Милость богов Яновская Ольга
Василика кивнула головой, повернулась и сделала первый шаг по мосту.
В тот же миг за спиной наёмника раздался жуткий вой. Ларг подпрыгнул не хуже зайца и вцепился в штаны Марка. Наёмник резко крутанулся на пятках.
Недалеко от него поднялась пыль, закрутилась в воронку. Смерч разрастался, ширился, набирая силу. Ветер выл, словно голодный волк зимней ночью.
От смерча отделились два поменьше и устремились к мосту. По мере приближения они начали меняться, словно торопливый мастер вылепливал из мягкой глины новый образ. Примялись бока, изогнулась верхушка, упираясь в землю. И перед наёмником вырос огромный волк. Рядом с ним из второй воронки появился его собрат.
Волки зарычали в унисон, перекрывая шум большого вихря, оскалились и одновременно прыгнули. Два раза свистнул меч. Движения были настолько быстрыми, что наблюдающий за схваткой ларг увидал только, как к ногам наёмника упали две отрубленные головы.
Тела и головы волков осыпались дорожной пылью, словно и не было нападавших зверей.
И тогда от смерча стали отделяться одна за другой более маленькие воронки. Как руки, они потянулись к мосту, по пути превращаться в волков и стали нападать на Марка, словно стая голодных зверей.
Волки рвались на мост, вслед за царевной. Они выли и рычали, челюсти звонко щёлкали, слюна капала на дорогу, отчего камни начинали дымиться.
Наёмник не знал, сколько голов он успел срубить: не до счёта было. Меч пел победную песню, выл и рычал не слабее зверей. И те вдруг отступили. Все разом, словно получили неслышный приказ. Волки поджали хвосты, заскулили жалобно, отчаянно. Вдруг бессильно опали, рассыпались в пыль, как и смерч породивший их. Всё стихло.
Наёмник посмотрел на мост и громко рассмеялся. Никогда ещё он не был так счастлив. Удалось! Ей удалось! Василика стояла на другой стороне реки и с печалью смотрела на него.
Она махнула ему рукой, улыбнулась и неторопливо пошла прочь от моста.
Марк смотрел, до тех пор пока она не исчезла в жарком мареве реки, и лишь после этого стряхнул ларга со штанины.
Змей тут же взобрался на вывороченный валун.
– Клади меч обратно, – велел он.
Меч лёг на прежнее место, и наёмник, крякнув, снова накрыл его валуном.
– Ну вот, – сказал ларг. – Кто-нибудь из воинов, как и ты сегодня, сможет отыскать заветное оружие и спасти чью-то душу.
И снова Марк не заметил, когда местность изменилась. На миг потемнело в глазах – и вот он уже стоит в другом месте. Ларга рядом не было, да и разглядеть его было бы сложно. Туман, казалось, мешал не только что-то разглядеть впереди, но даже дышать и идти. Плотные кольца тумана опутывали ноги, цеплялись за одежду и тащили в разные стороны. Во рту и в горле появился привкус горечи, словно Марк долго жевал полынь.
Что делать? Наёмник сделал шаг, всего шаг – и туманный мир стал меняться.
Впереди обозначились тёмные силуэты каких-то строений. Марк прищурился, пытаясь получше рассмотреть, что там впереди. Из тумана выступила полуразрушенная стена с обломками покосившейся двери.
Дверь раскачивалась, тихо поскрипывая, но звуки вязли в густом тумане.
Марк обошёл вокруг сохранившихся развалин, пытаясь определить чем они были прежде.
Каменная кладка почти рассыпалась, кое-где виднелись пушистые наросты плесени и мха.
Рядом наёмник обнаружил ещё одни развалины. Здесь сохранились две стены, высоту которых определись он не смог.
Туман находился в постоянном движении, густые потоки омывали разрушенное селение, закручивались мелкими водоворотами вокруг ног наёмника, поднимались вверх и стелились вдоль земли. Бледные чахлые растения лениво колыхались и издавали едва слышный звон.
Марку стало казаться, что он стоит на дне глубокого моря. Вот-вот мимо проплывёт какая-нибудь рыбёшка, бесшумно приблизится и мгновенно исчезнет в пучине, если он сделает малейшее движение.
Пустой, покинутый хозяевами, мертвый мир.
Тоска заползла в душу наёмника и завыла, заголосила на высокой ноте. В мозгу взвыл хор голосов. Марк судорожно вздохнул, зажал уши руками, бессильно упал на колени. Но ничто не могло заглушить плача пустоты.
Мир закружился. Призраки давно покинутого мира неслись вокруг Марка в бешеном хороводе. Они распахивали рты в беззвучном крике.
«Человек! Глупый, жалкий человек! – вопили они в уши сжавшегося Марка. – Присоединяйся к нам. Ты останешься навсегда в этих старых стенах, помнящих громкую славу побед. Ты скоро тоже будешь участвовать в безумных плясках и петь песни, которые никто никогда не услышит. Оставайся с нами!»
Всё громче выли духи мёртвого мира, всё быстрее кружились они вокруг фигуры человека.
– Не-е-е-е-т!!!
Вопль Марка разорвал обволакивающую пелену, разметал призраков. Сам воздух завибрировал и взорвался яркой вспышкой.
Марк медленно, тяжело приходил в себя. Он лежал на спине, чувствуя мелкие камни и острые шипы кустарников.
Морщась и цедя сквозь зубы проклятия, он поднялся и осмотрелся.
Тёмные грозовые тучи лениво плывут по небу. Жёлтый диск полной луны то стыдливо скрывается, то вновь показывается, заливая землю неестественно ярким светом.
Марк оглядывается, силясь вспомнить, как тут очутился, но ничего путного на ум не приходит. Под ногами начинается тоненькая тропка, она смотрится выжженной чёрной колеей среди трав. Тонкие стебельки и широкие метёлки полевых цветов медленно колышутся, хотя наёмник не чувствует ветра.
Тук-тук... тук-тук-тук...
Марк нервно оглядывается. По левую руку от него возвышается храм, чётко выделяясь на фоне неба. Луна, выглянувшая из-за туч, освещает храм так, что наёмник легко различает каждую выбоину в стене и местами осыпавшийся камень.
Высокие створчатые ворота из старого потемневшего дерева скрепляются полосами добротно начищенного металла, тускло отсвечивающего в лунном свете. У самых ворот, пригибаясь к земле, словно почуявший добычу охотник, клубится чёрный туман.
Марк неторопливо пошёл по знакомой тропинке. Он бывал здесь во сне, видел и помнил каждую ступеньку, каждую трещину. По правую сторону от ворот всё так же стояла статуя горгульи. Она оказалась намного выше и шире, чем наёмник помнил. Широкие перепончатые крылья за спиной раскрыты, словно горгулья готовится вот-вот взлететь. Руки, точнее лапы, перевитые толстыми канатами мышц, расставлены в стороны, преграждая дорогу. Лысую голову украшают два изогнутых рога. Мордой горгулья очень напоминала летучую мышь. Такой же курносый нос, немного выдвинутая вперёд челюсть с выступающими клыками. Только миндалевидные, чуть раскосые глаза показались наёмнику живыми. Чёрные агаты, служившие статуе глазами, отражали свет и слабо светились изнутри.
Марк покачал головой. Он прекрасно помнил, что во сне горгулья была живой и отличалась завидной прыткостью. Даже сейчас статуя не казалась мёртвым камнем.
Вздрогнули тяжёлые створки ворот, медленно приоткрылись ровно настолько, чтобы мог пройти человек, и замерли.
Марк остановился, он вспомнил второй сон. Сзади послышался шорох.
Каменная горгулья вскинула огромные крылья. Она смотрела черными немигающими глазами, в которых Марк видел свое отражение. А в глубине глаз горел крохотный алый огонек, придавая горгулье жуткий вид.
– Ты всё-таки пришёл, человек? – сказало существо и встряхнуло рогатой головой. Голос звучал низко и хрипло.
– Что там, за вратами? – в свою очередь спросил Марк.
Горгулья оскалила желтые клыки и громко расхохоталась.
– Сюда приходят многие смертные. Такие же, как ты, проклятые. Рано или поздно они теряют веру в истинность пути, и тогда дорога приводит их сюда. Ты один из многих. А сейчас иди. Тебя ждут.
Марк вошел.
Круглая пещера была погружена в тишину и покой. Пещера, в которой когда-то Круг Высших решал его судьбу... Тьму разгонял один чахлый факел, грозивший в любую минуту погаснуть.
– Здравствуй, Марк, – раздался голос хорошо знакомый наёмнику. Старый Гоб стоял в середине пещеры. Его узкие бледные губы растянулись в улыбке. – Ты прошёл все испытания, которые для тебя приготовили добрые жрицы, ты выжил... Признаюсь честно, меня это удивило. Я никогда не считал тебя умелым воином и хорошим наёмником. В тебе слишком много человеческого, много страстей. – Гоб подошёл к освещенной стене пещеры и сказал: – Смотри, твоя линия судьбы не рвётся, она размыта, словно теряется во времени.
Марк приблизился. Стена была покрыта какой-то росписью. Странный это был узор.
На уровне глаз Марка было углубление, от него в разные стороны расходились изогнутые линии, переплетались между собой, изгибались и множились. К краю они превращались в сложный густой узор, глубоко вгрызающийся в каменную поверхность.
– Изредка, но случается, что на свет появляется такой, как ты, – сказал Гоб. – Плохой из тебя вышел наёмник. Ни один твой хозяин не выжил, ни одного ты не защитил, и всякий раз тебя подводило любящее сердце. Ты выбран богами, мечен ими.
– Для чего?
– Для долгой-долгой жизни. Будет тебе и сила дана, и слава, но будешь ты по свету скитаться бродягой бесприютным, людям помогать. Только не наёмник ты теперь. Положи руки на узор, – велел Гоб, и Марк нехотя подчинился.
В углублении вспыхнуло свечение.
По тонкому узору полился зеленый поток света. Марк хотел отдернуть руки, но не смог.
Вспышка! Марк закричал от боли. Свечение быстро побежало по рукам, перекинулось на плечи. Руны на спине наёмника начали светиться тем же цветом, что и поток. Потом руны зашевелились, как живые, ожили и поползли, возвращаясь в холодный камень. Казалось, кожа на спине уползает вместе с рунами. Боль становилась нестерпимой.
– Ну вот и всё, – раздался голос Гоба. Боль отступила, оставляя лишь зуд и ощущение пустоты, рун на спине больше не было, остались лишь старые шрамы.
Марк встряхнулся, как пёс, прислушиваясь к себе. Теперь он не наёмник, а кем стал – ещё не ясно.
– Твоей рукой боги будут наказывать виноватых и награждать правых, – усмехнулся старик. – Мара даст тебе силу, с помощью которой ты сможешь одолеть горгулью. На твоём пути встретятся многие неприятности и враги, некоторые будут пострашнее Арины. Люди будут искать у тебя помощи, и ты станешь защищать их белым оружием и словом заветным. Тебе будет многое ведомо.
– Здесь говорится, – Гоб ткнул рукой в узор, – первое, что сделает новый Марк, он накажет Боромира.
– За что? – вырвалось у Марка.
– Он заключил сделку с Марой. Он просил забвения для сына.
Марк удивленно посмотрел на Гоба.
– Боромир узнал, что его сын влюбился в Василику. Он пришёл к Ледяной Божине и попросил отлучить сына от любви к царевне. Мара взамен взяла чуть-чуть памяти царя и чуть-чуть памяти у всех его придворных. А самый лучший способ отлучить от любви – это убить... Теперь ты знаешь, что делать. Идем Марк, я провожу тебя, хотя ты уже не наёмник...
Марк опять оказался на берегу огненной реки.
В жаркий раскаленный воздух вдруг вплелась струя прохладного воздуха, освежила лицо Марка.
Он вдохнул полной грудью и стер рукавом пот со лба.
Легкие белые фигуры трех женщин двигались бесшумно, словно летели по воздуху, а перед ними растекалось холодное дыхание ветра, искристый иней опускался на камни, заставляя огненный жар испуганно отступать, покорно уступая уверенности жриц.
Марк впервые видел Верховных жриц – жриц, приближенных к Ледяной Божине. Похожие, как сестры по крови, высокие, хрупкие. В светлых глазах застыло одинаково отрешенное выражение.
Жрицы замерли перед ним, отступили в стороны, освобождая дорогу, но не Марку.
Из ничего вышла прекраснейшая из женщин. И Марк узнал её. В чистом белом лице неуловимо сочетались и мудрость старухи, и вечная юность.
Холодные порывы ветра хлестнули по лицам собравшихся, взметнулись снежинки, взвились в воздух и, медленно кружась, опустились на плечи.
– Госпожа. – Головы Верховных жриц склонились в низком поклоне.
Она же глядела прямо в глаза Марка.
– Ты просил суда, честного и милостивого, но посмел проклинать меня. – Богиня посмотрела на Марка, и его коснулся обжигающий холод. – В ответ я проклинаю тебя. Проклинаю вечной жизнью. Не обрести тебе ни дома, ни любви.
После слов богини тень Марка дернулась, превратилась в черную птицу, расправила крылья и полетела, поднимаясь выше и выше.
Марк чувствовал, как по телу разливается холод, сковывает мысли, замораживает кровь.
На протянутой ладони Мары возник человеческий череп, окованный серебряными полосами, сверкнул багровым пламенем пустых глазниц, подернулся дымкой. И вот Ледяная Мара держит широкую чашу на маленькой ножке. Черный напиток наполняет её.
Марк разлепил замерзшие, посиневшие губы и произнёс:
– Укрой, богиня, от взгляда слепого, спаси от слова лихого и друга слабого.
Горький напиток хлынул в рот, обжег губы. Марк сглотнул. Жар прокатился по скованным холодом жилам, воин судорожно вдохнул воздух и упал с долгим выдохом, потеряв сознание.
Ветер тихо шелестел листьями деревьев. Арина всегда любила березовые рощи больше любых других. Новый мир, где ведунью признали госпожой, стал воплощением мечты.
Она сидела на берегу озера в самом сердце березовой рощи. Крылья она научилась складывать так, что они напоминали плащ, – и тепло и уютно.
А на поверхности озера, как в волшебном зеркале отражалось все, что происходило с Марком и Василикой.
Черные блестящие глаза ведуньи жадно ловили каждое движение наёмника.
– Предатель, – взвизгнула Арина. Она ударила когтями по поверхности воды, разрывая картинку.
Не было необходимости смотреть дальше. И так все яснее ясного. Арина прекрасно знала, что станется с обоими, не даром же она когда-то была жрицей Мары.
Поверхность озера потемнела. Сама вода вдруг стала вязкой, как смола.
Тонкие щупальце потянулось к ведунье, неуверенно лизнуло её ногу и снова откатилось прочь. Но Арина даже не заметила этого.
Мыслями она была с Марком.
Когти впились в твердую почву и пропахали глубокие борозды.
– Мы ещё поговорим с тобой, Марк, – прошептала Арина, представляя, как рвёт когтями грудь бывшего наёмника. – Это ещё не конец. И ты придешь в мой мир. Скоро... Очень скоро...
В тексте использованы стихи Г. Гетманцевой.
Читать бесплатно другие книги:
