Без Надежды Седов Б.

Глава 7

НОЧЬ НЕ НЕЖНА

Когда междугородный «Икарус», следующий на Ивангород, прибыл на автовокзал города Кингисеппа, там его уже поджидал черный «Форд Эксплорер». Не успел водитель автобуса открыть дверь и начать выпускать пассажиров, как из «Форда» выбрались двое невысоких парней в черных кожаных куртках. Они неторопливо подошли к «Икарусу» и принялись наблюдать за выходящими на улицу пассажирами.

Старуха с двумя большими пакетами, пьяненький мужичок, женщина со спящим ребенком на руках… Всего шесть человек. Или шесть с половиной, если считать и ребенка. Светы не было! Ни ее, ни прокурора!

Сварадзе и Глеб растерянно переглянулись. Потом, ни слова не говоря, Сварадзе поднялся в автобус и быстро прошел по салону.

– Ну и? – нетерпеливо спросил Челентано, когда Серега спустился обратно. – Пусто?

В ответ тот молча пожал плечами.

– Хорошо посмотрел?

– Ну что я, слепой по-твоему, да?! Или дебил? – Сварадзе глухо прокашлялся, сплюнул на свежий снег и хлопнул себя по карману. – Трубка в машине. Набери Светку.

Глеб достал «Моторолу». Откинул крышечку…

Конфетка не отвечала. Причем телефон был включен. Она просто не отвечала!

– Вот теперь геморрой, – пробормотал Челентано. – Пошли в машину. Надо будить Дениса.

Элементарная мысль спросить у водилы «Икаруса», а не сходили ли по пути мужчина и девушка, пришла мне в голову, когда удалось стряхнуть с себя сон, сообразить наконец, где сейчас нахожусь, и осознать, что же произошло – мы какимто немыслимым образом потеряли и Конфетку, и прокурора!

Как раз в тот момент автобус медленно выруливал с площадки вокзала на улицу.

– Вот падла! Не остановим? – Сварадзе повернул ключ зажигания, и двигатель «Эксплорера» мягко заурчал.

– Бесполезняк, – покачал головой Челентано. – Хрен он тебе остановится. Короче, до Ивангорода ему езды меньше часа. Давай двигай туда. Там и спросим. – Он едко ухмыльнулся. – Вот ведь два дурака. Сразу додуматься до этого было нельзя.

– Не два, а три… – самокритично приплюсовал я к Сереге и Глебу себя – дурака. Это усталость.

Эх, если бы не усталость. Если бы додумались сразу.

Тогда, возможно, для Светы все было бы подругому.

Конфетка замерзла. Ноги в осенних сапожках просто окоченели. Вот была бы с ней здесь, в этой деревне, ее верная красненькая «девятка». Как было бы здорово! Но машина брошена возле метро «Проспект Ветеранов», и если ее еще не угнали, стоит сейчас в одиночестве, промерзшая и припорошенная снегом, тесно прижавшись к высокому неприступному поребрику.

Света поежилась и попыталась как-нибудь пристроить ладошки в тоненьких перчатках из лайкры под полой шубки.

Одно хорошо в том, что холодно. Совершенно не тянет в сон, и прокурора она на этот раз не проспит, как это было недавно в автобусе.

Конфетка поднялась со скамейки, попрыгала, пытаясь согреться. Бесполезняк. Ноги были как деревянные, и уже совершенно ничего не ощущали. «А не пойти ли в подъезд? – пришла в голову мысль. – Там хоть и тоже дубак, но все-таки потеплее, чем на улице». Там можно посидеть на ступеньках. Там мимо никак не проскользнет прокурор. Там отвратительно воняет кошачьими ссаками. Подумав об этом, Света брезгливо сморщила носик. Нет, никаких подъездов. Лучше до утра кантоваться на улице. Она задрала левый рукав, поднесла часы к самым глазам и в темноте сумела разглядеть на маленьком циферблатике время – без пятнадцати два. Остается терпеть каких-то пятьшесть часов, а уж потом-то утром удастся отловить какую-нибудь бабульку, заслать ей денег и с ее домашнего телефона отзвониться Денису: пускай приезжает и забирает своего ненаглядного Муху. Света поднесет ему его как на блюдечке…

Она совершила короткую пробежку на месте.

…если до этого не подохнет от холода!

Но подохнуть от холода ей не дали. Морозная ночь в небольшом сладко спящем под первым октябрьским снегом поселке по всем канонам должна была быть спокойной и напрочь лишенной каких-либо событий и приключений. Но каноны для того и существуют, чтобы кто-то пытался их опровергнуть. Первыми такую попытку предприняли трое подвыпивших местных парней, неожиданно нос к носу столкнувшиеся с красавицей-незнакомкой, обреченно топтавшейся возле подъезда, где жил один из этих парней – по имени Леха и с погонялом Косматый.

– А-а-а… – от удивления Леха сразу и не нашел, что сказать, кроме этого «а-а-а». От предчувствия того, что безрадостная скучная ночь может оказаться не такой уж безрадостной, у него сладко заныло что-то внутри. – Привет.

Конфетка с неприязнью оглядела аборигенов, застывших возле нее, как три изваяния. Ничего примечательного – джинсы, дешевые куртки, небритые рожи, – если не считать крепкого духа сивухи. Все трое не отличаются крепким телосложением. Все трое ростом, как бы сказали менты, ниже среднего. «Начнут приставать, отрублю в десять секунд», – спокойно прикинула Света.

– Леша, – представился он и по очереди хлопнул по плечам своих друзей. – Андрей. Валентин. А Вас как зовут?

Черноволосая незнакомка ничего не ответила, но Косматого это не смутило.

– Что случилось? – участливо поинтересовался он. – Почему одна? Почему ночью на улице? И вообще, откуда такая красивая в наших пенатах? Приехала в гости, а никого не оказалось?

«„Пенаты“, – отметила Света. – Колись, умник, где выучил слово. А впрочем, надо отдать тебе должное, не такой уж ты и бухой, несмотря на водочный шмон. И не такой уж тупой. Язычок, вроде, подвешен. В этой глуши можно встретить кого и похуже».

– Так, может, чем-то помочь? – тем временем продолжал распыляться Косматый. – Если найти кого, так только скажи. Я всех здесь знаю. А если пойти некуда, так тоже пожалуйста. Милости просим. – Леха картинно изогнулся в поклоне и протянул обе руки в сторону подъезда, в котором воняло кошками. В котором в одной из квартир затаился прокурор Муха. – Девушка, не торчать же Вам на морозе. Ну скажите хоть слово. Что Вы желаете?

«Чтобы ты поскорее убрался, – подумала Света. – Хотя нет. В первую очередь я желаю позвонить по телефону. Мне это просто жизненно необходимо. А вдруг на той хате, куда меня зазывают, этот телефон как раз и имеется? С другой стороны, а вдруг на той же хате сейчас затаились штук пять местных гоблинов? Простая арифметика: пять плюс еще трое – получается восемь. А с восьмерыми не справлюсь. И меня пустят по кругу. Несладко. Но… играть так играть; рисковать так рисковать».

– У тебя есть телефон? – спросила она.

– Во! Наконец-то услышал голос красавицы! – шумно возликовал Косматый. Двое его дружков, словно телохранители, продолжали молча топтаться у него за спиной и за все время не только не проронили ни единого слова, но даже ни разу не хрюкнули.

«У обоих или интеллект ниже нуля, или в этой компании заправляет мальчик Леша, и друзья не хотят перебивать старшего по званию», – предположила Конфетка, а вслух произнесла:

– Так есть телефон или нет?

– Конечно! – радостно воскликнул Косматый. – В том смысле, что есть!

– Пошли звонить, – решилась Света. «Ну, если, и правда, там местные гоблины!.. Тогда, наверное, все пьяные. Пока сообразят, что к чему, попробую убежать».

– Нет, девушка, сначала представьтесь. – Косматый осторожно коснулся указательным пальцем ее кроличьей шубки. – А то как же так, без знакомства? Нельзя.

«Ты прав, мальчик Леша, – усмехнулась про себя Света. – Прав, как никогда. Нельзя без знакомства. Вот только если потом предложишь выпить на брудершафт, то обломаешься».

– Таня, – назвалась она и кивнула на закрытую дверь подъезда. – Так идем, что ли?

– Идем.

В лешиной однокомнатной квартирке Света позволила себе немного расслабиться. Этих испитых доходяг она не опасалась.

При ближайшем рассмотрении в освещенной тусклой лампочкой комнате Света определила, что всем троим лет по тридцать. Возможно и меньше, если брать в расчет нездоровый образ жизни. Одеты гораздо хуже, чем казалось на улице. Не бомжи, конечно, но в «Голливудские ночи» их не пустили бы. Разве что тот, которого Леха представил как Валентина, выглядит чуть поопрятнее друзей. Хотя наряжен тоже в какие-то лохмотья. Или Конфетка просто привыкла лицезреть совершенно иных людей?

– Где телефон? – нетерпеливо спросила она. Ей в душу закралось подозрение, что никакого телефона в этом свинарнике с разломанной мебелью быть и не может. – Так где телефон?

– Да погоди, не гони, – спокойно произнес Леха и выставил на круглый массивный (возможно, потому он и был единственным целым предметом мебели в этой квартире) стол два малька. – Посидим, побазарим. Выпьем как белые люди. Или ты такой гадостью брезгуешь? – Радушный хозяин взял в руку одну из бутылок, протянул Светке. Она даже не шелохнулась.

– Водку не пью.

– А это не водка. Сне-жин-ка, – кривляясь, по слогам прочитал надпись на косо прилепленной этикетке Косматый. – Технический спирт. Неочищенный. С сивушными маслами. Благотворно влияет на печень и почки. Как минералка. Будешь много пить этой гадости, скоро подохнешь. Это проверено. Но мы все равно ее пьем. На нормальную водку нет денег. Увы!

– Когда позвоню, дам тебе денег. Заплачу хорошо. Так где телефон? – на этот раз уже не спросила, а прошипела Конфетка.

– Пожалуйста, – ухмыльнулся Косматый и, словно кота за хвост, за шнур вытащил из-под разбитой кровати старенький аппарат. На удивление целый.

«И правда, есть телефон, – обрадовалась Света. – Есть телефон! Не наврал алкоголик. Сейчас позвоню».

– А насчет того, чтобы хорошо заплатить, мысль неплохая, – продолжал Леха, внимательно наблюдая за тем, как его гостья сняла трубку и, приложив ее к уху, постучала пальцем по клавише. – Вот только не беспокойтесь об этом, мадемуазель. Ничего нам не надо. А что надо, так возьмем сами.

«Если это намек, то ошибся адресом, Леша. Хрен ты чего возьмешь у меня без моего разрешения. И вообще, можешь на этом здорово обжечься. – Конфетка еще раз постучала по клавише. – Ну почему же он не гудит? Не подключен?!»

– Он что, не подключен?

– Конечно. – Косматый явно над ней издевался.

– Так какого же дьявола?!

– А что ты возмущаешься, Таня? – Леша зубами содрал с одной из бутылок пробку и принялся переливать «снежинку» в пластиковую бутыль из-под лимонада. – Мы как договаривались? Ты просила дать тебе телефон, так вот он, пожалуйста. А чтобы еще и работал, так извини. Это ты хочешь чересчур много. Ведь правда? – Косматый повернулся к Андрею. В ответ тот молча кивнул.

Конфетка подумала, что до сих пор не слышала его голоса. А еще отметила, что этот Андрей с того момента, как они вошли в квартиру, стоит в дверном проеме, подпирая косяк. Перекрывает пути отступления.

«Если это, действительно, так, – хмыкнула про себя Света, – если ты надеешься меня задержать, когда я решу уйти из этой конюшни, то мне тебя жалко, парниша. Я вышибу тебе зубы, и на этом наше знакомство закончится». Она уже поняла, что ее развели. Посулили одно. Дали другое. «Снежинку». И геморрой. Хотя в том, что происходит, Конфетка ничего ужасного не видела. В этой квартире не воняло кошками, как в подъезде. Было тепло. Здесь, несмотря ни на что, было уютнее, чем на улице с запорошенными снегом скамейками. А трое доходяг, которые заманили ее сюда, Свету не волновали. Достойными противниками она их не считала. Вот только обидно, что не удалось позвонить. А она уже раскатала было губешку! Ладно, придется смириться. Зато хотя бы согреется.

– Раздевайся, Танюша, – улыбнулся ей Леша и, словно бармен шейкером с хорошим коктейлем, потряс бутылью, разбалтывая технический спирт с водой. Валентин принялся разрезать черствую буханку хлеба. Андрей продолжал отсвечивать в дверном проеме. – Раздевайся, снимай шубейку, чувствуй себя как дома.

«Если бы мне такой дом, я бы повесилась», – подумала Света.

– Спасибо, я так. И в шубейке неплохо. – Она осторожно опустилась на стул, который казался надежнее остальных. Стул покачнулся, но выдержал.

– Снимай, я сказал. – Косматый поставил на стол бутыль с готовым «коктейлем» и посмотрел на Конфетку. Нехорошо посмотрел. Нехорошо улыбнулся. Вероятно, рассчитывая этим взглядом, этой улыбкой смутить гостью, опустить ее на измены. Сбить с нее спесь. Указать манерной девице ее место в этой квартире. Ее незавидное положение потенциальной подстилки для троих местных хронов.

Конфетка улыбнулась в ответ.

– Снимай шубу, сказал.

Андрей наконец отлип от косяка и вразвалочку подошел к столу. Валентин плотоядно воззрился на Свету.

«А может, у кого-нибудь из этих двоих есть телефон? – в этот момент размышляла она. – У Андрея – навряд ли. А вот у Валентина? Как-никак, на фоне своих грязных дружков этот уродец выглядит все-таки по-домашнему. Может, и есть телефон. Может быть… может. Когда буду их бить, Валентина надо бы поберечь. Во всяком случае, не вышибать из сознания. Найдет, откуда мне позвонить – выкупит себе индульгенцию».

– Ты чего, не поняла меня, сучка?!! – прошипел Леша, тяжело опершись руками на стол. – Не въезжаешь, куда угодила?!! Не заставляй тебя пиздить!!!

– Пей свою водку. – Света протянула руку, коснулась заляпанного граненого стакана и брезгливо потерла тонкими пальчиками. На одном из них блеснул дорогой перстень с крупными камнями.

Андрей вперил взор в этот перстень.

Косматый растерялся. Он ожидал какой угодно реакции от завлеченной в ловушку девицы – слез, попыток сбежать, криков о помощи, – но никак не ледяного, даже какого-то показного спокойствия. «Эта овца еще не врубилась, что происходит, – решил он. – Или ощущает за собой некую силу. Если так, то хреново. Тогда, может, зря мы с ней так. Как бы не нарваться на неприятности».

Лет десять назад, когда он учился в Пушкине в сельхозинституте, на неприятности из-за бабы Косматый уже нарывался. Зацепили с друзьями на улице двух облезлых соплюх, пригласили в общагу, там подпоили и, особо не церемонясь, пустили по кругу. А на следующий день явились бандиты. Перевернули все общежитие и не угомонились, пока не отыскали всех, кто насиловал их подружек. А ведь о том, что тусуются с местной братвой, девицы даже и не обмолвилась. Потом бандюганы сосали из Леши кровь больше года. Сколько же денег он им передал, пока не окончил институт и не уехал по распределению сюда! Как бы не случилось подобное и сейчас. Как-никак, нацелился он не на местную алкашиху или какую-нибудь безответную мокрощелку, у которой только и есть защиты, что забитая спившаяся мамаша. Эта черноволосая шкура, похоже, знает себе цену. Вон какой болт нацепила на палец. С брюликами! Как бы с ней не нарваться!

Но процесс был запущен. Процесс набирал разгон, и отступать уже было поздно. Да и не к лицу ему отступать. Что подумают мужики, если он сейчас пойдет на попятную?

«Ладно, даже если она и крутая, то как-нибудь обойдется», – подумал Косматый. В башке у него уже было заряжено полбутылки «Снежинки». А это придавало и смелости, и решимости.

– Что ж, ладно, падла! Тебе же хуже, что ты такая упертая. Хотел с тобой по-хорошему, но… – Леша картинно развел руками: мол, мне очень жаль, но по-хорошему не выходит. Придется, подружка, с тобой по-плохому.

По-плохому тоже не вышло.

Леша не спеша приблизился к Светке, протянул грязную лапищу и попытался схватить строптивую недотрогу за волосы. Но недотрога, даже не поднимаясь со стула, вытянутыми пальцами ткнула его в область сонной артерии.

Леша удивленно выпучил зенки. Еще не поняв, что произошло, растерянно разинул пропитую пасть. Было больно. Было обидно. Голова медленно, но верно, наливалась свинцом. «Вот сучка! – промелькнула в ней последняя мысль. – Теряю сознание».

Косматый шмякнулся на пол.

Света поднялась со стула.

– Кто следующий? – промурлыкала нежно и с сожалением подумала, что, кажется, сломала о гоблина ноготь. – Я жду. – Она была на полголовы выше каждого из своих противников. Правда, на каблуках. А драться на каблуках так неудобно! Но выбирать не приходилось. – Э-эй, я жду. Так кто же следующий?

Следующим на очереди оказался Андрей. Для начала этот мерзавец, даже и не думая приблизиться к Светке, запустил в нее раздолбанным стулом. Она и увернулась с трудом. Стул смачно шмякнулся на валявшегося на полу Косматого. На него же случайно наступила Конфетка. С трудом устояла на ногах.

«Черт! Еще не хватает свалиться на этот засранный пол! Или, что еще хуже, подвернуть ногу!»

– Заходи справа! – просипел Андрей Валентину, и тот растерянно замер, пытаясь сообразить, где право, где лево. А Света подумала, что впервые услышала голос Андрея. Не очень-то приятный голос. Ди-джеем на радио Андрея не взяли бы.

– Справа, мудак!!!

Она не стала дожидаться еще каких-нибудь летающих предметов и взяла инициативу в свои руки. Вернее, в ноги. Именно ногой и закатала Андрею по ребрам. Тот сипло втянул в себя воздух, и засранный пол принял еще одного постояльца. Остался лишь Валентин. Пожалуй, самый трезвый из троих доходяг. Или самый благоразумный.

– Все, все, все, – миролюбиво выставил он руки перед собой, отступая от надвигавшейся на него Конфетки. – Я тебе ничего плохого не делал.

«…Я белый и пушистый, – про себя продолжила за Валентина Света. – И, вообще, импотент после свинки. И у меня дома есть телефон».

– Слышь, ты, чувырло. У тебя дома есть телефон?

– Конечно! – обрадовался алкаш. – И он подключен. Не то что… – он пнул ногой аппарат, стоявший на полу возле кровати. Аппарат обиженно крякнул, – не то, что это дерьмо.

– Я смогу по твоему телефону выйти на межгород?

– Легко! Слушай, и правда, пошли ко мне, позвонишь. Только, – Валентин бросил жадный взгляд на стол, на котором стояла большая бутыль с разведенной «Снежинкой», – давай сперва выпьем.

Андрей восстановил дыхание и попробовал из лежачего положения переместиться в положение «раком». Ребром ладони Конфетка хлестко ударила его по печени. Дабы лежал и не рыпался.

– Сам лакай вашу отраву, – пробормотала она. – Но сначала найди мне скотч или веревку. Есть в этом сарае веревки?

Веревок в «сарае» не оказалось. Зато после недолгих поисков Валентин отыскал под комодом рулон изоленты. Обычной синенькой изоленты. Целый рулон! Света удовлетворенно потерла руками. На двоих этого должно было хватить.

– Теперь можешь лакать свою гадость, – разрешила она и пнула ногой опять начавшего шевелиться Андрея. – Ты, ущербный. Руки за спину! Быстро! Или дождешься еще!

Со связыванием неудачливых насильников она справилась без проблем. Андрей не рисковал и пошевелиться без ее разрешения. Косматый вообще находился в состоянии глубочайшей прострации. Валентин скромненько примостился на краешек стула, на котором недавно сидела Конфетка, хлебал «Снежинку» и испуганно наблюдал за тем, что проделывает эта непонятная и опасная девка с его корешами.

– Смотри не нажрись, – подняла на него взгляд Конфетка, деловито стреноживая Косматого. – Не забывай, что ты мне еще нужен. – И у нее на пальце хищно блеснул бриллиантами перстень. Валентин испуганно вздрогнул. Натужно закашлялся. «Снежинка» пошла не в то горло.

– Все. – Сидевшая на корточках возле Алеши Конфетка распрямилась и кивнула на дверь. – Пошли. Живешь далеко?

– Близко. – Валентин залпом опрокинул в себя очередную порцию выпивки, поднялся из-за стола, затравленно посмотрел на своих склеенных изолентой друзей и, выходя из комнаты, выключил свет.

Оказалось, что живет он в соседнем подъезде. В довольно уютной квартирке. По крайней мере по сравнению с той, в которой Конфетке только что довелось побывать, эта производила более приятное впечатление.

Палас на полу. Дорогой гарнитур – дорогой, это если, конечно, судить по среднему уровню жизни местного населения. Журнальный столик, полочки в стенке, даже подоконник безвкусно заставлены хрустальными побрякушками. И ни единой книги в книжном шкафу. Все полки отданы под хрусталь.

«Маньяки какие-то, – подумала Света, обводя взглядом комнату, в которую ее провел Валентин. – Зачем им столько стекла? Впрочем, каждый по-своему с ума сходит. Когда предки загнутся, сынку будет что пропивать».

– Гони телефон.

– Ты только потише. – Валентин боязливо кивнул на закрытую дверь, ведущую из проходной гостиной еще в одну комнату, оборудованную, должно быть, под спальню. – Родители спят. Не разбуди.

Но поздно. Родителей разбудили. Во всяком случае, мамашу.

Дверь отворилась, из нее выплыла заспанная особа в фасонистом длинном халате, пошитом в Макеевке или Гонконге. Этакая матрона с выбеленными перекисью волосами. Местная аристократия.

– Здравствуйте, – сказала Света.

В ответ дама надменно фыркнула. И с ходу накинулась на непутевого сына.

– Я тебе говорила никого не приводить в квартиру? Я те-бе го-во-рила!?

Валентин шмыгнул носом и промолчал. Кажется, в этом доме он был напрочь лишен прав.

– Это кто? – Мамаша уставилась на Конфетку, презрительным взглядом окинула ее дешевую кроличью шубку. – Ты где ее откопал? Ты где нашел э-ту шлю-ху?!

Света сузила глаза, но сдержалась. Ей нужен был телефон. Кровь из носу, она должна была доложить, где находится. Ради этого можно было стерпеть даже «шлюху».

– Она только зашла позвонить, – рискнул взять слово Валентин.

– Позво-о-онить?! Среди ночи?! А ну выметайся! – уперлась в Конфетку взглядом матрона.

У нее были заплывшие поросячьи глазки. И опухшая физиономия. Похоже, мамаша, как и сынок, любила приложиться к бутылке. – Никаких «позвонить»! В три часа ночи!

– Я заплачу. – Света уже решила, что, пока не дозвонится до Знахаря, ее из этой мещанской квартирки не выставят.

– Никаких «заплачу»! Ишь, платилка нашлась! Богачка! Нашла переговорный пункт в четыре утра!

«Только что было три часа ночи», – машинально отметила Света и рукавом утерла с лица брызги слюны, которые летели изо рта все больше распалявшейся мамаши.

– Вера, что там? – донесся из спальни мужской голос.

– Приволок какую-то шлюху! Позвони-иить! – проорала матрона, надавив на Конфетку своим мощным бюстом. – А ну выметайся! Или возьму за шкирятник, как помойную кошку!.. А ты отправляйся в постель, – бросила она через плечо Валентину, словно десятилетнему недоростку. – По-быстрому!

«Еще раз обзовет меня шлюхой, – подумала Света, – и будет валяться в нокауте. Хоть бы этот инфантильный придурок предупредил своих предков, что со мной лучше не связываться. Лучше меня не обзывать. М-да, ничего не скажешь, гостеприимная семейка».

– Пожалуйста, – в последний раз попросила она, – разрешите мне позвонить. Я в безвыходном положении. Я на улице…

– Здесь тебе не гостиница.

– …Я действительно хорошо заплачу. У меня есть с собой деньги. Сколько вам надо?

Странно, но подкупить мамашу не удалось.

– Пошла вон, я сказала!

– Вера, у тебя все нормально? – прозвучало из спальни.

– Все! Справлюсь сама!

«Хрен ты там справишься», – подумала Света.

И тут матрона, вцепившись в ее кроличью шубку, попыталась провести некий борцовский прием.

Заломать ей за спину руку не составило никакого труда. Мамаша уткнулась рожей в палас, основательно вытертый возле двери, и Конфетка чувствительно приложила ей по почкам.

– Рыпаться будешь, добавлю, – предупредила она, и поверженная матрона сей же момент показала, что предупреждений не понимает.

– Валера!!! Валера!!! А-а-а!!!

Пришлось добавлять.

– Валера!!! На помощь!!! Вале… О-уф-ф-ф…

Света бросила взгляд на Валентина, и ей показалось, что тот тихо ликует. Что же, сына такой мамаши можно понять.

«Или это не мамаша, а мачеха? – предположила Конфетка, с трепетом настраиваясь на встречу с Валерой, который должен был нарисоваться из спальни. А вдруг это какая-нибудь горилла со сложным характером и навыками боксера? Получится жопа.

Но жопы не получилось.

Валера оказался невзрачным кругленьким мужичком с пивным животом и обширной блестящей лысиной. В беленькой маечке. И в линялых спортивных штанах, которые успел натянуть, спеша на помощь супруге. Конфетка без предисловий закатала каблуком ему в челюсть, как только он появился в дверном проеме, – церемониться с местными жителями ей надоело. Валера отправился обратно в спальню. Досыпа» ть. А Света повернулась к надежно укрывшемуся за журнальным столиком Валентину.

– Теперь давай телефон.

Валентин указал глазами на кресло, в котором валялась черная трубка. Его мамаша тяжело завозилась на полу возле двери. Конфетка взяла радиотелефон и, пытаясь сообразить, как он включается, небрежно придавила мамашу ногой: «Лежа-аать!» Исподлобья вновь глянула на Валентина.

– Межгород через восьмерку?

Тот кивнул. Света пробормотала: «Отлично» и принялась набирать номер Дениса.

Все оказалось, и правда, отлично. Знахарь ответил сразу:

– Света?! Милая! С тобой все нормально? Ты цела? Невредима?

– Цела. Невредима. Со мной все нормально.

– Почему не отвечаешь?

– Посеяла трубку.

– Вот блин! Растеряха!

«„Растеряха“ – поморщилась Конфетка. – Попрыгал бы ты так, как я, из автобуса. Потерял бы не только трубу».

– Знахарь, любимый! – умоляюще простонала она. – Я здесь заманалась! Еще немного, и сдохну! Давай приезжай! И поскорей!

– Ты где?

«А пес его знает, – растерянно похлопала ресницами Света. – В какой-то деревне. Никто мне не говорил, как она называется».

– Где я сейчас? – она вопросительно посмотрела на Валентина.

– У меня дома, – удивленно пробормотал тот в ответ.

– Идиот! Я не то имею в виду! – Конфетка сильнее надавила сапожком на мамашу, а то та опять начала елозить по полу. – Как называется ваша дыра? Ваша деревня?

– …В Бегуницах? – гремел в трубке возбужденный голос Дениса. – Отвечай, ты в Бегуницах?…

– Бегуницы, – затравленно пробормотал Валентин.

– …Алло!!! Я не слышу!!! Алло!!! Свет, ты в Бегуницах?

– Да. Откуда знаешь, где я?

– Тот автобус, на котором ты ехала… – продолжал Знахарь так громко, что Света непроизвольно отстранила трубку от уха. – Короче, мы в Ивангороде допросили водилу…

– Он хоть живой?

– Водила? Да, все ништяк. Ну так вот. Водила нам рассказал, как ты сиганула за Мухой с автобуса. В этих… ну, в этих… Черт, в Бегуницах! Молодцом, Светка! Крутяк! А где прокуроришка?

– Здесь. В одной из квартир. Я знаю, в какой… Блядь! Да лежи ты, не вошкайся!

– Чего?!! Алло, Светка! Чего там «не вошкайся»?!

– Это я не тебе. – Конфетка пнула каблуком мамашу в затылок. По-доброму та просто не понимала. – Слушай, когда вы подъедете?

– Через четверть часа. Может, даже чуть раньше. Алло! Продержись пятнадцать минут!

– Хорошо, продержусь, – расслабилась Света, решив, что теперь наконец все проблемы для нее позади. Она бросила трубку назад в кресло; убрав ногу, позволила мамаше в свое удовольствие шариться по полу и, достав из сумочки кошелек, кинула Валентину две сторублевых купюры. – Короче, юродивый. Один стольник предкам, за то, что звонила с их телефона. Второй стольник – вашей шайке поганой на эту… ну, как ее… на «Снежинку». У меня все. Расплатилась. Засим откланиваюсь. – И, перешагнув через мамашу, Конфетка направилась к выходу. С чувством выполненного долга. В прекраснейшем настроении. Помахивая сумочкой и размышляя, известно ли алкашу Валентину слово «засим».

На улице опять шел густой снег.

Казалось, что ближе к утру похолодало еще сильнее.