Капли гадского короля Луганцева Татьяна

— И не скажу, не хватало еще, чтобы ребят из лаборатории прикончили. И так на моей совести Катя.

— Что они с тобой делали? Пытали?

— Давай не будем о неприятном. — Герман сплюнул.

— Сколько их? — спросил Сеня.

— Трое, а двое вырубленных мной ранены. Инны Владленовны нет, она поехала заметать следы, — ответил Герман.

Тут послышались приближающиеся к железной двери шаги.

— Быстро ребята отдохнули, — попытался пошутить Герман, непроизвольно вздрогнув.

Тут послышался пронзительный женский крик.

— Отпустите меня! Куда вы меня тащите? Пустите! Помогите!

Дверь отворилась.

— Вот, курва! Парни, вы не соскучились? Пока не приехала Инна Владленовна и не решился вопрос о вашей судьбе, то есть о том, какой смертью вы умрете, эта девка посидит с вами. Эта стерва что-то вынюхивала вокруг дома и заглядывала в каждое окно. Так что, парни, балуйтесь последний раз в жизни! Курва, хоть и хромая, но симпатичная! — выдал длинную тираду лысый и, втянув девушку в подвал за волосы, швырнул ее к ним. После этого дверь закрылась. Девушка больно ударилась о каменный пол коленками, содрав с них кожу. Герман повернул голову и остолбенел. Перед ним в грязном и продранном в нескольких местах джемпере и длинной юбке сидела Катя собственной персоной и с ужасом смотрела на него.

— Катя? — в очередной раз сплюнул он накопившуюся кровь во рту.

— Я, — ответила она, усиленно моргая глазами, — Герман?

— Угу.

— У меня галлюцинации или с вашей внешностью произошли разительные перемены с того момента, как мы виделись в последний раз?

— Разительные — это именно то слово, — слабо кивнул он.

— Постойте! Так это та самая Катя, которую ты запер в подвале? — встрепенулся Семен.

— Она самая, — подтвердил Герман.

— Ты же запер ее в подвале своей дачи! Что она здесь делает? — продолжал удивляться Семен.

— Да, что ты тут делаешь? — спросил Герман.

Катя осторожно придвинулась к нему.

— Могу я тебя осмотреть? Знаешь, когда ты похитил меня и закрыл в подвале, я думала, что, если выберусь, просто убью тебя. Но ты вовремя подсуетился и сейчас находишься в таком состоянии, что бить тебя совсем не хочется, кто-то сделал это за меня.

Герман рассмеялся и закашлялся.

— Это точно, за тебя мне отомстили. Я, кстати, переживал, что оставил тебя одну в запертом подвале, но не могу сказать, что рад видеть тебя здесь. Ты, девочка, поменяла шило на мыло.

Катя даже не слушала его бред, она осторожно перебирала его рваную рубашку, пытаясь найти те раны на его теле, которые сильно кровоточили.

— Что они с вами сделали?

— Тебе лучше не знать, — снова закашлялся Герман.

— Куда тебя били? — спросила Катя, чувствуя, что ее охватывает паника от такого обилия крови.

— Куда только не били…

— Ты не можешь повернуться, я осмотрю живот? — попросила Катя.

Герман с трудом выполнил ее просьбу, перекрестив цепочку на руках.

Катя внимательно осматривала и ощупывала его тело, пытаясь стереть кровь своей кофтой. Герман изредка стонал. Она наконец-таки обнаружила три ножевых, глубоких пореза, из которых и сочилась кровь, перемазав его всего.

— Тут зашить надо. — Катя задумалась, потом попросила Семена: — Снимите свою футболку и порвите на полоски, я перевяжу хотя бы так.

Семен исполнил ее просьбу. Катя ловко перевязала голову Герману, его плечо, а вот с зияющей раной на груди что делать, она не знала.

— Надо свести края раны, чтобы ты не умер от кровотечения. У меня есть с собой иголка и нитки, — сказала она и сама испугалась того, что предложила.

Герман посмотрел на нее темными глазами.

— Шей…

— Да вы с ума сошли! — воскликнул Семен. — Любят сидеть по подвалам и издеваться друг над другом! Сладкая парочка! Да вы — маньяки оба! Шить нитками живое мясо! Увольте меня от этого зрелища! Все равно нас скоро всех пустят в расход, и уж на том свете будет все равно, зашита на нем рана или нет.

— Шей! — твердо сказал Герман.

Катя дрожащими руками порылась в своей сумке и достала катушку черных ниток с воткнутой туда иголкой.

— Не стерильно… но сейчас главное остановить кровотечение, — уговаривала она сама себя, вдевая нитку в иголку.

Семен отвернулся, прошептав:

— С ума сойти…

— Будет больно, — сглотнула Катя, стараясь не смотреть Герману в лицо.

— Догадываюсь, — прошептал Герман и отвернулся, — шей, не тяни…

Катя решительно воткнула иголку в кожу и, быстро протащив нитку, замерла. Почему-то она ожидала услышать нечеловеческий вопль, полный боли и отчаяния. Ничего такого не последовало, и она, мгновенно покрывшись липким потом, захватила противоположный край раны и протянула нитку. Катя зашила ему рану, наложив пять швов.

— Все! — вытерла она пот тыльной стороной ладони.

— Молодец… вполне можно терпеть, — каким-то хриплым голосом произнес Герман, поворачивая голову.

Катя промокнула кофтой рану и удовлетворенно заметила:

— Ну вот, совсем не кровоточит, но два ребра у тебя сломаны, и не знаю, как насчет внутренних повреждений от таких ударов.

— Слушай, так это же та сумасшедшая, которая проткнула пробирку с твоей кровью лезвием, выскочившим у нее из трости, — вдруг узнал ее Сеня, — так это твоя доктор Катя и есть?

— Что значит «твоя»? Я — врач, причем бывший врач его дедушки Ивана Федоровича, — надулась Катя под короткий смешок Германа.

— Ты как здесь оказалась? — спросил Герман.

— Что-то ты такой странный, — покосилась на него Катя, — в «Сосенках» был надменный, наглый и злой…

— Что ты, Катя, я совсем не такой, — заверил ее Герман, улыбаясь разбитыми губами.

— Когда ты оставил меня в подвале, я была готова тебя убить.

— Понимаю…

— Я недоумевала, что тебе от меня надо? Ты хоть и сказал, что вернешься, но я вовсе не была в этом уверена. Злость сменилась отчаянием, а затем решимостью действовать. Я недолго просидела на перевернутом ящике, я начала действовать.

— Я закрыл люк.

— Я выбралась не через люк. Я взяла кинжал и расшатала деревянную раму из окна, это было сделать несложно. Я выбралась через окно и на попутной машине доехала до дома Ивана Федоровича. Я хотела поговорить с ним и об «Ангелах с поднебесья», и о его сумасшедшем внуке. Конечно, я бы заявила в милицию о своем похищении, но, подходя к дому, я увидела, как из подъезда вышли крупные ребята, которые вели под руки внука Ивана Федоровича и блондина — его я тоже уже знала. Именно его я чуть не убила, он все время крутился около подъезда, в котором живет Иван Федорович. Я спряталась за дерево и наблюдала, как вас погрузили в кузов «Газели», потом вышла эта стерва Инна Владленовна, и я окончательно поняла, что происходит что-то неладное. Я поймала попутную машину и последовала за вами. Остальное вы знаете, когда я ходила вокруг дома и пыталась заглянуть внутрь, меня обнаружили и привели к вам. Наверное, у них есть камеры наружного наблюдения, — закончила свой рассказ Катя.

— Но ты же хорошая девочка и вызвала милицию? — спросил Семен.

— Как-то не пришло в голову… зачем? Я хотела сама выяснить, что происходит, — ответила Катя, зябко поежившись, оставшись без кофты и ощущая прохладу подвала.

— Чисто женская логика. Я сама! Чего сама? Зачем сама? Лишь бы сунуть нос во что-то, а вовремя сообразить и позвать на помощь ума не хватает, — выругался Семен.

— Это вы еще меня будете обвинять! — воскликнула Катя.

— Не дави на нее, Сеня! Мы сами во всем виноваты! Мы тоже не сообщили, куда следует, понадеялись на себя! — заступился за Катю Герман.

— Не вали на меня, я тут ни при чем, — ответил Семен.

— Да ты сам все валишь на меня, — ответил ему Герман.

— Это ты на что намекаешь? Что тебя пытали из-за меня?! — взвизгнул Сеня.

— Прекратите! Вы же мужчины! Придумайте что-нибудь! Почему вас вообще сюда заперли? — встряла Катя.

— Не расскажешь ей? — спросил Семен.

— О чем? — заинтересовалась Катя.

— Об Иване Федоровиче, — язвительным тоном произнес Семен.

— Что с ним? — запаниковала Катя. — Где он? Я была права! Черт! Не успела спасти старика! Что с ним сделали? Убили?

— Успокойся! А то прибегут головорезы! Семен, расскажи ей все, мне больно говорить. — Герман закашлялся и снова сплюнул кровью.

«Не было бы у него легочного кровотечения», — подумала про себя Катя.

Семен взял себя в руки и рассказал Кате все, что задумал Герман и что они осуществили. Катя не могла поверить в услышанное.

— Вы разыгрываете меня? Это шутка? — спросила Катя.

— Мы впервые сказали тебе правду, — подтвердил Герман.

— Ивана Федоровича нет? — растерялась Катя.

— Пока я жив, он есть, — заверил ее Гера.

— Нет… этого не может быть, — Катя обхватила голову руками. — Какой абсурд! Нет, я не верю, что Ивана Федоровича не было!

— Законченный образ, — ответил Герман, — хорошо я его сыграл? Кто-то говорил, что я плохой артист?

— Ты — гений, это точно! Я даже буду скучать по образу Ивана Федоровича! Мне было с этим дедом так хорошо… нет, я не верю, что им был ты! — горячо сказала Катя.

Семен прыснул от смеха.

— Почему же нет? Все женщины, что с ним общались, оставались довольны!

— Заткнись! — прикрикнул на него Герман.

Перед Катей встал образ Ивана Федоровича. Да, старик ей с самого начала показался мощным, поэтому Герман и сгибался, и прихрамывал, и пришаркивал. Она вспомнила, что после каждого укола он уединялся в ванной, где, видимо, и брал у себя кровь. Да еще этот старческий каприз — свой тонометр! Бред! Видимо, на нем заведомо были установлены цифры гипертоника! У самого-то Германа давление как у космонавта, что ее и поразило однажды. Были, были признаки, по которым могла бы догадаться, думала Катя. Излишняя расточительность Ивана Федоровича. Сколько она выкинула испорченных продуктов! Старые люди так не живут. Странным сейчас казалось и то, что когда ей стало плохо, Иван Федорович, то есть Герман, вызвал к ней врача из другой фирмы, а не из «Ангелов с поднебесья». Было бы логично, если бы он вызвал из той фирмы, в которой обслуживается сам. Но Герман не доверял им, боялся за нее и обратился к другой фирме.

— Это и вправду был ты? — наконец-то «родила» Катя.

— Да он это был, он, — заверил ее Семен.

— Почему тогда соседка испугалась и убежала от меня, когда я сказала, что иду с продуктами к Ивану Федоровичу? — вспомнила Катя.

— В этой квартире действительно жил такой старик, и умер он полгода назад. Я просто взял его имя, — ответил Герман.

— Представляю, как я выглядела в ее глазах, — задумалась Катя, посмотрев на швы на груди Германа, наложенные черными нитками. Семен перехватил ее взгляд.

— Какой-то странный шов получился.

— Это не шов, так… Герману надо в больницу. А потом, я не хирург! — ответила она. — Значит, стариков на самом деле травили?!

— Да, вот этот типчик рискнул здоровьем, и изменения в его крови доказали факт отравления, но не выделили никакого вещества, которое это делает, — ответил Семен.

— Какой ужас! Значит, я делала смертоносные уколы?

— Ангел смерти! — улыбнулся Герман. — Не бери в голову! Как я понял, ты ходила только ко мне, а я, как видишь, пока жив. Следовательно, ты никого не убила.

— Очень приятно. Я — врач, и мне ужасно осознавать, что я вместо лекарства колола яд и вместо помощи загоняла человека на тот свет.

— Ты не знала…

— Ты знал! Гад! И не сказал! — хотела наброситься на него с кулаками Катя, но вовремя опомнилась.

— Ну и темперамент! В таком тщедушном теле, — присвистнул Семен.

— Могли бы рассказать все мне, и мы бы действовали заодно, — сказала Катя, надувшись.

— Вряд ли ты бы стала колоть эту гадость, если бы знала правду, — заметил Герман, — а мне нужны были доказательства.

— Мы бы нашли способ! Брали бы кровь и смешивали ее с препаратом вне организма человека, без риска! А потом так же относили бы в лабораторию!

— Нам нужен был чистый эксперимент, их доза на человека и ее действие, а не смешивание в пробирке — это совсем другая концентрация, — возразил Герман, — кроме того, я не сразу же стал доверять тебе. Откуда я мог знать, что ты не с ними? Я от этого, между прочим, страдал и мучился.

— Верится с трудом, — фыркнула Катя, — теперь я понимаю твой сарказм в «Сосенках», когда ты сказал: «Странно это слышать от тебя!» Ведь именно я и являлась исполнителем приговора этих «Ангелов»!

— Не бери в голову!

— Не ссорьтесь, дети мои! Скоро все там будем, — поднял глаза кверху Сеня.

— Сделайте что-нибудь! Вы же мужчины! Ты же чемпион мира по карате, или это красивая легенда? — обратилась Катя к Герману.

— Это правда, детка, но боюсь, что, пристегнутый к батарее и с цепями на ногах, я вряд ли на что сгожусь, — ответил Герман, — уж извини, нет у меня силы, чтобы разорвать цепи.

— А это не поможет? — спросила Катя, доставая из-за пояса кинжал с мощным лезвием.

Мужчины оторопело уставились на него.

— Я же вам говорила, что с его помощью выбила окно, где меня запер Герман, и он все еще со мной, — похвасталась Катя.

— И тебя не обыскали?

— Сумку проверили, а меня не обыскивали, даже оскорбили, что у меня щупать нечего, — ответила Катя под смешок Германа.

— Конечно, какому нормальному человеку придет в голову, что у такого цыпленка за спиной будет спрятана такая игрушка?

— Да она точно маньячка, — сглотнул слюну Семен, — ходит с холодным оружием. Девиз: «Если нельзя никого зарезать, хотя бы напугаю». И всегда ты ходишь с таким ножичком? Или только с тех пор, как «Скорая помощь» отобрала у тебя ту рапиру, которой ты меня чуть не проткнула насквозь?

— Вы не понимаете! Не хожу я с кинжалом! Сегодня — первый раз, и видите, как удачно? Это подарок Ивану Федоровичу за потраченные на меня деньги. Теперь я понимаю, что и иконы никакой не было, — покосилась Катя на Германа.

— Сеня, сообрази что-нибудь этой игрушкой, попробуй разжать звено цепи, — попросил Герман, — видно, что сталь знатная.

Сеня приступил к выполнению его просьбы, сопя, высунув язык и потея. Катя отодвинулась в сторону, понимая, что только мешает им. Через какое-то время руки Германа освободились от батареи, на каждом из запястий осталось висеть по наручнику с обрывком цепи. Ноги свои он освободил уже сам. С трудом поднявшись на ноги, Герман сделал несколько неуверенных шагов вдоль стены.

— И в таком состоянии ты собираешься нас спасать? — ужаснулся Семен.

— Подожди, у меня просто тело затекло, — улыбнулся Герман и посмотрел на Катю веселыми глазами, — а пистолет или автомат Калашникова ты случайно не хотела подарить Ивану Федоровичу?

— Нет, кролики в шляпе фокусника закончились, — ответила Катя.

— Хорошая вещь, — рассматривал кинжал Семен, — даже лезвие не погнулось.

— Черт! Как же болит все внутри, — поморщился Герман, разминая руки, — профессионально почки отбивают. Надо что-то делать, скоро приедет эта мымра Инна Владленовна, не женщина, а рвотный порошок.

— Что ты предлагаешь? — заинтересовался Семен.

— Надо хоть что-то делать, ждать нечего. Дай нож, — обратился он к Семену и с кинжалом в руке встал у входной двери, — постучите кто-нибудь, позовите их! Надеюсь, они не придут целым взводом, а по одному я с ними справлюсь. Главное, помогайте мне отбирать у них оружие и не давайте им шуметь.

— Ты что задумал? — вдруг уменьшился в размерах Семен и заметно побледнел.

Катя поняла, что на него рассчитывать не приходится, подойдя к металлической двери и забарабанив в нее кулаками, она пронзительно закричала:

— Помогите! Кто-нибудь! Насилуют! Откройте дверь!

Герман подавился смешком, но прием Кати сработал, так как вскоре послышались шаги.

— Че разоралась?! Насилуют ее, интересно было бы посмотреть, кто, как и чем, — раздался недовольный голос и заскрипел замок в двери, — не ори, дура!

Дверь распахнулась, Катя немного отшатнулась в сторону, а здоровый охранник с большим животом и толстым загривком смело шагнул внутрь. Герман молниеносно чиркнул ножом, и этот здоровяк мгновенно сложился пополам и осел. Герман что есть силы огрел его по затылку наручниками, словно кастетом. Бандит не успел даже пикнуть, так и уткнулся в пол лицом. Ноги его конвульсивно задергались, и из-под брючин просочилась кровь. Герман выглянул в коридор и прошептал:

— Никого. Катя, стой на шухере, я посмотрю у бандита оружие.

— Что ты с ним сделал? — вдруг затрясло ее. — Убил?

— Не умрет, — обшаривая его карманы, сказал Герман. Найдя пистолет, проверил в нем наличие пуль.

— Отойди, — прошептал он Кате и с пистолетом в руке покрался по коридору.

Катя пошла за ним, хотя он ее и не звал. Семен, оставшийся один в подвале, с ужасом уставился на лежащего без движения бандита.

— Э… куда вы?! Я с ним один не останусь! Вдруг он очнется?

Семен вскочил с места и трусцой побежал за Германом и Катей.

— Тихо, — предостерег его Герман.

Катя шла за его широкой спиной и молила бога, чтобы у него все получилось. Она шла, проклиная свою хромоту, заставляющую ее пришаркивать и создавать лишние звуки. Герман один раз оглянулся и посмотрел в ее виноватое и заискивающее лицо. Катю поразило, что в такой дикой и жуткой ситуации на его чертовски красивом лице промелькнула тень улыбки. Как это ни поразительно, но это настолько ее успокоило, что она почувствовала себя словно на прогулке. У Кати кружилась голова от его присутствия. Это страшно пугало Катю.

«Этого не может быть… Неужели я влюбилась? Только не это! Прошу тебя! Не смотри на него, не замечай его достоинств, его красоты! Найди недостатки и думай только о них… Не могу думать… Почему? Дура! Потому что нет недостатков! Все, я пропала! Всю жизнь буду смотреть фильмы с его участием и утирать сопли!»

Свет в коридоре неприятно мигал, создавая иллюзию какого-то движения и нервозность. Под ногами хрустел мусор. Дойдя уже почти до конца коридора, они услышали голос, который раздался совсем близко.

— Мишаня, ты где?! Черт побери, что ты там так долго делаешь?

Катя с Семеном застыли от ужаса на месте. Герман же, наоборот, ускорил темп и успел добежать до угла, когда из-за него вышел второй парень. Сообразительностью и хорошей реакцией парень, видимо, не отличался. Он просто остолбенел, когда увидел эту троицу.

— Вы что? — только и смог вымолвить парень, после чего Герман легко вырубил этого здоровяка, а вот удержать его не смог. Когда тот навалился на Германа всей своей бесчувственной массой, Гера согнулся под его тяжестью и, застонав, упал. Катя ринулась ему на помощь, но она, конечно, не могла поднять этого охранника, а Герман не мог быстро из-под него выбраться. Примечателен тот факт, что Семен в этой ситуации им ничем не помогал, он стоял словно парализованный от ужаса и круглыми глазами смотрел на эту «куча-мала». Герман же на какое-то время, как показалось Кате, даже потерял сознание от боли. Эта хрупкая девушка с покалеченной ногой не сдавалась, она прикладывала все силы, чтобы стащить тяжелую тушу с Германа, он, как мог, помогал ей. Катя мысленно ругалась, как портовый грузчик, на Семена, сама от себя такого не ожидая. Внезапно над ее головой раздался грозный окрик.

— А это что за хрень? Вы что тут делаете, висельники? Всем стоять и не двигаться.

Катя медленно подняла голову и увидела прямо перед собой толстое пузо, обтянутое белой тканью рубашки.

«Как у них тут все культурно, — невольно подумала она, — убийцы в белых рубашках».

Катя подняла голову выше и увидела искаженное злобой лицо лысого мужчины.

— А я-то думаю, куда мои ребята делись? Да я вам сейчас собственноручно кишки на палку намотаю.

В этот момент Катя почувствовала холодную сталь пистолета в своих маленьких ладонях. Она скосила глаза на Германа, лицо которого белело внизу.

— Я снял… — прошептал он одними губами.

«Что снял? Кого снял? — крутились в голове Кати наиглупейшие вопросы. — Зачем? Что это я? Он же пистолет снял с предохранителя! Точно! И что это означает? Это означает, что на меня возложена ответственная миссия завалить этого бандита… О боже, нет! Да, и только так», — отвечал Кате ее внутренний голос.

— Я ничего не делал! — вдруг сорвался с места Семен и кинулся к бандиту. — Я не хотел! Я тут ни при чем! Это все они!

Мало того, что Семен им ничем не помог, так он еще и мешал, загораживая лысого мужика от Кати и Германа. Руки ее тряслись, вспотели, отчего пистолет мог выскочить в любую секунду. Катя от страха и неумения обращаться с огнестрельным оружием не могла даже сразу нащупать курок у пистолета.

— Ублюдки! — побагровел лысый, и Катя с ужасом заметила, как он потянулся к кобуре, висевшей у него на боку. И в этот момент Герман подрубил Семена под коленки, свалив его с ног и тем самым освободив мишень для Кати. Она, не задумываясь, подняла руку и что есть силы нажала на курок. Раздался оглушительный хлопок, и лысый замер, словно передумал доставать свое оружие из кобуры. Затем он как-то отвалился к стенке, при этом Катю тоже откинуло, но в противоположную сторону. Герману удалось выбраться из-под придавившего его бандита, и он сразу же кинулся к лысому, отнял у него пистолет и телефон. Слегка пошатываясь, Герман двинулся дальше, одной рукой держа пистолет, другой набирая заветные 02.

Больше в этом доме на ногах они не обнаружили никого. Один только охранник с перебинтованной коленкой, выбитой Германом, лежал на диване гостиной и с ужасом наблюдал, как здесь же, в комнате, располагаются Герман с компанией.

В руках у парня был пульт, а перед глазами дисплей с видом подъездных ворот. Когда к этим воротам подъехали две милицейские машины, Герман только кивнул парню, и тот, судорожно сглотнув, сразу же нажал на кнопку открытия. Бандиты уже очнулись, и даже началось какое-то движение за дверью, которую Герман закрыл на задвижку за собой. Так что подъехавшие оперативники взяли всех покалеченными, но живыми. Даже лысый был жив, правда, в тяжелом состоянии.

А потом Катя, Герман и Семен давали показания.

Следователь, молодой мужчина с голубыми, какими-то наивными глазами и светлыми волосами, удивленно смотрел на Катю — Германа допросили первым и отправили в больницу.

— Екатерина Григорьевна Лаврентьева? — решил соблюдать формальности следователь.

— Она самая.

— Сколько вы весите?

— Что? — не поняла Катя.

— Ну, ваш вес.

— Сорок восемь килограммов.

— А какой у вас рост?

— Я не понимаю… Один метр шестьдесят четыре сантиметра.

— Вы инвалид?

— Фактически да, а практически я стараюсь жить жизнью нормального человека, а что? Будет скидка по инвалидности?

Следователь, которого звали Арсений Витальевич Камолов, рассмеялся.

— Вы ни в чем не виноваты и не можете отвечать за преступную деятельность «Ангелов с поднебесья». Я просто поражен: вы спасли двух мужчин, завалили из пистолета наемного убийцу, проходящего по нескольким заказным убийствам и находившегося в розыске. При этом вы еще аккуратно зашили рану Герману. Врач «Скорой помощи» был поражен… — сказал следователь.

— Я же врач, — скромно опустила глаза Катя, — да и без Германа мы бы не выбрались живыми. Он не только хороший актер, но и спортсмен отличный.

— Я уже взял у него автограф, — подмигнул ей Арсений Витальевич.

— У него будут неприятности? — спросила Катя.

— Если только за фальшивый паспорт и проведение заведомо ложной сделки, но я все сделаю, чтобы этого не случилось. Я понял его благородную цель и оценил ее, хотя все могло кончиться не так хорошо… Он любимый актер моего шефа, думаю, это поможет Герману. Возможно, его привлекут к общественно-полезному труду в виде проведения уроков по нападению и защите среди сотрудников правоохранительных органов. Позаниматься с чемпионом мира для ребят будет очень лестно, — снова улыбнулся следователь.

— А их всех привлекут к ответственности? — спросила Катя, имея в виду бандитов.

— Доказательств больше чем достаточно. Ведь разговор Германа в образе старика и Инны Владленовны записывался на диктофон. Мои сотрудники уже взяли эту пленку и вовсю разыскивают всех, кто был причастен к «Ангелам с поднебесья» вместе с их начальницей.

— Вещество отравляющее так и не известно.

— Достаточно, что зафиксированы изменения, ведущие к смертельному исходу, а потом, думаю, спасая свои шкуры, они расскажут нам об этом доселе не известном лекарстве, — ответил следователь.

— А мне ничего не грозит за то, что я стреляла?

— Умоляю вас! Вы — героиня!

Катя заметно повеселела.

— Значит, все закончилось?

— Не пойму, это радует вас или огорчает?

— Сама не знаю, — честно ответила Катя.

— Можете быть свободны. Когда понадобитесь, я вас приглашу к себе. Сейчас вас подвезти? Может быть, в больницу к господину Чадаеву?

— С какой стати? Мы не настолько близко знакомы… Думаю, что с ним будет все хорошо. Мы оба сделали друг для друга все, что могли, и на этом наши пути-дорожки расходятся… — ответила Катя с щемящей болью в сердце.

«Теперь я точно не смогу смотреть фильмы с его участием», — подумала она с грустью.

Глава 11

Герман сам нашел Катю, через неделю заявившись к ней в поликлинику на прием, тем самым вызвав там всеобщий переполох. Он вошел в кабинет Кати под громкий возглас Нины Степановны.

— О боже! К нам на прием известный актер!

Герман, в светлых брюках и темно-синем вязаном джемпере, красиво облегающем его фигуру, вошел в кабинет и сел на стул пациента. Катя смотрела в его несколько осунувшееся красивое лицо и веселые глаза, которые притягивали словно магнитом, и понимала, что ей, чтобы излечиться от чувства к этому человеку, следует прыгнуть вниз головой с двадцатого этажа, другого пути она не видела.

— Здравствуй, Катя.

— Здравствуй-те… На что жалуетесь? — выдавила она из себя, понимая, что сейчас ей будет плохо. Она прямо сейчас умрет от сердечного приступа. Она даже зрительно уже представила на своей могиле памятник с надписью: «Она умерла от безответной любви».

— Со мной все хорошо, я недавно вышел из больницы, там меня подлатали и подлечили. Как ты и говорила — множественные гематомы, перелом двух ребер, смещение ключицы…

— Я рада за вас, то есть рада не за гематомы, а за то, что вас подлечили.

— Катя, почему на «вы»?