Два шага на небеса Дышев Андрей

Глава 46

Мадам и Стелле пришлось пережить еще один удар. Вожделенный отель, к которому они стремились, стоял перед ними – дряхлеющий, с пустыми окнами, разворованным подъездом, со ступеней которого кто-то не поленился содрать даже облицовочную плитку. Конечная цель, объект мечты возвышался в двух десятках метров, но он был не столько недоступен, сколько легализован, словно тайный шифр от сейфа, обнародованный в многотиражной газете. Выражение безудержной радости на лицах двух компаньонш от якобы случайного совпадения мгновенно сменилось болью и страхом. И мадам, и Стелле стало ясно, что Мизин не случайно пригнал автобус к этому отелю, что из-за печального стечения обстоятельств их цели совпали.

Он, пятясь спиной, первым вышел из автобуса, протянул руку в открытое окно и потребовал у меня ключи от машины. Стелла, уже понимая, что будет дальше, стала вжиматься в спинку кресла. Мадам безостановочно вытирала платком лицо, а оно все равно было мокрым, будто женщина стояла под ливнем без зонта. Лора чего-то ждала, бросая взгляды на подъезд отеля с покореженными крутящимися дверьми, – то ли помощи от братков, то ли еще более ужасной развязки, сопряженной с их появлением. Мизин, ощущая торжественность момента, снова стал дрожать и перекладывать пистолет из одной руки в другую. Неуверенные в себе идиоты вроде него редко справляются с давлением ответственности; у них, запрограммированных на неудачу, не хватает терпения этой неудачи дождаться. А потому от Мизина сейчас можно было ожидать любой гадости.

– Не шевелиться! Руки на руль! – срывающимся голосом крикнул он мне. – Пристрелю на месте!

Он поворачивал пистолет из стороны в сторону, поочередно показывая дырку от ствола то мне, то женщинам.

– Гена, – ласково обратился я к нему, – все в порядке. Никто не шевелится…

– Заткнись! – скатываясь на истеричный тон, взвизгнул Мизин. – Стелла! Ко мне! Без дурочек!

Стелла недооценила степень психической неуравновешенности нашего дезертира. Она отрицательно покачала головой и схватилась за подлокотники.

– Никуда я не пойду! – с вызовом крикнула она.

– Я же сказал – без дурочек!

В то же мгновение раздался выстрел. У меня внутри все оборвалось – показалось, что Стелла вскрикнула, получив пулю, и замертво повалилась на пол. Но она всего лишь машинально пригнулась, а пуля пробила переднее колесо. Воздух начал с шипением вырываться из дырявой резины, и этот змеиный тон придал голосу Мизина особо зловещий оттенок.

– Считаю до трех! – теряя над собой контроль, кричал он. – Всего до трех! Пришибу! Мамой клянусь!

– Почему я? – голосом обиженного подростка заскулила Стелла, но на этот раз не посмела ослушаться. Пригибаясь из-за низкого потолка, она медленно пошла к выходу. – Пусть Дамира тоже выползает!

– А что я?! А я здесь при чем?! – бросилась на самозащиту мадам. – Я вообще ничего не знаю! Я понятия не имею…

– Не бреши! – рискуя связками, захрипел Мизин. – Я все знаю! Знаю, что вы хотели у Стеллы купить! Не надо меня за дурака держать! Сейчас всех на чистую воду выведу! Жулье! Спекулянтские хари!

Даже сидя по горло в дерьме, Мизин пытался убедить нас, что он чист. Стелла вышла из автобуса. Большая и сильная девка, она была на полголовы выше Мизина и совсем не подходила для той роли, в какую дезертир ее запихивал. Мне показалось, что он ее побаивается и мучительно прикидывает, с какой стороны к ней подойти безопаснее. Но Стелла, не замечая этого недостатка у Мизина, со слезливым лицом шла на него, полагая, что именно этого он и хочет, и в конце концов уперлась грудью в пистолетный ствол.

– Предупреждаю всех! – Мизин уже говорил тихо – посадил-таки голос. – Из автобуса не высовываться. Сидеть здесь до тех пор, пока она не выйдет к вам.

Он словно чувствовал, что с моей стороны можно ожидать неприятностей, схватил Стеллу за волосы, развернул ее лицом к автобусу и, прячась за ее спиной, стал пятиться ко входу в отель. Он не сводил с меня глаз, и я не мог даже шевельнуть рукой.

– Осторожнее! – требовательным тоном крикнула Стелла. Она очень быстро забывала страх – это было бойцовское качество, но оно не гарантировало ей продолжительной жизни. Мизин ударил девушку то ли по пояснице, то ли ниже, и Стелла замолчала. Они отошли от автобуса всего на несколько шагов, как вдруг с ржавым скрипом прокрутилась пустая дверная рама парадного входа, и на пороге появился бритый наголо мужчина лет тридцати в белой рубашке с короткими рукавами и в серых брюках. Широко расставив ноги, он приподнял маленький, похожий на «узи» автомат и положил его на плечо, как строитель свою лопату после трудового дня.

Мизин дернулся, инстинктивно пытаясь заслонить свою спину Стеллой, но уже через мгновение он определился, что с моей стороны опасность была большей, и, не меняя положения, остановился.

– Здравствуй, Гена! – на чистейшем русском сказал незнакомец и лениво взглянул на небо.

Значит, Алина все-таки связалась с братками, подумал я и увидел в зеркале тоскливые глаза Лоры.

– Привет, – пробормотал в ответ Мизин, на секунду повернув голову в сторону мужчины с автоматом. Дезертир был просто убит и, наверное, держался на ногах только потому, что на его руку была намотана грива Стеллы. – А ты почему?.. Ты откуда тут?..

– Это твоя девушка? – спросил мужчина, глядя на Стеллу.

Мизин так дрожал, что его колебания передавались Стелле, и я опасался, как бы девушка не заработала сотрясение мозга.

– Знаешь что, Петруха, – произнес Мизин, сверкая белками глаз, – ты пока лучше не трогай меня… Не время… Я тут сам разберусь…

– Товарищ! Господин с автоматом! – вдруг завопила мадам, высунувшись из окна. Она совсем ополоумела, увидев в незнакомце с «узи» мессию. – Помогите нам! Он нам угрожает!

– Замолчите! – сквозь зубы процедил я, чувствуя, что нервы Мизина сейчас лопнут как струна и прогремит выстрел, который швырнет Стеллу с дырой в голове на растрескавшийся асфальт.

– Сейчас помогу! – качнул головой незнакомец и, приподняв автомат, передернул затвор.

– Ты, Петруха, вот что… – забормотал Мизин. – Я тебе все сейчас объясню… Тут одно хорошее дельце намечается…

Этот выстрел уже можно было предвидеть, но все равно резкий щелчок болью ударил по ушам, заставляя сжаться всем телом. Петруха, взмахнув руками, словно пытался опереться о воздух, повалился на спину, с грохотом ударяя автоматом по дверной раме. Мизин будто попытался оседлать Стеллу: подпрыгнув, он обрушился своим несовершенным весом на ее плечи и вместе с девушкой упал на землю. Пулеметная очередь прошла над его головой, как раз в том месте, где он стоял мгновение назад, и веером хлестнула по борту автобуса. Звон битого стекла смешался с воплем мадам.

– На пол! – крикнул я, перевалившись через бортик в салон, и следующая очередь уже осыпала меня пластиковой крошкой. Мадам, подражая мне, кинулась на пол, как парашютист с рампы самолета, и ощутимо ударила меня каблуком по затылку. Я вытащил из-за пояса револьвер, но пока ничего не видел, кроме сплетения рук и ног моих дам. Резко приподняв голову над оконной рамой, я выставил руку с револьвером вперед, но цели не увидел.

Мизин, прячась за Стеллой, как за мешком с песком, отчего мне была видна только его рука, лупил из пистолета по крыльцу. Он сделал два или три выстрела в ответ на вторую очередь, которая подняла вокруг него пылевую завесу. Петрухи не было видно, он укрылся за колонной, оставив на верхней ступени подъезда небольшое пятно крови.

– Братаны! Кончай палить! – завопил Мизин, что было по меньшей мере странно, так как огонь первым открыл он.

– Эй, дебиленок, бросай пушку, потом поговорим, – отозвался голос, но не Петрухин. Кто-то еще стоял за рамой окна фойе.

– Да о чем говорить, вы мне щеку ранили, совсем без мозгов тут, что ж вы делаете, я все хотел объяснить! – выдал Мизин поток слов.

Медленно, чтобы не привлечь внимания, я убрал руку с револьвером. Пусть пока убивают друг друга, думал я, ни одна, ни другая сторона нам в союзники не годится.

– Господин Нефедов! – зашипела Тортила. – Почему вы ничего не предпринимаете? Почему не убьете этого негодяя?

– Лучше бы вы помолчали! – заметила Лора и как бы ненароком надавила рукой мне на затылок, заставляя пригнуть голову.

– Вы мне рот не затыкайте! – возмутилась мадам. – Молода еще! Там девушка под пулями лежит, а здесь мне рот затыкают!

Мне показалось, что она намерена завладеть моим револьвером, во всяком случае, ее рука легла мне на запястье.

– Лежать и не шевелиться! – приказал я и на четвереньках попятился к дверям. Мешком вывалился из двери, откатился к переднему колесу. Оттуда хорошо было видно Стеллу и Мизина. Дезертир по-прежнему лежал за девушкой – совершенно неподвижной, в страхе накрывшей голову руками. Я видел, как от частого дыхания ходила ходуном ее спина, отчего, казалось, трещит «молния» тесного платья, видел большое темное пятно пота между лопатками и почерневшую от запекшейся крови ссадину на локте. Мизин уткнулся носом в ее поясницу, чуть-чуть выставив остриженное темя. Его рука с пистолетом прыгала от крупной дрожи по ягодицам Стеллы.

– Братаны! – орал он невнятно. – Давайте по справедливости. Эта баба – моя добыча…

– Заткнись, дебиленок! – оборвал его голос из окна фойе. – И послушай теперь меня! Ты думаешь, скот, что можешь нас провести как лохов? Тебя только за порошок убить надо! А за то, что ранил Петруху…

– Послушай, Серый, да он первый в меня палить начал! – попытался оправдаться Мизин.

– Брось пушку, тогда поговорим, – предложил Серый. Мизин проявил чудеса догадливости и пистолет не бросил, понимая, что после этого жизнь его станет короче ровно на всю оставшуюся жизнь.

– Предлагаю сделку! – заорал Мизин, но поперхнулся и закашлялся. – Я отдаю вам половину, и мы в расчете!

– Половину – это как? Две ноги и задницу? – донесся из фойе хохот Серого.

– Ты отдаешь нам все, – вмешался в переговоры Петруха, которого я узнал по низкому голосу. – И это будет плата за то, что мы устроили тебе побег, снабдили паспортом и посадили на яхту. Понял, говнюк?

Напрасно Алина все это затеяла, подумал я, приподнимая плечи и опираясь спиной на горячий передок автобуса. Паспорт дебиленку сделали братки, никакого отношения к убийству Нефедова Мизин не имеет.

Я откинул барабан и пересчитал патроны. Всего две штуки. Можно было оказать браткам услугу и прикончить Мизина, но я не был уверен, что они в благодарность отпустят нас с миром. Стеллу точно не отпустят – спасибо за медвежью услугу Алине! Поволокут ее в отель, уговорят или, что вернее, заставят показать комнату Челеша. А что потом? Потом они перевернут ее вверх дном, найдут хрен с маком и в расстроенных чувствах прикончат Стеллу. А потом, по закону жанра, они обязаны будут убрать свидетелей. Так что «мастерпис» мне еще пригодится.

Я затолкал его под брючный ремень и снова рухнул лицом в песок, так как из окон отеля прогремело несколько автоматных очередей, которые заглушили страшный вопль Мизина и душераздирающий женский визг. Стрельба стихла. Я прыжком достиг двери и заглянул в салон. Там висела пыль, которая как бы налипла на продольные нити солнечного света, пробивающегося через многочисленные дыры в обшивке автобуса. Мадам и Лора лежали на полу в том же положении, в каком я их оставил минуту назад, и тихо поскуливали. «Слава богу, живы!» – подумал я и заглянул под днище. Словно через узкую амбразуру я увидел Мизина, лежащего на боку с изуродованным пулями лицом. Рукой с пистолетом он все еще обнимал Стеллу, хотя душа его уже парила над Мертвым городом.

– Стелла! – сдавленно крикнул я.

Она тотчас отозвалась – не шевелясь, не отрывая лица от песка, отчего голос показался утробным и будничным:

– Чего тебе?

– Эй, соотечественник! – долетел до меня окрик Серого. – Хватит ползать! Выходи! Это тебе не Россия, здесь можно сначала и побазарить.

Раздался дружный смех. Чувствуя страшную усталость, я сел на порожек автобуса, который зиял дырами как дуршлаг, и принялся отряхивать брюки.

– Стелла жива? – первым делом спросила мадам, поднимаясь с пола. – Девочка моя! Как этот мерзавец глумился над тобой!

Она с лавинной напористостью рванула из автобуса, перешагнув через мою голову, и кинулась обнимать Стеллу, которая с убийственным выражением лица декольтировала платье и вытряхивала из-под черного лифчика песок.

– Ой, мамаша, да отстаньте вы от меня!

– Цыть! – конспиративно заткнула девушку мадам и погрозила ей кулаком.

Петруха подошел к убитому Мизину, носком ботинка ткнул в изуродованную голову, склонился и вынул из коченеющей ладони пистолет.

– Пошли! – сказал он мне спокойно и даже доброжелательно. – И гарем свой забирай.

Он был ранен в плечо, но пуля, по всей видимости, лишь задела кожу; рана была туго стянута носовым платком, на котором выступило совсем немного крови, и, должно быть, не доставляла особенных неудобств.

Серый, который во время перестрелки очень умело маскировался за оконной рамой, стоял у дверей и пялился на Стеллу, которая с невозмутимым видом продолжала стряхивать налипший к плечам песок. Он был худощав, как и Петруха, лыс, зато выращивал под нижней губой курчавую козлиную бородку. Потертые джинсики на его тощей заднице удерживались лишь благодаря подтяжкам. «Калашников» в его руках, который вызвал в моем мозгу невольные ассоциации, казался слишком большим и тяжелым для высохших жилистых рук.

– Напугался, зайчик? – с видом воина-освободителя, этакого Бэтмена, спросил он Стеллу, когда она поравнялась с ним. «Зайчик», превосходящая весом, ростом и, возможно, физической силой Серого, взглянула на него, содрогнулась от ужаса и, зажмурив глаза, произнесла «ой!», будто у нее внезапно начались схватки.

Худенькая, с коротким каре Лора не произвела на Бэтмена впечатления, и он пропустил ее в дверь без комментариев. Мы вошли в вестибюль. Битое стекло хрустело под нашими ногами. Пахло сыростью, землей – чем всегда пахнет заброшенное, давно покинутое людьми жилище.

– Наверх! – приказал Петруха.

Мы стали подниматься по лестнице. Я смотрел на стены и пустые оконные проемы. Мародеры неплохо порезвились здесь. От светильников, которые когда-то были установлены на стенах, не осталось даже патронов – их выдрали вместе с проводами, обрывки которых сиротливо торчали из стены, как усы гигантских тараканов. С деревянными поручнями поверх перил тоже не церемонились, и на крепежных болтах кое-где остались лишь почерневшие от времени щепки. Исчезли алюминиевые рамы форточек, которые когда-то держались на петлях, облицовка подоконников и даже плинтусы. И, глядя на эту грустную картину, я понял, что сигнал «Нет ничего», который Стелла получила из мрака ночи, был предопределен задолго до высадки пассажиров «Пафоса» на берег.

– Сначала один, теперь другая, – бормотал Бэтмен за спиной мадам, которая медленно поднималась по лестнице, тяжело налегая на перила. – И чего вы все ищете на этом кладбище?

– Чего люди только не придумают, лишь бы не работать, – поддержал братана Петруха, идущий впереди.

Мы вышли в холл, часть которого была отделена стеклянной перегородкой. Петруха отдернул занавеску, которая выполняла роль двери, и жестом пригласил войти.

Когда-то это был буфет – полукруглая комната, в углу которой сохранились часть стойки, покрытой пересохшими лоскутами ледериновой обшивки, и стеллажи, на которых пылились пустые бутылки. У окна, завешанного тряпкой, стояли потрепанные кресла. В одном из них, закинув ногу на ногу и нервно покачивая рукой с зажженной сигаретой, сидела Алина, а рядом с ней – немолодой мужчина в бежевых шортах и такого же цвета рубашке, с крупными чертами лица, которые придавали его облику кинокомедийный вид.

Я услышал, как за моей спиной ахнула Стелла.

– Пыжик! – прошептала она. – Кто бы мог подумать!

– Извини, подруга! – сказал Бэтмен, заходя в «буфет» следом за нами. – Ничего не получилось. Он сдуру по нас стрелять начал. Пришлось его хлопнуть…

По тому, как отреагировала Алина, я понял, что эти слова относились к ней. Девушка выпрямила спину, с негодованием взглянула на мужчину, сидящего рядом, и произнесла:

– Алик, мы же с тобой договорились!

Мужчина пожал плечами и развел руки в стороны.

– Издержки производства! Ничего не могу поделать.

– Все ясно, – жестко ответила Алина, вставая с кресла. – Это у вас было спланировано заранее. Где он?

– Там, у лестницы, – ответил Бэтмен. – Мух кормит.

– Часом раньше, часом позже, – объяснил Алик. – Все равно он уже был приговорен. Такие шутки, которую он себе позволил, мы не прощаем.

И он кинул тяжелый от смысла взгляд на Лору.

– Ну, привет, земляки! – вроде как только сейчас обратил на нас внимание Алик в шортах, поднимаясь с кресла.

Я никак не мог поймать взгляд Алины. Она будто не узнавала меня. Лора тяжело дышала за моей спиной. Я отвел назад руку, нашел ее холодные, как сосульки, пальцы и притянул девушку к себе. Стелла бормотала себе под нос какую-то английскую считалочку. Мадам было дурно, она махала на себя руками и даже не возмутилась на нелепое обращение к ней малоприятного иностранца как к землячке.

– Обыскал? – мимоходом бросил он вопрос Петрухе. Тот отрицательно покачал головой и мельком осмотрел нас, выбирая, с кого начать обыск. Если я продолжал бы стоять истуканом, то с револьвером можно было распрощаться.

– Алина! – громко сказал я, чтобы мои слова стали достоянием всех, и Петруха на минуту отвлекся от обыска. – Алина, ты ошиблась.

Наконец она взглянула на меня. С Алиной произошли огромные перемены. До вчерашнего вечера девушка напоминала сжатую пружину, в которой аккумулировалась необузданная энергия мести и гармонично уживалась внешняя сдержанность с дикими поступками. Теперь же я видел смертельно уставшего человека, и она, подобно альпинисту-высотнику, уже не радовалась вершине, до которой оставалось пройти всего ничего, потому что за свое покорение гора потребовала слишком много сил, боли и трупов.

– Ну и что? – ответила она.

Я как бы невзначай сделал шаг назад и оперся локтем на стойку. Под столешницей была узкая ниша для дамских сумочек. Я незаметно завел руку за спину.

– Мизин не убивал Нефедова, – экономя слова, медленно произнес я, нащупывая рукоятку револьвера. – Ты подставила невиновного.

Если бы я ударил ее по лицу, девушка испытала бы намного меньше боли. Она проигрывала на самом финише. Ради победы она поставила на карту все. Я еще мог ее понять, когда она разбила кирпичом окно турагентства, когда выпила пачку клофелина, когда приставила к голове капитана оружие. Но когда она обратилась за помощью к браткам и тем связала по рукам и ногам меня – этого я ни понять, ни принять не мог. В любом соперничестве, даже самом жестоком, должен соблюдаться кодекс чести.

С ее губами происходило что-то невообразимое. Слезы ломали ее волю, и эта страшная внутренняя борьба отражалась на лице.

– Все она знает, парень, – подтвердил Алик и скользнул взглядом по мне – от головы до ног.

Я уже держал револьвер в руке и медленно просовывал его в нишу.

– Вообще-то я гражданка Кипра! – внезапно сыграла мне на руку мадам, решившись путем переговоров добиться прав и свобод. – А Стелла – моя подруга. И я требую, чтобы вы…

– Как ваша фамилия? – с усмешкой спросил Петруха, садясь на крутящийся стульчик у стойки. – Дамира Осак?

– А при чем здесь моя фамилия? – вспылила мадам.

«Эх, Алина, Алина, зря ты им обо всем рассказала!» – мысленно обратился я к Алине, которая следила за мной и не могла не видеть револьвера. Я разжал пальцы, отпуская «мастерпис» в нишу, но не учел коварства мародеров, которые вынули из нутра стойки доски. Револьвер ухнул куда-то за стойку и грохнулся на пол. Я мысленно выругался трехэтажным матом и смахнул со стойки запыленный стакан. Он разбился у моих ног, и я, словно комплексуя из-за собственной неловкости, присел и принялся подбирать осколки.

– Что ты там все крушишь, дружище? – спросил Бэтмен, подошел ко мне, оттолкнул от стойки и посмотрел на куски битого стекла.

– Нравится мне эта компания! – с чувством произнес Петруха и заглянул в ствол «узи».

– А вы, мисс, ничего не хотите нам сказать? – спросил Алик Лору.

– Хочу! – выкрикнула девушка. – Из-за вас они держат в заложниках моего отца!

– Я очень сожалею, – кивнул Алик и сунул руки в карманы. Они оказались настолько глубоки, что руки вошли туда по локти. – Но мы здесь ни при чем. Твой папа решил «кинуть» своих хозяев из «Олимпии». Знаешь, что такое «кинуть»? В английском есть такое слово? Он думал, что ему поверят, простят и парни из «Олимпии» бросятся по нашим следам. А пока они будут рыскать по Фамагусте, он намеревался быстро свалить в США. Но парни поступили почти по-русски: они скрутили ему руки, посадили под замок и поставили тебе условие. И ты, как дурочка, пытаешься найти порошок, которого в жилетах не было и в помине.

– Как это не было? – прошептала Лора, убирая с глаз челку. – Я вам не верю. Вы его украли!

Алик с сочувствием покачал головой и взглядом послал команду Петрухе. Тот кивнул, зашел в подсобку и вынес спасательный жилет.

– Мы все распотрошили, а последний не тронули. Сохранили, так сказать, в качестве вещественного доказательства, – сказал Алик, протягивая Лоре жилет. – Узнаешь? Все швы целы, вот ярлык с логотипом «Пафоса», вот лямочки. На, вскрой ему брюшко!

Он протянул девушке крепкий, с широким лезвием нож. Чувство любопытства у Стеллы и мадам пересилило страх, и они медленно приблизились к Лоре, не отрывая глаз от жилета.

– Я не верю, – тихо бормотала Лора, глядя на нож так, словно она не понимала предназначения этого предмета. – Этого не может быть… Мой отец…

– Честный контрабандист? – дополнил ее слова Алик. – Ну что ж ты медлишь? Спасай честь отца!

– Да эти американцы все немного мозгами повернуты! – усмехнулся Бэтмен.

Лора выронила нож и жилет и закрыла лицо руками. Плечи ее затряслись.

– Я не хотел вас расстраивать, – сказал Алик. – Мы так же, как и вы, оказались жертвами обмана. Нас подставил друг, которому мы верили. Шматько клюнул на слух о наркотиках, который умышленно распространил Эдди, и пустил нас по ложному следу. А вас подставил – что, конечно, еще более ужасно – родной отец.

Лора отвернулась к стойке, пряча слезы.

– Мой вам совет, – завершал свою убойную речь Алик, – если удастся еще раз поговорить с отцом по телефону, то спросите его прямо: где полтора миллиона баксов, которые ему дали в «Олимпии» на порошок, и порекомендуйте папе вернуть их хозяевам, пока не набежали большие проценты.

– Какие ужасные вещи вы рассказываете! – не удержалась от комментария мадам – и зря сделала.

Алик повернулся к ней, откинул ногой оказавшийся на его пути жилет и приблизился к женщине.

– А вам, бабушка, не стыдно? – спросил он. – В таком почтенном возрасте заниматься столь неблаговидным делом…

– Хам! – взвизгнула она.

– Ничего неблаговидного она не совершала, – неожиданно заступилась за мадам Стелла. – И если вам этот белобрысый Пыжик что-то наговорил, так разберитесь сначала.

– Пыжик – это о тебе? – спросил Алик, повернувшись к Алине, и рассмеялся. – Эх, жаль, меня не было с вами на «Пафосе»! Такая чудесная компания!

– Ваш сарказм неуместен, – заметила Стелла. – Немедленно отпустите нас с госпожой Дамирой!

– Да! – обрадовалась смелости Стеллы мадам и добавила, не совсем отчетливо понимая, о ком говорит: – Пыжик – провокатор! Я немедленно заявлю об этом представителю ООН!

– Штуку баксов отдам за то, чтобы в этот момент посмотреть на выражение лица представителя ООН, – пообещал Алик.

Полагая, что никто здесь не будет ее бить и дергать за волосы, Стелла осмелела окончательно.

– Все? – спросила она. – Ваше остроумие иссякло? А теперь позвольте нам уйти!

– Ради бога! – тотчас согласился Алик. – Вас тут никто не держит!

– Зачем уходить? – риторически спросил Бэтмен, щелкая прицельной планкой «калашникова». – Вернуться будет намного труднее.

– А мы не вернемся! – самоуверенно ответила Стелла.

Бэтмен пожал худыми плечами и промолчал. Я поймал себя на той мысли, что начинаю упускать смысл игры. Еще мгновение назад я мог с достаточной степенью вероятности предсказывать ее развитие.

– Не верь им, – сказала мне Лора, вытирая нос платком. – Отец не мог так поступить…

Алина подошла к окну и сорвала с него тряпку.

– Я не могу, – произнесла она. – Мне душно.

Петруха развернулся на крутящемся стульчике и выжидающе взглянул на Алика.

– Ну? Чего ждем?

– Прощайте, господа! – властно произнесла мадам и стукнула каблуком по бетонному полу.

– Прощайте-прощайте! – кивнул Алик.

Стелла, демонстрируя нерушимое достоинство, повернулась кругом и, выставив вперед свою выразительную грудь, направилась к завешанному тряпкой выходу.

– Чао, дурочка! – с мстительной улыбкой сказала она Алине и послала ей воздушный поцелуй. Алина стояла к ней вполоборота, крепко обняв себя за плечи, и провожала Стеллу пустым взглядом.

Петруха вдруг быстро поднялся со стульчика, шагнул к двери, ведущей в подсобку, и с хрустом распахнул ее. Этот звук заставил Стеллу и мадам обернуться. Они остановились в двух шагах от выхода, и лица их менялись быстро и страшно.

Человек, которого Петруха вытолкнул из подсобки на середину «буфета», был избит настолько, что лицо его представляло собой сплошной синяк, черные от запекшейся крови губы распухли, а глаза превратились в узкие щелочки.

С содроганием я узнал доктора Челеша.

Глава 47

– Виктор! – в ужасе ахнула Стелла, закрыв рот ладонью, и кинулась к брату. – Что они с тобой сделали?!

Она упала перед ним на колени, схватила его обезображенное лицо в ладони, а он крутил головой, словно ему было больно.

– Нет, – бормотал он, едва шевеля распухшими губами. – Нет, не они…

– Сынок! – возопила мадам, словно проснувшись, и, выставив вперед руки, танком пошла на доктора. – А мы тебя уже похоронили! Но как эти изверги посмели глумиться над тобой?!

– Внесите ясность, господин Челеш! – попросил Алик, прохаживаясь у окна. – А то у меня от таких эпитетов уже болят уши.

– Это солдаты, – невнятно пробормотал Виктор, гладя руки сестры. – Сегодня ночью… Я смог убежать…

– Любимый! Дорогой! – всхлипывала Стелла, и я впервые видел на ее глазах настоящие слезы.

– Трогательная встреча, правда? – спросил меня Алик. – Слезу вышибает! Счастливая мать обрела сразу двоих детей!

– Что вы такое говорите! – с возмущением произнесла мадам, не зная, как подступиться к Виктору, чтобы не наступить ни ему, ни Стелле на ногу. – Что значит двоих детей? У меня только сын – Виктор!

– Как это вы, мамаша, забыли, что сразу после мальчика у вас родилась еще и девочка? – с ненавистью произнесла Стелла.

– Как?.. Что?.. Как это она родилась?..

– А так, – ответила Стелла. – Виктор мой брат, и хватит разыгрывать спектакль! Конец!

Я всерьез обеспокоился состоянием психики мадам. Лицо ее пошло пунцовыми пятнами, губы мелко задрожали, а на лбу выступили капли пота.

– Вы… – бормотала она, озираясь по сторонам. – Вы все мне лгали!.. Я думала… Мое сердце!.. Мой сыночек!..

Ложь была столь явной, что смотреть на кривляние немолодой женщины было противно. Впрочем, кроме меня и Бэтмена, на мадам никто не смотрел. Алина стояла лицом к окну и курила, чего я раньше за ней не замечал. Алик, как ведущий популярной телепрограммы, ходил по «сцене» кругами, смотрел себе под ноги и время от времени кидал комментарии. Петруха любовался дыркой в стволе «узи». Лора, униженная тем, что малоприятный и незнакомый человек при всех обвинил ее отца в нечестности по отношению к ней и к «Олимпии», полулежала на стойке и тщетно пыталась остановить мокрым платком слезотечение. Стелла, сломленная состоянием брата, по-прежнему стояла перед ним на коленях и умирала от жалости к нему.

– Ладно, – пробормотала Стелла, вставая на ноги и помогая подняться брату. – Хватит лгать! Никакой он вам не сын, и вы это прекрасно знали. Разыгрывали перед ним комедию, чтобы войти в доверие и с его помощью разыскать пластины.

Мадам беззвучно хватала ртом воздух. Она приподняла руки, скрюченные пальцы застыли, словно она держала булыжники.

– Ложь! – выпалила она. – Подлая ложь! Я была уверена, что он мой сын. Я верила… А он… а вы издевались над больной женщиной!

– Отойди от окна! – попросил Алину Алик. – Могут появиться патрули.

– Сколько я тебе должна? – спросила Алина. – Я хочу выйти. Я больше не могу на это смотреть!

– Надо же, какой Пыжик у нас слабонервный! – оскалившись, выдавила Стелла. – Сучка ты белая! Смотреть на это не можешь!.. Мамаша, закройте рот, от вашего воя уже голова раскалывается!

– Я до последнего верила, что Виктор – мой сын, – всхлипывая, произнесла мадам. – Я и сейчас верю!.. Сынок! Родненький! Подойди к своей маме!

– Ага, сейчас! – кивнула Стелла. – Что ж вы так оплошали! Все у нашего отца выпытали: и как нашу мать звали, и когда она умерла, а вот о том, что на свете была еще я, – не узнали! Очень обидно!

– Молчи, подлая лгунья! – прикрикнула мадам. – Никакой он тебе не брат! Виктор мой сын, а вот ты – самозванка! Ты нарочно приклеилась к нему, чтобы обогатиться за его счет!

Голос ее постепенно набирал силу. Братки, балдея от бесплатного концерта, качали головами и хихикали. Лора успокоилась и из-за моей спины наблюдала за скандалом. Алик неожиданно громко хлопнул в ладоши и поднял руку.

– Господа и дамы! Ситуация становится неразрешимой, – объявил он. – Два человека претендуют на родственное отношение к Виктору Челешу. Кажется, что-то похожее было в мифологии: две женщины, дитя, царь Соломон…

Он обвел взглядом всех присутствующих.

– Я не в состоянии разрешить этот спор иным способом, чем принять Соломоново решение, – произнес Алик таким голосом, от которого у меня по спине побежали мурашки, и тогда я начал понимать, что все мы здесь уже немного забыли Россию.

Бэтмен вдруг подскочил к Виктору и снизу вверх ударил его прикладом «калашникова» по лицу. Откинувшись назад, доктор упал на пол и громко застонал. Капли крови хлестнули по лицу Стеллы.

– Хватит! – закричала она, снова кидаясь к брату.

– Не убивайте моего сына! – взмолилась мадам, протягивая в сторону Виктора руки.

Алик снова поднял руку вверх. В нем пропадал талант телеведущего.

– Мы будем бить его до тех пор, пока он не покажет, в каком номере и где он спрятал пластины, – предупредил Алик. – А когда покажет, мы отпустим всех.

Он кивнул Бэтмену. Тот с готовностью снова замахнулся прикладом, но Стелла загородила собой брата и сказала:

– Не надо! Хватит! Он покажет!

Виктор, с трудом поднимаясь на ноги, крутил головой. Из его распухшего носа кровь хлестала как из крана.

– Стелла… – попытался он возразить, но сестра схватила его за ворот бурой от крови рубашки.

– Все, Виктор, все! – громко говорила она, словно брат начал глохнуть. – Мы проиграли. Покажи им, где спрятаны пластины! Пусть подавятся! Жизнь дороже! Я прошу тебя!

– Не сметь! – вдруг врезался звонкий вопль мадам. – Он не имеет права показывать это место, потому что эти пластины принадлежат мне! Это нарушение! Это покушение на частную собственность!

– Значит, вы предпочитаете, чтобы Виктор молчал? – уточнил Алик.

– Да! Эта тайна принадлежит нам двоим.

– Продолжай! – Алик подал знак Бэтмену, но Стелла почти вплотную приблизилась к Алику и твердо повторила:

– Прекратите! Он скажет. А если нет, тогда я покажу вам номер.