Любить – значит страдать Донован Ребекка

– Мне необходимо с тобой поговорить. Это очень важно. – И он направился в гостиную как раз тогда, когда запищал таймер.

Я вынула из духовки противень и выключила плиту.

Растерянность и разочарование в глазах Джонатана настолько выбили меня из колеи, что мне, честно говоря, сразу стало не до кексов. Даже не посмотрев на них, я поставила их остывать и неохотно поплелась в гостиную.

Он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел в окно.

– Что ты хотел сказать? – вывела я Джонатана из задумчивости.

– Я понимаю, почему ты до сих пор с ним, – начал он. – Он действительно о тебе заботится, и вообще он хороший парень. Не могу сказать, что мне это по душе, но я понимаю, – произнес Джонатан. Почувствовав слабость в коленях, я села на диван и приготовилась к неприятному разговору. – Но, Эмма, ты не можешь отрицать, что между нами существует какая-то необъяснимая связь. Ведь так? – Он повернулся в мою сторону в ожидании ответа. Но я смогла только слабо кивнуть. – Мы доверяем друг другу то, что держим в тайне от других. И я никогда от тебя ничего не скрываю. А раньше я на такое не был способен. Даже с Сейди. А ты когда-нибудь рассказывала Эвану о своих страхах? О своих ночных кошмарах?

Я громко сглотнула. Он был совершенно прав. Я никогда никого не пускала в темные уголки своей души, кроме него. И не хотела, чтобы Эван знал мои слабости. Я покачала головой, заерзав на диване.

– Разве не помнишь, что я побывал там, где сокрыты твои страхи. Я раньше считал, что нашел в Сейди родственную душу. Но остальные никогда не понимали таких, как мы. И никогда не поймут, потому что им не пришлось пройти через все то, через что прошли мы. Мы с тобой одной крови. И между нами существует связь, которой у вас с Эваном не было и быть не может. Итак… Я подожду. Не стану заставлять тебя с ходу принимать решение. Рано или поздно ты все поймешь сама. Я подожду, потому что люблю тебя и потому что, как уже говорил, я всегда в твоем распоряжении и в любую минуту готов прийти на помощь.

Его слова вызвали бурю эмоций, в голове стало пусто.

– Так ты поэтому здесь? – прохрипела я. – Чтобы сказать, что будешь меня ждать?

Джонатан подошел к канапе и сел напротив. Наклонился, уперев руки в бедра, еще больше сократив расстояние между нами. Ему явно хотелось прикоснуться ко мне. Но увидев, что я слегка отодвинулась, он сжал руки в кулаки.

– Нет, я пришел сюда вовсе не затем, чтобы признаться тебе в любви, – отведя глаза, признался он. – Я подожду, пока не услышу от тебя те же слова. – Он сделал глубокий вдох. – Нет, я здесь совсем по другой причине.

Заметив тревогу на лице Джонатана, я на секунду забыла о его признании.

– Тогда почему ты здесь? – спросила я, внезапно осознав, что боюсь услышать правду. От нехорошего предчувствия засосало под ложечкой.

– Сегодня приходили из полиции, – произнес он, и у меня внутри все оборвалось.

– Что? Зачем? – машинально спросила я, не в силах переварить услышанное.

– Они нашли в его машине смазанный отпечаток пальца и установили, что он принадлежит мне.

– Погоди! В какой еще машине? – спросила я. – Ох, нет. Но с чего бы они стали… – начала я и тут наконец поняла: – Он умер.

Джонатан пристально следил за моей реакцией.

– Да, – неохотно сказал он.

– Только не это! Боже мой, нет! – ошеломленно покачала я головой. – Что же мы наделали?!

– Ты ни в чем не виновата, – бесстрастно произнес Джонатан. – Эмма, он на тебя напал. Я не допущу, чтобы с тобой хоть что-то случилось. Обещаю.

– Не может быть! Он… умер. – Это просто не укладывалось в голове. – А нельзя рассказать в полиции правду?

– Ведь мы уже утаили правду, – терпеливо объяснял Джонатан. – И я уничтожил все следы его пребывания здесь. Так что просто сказать правду теперь не получится. Но никаких обвинений мне пока не предъявляют. Только задают вопросы. Я говорил с адвокатом. Похоже, у них нет ни одной зацепки.

– А что ты им сказал? – Шок начал проходить, и я вернула себе способность мыслить более-менее здраво.

– Что видел «додж» у дома Рейчел во время вечеринки накануне того дня, когда обнаружили тело. Мы с Рейчел разговаривали возле машины, и я, должно быть, случайно дотронулся до нее.

Я медленно кивала в ужасе от содеянного. В голове промелькнули самые разные вопросы, на которые, увы, не было ответа. Что мы наделали? Зачем солгали? Что с нами будет, если полиция докопается до правды? Перед глазами стояло изуродованное тело, оставленное нами на грязной парковке.

– Твердо держись версии, будто не видела лица грабителя, и тогда им точно не удастся установить, что грабитель и мертвый парень на парковке одно и то же лицо.

– Ладно, – выдавила я. Мысли путались, но что-то из всего сказанного им вызывало смутное беспокойство. И тут я наконец поняла. – Эй, постой! А откуда у них твои отпечатки пальцев? – Я посмотрела на Джонатана. Он вдруг сразу как-то странно осунулся. А взгляд стал таким потерянным и беззащитным, что у меня заныло сердце. – Джонатан, ты что, был уголовником? – глядя ему прямо в глаза, нетерпеливо спросила я.

– Эмма, я собирался тебе рассказать, – начал он, нервно приглаживая волосы. – Но ждал того момента, когда ты сможешь спокойно все воспринять…

– Что? Ну, давай говори!

В глазах у него плескалось отчаяние.

Джонатан вскочил с места и, судорожно сжимая руки, принялся нервно мерить шагами комнату. А я с волнением наблюдала за ним. Он повернулся лицом к окну и начал говорить:

– У меня взяли отпечатки пальцев после пожара.

– Нет, – простонала я.

– Я хочу, чтобы ты все поняла. Их не должно было быть дома. Они собирались отправиться на баскетбольный матч, но Райан заболел. Я думал, что отец дома один, – произнес он и, увидев выражение моего лица, замолчал. Я была настолько потрясена, что буквально онемела от ужаса. Джонатан поспешно отвернулся и снова принялся ходить взад и вперед. – Когда я уехал в колледж, отец переключился на Райана. Но я не мог этого допустить. Он был слабее, чем я, и его следовало защитить.

– Но ведь они были твоей семьей. – Я вдруг испытала дикое отвращение. Джонатан явно почувствовал это и резко остановился. – Как ты мог… – Я тупо качала головой, поскольку слова застревали в горле. А когда в памяти всплыл обгоревший остов дома, слезы застлали глаза. Внутри все заледенело. В ушах стояли жуткие крики людей, которые пытались, но не могли выбраться из дома.

– Ты не можешь ненавидеть меня больше, чем я ненавижу себя. – Взгляд его остекленел, в нем было столько муки, что хотелось плакать. – Их не должно было быть дома, – с горечью повторил он. – И я никогда себя не прощу. Но ты должна знать все. Всю горькую правду. – Джонатан склонил голову и закрыл лицо руками.

Я зажмурилась, попытавшись представить, что толкнуло его на убийство собственного отца. А потом вдруг почувствовала слабый укол ревности. Ведь его отец уже был мертв, а я хотела того же самого для Кэрол. Но в голове не укладывалось, как это можно убить человека. А смогла бы я?

И вообще, разве не я рыдала у него на плече, желая маме смерти? И разве не я посоветовала ей принять таблетки, чтобы раз и навсегда положить конец этой жалкой жизни? Тогда чем я лучше Джонатана? Только потому, что мои мучители живы, а его нет? Но я ведь тоже желала им смерти.

– Не знаю, что и думать, – честно призналась я Джонатану. Я задумчиво терла рукой лоб, по щекам текли слезы.

– Я понимаю, – тяжело вздохнул Джонатан. – Все так сразу навалилось. Прости.

И тут я услышала, как стукнула входная дверь.

Эван перевел недоуменный взгляд с Джонатана на меня.

– Что происходит? – спросил он. Я быстро смахнула слезы. У Эвана сердито блеснули глаза. – Что ты ей сделал?

Я только собралась было открыть рот, но не успела ничего сказать, так как Джонатан загородил меня своим телом.

– Эван, тебя это не касается, – тихим голосом угрожающе произнес Джонатан. – Ее жизнь не ограничивается только тобой.

– Что ты этим хочешь сказать? – нахмурился Эван.

– Джонатан, не надо! – взмолилась я, пытаясь остановить его.

– Что-то случилось с Рейчел? – спросил Эван.

– Нет, – горько рассмеялся Джонатан. – Это только между мной и Эммой. Ты не единственный, кому она доверяет. И тебе вовсе не обязательновсе знать.

Я уже хотела прекратить этот дурацкий разговор, но меня перебил Эван:

– А она что, действительно тебе доверяет?

– Да, – бросил Джонатан.

– Эван! – взволнованно позвала я, заметив тень подозрения в его взгляде.

– Нет уж, я хочу послушать, – отрезал он, и я даже попятилась от неожиданности.

– Да, она рассказывает мне вещи, которые ты просто не способен понять, – холодным тоном произнес Джонатан.

– Перестань, ради бога, – дернула я Джонатана за рукав.

Но Джонатан, отстранившись, сделал шаг в сторону Эвана. Я была вне себя от отчаяния, но они уже не обращали на меня внимания.

– И что же она тебе рассказывает? И чего не способен понять я? – процедил сквозь зубы Эван.

Напряжение между ними достигло такого накала, что я поспешно вышла вслед за Джонатаном в прихожую.

– Оставь, – задиристо произнес Джонатан. – Я ведь сказал, что тебя это не касается.

У Эвана напряглась шея. Похоже, его терпению пришел конец. Поведение Джонатана не лезло ни в какие рамки.

– Эван, позволь объяснить, – вмешалась я в их разговор.

– Нет, предпочитаю все услышать от него, – отрезал Эван.

– Тебе так приятно мучить себя, а? – ехидно ухмыльнулся Джонатан. – Пусть так. Я не собираюсь ее у тебя отнимать или типа того.

– Тогда в чем дело? Интересно, почему это она может рассказать тебе то, чем не рискует поделиться со мной?

– Просто я ее понимаю так, как тебе и не снилось, – небрежно пожал плечами Джонатан. – Ты не виноват. Так вышло. Я ее понимаю, а ты нет.

Эван вскинул голову, словно его ударили.

Джонатан явно перешел все границы, но я ничего не могла сделать. Еще немного – и он окажется у опасной черты.

– Джонатан, сейчас же прекрати! – крикнула я, но это был глас вопиющего в пустыне.

– Я всегда тут, когда она просыпается от ночных кошмаров. Именно мнеона звонит, когда что-то случается с Рейчел. Она делится со мной теми секретами, которые не может рассказать тебе. И она знает, что я всегда буду рядом, чтобы защитить ее.

И тут Эван кулаком ударил Джонатана прямо в челюсть, отчего тот даже слегка попятился, а я с визгом отскочила в сторону.

– Откуда тебе знать, как действительно ее защищать?! – кипятился Эван.

Джонатан выпрямился и вытер рот ребром ладони. По подбородку у него текла струйка крови.

Одним молниеносным движением он впечатал Эвана в стенку. Дом буквально затрясся, словно протестуя против этого акта насилия.

– Не смей! – бросившись к Джонатану, заорала я.

Но они уже реально сцепились и вовсю валяли друг друга по тесной прихожей. Утробно рыча, они сцепились в смертельной схватке и не обращали внимания на заливавшую глаза кровь.

А я никак не могла вклиниться между ними. Они двигались слишком стремительно. Они вообще забыли о моем существовании и в пылу сражения могли задеть и меня. Я просила их остановиться снова и снова, но они оставались глухи к моим мольбам.

Я металась вокруг них, напрасно пытаясь привлечь их внимание. Лицо стало мокрым от слез. Я буквально чувствовала на себе каждый удар, и каждый удар разрывал сердце.

Я понимала, что сама во всем виновата. Виновата в том, что между ними возникла такая дикая нетерпимость. Каждый считал причиной своей злости и разочарования соперника, но дело обстояло отнюдь не так. Нет, дело было исключительно во мне и в том, что я не могла им дать. Да, это все я, и только я.

Потом я взглянула на Эвана и чуть не упала в обморок, когда заметила у него под правым глазом глубокую рану, из которой сочилась кровь. Пора кончать с ролью пассивного наблюдателя.

– Джонатан, не смей! – схватив его за руку, заорала я.

Но он, словно забыв о моем присутствии, дернулся и локтем угодил мне в челюсть. Я отлетела назад и, не удержавшись на ногах, с громким криком рухнула на пол.

Эван на секунду отвлекся и повернулся в мою сторону.

– Эмма! – в ужасе воскликнул он.

И сразу получил сокрушительный удар прямо в висок.

– Нет! – надрывно закричала я.

Голова Эвана безжизненно упала набок, совсем как у тряпичной куклы. Он стал сползать по стене, но Джонатан поднял его и нанес хук слева.

Я подскочила как ужаленная и закрыла глаза, пытаясь представить себе, какую боль может причинить тяжелый кулак Джонатана. И с ужасом наклонилась над беспомощно сидевшим на полу Эваном.

Он даже не шелохнулся.

А затем начал медленно сползать. Не помня себя от страха, я попыталась уложить его на пол. Но он оказался слишком тяжелым.

Сотрясаясь от судорожных рыданий, я рухнула возле него.

– Эван! – Я вглядывалась в его окровавленное лицо. – Эван, ты меня слышишь?

– Дай посмотрю, – сказал Джонатан.

Он нагнулся и, схватив Эвана за плечи, уложил его на пол.

– Не прикасайся к нему! – завопила я, прикрывая собой, словно щитом, безжизненное тело. – Не смей его трогать!

– Эмма. – В голосе Джонатана звучала неподдельная боль. Он нежно положил руку на мое плечо, но я брезгливо стряхнула ее.

– Даже и не думай! – Клокоча от ярости, я впилась в него злобным взглядом.

– Эмма, пожалуйста, – взмолился он дрожащим голосом, вытирая текущую по щеке кровь. – Я потерял контроль. Я не хотел. Мне очень жаль.

– Нет, тебе ни капельки не жаль! Можешь ничего не говорить. Полюбуйся, что ты наделал. Что мынаделали. Мы с тобой причиняем другим страдания и боль. – Мне трудно было говорить. Но я напряглась и надрывно закричала: – Полюбуйся, что мы наделали! – Я склонилась над Эваном и, задыхаясь, сказала: – Скольким людям мы причинили боль!

Я нежно погладила Эвана по поврежденной щеке. Он остался лежать неподвижно.

– Не говори так, – простонал Джонатан. – Эмма, это ведь не им, а нам всю жизнь причиняли боль.

– Нет, Джонатан. Мы с нашими тайнами и мелкими хитростями ничем не лучше других. Мы хуже других. Мы ломаем людям жизнь, – злобно расхохоталась я. Джонатан хотел меня остановить, но я уже ходов не писала и с мстительной радостью жалила его острым языком. – А ты! Ты убиваешьлюдей! Ты такое же чудовище, каким был твой отец! – (Покрытое кровоподтеками лицо Джонатана стало пепельным, он хрипло охнул, словно я ударила его ножом в сердце.) – Нас с тобой связывает лишь обида на весь мир. Вот они, наши узы! А вовсе не любовь! – Мои слова разили его буквально насмерть, я не дала ему даже рта открыть, чтобы хоть как-то оправдаться. – Я не люблю тебя! – выкрикнула я. Его глаза умоляли остановиться, но в моем сердце не осталось места для жалости. – Никто и никогда не сможет тебя полюбить!

Джонатан согнулся пополам, сделал несколько неверных шагов и упал на колени.

Я была переполнена ненавистью, которая, словно яд, отравляла кровь. Я смотрела, как он корчится под градом моих слов, и наслаждалась его молчаливыми страданиями.

– И не ждименя! Да, ты, кажется, говорил, что весь в моем распоряжении, так заруби себе на носу: я в этом не нуждаюсь! Уйди из моей жизни, и я никому ни слова не скажу о том, что ты сделал.

Джонатан закрыл остекленевшие глаза и, уныло понурившись, схватился за грудь.

Я повернулась к нему спиной, не в силах видеть, как он буквально разваливается на куски. По щекам ручьем текли слезы, и я поспешила спрятать свой стыд за опущенными веками. Мои слова оказали не менее разрушительный эффект, чем кулаки Джонатана. Я губила других своими маленькими тайнами и большой ложью, в моей душе зрели гроздья гнева, и этот гнев разрушал людей. И точно так же, как Джонатан, я не стоила любви.

Внезапно хлопнула входная дверь, и я сразу напряглась. Я знала, что он ушел и я его никогда не увижу.

Сердце мое было разбито, я судорожно всхлипывала, склонившись над безжизненным телом Эвана. Я приложила руку к его груди, и он пошевелился. Я тяжело и отрывисто дышала, пытаясь унять боль, хотя теперь точно знала, что после сегодняшнего дня эта боль уже никогда не пройдет.

Эван заворочался и слабо застонал. Я тряслась как в лихорадке, внутренности жгло огнем. Я испытывала самые настоящие крестные муки. И нечем было дышать.

– Эмма, – пробормотал Эван, его веки затрепетали.

– Прости, – всхлипнула я, уронив слезу на его щеку, и припала к его губам. – Не знаю, сможешь ли ты хоть когда-нибудь простить меня, но я не хочу разрушить и твою жизнь тоже. – Мое израненное сердце едва билось. – Я люблю тебя, – выдохнула я.

Я снова опустила его голову на пол и поднялась, чувствуя, что ноги меня не держат. С трудом доковыляла до входной двери и открыла ее. И, собрав всю свою волю в кулак, побрела прочь.

– Эмма! – прозвенел в темноте голос Эвана – и я потеряла сознание.