Обряд Ворлока Русанов Владислав
— Даже если это в самом деле оружие Луга, тебе оно не поможет.
— Почему это?
— Не смеши меня, человек! Сколько времени ты учишься сражаться?
Парень открыл рот, чтобы возразить… И закрыл.
А ведь и правда. Чего греха таить, с оружием в руках — копьем ли, мечом или секирой — он чувствует себя совсем не так уверенно, как бы того хотелось. Попросту говоря, как зеленый новичок чувствует. Не покалечить бы соратников, если дело дойдет до настоящего боя, не учебного, да не огреть себя по лбу. Это лучшее, на что можно надеяться.
— А кроме того, — продолжал Лохлайн. — Я не знаю… Да и никто из нас не знает, приходил ли сюда ужас случайно или друиды нарочно заколдовали его, чтобы он охранял их тайник.
Несколько мгновений Вратко осознавал слова динни ши. Потом удивленно протянул:
— А это возможно? Ты же говорил, что с ужасом глубин не могли…
— Только не друиды! Они нашли способ объединять колдовскую силу многих и передавать ее самому опытному, главе Круга.
— И они могли заклинать даже таких чудовищ?
— Могли.
— Почему же тогда они проиграли? — Новгородец полез пятерней в затылок. — С такой силищей-то!
— Друиды никогда не отвечали злом на зло. Не применяли силу для ответного удара. Хотя защищались отчаянно. Почти все их заклятия именно для защиты…
— Иисус тоже учит нас не противопоставлять злу насилие! — ловко ввернул Димитрий. — «А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую»…[97]
— Это не мешает верующим в Белого Бога убивать и грабить с его именем на устах! — отмахнулся от него Лохлайн. — Не забывай, что даже этот монастырь, — подземельщик ткнул пальцем в разрисованный свод, — они выстроили, согнав друидов!
— Ну, положим, к тому времени друиды ушли уже лет как двести… — негромко поправил Вульфер. — Но зачем нам знать такие мелочи?
Лохлайн оскалился, но не стал возражать. Не потому, что ни с того ни с сего смирился с едким замечанием оборотня, а потому, что отвлекся на слова Гуннара, произнесенные негромко, но веско:
— Выходит, нам теперь тут сидеть и ждать, пока всех сожрут?
— А что ты предлагаешь, человече? — зло прищурился динни ши.
— Искать выход.
— Вот он — выход. — Лохлайн широким жестом указал на черный провал. — Иди. Тебя ужас глубин ждет не дождется.
— Не дождется! — хмыкнул кормщик. — А если дождется, то у меня есть, чем его угостить. По-настоящему! По-мужски!
Он взмахнул мечом. Тем самым, который отдал ему Вратко. Конечно, клинок был легковат для широкоплечего и рослого викинга, но не оставалось никаких сомнений — пока руки воина способны удержать рукоятку, он дорого продаст свою жизнь. И на рожон не стоит лезть ни человеку, ни нелюди.
— Торопишься умереть? — только и нашел, что спросить воин народа Холмов.
— А ведь ты трус, белоголовый… — задумчиво проговорил Олаф. Сплюнул в темноту. — Тьфу! Муж женовидный! А ну-ка, Подарок Ньёрда, скажи ему нид, чтобы мало не показалось.
Новгородец пожал плечами. К чему? Чтобы ссора перешла в драку? Чего-чего, а оскорбления Лохлайн не потерпит. Да и не трус он, похоже. Просто предубеждение у десятника перед ужасом глубин. Может быть, он и прав. Что они знают о здешних подземельях? Об их обитателях?
Признаться честно, словену и самому не слишком хотелось лезть в незнакомые пещеры, блуждать в переплетении нор и отнорков, под угрозой нападения из темноты в любое мгновение. И все же идти вперед, пусть даже без цели, всегда лучше, чем смиренно ожидать своей участи, сидеть сложа руки. А что до чудовища… Накилеви тоже не овечки, поди, а ведь справились.
— Нужно идти, — сказал новгородец.
— Куда, ворлок? — повернулся на этот раз к нему динни ши. — Ты знаешь путь?
Вот тут Вратко разозлился по-настоящему. Да сколько же можно терпеть высокомерные выходки воинственного карлика? Почему он всех так и норовит выставить дураками, а сам остается вроде бы как в сторонке? Показать собственную значимость перед королевой хочет? Мол, без меня и поход бы ничем не закончился. А то и хитрее подлость задумал: извести всех и самому доставить найденный треножник ее величеству.
— Я. Путь. Не. Знаю, — отчеканил парень, из последних сил борясь с желанием вогнать наконечник копья в рот Лохлайна, напоминающий куриную гузку. — Но у нас есть урожденные жители Полых Холмов. Для чего ее величество давало нам твой отряд и тебя с ним? Не думаю, что для того, чтобы учить меня жизни. И не для того, чтобы оспаривать каждое решение. И не затем, чтобы завести нас на смерть. Не так ли, благородный воин?
Динни ши поперхнулся, закашлялся, оглянулся на Нехту в поисках поддержки. Одноглазый подземельщик оставался безучастным. Похоже, он не слишком разделял мнение командира. А может быть, ему выгодно, чтобы Лохлайн окончательно впал в немилость королевы? Кто разберет мысли и желания этих почти бессмертных существ? У них свои понятия о чести, о правде, о совести…
— Роан, — вдруг проговорил Вульфер. — Вы все забыли о роане.
Теперь все уставились на оборотня, как на свихнувшегося. Что за чушь он несет? Совсем из ума выжил?
— Роан? — удивился Гуннар. — Ну и что? Высохшая тушка. Пользы с нее, как молока с коней Тора…[98]
— Ты грустишь по собрату, оборотень? — бросил динни ши.
— Чем нам поможет много лет назад убитый зверь? — Вратко тоже не понимал, к чему ведет старик, а потому злился.
— Во-первых, роан — не зверь. Во всяком случае, не более зверь, чем брауни, забавляющие королеву Маб… — Сакс не собирался запросто сдаваться. — Они разумны. И даже разумнее многих… — Он бросил выразительный взгляд на подземельщиков.
— А во-вторых? — не позволяя старику отвлечься, быстро спросил новгородец.
— Во-вторых, как-то же он пробрался сюда? Значит, есть ход, соединяющий этот тайник с…
— С морем, — язвительно вставил Лохлайн. — Ты умеешь плавать, как рыба?
— Не как рыба, но камнем на дно не пойду, — твердо отвечал Вульфер. — И по мне, лучше бороться, чем ждать тут неизвестно чего. Задание королевы мы выполнили? Отвечай!
— Задание королевы мы выполним, когда доставим треножник ей, — напомнил Вратко.
— Значит, нужно идти. К чему эти споры? — сказал Гуннар.
— Я против! — стоял на своем Лохлайн.
— А я — за! — поддержал товарища Олаф.
— И я тоже, — упрямо кивнул Вульфер.
— И я! — Вратко говорил искренне. Ему в самом деле не хотелось сидеть в холодном и мрачном подземелье. Без еды, без возможности развести огонь. — Здесь мы все погибнем рано или поздно.
— Вы погибнете и там! — оскалился динни ши. Повернулся к Нехте в поисках поддержки и одобрения. Одноглазый отвел взгляд.
— Я думаю… — несмело начал Димитрий. Он сидел на корточках, прикрывая пламя свечи ладонью, словно огонек мог задуть внезапный порыв ветра. — На Руси говорят: хуже нет, чем ждать и догонять…
Тут Лохлайн рванул самострел из рук Нехты. Тот пальцев не разжал, потянул оружие на себя. Заверещав что-то неразборчивое, десятник лягнул одноглазого под колено. Воин покачнулся, но на ногах устоял.
— Вы что?! — Словен выпучил глаза, наблюдая за их короткой потасовкой.
Олаф, не дожидаясь исхода борьбы, сделал всего один шаг и несильно стукнул кулаком по затылку Лохлайна. Динни ши обмяк и свалился бы на камни, но Нехта заботливо поддержал командира.
— Что это с ним? — удивленно поинтересовался Вратко.
— Взбесился… — коротко отозвался Гуннар.
— Нет… — возразил Вульфер. — Он это неспроста. Что-то замыслил.
— Неужели он стрелял бы в нас? — несмело и жалко произнес херсонит.
— Еще как! — отрезал кормщик. — Мы же — люди. А для них люди все равно что дикие звери.
Нехта, укладывающий Лохлайна поудобнее, выпрямился:
— Думаю, у него был приказ от ее величества любой ценой удержать вас здесь. — Для обычно молчаливого динни ши это была очень длинная фраза. — Лохлайн обычно выполняет все приказы слепо и готов скорее умереть, чем нарушить слово королевы.
— А ты? — Олаф навис над низкорослым подземельщиком.
— А я люблю жизнь. Больше, чем королевскую службу.
— Да? — усомнился кормщик. — А может, это ты играешь в какую-то свою игру? Может, это у тебя есть секретный приказ королевы?
Нехта невозмутимо пожал плечами. Самострел он держал в левой руке, острием стрелы вниз.
— Тогда, человече, признай, что моя игра совпадает с твоими интересами. Не так ли?
Гуннар закряхтел:
— Хитрое вы племя… Не можете по-честному, открыто.
— А никто не может, — Нехта говорил негромко и без тени насмешки. — Наш мир таков, что слишком честные рано или поздно проигрывают хитрым. Утешение одно…
— И какое же? — нахмурился Олаф.
— А такое. Слишком хитрые рано или поздно пытаются перехитрить друг друга. И тогда выигравших не остается.
— Ты думаешь?
— Уверен. Как и в том, что у меня теперь один глаз.
Вратко почему-то захотелось поверить словам динни ши. Нехта и раньше вызывал его уважение. Обстоятельностью, отсутствием высокомерия, желанием делить тяготы пути поровну.
— Так мы идем? — Словен шагнул к черному лазу.
— Какой ты быстрый! — рассмеялся Вульфер. — А кто понесет раненого и вот этого задиру? — Оборотень ткнул пальцем в Лохлайна.
— По мне — так бросить его надо, — скривился Олаф. — Будет знать… Хотел оставаться, останется.
— Нет, не по-людски это, — покачал головой словен. — Вместе пришли — вместе уйдем.
— Тогда сам тащи… — по-детски надул губы здоровяк-викинг. — Я об него руки марать не хочу…
— Вот, снова-здорово! — хмыкнул сакс. — А кто его по черепу приложил?
— А лучше было, чтобы он тебе стрелу в живот всадил?
«Может, это заклятие такое друиды наложили на свой тайник? — устало подумал Вратко. — Ну, предположим… Все, кто сюда попадает, начинают ссориться и, в конце концов, вцепляются друг дружке в глотки. Потому за столько лет никто и не украл артефактов…»
— Погодите ссориться! — Димитрий поднялся, потирая поясницу. — Раненого я могу понести. Все равно, случись драка, пользы от меня никакой.
— А болтуна задиристого? — настороженно прищурился Олаф.
— А болтуна приводи в чувство, — отрезал Вульфер. — Я пойду разведаю что к чему. Пока не вернусь, в дыру не суйтесь!
Прежде чем кто-либо успел возразить, старик юркнул в проход. Вскоре шорох его шагов смолк. Теперь тишину прерывало лишь хриплое дыхание взволнованных людей.
Вратко сжимал двумя руками древко копья. Ассал это или не Ассал, а лучшего оружия ему вовек не сыскать. Гуннар поспешно собирал скудные пожитки и запихивал их в сумку. Херсонит бережно обмотал широкой тряпкой — когда-то это было полотенце — найденную в подземелье книгу. Кто ее написал и о чем там шла речь, новгородец так и не удосужился спросить, но, судя по трепетному отношению монаха, догадывался, что, самое малое, приложил к писанию руку кто-то из святых английской земли. Может, Святой Патрик, а может, аббатиса Хильда.
Нехта легонько похлопал по щекам Лохлайна, плеснул десятнику холодной воды из котелка. Предводитель динни ши со стоном открыл глаза, непонимающе огляделся. Олаф на всякий случай сжал кулак, но подземельщик даже не попытался возмутиться или схватиться за оружие. Опираясь на плечо соратника, он поднялся и стоял, уставившись взглядом в камни под ногами.
Где же Вульфер?
Конечно, разведка — дело полезное. Лезть на рожон никогда не надо. Мало ли что ждет их в пещере? Вдруг ужас глубин никуда не ушел, а подстерегает неосторожных путников?
А это что?
Легкий цокот… Будто когти по камням скрежещут. Но осторожно, крадучись…
Вратко покрепче перехватил копье. По напрягшемуся лицу Гуннара словен понял, что и тот услышал непонятный шум.
Светло-серый волк, вывернувшийся ужом из черной дыры, держал в зубах узелок с одеждой. Новгородец узнал заплатанный рукав Вульфера.
— Ах, ты ж старый хрыч! — облегченно вздохнул кормщик. — Ишь чего придумал!
Зверь осторожно положил одежду у ног словена, вильнул хвостом и развернулся мордой к проходу. Пойдем, мол!
— А я все думал — как он в темноте что-то разведывать собрался! — восхитился Гуннар. — А он в волка перекинулся!
«Интересно, если полгода назад тебе сказал бы кто-нибудь, что будешь с оборотнем хлеб-соль делить, — устало подумал Вратко, — что бы ты ответил?»
Димитрий подхватил на руки раненого динни ши. Бедняга уже не шевелился, даже не стонал, а потому приходилось верить Нехте на слово — живой значит живой.
— Треножник не забыли? — напомнил словен.
Лохлайн похлопал по сумке, свисающей на лямке с его плеча. Улыбнулся.
«Не отбил ли ему Олаф мозги?»
Светловолосый хёрд будто подслушал мысли новгородца. Виновато развел руками. Не нарочно, мол.
— Ну что ж… — Гуннар первым пошел вслед за оборотнем. — Пусть нам помогут Один и Тор. Или Святой Фёрси со Святым Кутбертом. Или Перун… Верно, Подарок Ньёрда?
Вратко кивнул в ответ. И задул свечу.
Бегло пробормотал вису, вызывающую клубок света, и даже не удивился, когда сгусток белого сияния возник над его ладонью. С каждым разом заклинание удавалось все легче и легче.
Один за другим путешественники втянулись под своды низкого лаза.
Глава 16
В поисках спасения
На этот раз огромная пещера, соединенная с подземным тайником извилистым лазом, казалась еще больше и мрачнее. Светящегося клубочка хватало едва-едва, чтобы осветить путь под ногами и близлежащие скалы и валуны, а вызывать тот ослепительно яркий свет — предвечный, как назвал его Вратко для себя, — словен не решался. Кто его знает, какие силы пробуждает он своим чародейством? Может быть, за попытку уподобиться богам его ждет страшная кара? И какая разница, придется ли блуждать во тьме Нифльхеля, мучаясь от голода и холода, или жариться на раскаленной сковороде в христианском аду?
Они продвигались скорым шагом. Насколько позволяли нагромождения битого камня, конечно. Гуннар время от времени покрикивал на Вратко и Димитрия, чтобы глядели под ноги. Ведь и правда, в каменных завалах, которые пересекал маленький отряд, легко провалиться в трещину или щель между двумя глыбами и сломать ногу. Херсониту, который тащил на руках динни ши, приходилось тяжелее. Он кряхтел и уже не пытался бормотать молитвы, как в начале пути, — берег дыхание. А словен и без груза дышал тяжело. Наваливалась необоримая усталость — не расплата ли за ворожбу? А кроме того, болело тело: распух левый локоть, вновь ныла рана в плече, колено, казалось, стало одним сплошным, большим синяком. Парень понимал, что это последствия драки с пиктами, о которых вчера некогда было думать, но легче от понимания не становилось.
В голове отряда легкой рысцой семенил Вульфер. В волчьей ипостаси, само собой. Шерсть на загривке оборотня стояла дыбом. Он словно предугадывал грядущую беду. А может быть, просто обострившееся чутье зверя позволяло ему слышать мерзкую вонь, оставленную сбежавшим ужасом глубин.
Сбежавшим ли? Хитрое чудовище, веками отлавливающее заплутавших путников в хитросплетениях пещер и ходов, могло затаиться неподалеку. Яркий свет, отпугнувший его, исчез, а в полумраке оно должно чувствовать себя как рыба в воде и птица в небе…
Следом за саксом, настороженно вглядываясь в темноту, шагал Гуннар. Кормщик настоял, чтобы освещающий дорогу новгородец был не спереди, а позади него. Так, сказал он, легче сохранять «ночное зрение», когда глаза привыкают постепенно к тьме, и получается лучше видеть. Тогда случайный взгляд на огонь — неважно, факел ли это, свеча или колдовской сгусток солнечного света — может все испортить. Опытные воины знают это и на привале, охраняя сон уставших товарищей, никогда не сидят около костра, а уходят в тень. Вратко припомнил, как легко хирдманы Лосси-датчанина срубили бойцов хевдинга Модольва, болтавших языками у огня, и согласился. Но все же вызвался идти третьим, чтобы шедшие позади могли видеть, куда ноги ставят.
Позади словена с присвистом втягивал воздух Димитрий. Раненый хоть и весил не больше, чем человеческий подросток, но все-таки тяжесть немалая. А ведь монах волок еще и свои пожитки, и найденную книгу.
За херсонитом Нехта вел под локоть Лохлайна. Десятник динни ши, верно, и впрямь малость повредился умом от «ласки» викингова кулака — безропотно шел, куда ведут, улыбался, глядя отрешенно поверх голов. Вратко, с одной стороны, жалел его, а с другой — радовался, что среди его спутников прекратились споры, пересуды и взаимные оскорбления. В такой тишине и благости хоть на край света можно. Только выбраться бы из-под земли.
Прикрывал отряд Олаф. Великан держал меч наготове и то и дело оглядывался. Вратко разделял волнение хёрда: когда идешь последним, так и кажется, что кто-то набросится на тебя из темноты, запрыгнет на спину, вцепится клыками в затылок.
Вульфер остановился так быстро, что Гуннар едва не наступил ему на хвост.
— Ты что?! — возмутился викинг.
Оборотень глухо рычал. Его уши подрагивали от напряжения.
Вратко подошел почти вплотную к кормщику, поднял повыше огонек.
Между двумя неровными глыбами застряло тело несчастного Руарка. Изломанное и согнутое так, как никогда не согнется живое существо.
— Вот сволочь-то… — с изрядной долей брезгливости проговорил Гуннар, показывая кончиком меча на голову мертвеца.
Верхушку черепа подземельщика будто ножом срезало. Светлые волосы слиплись в сосульки от крови. Не оставалось ни малейших сомнений в судьбе динни ши.
«Похоронить бы… — пронеслось в голове новгородца. И тут же ответная мысль. Постыдная своей черствостью и страшная своей убедительностью. — А как? Нельзя тратить время. Даже труп с собой захватить — задержка, которая может дорого стоить оставшимся в живых…»
— Cadal math dhut, Rooark![99] — негромко проговорил подошедший сзади Нехта. Отпустил локоть Лохлайна и поднял к своду пещеры узкий клинок меча.
— Владычице милостивая, человеколюбивая и зло не помнящая, приими жалость нашего прошения и ходатайствуй неотступно о милости к милостивому Твоему Сыну и Владыке, еже помиловать и простить грех инославия умершим сродником нашим и иже с ними помянутым, отпущение и место сим милости неотъемлемо подати…[100] — пробормотал скороговоркой Димитрий.
Вратко перекрестился. Хотя, конечно, динни ши вряд ли нуждался в православной молитве и благословении бога, власть которого его народ не признавал и — что там греха таить? — не любил.
— Tha an t- m againn falbh,[101] — голос Нехты звучал ровно и даже равнодушно. Кто знает, может, у малого народца и не принято хоронить погибших? Пусть подземная тьма поглотит тело павшего.
Новгородцу захотелось сказать какую-нибудь вису. Не обязательно свою. Но Вратко помнил слишком мало стихов, сочиненных скальдами минувших лет. Был бы здесь Хродгейр или Сигурд…
Громкий предупреждающий рык волка вырвал словена из раздумий.
И тут же накатившаяся невесть откуда волна холодного, беспричинного страха дала понять: вот оно, началось!
— Берегись! — гаркнул Гуннар, сжимая черен меча двумя руками.
Охнул и чуть слышно принялся молиться херсонит.
Светящийся клубок на ладони Вратко мигнул, едва не погас, снова разгорелся. И снова мигнул…
— Где ж ты, зараза, — сдавленно выругался Олаф.
Новгородец обернулся и увидел, что соломенноволосый хёрд, подняв меч над головой, застыл, прикрывая отряд с тыла. Рядом с ним Нехта прижал приклад самострела к щеке. Лохлайн глуповато улыбался, поглядывая по сторонам, из уголка его рта сбегала струйка слюны. Димитрий, опустив раненого на камень, истово крестился.
«Давай, давай… Нам сейчас помощь всех богов, вместе, взятых понадобится».
И тут показался ужас глубин.
Серая, косматая, покрытая спутанной шерстью и колтунами туша промелькнула по самому краю освещенного круга. Вратко успел разглядеть короткие задние лапы, кургузое туловище с раздутым брюхом, бугрящиеся мышцами плечи.
— Господи! Помилуй меня грешного! — дрожащим голосом воскликнул Димитрий.
Низкий глухой рев пронесся по пещере, заметался, отражаясь от каменных столбов.
Вульфер в ответ коротко взвыл и замер, присев на задние лапы.
— Как он нападает? — Гуннар на миг повернулся к Нехте.
— Откуда мне знать? — отвечал динни ши. — Рассказывать было некому!
Новгородец чувствовал, как липкие пальцы страха впиваются в сердце, тянут его вниз, в желудок, а потом дальше, как говорится, в пятки. Светящийся клубочек снова заморгал, словно факел на ветру.
— Запали свечу, брат Димитрий! — охнул словен. — Я не удержу свет!
— Да, да… Сейчас… — Херсонит суетливо порылся в сумке. Вытащил кремень и огниво. Пальцы его тряслись, и он никак не мог высечь искру.
С ревом из темноты возник ужас глубин и, стоя на задних лапах, навис над Гуннаром. От чудища несло могильным тленом и плесенью. Круглые, как у совы, белесые буркалы казались глазами слепца — без зрачков, мутные, обрамленные реденькими ресницами. В разинутой пасти выделялись двухвершковые клыки. Морда выглядела словно изуродованное неведомой болезнью человеческое лицо. Широкий нос с вывернутыми наружу ноздрями; уши круглые, маленькие, прижатые к голове; тяжелые надбровья.
Передними лапами — или руками? — ужас глубин попытался сграбастать кормщика.
Гуннар отмахнулся мечом, а Вульфер безжалостной волчьей ухваткой нацелил клыки чудовищу в пах.
«Еще бы… — отрешенно подумал Вратко, изо всех сил стараясь не дать погаснуть огоньку. — Там же жилы!»
Ужас с ловкостью, неожиданной для такой грузной туши, отдернул лапу от клинка викинга, а волку подставил колено.
Когда оборотень отскочил, с его пасти свисали лохмы седоватой шерсти, которая надежно защищала чудовище. Длинные спутанные пряди не так-то просто даже сталью перерубить. Не зря кочевники украшают шлемы конским волосом — прочным и скользким.
Сухо щелкнул самострел Нехты.
И одновременно с тетивой прозвучал удивленный голос Олафа:
— Еще один!
«Это конец, — пронеслась в голове словена непрошеная мысль. — Как от одного избавиться, непонятно, а целых два…»
Парень повернулся и увидел лишь стремительный взмах меча светловолосого хёрда, оперение короткой стрелы подземельщика, едва виднеющееся из глаза второго чудовища, и темную полосу, пятнающую более светлую, чем у первого, шерсть.
А потом клубок света растворился в окружающем мраке. Исчез, оставив после себя ощущение разочарования и обиды.
— Можно их бить! — рычал Олаф.
— Огня! — просил Гуннар.
Нехта бессвязно выкрикивал слова на гэльском. Вратко никак не мог уловить их суть, хотя и понимал, что динни ши отчаянно ругается.
«Нужно что-то делать! В темноте нам не отбиться!»
Вратко забормотал, в суматохе проглатывая куски слов:
- Огнь Неба ясный
- Ньёрда Дар молит
- Требуй, что хочешь —
- Требу иль виру…[102]
Ужас глубин заревел. Кормщик с проклятиями крестил воздух мечом — даже в ушах свистело. Щелкнули зубы… Вульфер? Или враг?
Удар тела о камни…
- Хорса улыбку
- Любо нам видеть.
- Ворога злого
- Ворлок изгонит…
Ничего не произошло, ровным счетом ничего.
Да словен особо и не рассчитывал на успех. На скорую руку склепанные строчки, как бочка неумелого бондаря, ни воды, ни силы чародейской не удержат. И значит, никакого «ворога злого» ворлок изгнать не сможет. Тут нужно нечто большее, нежели простое везение.
Щелкнул самострел.
Ужас глубин взрыкнул. И вдруг завыл. Басовито, протяжно.
Звук ударил по ушам, словно кувалда. Бронебойной стрелой ворвался под череп, заворочался там медведем, умащивающимся в берлоге.
Вратко охнул и схватился руками за виски. Копье, загремев, упало на камни, отскочило и зацепило парня по голени.
Новгородец зашипел сквозь зубы, но — вот удивительно! — боль от удара окованным древком на время отогнала страх.
Сзади хрипло «хэкнул» Олаф.
Зацепил? Или чудище вновь ускользнуло?
— Брат Димитрий! — срывающимся голосом попросил парень. — Что там…
В ответ темноту разорвал крохотный снопик искр, вылетевший из-под огнива. За ним еще, и еще один! Вспыхнул красный глазок разгорающегося трута.
«Ну, раз огонь будет, волшебство не нужно. Можно браться за оружие…» — решил Вратко. Наклонился за копьем.
При слабеньком свете фитиля сальной свечи стало видно, как, шатаясь, бредет по камням Вульфер. Оборотень не смирился и на ходу припадал к земле, намереваясь выметнуться вперед в новом — возможно, последнем — прыжке. Ужас глубин, который появился первым, когтистыми лапами пытался сграбастать Гуннара. А викинг вился юркой уклейкой, отмахиваясь мечом.
Выставив перед собой Ассал, Вратко кинулся на помощь кормщику. Но тут в спину парню врезалось что-то тяжелое, сбило с ног, бросило лицом на валуны. Вспышкой боли откликнулась рассеченная бровь.
— Получи!
За выкриком Олафа последовал новый рык ужаса глубин.
Попытавшись откатиться в сторону, Вратко понял — на его спине кто-то лежит. Не слишком тяжелый… Динни ши?
— ig! — голосил Нехта. — ig, uilebheist!!![103]
Значит, не он.
Дрыгнув из всех сил ногами, Вратко сбросил помеху. Кровь заливала левый глаз, но он сумел разглядеть, что Олаф мечется вокруг второго ужаса глубин и рубит, рубит, рубит… Чудовище неуклюже ворочалось на месте, отмахиваясь от хёрда. Ни следа прежних ловких и быстрых движений. С чего бы это?
Разгадка нашлась быстро — из второго глаза обитателя пещер торчало оперение короткой стрелы. Пожалуй, Нехта больше всех сделал для победы.
Хотя какая там победа!
Не успел новгородец о ней подумать, как Олаф поскользнулся и широкая лапа просто смела его, как ураган сносит сухую листву.
А что же остальные?
«Нужно вставать и драться!»
Ужас глубин на миг застыл, раздувая широкие ноздри. Потом взревел коротко и глухо и скакнул прямо к словену.
На пути зверя оказался херсонит.
Брат Димитрий стоял на коленях, сжимая в левой руке свечу, а правой часто крестился, все возвышая голос.
— Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои,[104] — слова молитвы взлетали к затерянному в темноте своду пещеры. — Тебе, Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре Твоем и чист в суде Твоем…
И чудовище остановилось, словно натолкнувшись на невидимую стену. Ударило когтями… И отдернуло лапу, словно обожглось.
— …Вот, Ты возлюбил истину в сердце и внутрь меня явил мне мудрость. Окропи меня иссопом, и буду чист; омой меня, и буду белее снега. Дай мне услышать радость и веселье, и возрадуются кости, Тобою сокрушенные. Отврати лице Твое от грехов моих и изгладь все беззакония мои. Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня. Не отвергни меня от лица Твоего и Духа Твоего Святого не отними от меня…
Нехта с самострелом в одной руке, а «козьей ногой»[105] — в другой замер, выпучив единственный глаз.
Вратко наконец-то перевалился с бока на четвереньки и прямо перед собой увидел лицо Лохлайна, искаженное мукой.
— …Научу беззаконных путям Твоим, и нечестивые к Тебе обратятся. Избавь меня от кровей, Боже, Боже спасения моего, и язык мой восхвалит правду Твою. Господи! Отверзи уста мои, и уста мои возвестят хвалу…
Читать бесплатно другие книги:
