Два шага на небеса Дышев Андрей

Глава 48

Какие только ухищрения я не придумывал, но мне так и не удалось незаметно зайти за стойку и поднять с пола револьвер. Первой из «буфета» вышла Стелла, за ней пришлось пойти мне, так как Петруха хлопнул меня ладонью между лопаток. Правда, на лестнице меня обошла мадам, предпочитая находиться рядом со Стеллой, чтобы при обнаружении пластин бороться до конца. Лора шла за Петрухой, а в каком порядке выстроился оставшийся хвост из алчущих, влюбленных, безразличных и мстительных – мне было все равно.

Поднявшись на третий этаж, Стелла лишь на секунду заглянула в первый попавшийся номер без двери и без колебаний опять свернула на лестницу. Когда мы с Лорой выловили фотографию гостиничного номера с обозначенной на ней системой координат (сейчас этот снимок лежал у меня в кармане), мне казалось, что отыскать по снимку и тем более по памяти нужную комнату будет очень сложно. Ведь для этого, как я считал, придется заходить в каждый номер, прикладываться щекой к дверному косяку и мысленно соединять линией оконную раму и крышу башни. А номеров в отеле было не меньше сотни.

Но все оказалось намного проще. Не вдаваясь в геометрические подробности, скажу, что только по уровню крыши по вертикали можно было сразу и безошибочно определить нужный этаж, резко ограничив зону поиска. И еще: из любого номера можно было сразу найти нужное крыло гостиничного корпуса, который, как я уже говорил, имел форму дуги. В итоге осмотреть предстояло всего десяток гостиничных номеров.

Ни четвертый, ни пятый и ни шестой этажи не подошли. Чем выше мы взбирались, тем быстрее шла Стелла, возглавляя вереницу. Никто не говорил. Охваченные азартом, мы лишь тяжело дышали и стучали каблуками по ступеням.

Поднявшись на седьмой этаж, Стелла зашла в ближайший номер, встала у косяка и замерла на мгновение. Затем она повернулась к нам и произнесла:

– Этот.

Мадам, не разобравшись, о чем идет речь, встрепенулась, глаза ее заблестели.

– Что этот? – закудахтала она. – Где? Показывайте, где?

Расставив руки в стороны, она вращалась посреди пустой запыленной комнаты, в которой не было ничего, кроме поломанного стула. Я, не выдавая своей осведомленности, медленно прошел в комнату и, когда поравнялся с дверным косяком, прикрыл один глаз, нацеливаясь на окно. Стелла не ошиблась. Верхняя точка крыши башни точно «упиралась» в верхнюю раму окна. Но средняя рама «резала» башню посредине. Значит, искать нужную комнату надо было правее.

– Ты уверена? – спросил Алик, протиснувшись к Стелле.

– Я хочу еще раз напомнить всем о своих правах… – завелась мадам.

– Этот этаж, – пояснила Стелла.

За моей спиной раздался дружный вздох. Азарт, почти спортивные переживания невольно объединили всех. Толпа страждущих идиотов собирала пыль заброшенных гостиничных номеров, ожидая чуда. Впрочем, как минимум три человека из этой толпы знали, что чуда не будет: Стелла, Виктор и я.

Стелла, беспощадно наступая на ноги всем, кто оказался на ее пути, вышла из номера. За ней Алик, мадам, я, Лора… Мы напоминали носок, который выворачивали наизнанку. Только Алина не воспринимала всеобщей озабоченности. Она даже не приблизилась к дверям номера, безучастно ожидая в коридоре.

Стелла уже не шла – она почти бежала по коридору, распахивая настежь двери номеров, если, конечно, они были. Подходила к косяку, прицеливалась и пулей вылетала обратно.

– Не то! Не то! Не то!

Наш строй смешался, спутался. Мадам пыхтела то слева, то справа, задевая меня своим серьезным плечом. Лора, стараясь быть ближе, взяла меня под руку, но между нами все время кто-то проходил – то тяжеловесный Петруха, то острый и скользкий, как ножичек, Бэтмен, то выносливая Стелла, и рука Лоры отрывалась от моего локтя, девушку отталкивали в сторону, она всем мешала.

И вот наступил тот момент, когда Стелла, прислонившись к дверному косяку, замерла надолго. Наверное, это «долго» составляло всего секунд десять, но на протяжении этих мгновений никто не двигался и не дышал.

– Здесь, – наконец произнесла она.

Неугомонная мадам повернулась к забитой людьми двери, расставила руки в стороны и объявила:

– Не пущу! Не имеете права! Я больная женщина, не смейте распускать руки…

Она пыталась удержать Бэтмена за подтяжки. Резинка натянулась, и зажим, выпустив из своих зубов пояс джинсов, со свистом пролетел у нас над головами.

– Не ошибаешься? – спросил Алик с мягкой взволнованностью.

Он встал посреди комнаты, выглянул из окна, сплюнул и прошел взглядом по голым стенам и потолку, выложенному из известковых плиток.

– Не имеете права, – бормотала мадам. – Выйдите все вон… Мое наследство…

Виктор, все еще прижимая платок к носу, зашел в комнату, посмотрел на остов кровати с ржавыми пружинами, на окно, провел рукой по пыльному подоконнику и вцепился взглядом за «Биг-Бен».

– Я вспоминаю, – произнес он. Повернулся к нам, повел рукой. – Здесь стояла моя кровать. Я ложился сюда головой, чтобы видеть окно, и смотрел на башенные часы. Ночью циферблат светился…

Мы все медленно проталкивались через двери в комнату. У косяка я снова прицелился на раму и «Биг-Бен» и словно увидел снимок, лежащий у меня в кармане, в увеличенном формате. Жаль, что я стал скептиком! Было бы здорово, если бы я ошибся, когда расшифровал ночной сигнал, и слова «Нет ничего» имели иной смысл, не связанный с этим номером и его тайной.

Виктор, словно в его заплывших глазах был вмонтирован металлоискатель, медленно двигался по комнате, глядя на потолок. Не дойдя шага до двери в душевую, он остановился.

– Поднимите меня! – попросил он.

Мы с Петрухой сплелись руками. Виктор встал на них ногой, дотянулся до плитки и уперся в нее ладонью. Плитка отскочила и ушла внутрь, под потолок. Над головой Виктора образовался квадратный проем, в который в самом деле под силу было влезть только ребенку. Я подумал, что сейчас придется разбирать весь подвесной потолок и распиливать алюминиевую решетку, на которой он держался, но тут произошла нелогичность, которую, впрочем, заметить могли только те, кто читал дневник Марата. Виктор просунул руку в проем, пошарил там и вытащил тряпичный сверток, по форме напоминающий крышку от посылочного ящика.

Я еще раз убедился, что чудес не бывает.

– Мое! – закричала мадам, как только Виктор оказался на полу.

Я пробежал взглядом по лицам. Петруха и Бэтмен не сводили глаз со свертка, отталкивая мадам и Стеллу, которые стояли ближе к Виктору. Стелла, не в силах скрыть презрительную гримасу, села на подоконник и скрестила на груди руки. Лора, по-прежнему держась за меня, встала на цыпочки и с неподдельным интересом следила за руками Алика, который медленно разворачивал сверток. Виктор, выполнив свою высочайшую миссию, скромно потупил взгляд и отступил к сестре. Алина стояла у входной двери, прислонившись спиной к стене и зажав под мышкой сумочку.

Раздался металлический стук. Алик держал в обеих руках по пластине размером с хорошую энциклопедию и, улыбаясь, смотрел на Виктора. Одну из пластин выхватил Бэтмен и близко поднес ее к глазам. Мне достаточно было одного взгляда на «сокровище», чтобы слабая надежда затухла. Более грубую подделку трудно было смастерить!

– Это что? – спросил Алик у Виктора.

– То, что вы хотели! – вызывающе ответила Стелла и обняла брата.

Алик поднял пластину у себя над головой, чтобы ее все видели. Она была четкой прямоугольной формы, по периметру зияли дырочки с гладкими от победитового сверла краями. Поверхность пластины была покрыта грубыми засечками, отдаленно напоминающими древнегреческий алфавит.

В комнате повисла тишина. Тому, кто все понял, сказать было нечего. Кто понял еще не все, тот насторожился. Даже мадам притихла, глядя то на пластину, то на Алика, то на Стеллу.

– Я, конечно, не историк, как вы, – проговорил Алик, обращаясь к мадам, – но у меня складывается впечатление, что этой этрусской пластине не больше двух дней с момента выплавки.

– Что?! – ахнула мадам и выхватила пластину из рук Алика. – Как это понять?.. Почему два дня?..

Громкий, заразительный смех Стеллы заглушил ее слова.

– Какая же она дура! – говорила девушка, закрыв лицо руками. Смех душил ее. – Боже мой, какая дура! Алик, вы испортили такой финал! Такое заключительное фортиссимо! Она бы купила у меня эти жестянки за сто пятьдесят тысяч фунтов!

Стелла продолжала хохотать, и слезы ручьем лились по ее щекам.

– Дрянь! – страшным голосом закричала вдруг прозревшая мадам. – Ненавижу! Мерзавка! Убью!

Она с кулаками кинулась на Стеллу. Девушка продолжала хохотать, выставив вперед руки, чтобы уберечь лицо от ударов. Мадам с безумными глазами брызгала слюной, раскидывала кулаки и норовила вцепиться в волосы Стелле. Алик и Бэтмен невольно отступили, чтобы лучше созерцать редчайшее представление. Я видел, как Лора подняла с пола пластину, осмотрела ее с обеих сторон, и ее глаза стали наполняться тоской.

– Издевалась над пожилой женщиной! – простонала мадам. – Обманывала, смеялась надо мной…

Она наконец расплакалась, причем так искренне, безудержно и громко, как женщины плачут только от большого горя, и я почувствовал, что в душе уже простил эту неудачливую мошенницу, которую судьба наказала достаточно жестоко.

– Издевалась? – переспросила Стелла, еще не просохнув от смеха, еще вздрагивая, часто вздыхая и обнажая в жестокой улыбке крупные белые зубы. – Да я вас вообще в тюрьму посадить хотела! Сидели бы вы сейчас в какой-нибудь калмыцкой инзоне! Мы с Виктором как ваше письмо получили, где вы нашей мамочкой прикидывались, так сразу обратились в криминальный сыск… Не понимаю, на что вы надеялись? Виктора благодарите, что в российскую тюрьму не попали, это он предложил проучить вас самим.

Алик взглянул на стоящего рядом Петруху, опустил ему руку на плечо и сказал:

– Это уже неинтересно. Не будем мешать землякам?

– Не будем, – согласился Петруха, но, прежде чем выйти, подошел к Виктору, скомкал ворот его рубашки и сказал: – За эту шутку тебе следовало бы отбить почки.

– Его убить мало, – прошипела мадам.

– Сделай скидку как земляку, – сжалился над доктором Алик. – От солдат он уже получил. Мы его разок по носу двинули. Еще пару оплеух ему отвесит мадам. Я прав, любительница антиквариата?.. Будем считать, что в расчете.

Петруха отпустил ворот Виктора, на прощание шлепнул его ладонью по щеке и вышел вслед за Аликом и Бэтменом.

Нас, пассажиров злополучного «Пафоса», осталось в комнате шестеро, за исключением убитых генерала, Мизина-Шматько и взятого в заложники капитана.

Глава 49

– Вы оба – бессердечные и жестокие люди, – тихо сказала мадам. Она была подавлена и разбита.

– Да, жестокие! – охотно подтвердила Стелла. – Вы должны были понести наказание за ложь, и мы с братом наказали вас! Нам не нужны были ваши деньги! Мы хотели справедливой мести! Нам нужны были ваши слезы и раскаяние, как компенсация за кощунство над памятью нашей мамы!

– Ваше благородство просто кружит голову, – сказал я.

– Надеюсь, – язвительно заметила Стелла, посмотрев на меня, – одна из двух твоих подруг поможет тебе устоять на ногах. Вон Пыжик за твоей спиной от нетерпения ножками сучит, ждет не дождется, когда ты ляжешь на пол.

Пыжик за моей спиной рассмеялась.

– Ты очень тонко все подмечаешь, – с улыбкой признал я. – Только забыла сказать, что, кроме слез и раскаяния, вам, как вампирам, нужна была еще и человеческая кровь. Причем кровь свежая – из теплого тела. На крайний случай – замороженная в морозильной камере.

Мадам перестала всхлипывать и стенать и с немалой долей возмущения за непозволительный цинизм посмотрела на меня. С другой стороны меня накрыл вопросительный взгляд Лоры. Виктор отнял платок от носа, смял его, затолкал в карман и спросил:

– Что? Как вы сказали?

– Вы окровавленный платок спрятали в карман машинально? – поинтересовался я. – Подсознательно чувствуя, что он некстати демонстрирует мои слова?

– Что за чушь? – пробормотал Виктор.

Стелла презрительно усмехнулась и тронула брата за плечо, словно хотела сказать: не суетись, не надо говорить то, что ты намерен сказать.

– Ну и что? – подбоченившись, отчетливо произнесла она, наклоняя вперед плечи. – Только сейчас пришло озарение? А где же вы раньше были, мои дорогие ищейки? Что ж вы раньше, когда нас можно было взять с поличным, тыкались по всем углам, как слепые котята?

– Стелла, – негромко сказал Виктор, надеясь образумить сестру, которая, по его мнению, становилась слишком откровенной.

– А что они нам сделают? – всплеснула руками Стелла. – Что могут сделать эти глупенькие, мелочные и завистливые людишки? Ни-че-го!

Я слышал голос женщины, от которой отказался в пользу другой. В ней говорила только ревность и жажда мести, и я понял, что Стелла не остановится, пока не удовлетворит свое растоптанное самолюбие.

– Вы со своим примитивным мышлением даже предположить не могли, что обратился за помощью к Нефедову и убил его один и тот же человек! Это просто не укладывалось в ваших тесных черепных коробках! Вы думали, что это две противоречивые личности, два непримиримых врага. А это, оказывается, одна я! Вот она! Потрогайте меня! Пощупайте!

– Какой грех! – ахнула мадам.

– Ужасный грех! – насупив брови, низким голосом повторила Стелла и расхохоталась. – Простите, так получилось. Мы не могли обратиться за помощью в кипрскую полицию, так как нас бы сразу привлекли за расхищение национального достояния, и мы состряпали письмецо московскому частному детективу Виктору Нефедову, чей адрес нам подсказали какие-то малознакомые люди. А потом вдруг… ба-бах! Нам на головы свалилась идея: кто с мечом на нас пойдет, тот от меча и погибнет! Кровь за кровь, глаз за глаз!

Стелла кривлялась и гримасничала. Ей казалось, что она унижает нас.

– К сожалению, письмо Нефедову уже полетело с голубем в Белокаменную, и остановить птичку было невозможно. Тогда я встретила Нефедова в Ялте, когда он собирался плавать с аквалангами, представилась, извинилась, доступно объяснила, что в его услугах больше не нуждаюсь, – безрезультатно! Ужасно упрямый и глупый сыщик попался! Он мне отвечает: «А чем вы докажете, что это именно вы написали мне письмо?» Я ему и текст письма по памяти пересказала, и назвала дату, когда путевку для него забронировала, – не верит! «Я, – говорит, – независимо от вашего желания буду продолжать вести это дело». Больной какой-то, честное слово! Усерусь – не покорюсь!

Алина не выдержит, думал я. Стелла не знает, что она была его невестой. Стелла танцует на бочке с порохом.

– Пришлось нечаянно наехать на него водным мотоциклом, – с притворным сожалением сказала Стелла, вытащила из кармана брата платок и утерла им невидимую слезу. Я оглянулся на Алину. Девушка смотрела на Стеллу, как на спектакль, и… улыбалась. – Убивать не хотела. Бог свидетель – не хотела. Думала слегка тюкнуть по его глупой голове, чтобы в больницу обратился и оставил меня в покое, но не рассчитала скорость. Каюсь перед вами, дорогие мои, это был мой единственный грех, причем не умышленный.

– Вы страшные вещи рассказываете, Стелла, – пробормотала мадам и невольно попятилась от подоконника, на котором сидели брат с сестрой. – Я была в ужасе от того, что вы… Но сейчас вы говорите совершенно немыслимые вещи… Вы же волчица!

– Но это, к сожалению, не все, – сказал я мадам, перебивая демонстративный смешок Стеллы. – Девушка еще не созналась в убийстве Ломова.

– Ломова? – вскинула черные брови Стелла. – Не знаю никакого Ломова!

Брат, не желая принимать участия в этом разговоре, повернулся к нам спиной, оперся руками о подоконник и высунул голову наружу.

– Я говорю о спасателе с пляжа гостиницы «Массандра», – напомнил я.

– А-а! – Стелла фальшиво изобразила пробуждение памяти, наморщила лоб и сузила глаза. – Это тот худой пьянчужка? Так я его не убивала! Я его даже пальцем не тронула!

– Ты увидела его на втором этаже морвокзала, когда он рассматривал в бинокль «Пафос», – сказал я. – И решила, что он выискивает на яхте тебя.

– А зачем он шпионил? – легко поинтересовалась Стелла, разглядывая свои ногти.

– Он шпионил за мной, а не за тобой, – пояснила из-за моей спины Алина.

Это Стеллу позабавило.

– О! Еще один генеральный обвинитель! Так откуда мне было знать, зайцы вы мои, что пьянчужка за Пыжиком следит? Он же мне это не сказал!.. Да я пальцем его не тронула, что вы вылупились на меня! – хамовато крикнула она. – Я пошла купаться, вода была холодная, и у меня свело ногу. Я позвала на помощь – имею, между прочим, право! Этот дурень кинулся меня спасать и от холода сам окочурился. Я-то здесь при чем, господа Шерлок Холмс и миссис Хадсон… Пардон, я забыла, что вы у нас до сих пор еще мисс!

Если бы Алина сейчас кинулась с кулаками на Стеллу, я не стал бы препятствовать безобразной женской драке. Меня буквально разрывало на части от злости. Спасибо Лоре. Чувствуя мое состояние, она коснулась моей руки и незаметно пожала ее, словно хотела сказать: я тебя понимаю, но постарайся сдержаться.

– Я вообще обожаю купаться в ледяной воде, – продолжала Стелла, удобнее пристраиваясь на подоконнике и подтягивая край платья намного выше колен. – Особенно когда пьяная и хочу протрезветь. Еще обожаю голой под дождем… Кстати, какое совпадение, что именно ты подсадил меня в ту ночь к себе, правда, Кирилл Вацура? Мне даже жалко тебя было! Ты так искренне меня жалел, лапочка моя, так все близко принимал к сердцу и даже не позволил себе ущипнуть меня за попку! Думал, наверное, что я несчастная, обесчещенная, но все равно честная девушка, да?

Она свела воедино ладони, как при молитве, и закатила глаза.

– Но зачем вы это сделали? – все еще пребывая в затянувшемся шоке, прошептала мадам.

– А затем, – с удовольствием объяснила Стелла, – что я должна была познакомиться в кемпинге с доктором Челешем совершенно случайно, дабы вы, маман, не заподозрили между нами близкой родственной связи и, следовательно, нашего тайного сговора.

– Все! – не выдержал Виктор, поворачивая в нашу сторону свое обезображенное лицо. – Хватит! Нам пора уходить!

– Подожди, родненький! – пискнула Стелла и подпрыгнула на месте, как делают дети, когда хотят по маленькой нужде. – Ты только посмотри на их лица! Они же просто торчат от моего откровения! Они же тащатся, как морфинисты от морфия! Мои слова разрушают стену таинственности и загадок, о которую они столько времени бились головой! Давай же не будем лишать наших милых друзей последнего удовольствия.

Я мог промолчать и спокойно выслушать то, что мне было уже известно. Я не испытывал ни потребности в удовлетворении тщеславия, ни страстного желания утереть Стелле нос, рассказав ей все, что мне удалось узнать. Но присутствие Алины меняло мою позицию, и молчанием признаться в своей несостоятельности было для меня непозволительной роскошью. Именно Алине я обязан был доказать, что право поставить последнюю точку в этом деле принадлежит мне.

– Можешь не утруждать себя, – прервал я Стеллу, которая уже раскрыла рот, чтобы продолжить свое признание. – Ты нам уже не нужна со своими откровениями, потому что о всех ваших гнусных делах могу рассказать я.

– Не может быть! – шепотом произнесла Стелла. – Так ты, оказывается, ясновидящий?

– Хватит кривляться! – сказал я. – Совсем не смешно. Ты похожа на юродивую, которая гримасничает, как обезьяна, и выставляет напоказ то, что нормальный человек предпочел бы скрыть.

– Ах, ах, ах! – произнесла Стелла и покачала головой. – Какие страшные слова!

Мадам кивала, соглашаясь со мной. Алина, сложив на груди руки, ходила от одной стены до другой, смотрела себе под ноги, и с ее лица не сходила улыбка. Лора крепко держала меня под руку и с каждой минутой все крепче прижималась ко мне. По-моему, даже Виктор начал с сочувствием относиться к моим словам и испытывал что-то вроде стыда за свою сестру.

– Да! – сказал я, глядя в глаза Стелле, и они, как две льдинки перед паяльной лампой, начали плыть, влажнеть. – Вы с братом сначала испугались, когда получили письмо от незнакомой киприотки, которая называла себя вашей матерью, и даже обратились за помощью к детективу, но очень скоро пожалели об этом поспешном решении. В самом деле, вам на головы свалилась идея, но она не имела ничего общего с благородным желанием наказать мошенницу. Вы стали еще более изощренными мошенниками и на пути к своей цели не брезговали убийством.

– Совершенно верно, совершенно… – бормотала мадам, почувствовав во мне защитника.

– Живой интерес Эмины ко всему, что было связано с отдыхом Марата в Фамагусте летом семьдесят четвертого года, напомнил Виктору об увлечении отца подводными раскопками и детской игрой в прятки, когда шестилетний мальчик лазил в нишу за навесным потолком и прятал там какие-то тяжелые свертки. А сенсационный материал о находке греческих археологов у берегов Кипра, недавно опубликованный в газетах, утвердил убеждение, что двадцать пять лет назад вашему отцу удалось найти несколько этрусских пластин.

– Обратите внимание, – вставила мадам, – мы с Маратом ныряли за пластинами вместе! Я даже могу показать мыс…

– Да хватит вам лгать, бабушка! – махнула на нее рукой Стелла. – Вы даже на поверхности воды толком держаться не можете, не говоря уж о подводном погружении!

– К счастью, я не такая молодая, как вы! – отпарировала мадам. – И, представьте себе, разучилась плавать! Такое иногда случается в мудром возрасте!

– Если судить о вашем возрасте по мудрости, Эмина, – обратился я к женщине, – то он мало чем отличается от возраста Стеллы и Виктора. Вы, как и они, сломя голову кинулись за золотом, поставив на карту этой авантюрной затеи почти все.

– Опять вы на меня бочку катите! – обиженно заметила мадам.

– Да на вас асфальтовый каток мало накатить! – усмехнулась Стелла. – Ну, господин ясновидящий, что плохого мы еще сделали?

– Я способен объективно оценить всю сложность вашей задачи, – признался я. – Во-первых, вы должны были не только найти и вынести из Мертвого города пластины. Вы еще хотели ловко обвести вокруг пальца Эмину и извлечь выгоду из ее жадности.

– Ну, знаете! – возмутилась мадам, окончательно разочаровавшись во мне как в своем союзнике.

– Золотые слова! – согласилась Стелла. – Именно из жадности.

– По вашему плану, Виктор должен был попасть на берег Кипра минимум на сутки раньше Эмины, найти и вынуть из тайника пластины, а взамен их подложить медные копии, которые затем продать Эмине как подлинники за сто пятьдесят тысяч фунтов. Это что-то около трехсот тысяч баксов, весьма неплохо!

С лица Стеллы не сходило самодовольное выражение лица.

– Чтобы исчезновение с «Пафоса» было убедительным, Виктор загодя начал конфликтовать с капитаном, на которого вы решили навесить ложные улики, – продолжал я. – Ваша ссора с Эдди выглядела весьма убедительно, и все же для полноты картины убийства вам не хватало небольшого пустяка – крови.

Мадам ахнула. Я перевел взгляд на Виктора. Доктор в отличие от сестры не мог легко смотреть мне в глаза.

– Краска или какой-нибудь пигмент для этой цели не годился, так как вы понимали – представителя уголовного розыска на подобной подделке не проведешь. И тут очень кстати вам попался под руку Мизин. Этот человек столь откровенно подслушивал и следил за вами, что вы стали всерьез опасаться, как бы ваша тайна не стала достоянием всех пассажиров яхты. Ударив топором Мизина, Виктор лишь легко его ранил, зато убил двух зайцев: он припугнул Мизина, заставив того в дальнейшем вести себя более сдержанно и осмотрительно, и заготовил на день побега пропитанные кровью ватные тампоны, которые, упаковав в пакет, хранил в морозильнике.

– Вампиры! Садисты! – шипела мадам. – Как вы смели после всего этого еще в чем-то обвинять меня!

– Если Виктор занимался подготовкой материальных улик против капитана, то Стелла обрабатывала пассажиров ненавязчивым внушением. Обрывки радиограммы, которые ей удалось найти в рубке, она первым делом показала мне. Как все складно получалось, да? Капитан получает приказ произвести обыск и проверку документов среди пассажиров, а Виктор всячески противится этому, доводя Эдди до бешенства. Очень логично: когда Виктор исчезает, то все первым делом начинают подозревать в этом капитана.

– Вы ничтожество, – впервые за все время нашей милой беседы произнесла Лора, глядя полными слез глазами на Виктора. – Что плохого сделал вам мой отец?..

– Сопельки вытри! – посоветовала ей Стелла.

– Кроме Мизина, на яхте был еще один человек, который совал свой нос во все дела и мог узнать кое-что о неприглядных делах семейства Челеш, – продолжал я. – Это ваш покорный слуга Кирилл Вацура. Мне Стелла подрезала крылышки очень простым способом: однажды утром объявила всем, что я частный детектив. А коль почти у всех пассажиров рыльца, как говорится, были в пушку, то и мадам, и Мизин, и капитан Эдди отгородились от меня непробиваемой стеной и стали от меня шарахаться как черт от ладана. Это, конечно, несколько усложнило ведение дела.

Конечно, упоминанием об отце я причинил Лоре боль. Должно быть, она в душе надеялась, что по отношению к ней я буду более снисходителен и не стану при всех говорить о «безобидном» преступлении ее отца (ничего себе «безобидное»! Наркокурьер с оборотом в полтора миллионов долларов!). Но я понимал: если даже я промолчу, то Стелла обязательно воспользуется возможностью всадить мне нож правды в спину и сама напомнит о подлости Эдди, когда он «кинул» своих же хозяев из «Олимпии». Признав отца Лоры виновным, я тем самым выбивал из рук Стеллы этот нож.

– Нервозная обстановка на яхте в связи с проверкой вещей была на руку только Виктору. Мизин, конечно, догадался, что разыскивают его, но нашел в себе силы не подать виду. Помнится, он даже пошел на рискованный психологический трюк, прилюдно объявив, что на солдата более всего похож именно он. А вот Эмина не выдержала и поторопилась избавиться от компромата, что заставило меня выломать дверь ее каюты. Когда мы все кинулись на палубу за глотком свежего воздуха, Мизин осмотрел унитаз и нашел две полусгоревшие фотографии. На одной была изображена этрусская пластина из римского музея, а на второй – Марат и Эмина перед главным входом в отель «Фламинго». Вот так, мадам, ваша торопливость привела к утечке очень важной информации.

– Лучше бы я выкинула все это за борт, – произнесла женщина. – Откуда же мне было знать, что на яхте обитает мужчина, который может позволить себе обыскивать дамскую комнату!

– Ниточка, которая, простите, потянулась от вашего унитаза, едва не стоила мне жизни, – пояснил я Эмине, повернувшись к ней. – Я купил у Мизина обрывок фотографии с этрусской пластиной и как-то обмолвился Стелле, что мне известно ваше увлечение античным антиквариатом. Стелла передала эти слова Виктору, они оба очень испугались, что я уже обо всем догадался, и решили отправить меня в мир иной. К счастью, вы, мадам, предложили мне поменяться каютами, и Виктор замахнулся монтировкой не на меня, а на вас.

– Этот негодяй мог меня убить! – возмутилась мадам.

– Запросто! – подтвердил я. – Он сам здорово испугался. И не столько вашего пронзительного крика, сколько того, что едва вместе с вами не потерял триста тысяч долларов. Дальше все клеилось относительно ровно. Стелла подмешала мне в вино снотворное, благодаря чему я прекрасно выспался. А тем временем она помогла брату размалевать стены, пол, перила тампонами с кровью Мизина, выпачкать рукав капитанского кителя и накачать надувную лодку. Виктор благополучно покинул борт, Стелла вернулась ко мне, выстрелила в потолок и подложила пистолет мне под подушку… Тем временем Мизин крепко заглотил крючок с наживкой, который ему подкинул капитан Эдди. Но эта история лишь отчасти касается Стеллы и Виктора.

– Почему же отчасти? – возразила Стелла. – Рассказывай все о нашей юной, скромной и чистой, как весеннее небо, юнге! Мы очень хотим узнать всю правду о ее благородном папе…

– Заткнись! – прошептала Лора, с ненавистью глядя на Стеллу. – Если ты еще хоть слово скажешь о моем отце, я выкину тебя из окна.

– А ведь выкинет! – поверила Стелла и села ближе к раме, чтобы успеть схватиться за нее. – Ну, господин генеральный обвинитель! Продолжайте!

– Я сама скажу! – опередила меня Лора. – Отец занимался перевозкой в жилетах контейнеров с кокаином. Я была уверена, что и в этот раз жилеты нашпигованы порошком. Но теперь понимаю, что отец почувствовал опасность, увидев ваши поганые физиономии, не стал рисковать и повез из Ялты пустые контейнеры. Что они пустые, не знала ни я, ни любопытствующий Мизин. Да, отец нарочно способствовал слуху о наркотиках в жилетах, чтобы увести Мизина на ложный путь. А дезертиру захотелось сделать подарок своим дружкам на Кипре, и он натравил их на меня, когда я стояла на перекрестке с жилетами. Отец, по сути, спас полтора миллиона долларов, а значит, и мою, и свою жизнь. Вся беда в том, что курьеры из «Олимпии» пока еще не верят этому и держат моего отца взаперти.

– Ах какая трогательная история! – вздохнула Стелла. – Интересно бы узнать, сколько человек можно «посадить на иглу» и довести до смерти кокаином на полтора миллиона долларов? Что, святоша, пялишься на меня своими овечьими глазками? А вы, господин обвинитель, не отвлекайтесь, пожалуйста, продолжайте!

– Я уже рискую рассказать о том, что всем известно, – сказал я после обдумывания своих последних слов. – Госпожа Эмина была вынуждена переключиться на Стеллу, которая завладела всеми фотографиями после исчезновения Виктора. Мерзавец Мизин, испугавшись, что я вызову на борт яхты полицию, разбил радиостанцию. Вчера в гостинице он убил генерала, который начал слишком активно искать человека, натравившего братков на Лору… Генерал, чтобы вы все знали, был единственным человеком на «Пафосе», никак не связанным с криминалом. Даже допросить нас по просьбе Эдди он толком не смог – не хотел портить отпуск ни себе, ни вам. Смерть его была бессмысленной.

– Единственным? – удивилась Стелла. – А как же Пыжик?

Я оглянулся и посмотрел на Алину. Мне было жаль ее. С момента гибели Валерки Алина без остатка посвятила себя поиску убийцы. Она осиротевшей волчицей выискивала следы преступника, который убил ее любимого, чтобы вцепиться мертвой хваткой ему в горло. Но запуталась, сбилась с пути и сейчас, подавленная, униженная, молча выслушивала насмешки убийцы и не могла ничего сделать.

– Что? – спросила она, словно очнувшись, подняла лицо, посмотрела на меня, на Стеллу, на мадам. – Извините, я думала о своем. Вы о чем-то меня спросили?

– Да! – кивнула Стелла. – Внеси ясность, одуванчик! Ты к какой когорте себя причисляешь – к сыщикам или к бандюгам вроде нас с Витей и мамашей? Или, может быть, ты у нас укротительница мужской страсти?

– Нет, – улыбнулась Алина. – Не укротительница. Скорее я вместе с тобой и Витей.

– И мамашей! – строго напомнила Стелла.

– И мамашей, – поправила себя Алина.

Ее поведение меня удивляло.

– Черт возьми! – воскликнула Стелла и расставила в сторону руки. – Что ж ты все это время Пыжиком прикидывалась? Так давай расцелуемся, что ли, сеструха?

– Давай, – согласилась Алина.

Я подозрительно всматривался в ее бледное лицо. Не тронулась ли она умом от горя? Вежливо отстранив меня, Алина шагнула к Стелле и встала рядом с ней, почти вплотную. На мгновение обе девушки замерли, глядя друг на друга.

– Ну! – подзадорила Алину Стелла. – Ну же!

И крепко обняла ее первой.

По ушам хлестко ударил звук выстрела. Виктор вскочил на ноги и схватил девушек за волосы – то ли для того, чтобы разнять их, или чтобы удержать на ногах – я не понял. Мадам, которая не выносила длительных пауз в критические мгновения, разразилась потоком бестолковых вопросов. Мне показалось, что мои ноги превратились в бетонные столбы, а сердце стало раздуваться, увеличиваться в размерах, как воздушный шар. Плечи Алины слабели, расслаблялись, она сделала шаг назад…

И Стелла, медленно опускаясь на пол, ухватилась за ворот Алининой джинсовки, на секунду повисла на нем, словно над пропастью, затем ее пальцы разжались, и девушка повалилась на пол.

– Сестра! – не веря в случившееся, пробормотал Виктор и упал на колени. Алина качнула рукой и кинула на труп Стеллы «мастерпис».

– Я оставила тебе последний патрон, – сказала она Виктору. – Чтобы ты мог застрелиться.

Глава 50

Тишина словно начала дробиться на мелкие кусочки, и они поползли вереницей по нервам, вызывая равномерный рокот. С каждой секундой звук становился все громче, отчетливее, и, когда у меня уже не было сомнений в его происхождении, в дверях появилось встревоженное лицо Бэтмена. Увидев лежащую в луже крови Стеллу, он покачал головой и пробормотал:

– Ну вы даете, землячки!.. Рекомендую всем, кто пока живой, уносить ноги – патрульный вертолет!

Он смылся, будто его сквозняком сдуло. Грохот лопастей, казалось, сотрясает ветхий отель. На миг что-то заслонило заходящее солнце, и в оконном проеме мелькнуло бело-серое, в пятнах, брюхо армейского вертолета. Пролетев несколько сот метров над набережной, он завалился на бок, по крутой дуге облетел пустынный пляж и опять устремился к отелю. Когда до меня дошло, что этот воздушный пируэт уж слишком напоминает выход на боевой курс, вертолет уже приподнял хвост и хищно нацелил нос на площадь перед отелем. С оглушительным шипением с крыла сорвалась ракета, похожая на огрызок карандаша, и вонзилась в автобус. Тот сразу вспыхнул, зачадил. Железная деталь неопределенной формы, вращаясь, как бумеранг, отлетела в сторону.