Князь лжи Смирнов Андрей

— По пути ты никуда не сворачивал? — как бы невзначай обронил Эдрик.

Аайглато несколько секунд молчал, а затем произнёс:

— Ты зря подозреваешь меня, человек.

— Насколько мне известно, демоны — особенно такие умные, как ты — не считают ложь чем-то предосудительным.

— Поверь мне, люди ещё более лживы, чем мы.

— Может быть. Но забавно наблюдать, как ты играешь словами. Не отвечаешь на вопрос прямо, а вместо этого уводишь разговор в сторону, силясь создать о своих действиях то впечатление, которое считаешь подходящим.

— По пути я никуда не сворачивал и никому послания не отдавал. Не совершал подмен и не пытался вызнать, о чём пишет Нарвериш. Я мог бы перечислить ещё десятки «не», но может быть, тебя удовлетворит и сказанное? Я бы не стал лгать Фрембергу хотя бы из-за того, что знаю, кто он такой.

— И кто же? — Насмешливо полюбопытствовал Эдрик.

— Бессмертный. Великий чародей. Полубог. Не все обитатели Нижних Миров злы и коварны. Некогда он оказал нашему народу великую помощь. За это мы служим ему — без принуждения, сменяя друг друга каждые десять лет. Был долгий перерыв, но пять лет назад он призвал нового тайвэ — меня — к себе на службу. Он наделил меня талантами и способностями, которые я никогда бы не приобрёл сам. До сих пор я получал от него лишь благо, и я знаю, что он — добрый господин. Я не раб ему, хотя обычно колдуны и предпочитают, для надёжности, накладывать на вызванных магические узы. Но хотя он — добрый господин, я хорошо могу представить то, что ждёт меня в случае предательства. Что я получу, предав? Мучительную смерть. Что я имею, оставаясь верен? Свободу и силу. Поэтому…

— Ну-ну-ну!.. Хватит, — Эдрик устало махнул рукой. — Право, не стоит так распинаться. Проверить лжёшь ты или нет, в данный момент всё равно невозможно. Поэтому продолжай, мне очень любопытно. Что, говоришь, случилось у вас дальше?

Некоторое время демон молчал.

— Теперь я понимаю, что имел в виду мой господин, характеризуя тебя как человека, способного взбесить и святого, — наконец произнёс он.

— Вот как? Я польщён. А что он ещё обо мне говорил?

— Что ты, вероятнее всего, и не человек вовсе, хотя очень ловко себя за него выдаёшь.

Эдрик рассмеялся.

— Боюсь, твой господин тяжело болен. Параноидальный страх, маниакальная подозрительность — самые частые спутники магов… особенно таких великих.

— Мне кажется, — заметил Аайглато. — Наш разговор перестал быть содержательным.

— Верно. Вернёмся к твоей истории. Ты видел, как Нарвериш пишет письмо?

— Нет. Я находился в другой части комнаты. Нарвериш стоял ко мне спиной. Я видел, как он окунает перо в чернила. Но не видел, как пишет. Он сделал всё очень быстро. Я полагал, потому, что само послание — короткое. Может быть, одна строчка или две. Но я бы отнёс и пустой лист. Может быть, это какой-то особый сигнал, о котором мне не положено знать?

— Так тебе было известно, что там пустышка? Или нет?

— Нет. Я не знал.

— А Нарвериш… каким он тебе показался? Может быть, он был взволнован? Нервничал? Вёл себя необычно?

Тайвэ надолго замолчал, а когда заговорил вновь, интонации его голоса — впервые за время беседы — изменились. Появилась неуверенность…

— Да, он… не был обычным. От него шёл… странный запах.

— Запах? Давай-ка поподробнее.

— Я… — Тайвэ запнулся. — Я не знаю, как передать свои ощущения на вашем языке.

— Насколько я понял, «запахом» вы называете выделения, остающиеся в эфире после того как энергия, воспринятая душой, исходит «на выдохе» обратно в окружающее пространство.

— Да. Это можно сравнить с дыханием. Каждая сущность оставляет свой особый запах, след своего дыхания.

— И запах Ёнко изменился? Что это значит?

— Запах души постоянно меняется. Любое чувство насыщает выделяемую энергию своим ароматом.

— И какие эмоции испытывал Ёнко?

— Странные. Комбинации запахов. Радость и страх — сразу. Удовольствие и боль — сразу…

— Удовольствие от боли? Он что, был извращенцем?

— До того утра я этого за ним не замечал.

— Хм… Я слышал, что запахи людей и демонов кардинально различаются. Это так?

— Да, это так. Каждый род живых существ по-своему перерабатывает энергию. Потому имеет свой, особый вид запаха.

— В то утро… или ещё ночью… ты не заходил к Маскрибу?

— Нет.

— Странно. Городской маг, конечно, не такой хороший нюхач, как ты, но даже он — с помощью своих амулетов — смог установить, что в гостинице побывал демон.

— Не в гостинице, — поправил Эдрика тайвэ. — В комнате Маскриба.

— Откуда ты знаешь?

— Я осматривал это место уже после того, как пропал Нарвериш.

— И?

— Что — «и»?

— Ты узнал его? Демона, который тут был?

— Нет. Надеюсь, ты не считаешь, что все демоны знакомы друг с другом?

— Но хоть что-то ты можешь о нём сказать? Ты ведь ощутил его запах?

Аайглато задумался.

— Очень слабый, — произнёс тайвэ. — И след от него слабый. Не думаю, что такой мог представлять опасность. Силы в нём почти что и не было.

— Ты судишь об этом только по слабости следа?

Капюшон согласно качнулся.

— Значит, в принципе, можно допустить, что это был очень могущественный демон — настолько могущественный, что сумел замаскировать свой след?

— Не думаю, что это возможно, — усомнился тайвэ. — Чем больше могущества — тем больше потоков задействовано. Нельзя… по крайней мере — я не представляю, как можно очистить потоки от своего следа. Всякое действие лишь усилит твой запах. Можно только не проявлять себя, ничего не делать. Но тогда ты не сможешь и скрыть того, кто ты.

— Что-то больно мудрено, — усмехнулся Эдрик. — Наверняка есть какой-нибудь способ. Ладно… Ты не можешь определить… смерть Маскриба была вызвана тем «слабеньким демоном» или нет?

— Нет. Собери он столько энергии, чтобы превратить человека в кровавую пыль, его след был бы гораздо сильнее. Несравнимо сильнее.

— Ну хорошо… А когда Нарвериш вернулся и дал тебе пустышку вместо письма — от него этим демоном не пахло?

— Нет, — уверенно сказал Аайглато. — Фремберг тоже подозревал одержимость. Но я этого не заметил. Его сущность по-прежнему принимала и отдавала энергию так, как свойственно людям. Замены не произошло.

— Ты в этом уверен?

— Да. Он пребывал в странном состоянии. Но он оставался человеком… по крайней мере, на тот момент.

— Что значит «на тот момент»? — заинтересовался Эдрик.

— Получив пустое письмо, Фремберг немедленно отправил меня обратно, в Рендекс. Решил, что Нарвериш ошибся, перепутал один лист с другим. Но когда я вернулся, Ёнко здесь уже не было. Люди, которые находились с ним…

— Какие ещё люди?

— Слуги и телохранители. Не мог же он один следить за всем караваном.

— Где они теперь?

— По большей части, пристроены к другим поставщикам. Ты хочешь поговорить с ними? Они всё равно ничего не знают. По их словам, Ёнко забрал лошадь и уехал сразу после того, как ушёл я. Своих действий он не объяснил.

— Очень интересно. Полагаю, ты попытался его найти?

— Да. — Аайглато опять ненадолго замолчал. — Он выехал из города и отправился на юг. След был ясным и чётким, но я стал замечать, что чем дальше, тем сильнее меняется запах Ёнко.

— Опять странные эмоции?

— Не только. На этот раз менялись и сами способы взаимодействий. Он начал по-другому забирать силу из мира и по-другому её отдавать. Он как будто перестраивал себя.

— Превращался в демона?

— Не знаю. Не могу сказать. Но его сущность становилась всё более подвижной и гибкой. Это более свойственно демонам, чем людям.

— Значит, превращался… а запах, случаем, не становился похож на тот, который ты ощутил в комнате Маскриба?

Тайвэ задумался. Капюшон снова качнулся — на этот раз отрицательно.

— Нет. Совсем другой обмен.

— Скажи, а есть существа… демоны… которые способны использовать разные способы обмена? В зависимости от ситуации и личных нужд?

— Да. Но это очень высокоразвитые демоны.

— Может, именно с таким мы и имеем дело?.. Ладно, можешь не отвечать. Я и так знаю, что ты не знаешь. Это просто мысли вслух. Чем кончилось твоё преследование?

— Ничем. Нарвериш предвидел, что я буду его искать. Сам он всё это придумал или им кто-то управлял, мне неизвестно, но он сумел сбить меня со следа. Его колдовские способности необычайно возросли за эти два дня.

— Что он сделал?

— Создал заклятье… тошнотворный запах, едва не сведший меня с ума. Я… мне было очень плохо… Я почти ничего не помню. Вероятно, в какой-то момент я ушёл домой. На Остров Цветущих Песков. Это меня и спасло. Там я исцелился. Когда токи моего мира очистили меня, я отправился к Фрембергу. Оказалось, что я отсутствовал две недели. Тогда Фремберг сам попытался найти Нарвериша, но не сумел.

— Обсидиановый шарик у Нарвериша был?

— Он выкинул шар сразу на выезде из города.

— Хорошо. Что дальше?

— Пока Фремберг занимался поисками, я получил задание навестить Маскриба. Тогда ни мне, ни моему господину ещё не было известно, что он мёртв. Но странное поведение Ёнко началось сразу после визита к нему, и нужно было выяснить, что произошло и о чём они говорили. Оказалось — ни о чём. Они не встречались. Маскриб погиб до появления Ёнко, ещё ночью.

«Начинаю понимать, почему расследовать это дело Фремберг отправил именно меня, — думал Эдрик, в пол-уха слушая Аайглато, подходившего к финалу своего повествования. — Понимаю, почему он не отправил за книгой ещё одного переписчика… Он не знал, с чем имеет дело. Требовался не только книгочей, но и боец — сочетание, которое встретишь нечасто. Вдобавок это должен быть человек, которым, в случае чего, не жаль пожертвовать… Если вдруг со мной произойдёт то, что случилось с Маскрибом… или с Нарверишем».

— …после того, как я рассказал о Маскрибе, Фремберг наложил заклятье, сделавшее меня невосприимчивым к отраве Нарвериша. Я снова начал преследование. К сожалению, прошло слишком много времени. Он накопил энергию и ушёл в какой-то другой мир. По путям, которые мне неизвестны.

— Преследование? Он что, тебя ждал?

— Нет. Я неверно выразился. Я взял остывший след, но шёл по нему недолго. Нарвериш остановился вскоре после того, как создал заклятье с тошнотворным запахом. Ему просто нужно было время. Около недели, я полагаю. Переход он осуществил ещё тогда, когда я вымывал из себя отраву на Острове Цветущих Песков.

— Ты не пытался найти его в Нижних Мирах?

— Пытался. Но проще найти песчинку в Хеплитской пустыне.

— А чем ты занимался в последнее время?

— Этим и занимался. Всё время. Пока Фремберг вновь не призвал меня и не отправил к тебе.

— Понятно. — Сказал Эдрик. — Я тут уже не первый день роюсь в княжеской библиотеке. Кое-что откопал. Не уверен, что это именно то, что нужно твоему хозяину, но об этом пусть он судит сам. Завтра вечером передам тебе книги. Идёт?

— Если ты ещё не нашёл, не нужно спешить. Я подожду…

— А если нашёл? Я не собираюсь сидеть тут годами, выискивая для твоего господина неизвестно что. Отнесёшь ему книги, которые я тебе дам. Завтра. Ты понял?

— Да. Как прикажешь.

— Тебе есть, где заночевать?

— Я не нуждаюсь во сне. Могу подождать здесь.

— Посетителей и так почти нет. Через пару часов трактирщик тебя выгонит и отправится спать. А может, и раньше. Ты ведь ничего не заказывал.

— Я могу уйти в Нижние Миры.

— Отлично. Там и оставайся до завтрашнего вечера.

Капюшон согласно качнулся.

Купленные в лавке книги Эдрик оставил в княжеском книгохранилище, а вместо них — положил в сумку те, с которыми когда-то работал Маскриб. Три изученные и переведённые полностью, книгу на непонятном языке и ту, в которой содержалось упоминание о Слепой Горе. Последнюю он отдавать не собирался.

Всучить Аайглато хоть что-то и заставить его убраться из города Эдрику нужно было для того, чтобы без лишних свидетелей встретиться с посланцем Школы. Точного часа прибытия Эдрик не знал, но полагал, что посланец прибудет в ближайший день-два. Хорошо, если Аайглато задержится в Обсидиановой Башне подольше… Он мог перемещаться очень быстро, но пока ещё Фремберг разберётся с тем, что именно принёс тайвэ…

Эдрик вернулся в гостиницу ранним вечером. Завернул книги в какую-то ветошь и даже успел поужинать прежде, чем объявился демон. Вторая встреча получилась совсем короткой. Когда Аайглато ушёл, Эдрик заперся в своей комнате и — уже более внимательно — принялся изучать текст единственной по-настоящему важной рукописи, неизвестно каким образом оказавшейся в княжеской библиотеке Рендекса.

Чтение он закончил в середине ночи.

Совпадений с тем, что практиковала Школа Железного Листа, оказалось гораздо меньше, чем он предполагал поначалу.

Только правила подсчёта дней, в которые ритуал надлежало совершать и наименование места, куда отправлялся совершающий.

Частично — не совсем — совпадало и открывающее путь заклятье. Впрочем, расхождения тут были неизбежны, учитывая, что и написано заклятье было не на классическом Искажённом, а на одном из его диалектов. Но рисунок ритуального круга, схема накопления энергии — всё очень похоже.

Куда больше его удивили цели и действия, необходимые для их осуществления. Пробежаться по Игольчатому Мосту до конца? Сменить естество человека на естество демона? Или наоборот — если пробежку совершит демон? Эдрик перечёл страницы, где говорилось об этом, несколько раз. Всё это выглядело полной ахинеей. «Всё равно, как если бы собака хотела превратиться в кошку, — подумал он. — Даже если это возможно — зачем?..»

Школа Железного Листа ставила при переходе на Слепую Гору совсем другие цели… и неудивительно, что и её методы были совершенно иными.

Но более всего его привлекла та часть книги, где рассказывалось о вызове демона, могущего стать проводником по Мосту. Когда он закончил чтение, ему захотелось начать его снова… нет, не просто перечитать — выполнить то, о чём там говорилось. Провести ритуал и вызвать это существо.

Странное желание. Он ведь никуда не собирался перемещаться. Или… собирался? Эдрик уже не был в этом так уверен. Он попытался вспомнить, куда хотел отправиться. На Слепую Гору?.. Но для чего?.. Впрочем, это не так важно. Важно вызвать демона. Проводника. Вот это действительно важно. Он должен это сделать немедленно.

Он начал было вставать, чтобы приступить к процедуре, когда вдруг понял, что происходит. Понимание возникло не в разуме — его мысли в этот момент, в некотором роде, ему не принадлежали — а вне, на каком-то более глубоком уровне его «я». Как только пришло понимание, он начал действовать. Захлопнул книгу. Нырнул ещё глубже, отстраняясь от желаний, мыслей, от того образа себя, каковой он ежедневно демонстрировал окружающим. Найдя себя-настоящего, Эдрик победил то, что едва не овладело его волей. В этот момент он мог бы вовсе отбросить человеческую форму, как делал уже не раз, и принять свой подлинный облик, но он не стал. Чтобы одолеть этого противника, достаточно было и духовного перевоплощения. Хотя бы совсем короткого — только чтобы привести себя в чувство. Затем Эдрик перешёл обратно. Выстроил человеческую психику заново, вновь начал чувствовать, мыслить, желать. Теперь это было безопасно. Пребывание в настоящем «я» уничтожило заклятье без следа.

Эдрик с любопытством посмотрел на закрытую книгу. Надо же — с виду такая безобидная вещица — а едва не достала его.

Теперь — когда разум вернулся на место — он мог попытаться осмыслить то, что произошло.

Книга-ловушка. Помимо записи заклятий, не имеющих никакой силы до тех пор, пока их не приведут в действие, книга содержала некое вторичное заклинание, как бы «вшитое» в сам текст. Эдрик слышал о таком и раньше, но видел впервые. Тот, кто это сделал, хорошо понимал, как устроена человеческая психика. Прочитываемый текст оставался просто текстом… за исключением нескольких символов Искажённого, расположенных в особой последовательности. Эта последовательность складывалась в простейшее мини-заклятье, отдававшее команду на бессознательном уровне. Человек, не пронимая, что происходит, продолжал читать, а команда уже приводила в движение структуры его собственной психики — по-прежнему вне сознания. Читатель начинал желать то, чего хотел добиться автор «вторичного текста», и несчастная жертва даже не понимала, что с ней происходит. Желания, вызванные командой, проскользнувшей мимо фильтров разума, она воспринимала как свои собственные… более того, в каком-то смысле они и были — вернее, становились — её собственными.

«Маскриб попался на это, — с грустью подумал Эдрик. — Вот что произошло. Пока он переписывал книгу и переводил, заклятье — чья-то дурная шутка — полностью овладело им. Он совершил ритуал и вызвал демона… А демон разорвал его на части. Чтобы не говорил на этот счёт Аайглато. Не понимаю только, для чего всё это понадобилось автору книги… какой-то извращённый способ убийства».

Можно было бы отдать книгу Фрембергу и сообщить о том, что свои обязательства Эдрик выполнил и дело, в сущности, раскрыто… но сначала он хотел показать рукопись эмиссару Школы. Тут не нашлось никакой по-настоящему важной информации за исключением упоминания о Слепой Горе, да и эти сведения были преподнесены в вперемешку с весьма странными рекомендациями и заклятьями, работающими прежде всего против самого заклинателя.

Затем Эдрик подумал, что всё-таки можно было бы вызвать демона. Посмотреть, на что тот похож. Способен разорвать человека на части или нет? А если нет — если Аайглато прав — то, может быть, хоть у вызванной твари найдётся объяснение того, что случилось с Маскрибом?

Страха Эдрик не испытывал. Не потому, что заклятье снова овладело им — он знал, что ему нечего бояться, и это знание не было иллюзией.

Он был способен побеждать не только симпатичных девиц, заскучавших в княжеском дворце.

К примеру, ужасающий Страж, охранявший Обсидиановую Башню, был совсем не похож на такую девицу.

И вряд ли демон, вызываемый с помощью книги, окажется сильнее Стража.

Чтобы второе, «вшитое» в основной текст, заклятье не отвлекало внимание, Эдрик раскрыл книгу посередине и наугад затёр несколько значков, складывавшихся в скрытую команду. Он старался не думать о том, как команда выглядит в целом виде. Воображение могло запустить её в действие не хуже, чем чтение, а второй раз отстраняться и очищать себя ему совсем не хотелось.

Ножом кое-как накарябал на деревянном полу круг, выцарапал нужные символы.

«Интересно всё-таки, — подумал он, — кому всё это понадобилось?.. Просто дурная шутка?.. Или нечто большее?.. А может быть, — как озарение, посетила его внезапная идея, — сам демон эту книгу и написал? Почему бы и нет?.. Книга-о-Том-Как-Меня-Вызвать. Автоматическая доставка демона к его ужину. О последствиях, конечно, ничего не сообщается… а то, что сообщается — сплошное враньё. Любопытно, что он предпримет, когда поймёт, что на этот раз всё не так, как прежде?.. Надо постараться не убить его ненароком. И не сильно покалечить. Только допросить. А дальше — пусть Фремберг им занимается».

Эдрик начал произносить заклятье вызова. В левой руке он держал книгу, правой жестикулировал в соответствии с инструкциями. Он ощущал, как выстраивается энергетическая структура, способная, после своего завершения, изменить часть окружающей реальности.

Он не был хорошим магом, но его таланта и знаний хватило на то, чтобы создать паутину и привести её в действие.

Затем — по тому, как стали смещаться линии — он начал понимать, что это не заклятье вызова.

Совсем нет.

Линии укорачивались, в них нагнеталось давление, цветовая гамма стремительно смещалась в область «низких» энергий.

Эдрик выпрыгнул из круга за миг до того, как меняющаяся структура приняла свой окончательный вид. Он не успел понять, что сейчас произойдёт — сообразил только, что ловушки проклятой книги одним безобидным внушением не исчерпывались…

Он должен был достичь двери за один прыжок — но опуститься на пол так и не успел. Успел преодолеть половину расстояния, разворачиваясь в воздухе и прижимая книгу к груди…

Беззвучный взрыв, грянувший за его спиной, второй раз превратил обстановку в комнате Маскриба Рапхабельта в груду мусора.

Но этого Эдрик уже не видел.

С добавленным ускорением его тело, уже в бессознательном состоянии, вышибло дверь и, вместе с нею вылетев в коридор, врезалось в противоположную стенку.

Когда Эдрик очнулся, его тошнило, а комната раскачивалась, как лодка во время шторма. Вдобавок это была чужая комната.

Он лежал на животе — спина и ляжки горели огнём. Если не считать бинтов и повязок, он был совсем голым. Едва не теряя сознание, сумел кое-как поднять голову.

Почти такое же помещение, как и то, что он занимал. Шкаф, стол, стулья…

За столом сидел человек.

Услышав, как зашевелился Эдрик, человек повернул голову к кровати.

На вид незнакомцу было лет сорок. Волосы — когда-то тёмно-каштановые, а сейчас — выгоревшие на солнце и вдобавок обильно приправленные проседью. Прямой нос, сжатые в жёсткую складку губы. Уверенные движения воина. Но взгляд — совсем не бойцовский: слегка рассеянный, задумчивый. Что-то не так с этим взглядом. Кажется, что человек, который так смотрит, или безумен, или тяжело болен.

— Успокойтесь, — сказал незнакомец. — Отдохните. Нам обоим будет лучше, если вы ещё немного поспите.

— Это ещё почему? — Приложив титанические усилия, Эдрик сумел привстать на локте.

Новый приступ головокружения. На этот раз он справился с ним быстрее, чем с предыдущим.

— А ты крепче, чем кажешься, — взгляд незнакомца перестал быть рассеянным. — Совсем недавно я гадал — выживешь ты или нет? У тебя в спине и, пардон, в заднице было столько осколков, что, если их склеить, можно было б собрать табуретку… а может, и целый письменный стол.

— Пусть моя задница вас не волнует, — буркнул Эдрик. — Кто вы… кто ты такой?

— Случайный прохожий, — с усмешкой ответил незнакомец. — На твоё счастье. Пока эти идиоты догадались бы позвать врача, ты бы давным-давно истёк кровью.

— Так это ты меня перевязал?

— Да… Эй! Тебе этого лучше не делать!

Но Эдрик не стал слушать добрых советов. Шипя от боли, он сел на кровати. Поставил ноги на пол. Он чувствовал, как повязки набухают кровью — но это неважно. Он мог решить проблемы с повреждённым телом за несколько секунд. Сознание достаточно прояснилось, чтобы он мог перейти.

В истинном облике проблем у него не будет. Никаких.

Он медлил, потому что, с одной стороны — оценивал своё инкогнито выше чужой жизни, а с другой — не хотел убивать незнакомца. Тот всё-таки его перевязал.

А потом Эдрик заметил, что на столе перед незнакомцем лежит книга. Та самая.

В раскрытом виде.

Глава десятая

Третий, самый последний сон, приснился мне уже в самом Рендексе, когда до летнего солнцестояния оставался всего один месяц.

На этот раз не было ужаса перед надвигающимся небытием, я оставался собой; впрочем, в какой мере это действительно был я — тот ещё вопрос. Я осознавал себя, понимал, что вижу сон, но ничего не хотел и не желал. Моя воля как будто бы перестала существовать; всё прочее — осталось. Я стал бездушной куклой, големом, которого неведомая сила привела в действие, заставила повернуть голову и посмотреть в определённом направлении.

Возникло ощущение движения — я будто бы опять падал во тьму вместе с духом Ламисеры. Потом направления сместились: провал стал надвигающимся горизонтом, падение — полётом по заданному пути. В пустоте, сквозь которую я плыл, образовалось отверстие — без определённых размеров, без краёв, просто отверстие в пустоте — и всё. В появившейся дыре посреди ничего я увидел большие золотые часы. Часы располагались то ли на башне, то ли на скале…

Красивые, округлые, со множеством декоративных деталек, они были расколоты неровной чёрной трещиной, делившей циферблат на две части. Вместо цифр — надписи. Очевидно, половинки, когда-то составлявшие одно целое, теперь располагались под углом друг к другу: я решил так потому, что освещение, падавшее на них, было разным. Правую часть свет окрашивал в кровавые тона, левая часть оставалась жемчужно-белой.

С двух сторон, изгибаясь по периметру циферблата, находились фигуры двух демонов. Правый висел вверх ногами. Поначалу я принял их за элементы декора, но потом увидел, как шевелятся их губы, и понял, что демоны самые настоящие. Я стал прислушиваться, но так и не сумел узнать, о чём они беседовали. Меня они не заметили. Откуда-то пришло знание, что одного зовут Артаквэйс, а второго — Тэвкэ.

Я не успел подробно рассмотреть место, где находились часы, запомнил только мутные небеса, где набухающие багровые облака вот-вот, казалось, были готовы пролиться кровавым дождём. Думается всё-таки, что часы находились на вершине скалы, а не башни, хотя и неясно, для чего их там разместили.

Затем что-то сдавило грудь, картина смазалась и я обнаружил, что сижу на кровати в комнате, снятой вчера вечером. Я тяжело дышал, простыни были мокрые от пота. Что бы не стояло за этим «видением», моему телу оно явно не понравилось. Я чувствовал себя так, как будто едва не умер. Впрочем, распад воли при сохранении разума не менее отвратителен, чем полное разложение того и другого.

Все эти «видения» начали мне уже порядком надоедать. Смысла в них не было ни на грош, но ощущения, сопровождавшие их, приводили меня в бешенство — уже после того, как всё возвращалось на круги своя и момент «исчезновения» оказывался, к счастью, лишь иллюзией, кошмарным сном. Я никогда не примирюсь с тем, что исчезну, перестану быть не только как вот это тело или вот эта индивидуальность, но и как сокровенное «я», как сущность, наделённая свободой и внутренней творческой силой. Эти же сны ставили под сомнение то, в чём я всегда был абсолютно уверен, атаковали подлинные, внутренние основания моей веры в себя.

Больше всего мне не нравилось, что эти сны могут отражать — пусть очень искажённо — какую-то подлинную реальность, какой-то настоящий дефект, затронувший не только Шэ, Келат и Тэннак, но и нечто ещё более глубинное. Это очень странно, поскольку оценивая свои действия после Бэрверского холма, я не могу не признать, что как бы ни были они мерзки — я был целеустремлён, как никогда прежде. Моя воля не повреждена… или я не чувствую повреждения? Сны свидетельствовали о втором. Но если принять их свидетельство за правду — как я исцелюсь? Эти мысли сводили меня с ума, они не могли принести ничего, кроме отчаянья. Однако так уж я устроен, что собственное бессилие вызывает во мне только ярость. Между злостью и отчаяньем злость предпочтительнее.

Такова была первая реакция. Когда ярость отхлынула, я постарался осмыслить проблему более-менее спокойно.

Возможно, за странным состоянием, которое я испытывал уже в третий раз, действительно стоит какая-то самостоятельная сущность. Мы как бы «делим на двоих» одно и то же состояние. А возможно, что и нет. Это не так важно. Вопрос в том, как от этого избавиться. Возможно, связь между нами существовала и раньше — я уже упоминал о нитях, связующих человеческое естество с естеством богов, духов и демонов. Строго говоря, никакого собственно «человеческого» естества и нет вовсе, есть неделимое бытие, разбиваемое сознанием на иллюзорные, якобы самостоятельные части. Но эта связь между мной и Другим, если она действительно есть, не должна осуществляться так, как сейчас, когда мы проникаем друг в друга не на уровне «естеств», но и как самостоятельные, независимые персоны. При таком взаимодействии неизбежной станет борьба до полного разрушения или порабощения другого. Похоже, что предчувствие сего финала и отражается в моих снах в виде сцен гибели, разложения, распада.

Знает ли существо в маске о нашей связи? Если и да, то не думаю, что связь доставляет ему столько же хлопот, как мне. Ему не о чем беспокоиться. Ведь он гораздо сильнее. Возможно, то, что для меня — ужас перед наступающим небытием, для него — удовольствие от предвкушения победы. Но тут я могу только предполагать, исходя из того немногого, что мне о Другом известно. Он и раньше-то не был паинькой, а после того, как его сбросили с небес (вспомним мой первый сон), характер этой твари окончательно испортился. Не удивлюсь, если он окажется демоном, занимающим в иерархии Нижнего Мира не самое последнее место — вроде того же Аллешариха. Не исключено, что это может быть и бессмертный. То-то его так и не сумели убить.

Можно ли свести наш контакт на нет, на уровень тех глубинных связей, что существовали между нами раньше, когда мы взаимодействовали не вредя друг другу и даже не подозревая о существовании «соседа»?

Затем мне пришло в голову, что, возможно, не всё так плохо. Вероятнее всего, повреждена не сама воля (иначе я давным-давно отказался бы от борьбы, просто сложил бы ручки и безвольно ждал, чем всё это закончится), а один из её передаточных механизмов, находящихся в Шэ. Во что превратились Шэ, Келат и Тэннак после стычки с Ночной Тенью, я уже неоднократно упоминал. Кое-что с тех пор я сумел выправить, но далеко не всё. Возможно, причина лежит именно на этом уровне. Надо проверить.

Келат анализирует и обобщает, обнаруживает причинно-следственные связи, Шэ — чувствует, Тэннак же связи устанавливает. Заклинания в этом смысле являются инструментами, конструкциями, которые, будучи собранными Тэннаком, значительно увеличивают спектр его собственных возможностей.

Я начал делать набросок предстоящей работы. Перо, бумага и чернила тут бы совсем не помешали, но увы — я не располагал ни первым, ни вторым, ни третьим. Быстро достать всё это посреди ночи вряд ли возможно, поэтому я не стал и пытаться. Обойдусь и так. Не в первый раз… Составив общий план, разобью заклинания по группам. Разработав и выстроив конструкции одной группы, перейду к следующей. Соединю две части. Перейду к третьей. И так далее. При необходимости — сделаю ещё подробную разбивку. Медленно, зато верно.

После той ночи, когда я встретился с Лердвихом и помог родиться его Тэннаку, моя собственная магическая душа быстро пошла на поправку. На самом деле, как выяснилось, я паниковал зря: выпитый Дар Лакайры Рэйнфлик ничего не повредил. Причина дисбаланса и в самом деле проистекала из-за смещения «нервных узлов» Тэннака и перераспределения его токов; но «скелет» Тэннака и без того был смещён в Бэрверском холме, естественный обмен — нарушен. Воспринятая от Лакайры сила не внесла ещё больший хаос (как мне в какой-то момент показалось), напротив, она восстанавливала повреждения. Новое смещение узлов возвращало их на те места, где они должны были находиться. Но сам процесс не был мгновенным, он растянулся на некий период времени, когда я не мог пользоваться вообще никакой магией. В общем, я шёл на поправку, и способности вернулись бы ко мне в любом случае. Ритуал, проведённый вместе с Лердвихом, только подстегнул восстановление.

Конечно, восстановилось не всё, а только то, что вообще могло быть исцелено. К тому уровню, на котором находились мои способности до встречи с Ночной Тенью, они теперь вряд ли когда-нибудь вернутся — сколько бы Одарённых баронесс я не выпил. Полное восстановление — вернее, не восстановление, а преображение — произойдёт, когда, преодолев Игольчатый Мост, я войду в недра Слепой Горы. Но всё же, благодаря выпитому Дару Лакайры, мой текущий арсенал стал существенно шире…

Заклятья я составлял на том варианте Искажённого, которому меня когда-то научил вага. Это был один из древнейших диалектов колдовского языка — диалект, возникший ещё до Стханата, до времени, когда посланные богами Избранники занялись повсеместным искоренением чёрной магии. Большинство других диалектов, разработанных в предстханатскую эпоху, до нас не дошли, но этот сохранился у обитателей Хэплитской пустыни. Более того, скайферы значительно расширили его и усовершенствовали. Во всяком случае, для их, скайферской магии, он теперь подходил идеально, а в моём распоряжении сейчас была только она.

Некоторые аспекты скайферской магии свидетельствуют о её чрезвычайной близости к Древу Змеи: многие способы оперирования энергиями откровенно копируют те, коими пользуются оборотни, принадлежащие к этому Древу; в основе большинства скрэ лежат змеиные прообразы. При этом скайферы не являются перевёртышами, они заимствуют своё колдовство не только от Змеиного Древа, но и от иных чудодейственных мест, расположенных в Нижних Мирах: от Источника Каменного Ветра, от Храма Песков и тому подобных средоточий Силы. Весь этот набор соединялся воедино посредством того самого диалекта Искажённого, о котором я говорил выше; собственно, весь смысл разработки диалекта и заключался в том, чтобы сбалансировать элементы скайферской магии между собой.

Хотя человеческие души и различны, они не разделены между собой и могут, при необходимости, замещать друг друга. Особенно в этом смысле выделяется Тэннак, поскольку именно эта душа обеспечивает установление новых энергетических связей и ликвидацию прежних. Тэннак младших богов, бессмертных и тех, кто превосходит их, настолько развит и усложнён, что, по сути, вбирает в себя всё более «низшие» души. Поэтому младший бог, воплощаясь, способен создать для своих нужд полноценный Холок или Шэ; развоплощаясь, он с той же лёгкостью избавляется от них — его Тэннак как бы вбирает в себя плотное тело. Многие демоны способны создавать для себя временные тела, однако не способны поддерживать их постоянно; равно как и человек, держащий на вытянутых руках тяжёлый предмет, рано или поздно устанет, и вынужден будет опустить руки.

Я рассказываю об этом для того, чтобы объяснить, какое заклинание собирался составить и как оно должно было работать. Я предположил, что нарушен один из передаточных механизмов Шэ, но я не мог просто посмотреть на себя «со стороны» и увидеть повреждение. Если дефект и был, то находился он, конечно, не на поверхности жизненного тела, а на более глубоком уровне, в самой структуре Шэ. Конечно, я не демон и не бессмертный, и не могу перевести свою жизненную и телесную сущности целиком на магический план, но я могу максимально приблизить их к нему, по крайней мере — временно. В этом случае Шэ пройдёт через ряд преобразований, и по дефектам, возникающим на каждой ступени изменений, можно будет косвенно оценить, какого рода повреждение присутствует… и есть ли оно вообще.

Преобразующие заклинания я свёл наконец в систему, ещё раз мысленным взором окинул план предстоящих действий и приступил к работе.

Почти сразу участилось сердцебиение, стало тяжело дышать, повысилась температура тела. Я внёс в систему необходимые коррективы; перед глазами поплыло янтарное желе, сменившееся вскоре прозрачным голубым светом — когда пропал и он, я почувствовал себя значительно лучше.

Но это было только начало. На второй ступени пульсирующими толчками от позвоночника начала разливаться боль. Большую часть неприятных ощущений я сумел блокировать, но не все. С этим ничего нельзя было поделать, и я знал, что дальше будет только хуже. Помимо внутреннего повреждения структуры, которое я пытался обнаружить, Холок и Шэ были изрядно повреждены и с точки зрения их структурной организации. После Бэрверского холма я компенсировал эти дефекты установлением новых связей, служивших как бы «протезами» для неработающих органов; но поскольку сам Тэннак был повреждён не меньше, ни о какой полноценной замене, конечно, речи идти не могло. Сейчас все полуживые ткани Холока и Шэ вновь дали о себе знать. Пока проходили преобразования, искусственные связки пришлось по большей части убрать; в своём «естественном» состоянии, без поддержки заклятий-«протезов», я чувствовал себя на редкость отвратно. По сути, я был уже наполовину покойником, и только волшебство, подпитываемое краденой силой, позволяло мне оставаться наполовину живым, как бы застыв на пути к смерти.

Я проводил неприятную, но необходимую работу. Сейчас Тэннак — по сравнению с первыми днями после Бэрверского холма — находился в куда лучшем состоянии, и я мог заменить часть искусственных связок, поддерживающих телесную и жизненную сущности, более качественными заклинаниями. Лучше бы, конечно, восстановить естественные связи Шэ и Холока, но сделать это я не был способен. Слишком уж сильной деформации они подверглись.

Я проходил ступень за ступенью, однако помех, из-за упомянутых нарушений структуры, было слишком много, и я так и не смог понять, какой именно узел жизненного тела сообщает мне то ощущение распада воли, которое я переживал в своих снах. Вероятнее всего, виноват даже не отдельный узел, а несколько, работающих неправильно: складываясь, их ошибки и вызывают переживание, от которого я хотел избавиться. Но поскольку повреждены были почти все, приходилось проверять вслепую. У меня было несколько идей, как и где провести перенастройку — на что я, собственно, и потратил следующие полтора часа, по ходу проводя обратные преобразования Шэ и Холока, и проверяя, как всё работает. В целом, работа была выполнена просто великолепно, я уже почти закончил, когда…

Выплеск чужой силы ударил по комнате. Перед глазами всё будто бы вспыхнуло белым пламенем. Перед тем, как приступить к работе, я снял магическую защиту — и волна, обрушившаяся на меня, погрузила Шэ и Тэннак в кипяток. Я скорчился на полу и несколько секунд был совершенно беспомощен; всё моё естество разрывалось от боли. Потом боль стала тише… тише… я смог вздохнуть… открыть глаза… и убедиться, что это — не нападение.

Но во имя Горгелойговских выблядков, что же это такое?.. Какой подонок так со мной пошутил?

Нет, выяснять будем потом. Вставая, я восстановил защиту. Тэннак ещё не оправился от магической волны — меня едва не вывернуло наизнанку, когда я попытался задействовать свою магическую сущность, но неприятные ощущения — неприятными ощущениями, а безопасность — безопасностью. Кто знает, что это такое?.. Может, прямо сейчас это повторится?..

Не повторилось. Подождав некоторое время и немного придя в себя, я создал простое заклятье виденья. Огляделся. Никого. Никаких невидимых колдунов, демонов и подозрительных сгущений силы. Магическое пространство было на редкость спокойным… столь же спокойным и чистым, как остров после бури. Обычно этот уровень прямо-таки кишит мелкими паразитами, разного рода энергетическим мусором и всевозможными наистраннейшими объектами, описанию которых можно было б посвятить многие часы и даже дни. Сейчас всего этого не было. Мусор был выметен волной, паразиты — попрятались по щелям.

Нередко можно услышать, что маги способны покидать свои тела (под «телом» подразумевается, конечно, самое плотное из них — Холок). Это неверно: с тем же успехом можно сказать, что и рука, вытягиваясь вверх, «покидает» ногу. В известном роде, различные начала относятся к целому человеку так же, как члены нашего тела — к самому телу. Они могут находиться дальше или ближе, действовать совместно или порознь, но о настоящем разделении можно говорить лишь тогда, когда одно из начал разрушается, отсекается от целого. Такова, например, плотская смерть, когда Холок разрушается от старости, от болезни или от нанесённых ему ран.

Состояние же, описываемое как «выход из тела», есть задействование той же самой способности Тэннака, каковую применяют и ясновидящие для того, чтобы видеть далёкое или скрытое от прямого взора. Одни видят далёкие картины и слышат незнакомые звуки, оставаясь на месте, другие, видя те же картины и слыша такие же звуки, мнят себя разлучёнными с телом. Но разлучается ли кисть руки с остальной плотью, когда мы вытягиваем руку для того, чтобы сорвать яблоко, висящее над нами? Холок — не более чем нога, остающаяся на земле; Тэннак — не более, чем рука, тянущаяся к яблоку. Если наше внимание сконцентрировано на яблоке и тянущейся к нему руке, может показаться, что ноги остались где-то далеко-далеко внизу. А чаще — мы и вовсе забываем о них.

В этом смысле и я ощутил себя «выходящим из тела» в тот момент, когда, вооружившись заклятьем виденья, осматривал ближайшие дома и переулки. Я был там и здесь — одновременно, на чём я сильнее концентрировал своё внимание, то и казалось мне более реальным, центральным. Я поднялся над этим районом и увидел нечто вроде пустого круга — ту территорию, которую внезапный всплеск силы очистил от энергетического мусора. Чем дальше от центра, тем воздействие становилось слабее, волна быстро угасала. Затронут был сравнительно небольшой участок города: моя гостиница находилась всего лишь в двух кварталах от эпицентра. Если поблизости в момент всплеска находились ещё какие-нибудь колдуны, всплеск они непременно должны были почувствовать, а те, которым не повезло оказаться без защиты, должны были пережить не менее «приятные» мгновения, чем я. Однако никого из своих коллег по ремеслу поблизости я не ощутил. Впрочем, выплеск энергии должны были ощутить и обычные люди, особенно те, что жили по соседству с домом, где всё произошло.

В центре выжженного пространства находилось странное завихрение, на глазах теряющее форму и насыщенность. Похоже, в момент наибольшей активности именно оно и вызвало ту самую волну силы, которая прокатилась по ближайшим улочкам, выжигая всё на своём пути. Пытаясь понять, что это за штука, я пришёл к выводу, что передо мной, вероятнее всего, работающие Врата, только необычно устроенные. Чего хотел добиться тот, кто их ставил? Вызвать демона? Переместиться?

Интересно, достиг ли он своей цели? Сомневаюсь…

Вернулся в свою комнату. Собачий лай за окном уже притих. Я оделся, собрал вещи и спустился вниз.

Вышел на улицу. Так и есть: проснулся не я один. Люди выглядывали из окон, слышался скрип ставень и дверей, отовсюду доносились взволнованные голоса. Всех он сна лишил, этот безымянный колдователь. Я пошёл быстрее.

Остановился перед домом, где всё случилось. Это тоже была гостиница, только классом повыше, чем моя. Змеиное Виденье показало, что обитатели дома не спят, а перемещаются по зданию в сильнейшем беспокойстве.

Я постоял, понаблюдал, как схлопываются Врата. Когда они закрылись окончательно, меня окатило ещё одним выплеском силы, но к этому я был готов и, как мог, защитился. Змеиное Зрение показало, что тот, кто наколдовал Врата, почему-то не умер, несмотря на то, как он их открывал — а открывал он их, замыкая заклинание не на местность, как полагается в теории, а на самого себя. Даже не на самого себя, а на себя как на местность. Делая своё тело Вратами. Но почему-то он всё-таки при этом не был разорван. Сейчас, кажется, он находился в бессознательном состоянии, но точно определить, что с ним, было трудно — мешали толпившиеся вокруг люди.

Я не спешил входить в дом потому, что в последнее мгновение перед закрытием Врат успел разглядеть тварь, проскользнувшую между смыкающимися створками. На магическом плане реальности существо казалось похожим на сгусток чёрного дыма. Демон не мог покинуть места вызова, ограниченный, по всей вероятности, колдовским рисунком, или каким-то условием вызова — и поэтому пытался вселиться во всякого, кто подходил достаточно близко. Пытался — и отступал. Люди не видели его, не воспринимали — а без этого захватить их души он почему-то не мог. Настолько слаб? Но к чему тогда с такой алчностью смотреть в мою, простите, сторону? Он ведь не мог не понимать, что если кто-то из нас двоих в результате поединка окажется съеденным, то это уж наверняка буду не я. И тем не менее…

Я постучался в запертые двери, а когда мне не открыли — постучался так, что чуть не отбил кулак. Из плаксивых восклицаний впустившего меня толстяка, выяснилось, что хозяин гостиницы ждал соседей. Внутри горели свечи, были слышны взволнованные голоса, молитвы и проклятья. Поднявшись на второй этаж, я увидел выломанную дверь и лежащего на ней человека. Под ним натекла целая лужа крови, а обилие впившихся в спину щепок делало его похожим то ли на ежа, то ли на дикобраза.

На следующем шаге я споткнулся. Демон, обрадованный тем, что я наконец-таки оказался в пределах его досягаемости, попытался занять моё тело.

Страницы: «« « 345678910 » »»