Князь лжи Смирнов Андрей
— Ну, о воскрешении Тёмных Князей мне ничего не известно, — ухмыльнулся Эдрик. — А что касается «предсказаний» на мой счёт — я не услышал ничего, кроме того, что перед тем я сам же тебе и сообщил. Исключая освобождение, конечно. Но даже если бы ты сумела убедить меня в том, что такие предсказания были сделаны на самом деле — а не выдуманы тобой минуту назад, — это ничего не меняет. Я не верю в судьбу, и имя основателя нашей Школы значит для меня не больше, чем кличка последнего раба на невольничьем рынке. Что, если я просто уйду — прямо сейчас? Какова тогда будет цена всем этим «предсказаниям»? Тебе стоило бы найти способ получше убедить меня в том, что ты — белая овечка, а не ссылаться на пророчества. Ничего я не ценю выше своей свободы. Чем больше ты будешь убеждать меня в том, что я что-то «должен» для тебя сделать, тем сильнее будет крепнуть во мне желание сделать что-нибудь другое — но только не это.
— Тогда тобой легко управлять, — возразила она. — Нужно лишь говорить тебе обратное тому, что я хочу на самом деле…
Эдрик рассмеялся.
— Боюсь, так тоже не получится. Как видишь, я ещё не ушёл, а сижу тут и болтаю с тобой.
— Ты мне не веришь, — грустно сказала она. — А я не знаю, как убедить тебя, что я не лгу.
— Да, не верю, — согласился он. — И не представляю, как бы ты могла меня убедить. Но давай-ка допустим на минуту, что твои «предсказания» верны. Я не горю желанием увидеть конец света. А если ты будешь освобождена перед концом, значит… мне ни в коем случае не нужно тебя освобождать. Тогда и конца света не произойдёт. Если предсказание верно, конечно.
— Послушай, — сказала она. — Я не хочу с тобой спорить. Я тоже не верю в предзаданность событий. Что-то мы можем изменить — в границах наших возможностей. Но мы не можем изменить всё. Если Последовавшие за Тёмным Светилом вырвались на свободу… ты не остановишь конец света, просто оставив меня здесь.
— Но если я оставлю тебя здесь, значит, предсказание не верно — по крайней мере, в этой части, — парировал Эдрик. — А если оно неверно в одной части, то может быть неверно и в другой. С чего бы мне верить в то, что Последыши освобождены?
Девушка долго не отвечала.
— Расскажи мне о демоне, который хотел меня убить, — наконец произнесла она.
— Я уже всё рассказал.
— Ты сказал, что на какой-то момент он обрёл самостоятельность. Как он выглядел?
Стоило Эдрику упомянуть о клюке и маске, как она тут же его перебила:
— Это Лицемер. Неужели ты до сих пор этого не понял? Неужели во всей Сальбраве может отыскаться другое существо, способное использовать сущность бессмертного как перчатку, надеть его лицо — как маску поверх своей собственной маски? И после этого ты говоришь, что ничего не знаешь о воскрешении детей Горгелойга? Ты слеп.
— Возможно, — сказал Эдрик. — А возможно, и нет. Мне неизвестны ни имена всех обитателей Сальбравы, ни их способности. Если этой способностью обладает Лицемер, не исключено, что ею может обладать ещё кто-нибудь. Но допустим, ты права. Как отсюда следует то, что ты — та, за кого себя выдаёшь? Этот… демон… когда он вселился в Фремберга, сказал, что ты — демоница, фаворитка одного из Последовавших.
— И ты поверил Отцу Лжи? — изумилась она.
— Дорогая моя, ложь иногда может быть очень похожа на правду. А уж настоящие мастера умудряются лгать так, что ни одно из их утверждений само по себе не является ложным. Важно соотношение этих утверждений между собой и точная расстановка акцентов.
— Я не «твоя дорогая», — презрительно бросила она. — Я — дочь Солнца. Я не требую, чтобы ты молился и поклонялся мне, но и не позволю, чтобы обращался со мной как… как с какой-нибудь самочкой из твоего народа.
Эдрик расхохотался.
— Ты? Не требуешь, чтобы тебе поклонялись? Да у тебя самый популярный культ в цивилизованной части нашего мира!
— Я не имею к этому ни малейшего отношения, — холодно произнесла девушка.
— К чему? К культу?
— Да!
— Конечно, не имеешь. Ведь эта религия почитает Белую Богиню Мольвири, младшую дочь Солнца. А вот, кто ты такая — мне всё ещё не понятно…
— Я и есть Мольвири! Та, перед которой вы ползаете на коленках в своих душных храмах! Та, ради которой вы убиваете друг друга! Та, которой вы препоручаете свою волю в молитвах! Та, которая…
— Да успокойся, — пренебрежительным тоном бросил Эдрик. Мысленно усмехнулся: если девушка всё-таки не лжёт, то к списку людей, демонов, бессмертных и настоятельниц Школы, которых, после короткой беседы, ему удалось вывести из себя, следует теперь добавить ещё и одну богиню. — Ты только что утверждала, что не имеешь к этому никакого отношения. И вот, нате вам пожалуйста…
— Я не создавала эту религию, — терпеливо объяснила она. — Я не хотела, чтобы она была.
Эдрик скептически посмотрел на неё.
— Тогда ты довольно странное божество. Боги так себя не ведут.
— Да. За это меня и наказали. Братья заточили меня здесь, а там, на земле, создали мой культ. В своих снах я была разными людьми. Я слышала ваши молитвы, но ничего не могла для вас сделать. Я отрезана от своей силы, заточена в этом теле…
— Да неужели?.. Совсем ничего не могла? О чудесах, совершённых именем Мольвири, ходит великая слава…
— Это не я. Это бисурит моей религии.
— Вот уж не думал, что бисурит может как-то противоречить сущности, к которой обращён.
— Говорю же: я отделена от своей силы… Бисурит создали без моего ведома и желания. Из энергий верующих, из их молитв и надежд…
— Зачем? Какой в этом смысл?
Она ответила не сразу.
— Я не хотела, чтобы всё было… так, как есть. Мы получили свою силу от Светил, но… братья хотели удержать её у себя. Я же всегда полагала иначе. Они хотели забрать то, что люди получили от них, обратно. Для этого и были созданы бисуриты, порабощающие волю смертных, превращающие каждого отдельного человека в часть стада. Но это путь в никуда. Я так им это и сказала, хотя братьям мои слова и не пришлись по вкусу. Когда разделились земля и небо, и между мирами возникли границы, я пожелала остаться в мире людей. Чтобы учить вас, чтобы помочь вам понять, кем вы стали… ведь вы жили как звери, да что там — вы и были зверьми… Но я ничего не успела сделать. Меня заперли здесь. Мне сказали: хочу я или нет, но мой культ будет создан, и когда-нибудь, может быть, я пойму, что правы они, а не я. И тогда моё наказание смягчат. Может быть.
— А с Хелахом когда ты успела познакомиться?
— Когда жила на земле. Он сам нашёл меня. Он был человеком, но уже… другим. Он… как отблеск будущего — предвестник того, чем каждый из вас мог бы стать. Хелах сказал, что вскоре его уничтожат, а меня — обрекут на бессрочное заточение, но я ему не поверила. А он оказался прав. Так и произошло. Но всё же… рано или поздно вы освободитесь от пут, которые наложили на вас мои братья.
— Это тоже Хелах предсказал? — невинным тоном осведомился Эдрик.
— Нет, это… я в это верю. Анкавалэн — особенный дар. Нельзя просто владеть им, не отдавая его кому-то, не воплощая эту силу в чём-то. Если оставить себе, пожалеть, дар обернётся пустышкой…
— Погоди-ка. Светила отдали анкавалэн богам, боги — людям, — сказал тел-ан-алатрит. — По твоей логике выходит, что и люди должны отдать его кому-то. Кому?
— Не знаю, — призналась она. — Может быть и так, что начало соединится с концом, и из вашей силы будут когда-нибудь рождены новые Светила, когда те, что ныне освещают небо, погаснут и утратят всякое могущество.
Эдрик покачал головой. Ему претила мысль о том, что свободу и силу, которую он обрёл, следуя учению Школы, можно так вот запросто взять и подарить кому-то. Стать ничем. В этом было что-то неправильное.
«А ведь боги, — подумал он затем. — Наверное, считают так же…»
Может быть, впервые в жизни он подумал о Солнечных Князьях не как о мелочных деспотах и тиранах, а как о тех, чьей силой были сотворены все Сферы… и можно было понять, почему они не желают отказываться от этой власти. Никому не хочется становиться всего лишь тенью своего прошлого «я»… терять всё, не получая ничего взамен.
Он встал с постамента и задумчиво прошёлся по комнате. У женщин, державших сияющие сферы, были отрешённые, красивые, но ничего не выражающие лица… Ни проблеска живого чувства…
Он встал под отверстием в потолке, посмотрел вверх, потом бросил ещё один взгляд на пленницу. Она его ни в чём не убедила. Выбор по-прежнему был тем же, что и прежде. Он мог уйти, а мог освободить её — и посмотреть, что будет. На одной чаше весов — осторожность, а на другой — любопытство.
«С другой стороны, — подумал Эдрик, не переставая разглядывать постамент. — Даже если она Тёмная Княгиня… даже одна из Последовавших… мне-то какое дело? Ещё одно маленькое беспокойство для светлых божков, захвативших Сальбраву. Пусть боги грызут друг друга, я не против. Может быть, меньше внимания станут обращать на таких, как мы. Если же она не солгала… маловероятно, но если… Хм. А это может быть даже забавно».
В любом случае, какой-то выбор надо было делать.
И Эдрик его сделал.
Эпилог
Разум постепенно возвращался ко мне… Наверное, напряжение последних месяцев оказалось слишком огромным, и что-то во мне надломилось, когда я увидел это горбатое существо в маске — призрака, выбравшегося из моих снов. Я и в самом деле оказался каким-то образом связан с ним после встречи с Ночной Тенью — а может, это и была Тень? Что, если она угнездилась во мне, и, пройдя Мост вместе со мной, обрела таким образом самостоятельное существование?.. Впрочем, она и раньше была вполне самостоятельной — под Бэрверским холмом я убедился в этом достаточно ясно. Значит, горбун — не Тень?.. Но что он тогда такое?.. Почему я оказался связан с ним?.. Размышлять об этом можно было долго и бесплодно.
Сказав нечто странное — как будто его действительно волновало то, что со мной случится — он выбросил меня в портал. Мне кажется, он опасался богов, которые сторожили выход из Слепой Горы. Я не выбирал путь — в те минуты я был просто бездумным животным. Случайно так получилось, или так желал демон в маске, но я оказался на маленьком безлюдном островке посреди океана. Здесь были только скалы и камни, и волны, ревущие внизу. Когда я более-менее пришёл в себя, я несколько раз обошёл остров. Ни животных, ни птиц, не было даже растений.
Я обречён. Мне осталось жить в лучшем случае два или три дня. У меня больше нет сил, я всё истратил на Игольчатом Мосту, и магия мне не поможет. Я не боюсь смерти, но содрогаюсь, когда думаю о том, что за последней чертой меня будет ждать голодный оскал Ночной Тени.
Я сижу на скале, и смотрю на море. Солнце иссушает меня, но я стараюсь не думать о нём. Не думать ни о чём… Я проиграл. С этим нужно смириться.
Нет.
Не смирюсь никогда. Если б была хотя бы крошечная возможность что-то изменить, я бы воспользовался ею. Но я бессилен. И всё же… пока я могу, я буду бороться и c Тенью, и с собственным отчаяньем. Пусть даже мне не суждено победить в этой битве.
Предельное напряжение сил на Мосту, и шок, пережитый при встрече с демоном, как-то повлияли на меня. Вернулись воспоминания, которые я считал давно утраченными… но нет, они просто таились во мне — до времени.
…Я и в самом деле подходил к Вратам Тедхара много лет тому назад, когда ещё жил среди скайферов. Мы организовали набег на поселения близ Сайбо. Часть клана отступила в пустыню с добычей и пленниками, а небольшая группка молодых воинов, захватив с собой нескольких человеческих детей, отправилась дальше на юг и восток. Мы вошли в ущелье. Я помню, мы стояли там с Зелкариш, смотря на Врата, и я чувствовал недобрую силу этого места. Наши спутники вошли в крепость. Там они проведут ночь: принесут в жертву павшим Детям Горгелойга пленённых детей, и будут молить Мать Демонов о том, чтобы она вернулась к ним и даровала им своё благословение. Я хотел последовать за ними, но Зелкариш задержала меня.
— Нет, — сказала она. — Тебе туда не нужно. Не сейчас.
— А когда будет пора? — раздражённо спросил я. Я думал, мне не доверяют потому, что я сам был человеком.
— Иллейдшаорх сказал, что твоё время ещё настанет.
Так звали вагу, моего учителя. Я попытался расспросить Зелкариш о том, что всё это значит и что он ещё велел передать, и почему сделал это так странно — через неё, но она отказалась говорить. Похоже, что она и сама ничего не знала. Она чувствовала, что я разозлён, и постаралась смягчить впечатление от своих слов, убрав платок, закрывающий нижнюю половину лица. Это был знак доверия и любви. Как и у всех скайферов, в её лице было что-то змеиное. Она приникла к моим губам, и её раздвоенный язык пощекотал моё небо. Она тоже не вошла в Тедхарадхим: осталась со мной до утра. Мы провели упоительную ночь…
…Я вспомнил и другие имена. Женщину, которая стала моей женой, звали Анталис. Яальские кочевники убили её и её детей, которые называли меня «отцом», хотя родным отцом им я не был. Анталис вспороли живот, оборвав не только её жизнь, но и жизнь ребёнка, которого она вынашивала. Моего ребёнка.
Тогда всё началось. Не у скайферов, и не в Бэрверском холме. Когда я приехал к своему сожжённому дому, в моём сердце поселилась смерть, и больше она не покидала меня. Я больше не мог ни любить, ни радоваться. Словно пробудилось что-то, что жило во мне всегда, ожидая своего часа. Я разыскал отряд, который побывал в моей деревне, и перебил их всех. Когда я подвесил предводителя над огнём, он стал просить, чтобы я убил его быстро.
— Нет, быстро не будет, — сказал я. И напомнил, что они сотворили с моим домом и с моей семьёй.
— Так захотели наши боги, — прохрипел он.
Я пытал его больше суток. Потом он умер — не выдержало сердце…
Воспоминания…
…Я помню, как меня и Оллегри привели к друидам. Моего товарища они забрали сразу, меня — не хотели брать.
— Почему? — спросил я.
— Ты нам не подходишь, — ответил высокий старик в буром плаще. — На тебе печать тьмы. Будет плохо, если ты обретёшь силу и дашь тьме волю в твоём сердце. Будет очень плохо.
Я заплакал. Я был всего лишь маленьким мальчиком и ничего не знал ни о каких печатях.
Другой старик, не такой суровый, сжалился надо мной.
— Кто, кроме нас, поможет ему удержать эту тьму на цепи? — спросил он своего спутника.
Они приняли меня к себе — на время — и обучали так, как остальных…
Было много воспоминаний, и я погружался в водоворот памяти, как утопающий — в морскую бездну. Мне всегда казалось, что в моей жизни есть какой-то смысл, цель, неведомая мне самому. Что-то, что сделает меня целым, даст ответы на все вопросы… Совсем скоро я умру, и за гранью смерти не увижу смысла — стану кормом для демонической твари, что поджидает свои жертвы в покинутом адском городе… Так в чём же смысл всего этого? Для чего я рождался и жил, предавал и ненавидел, боролся за свою жизнь на долгом пути сквозь Алмазные Княжества и Речное Королевство?.. Зачем, для чего?.. Только для того, чтобы привести в мир горбатого демона в маске?.. Я не хотел в это верить. Я искал смысл, но не находил его. Я так и не обрёл целостности, и все мои вопросы так и останутся только вопросами…
Я не знаю, как долго он находился рядом — я совершенно не ощущал его присутствия. Вечером похолодало, подул ветер. На западе Солнце погружалось в океан, раскрашивая море и небо золотыми и алыми красками. Я повернул голову — и увидел его. Он тоже любовался закатом. Стоял на скале, опираясь на клюку, всего лишь в нескольких шагах от меня.
— Люблю смотреть, как Солнце умирает, — сообщил он.
Я молчал…
Немного позже он повернулся ко мне лицом… нет, там не было лица: только маска, нацепленная на пустоту.
— Я думаю, тебе есть о чём меня спросить, — сказал он.
Я усмехнулся. Я не ощущал страха — внутри всё перегорело. Я чувствовал странную отрешённость, как будто происходившее было чем-то нереальным, какой-то картинкой или сном…
— Ты всегда был особенным, — сказал он. — Не таким, как все. Я хорошо изучил тебя, пока жил в тебе. Я рад, что ты прошёл Мост и остался в живых.
Я покачал головой.
— Случайность. Если бы не вмешался Фремберг, я бы вступил на Слепую Гору в неурочное время. Я даже немного жалею, что этого не произошло.
— Тебе не следует ненавидеть меня, — произнёс демон. — Разве хоть в чём-то ты можешь меня упрекнуть? Игра — это моя магия. Сейчас ты утратил её, но благодаря ей ты вырвался из темницы, ты прошёл Княжества и Речное Королевство. Я спас тебе жизнь, когда выбросил тебя в портал…
— Перестань. Ты отнял у меня всё. Что тебе ещё от меня надо?
— Ты не понимаешь, — возразил он. — Ты был обречён в любом случае. Разница в том, что та, которую ты называешь «Ночной Тенью», желала, чтобы ты прошёл Мост в неурочное время. Она отобрала часть твоих воспоминаний, и дала взамен другие — ровно столько, чтобы ты обманулся, полагая, что знаешь о ловушках книги и времени прохождения всё. После того, как ты прошёл бы Игольчатый Мост, я бы воскрес в любом случае, это было уже вне твоей власти. Но ты должен был погибнуть. Однако, повторяю, я рад, что этого не произошло.
— Когда ты… поселился во мне?
— Меня вложила в твою душу Ночная Тень.
— Значит, вы заодно… — Я отвёл взгляд.
— Не так, как ты думаешь. Ты полагаешь, что Тень использовала случайного человека, подвернувшегося ей под руку, но это не так. Она долго ждала твоего появления в Морфъёгульде.
— Для чего?
— Ты не поймёшь, если я отвечу сразу. Сначала нужно объяснить, кто ты — на самом деле. Ты воображаешь себя человеком и думаешь, что с тобой поступили несправедливо. В этом твоя ошибка. Ты не человек. И никогда им не был.
— И кто же я такой, по твоему мнению?
— Многие могущественные существа, — будто не заметив моего вопроса, продолжил он, — высокоразвитые демоны… или боги… присутствуют в Сальбраве не как одно-единственное существо, но как множество, восходящее к одному центру. Их сущность соборна. Такое существо может иметь множество воплощений в различных мирах. В этом случае Лийт — высшая душа, и Живой Алмаз, в котором покоится она, у такой сущности одно, но принадлежит сразу всем её воплощениям.
— Какое ко мне всё это имеет отношение?
— Ты — одно из таких воплощений.
— Что за бред… Я — это я, и никто кроме. Я никогда не был частью чего-то большего… и не хочу быть.
— Сложность в том, — произнёс демон в маске, — что если силу бога… или демона… повреждают, его единство может быть разбито на множество «я», имеющих призрачную самостоятельность. У них есть свой Холок, своё Шэ, свои Тэннак и Келат… иногда есть свой аспект Тобха, тела судьбы и даже, бывает, свой собственный бессмертный Анк… Но у них нет собственного Камня Воли, Живого Алмаза. Вернее, он присутствует в них, потому что может присутствовать везде. Но он им не принадлежит. Случилось так, что соборная сущность, в состав которой когда-то входил твой Келат, была разбита на части. Тогда ты и начал свою жизнь — как индивидуальность. Ты и подобные тебе — в этом и других мирах. Ты несколько раз воплощался. Ты обрёл максимум самостоятельности. Но сущность, которую низвергли много тысяч лет назад, вернулась к жизни, и стала собирать частицы себя, разбросанные по различным мирам. И наконец она встретила тебя…
— И эта сущность — ты? — криво ухмыляясь, перебил его я. Веры этой твари во мне не было ни на грош.
— Нет, не я, — спокойно ответил он. — Ночная Тень.
Я сжался на земле — это имя хлестнуло меня, как плеть. Нет. Не может быть. Не верю.
— Она моя сестра, — продолжал он. — Я привык называть её «сестрой», хотя у неё столько же мужских обликов, сколько и женских. Есть двуполые и бесполые вовсе. Как и у любого из нас. Давным-давно она предала нас. Когда обман раскрылся, мы выбросили её вон, и Князья Света испепелили её. Немногим позже схожая участь постигла и нас. Мой Камень Воли бросили в Озеро Грёз, и самостоятельно возродиться я не мог. Сестру всего лишь убили, прошли века и она, накапливая мощь, частично смогла вернуться в мир яви. Она ждала тебя. Объединившись с тобой, она восстановилась бы настолько, что уже смогла бы покинуть Морфъёгульд, и соприкоснуться с Источниками Силы, которые когда-то входили в её бисурит. Но что она могла — одна против неба? Её сломали один раз, с ещё большей лёгкостью низвергли бы снова. Поэтому она отдала тебя — мне. Она вложила мой Камень Воли в тебя, и отправила тебя проходить Мост. Ты должен был погибнуть в конце и слиться с ней, а я — воскреснуть из мёртвых.
— Подожди. Если она смогла забрать Камень Воли из Озера Грёз, зачем…
— Она не смогла. Живой Алмаз может присутствовать в любом месте, я ведь говорил тебе. Всё, что она могла — сделать тебя моим воплощением, временным пристанищем. Сам Камень по-прежнему покоился внизу, в туманных водах мечтаний и неувиденных снов. Я поднялся к вершине Столба, как призрак, и там встретил тебя. Явь и грёза соединились. Так я вернулся.
— В Бэрверском холме, — медленно проговорил я, — Тень в меня ничего не помещала. Кроме яда и осколков чужих воспоминаний. Она извлекла из меня какой-то сияющий камень…
— Это был её собственный Живой Алмаз. Тот его образ, который присутствовал в тебе. Она лишь забрала то, что ей и так принадлежало. Она лишила тебя своей воли и одарила — моей.
— Я не видел…
— Вероятно, ты был в беспамятстве. На её месте я бы тоже не стал беспокоить носителя знанием о том, что в него что-то вложили.
Я долго молчал. В это невозможно было поверить. И всё же…
— Что тебе нужно от меня — теперь? — спросил я. — Если всё это — правда, какой смысл в твоём рассказе? Через пару дней я бы умер и узнал всё это… сам. — Я содрогнулся.
— Я готов простить сестру за то, что она совершила, — ответил демон в маске. — Но мне не нравится её основное сознание. Предавший раз — предаст снова. Поэтому я хочу помочь тебе.
— Каким образом? Если ты не лгал, мне вообще нельзя помочь. Что бы я не делал, рано или поздно я объединюсь с ней. Так ведь?
— Так. Но объединение может быть разным. Я могу сделать так, что твоё сознание станет основным.
— И… — Я растерялся. — Что тогда?..
— Тогда у меня будет брат, а не сестра. — В бездушном до сих пор голосе мне послышалась усмешка. — Если, конечно, ты захочешь сохранить мужское — и человеческое — обличье. У тебя будет большой выбор.
— Я не верю тебе.
Лёгкий вздох…
— Хотя я и был первым солгавшим в Сальбраве, позже я узнал, что совершенное искусство обмана имеет и свою обратную сторону. Каждый раз, когда мне выгоднее было говорить чистую правду, мне не желали верить. Даже те, кто никогда меня не знал.
Лгал ли он сейчас?.. Действительно ли был тем, за кого выдавал себя?.. Нет, я не мог в это поверить. Но я на секунду допустил эту мысль — только для того, чтобы продолжить разговор с ним.
— Если так… ты не боишься, что я обращусь к Солнечным Богам, и расскажу, кто ты?.. Может быть, в награду они исцелят меня…
— Тебя невозможно исцелить, — спокойно ответил он. — И твою молитву боги не услышат, ибо твои высшие души, которые могли бы соприкоснуться с ними, принадлежат моей сестре. Ты — порождение тьмы, и светлые боги глухи к таким, как ты.
Мне захотелось сказать ему — назло, что он не прав, что я могу измениться, если захочу, но в глубине души я знал, что неправ я, а не он. Невозможно молиться тому, во что не веришь.
— Если я соглашусь, как это будет выглядеть?.. Сам процесс?..
— Я по-прежнему связан с тобой, — ответил горбатый демон. — У тебя нет собственной воли. Я одалживаю тебе свою, чтобы волить. Если ты дашь согласие, мы снова соединимся — на какое-то время. Затем ты оправишься к Тени. И я — через тебя — использую свой талант к Игре, чтобы поработить Тень. Тогда центром станешь ты, а не она.
— Точнее, мы оба будем подчинены тебе.
— Нет, мне это не выгодно.
Я рассмеялся. Как будто не заметив моей реакции, он терпеливо объяснил:
— Если я оставлю сестру в подчинении, то приобрету лишь ещё одну маску. С довольно ограниченными — на данный момент — возможностями. Но сестра лишится шанса восстановить себя. Стать той, кем она была. Могущественный союзник выгоднее, чем ещё одна посредственная оболочка.
— И ты думаешь, я поверю в эту чушь? — Я покачал головой. Похоже, он принимал меня за идиота.
— Ты можешь поверить и согласиться. Можешь не верить и отказаться. Простой выбор. Ты знаешь, что тебя ждёт, если ты откажешься. Но ты не знаешь, что будет, если ты согласишься. Взвесь всё и решай.
— Ты же говорил, что у меня нет собственной воли?
— Да, это так.
— По-моему, это самая очевидная ложь из всего, что ты мне тут нарассказывал…
Я не договорил — что-то случилось… Мне вдруг стало всё равно. Как будто из меня что-то изъяли. Я опустился на камень и застыл. Ничего не хотелось — ни жить, ни умирать. Всё безразлично. Я будто бы наблюдал за собой со стороны — ни думая ни о чём, ничего не желая. Я чувствовал приближение смерти, и там, за её гранью, терпеливое ожидание Ночной Тени, но меня это не беспокоило. Я стал куклой, которую отпустил один кукловод и готовился подхватить другой… листом, несомым течением к водопаду…
Сложно сказать, сколько прошло времени — я не замечал часов. Когда я начал приходить в себя, была глубокая ночь. Светила Луна, и океан тяжело дышал внизу, у подножия скал…
Демон в маске по-прежнему был здесь. Стоял на том же самом месте, в той же позе. Похоже, он так и не пошевелился за всё это время.
— Теперь ты всё понял? — всё тем же ровным, ничего не выражающим голосом спросил он. — Иллюзию твоей самостоятельности поддерживаю я. Сестра отдала мне одно из своих воплощений во временное пользование. Я должен был оставить тебя после того, как воскрес. Отдать ей. Но я этого не сделал. Я чувствую, как она злится из-за того, что я задерживаю тебя у себя. У тебя не так много времени, Льюис Телмарид. Решай.
— Если ты волишь за меня, что я могу решить? — Я рассмеялся. — Получается, я лишь иллюзия, и ты разговариваешь сам с собой.
— У нас разные тела, разные Шэ, разные Тэннак и Келат. В этом смысле ты вполне самостоятелен. Пока.
— Решения принимает воля. Если у нас воля одна — твоя, выходит, я просто не могу принять иное решение, чем то, что хочешь ты. Получается, для меня всё предрешено. Зачем тогда вся эта болтовня? Я должен был бы просто захотеть так, как хочешь ты…
— Дурачок, — произнёс он. — Мне не нужна твоя воля для того, чтобы выполнить мой замысел. Да у тебя её и нет вовсе. Мне нужен твой выбор. Я одаряю тебя способностью волить, но как использовать её, выбираешь ты сам. Поэтому ты всё ещё можешь отказаться.
— Для тебя это будет катастрофа, не так ли? Ведь когда я соединюсь с Тенью, она узнает, что ты мне предлагал…
— Меня это не беспокоит. По сравнению с предательством, которое она совершила на заре времён, мои интриги против неё — сущая мелочь. Мы в любом случае будем в союзе — в конечном счёте у нас с сестрой одни цели. Но мне будет трудно сотрудничать с ней.
— А со мной — легко? — хмыкнул я.
Демон помолчал, прежде чем ответить.
— Ты мог бы оказаться достаточно разумным союзником. — Вот и всё, что он сказал.
— А что это за предательство, о котором ты…
— Какая разница? Через несколько часов ты сам всё узнаешь. Что бы ты ни выбрал.
Я подумал, что эта хитрая бестия в маске рассчитала всё очень тщательно. Даже если он лжёт… У меня был очень ограниченный выбор. Я знал, что будет, если я откажусь. Я не хотел этого. Что угодно, только не это. Второй выбор предполагал неизвестность.
Я выбрал неизвестность.
…Бэрверский холм я покинул с рассветом. За моей спиной восходило Солнце…
Я — не Льюис Телмарид, не Отравительница, Мать Демонов, которую Льюис называл «Ночной Тенью». Я — не тысячи людей, демонов, стихиалей, единство которых составляет то, что я есть. Располагая сознанием и памятью их всех, я — нечто большее, чем каждый из них в отдельности…
Я тянусь к своему бисуриту и открываю себя ему, и он становится самой внешней моей оболочкой, проникающей в сотни Сфер. Я вижу множество миров — одновременно, и неисчислимое множество существ, ликуя, приветствуют возвращение своего господина и творца. Крылатые демоны скользят по кровавым небесам Нижних Миров, люди-скорпионы варят отраву в железных котлах, искажённые минералы поют, наполняя воздух завораживающим губительным волшебством, ядовитые цветы порождают сны, которые, как капли, падают на чёрные полы преисподен… В чёрном зеркале, подаренном Асо ещё в те времена, когда мы были дружны, я вижу небеса и Город Славы, озарённый солнечным светом. И облака, похожие на причудливых животных — облака мира смертных…
Я ещё не уверен, мужской или женский облик будет основным. Да и какая, в сущности, разница? Чем определяется род — половой принадлежностью? Я могу мгновенно изменить тело по своему желанию. Самосознанием? Я осознаю свою принадлежность к обоим.
Я был зачат под Бэрверским Холмом в конце зимы, я мучился в родовых схватках — человечек, не понимающий, кто он, отчаявшийся, лишённый всего, слепо бредущий по Игольчатому Мосту, которым была вся его жизнь… и я был рождён на второй день после того, как год перевернулся, и Солнце пошло на убыль. Я, Князь Демонов, властелин болезней и ядов.
Я поворачиваюсь к Солнцу и улыбаюсь — правой, человеческой половинкой своего лица. Правая половина похожа на разлагающийся труп. Левая половина — тень, смутное подобие демонической фигуры, там нет улыбки, только холод и ненависть. Теперь ты бессильно, Светило. Твои власть и время иссякают, и твои боги слабее, чем прежде. Они не посмеют залить землю новым Потопом, ведь если они уничтожат человеческий род, им нечем будет питаться. Здесь, на земле, мы зажжём пожар войны, который пожрёт всю Сальбраву, и низвергнем Солнечных Князей с их тронов — так же, как когда-то они низвергли нас.
Мы преобразим этот мир, и Солнце погаснет, и наш господин и отец, Горгелойг, Светило Тьмы, вновь воссияет на небе, и будет владеть этой вселенной вечно.
Так будет.
Глоссарий
Бисурит — особое энергетическое поле, формирующееся как некая целостность, отдельными элементами которой могли служить люди, предметы, живые существа, состояния психики и т. п. В некотором роде служили богам и различным могущественным духам как бы их «внешними телами».
Вага — колдун-жрец у скайферов. Многие из них достигали бессмертия или приближались к нему.
Гёльт («течение») — уровень мироздания. Часто использовалось в комбинации с наименованиями душ, обозначая таким образом уровень, в котором они находятся. Например, Холок-гёльт («плотное течение») — физический, видимый мир.
Кадёт — демон, в которого мог переродиться вага. Обычный облик: парящий в воздухе чёрный признак в длинной мантии с капюшоном. Кадёты наделены огромным колдовским могуществом.
Ламисера — растение, обладающее наркотическими свойствами. Маги-персоналисты отождествляли состояние сознания, в которое вводила человека ламисера, с духом смерти.
Лекемплет — сложная, самостоятельная энергетическая система, обычно — не связанная либо слабо связанная с физическим миром. Может иметь как искуственное, так и естественное происхождение. Впрочем, различие между искуственным и естественным тут достаточно условно, поскольку под первым обычно понимается деятельность человека, а под вторым — деятельность духов, демонов или богов. Иногда этим же словом обозначают отдельную область в «тонком» мире, что не совсем безосновательно: такие области, даже давным-давно вросшие в существующие Сферы, имеют то же происхождение, что и прочие лекемплеты (были созданы как обширные самостоятельные системы, перераспределяющие энергию внутри себя). По своему «объёму» и сложности лекемплет является чем-то средним между обычным заклинанием и полноценной Сферой.
Сейг — демон-охотник из Сеигбалаокха (один из кругов Преисподней).
Сингайл — поэт-мистик. Славились тем, что пытались составлять стихи на Искажённом Наречье.
Скрэ — элемент магического облика. Обычно соответствовал какой-либо определённой способности, служа как бы её символом и воплощением.
Сальбрава (все части, всё связанное, совокупность) — совокупность миров (Сфер) и энергетических уровней (Гёльт), составляющая единое целое. То же, что и «вселенная», «мироздание» (с точки зрения обитателей Кельриона). Верхней «границей» Сальбравы считался Эдем и Сияющая Обитель (покои Солнца), нижней — Дно Миров, по периметру внешней «границы» вращался комплекс Лунных Сфер (самостоятельная меньшая система миров, относящаяся к Сальбраве как часть к целому (правда, как часть, практически с целым не связанная).
Стханат — (буквально «известные земли», ойкумена) наименование крупного межгосударственного образования, и одновременно — исторической эпохи, когда это образование существовало. Географически Стханат включал в себя земли современного Ильсильвара, Речного Королевства, северо-восточную часть Хэплитской пустыни (тогда этот регион ещё не был пустыней), южную половину Хальстальфара, побережье Многоцветного Моря, северную часть Яала, Чёрное Королевство, а также Геш и земли за ним. Стханат управлялся так называемыми «Небесными Избранниками» — особым родом людей, получившим от богов многочисленные сверхъестественные дары (в некоторых случаях — и бессмертие). Избранники управляли не только людьми, но и другими расами (исключая скайферов, фактически истреблённых во время их владычества). Оборотни, жившие целыми кланами (Древами), были вассалами Избранников и нередко входили в их свиту. Стханат просуществовал более трёх тысяч лет, однако Избранники, возгордившись, начали враждовать между собой, претендуя на первенство. Неоднократно Стханат переживал времена раздробленности, когда отдельные его провинции вели войны друг с другом. Некоторых Избранников поражало безумие, насылаемое, согласно легендам, богами, разгневанными творящимися на земле несправедливостями. Согласно другому мнению, причина безумия и физических уродств лежала в том, что брачные союзы Избранники несколько тысяч лет подряд заключали в своём тесном кругу. Первой областью с самостоятельным, независимым от Избранников, управлением, стал Геш — небольшая страна храмов и монастырей. В это время Стханат уже находился на стадии разложения, но его агония растянулась на века. Избранники в тот период всё меньше являлись проводниками божественной воли, всё более превращаясь в тиранов. Хальстальфар возник в ходе мятежа одного из северных герцогов против власти Избранников; в жестоких войнах он сумел отстоять свою независимость. Приблизительно в это же время откололся и Крылатый Город, приняв, в качестве своего правителя одного из младших богов моря (впоследствии уничтоженного, но оставившего после себя множество потомков). В конце концов, в бесконечных войнах, Избранники совершенно истребили своё племя. Их былые вассалы стали суверенными государями Ильсильвара, Речного Королевства, Алмазных Княжеств. Последний из рода Избранников — бессмертный Король Теней, закрывшийся от остального мира неприступными горами. Впрочем, из рода Избранных он был извергнут давным-давно, ибо своё могущество и само бессмертие получил не от богов, а от Князей Тьмы. Никто не может сказать, почему боги не уничтожили его за измену; впрочем, никаких вестей из Чёрного Королевства не приходило уже очень давно и неизвестно, во что превратилась эта страна под властью Короля Теней.
Одно из названий Стханата — «Империя Порядка», но парадокс в том, что это название Стханату (точнее — тому, что от него осталось) дали правители в последние века существования сего государства, когда как раз порядка в нём было меньше всего. Несмотря на распад Стханата, безумие и алчность его правителей, стханатская эпоха осталась в памяти многих, как утраченный золотой век. За прошедшее с тех пор время сформировались новые национальные и языковые общности, и стханатский язык стал мёртвым, хотя и общеизвестным языком. Ближе всего к нему язык Алмазных Княжеств (северной части), Речного Королевства и Ильсильвара. Хальстальфарский язык, несмотря на множество заимствований, имеет иные корни. Благородные семьи, чья родословная восходит к временам Стханата, добавляют к своей фамилии приставку «эс» (эс-Тэле, эс-Салькир). В большинстве случаев слова, следующие за приставкой, когда-то означали наименования областей (ныне носящих совершенно другие названия).
Сфера — отдельный мир в составе Сальбравы.
Хуриджары — огненные полубоги, дети Князей Тьмы и смертных родителей.
Согласно представлениям магов Кельриона в описываемый период времени, всякое живое существо имеет семь душ, или семь начал. Некоторые из душ у разных существ могут находиться в зачаточном состоянии и никак себя не проявлять.
Лийт (близко по значению к слову «святой», «истинный», «подлинный») — высшая душа, Истинное Я.
Тобх («судьба») — «душа судьбы». Тобх сопровождала человека на всём пути его перерождений, не разрушаясь, но только изменяясь в соответствии с поступками человека. 1) Иногда Тобх описывалась как крылатая женщина — безжалостная судья, которая ежесекундно следит за человеком и скрупулёзно заносит в свои свитки все его поступки. 2) По представлениям некоторых религиозных групп, Тобх обладали не все люди, но только некоторые «одарённые» (или «проклятые») свыше. 3) Про священный долг, обязанность часто говорили, что это — Тобх. Так, для рыцаря «тобх» могла быть родовая месть; а для клирика, исповедовавшего принцип ненасилия, «тобх», напротив, заключалась в отказе от мести. Для некоторых тёмных культов, запрещённых и преследовавшихся властями, тобх состояла в совершении регулярных человеческих жертвоприношений.
Анк — бессмертная душа. Люди не обладали ею, но только боги и бессмертные. По представлениям некоторых религиозных групп, верующий мог получить эту душу посредством «второго рождения», приняв в себя частицу бессмертной жизни бога. Согласно другим представлениям, люди этой душой всё-таки обладали, хотя она и находилась в зачаточном состоянии.
Келат — душа разума, нередко воспринималась как призрачный двойник человека (такого, каким человек себя мыслит). Именно в этой душе содержалось всё, что человек отождествляет с самим собой: память, привычки, эмоциональные реакции, привязанности и пр. После смерти эта душа уходила в Страну Мёртвых, где очищалась от своего содержания и через некоторое время отправлялась на новое рождение.
Тэннак — магическая душа, магический облик. Считалось, что этой душой обладают только колдуны. В более поздние времена способности этой души стали приписывать тэнгаму (как действующей, без-образной силе).
Шэ — душа жизни. Наиболее близкое понятие — «жизненная сила», однако следует учитывать, что Шэ воспринималась не как аморфная «сила», а, скорее, как некий объём, имевший вполне определённые границы, «аура жизни». Всё живое (способное расти и размножаться) обладает Шэ. Голем или иной предмет, оживший в результате колдовства, Шэ не обладает, но обладает Тэнгамом (или находятся под его действием). Отсюда — йалт’ше (аура). Призраки и духи Шэ не обладают.
Холок («плотное») — самая низшая из душ, видимая и осязаемая: то же, что и «физическое тело».
Читать бесплатно другие книги:
