Скажи что-нибудь хорошее Огородникова Татьяна

Мотя был уверен, что с девушкой церемониться не нужно.

– Дорогая, – почему-то сказал он, – давай поговорим. Как тебя зовут и сколько тебе заплатили?

Девушка подошла к Моте и приложила пальчик к губам, требуя молчания.

– Зови меня крошкой, а о деньгах спрашивать неэтично. – Она кокетливо нагнула голову набок. – Тем более я еще их не получила.

– А тебе кайфово за это деньги получать? – спросил Матвей, отведя ее руку от лица.

Девушка посерьезнела и стала вдруг совсем некрасивой и даже злой:

– Да пошел ты со своими вопросами знаешь куда?! Может, ты моего ребенка за бесплатно будешь кормить, пока он не сможет работать?

У Матвея потемнело в глазах. Он вмиг вспомнил все свое детство, больничную палату, похотливую Зойку, Виктора… Он даже не понимал, что делает, когда ударил проститутку по лицу, потом еще раз, та завизжала. Крик еще больше раззадорил Матвея, он был готов убить девку, которая кормит своего ребенка таким способом.

На крики прибежал взволнованный Андрюха.

– Моть, ты соображай! Сейчас после таких историй у тебя дорога вполне определенная, второй раз дадут больше, и уже не в колонию.

Мотя сидел на огромной кровати с нелепым желтым балдахином и подпирал голову руками.

– Бабы все дешевки, не нужно копаться в них. Их нужно просто трахать и платить им за это. Ты пойми, они для этого рождаются. Надоела – пошла, следующая! Если тебе так понятней, это – как в тюремной бане. Получил удовольствие – передай шайку следующему. И это все равно, кто после тебя будет мыться в этом тазу!!! Усек? Еще переживать из-за них!

– Усек, – мрачно ответил Матвей. – Знал бы ты, Андрюха, когда я все это усек…

36. Георгий

После Пашкиного откровения активность поисков резко повысилась. Валюша не жалела ног, обшаривая кусты и тропинки, выискивая малейшие следы недавнего пребывания живой души в зоне поиска. Кирюха был еле жив от усталости и начинал немного ныть.

– Маленький, останься здесь, лежи, отдыхай, – предложила Валюша. – Мы тебя заберем на обратном пути, уже темнеет, нам все равно без света ее не найти…

Кирилл согласился после короткого раздумья.

– Я положу рядом с собой фонарь и буду его включать, чтобы вы меня не потеряли.

Он удобно примостился на корнях огромного дуба и накрылся припасенным на случай холода покрывалом.

– Это – наша база. Я ответственный за порядок.

– Хорошо, хорошо, отдыхай, мой любимый. – Валюша нежно поцеловала сына и потрепала его по волосам.

У Пашки защемило сердце.

– Пойдем, Валь… Или, хочешь, отдохни. Я сам поищу! – Ему одинаково сильно хотелось чувствовать ее рядом и дать ей отдохнуть.

– Нет, – решительно ответила Валюша. – У нас слишком мало времени. Каждый наш шаг добавляет ей шансов выжить. Пойдем! – Она перекрестила Кирюху.

Пашка почти на физическом уровне чувствовал, как Вале неспокойно на сердце. Они шли по лесу еще двадцать бесполезных минут. Ни звука, ни шелеста, ни единого знака. Только вечерние птицы начинали свою долгую размеренную песню. А Павел начинал терять надежду. Вдруг Евгения добралась до шоссе и уехала на первой попутке?.. Вдруг она потеряла сознание и свалилась в кустах без дыхания?.. Вдруг она сломала ногу и не может подняться, истекая кровью?.. Вдруг, вдруг, вдруг… Стемнело. Пашка с Валей почувствовали усталось. С нарастанием этого чувства росло и другое – уверенность в том, что Женю они не найдут. Они молча брели по тропинке, с трудом нащупывая окраины, окаймленные высокой травой. Темнота в лесу наступила внезапно. Казалось, светлячки и те улеглись до утра. Лишь иногда на просеках можно было рассмотреть дорогу благодаря полной луне, ухмылявшейся с неба своей жутковатой далекой физиономией.

– Паш, – жалобно проныла Валюша. – Как же мы не догадались сами взять фонарь?

– Мы догадались, точнее, Кирюха взял. Но мы же его не можем оставить без фонаря! Ничего, справимся! – пытался ободрить Валентину Шило. – Я уверен, что мы ее найдем.

На самом деле это была чистая ложь. Женя так часто ускользала от него в последнее время, что он привык ее терять. Каждый раз он воспринимал как последний. И каждый раз, обретая ее вновь, он радовался, будто сам возродился из пепла. Когда-то должен был наступить последний раз…

Пашка, страдая от этой мысли, начинал привыкать к ней. Это, возможно, тот самый, последний, раз. У нее слишком мало шансов. Она слишком слаба, чтобы выдержать такую дорогу. Она слишком много пережила за свою жизнь. Она слишком хрупкая и ранимая, она вообще слишком для этого мира… Он вдруг подумал о маленьком Кирюхе, который, наверное, трясясь от страха, сжался в маленький комок ужаса и проглядел за эти полчаса все глаза, надеясь, что они вернутся.

– Валентина, – резко остановившись, сказал Шило. – Давай вернемся к Кирюхе. Это неправильно, что мы оставили его одного.

– А как же Евгения? – спросила Валя, очевидно испытав облегчение.

– Если что-то с ней случилось, то уже случилось. Ты останешься с Кирюхой, а я продолжу поиск.

– Наверно, это правильно. У меня сердце не на месте, – призналась Валюша. Пашка представил себе мальчишку, который сжался в маленький комочек страха, прислушиваясь к шорохам и скрипам и надеясь, что его спутники вот-вот вернутся.

– Пойдем. – Пашка взял Валентину за руку, и они двинулись в обратном направлении. Шило шел на корпус впереди, раздвигая ветки деревьев и кусты, преградившие дорогу.

При лунном свете природа обрела зловещие, холодящие душу очертания. Ветки казались искривленными лапами ночных чудовищ, которые тянулись к своим жертвам в надежде затащить их в другой мир, кусты царапали и колыхались, будто неведомые создания, просящие оживить их.

«Бедный пацан, – подумал Пашка. – Если даже я, здоровый мужик, чувствую себя некомфортно в этой темноте, как же ему должно быть хреново». Через полчаса они добрались до опушки, на которой оставили Кирюху. Огромный дуб в лунном свечении казался могучим сказочным гигантом, раскинувшим свою мощь по земле в виде переплетенных узловатых корней, запутанных словно морские канаты. Валюша вздохнула с облегчением:

– Слава Богу, одного нашли. Спит, наверное, фонарь не горит.

– Да что с ним могло случиться, – стараясь казаться равнодушным, прокомментировал Пашка. На самом деле ему было неспокойно. Издалека показалось, что под дубом никого нет.

Когда они приблизились на достаточное расстояние, Пашка убедился в своем предположении воочию. Кирюхи действительно не было на месте. Они не могли перепутать. Тропинка одна, опушка та же самая, дуб тот же, но Кирюхи под ним нет!!!

– О господи, – прошептала Валентина и прикрыла рот рукой. – Кирилл!!! – вдруг заорала она во весь голос. Он оказался неожиданно громким и звонким. – Кирюша!!!

В ответ на ее крик откликнулись проснувшиеся птицы, сорвавшись с веток, хлопая крыльями.

Вдруг из лесной чащи засиял желтый свет фонаря, и из кустов вышел сонный Кирюха. Даже со сна его голос звучал звонко и радостно:

– Мамочка, ну что ты шумишь? Я сплю!

Это выглядело тек нелепо и мило, что Пашка расхохотался, несмотря на все переживания. Закутанный в покрывало пацаненок с фонарем в руках выглядел комично, но его спокойствие и отсутствие страха казались настолько органичными в дикой природе, что опасения двух взрослых людей и их собственная боязнь мгновенно стали поводом для ироничного глумления. Валя, вероятно, испытала другие эмоции. Она бросилась к Кирюхе сломя голову и принялась обнимать и целовать парня, будто он только что вернулся живым с кровопролитной бойни.

– Милый мой, как ты? Почему ты ушел с места? Почему выключил фонарь? Я страшно испугалась, когда не нашла тебя…

– Мамочка, я же сказал, что буду иногда включать фонарь! Батарейки надо беречь. Ушел, потому что луна светит прямо в лицо и мешает спать. Тем более что я ушел на два шага. Вы бы все равно меня нашли! – У Пашки сложилось впечатление, что Валя – маленькая девочка, а Кирилл – ее зрелый отец, который терпеливо разъясняет дочери правила поведения в ночном лесу. Это выглядело очень забавно. Отец был на голову ниже непутевой дочки. Кирюха продолжал: – Почему вы вернулись? Вы нашли Евгению? – Он требовательно уставился на Пашку.

Тот вздохнул.

– Нет, пока нет, – поправился он. – Валя останется с тобой. Я сам пойду искать. – Шило внутренне содрогнулся, готовясь к худшему. – Может, вы пойдете домой? – спросил он.

– Нет! – отрезала Валюша, прижимая сына к себе. – Даже не думай! Мы будем ждать здесь. Что бы ни случилось, мы ждем до последнего…

– До какого «последнего»? – спросил Пашка.

– Пока ты не вернешься сюда. С Евгенией или без.

– Договорились, – согласился Шило, а про себя подумал: «Без Жени я точно не вернусь. Вопрос только в том, сколько времени займут поиски».

Он прикинул возможные варианты. Или она выбралась на шоссе и села в попутку – тогда неизвестно, сколько ее придется искать… Или она заснула, или очень медленно бродит где-то в лесу, тогда за несколько часов он все равно найдет ее… Или… о третьем «или» он не разрешил себе думать.

– Кирюха, – обратился он к пацану. – Разговор есть.

Мальчишка деловито отстранился от матери и приблизился к Пашке.

– Слушай, обещай, что если завтра до обеда я не вернусь, ты уговоришь Валентину пойти домой и ждать нас там. – Пашка говорил очень тихо, наклонившись над ухом Кирюшки.

Тот все понял:

– Не сомневайся. Найдешь – веди сразу домой. Балованные они у нас… – вздохнул парень, разведя руками. – Уговорю. Знаю минимум три способа. – Кирюха хлопнул Пашку по плечу.

Шило ответил тем же и со словами «Потом научишь» растворился в темной чаще.

– Павел! – вдруг опомнилась Валентина. – Павел… – Она поняла, что он не услышит. Валя хотела сказать, что если до обеда завтрашнего дня Пашка не вернется, они будут ждать его дома…

И еще много чего она собиралась ему сказать, но момент пока не настал.

Всегда есть завтра, и жизнь предоставляет нам еще одну возможность, чтобы все исправить, ноесли я ошибаюсь и сегодня это все, что нам осталось, я бы хотел сказать тебе, как сильно я тебя люблю и что никогда тебя не забуду (Габриэль Гарсиа Маркес) .

37. Матвей

Босс и Биг Босс решили отмокнуть и выспаться без телок, без персонала, без лишних людей. Они выгнали баб, оплатив им с лихвой нанесенные оскорбления и обиды, те мгновенно проглотили спесь и радостно отправились на следующий объект. Андрюха торжественно объявил, что увертюра, посвященная встрече товарища из неволи, закончится в семнадцать сорок. Он не сказал, где. Но Моте очень нравилось, как Андрюха организовал процесс, легкая непредсказуемость только подзадоривала и бодрила.

В семнадцать двадцать пять Босс заорал в ухо Матвею:

– Подъем!!! Выходи строиться!! Форма одежды – джинсы, майка. Через пятнадцать минут – занавес!

Мотя ничего не понял, но строиться вышел, нарядившись, как велел Андрюха.

– Ничего не спрашивай, просто делай, как я.

Мотя, как сросшийся близнец, тупо повторял Андрюхины действия.

Они вышли из приятного заведения с сомнительной репутацией «Бани 24» и добрались до седьмой платформы, с которой отправлялся поезд на Москву. Минуя всех проводников, без единого вопроса разместились в специальном вагоне скорого поезда и заговорили только когда поезд тронулся с места.

Андрюха достал бутылку импортного коньяка, разлил по пятьдесят по стаканам и провозгласил:

– Первое действие. Завязка. Едем в Москву.

Это – то, о чем ты мечтал. Пускай я не смогу исполнить все твои мечты, но хотя бы начать я тебе помогу. Давай, Биг Босс, за исполнение желаний!

Матвейка поднял стакан с коньяком. Кажется, он начинал понимать, почему люди пьют. Его могучий молодой организм реагировал на спиртное позитивным дружелюбным откликом. Мышцы расслаблялись, становилось весело, плохое забывалось, и окружающие казались доброжелательными и красивыми. Краски становились ярче, улыбки шире, время бежало быстрее. Может, нет ничего плохого в том, чтобы иногда позволять себе расслабиться… Он же не собирается напиваться до свинячьего состояния, как это делали многие его знакомые, терявшие человеческий облик…

– Вот что, брат, – обратился к Моте Босс. – Нам все равно нужно будет обсудить этот вопрос, поэтому я воспользуюсь моментом, пока шоу не началось.

– Какое шоу? – заинтересовался Мотя.

– Да не бери в голову. Кайфуй. Просто имей в виду, что для нормальной жизни у нас все готово. Ты просто впрыгиваешь в головной вагон, и мы вместе продолжаем дело. Сориентируешься на месте, в бизнесе нет ничего сложного. Мы сейчас в столице – не последние люди, и ты имеешь ко мне прямое отношение. Поэтому не удивляйся, воспринимай все как должное, и все будет тип-топ.

– Я и не собираюсь удивляться. – Голова приятно кружилась и не хотела испытывать ненужных стрессов и даже волнений. – Что за бизнес?

Матвей доверял Андрюхе на сто процентов. Он не мог даже представить себе, что когда-нибудь в его жизни появится такой друг!

– Дань собираем и охраняем зажиточных пацанов. У них сейчас все идет в гору, и все хотят откусить кусок пожирнее. А мы аккуратно предлагаем свою защиту, крышу, по-научному говоря, и становимся партнерами. Может, я не могу рассказать в деталях, потому что не так хорошо умею говорить, как ты. Но суть я объяснил. Грязи никакой нет, для этого есть солдаты, а мы просто встречаемся с людьми и разговариваем – ну, трем.

– Я разве тебе когда-то говорил, что я с тобой не пойду в разведку? – сказал Мотя и рассмеялся, ударив Андрюху по плечу. – Так что хватит мне мозг трясти, я с тобой. Понял, Босс? – Он сфокусировался и, насколько было возможно, пытливо посмотрел Андрюхе в глаза.

Тот выдержал взгляд и заключил товарища в крепкие объятия.

– Давай, пацан. Теперь шоу продолжается. У тебя законный отпуск.

Андрюха взял замусоленный столовый нож и постучал по металлической ручке дверного замка. Два длинных, три коротких.

– Расслабься, Биг Босс, у нас впереди долгая дорога.

Через несколько минут дверь спецвагона откатилась, и в проеме появилась сияющая проводница в обтягивающей форме. Точнее, она была наряжена в пилотку, белоснежную блузку и фартук с кокетливыми накрахмаленными рюшками, на одной из которых огромной булавкой был приколот бейдж с именем Вика. Из-под фартука выглядывали загорелые удлиненные коленки, переходящие в точеные икры и тонкие лодыжки. Ступни прятались в изящных туфлях на высоченной шпильке. В руках девушка держала небольшой поднос, на котором была рассыпана куча конвертов. Вика осторожно, стараясь не рассыпать поклажу, шагнула в купе.

– Выбирайте! – озорно стреляя глазами, предложила она. Мотя вопросительно взглянул на Андрюху; тот одобрительно кивнул и прикрыл веки: мол, не бойся, вперед!

Матвей вытянул наугад конверт, в котором была упакована записка с надписью «Цыгане».

– Что это? – спросил он.

– Молчи, брат. Просто молчи! – Андрюха подлил в рюмку коньяку. – Давай, малыш! – приказал Босс, глядя на Вику. Та развернулась и направилась по заданию. Матвей обнаружил, что проводницы поездов дальнего следования не носят трусов, не имеют целлюлита и не стесняются показывать это пассажирам спецвагонов.

– Неплохая! – одобрительно протянул он, глядя Вике вслед.

– А то! – гордо ответил Андрюха. – Ты что, сомневался?

После выступления цыганского табора были еще неплохие девушки, король шансона Миша Фартовый, стриптиз в исполнении невероятно красивых активных и готовых к любому исходу кудесниц (среди них была даже негритянка), чайная церемония гейши в огромном шелковом кимоно, метатель ножей, фокусник, балетная дива в настоящих пуантах…

Похоже, программа была рассчитана на круглые сутки. Когда Мотя понял, что сдувается, он тихо отвалился на кровать.

– Слышь, Босс, скажи, пусть заканчивают. Я больше не смогу удивиться…

Андрюха загоготал и подозвал хилого антрепренера:

– Давай, сворачивайся по-быстрому. Гость хочет отдохнуть.

Хилый суетливо закивал головой и, вероятно, дал спецсигнал, потому что буквально за три минуты вагон опустел и затих. Правда, антрепренер вернулся к Андрюхе еще на секунду и что-то прошептал на ухо.

– Больше не надо! – Мотя догадался, о чем речь. Андрюха понял, что Биг Босс настроен решительно:

– Пусть дежурят. Если что, позову.

Хилый испарился в мгновение ока. Засыпая, Матвей думал о будущем. Он пытался представить себе место, где будет жить, товарищей, с которыми будет работать, машину, одежду, часы и прочие атрибуты, связанные с новой, свободной обстановкой. Мечты обрели реальность во сне – он переместился в свой любимый фильм и не желал просыпаться, несмотря на настойчивый стук в дверь. Только убедительное «приехали» заставило Мотю открыть глаза. За окном творилось невообразимое. Сотни людей метались по перрону в разные стороны, они были похожи на гигантских муравьев, дезориентированных в пространстве. Муравьи хотя бы точно знают, куда и зачем ползет каждый из них. Людской муравейник создавал впечатление, что никто из членов сообщества не знает наверняка, куда, а особенно зачем он направляется. Матвею на секунду стало страшно, но в следующее мгновение его захватил азарт исследователя и покорителя. «Наконец-то я дома», – подумал он и с готовностью нырнул в толпу вслед за Андрюхой.

Выйдя из вагона, оба Босса оказались в кольце молодых парней, разодетых в кожаные куртки. Матвей насторожился и, сжав руки в кулаки, приготовился к бою.

– Не напрягайся, – шепнул ему Андрюха, – это свои. Просто нормальные бойцы, типа охрана.

Мотя хорошо знал, что такое охрана, поэтому чувствовал себя некомфортно:

– Слушай, Босс, а нельзя, чтобы охрана скрылась из поля зрения? Я прилично устал от них в своей предыдущей жизни…

– Понял, не дурак! – хохотнул Андрюха и подозвал к себе парня, который выглядел старше остальных. Через секунду кольцо кожаных ребят разомкнулось и образовало непонятную фигуру на расстоянии десяти метров от вновь прибывших.

– Так нормально? – поинтересовался Андрей.

– Ну, хоть так, – согласился Мотя.

Красный «форд» и серебристая «хонда» – две космические машины ждали товарищей возле вокзала. – Вот это уровень! – присвистнул Мотя. – Можно на этой? – Он показал пальцем на «хонду».

– Любой каприз, – съязвил Андрюха, открывая водительскую дверь.

– Все шутишь… – заметил Матвей, – думаешь, я столько лет в автошколе парился?

– Блин, не учел, – раздосадованно развел руками Босс. – Ладно, не грусти, научим. Давай прямо сейчас. Это – автомат.

Матвей, ни капли не сомневаясь, сел за руль, а Андрюха – рядом. Через десять минут Мотя лихо рассекал просторы столицы, следуя командам штурмана – Андрюхи. «Жизнь налаживается», – думал он, изо всех сил нажимая на педаль газа и резко останавливаясь перед светофорами. Красный «форд» с пацанами еле успевал за шустрой «хондой». На одном из перекрестков Мотя чудом проскочил мимо бежевой «шестерки», которая еле-еле тащилась поперек потока. Пытаясь увернуться, Матвей сделал резкое движение и заехал правым колесом на бордюр. Дальнейшие события были похожи на кадры из фильма. «Форд» быстро перестроился в лоб «жигулям», пацаны выскочили из автомобиля, буквально вытащили за шкирку пожилого водителя и, уложив его на асфальт, принялись пинать мужика ногами. Мотя, глядя в зеркало заднего вида, спросил:

– Может, не надо?

Андрюха удивленно посмотрел на друга:

– Ты чего? По-другому нельзя. Выживает сильнейший. – Он похлопал его по плечу. – Не заморачивайся. Они влегкую. Поехали.

38. Георгий

У Пашки не было выбора. Он должен найти Евгению. Ему было все равно, в каком направлении, главное – двигаться. Пашка ломился сквозь чащу, царапая в кровь лицо и руки, каждые несколько метров он останавливался и кричал:

– Женя, Жеэээ-няаааа!!!

Снова шел, останавливался и звал. В ответ – тишина. Самая тихая тишина, которая бывает только в лесу перед рассветом. «Как это нелепо, – думал Пашка, – найти и потерять, так глупо потерять…» Он клялся всеми возможными клятвами, что не оставит Женю без внимания ни на секунду, если только она найдется. С горечью вспоминал, что Евгения ушла из дома кудесника именно в тот момент, когда у него, Пашки, возникла мнимая иллюзия счастья. Только из-за этого он потерял бдительность и позволил себе расслабиться… Георгий сделал все что мог, он вернул ей способность бороться и жить, а он, глупый индюк, утонул в бабских соплях и не оказался вовремя в нужном месте. Шило прислонился спиной к дереву и глубоко вздохнул. Он замер, прислушиваясь к тишине, вязкой, как патока. Ни единого звука, ни единого шороха, даже скрипа веток… Пашка устал, но не позволял себе расслабиться. Нервы натянулись, как струны, готовые вот-вот разорваться от малейшего прикосновения. Пашка открыл глаза и стал пристально вглядываться в темноту, готовую разрядиться первыми рассветными лучами. Вдруг ему показалось, что где-то вдалеке мелькнул свет, и Пашка решил, что он или сошел с ума, или, бредя по кругу, вновь вышел к стоянке Валентины с Кирюхой. Он двинулся в направлении луча.

Свет пока не появлялся, а Шило, повинуясь природной упертости, все шел к тому месту, из которого блеснул луч. Через какое-то время Шило оказался на заросшей тропинке. В рассветном полумраке лесная чаща казалась чуть более приветливой, чем в полной темноте. Пашка понял, что поиски Евгении продолжались уже полсуток. За двенадцать часов с ней могло произойти все что угодно. От ужаса и бессилия Шило начал колотить ногами корни деревьев и орать во весь голос:

– Женя, Женя, где ты? Не уходи от меня! Найдись! – Он выл, как неведомый лесной хищник, испытывая дикую душевную боль, животный страх и смятение. Странные звуки вырывались из его груди, никогда прежде ему не было так тоскливо, одиноко и страшно. Прерывистые всхлипывания перешли в затяжной вой, Пашка колотил руками по дереву и выл диким, нечеловеческим голосом:

– Не забирай ее, не забирай!!! Я тебя прошу, оставь ее в покое!!! – Пашка упал на колени и уронил голову, подперев ее руками.

– УУУУУУУУУУУУ, гадство… Уууу, гадство…

Он не знал, сколько времени провел в этой своеобразной молитве, пока не услышал рядом с собой спокойный, твердый голос:

– Успокойся, Шило. Помоги.

Пашка поднял глаза. Рядом с ним стоял огромный Георгий, возникший из леса, как привидение. На руках он держал маленькое, очень маленькое и очень безжизненное тело Евгении. Ее тонкие ручки болтались, как плети, голова прислонилась к мощной груди кудесника, волосы растрепались и падали на лицо, закрывая глаза и щеки. Одежда Жени была похожа на нищенские лохмотья – ободранная о кусты и забрызганная глиной, она выглядела, как будничный наряд вокзальной побирушки. Шило все еще не мог встать. У него в голове крутился единственный вопрос.

– Жива, жива. – Пашка не удивился, что Георгий ответил на него. – И будет жива, если перестанет страдать дурью. Помоги, я сказал.

Пашка поднялся на ноги, отряхнул колени и от радости почувствовал, что к нему вернулись силы. Даже не вернулись, а накрыли огромной волной, переполнив до краев все тело.

– Давай, – сказал он, – я понесу.

– Не надо, мне не тяжело. Возьми только фонарь, а то неудобно. Подсвечивай дорогу.

Шило покорно снял фонарик с запястья Георгия и зашагал впереди. У него было много вопросов, но задавать их сейчас он считал неуместным.

– Спрашивай, чего хотел? – снова считал информацию кудесник.

Пашка собрался с мыслями. Он так и не решился спросить то, что действительно волновало его больше всего на свете.

– Первое – нужно забрать Валентину с Кирюхой.

– Не суетись, они уже дома. Видишь, фонарь у нас – значит, кто-то мне его передал?..

– Второе… – запнулся Пашка. – Мне кажется, что я тебя где-то видел, как будто ты мне знаком в прошлой жизни. Черт, – выругался он, – не могу объяснить.

– А ты смоги, – с нажимом велел доктор.

– Как ты здесь оказался, как ты меня нашел? – выпалил Пашка и сам испугался своей прямоты. – Ты леший, что ли?

Ему показалось вдруг, что Георгий вздохнул с облегчением, будто ждал совсем другого вопроса.

– Ты все еще удивляешься… – разочарованно констатировал доктор. – Я не тебя нашел. Сначала я отправил Валентину с Кирюхой. Они бы тебя ждали неизвестно сколько. Ушли только после того, как я пообещал не приходить без тебя. Потом вот ее отыскал, поймал уже перед трассой, и то потому что она отдохнуть присела и повалилась. Я ее и прихватил. А ты – куда ты денешься… Я эти места как свои пять пальцев знаю, по запаху могу сказать, кто, когда и зачем проходил мимо.

Пашке показалось, что Георгий переоценивает свои возможности.

– Чего же ты сразу не пошел ее искать? – задал он коварный вопрос.

– Чего-чего, – передразнил кудесник. – Того! Ты даже не представляешь, как противно иногда бывает, когда смотришь на человека и знаешь каждую мыслишку, пробежавшую в его голове. Знаешь день и час его рождения и дату смерти, мысли и желания, номер машины и адрес родителей… Иной раз так мучительно бывает от того, что ты не можешь помочь больному ребенку и спасаешь убийцу, что не имеешь возможности позвонить душегубу-хирургу и заставить отменить смертельную операцию… Господи, лучше бы этого не знать… Но самое страшное – физически чувствовать себя другим человеком, терпеть его боль, душевную и физическую, переносить его страдания, сложенные со страданиями всех, кто его окружает…

Георгий вздохнул и подытожил:

– С другой стороны, это дано не каждому. Но если дано, значит, заслужил…

Последняя фраза стала загадкой для Пашки. «Заслужил за хорошее поведение или за плохое…» – подумал он, но спрашивать не стал. Георгий и так слишком разоткровенничался.

Оставшийся путь они проделали молча, только пару раз Шило предложил Георгию обменять Евгению на фонарь. Тот отказался. И снова его слова показались неоднозначным:

– Да уж донесу. Видно, каждому его ноша должна вернуться…

Рассвет уже давно отвоевал свои права у ночи. Вокруг щебетали птицы, стрекотали жуки и кузнечики, шелестели деревья, все стало радостным и жизнеутверждающим. Шило удивленно вспоминал, каким враждебным, таинственным и полным угроз казался темный лес всего два часа назад. А может, появление Георгия вселяло покой и уверенность. Пашке и впрямь было спокойно. Страхи по Жене были оставлены в темном ночном лесу. Радостное ощущение того, что в доме его ждут Валюша и Кирюха, теплым комочком сидело где-то в груди, тревога за Евгению отошла на задний план. Шило начинал верить, что, пока Георгий рядом, Женя в безопасности. Единственная мысль омрачала настроение.

– Слушай, доктор! – решил задать вопрос Пашка. – Валентина может здесь остаться еще на какое-то время? Ей, похоже, ехать особо некуда.

– Это пусть она сама решает. Я ее не выгоняю.

– Понятно, – вздохнул Пашка, – совесть ее мучает, вроде она чье-то место занимает…

Лес начал редеть, они почти добрались до дома. Георгий прервал молчание:

– Знаешь что, Шило, мой тебе совет: если своего человека встретил, понимать должен, что это – на всю жизнь. Потерять легко, найти – почти невозможно. Думай!

Ни юноша, ни старик не может быть уверен, что для него наступит завтра. (Габриэль Гарсиа Маркес)

39. Матвей

Начало столичной жизни оказалось многообещающим. Матвея поселили в отдельную, недавно отремонтированную квартиру со всеми удобствами. Хата, как называл помещение Андрюха, располагалась в сталинской высотке на одном из верхних этажей, откуда открывался вид на центр Москвы. Из окна люди внизу казались малюсенькими муравьями, хаотично снующими по городу в поисках пищи, а машины – ожившими спичечными коробками разного цвета, суетливыми и бестолковыми. Мотя заранее решил ничему не удивляться, поэтому расселение в высотке воспринял как должное. Единственный вопрос, который волновал, – откуда взялась квартира.

Андрюха пожал плечами и загадочно ответил:

– Откуда все берется! Экспроприировали.

– Как это? – заинтересовался Мотя.

– Да шучу, – последовал ответ. – За долги забрали у подпольного миллионера.

Матвей понял, что прилично отстал от жизни. Про миллионеров он читал только в иностранной литературе.

– А что, – стараясь казаться расслабленным, спросил он, – такие бывают?

– Бывают, но прячутся, собаки. Сейчас время такое – растут как грибы. Компьютеры, валюта, золото… Сейчас многие хорошо зарабатывают, если, конечно, умом не обижены. А мы им помощь предлагаем.

– Какую еще помощь? – Матвей, кажется, начинал догадываться, в чем состоит бизнес его товарищей.

– А такую: денежных людей поджидает много опасностей: каждый жулик хочет погреться у чужого костра. Вот мы их и защищаем. Некоторые сами просят, а некоторым приходится объяснять, что с нами спокойней. Вот, как этому, например, у которого квартиру одолжили.

– Надолго? – спросил Матвей.

– Пока долг не отдаст. Но, видно, не отдаст, потому что счетчик работает, а хозяин все думает. В очень стесненных условиях, надо сказать. Но мы его не торопим. Пускай сидит, думает. Зачем мешать благородным раздумьям… Так что, брат, мы как санитары леса. Пока всем объяснишь, что они в нас нуждаются, дети вырастут. Поэтому иногда приходится брать инициативу в свои руки. Они же не понимают по первости, что наша функция – оберегать их же деньги от врагов. Лучше пускай нам платят, чем каким-нибудь таможенникам или ментам… Так что работа у нас честная, сложная и очень благородная. Профессия есть такая – людям помогать! – Андрюха довольно заржал.

– Понял, – кивнул Матвейка, – дело хорошее, вроде милиция, только правильная и с полезным профилем. Защищаем только обеспеченных. У богачей зарплату брать не стыдно, не последний кусок отнимаем. – Матвей помолчал. – Скажи, Андрюха, а у меня какая должность в вашем коллективе? И кто тут у вас главный?

– Эх ты, Биг Босс! – укоризненно проворчал Андрюха и пристально посмотрел Моте в глаза. – Я же тебе говорил, я добро не забываю. Мы с тобой и есть главные. Если бы не ты, я никогда бы не додумался поехать в Москву, а может, и вообще мой пункт назначения ты освоил. Так что шефа у нас всего два: ты и я. Всё как раньше…

Друзья на мгновение задумались.

– Слушай! – Андрюха хлопнул себя ладонью по лбу. – У меня же для тебя малява есть! Давно уже передали, но я только вспомнил. – Он выбежал в прихожую и стал рыться в барсетке. – Вот она, нашел! – Андрюха протянул Моте затертый казенный конверт, который Матвейка узнал бы из тысячи.

Матвей почему-то сразу понял, что это – от деда, и не стал открывать при Андрюхе.

– Потом посмотрю, – сказал он и, притворившись равнодушным, зевнул.

– Короче, Босс, давай с завтрашнего дня ты меня вводишь в курс дела, я впрягаюсь по полной и начинаем жить и работать, как завещал великий Ленин. А сейчас отдыхаем. Мне надо оклематься.

Андрюха почувствовал непреклонность в словах товарища и согласился:

– Конечно, отдыхай. До завтра тебя никто не тронет. Деньги здесь. – Он показал на внушительный сверток, перетянутый клейкой лентой, – телефон – вон там. Возле него – все номера, который тебе могут пригодиться на всякий случай. Не скучай, Биг Босс! Я рад, что ты вернулся, – добавил он уже почти от двери.

– Я, кажется, тоже, – отозвался Матвейка.

Как только Андрюха вышел, Мотя распечатал замусоленный конверт. В нем оказалась только маленькая фотография деда с номером заключенного и копия свидетельства о смерти, датированная двумя годами раньше. Матвей не испытал острой горечи, только какая-то тяжкая черная пелена накрыла мозг, отстукивая внутри: «Вот и все, вот и все, вот и все…» Теперь он точно знал, что остался совсем-совсем один. Он тяжело поднялся с кресла, прошел к бару и залпом выпил бутылку «Столичной». Он не ощутил вкуса, просто в голове немного зашумело и очень захотелось спать. Закрыв глаза, Мотя подумал: «Ну вот, теперь точно я должен начинать свою собственную жизнь. Всем покажу, зачем я появился на этот свет… Вы у меня посмотрите…» Последние угрозы не имели конкретного адресата, да ему и не хотелось об этом думать.

Буквально через пару недель Матвей понял, что его полномочия беспредельны. Деньги лились рекой, машины менялись через неделю, продукты покупались только на Черемушкинском рынке, квартиры и дома соревновались в роскоши, девушки – одна другой краше – стояли в очереди, чтобы хоть одну ночь провести с Биг Боссом. Мотя кайфовал. Он понял, что такое настоящая жизнь. Легкий осадок оставила в его душе рыночная цыганка, которая накаркала всякой ерунды, но кипучая жизнь вытеснила неприятные воспоминания за несколько дней. Операции, которые проводила их банда, мало чем отличались от вылазки за продуктами в соседний магазин. Иногда, впрочем, приходилось и пострелять. Интересно было только первые два раза. Со временем Матвей почувствовал безнаказанность и стал хвататься за оружие по любому поводу; нисколько не сомневаясь, палил в обидчиков. Слава о Моте Бешеном облетела всех конкурентов, и теперь у него было новое имя, новая жизнь, новые друзья и новая работа. Постепенно он перестал выезжать на мелкие разборки, предпочитая вдвоем с Андрюхой заниматься подведением итогов и составлением бизнес-планов. Так они называли список гипотетических клиентов, которым может понадобиться их «помощь». Впрочем, они не ждали, когда те попросят, приходили сами и убедительно доказывали, что без группировки Моти Бешеного бизнес загнется. «Санитары леса» – так они любили себя называть в дружеской компании.

В жестких поединках Мотины пацаны всегда побеждали, потому что первыми начинали стрельбу. Матвей стал образцом для подражания и кумиром молодых пацанов. Они старались ходить, говорить и даже молчать так, как это делал он. Бешеный был высоким, сильным, красивым, умным и обладал невероятной, почти звериной, интуицией. Все бойцы блюли отличную спортивную форму, сорили деньгами, не считали женщин за людей и не собирались связывать себя какими бы то ни было узами. Так велел Матвей. Казалось, что известие о смерти деда Ивана настолько опустошило Мотю, что он потерял веру в добро и теплоту. Последним человечным поступком Матвея стала отправка огромной суммы денег трактористу Василию и медсестре Фенечке. Правда, Мотя не хотел знать, на что будут потрачены эти деньги.

– Каждая связь делает человека еще более уязвимым. Так что, пацаны, не распускайте слюни. Доверять нельзя никому, даже самому себе.

Жесткая наука привела к кровавой развязке. Один из пацанов по кличке Бегемот обвинил Андрюху в утаивании общаковых денег. Причем сделал это так нагло, что пришлось созывать сходняк. Когда ребята собрались в огромной квартире, Матвей предоставил слово Андрюхе:

– Говори, Босс!

Андрюха без слов полез в карман за ключом от сейфа, так как общак хранился у него. В этот момент раздался выстрел, и Андрюха замертво впечатался в кресло, свесив голову набок. Матвей сразу же выхватил пистолет и навел его на Бегемота. Тот в растерянности озирался, бросив свое оружие на пол.

– Ну че вы, мы же договорились, – мямлил он, чуть не плача. – А че он в карман полез? Я думал, он палить начнет… – Ложь Бегемота была настолько же прозрачной, насколько и отвратительной. Закон для всех один – на сходняк приходят без оружия, при входе всех обыскивают, только заранее продуманные меры могут привести к наличию пистолета в кармане.

– Пошел вон, паскуда. И друзей своих забери. Найду – убью.

В комнате повисла тягостная пауза. С Бегемотом, пятясь задом, выползли еще двое новеньких.

Матвей был внешне спокоен.

– Кто еще хочет руководить? – Он сурово оглядел притихшую братву. – Если нет таких, займитесь похоронами! – Он подошел к Андрюхе, который по-прежнему сидел в кресле, свесив голову набок. Если бы не маленькая коричневая дырочка прямо посередине лба и не обрызганный кровью фикус за спиной, можно было подумать, что он задремал от усталости.

Матвей вышел из комнаты и, запрыгнув в новую БМВ, с бешеной скоростью помчался по городу куда глаза глядели.

40. Георгий

Когда уставшие путники с ношей приблизились к дому, на Пашку набросился Кирюха:

– Павел, где же ты был? Мы тебя ждали-ждали, но доктор велел идти домой. – Он повис на Пашке, как пиявка, не желая отклеиваться и всхлипывая навзрыд.

– Эй, малой, ты что расхлюпался? Пацанам реветь не положено! – Пашка старался казаться строгим, но у него получалось с трудом. – Хватит здесь сырость разводить, и так достаточно.

Он действительно промок до нитки, шагая по высокой траве, и чувствовал себя невероятно уставшим. Георгий, шикнув на них, протиснулся в дверь, стараясь не потревожить Евгению.

– Мне не мешать, пока не позову! – приказал он.

Кирюха немного отстранился и, вытирая рукавом глаза, сообщил в свойственной ему заговорщицкой манере:

– Я-то еще ничего. Мамочка знаешь как рыдает…