Кольцо Гекаты Солнцева Наталья
Оказывается, Платону Ивановичу за два года до смерти начали приходить письма, похожие на те, что едва не свели с ума Юрия. Те же угрозы, те же просьбы, та же таинственность. Требовали вернуть нечто, самовольно присвоенное.
Платон Иванович сердился, возмущался, негодовал… Кто-то посмел сомневаться в его чести! Более того, некто, пожелавший остаться неизвестным, намекал, будто потомственный купец Салахов вор и чуть ли не отпетый мошенник. Письма приходили с завидным постоянством, Платон Иванович потерял покой и сон, пытаясь дознаться, кто этот злодей, обвиняющий его во всех грехах.
«Кому это может быть нужно?» – спрашивал себя старик и не находил ответа.
Однако, на пустом месте ничего не появляется. За письмами должно стоять хоть что-то реальное. Платон Иванович перебрал по зернышку всю свою жизнь. Ничего похожего на то, о чем писал неизвестный, в ней не происходило. Значит, надо искать в истории рода. Может, там обнаружится подсказка?
Старик взялся изучать генеалогическое древо старинной купеческой семьи и узнал много интересного. Кто был ее родоначальником, терялось в веках. Получалось, что самый древний предок, о котором можно было найти упоминание, был то ли грек, то ли перс, точно не установишь. Звали его Арсений, что в переводе с греческого означало «мужественный».
«Оказывается, не зря я сына так назвал! – поразился Платон Иванович. – Это наше родовое имя. Выходит, все в жизни свершается по своим тайным законам, а мы, люди, только послушные исполнители».
И старик с еще большим рвением погрузился в прошлое, надеясь отыскать в нем ответы на свои вопросы. Он ходил по архивам библиотек и музеев, копался в пропахших пылью грудах документов и по крупицам восстанавливал историю рода.
Тот, самый первый Арсений, занимался торговлей. Судя по всему, человек он был предприимчивый и зажиточный, ничего не боялся и пускался в коммерческие вояжи по всему миру. Жил он очень давно – так давно, что никаких письменных свидетельств его существования не осталось. История Арсения передавалась из уст в уста его потомками, обрастая из века в век все новыми и новыми подробностями. Все зависело от того, насколько развито было воображение рассказчика. Если отбросить всю лирику, картина вырисовывалась следующая.
Арсений торговал ладаном, мирром, пряностями, слоновой костью, золотом и драгоценными камнями. Его корабли плавали по Средиземному морю, а торговые караваны ходили до Персидского залива и по пути от Мертвого моря до Красного.
Однажды, в особенно трудном походе, когда навьюченным верблюдам, людям и воинам не раз приходилось укрываться в глухих ущельях, изнывая от жары и жажды, один из погонщиков отправился на поиски воды и наткнулся на туннель в горах. Он кинулся звать хозяина. Взору Арсения предстало удивительное сооружение для сбора дождевых и паводковых вод, которое могли создать только весьма образованные и ученые люди. Откуда им взяться здесь, в песках, в раскаленной пустыне? И тем не менее, торговец почти не сомневался – где-то недалеко расположен скрытый от захватчиков и проезжих незнакомцев город. Иначе зачем столько воды?
Арсений вернулся к каравану и обратился к измученным и истощенным погонщикам и воинам:
– Нам нужен отдых, – сказал он. – И надежная защита от рыскающих по пустыне бандитов. Надо напоить верблюдов, подлечить больных и раненых, запастись провизией. Где-то недалеко есть город. Его жители дадут нам приют и помощь. Я возьму с собой несколько добровольцев, и мы отправимся на поиски.
Арсений был не только умным, но и везучим человеком. Все сложилось благоприятно. Когда путешественники были близки к отчаянию, блуждая по лабиринтам ущелий, внезапно за одним из поворотов их глазам открылся город, больше похожий на волшебный мираж. Розовые вырубленные в горах дворцы и храмы, призрачные колонны и статуи поражали красотой, легкостью и блеском.
Город не только дал приют каравану Арсения. Торговцу удалось выгодно продать его богатым жителям все свои товары. Арсений и его люди могли свободно разгуливать по городу, любуясь акведуками и водоемами, рощами миндаля и фруктовыми садами, тучными зерновыми полями в долине и зелеными пастбищами, по которым бродили стада откормленного скота. Единственным местом, куда не пустили торговцев, был расположенный среди гробниц храм неизвестного божества. Впрочем, городские постройки, весь уклад жизни и даже культовые сооружения напоминали Арсению его родную Грецию.
Храм в затерянном городе был чем-то знаком Арсению. На его стенах были вырезаны знаки Луны, ночи и подземного царства Аида. У входа располагались бронзовые подставки в виде сидящих собак, держащих факелы. А наверху, над самым портиком, в центре – находилось изображение ключа, обвитого змеей.
Торговец долго стоял, любуясь тонкой резьбой по розовому песчанику, стройными колоннами и как бы летящими ввысь изящными формами храма. Ему очень хотелось зайти внутрь, но он понимал, что не имеет права нарушать порядок, установленный здесь. Несколько воинов из Спарты и Афин, сопровождавших его караван, тоже не рискнули нарушить запрет жрецов храма.
– Никогда не связывайся с богами, Арсений! – говорили они. – Против них меч и кинжал бессильны. И мы не сможем защитить тебя от их гнева. Пойдем лучше, выпьем отходную. Жители этого города умеют делать чудесное вино! Воздадим должное их трудам.
Караван Арсения мог отправляться в обратный путь. Верблюды отдохнули, люди выспались, утолили голод и жажду, больные чувствовали себя лучше, товары были проданы, запасы пополнены. Ничто не держало больше караван в затерянном городе.
– Завтра выступаем в обратный путь! – объявил Арсений погонщикам и воинам, собрав их во дворе дома, хозяин которого пустил гостей на постой. – Я поднес дорогие подарки властителю этого города, щедро заплатил хозяину этого дома, принес жертвы богам! Пусть у жителей останется о нас хорошая память. Кто знает, не придется ли нам еще раз воспользоваться их гостеприимством?
Одобрительный возглас был ему ответом. Худая слава – плохой помощник в делах.
– Я угощаю вас всех! – продолжал Арсений, показывая рукой на столы, которые ломились от яств. – Ешьте и пейте, сколько хотите! Проведите этот вечер в развлечениях и праздности, а ночь – в объятиях крепкого сна. Утром мы покинем это чудное место, и наш путь снова поведет нас через горы и пустыню. Набирайтесь сил, друзья мои!
Арсений поднял чашу с вином и осушил ее до дна, его примеру последовали остальные. Начался пир, который длился до полуночи…
Утром, едва на востоке забрезжил рассвет, погонщики подняли верблюдов, воины заняли свои места, и караван тронулся в путь. Арсений испытывал непонятную тревогу, которая грызла его сердце. Закаленный путешественник, он удивлялся непривычному страху, но оставался настороже. Когда долго ходишь по чужой земле, вырабатывается чутье, которым не стоит пренебрегать.
Однако, все было тихо. Ни жаркие ветры, ни песчаные бури, ни горные обвалы, ни грабители не угрожали каравану. На вторую ночь в темном небе повисла полная луна. В ее голубом сиянии пески казались серебряными…
Арсению не спалось. Он ворочался с боку на бок, пока не надоело. Поднявшись, торговец окинул взглядом спящий караван. Люди и животные отдыхали. Скалы и песчаные наносы мерцали в лунных отблесках. И только в одном месте что-то шевелилось.
Торговец напряг зрение, но ему не удавалось как следует рассмотреть подозрительную тень. Подобравшись ближе, он понял, что по песку ползет человек.
– Кто ты? – спросил Арсений, наклоняясь над неизвестным. – И что делаешь один ночью в этих пустынных местах?
Человек пошевелился и попытался сесть.
– Благословение богам! – пробормотал он. – Я догнал твой караван, мирный торговец! Не прогоняй меня… Один я умру в пустыне.
– Но кто ты? – повторил свой вопрос Арсений.
Человек не выглядел как бедняк или раненый воин, не был он похож и на отставшего от шайки грабителя. Незнакомец правильно говорил по-гречески, а его одежда и повадки выдавали в нем храмового жреца.
– Я не могу сказать тебе, кто я, – промолвил путник, глядя на Арсения умоляющими глазами. – Не спрашивай меня об этом, для своего же блага. Просто позволь мне идти с вами до ближайшего селения. Там я найду себе спутников, и не буду больше обременять тебя своим присутствием.
– Хорошо, – кивнул головой Арсений. – Какое мне дело до твоего имени? Оставайся с нами, а там видно будет. Я дам тебе верблюда. Похоже, ты не привык передвигаться пешком.
И ночной незнакомец продолжил путь вместе с торговым караваном. Арсений и воины гадали, кем он мог быть и почему убежал из своего храма, но так и не смогли прийти ни к какому выводу.
– Может, он что-то украл? – предположил один воин, поигрывая своим мечом. – И теперь прячется?
– На нем же ничего нет, кроме одежды! – возразил его товарищ, потерявший глаз в одном из сражений. – Где сокровища, которые он похитил?
– Какая разница? – резонно заметил третий воин. – Нам он не причинил зла. Пусть идет с караваном, пока ему с нами по пути.
К беглецу, как прозвали воины неизвестного путника, привыкли и перестали обращать на него внимание. Все было бы хорошо, но организм беглеца, не привыкший к лишениям и долгим переходам по пустыне, не выдержал. Незнакомый путник заболел и начал таять на глазах. Его терзал непонятный недуг, который не поддавался искусству лекаря-араба, которого Арсений повсюду брал с собой.
Однажды ночью врач разбудил хозяина. Он сказал, что беглец умирает и просит Арсения прийти.
Мужчины поспешили к умирающему. Тот уже едва дышал, его лицо стало серым, нос заострился. Арсений наклонился к самому лицу больного, но так толком и не расслышал его последних слов. «Возьми…» – вот все, что он смог разобрать.
– Что я должен взять? – обернувшись, спросил он врача.
Тот развел руками.
– Его речь больше похожа на бред, – ответил араб. – Но…
– Говори же!
– Когда я растирал его лечебными благовониями, то заметил украшение, которое этот человек носит под одеждой. Во всяком случае, кроме лохмотьев и этого кольца на шнурке, он ничем не владеет. Возможно, он хочет, чтобы ты принял от него этот дар в благодарность за твою доброту.
Пока они говорили, беглец испустил последний вздох и затих.
– Я должен взять это кольцо? – спросил Арсений.
Сама мысль о том, чтобы брать что-то у мертвого, была ему противна. К тому же, торговец не считал, что сделал для путника нечто особенное, позволив ему идти вместе с караваном.
– Думаю, тебе следует исполнить волю умирающего, – сказал врач. – Боги требуют этого от нас.
– Ладно, – нехотя согласился Арсений. – С богами не спорят.
Врач разрезал острым ножом кожаный шнурок и подал хозяину кольцо. Обоим показалось, что луна померкла, когда кольцо оказалось на ладони Арсения, и тут же засияла еще сильнее.
– Что это? – испугался араб.
– Наверное, туча на миг закрыла луну. Не бойся. Видишь, ветер поднимается?
– Плохой знак… – пробормотал врач, заворачивая умершего в тонкое покрывало, на котором тот лежал.
Покойника наскоро похоронили и выступили в путь. Ветер, поднявшийся ночью, все крепчал. Верблюды нервничали и не хотели идти, погонщики кричали на них и друг на друга.
– Движется буря, хозяин! – сказал Арсению старший погонщик. – Надо идти быстрее. Мы должны успеть укрыться в ближайшем селении.
Караван вошел в селение, когда порывы ветра уже вовсю швыряли песок в лицо путникам. Дышать было нечем, стало темно. Но люди были довольны. Они вовремя добрались до спасительных домов.
Буря свирепствовала несколько часов, а потом улеглась так же внезапно, как и началась. Все устали и, наскоро поужинав, улеглись спать. И только Арсений при свете масляной лампы рассматривал полученное в дар кольцо. Оно было сделано из золота, с большим искусством. Ровное по толщине, кольцо имело рисунок в виде ключа, обвитого змеей. Арсению сразу вспомнился храм, в который их, как чужеземцев, не пустили.
Умерший путник, скорее всего, был служителем в таинственном храме. Что произошло и почему он убежал оттуда, так и останется неизвестным. Мертвого не расспросишь.
Торговец вздохнул, спрятал драгоценность в ларец и потушил лампу. Ему тоже хотелось спать…
Ночью Арсению приснилась красивая женщина, которая сердито говорила ему что-то. У женщины было три лица вместо одного, и каждое смотрело страшными глазами прямо на Арсения.
– Отдай кольцо! – воскликнула она напоследок, и торговец проснулся.
Врач-араб тряс его за плечо.
– Просыпайся, хозяин, – говорил он. – Пора идти. Тебе что-то приснилось? Ты кричал во сне.
Арсений предпочел хранить молчание. Погонщики и воины суеверны. Им не стоит знать ни о кольце, ни, тем более, о том, что приснилось хозяину. А то разбегутся кто куда – ищи новых!..
Юрий удивился невероятному совпадению: ведь он уже видел рисунок, подобный узору на этом загадочном кольце! Он испытал сильное волнение, вспомнив как они с Анной оказались в Иордании, в городе, вырубленном из розового песчаника. Там, на одной из обвалившихся стен, господин Салахов и увидел изображение ключа, обвитого змеей. Ему стало нехорошо…
Что-то в истории рода Салаховых еще осталось для него тайной за семью печатями.
ГЛАВА 15
Кора сидела в машине и чуть не плакала. Она была очень расстроена. Фарид поссорился с ней из-за своей «меценатки». Что все-таки деньги делают с людьми!
«Фольксваген» Коры Танг стоял у особняка, где жили Салаховы. Девушка надеялась узнать о супруге этого нового русского еще что-нибудь компрометирующее. Но мысли о Фариде мешали ей сосредоточиться. Как он мог так поступить с ней? Наговорить таких гадостей?
Она вспоминала его перекошенное от злости лицо и дрожала от возмущения. Из-за чего, собственно, он на нее набросился? Кора только поделилась с ним своими наблюдениями и предположениями, а он… взбесился. Какая муха его укусила?
Всю предыдущую неделю Кора Танг, как могла, следила за госпожой Левитиной. Та ездила то в театральный дом, то в агентство «Самсон», то домой, то в какую-то фирму… Словом, Кора исколесила за этой дамочкой весь город, вдоль и поперек. Но той и этого было мало: она решила отправиться за город. Когда Кора увидела, что такси, в котором ехала супруга Салахова, выезжает за черту города, ей пришлось остановиться. Бензина оставалось мало, а куда едет госпожа Левитина, неизвестно.
Девушка вернулась к театральному дому. Интуиция подсказывала, что «меценатка» вернется сюда.
Фарид давно освободил квартиру, и теперь подыскивал удобное помещение для своей школы боевых искусств». Жена Салахова сделала ремонт и навела в квартире прежний порядок. Иногда хозяйка приходила сюда, но на ночь еще не оставалась. Во всяком случае, Кора не видела.
В этот раз ей повезло. После загородного путешествия Левитина действительно приехала к театральному дому. Девушка могла похвалить себя за «шестое чувство». Зря Фарид к ней не прислушивается.
Итак, дама в шляпе вышла из такси и отпустила машину. Это сразу насторожило Кору. Обычно водитель ждал пассажирку и потом вез в другое место. Изменения никогда не происходят случайно. Девушка не спускала глаз с окон ненавистной дамы. Вдруг окна погасли. Неужели хозяйка улеглась спать?
На город опустилась ясная лунная ночь, улицы опустели. Кора Танг несколько раз зевнула, ее клонило в сон. «Подожду немного и поеду домой», – решила она. И в этот момент… из подъезда вышла женщина. Она была одета во все темное и сливалась с ночным мраком. Если бы не луна, Кора могла бы ее не заметить. Женщина прошла через двор и направилась к дороге. Ее волосы были распущены. Внезапно она остановилась, сняла туфли, забросила их в кусты и дальше пошла босиком.
У Коры от напряжения свело челюсти. Она бесшумно открыла дверцу «фольксвагена» и выскользнула наружу. Женщина, не торопясь, шла босиком по асфальту, Кора двинулась за ней по другой стороне улицы. Дама в черном вышла на перекресток и повернулась лицом к луне. Ее одежда напоминала бесформенную хламиду, из недр которой ночная путешественница что-то достала, наклонилась…
Кора Танг оступилась в темноте. Хрустнули кусты. Дама в черном, не оборачиваясь, пошла обратно к дому.
Девушка огляделась. На перекрестке уже никого не было. Темная фигура быстро удалялась. Кора решила оставить преследование. Ей хотелось посмотреть, что странная особа делала на перекрестке. Она подождала немного и, когда незнакомка скрылась, вышла на мостовую и присела на корточки.
На асфальте белела лужа молока. По крайней мере, Коре показалось, что это молоко. Она пожалела, что у нее нет фонарика. Девушка опустила в лужу палец – там было что-то липкое, похожее на мед. Может быть, она спит и ей это все снится?
Кора Танг посмотрела на часы – около двух ночи. Точно! Она переутомилась, заснула, и ей снится кошмар. Девушка попыталась проснуться, но ничего не вышло. Тогда она побрела к «фольксвагену», замаскированному в кустах, забралась на заднее сиденье, свернулась калачиком и провалилась в тяжелое, тревожное забытье…
Утром она поднялась к Фариду. Он только что проснулся и не сразу понял, в чем дело.
– Кора? Так рано? Что-то случилось?
Она бросила сумку в прихожей, прошла на кухню и устало опустилась на табуретку.
– Хочу кофе…
– Сейчас.
Фарид включил кофеварку и сел рядом с девушкой. Ее вид вызвал у него сочувствие.
– Фарид! – сказала Кора, поднимая на него глаза. – Я все поняла про эту Анну Наумовну. Оказывается, она просто сумасшедшая. Понимаешь? Больная…
Для большей убедительности девушка покрутила пальцем у виска.
– С чего ты взяла? – удивился Гордеев. – Ты сама-то в порядке?
– Не смей меня оскорблять! – взвилась Кора. – Ты из-за нее готов всем горло перегрызть! А она – просто дура! Умалишенная!
– Успокойся… Можешь объяснить, что произошло?
– Я вчера все про нее узнала. Подкараулила ее вечером. Она приехала, поднялась в свою квартиру, дождалась, пока все улягутся спать, и принялась за свои делишки!
– Что ты городишь?
– Я не горожу, а рассказываю! – закричала Кора. – Твоя благодетельница в полночь, при луне, вышла на улицу, вся в черном, как привидение, и почесала на перекресток. Босиком! Знаешь, что она там делала? Поливала асфальт молоком и медом!
Кора истерически захохотала, всплескивая руками и подпрыгивая на стуле.
– Ты уверена, что это была она? – спросил Фарид, разливая кофе по чашкам.
– Еще бы! У меня и доказательство есть! Теперь все понятно. Потому она и деньги раздает направо и налево. Дуракам закон не писан. А ты слюни распустил! Решил, она на тебя глаз положила! Наивный…
– Подожди… – Фарид ничего не мог понять. – Про молоко ты выдумала?
– Ну… я бы тебе показала, да с утра машины все развезли по асфальту. Ты что, не веришь? – она снова захохотала. – Я сама себе не верила. Проснулась и думаю: сон или не сон?
– Вот видишь.
– Вижу! – Кора уставилась на него злыми глазами. – Неужели ты влюбился в эту старуху? Говорю тебе – она сумасшедшая! Я так и знала, что ты не поверишь. Поэтому принесла доказательства. Вчера в темноте эту тетку было не узнать, но… она по дороге сбросила туфли. Они так и валялись в кустах! А утром я туда пошла, поискала, и… вот они, родимые!
Кора Танг выбежала в прихожую, порылась в сумке и вернулась с парой почти новых отличных туфель.
– Полюбуйся! – она бросила туфли на колени Фариду. – Теперь веришь?
Господин Гордеев растерянно взял туфли и принялся их разглядывать. Черт знает, что творится в этом доме!
– А… откуда известно, что это туфли Левитиной?
– Возьми и отнеси их ей! Скажи, мол, вы не в себе были, мадам, обувь потеряли… жалко… все-таки денег стоит.
– Куда я пойду? Я даже не знаю, где она живет.
– Я могу сказать адрес, – усмехнулась Кора. – Но это не нужно. Твоя красавица здесь, в квартире напротив. После своих ночных похождений, небось, дрыхнет!
Фарид задумался. То, что говорит Кора, просто в голове не укладывается. Он взял туфли и направился к двери.
– Смотри, если врешь…
Анна Наумовна открыла сразу же, как будто ждала звонка. Она была в домашнем зеленом костюме, волосы собраны сзади в низкий узел.
– Фарид?
– Извините, пожалуйста, – он почувствовал, как на его лице расплывается глупая улыбка. – Вы туфли потеряли…
Он подумал, что, в крайнем случае, переведет все в шутку. Анна Наумовна умная женщина, не обидится.
– Какие туфли? – спросила она.
– Вот… – Гордеев протянул ей черные лодочки. – Это ваши?
– Мои! – улыбнулась Левитина и посмотрела на Фарида своими ясными глазами. – Большое вам спасибо. А то мне домой ехать надо, а туфель нет!
Гордеев чувствовал себя идиотом. А у соседки на лице не было и тени смущения.
– Давайте! – она взяла у него из рук туфли. – Может, зайдете? Чаю попьем?
Ее глаза смеялись.
– Н-нет… благодарю… – бормотал Фарид, пятясь назад, в коридор. – Я спешу…
– Понимаю вас, – продолжала улыбаться Левитина. – Тогда в другой раз.
Аврора! Какое прекрасное, поэтическое имя! Она зажгла во мне огонь, который пылал ярче, чем воспоминания о Нине. Ее уход, такой трагически болезненный, сладостный, поверг меня в шок. Без моей рыжекудрой красавицы жизнь превратилась в бессмысленную череду печальных дней. Но и это уже было неплохо. Печаль – все-таки какое-то ощущение, по сравнению с пустотой.
Близость с Авророй была незабываемым восторгом, который хотелось переживать вновь и вновь. Я пытался бороться с эти желанием, но тщетно. Оно подкрадывалось ко мне из таинственной темной пещеры в глубинах моего сознания, ни входа, ни выхода из которой я не знал. Оно преследовало меня, подобно моей собственной тени, обволакивало, исподволь, постепенно овладевало мною. Я сопротивлялся, как мог. И медленно тонул в этой трясине, которая засасывала меня, неосторожно ступившего на ее обманчивую поверхность.
Моя необыкновенная, эйфорическая любовь к женщинам превратилась в ловушку. Однажды попав в нее, я уже не мог выбраться. Оставалось отдаться судьбе. Я вынужден был признать свое полное поражение. Я больше не мог существовать, отказавшись от близости с мертвыми ангелами, как я называл их, моих нежных возлюбленных.
Я любил их, а они уходили от меня. Наша первая брачная ночь оказывалась и последней. Наш медовый месяц длился час, а потом мертвые ангелы покидали меня. Их ждали небеса! А я оставался на грешной земле.
Не они, а я оказался жертвой. Мертвые ангелы окружили меня и отняли мою волю. Они соблазняли меня, искушали и, наконец, погубили мою душу навеки! Я стал их пленником.
После рыжекудрой Авроры я обнаружил в себе новое ощущение. У меня появилась тяга к блондинкам. Именно это – светлые волосы – привлекло меня к Изабелле. Она была так откровенно, вульгарно порочна, что я сам себе удивился. Мне должно было бы тошнить от нее, а я вдруг захотел ее. Я подумал, как она будет прекрасна мертвая! Все ее нечистые желания уснут, и останется только великолепное, безгрешное тело, которое она предоставит в мое распоряжение.
Раньше я избегал смотреть на эту даму, предпочитая делать вид, будто она для меня не существует. Но теперь все переменилось. Я с трудом скрывал проснувшийся во мне жгучий интерес к Изабелле. Мне хотелось быть рядом с нею, говорить, гладить ее пышное тело, не сводить с нее глаз… Я стал ее пленником, так же, как был пленником Нины, Вероники и Авроры. Я начал вынашивать план убийства. У меня уже был опыт, и на этот раз обстоятельства сложились как нельзя лучше.
Госпожу Буланину посещали любовники, но все они были женаты, поэтому на ночь не оставались. Мне даже не надо было ожидать в подъезде, чтобы улучить момент и войти за ней в квартиру. Изабелла меня знала и открыла дверь сама.
Я убил ее почти сразу, опасаясь, что она может поднять крик. Буланина была сильной женщиной, но не оказала никакого сопротивления. Увидев меня, она ничего не заподозрила.
– А, это вы, – сказала она. – Проходите…
Повернувшись спиной, Изабелла пошла в комнату, думая, что я последую за ней. Она была одета в розовый пеньюар, облегающий ее изумительные формы. Я ударил ее в висок со всей силой своего желания, так долго подавляемого. Потом… все было превосходно. Падшие женщины особенно прекрасны в смерти, которая смывает все грехи…
Да простит меня читающий эти строки, за то, что я пропущу интимные подробности любовной ночи – моей и ее. Это слишком личное. Даже в исповеди я хочу оставить прозрачную завесу тайны, некий последний покров – за которым любовь дарит свой прощальный поцелуй.
Уходя, я положил на грудь Изабеллы карту, похищенную у Динары Чиляевой. Не знаю, зачем я взял ее. Совершенно случайно карта попалась мне под руку, и я воспользовался возможностью запутать следствие. Меня, вероятно, искали…
Изабелла и Динара в последнее время подружились, часто ходили друг к другу в гости, болтали, пили чай. Забавно было, что подумают люди, когда найдут на груди очередного «мертвого ангела» карту Таро, принадлежавшую гадалке. Мне хотелось поразвлечься, насладиться замешательством, в котором окажутся сыщики.
Так и произошло! Никто ни о чем не догадывался. Динара ходила вся в слезах. Еще бы! Ей приходилось оправдываться, хотя она ни в чем не была виновата. Соседи, которых милиция попросила быть понятыми, стали косо смотреть на нее. Славное правосудие! Славные друзья и знакомые! Славные люди!..
На этом исповедь маньяка обрывалась.
Артем положил на стол последние листки и задумался. События десятилетней давности встали перед ним со всеми подробностями, мельчайшими оттенками переживаний… И что дальше? Последние строчки прочитаны, а прозрение так и не наступило. Что же все-таки заставляло автора жутких признаний убивать? Не «любовь» же к женщинам, в конце концов?! Сам он, впрочем, считал причиной именно это. Что за абсурдные перевертыши выдает иногда человеческий разум?
Адвокат Пономарев вздохнул и в очередной раз набрал номер телефона своей клиентки. Галина Павловна опаздывала на назначенную встречу, и это беспокоило. В трубке раздались длинные гудки. Значит, дома ее еще нет. Супруг, по всей видимости, тоже на работе.
Семья Яковлевых производила на Артема удручающее впечатление. Особенно Игорь Семенович. По мере того, как Артем вникал в обстоятельства его жизни, становилось ясно, почему у «Фин-арта» дела идут из рук вон плохо. Господин Яковлев ненавидел не только более удачливых партнеров по бизнесу и всех предпринимателей, которые много зарабатывали. Он ненавидел сам бизнес. Игорь Семенович не мог смириться со своей участью. Он считал себя незаурядной личностью, которая незаслуженно оказалась на задворках жизни. Выскочки! О, как он их презирал! У них само собой получалось то, что Игорю Семеновичу давалось ценой огромных усилий.
Господин Яковлев ненавидел то, что делал. И поэтому его сделки проваливались. Он терпел неудачу за неудачей, и обвинял в этом кого угодно, кроме себя. Все были против него – сотрудники, партнеры, банки, клиенты, правительство, собственная жена. Интересно, как он относится к любовнице?
«Черт! Как я мог забыть!» – спохватился Артем. У него действительно вылетело из головы, что нужно проверить адрес. Дом, куда ездил Яковлев, вызывал у бывшего сыщика смутные воспоминания… И вдруг у него в уме что-то щелкнуло. Так бывает – пытаешься что-то достать из памяти и не можешь. А потом в самый неожиданный момент нужный факт выскакивает сам собой. Если его догадка правильная…
Господин Пономарев не любил полагаться на непроверенные данные. Он позвонил в адвокатскую контору Мерцалова.
– Саша? Ты все еще на работе?
– Раньше девяти уйти не удается, – устало ответил Мерцалов.
– У меня к тебе вопрос.
– Ясное дело. Валяй, а то у меня клиент.
Артем назвал адрес квартиры, которую посещал Яковлев.
– Ну? – не понял Мерцалов. – Это ж адрес Никитских, Димы и Лены. Ты чего, забыл, что ли?
– Ага. Забыл! – подтвердил Артем. – Так в этой квартире живут Никитские?
– Да… А в чем дело?
– Память проверяю! – усмехнулся сыщик. – Они все еще женаты?
– Конечно. Ничего не изменилось. Дима целыми днями на работе, Лена дома. Детей у них нет…
– А собака? Помнишь, у них собака была?
– Жужа? Она издохла давно. Новую заводить не стали. А почему ты спрашиваешь? Что тебе дались эти Никитские?
– Если бы я знал! – уклонился от ответа Пономарев.
– Темнишь?
– Темню. Шутка! Ладно, спасибо, Саша. Не буду тебя отвлекать.
Артем положил трубку и постучал пальцами по столу. Так он делал во время напряженных размышлений.
– Чем больше я думаю об этом, тем гуще туман над долиной! – пробормотал он.
Что ж это получается? Яковлев – любовник Лены Никитской? Интересно… Галина Павловна знает, что ее супруг встречается с женой владельца фирмы «Альбион», где она работает? Наверное, нет. Она бы обязательно рассказала об этом. Кто-то из сотрудников хочет убить Яковлеву. Во всяком случае, у нее есть такие подозрения. Но она не называет имени предполагаемого убийцы. Почему? Боится бросить тень на невинного человека? Вряд ли. Женщина слишком напугана, раз рискнула обратиться к частному детективу.
«Ты не детектив, Пономарев! – одернул себя Артем. – Ты адвокат!»
А что сказал бы детектив? Детектив бы сказал, что лицо, на которое падает подозрение Яковлевой, занимает по отношению к ней более высокое положение. Значит… это может быть Никитский. Снова он! Тогда, десять лет назад, его подозревали в убийстве Авроры Городецкой. Еще раньше убили какую-то девушку, за которой он ухаживал… Стоп! Людмила Станиславовна Авдеева тоже работала у Никитского и тоже рассказывала о своих страхах. Теперь ее приятельница… Нет, так все запуталось, что концов не найдешь! «Чего-то я не улавливаю, – признался себе Артем. – Чего-то не догоняю».
Он потер затылок и попытался расставить все по полочкам. Черта с два! Куски разноцветного узора не хотели складываться в стройную и понятную картину.
Артем снова набрал домашний номер Яковлевых. Все те же длинные гудки… В «Фин-арте» тоже никто не отвечал. Адвокат посмотрел на часы – половина девятого. Может, в «Альбионе» еще кто-то есть? Увы! И эта надежда не оправдалась. Что ж, делать нечего. Утром мысли будут более ясными, решил он и начал собираться домой.
Пономарев зашел в кондитерскую, накупил пирожных и халвы детям, пытаясь вспомнить, о чем еще просила Динара. Кажется, речь шла о свежей рыбе и овощах.
С огромным пакетом, набитым едой, Артем вошел во двор и сразу услышал истошный кошачий крик. Единственный фонарь заливал бледным светом небольшое пространство перед домом и высоченный тополь, на котором сидели коты господина Фаворина. Парочка заливалась громогласным воем. У ствола тополя прыгали доберманы профессора Рубена, в надежде добраться до котов. Псы были в намордниках, но Парис и Елена этого не понимали. Им было по-настоящему страшно.
Егор Фаворин подскочил к Артему, отчаянно размахивая руками.
– Вы посмотрите, что делается! – вопил он. – Эти чудовища сожрут моих котиков! Где этот Рубен? Почему он выпустил своих собак без присмотра?
– Вероятно, он сейчас выйдет, – постарался успокоить его Артем. – Собаки в намордниках.
Альвиан Николаевич вышел из подъезда и подозвал собак.
– Танат, Кера, ко мне! – крикнул он, подчеркнуто избегая смотреть в сторону Егора Фаворина. – Зачем вам эти гадкие коты? Идите ко мне, мои хорошие.
– Гадкие коты? – еще громче завопил музыкант, подскакивая к профессору. – Это от ваших собак житья нет! Мои котики никому не мешают, они смирные, ласковые…
– Да в подъезде дышать нечем из-за ваших котиков! – парировал профессор, цепляя собак на поводки.
В присутствии хозяина Танат и Кера вели себя паиньками, и можно было их не бояться. Но коты ни за что не желали слезать с дерева. Господин Фаворин бегал вокруг тополя и уговаривал своих питомцев спуститься. Профессор с собаками пошел в сквер, и только после этого, убедившись, что свирепые псы удалились, Парис и Елена рискнули откликнуться на призывы музыканта и покинули свое убежище.
– И как только люди держат таких хищников? – возмущался Фаворин, прижимая к себе кота и кошку. – Их ведь прокормить никакой зарплаты не хватит!
Артем знал, что с музыкантом лучше не спорить. Если не вступать в дискуссию, он быстро выдохнется и замолчит. Так и вышло. Фаворин с кошками скрылся в своей квартире, а Пономарев, дав волю смеху, пошел к себе.
Взглянув на дверь Авдеевых, он хотел было зайти, поговорить с Людмилой Станиславовной, но передумал.
ГЛАВА 16
Анна распахнула балконную дверь и смотрела на улицу, вдыхая влажный утренний воздух. В проеме между домами виднелась часть Невы и мост с коваными завитушками перил. Темная, масляно блестящая вода придавала воздуху оттенок тусклого серебра…
Юрий надевал перед зеркалом галстук, узел которого, как назло, не хотел завязываться. Господин Салахов нервничал. Фигура Анны в проеме балконной двери действовала ему на нервы. Ночью он не мог уснуть, испытывая желание и подавляя его усилием воли. Его удивляло, как после стольких лет его влечение к Анне не только не угасало, но становилось все сильнее и непреодолимее. Иногда ему удавалось справляться с этим наваждением, как, например, сегодня. Но тогда он чувствовал себя обессиленным, как после марафонской дистанции.
Анна стояла к нему спиной, и Юрий в третий раз завязывал галстук, мечтая любить ее, прямо сейчас, в этой комнате, полной утренней прохлады, на смятой после ночи постели… но, он не мог себе этого позволить. Уступая своей страсти, Юрий думал, что это делает его рабом Анны, и не мог смириться. Он хотел «проучить» ее, но выходило наоборот. Анна спала, наслаждаясь отдыхом, а он промучился всю ночь, и теперь ему предстоит такой же мучительный день. О, черт!
– Что случилось? – спокойно обернулась жена.
Казалось, она видела насквозь всю его внутреннюю борьбу, и это еще больше взбесило Юрия. Боясь потерять самообладание, он кое-как справился с галстуком и вышел в гостиную.
– Юра!
Мелодичный голос Анны заставил его вздрогнуть, и портсигар, который он пытался положить в карман пиджака, выпал и загремел по паркету.
– Я очень тороплюсь! – несколько громче, чем надо было, ответил он. – Опаздываю! Прости… Если что-нибудь понадобится, звони.
Анна услышала, как хлопнула дверь и улыбнулась. Юра такой эмоциональный, так волнуется по пустякам… Она с удовольствием зевнула и отправилась на кухню. Здесь тоже было прохладно. В форточку тянуло сыростью и запахом мокрого камня. Анна уселась в глубокое мягкое кресло и закурила, закинув ногу на ногу. Под тихий плеск реки ей всегда хорошо думалось…
Господин Салахов все еще не мог успокоиться. Он ерзал на заднем сиденье своего «мерседеса» и нервно курил. Уже третью сигарету за утро. Господи! Эта женщина сводит его с ума! Что она себе позволяет?! Позвонила ему позавчера на мобильный и сообщила, чтобы ночью он ее не ждал: она, видите ли, хочет остаться у себя в квартире. Интересно, господин Гордеев… О, нет! Юрий скрипнул зубами и откусил фильтр сигареты. Тьфу! Он закурил следующую и глубоко затянулся. Ревность он считал чувством плебеев и никогда до женитьбы не испытывал подобного. Боже! Как унизительно! Супружество увлекает его на круги ада…
Он не спал всю ночь, глядя в лунное небо и думая об Анне. Жена явилась утром, не соизволив даже объясниться. Он знал эту ее хладнокровную безжалостность – она считала, что раз предупредила его, то этим все сказано. Но самое ужасное – он еще сильнее хотел ее, несмотря на ненависть, которую она вызывала в нем порой. Он злился на себя за свою слабость, и это еще больше погружало его в пучину страданий, окрашенных неутоленной любовной страстью.
Кровь так сильно стучала в висках Салахова, что у него мутился рассудок. Это проклятие! Проклятие их рода! Может, он был прав, считая себя сумасшедшим? И женился на сумасшедшей! Иначе и не могло быть…
Не надо было Арсению брать того кольца у неизвестного путника! Он навлек гнев богов на все свое потомство… Что за легкомысленная беспечность? Что за пагубное решение? Прошли века, а они все еще расплачиваются!
У Юрия заболела голова. Боль разливалась по шее и затылку, как ядовитое зелье. Дед тоже не смог разгадать эту загадку… хотя пытался. Он поработал на совесть, раздобыл все данные, какие только смог найти. И что? Его внук – жертва того же капкана, захлопнувшегося с жадным, плотоядным лязгом! Кто сказал, что капканы не любят крови?..
– Вам плохо?
Слова водителя привели Юрия Арсеньевича в чувство. Он стряхнул накатившее отчаяние, закурил очередную сигарету и продолжал думать о Платоне Ивановиче, о тетрадях, торопливо исписанных его рукой…
Тот пришедший из древности Арсений, удачливый и богатый торговец, благополучно выбрался из пустыни вместе со своим караваном. Он был уже не молод и подумывал о наследнике, который продолжил бы его дело. Сундуки с золотом должны обрести нового хозяина, который будет разумно пользоваться богатством и преумножать его.
Арсений женился. Его избранница, красивая молодая женщина, была дочерью торговца. Супруги любили друг друга, но счастье их оказалось коротким. У них родились две дочери и долгожданный сын, но… Арсений начал болеть. Арабский врач, лечивший всю семью, боролся с недугом хозяина, который жаловался на озноб во всем теле, головокружение и дурные сны.
Читать бесплатно другие книги:
