Капли гадского короля Луганцева Татьяна

Глава 12

Катя приехала к Кристине домой, чтобы узнать, что произошло с подругой — она даже к телефону не подходила.

— Знаешь, я немного приболела, — сказала Тина, открывшая ей дверь в коротком халатике в мелкий, восточного мотива рисунок. — Раньше времени разделась по-летнему, вот и получила, сама виновата.

— Да ты пьяна? — заметила Катя.

— Я лечусь глинтвейном, присоединяйся, — мотнула головой Тина и продефилировала на кухню.

— Тина, что происходит? Не обманывай меня, что ты просто лечишься. Ты переживаешь смерть Казимира Натановича? Хороший был человек, хоть я его и видела всего один раз, но ты не должна так горевать…

— Знаешь, Катя, я открыла в себе одну вещь — я жуткая эгоистка. Смерть Казимира меня потрясла, не скрою, но я думала и о своей шкуре, и как оказалось, не зря. Меня отчислили из института за неуспеваемость, как только не стало человека, который заступался за меня, — сказала Тина, зачерпывая поварешкой красную жидкость из кастрюли, в которой плавали нарезанные фрукты и гвоздика.

— Как жалко, но все равно ты — великолепная художница, — ответила Катя.

— Спасибо… А как у тебя на любовном фронте, хотя можешь не говорить, и так видно, что паршиво. Ходишь как в воду опущенная.

— На моей могиле напишут: «Не сумевшая поверить в любовь», — сказала Катя.

— Тебе будет не все равно на том-то свете? — фыркнула Тина и зачерпнула еще один половник для подруги. — Я даже поверить не могла, когда ты рассказала, что сам Чадаев хотел встречаться с тобой. А ты оказалась такой дурой!

— Вот видишь, ты поверить не могла, и никто бы не поверил! Я и сама не верю!

— А что тебе до других? Сама свое счастье упускаешь!

— Да какое счастье? Что я буду делать с таким красавцем? Страдать от ревности? Смотреть фильмы с его участием в эротических сценах и кусать локти? А потом он меня бросит!

— Угу! А потом мы все умрем! Аминь! — выпила свою порцию Тина. — Зачем думать о «потом»? Где твоя самооценка? Может, ты его сама бросишь! Хотя где тебе! Я бы не бросила, а ты у нас — само постоянство!

— Да я по жизни — дура! — ругнулась Катя. — Слушай, какой хороший напиток… просто чудо!

— Рецепт мне сказал повар, один из моих бывших, не помню его имени. Очень помогает при простуде, всегда варю. Здесь красное вино, мед, клюква, сок лимона, пряности и какие-то фрукты… — Кристина наморщила лоб, — вот если бы со своей простудой ты пришла ко мне, а не к «Ивану Федоровичу», я бы тебя быстро на ноги поставила.

Кухня Кристины выглядела странно. Один шкафчик был красный, другой — зеленый, третий — синий. Стол овальной формы из прозрачного закаленного стекла стоял в центре, а вокруг располагались легкие складные алюминиевые стульчики. Окно закрывали резные ставни, как в русской избе, причем сказочной, с петушками и сердечками. А на потолке висела обычная голая лампочка, такой арт-декор. На электроплите стояла большая блестящая кастрюля с половником — глинтвейн по фирменному рецепту, а на стол Тина покидала все, что у нее было в холодильнике. Девушки выпили еще по чашке горячего напитка, и Тина пригласила Катю в комнату.

— Дорогая подруга, я же знаю, что ты у меня героиня, что вы разоблачили мерзавцев, убивающих стариков, — развалилась в огромном кресле с ярко-красной бархатной обивкой Кристина, — жалко только, что так поздно… Казимира Натановича это уже не спасет.

— Действительно жалко, так же как и всех их других жертв, следствие работает, еще не установлены окончательно все пострадавшие. Обманывали стариков только одиноких и с хорошими квартирами. Обслуживание было отличное, чем сразу же усыплялась бдительность их подопечных. Заправляла всем Инна Владленовна, кстати, ее успели взять в аэропорту. Дамочка хотела в срочном порядке покинуть Москву и улететь в Женеву, где на банковских счетах у нее была накоплена кругленькая сумма от продажи элитных квартир, — сказала Катя, ложась на диван и кладя ноги на подлокотник. Она всегда так делала, когда бывала у Кристины, чтобы хоть как-то унять усталость и боль в ноге.

— Но око правосудия и карающая рука закона ее настигли, — улыбнулась Тина. — Выпьем за это?

— Нет, спасибо, мне хватит… Какая-то ты, Кристина, странная, словно что-то мне недоговариваешь.

— Ты или проницательная очень, или слишком хорошо меня знаешь, — вздохнула Тина, закидывая одну стройную ногу на другую. — Просто я не знаю, как тебе сказать, чтобы ты не сочла меня сумасшедшей.

— Говори как есть, — повернула к ней голову Катя.

— Понимаешь, я всегда думала, что Казимир Натанович был очень умным, понимаешь, очень! Не мог он не заподозрить, что эти «Ангелы» не постараются побыстрее спровадить его на тот свет за его квартиру.

— И что? Он тоже рискнул собой?

— Нет, тут другое… Он осознанно пошел на это.

— На то, чтобы его убили? Тина, кто же добровольно пойдет на такое? — удивилась Катя, разглядывая люстру в виде букета экзотических цветов.

— На это можно пойти только ради какой-то великой цели, вот я и не знала, зачем Казимир это сделал, пока мне по его просьбе, просьбе умирающего человека, не передали портрет. — Кристина встала и принесла портрет своего преподавателя.

— Это тот, который писала ты? — уточнила Катя, немного щурясь.

— Именно.

— Он же передал его на память тебе, — сказала Катя.

— Я тоже так думала, находясь в шоковом состоянии после его кончины, — ответила Тина, ставя портрет рядом с собой. — Я вообще в последнее время много думаю, а это не к добру… Вот уже и о своей беспутной жизни задумываться начала. И вот как-то на трезвую голову я вдруг подумала: а чего это ради самый скромный и самый скрытный человек, которого я знала, вдруг захотел иметь свой портрет? Неувязочка. Почти сразу он умирает, даже портрет не успеваем закончить. В свете нынешних событий ясно, что его убили, и этот портрет он отсылает мне? — Тина уставилась на подругу своими огромными синими глазами, предвкушая ее реакцию.

— Разгадка в портрете? — догадалась Катя.

— Горячо! Молодец! Я тоже так решила вчера вечером и вынула его из рамы. Там оказался пакет документов. Вот, например, письмо Казимира Натановича, адресованное мне, прочитай! — она протянула Кате лист белой бумаги, исписанный четким, мелким почерком.

Весь хмель от двух чашек глинтвейна мгновенно испарился из головы Кати.

«Дорогая Кристина. Когда вы будете читать это письмо, меня уже не будет, но я прошу вас не огорчаться по этому поводу. Я ушел счастливым человеком, уверяю вас. У меня были сомнения, что вы вообще найдете это письмо: повесите мой портрет на стенку — и все. Но потом я понял, что вы его найдете, так сказать, догадаетесь. Я чувствую между нами какую-то духовную связь, словно мы две родственные души. Дело в том, Тина, что я всю жизнь любил одну женщину, с которой нас жестоко развела судьба. Я не буду вдаваться в подробности этого сугубо личного романа и личной драмы — у меня не так уж много времени. Просто знай, что мы с Вероникой никогда бы не расстались, если бы не подумали: я — что она умерла, а она — что я умер. Всю жизнь я жил один, к старости пожалев, что так и не обзавелся семьей, наследниками. Жизнь постепенно потеряла смысл и интерес. И вот из достоверных источников я узнаю, что Вероника моя не погибла при том страшном землетрясении и что она родила мне сына. Это было сорок лет назад! Сорок лет я не знал, что у меня есть сын, а сейчас уже, надеюсь, есть и внуки. Главное, что и мой сын не знал, что у него есть отец, который отдал бы ему всю свою душу и любовь. Нам с сыном встретиться не судьба, но я хочу, чтобы с ним встретилась ты и рассказала обо мне, сказала бы, что я его люблю. Сделай это для меня, Тина. Я не знаю, есть ли загробная жизнь или нет, а если узнаю, уже не смогу сообщить тебе, но я надеюсь, что именно ты успокоишь мою душу. Всегда твой, Казимир Натанович.

P.S. Когда увидишь фотографию моего сына, не впадай в крайности, в истерику или в мистику. В жизни еще много необъяснимых фактов».

Катя тупо смотрела на листок, исписанный мелким почерком.

— Вот это да!

— Вот и я о том же! Теперь поняла, чем они его взяли? Шантаж! Отпиши квартиру нам, тогда узнаешь, что у тебя есть сын. А скажешь кому лишнее слово, у нас длинные руки, достанем и твоего сынка! — хлопнула себя по худым коленкам Тина. — Сволочи! Заметь, он ни слова не пишет об «Ангелах с поднебесья», хотя уже знает, что это «клуб убийц». Он не хочет впутывать меня в опасное расследование, Казимир просто хочет сохранить жизнь своему сыну. Он же не знал, что моя подруга с красавцем артистом подсуетятся и всех разоблачат.

— Да… история… Что думаешь делать? — спросила Катя.

— Шутишь? Я еду!

— Куда?!

— К сыну Казимира конечно же! Это его последняя воля, а меня еще к тому же удачно выперли из института! Портрет — просто маскировка, понимаешь? Я должна это сделать для единственного преподавателя, который понимал и верил в меня.

— А ты знаешь, где он? Куда ты собралась? — удивилась Катя.

— А вот дальше — сплошная мистика. Не знаю, стоит тебе рассказывать или нет… — задумчиво посмотрела на нее Тина.

— Я же твоя подруга! Раньше ты мне все доверяла! — возмутилась Катя.

— Ладно, смотри! — Кристина вскочила на стул и достала со шкафа рулон. — Это мой рисунок, рисовала я его несколько недель назад.

Катя развернула рисунок и с интересом стала разглядывать добродушное лицо парня с мягкими чертами лица и волнистыми темными волосами.

— Симпатичный парень, с натуры рисовали? — спросила Катя.

— Это идеал, мечта…

— Что? — не поняла Катя.

Тина рассказала подруге о странном задании Казимира Натановича нарисовать мужчину или женщину своей мечты.

— Вот я нарисовала этого парня, сама даже не знаю, почему его… — Кристина беспомощно оглянулась, словно ища у кого-то поддержки, и вынула из кармана фотографию, — а вот это фотография сына Казимира. Эти бандюги, видимо, подарили ему фотографию сына, взамен на его подпись. То есть Казимир, вероятно, потребовал, если он не может увидеть сына воочию, то хотя бы — на фотографии.

Катя взяла фотографию, протянутую ей Тиной, и посмотрела на молодого мужчину. Удивлению ее не было предела. Темные кудрявые волосы, мягкие черты лица, красивые, темные глаза.

— Я поняла. Ты нарисовала сына Казимира, и он решил послать на встречу к нему именно тебя. Тебе он и вправду так понравился, что ты решила сделать его своим идеалом, хотя бы внешне?

— Не совсем так… Дело в том, что этого мужчину я нарисовала несколько недель назад, а фотографию сына Казимира я увидела лишь вчера вечером.

Катя некоторое время смотрела на подругу не мигая, затем наконец-то спросила:

— Как это?

— Я не знаю, но это факт. Я сама не знаю, как это может быть. Конечно, ты можешь подумать, что я намешала в свой фирменный глинтвейн каких-нибудь галлюциногенов, но я говорю правду.

— Обалдеть, — прошептала Катя.

— Так ты веришь мне? — обрадовалась Тина.

— Даже твой учитель не нашел этому факту никакого объяснения, поэтому и мы не будем вдумываться. Знаешь, Тина, если ты подсознательно нарисовала сына Казимира как свою мечту, свой идеал, значит, тебе его надо обязательно разыскать. Вдруг это и есть твоя судьба? — спросила Катя, уже нафантазировав себе черт знает что.

— Я тоже об этом подумала, — улыбнулась Кристина, — может быть, сын унаследовал от отца его породу? Аристократизм, уважение к женщине… А ты поедешь со мной?

— Я?! — вздрогнула Катя. — Куда?

— Здесь на обратной стороне фотографии написано. Франческо Боцоли. Италия. Город Ассизи. Туда я и собралась к сыну Казимира! — ответила Тина.

— Я-то зачем поеду? — спросила Катя.

— Как зачем? За компанию! Тебе давно надо сменить обстановку, в отпуске лет пять не была. Вот и поедем вместе на несколько дней, а то и недель. Может, Франческо нам все оплатит, если я окажусь женщиной его мечты? — подмигнула ей Кристина.

— Наверняка путешествие в Италию стоит больших денег, — задумалась Катя, — нет, Тина, это не для меня! Я не настолько легка на подъем.

— Зря… — вздохнула Тина, — чувствую, что вдвоем мы бы там наделали дел…

— В таком случае, хорошо, что я не еду. Мне хватило и того, во что я вляпалась здесь, — с чувством ответила Катя.

Глава 13

Катя выписала последний рецепт последнему пациенту и, захлопнув папку с документацией о приеме и статистическими талонами, пошла к главному врачу своей поликлиники, который вызвал ее к себе для какого-то важного разговора. Катя опиралась на страшную, черную трость, которую ей почти силой всунул один девяностолетний дед, ее пациент. Он был уже лежачий больной, который и не надеялся встать, моля бога каждый день, чтобы послал ему легкую смерть во сне и избавил его близких от хлопот по уходу за ним.

Катя приходила к нему на дом по просьбе его дочери и контролировала артериальное давление и корректировала назначение лекарств.

— Почему без трости? — спросил ее старик. — Вам же тяжело так ходить. Воображаете, что ли?

— Да не до воображений! — рассмеялась Катя. — Две трости за последнее время сломала, сейчас и денег нет на новую, а если учесть, что бог любит троицу…

— Катерина Григорьевна, так возьмите мои, вон они в углу стоят штук пять. Мне-то они теперь с несросшимся переломом шейки бедра явно не пригодятся, а вам в самый раз! Берите, берите, а то я обижусь!

Так Катя и стала обладательницей страшной, черной мужской трости.

Главный врач Степан Петрович Жаров встретил Катю распахнутыми объятиями и улыбкой на устах.

— Рад вас приветствовать, Екатерина Григорьевна. Моя труженица и ударница, за которую не стыдно и на которую не бывает жалоб. Чайку с сушками?

— Не откажусь в конце смены, — ответила Катя, зная, что иначе Степан Петрович обидится. Она расположилась на стуле и с готовностью посмотрела на шефа. Это был высокий мужчина с большой головой и торчащими в разные стороны волосами. На крупном, мясистом носу — массивные очки в роговой оправе. Он часто жаловался, что из врача-кардиолога, работавшего в поликлинике двадцать лет, переквалифицировался в администратора, экономиста, юриста, завхоза, заняв должность директора поликлиники, он же был и главным врачом. Этот человек всем сердцем болел за свою поликлинику и своих сотрудников, всеми силами пытаясь улучшить качество оказываемых услуг. Он постоянно пробивал какой-то ремонт в поликлинике, вставлял по два, по три пластиковых окна в месяц, отчего фасад поликлиники выглядел очень комично. Часть окон были простыми, часть пластиковыми, и выглядело все это нелепо.

— Ничего, когда-нибудь я сменю все окна и отремонтирую всю поликлинику, — обещал Степан Петрович.

Он налил в чашку кипятка, кинул туда два кусочка сахара и пакетик с чаем.

— Спасибо, — поблагодарила Катя.

Вслед за этим на стол была выставлена конфетница, наполненная печеньем, сушками и конфетами.

— Хочу я предложить вам, Екатерина Григорьевна, одно дело, — лукаво стрельнул глазами Степан Петрович.

— Только не говорите, что зовете замуж, а то ведь я соглашусь, — засмеялась Катя.

— Эх, Екатерина, не был бы я женат, то и это предложение последовало бы незамедлительно, будьте уверены, — ответил главный врач, — но в данный момент я хочу предложить вам другое. Скоро провожаем на заслуженный отдых нашу уважаемую заведующую Нелли Егоровну, вы же знаете?

— Знаю, вы готовите сюрприз? — спросила Катя.

— Да, сюрприз-то мы ей готовим, но я сейчас не об этом. Я хочу предложить вам отделение, — сказал Степан Петрович.

— Мне?! — искренне удивилась Катя.

— Только вам и хочу его предложить, — заверил ее Степан Петрович, — вы умная, порядочная и очень ответственная. Если терапевтическое отделение будет в ваших руках, то только тогда я за него буду спокоен.

— Но я как-то не готова. Заведующая… Я сразу представляю такую матрону с «вшивым домиком» на голове и внушительным бюстом, — прошептала Катя.

— Екатерина, вы как ребенок, честное слово! Что за представление? Больные вас любят, конфликты вы улаживаете быстро. От хождения по участку я вас сниму, как бы вы ни хорохорились. Если вы считаетесь с моим мнением, то лучшей заведующей мне не найти, — твердо сказал Степан Петрович.

— А могу я хотя бы подумать? — Катя пребывала в состоянии крайней растерянности.

Правда, дома ей даже и посоветоваться не с кем, так как жила она одна. Быть завотделением — большая ответственность. Дополнительная нагрузка, более позднее возвращение домой. А когда дома никто не ждет? Возможно, для Кати это стало бы хорошим отвлечением от мысли об отсутствии личной жизни.

— У вас, Катенька, будет время подумать, — захихикал Степан Петрович и достал какую-то папку с документами, — ап!

Катя захлопала длинными ресницами. Так говорили, когда тигры в цирке прыгали сквозь огненное кольцо.

— Что это?

— Дорогая Катя, я так рад! Наконец-то! Столько лет мы ничем не могли вам помочь, и вы знаете, что и я много раз пытался по своим связям. И вот наконец Минздрав России сообщает, что найдена клиника, которая берется убрать вашу хромоту, прооперировать вас и полностью провести реабилитацию.

— Не может быть, слишком много событий для одного раза, — проговорила Катя, обжигаясь чаем, — эти операции дорого стоят, вы же знаете.

— Минздрав полностью оплатит все, — заверил Степан Петрович.

— Но почему мне? Почему сейчас? — недоумевала Катя.

— Значит, пришло ваше время, сколько лет вы добивались хоть какого-то сдвига? Вот наконец-то нашелся врач, который берется провести эту сложную операцию. Я так рад за вас Катя! — искренне радовался шеф Кати.

— Я даже не знаю…

— Катя, опомнитесь! Вы так привыкли ходить с тростью? Неужели вы упустите шанс выздороветь? Здесь баснословная сумма. Ну же, Катя, вы заслужили! Этого врача зовут… сейчас посмотрю как, он итальянец, доктор наук, хирург-травматолог. У него разработана своя методика наращивания кости и очень хорошие результаты лечения. Со всем этим вы вправе ознакомиться на месте и там принять окончательное решение. Никто силой ничего делать не будет, — заверил ее Степан Петрович.

— Куда надо ехать и когда? — спросила Катя.

— В Италию, в городок Ассизи, я не знаю, где это, да и вообще в Италии никогда не был, но уверен, что там здорово. А еще много слышал о гостеприимстве итальянцев, думаю, что вас там встретят очень хорошо.

— Италия? Ассизи?! — удивилась Катя, только недавно слышавшая об этом городе от Тины. — Надеюсь, врача зовут не Франческо Боцоли?

Степан Петрович поискал глазами на листках бумаги и радостно заулыбался. — Именно так его и зовут… вы уже в курсе о его чудесах на костях пациентов?

— Я поняла, это шоу скрытой камерой, — хлопнула себя по коленкам Катя, — молодцы! Здорово разыграли! Кристина подсказала?

— Возьмите документы и посмотрите сами, здесь все очень даже официально и реально, — он протянул Кате пачку документов, — вы должны сделать заграничный паспорт, если его нет, получить Шенгенскую визу по их приглашению, купить за их счет авиабилет и лететь! Не забудьте взять с собой свою историю болезни, заключение наших специалистов и старые рентгеновские снимки.

— Так это что, все серьезно?! — наконец-то дошла до сознания Кати реальность происходящего.

— Я очень рад за вас! — еще раз сказал Степан Петрович. — Езжайте на сколько потребуется, я открою вам больничный лист. Заодно на досуге подумаете о моем предложении стать заведующей отделением.

— Я подумаю, я обязательно подумаю обо всем, — ответила Катя, подсознательно понимая, что жизнь ее, словно какой-то приключенческий сериал, набирает обороты…

Глава 14

— Мать ети! — выдала уже в который раз загадочную фразу Тина, находясь в салоне самолета, следовавшего из родной их сердцу России в чужую, но такую привлекательную Италию.

— Прекрати ругаться, — прошипела Катя, толкая ее локтем, — люди уже косятся, словно мы из леса.

— А то что? Выкинешь меня за борт? Мать ети, ну надо же, летим в Италию! Наконец-таки! Мы с тобой только и были на турбазе под Новый год в Подмосковье, сугубо по моей инициативе, сто лет назад да в Турции один раз! Ты еще все стонала, что дорого, весь отдых портила, — закатила глаза Кристина.

— А ты там заигрывала со всеми подряд и все пыталась загорать топлес, — ответила Катя, — а если учесть, что вокруг были в основном немцы…

— А что ты имеешь против немцев? Пунктуальные и богатые ребята, — фыркнула Тина.

— Я не воспринимаю их. Мне так и кажется, что они сейчас выхватят из кейсов автоматы и…

Тина перебила подругу.

— Какое у тебя было тяжелое детство. Насмотрелась в свое время фильмов о войне? Между прочим, мой дорогой Шульц был готов ради меня выучить русский язык и носить меня на руках вечно. Сейчас бы жила я в Мюнхене, перетащила бы тебя к себе личным врачом и колесили бы мы по Европе на деньги Шульца. А уж как бы мы отомстили всем немцам в магазинах на кредитную карточку Шульца, ты бы осталась довольна!

Катя рассмеялась. Она была одета в джинсы и белую водолазку, светлые волосы собраны в хвост на затылке. На ногах были надеты кремовые туфли на низком каблуке, в руках старая, потрепанная, но тоже кремового цвета сумка с дамскими принадлежностями. Портила вид только страшная, черная палка, на которую Тина посматривала весьма скептически.

— Надо было тебе купить нормальную трость.

— Чтобы тут же ее сломать? Нет уж, это стало плохой приметой. А потом не забывай, назад я вернусь без палки!

— Точно! Мы ее похороним и устроим пир на весь мир! — подтвердила Кристина. — Я так рада, что тебе такое предложили, да еще оплачивают поездку по полной программе. Даже летим в бизнес-классе!

— Меня это немного напрягает… Почему именно мне? — пожала плечами Катя.

— Значит, заслужила! Бог-то, он все видит. Не ты ли спасла добрую сотню старичков и старушек от «Ангелов», рисковав своей шкурой? Вот тебе и вознаграждение! А вот то, что твой врач и сын Казимира Натановича оказался одним и тем же человеком, это не случайность! Это судьба! Эх, я должна была быть его пациенткой!

— Может, все-таки это однофамильцы? — прервала подругу Катя.

— Ага, и одноименцы! А еще и живут в одном городе. Городок-то, кстати, небольшой, — возразила Кристина, приглаживая торчащие во все стороны темные волосы, — какая-то у меня неудачная укладка сегодня.

— Да и макияж кричащий, — заметила Катя, покосившись на бледное лицо подруги с сильно накрашенными глазами и ярко-красными губами.

— А что ты хочешь? Я волновалась, ведь лечу к мужчине своей мечты, который к тому же, наконец-таки, избавит мою подругу от хромоты, вот и перестаралась немного, — ответила Тина и вцепилась в проезжающую по проходу тележку с напитками.

Улыбнувшись стюардессе, Тина заказала себе сто граммов коньяка, Кате — ее любимый «мартини» со льдом и два шоколадных батончика.

— Не много ли коньяка-то? — покосилась на Тину подруга.

— Это от страха полетов. Так положено, — ответила Тина.

— А ты боишься лететь?

— Нет, но вдруг… А я уже выпила и в полном порядке. Эх, Катя, надеюсь, что против итальянцев ты ничего не имеешь? Они во Второй мировой оказывали активное сопротивление фашистскому режиму, хоть и были на стороне Гитлера, — выдала историческую справку Кристина.

— Нет, ничего не имею против, — улыбнулась Катя, — неужели ты думаешь, что можно вот так вот заочно влюбиться в человека?

— Нет, конечно, я все шучу и шучу, а сама тебе завидую, — вздохнула Тина.

— Мне?! — удивилась Катя. — Чему завидовать-то?

— Ты серьезная, какая-то надежная, специальность хорошая, люди тебя уважают. Сын у тебя есть, а у меня что? Ветер в голове? Бесконечная череда романов с мужчинами, которых не помню ни в лицо, ни по имени?

Катя погладила ее по руке, на каждом пальце которой было по массивному перстню.

— Кристиночка, да ты красавица! Что бы я и мой сын без тебя делали? Помнишь, что тебе говорил твой любимый преподаватель? Ты просто еще не нашла себя! И ты можешь на меня рассчитывать, я тебе во всем помогу, тем более сейчас, когда встану на ноги, — успокоила подругу Катя и закусила «мартини» шоколадкой. Она сидела у иллюминатора и зачарованно смотрела в небо.

— Надо же, мы летим над облаками, как птицы, какая красота.

— Ты что, какие птицы на такой высоте? — дыхнула на Катю запахом коньяка Кристина, выглядывая в иллюминатор. — Ой, а сейчас прямо в пелене какой-то летим, как в тумане. Интересно, летчик видит дорогу в облаках?