней. Тут Катя решила посопротивляться и закричала, извиваясь змеей в его руках.

— Пусти! Гад! Мерзавец! Отпусти! Помогите! Спасите!

Преступник с силой прижал ее к себе, и она почувствовала, что ей стало нечем дышать. Бандит спустился с Катей вниз, она это сразу поняла, по лестнице.

— Тише, Катя, прошу тебя! — наконец-то раздался приятный мужской голос, и она оторопела от того, что бандит знает ее имя.

Преступник резко снял мешок с ее головы и развязал руки и ноги. Катя зажмурилась от тусклого электрического света и осталась стоять без его поддержки, словно слепая, пошатываясь.

Постепенно ее глаза привыкли, и постепенно проступил мужской силуэт, затем черты лица, темные волосы… Перед Катей стоял внук Ивана Федоровича Герман.

— Вы?! — Уж его-то она точно не ожидала увидеть. — Какого черта?! Вы что, с ума сошли?! Куда вы меня привезли?

— Мне сейчас некогда объяснять свое поведение.

— Знаете, а мне бы, как ни странно, хотелось услышать объяснения, — сказала Катя.

— Сегодня все решится, и я приеду за тобой. А пока несколько часов посиди здесь, — сказал Герман и, быстро взбежав по лестнице, выскочил из подвала.

— Постой! Куда?! Ты с ума сошел? Выпустите меня, пожалуйста! Негодяй! Вернись! — закричала Катя и погналась за ним, но из-за хромоты не успела к захлопывающемуся люку.

— Да что он себе позволяет! Совсем, что ли?! Иван Федорович не предупреждал меня, что его внук — ненормальный. Он же похитил меня! А еще называется известный артист! Негодяй!

Она принялась бить кулаками в закрытый люк, но тут услышала звук отъезжающей от дома машины.

— Черт! Здоровый бугай! С ним мне не справиться. Он обещал вернуться сегодня и все объяснить. Ну что ж… буду ждать, мне ничего другого не остается. Объяснять Герману придется долго и подробно, иначе я прямиком отсюда отправлюсь в милицию, и ему объяснять все придется уже там. — Катя металась по подвалу, пытаясь успокоиться. Внезапно она остановилась и похолодела.

«Мне же сегодня во вторую смену на работу, вот черт! Все придут, а меня нет…»

Катя в отчаянии опустилась на пол и огляделась. Она находилась в подвале какого-то дома. Стены в подвале были из кирпича. Пол был каменный, забросанный соломой, в углу стоял какой-то старый комод с одной створкой, здесь же располагались еще два ящика, сколоченные из досок. На один из ящиков Катя и села. Освещали подвал тусклая лампочка на потолке и дневной свет, пробивавшийся из небольшого окошка. Катя встала и с трудом дотянулась до него на цыпочках, чтобы выглянуть наружу. Подвал был довольно глубокий — окно находилось фактически на уровне земли. Кроме маленького отрезка земляной дороги, ведущей к дому, Катя ничего не увидела.

— Какой-то кошмар, — выдохнула она и села обратно на ящик, униженная, злая и недоумевающая.

Герман примчался на свою квартиру, в которой проживал под видом Ивана Федоровича, и быстро загримировался. Именно запах грима почувствовала тогда Кристина, когда Катя первый раз вышла из квартиры своего пациента. Он понимал, что Катя долго не должна сидеть в подвале, и решил действовать. Герман позвонил в фирму «Ангелы с поднебесья» и выдал загадочную фразу, что ему все стало известно об их махинациях, и потребовал к себе немедленно Инну Владленовну. Директриса приехала к нему в сопровождении двух крепких мальчиков. Герман только мысленно усмехнулся — эти двое ему были нипочем, — но виду не подал.

— Многоуважаемая Инна Владленовна, очень рад, что вы быстро отреагировали на мою просьбу, — проскрипел Герман, сидя в кресле и опираясь на трость.

— Вы же знаете, что для нас главное, чтобы наши клиенты были довольны.

— Ага… ага, — кивнул Герман.

— И вот мне сказали, что у вас, Иван Федорович, опять какие-то претензии? Ай-яй-яй, — покачала своей большой головой Инна Владленовна, — вам снова не нравится ваш врач?

— Мне не нравится, что меня хотят убить, — поджал губы «старик».

Инна Владленовна расплылась в дружелюбной улыбке, хотя глаза остались абсолютно холодными и бесстрастными, и уселась в кресло напротив Ивана Федоровича.

— Дорогой мой, ну что вы такое говорите? Что за фантазии? Может быть, вам назначить успокаивающие лекарства?

«Эти двое здоровых мужиков явно ликвидаторы. Держатся спокойно и уверенно, хотя кого им бояться? Старика? — подумал Герман. — Эх, что бы ты теперь, Иван Федорович, ни сказал, жизнь твоя висит на волоске».

— А я не выдумываю, я плохо чувствую себя после ваших уколов.

— Дорогой мой, сколько вам лет?

— Много, но могу еще жить, — буркнул старик, думая, как он бесчеловечно поступил с Катей, но ему сейчас было намного спокойнее за нее, и он надеялся, что удастся все ей объяснить.

— Поэтому вы и чувствуете себя плохо, — сказала Инна Владленовна.

— Нет, не поэтому, дорогая моя, — передразнил ее Герман, чтобы вывести из себя, — а потому что вы колете мне какую-то гадость!

— С чего вы взяли?

— Я сдавал после каждого укола кровь на анализ, я подстраховывался, и у меня есть заключения экспертов, — ответил Герман.

— Не может быть, — лицо директрисы побледнело, — вы бредите?

— А это вы потом узнаете! Я вызвал вас, чтобы разорвать наше соглашение. Интересно, многих стариков вы успели отправить на тот свет?

— Много-много, не переживай, вредный дед! — вдруг воскликнула Инна Владленовна и достала сигареты из сумочки, руки ее заметно тряслись.

— Вот я о чем и говорю! У меня все проверено и доказано, — вызывающе посмотрел на нее старик.

— Этого не может быть! Жора обещал мне, что ни один анализ ничего не покажет, — скорее для себя, чем для кого-то другого, сказала Инна Владленовна.

— Я не знаю вашего Жору, но доказательства у меня, и с ними я пойду в милицию, — постучал палкой по полу Иван Федорович.

— Никуда ты не пойдешь! Пронырливый дед, ишь что удумал, кровь сдавать на анализ. Да еще живучий такой, от наших все увеличивающихся доз другие старики уже давно дуба давали, а этот, видите ли, чувствует себя плохо. Ну, ничего… Ребята, держите его, я сейчас такую дозу вколю, что мало не покажется.

— Звери! Фашисты! Так я и знал! Не приближайтесь ко мне! — Иван Федорович вскочил с места и затрясся мелкой дрожью.

Выглядел он очень комично, на полусогнутых ногах, размахивающий своей тростью.

— Инна Владленовна, он же говорит, что у него есть какие-то компрометирующие документы, — вдруг очнулся один из охранников, — если мы его убьем, мы не узнаем, где они.

Она повернулась к нему, словно оценивая его смекалку.

— Точно… Говори, где экспертиза крови, иначе убьем!

— А то по-другому не убьете, — усмехнулся Иван Федорович, — ничего я вам не скажу.

— Это ты зря так с нами разговариваешь. Умереть можно быстро и безболезненно, а можно долго и мучительно, — прошипела Инна Владленовна, — берите его, ребята.

Ребят долго упрашивать не пришлось, с надменными улыбками на лицах, вразвалочку, спокойно двинулись к убеленному сединами старцу.

— Не подходите, убью! Не троньте меня! — старчески кашляя, прокричал Иван Федорович.

— Успокойся, дед! Не покалечь сам себя, — усмехнулся один из парней.

Ребята, конечно, не могли знать, с кем им предстоит иметь дело. А бывший чемпион мира по карате Герман, перестав беспорядочно размахивать палкой, нанес два прицельных удара. Инна Владленовна не видела этого момента, два удара прошли молниеносно, меньше чем за секунду, и вот уже двое здоровенных парней лежали на полу абсолютно обездвиженные. Одному парню Герман выбил колено, нанеся точный удар в коленную чашечку тростью, а другой бандит лежал на спине, схватившись за гортань, и, казалось, не дышал.

Директриса «Ангелов с поднебесья» растерянно моргала длинными накрашенными ресницами.

— Что такое? Что ты сделал с ними? Что это? Немедленно встать!

Иван Федорович развел руками.

— Попались под горячую руку старика.

— Ах ты гад! — потрясла она в воздухе сжатыми в кулаки руками.

В этот момент во входную дверь позвонили.

— Кто это? — вздрогнула Инна Владленовна.

— А это мой друг, тот, кто относил исследовать мою кровь. Сейчас все вместе в милицию и поедем, — ответил Иван Федорович и пошел открывать дверь.

Директриса, словно дикая кошка, кинулась ему на спину с криком:

— Не сметь! Не открывать!

Герман легко скинул ее и швырнул в кресло.

То, что Герман увидел, открыв дверь, ему совсем не понравилось. В двух шагах от двери стоял Семен с изрядно опухшим от побоев лицом. Здоровый лысый мужчина держал у его шеи острое, широкое лезвие, а двое других мужчин подстраховывали подельника.

— Что здесь происходит? Инна Владленовна!

— Я здесь! Этот старик своей палкой вырубил двух наших людей. Будьте осторожнее! — крикнула она им из комнаты.

— Так, дедушка, быстро бросил трость, иначе у твоего знакомого случится преждевременная смерть от кровотечения, — сказал лысый здоровяк.

Герман увидел, как сначала нежная кожа на шее Семена натянулась, а потом лопнула, словно пергаментная бумага, и сразу же потекла струйка алой крови за шиворот. Бандит сделал предупреждающий разрез на коже Семена. Герман сразу понял, что рисковать его жизнью он не имеет права, и бросил палку.

— Без глупостей! Лишнее движение, дедок, и я тебя подстрелю, а твоему дружку перережут глотку, — сказал один из мужчин и слегка отодвинул полу пиджака.

Герман увидел дуло пистолета, направленное ему в грудь.

— Прости, — прошептал Семен разбитыми губами.

После этого на лицо Германа легла тряпка, смоченная эфиром. Он мог выкрутить руку Инны Владленовны, сделавшей это черное дело, бросить ее через себя, задержать дыхание и скинуть с себя эту тряпку. Все это Герман мог сделать, если бы не пистолет, направленный на него, и не нож на шее Семена. Не дышать этим веществом было невозможно, оно проникало внутрь тебя, внутрь мозга, оказывая свое пагубное действие…

Глава 10

Темная, удушливая волна накрыла Германа с головой. Она не отпускала его, накатывая тошнотой, болью в висках и резью в глазах. Вдобавок еще сквозь эту тягучую пелену к Герману тянулись чьи-то руки, которые с силой принялись бить его по лицу.

— Очнись! Очнись! Герман, приди в себя! — донесся до его сознания голос.

Герман открыл глаза и в каком-то полумраке увидел опухшее от побоев лицо Семена.

— Сеня, ты жив?

— Это не надолго, — успокоил его друг.

Герман ощутил, что лежит на холодном, каменном полу, усыпанном всяким мусором, больно впивающимся в тело. Он попытался приподняться, но не смог, лишь сейчас он понял, что его руки пристегнуты наручниками к железной батарее, ноги тоже были обмотаны цепями с замком, закрытым на ключ, а все тело болело так, словно по нему проехал асфальтоукладочный каток.

— Сеня, ты мне можешь объяснить?.. — спросил он.

— Постараюсь… Я здорово тебя подвел. Я пришел к тебе, как всегда, и не успел даже приблизиться к двери, как был избит тремя бугаями. Спрашивали они только одно: зачем я таскаюсь в эту квартиру, что мне тут надо? Потом ты открыл дверь, и Инна Владленовна красочно все объяснила, а двое бездыханных ее сотрудников наглядно подтвердили рассказ директрисы.

— Звери, так скрутить дедушку, — прошипел сквозь зубы Герман.

— С образом старика ты тоже благополучно расстался. Сняв с твоего лица тряпку с эфиром, Инна Владленовна сняла с тебя усы, бороду и часть грима. Они сразу же пристегнули тебя наручниками и ушли, удивлению директрисы не было предела. Один из ее головорезов признал в тебе знаменитого спортсмена, которому он даже старался подражать.

— Я в шоке! — разлепил сухие губы Герман.

— От того, что тебя узнали? Эка невидаль!

— От того, что я сделал, — задумался Герман.

— Я тебе давно говорил, что добром все это не кончится. Придумал какое-то шоу, плавно перетекающее в фильм ужасов.

— Я не об этом, я о Кате, — сказал Герман.

— Ты точно спятил со своей Катей, нас сейчас будут пытать, а потом убьют, а ты опять о своей хромой докторше!

— Не смей так говорить, — поднял на него глаза Герман, — я кажется по отношению к ней сделал самую большую глупость на свете.

Семен засмеялся.

— Ты всегда так говоришь, после того как соблазнишь очередную крошку. Катя тоже не устояла и имеет на тебя виды? Да, она просчиталась, но она же не знала, что тебя в скором времени хотят убить. — Семен в отличие от Германа не был даже связан, видимо, в глазах «цепных псов» Инны Владленовны он не представлял никакой угрозы. К тому же он был так избит, что вряд ли мог оказать хоть какое-то сопротивление.

— Ты не понимаешь. Я сегодня решил выложить все свои карты Инне Владленовне и завершить это дело, сдав всю шайку в милицию. Катя могла мне помешать, кроме того, она могла пострадать. И я решил устранить ее на время, — сказал Герман.

— Что значит устранить? — спросил Семен.

— Я похитил ее и отвез к себе на дачу. Я запер ее в подвале, ничего не объясняя, так как думал, что вернусь через три-четыре часа и тогда уже все расскажу. Теплилась слабая надежда, что Катя поймет и простит мой поступок, — горько сказал Герман.

— Ты запер ее в подвале?! — на секунду Семен забыл про все свои злоключения. — Похитил, ничего не объяснив?! И после этого ты считаешь, что «Ангелы с поднебесья» — криминальная организация, а ты — святой?

— Святым я себя не считал никогда, а вот Катю я погубил… Самодур! Возомнил о себе!.. Подумал, что смогу взять в одиночку всю шайку! Ты представляешь, что теперь будет? Нас убьют, а ей никогда не выбраться из подвала, она умрет страшной, голодной смертью в ожидании меня!

— Вот на том свете встретитесь и поговорите, — отрешенно сказал Семен.

— Не шути! Я готов умереть, но что я сделал с ней?! Куда я ее втянул?! Идиот! — Лицо Германа даже вспотело от возбуждения.

Картины гибели Кати рисовались одна страшнее другой в его воображении.

— Она так и умрет, проклиная меня! Молодая и красивая! Какой ужас! Какой же я самонадеянный идиот! Даже на минуту не предположил, что меня могут взять!

Семен покосился на Германа.

— Гера, мы не должны умереть, тогда мы спасем твою Катю! Хотя бы один из нас должен выжить.

— Я бы рад это сделать, друг, но не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. А еще — чемпион мира! Позор!

Семен кинулся к нему и начал судорожно дергать за все цепи.

— Нет… Я уже пробовал! Черти! Ты бы смог что-то сделать, поэтому тебя и приковали! А я — олух! Еще детектив, ничего просчитать не могу даже на шаг вперед! Только и способен на то, чтобы носить твои пробирки с кровью.

— Это я виноват, не предупредил тебя, что собираюсь действовать. Ты никогда не одобрял и не поддерживал мой план, вот я и не стал ничего тебе рассказывать, — вздохнул Герман. — Ты не знаешь, где мы?

— Ирония судьбы, но, похоже, тоже в каком-то подвале, как и твоя Катя. Когда тебя усыпили и связали, а мне дали еще раз в рыло и заклеили рот скотчем, я слышал, как бесновалась Инна Владленовна, эта дьяволица. Она кричала, что все пропало, что ее подставили, что ты был подсадной уткой, что сейчас нагрянут милиционеры! Директриса также сказала, что нас нельзя оставлять в живых, что нас, особенно тебя, будут искать и что нас надо ликвидировать быстро и по-тихому.

— Очень захватывающе! На ее месте я бы уже спасался по поддельным документам, — буркнул Герман.

— Тут такое дело… Они надавили на меня… — сник Семен.

— И что?

— Я и не знал, что окажусь таким трусом, но я не смог терпеть боль от пламени зажигалки, — продолжал оправдываться Сеня.

— Что ты им сказал? — спросил Герман.

— Лучше спроси, чего я им не сказал. Все рассказал… что никакая милиция не в курсе и никто не приедет, что все это только твоя личная инициатива и лишь мы, двое, знаем об их преступной деятельности.

Герман удивленно скосил глаза на Семена.

— Я не могу осуждать тебя за то, что ты не выдержал пыток, но ты хоть понимаешь, что подписал нам смертный приговор?

— Понимаю… но я его отсрочил, я сказал, что есть компрометирующий их документ. Они оставили нас в живых только для того, чтобы выяснить, где этот документ, и уничтожить последнюю улику…

— И почему же вытрясли у тебя все, кроме этого? — спросил Герман.

— Я сказал, что документ этот у тебя, извини…

— Очень приятно, — опустил голову Гера.

— Они быстро вывели нас, вернее, вытащили из подъезда, запихнули в кузов «Газели» и сразу же повезли. Примерно через час нас выгрузили. Это какой-то поселок или деревня, я не разобрал, не особо они давали смотреть по сторонам… Людей я не видел. Нас втащили в дом из кирпича и бросили в подвал, все… Ты вскоре и проснулся, — затараторил «детектив», стараясь загладить свою вину.

— Впечатляюще, — огляделся Герман.

Кроме кучи мусора, в подвале ничего не было. Тусклый свет проникал из маленького окошка, находящегося выше человеческого роста. Вдруг дверь из листового железа открылась, и в подвал вошли двое верзил. Они мимоходом пнули Сеню в живот и отстегнули Германа от батареи, предварительно надев на руки другие наручники. Бандиты подхватили Геру под руки и поволокли на выход, зло прошипев:

— Сейчас ты нам за все ответишь.

…Вернули Германа через некоторое время, но узнать в окровавленном человеке Германа было невозможно. На нем не осталось ни одного живого места. Два все тех же изрядно вспотевших и запачканных его кровью бугая пристегнули его обратно к батарее и обратились к онемевшему от ужаса Семену:

— Когда очухается, пусть послушает нашего совета и скажет, где документ, второй раз ему не выдержать, почки из прямой кишки выпадут!

Бандиты вышли из подвала, сильно хлопнув дверью. Семен подполз к Герману.

— Боже мой, Гера…

— Главное — спокойствие, — прохрипел тот, — не все так плохо, как кажется. В следующий раз не говори, пожалуйста, отморозкам, что я что-то знаю. Ни хрена я не знаю, как нам выпутаться.

Кровь тоненькой струйкой текла у него изо рта все время, пока он говорил.

— Ты не сказал им?

Страницы: «« 345678910 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

«Надежды и муки российского футбола» – это первая книга из серии «Мир играет в мяч». На основе социо...
Древнейшая мифология планеты вдруг стала определять нынешнюю политику стран Северного Полушария....
Хождение в глубину было совершено соотечественниками нашими 2-го августа 2007 года....
Со смертью не заканчивается все. Душа перерождается в новое тело. Об этом учит религия востока. Но к...