Лучшие подруги Данешвари Гитти

Глава первая

Посреди густых орегонских лесов прятался маленький и на вид ничем не примечательный городок. Как и во всех прочих небольших американских городках, здесь были магазины, рестораны, дома и школы. Город выглядел настолько нормальным, что совершенно не запоминался. Каждый год бесчисленное множество путешественников проезжали через него и тут же о нем забывали. Им и в голову не приходило, что в этом городишке может находиться что-нибудь экстраординарное или уникальное. Но, конечно же, если бы кто-то остановился, чтобы осмотреть городок повнимательнее, стало бы совершенно очевидно, что этот город, Салем, обслуживает совершенно особую клиентуру — монстров!

Этот кто-то мог бы подумать, что город монстров — это ужасно увлекательно, но ничего подобного. В Салеме уже давным давно не случалось ни скандала, ни драмы, если не считать небольшой ссоры из-за того, какое именно кладбище станет местом проведения Пляски Потрясающих Покойников, празднества, которое уже благополучно миновало. На самом деле здесь все было настолько обыкновенно, что самым волнующим событием, маячащим впереди, оказывалось начало нового семестра в Школе монстров.

Ясным ранним утром понедельника чугунные ворота Школы монстров со скрипом отворились перед быстро приближающимся стремительным потоком. Среди толпы учеников-монстров затесалась и маленькая серая горгулья в восхитительном розовом льняном платье; на талии у нее вместо пояса был элегантно повязан шарф от Скермеса. Осторожно пробираясь через толпу, юная девушка заботилась о своем чемодане от Луи Крюттона и ручной грифонше — горгулье Ру, — но более всего она заботилась о собственных руках. Поскольку горгульи созданы из камня, они отличаются и чрезвычайно большим весом, и ужасно острыми когтями. А уж чего юная горгулья совершенно не желала, так это разодрать собственное платье в первый же день учебы в новой школе.

— Пардоне муа, мадам, — с очаровательным скариским акцентом произнесла Рошель Гойл, добравшись до верха парадной лестиницы. — Не хотелось бы показаться навязчивой, но, быть может, вы ищете вот это?

Рошель наклонилась, подобрала голову с иссиня-черными волосами и ярко-красными губами и вручила ее внушительной безголовой фигуре, стоящей рядом с главным входом.

— О, благодарю тебя, дитя! Я то и дело теряю голову, и в прямом, и в переносном смысле. Понимаешь, в меня недавно ударила молния, и теперь я временами страдаю тем, что врачи называют помутненным состоянием рассудка. Но не беспокойся, это не навсегда! — сказала директриса Бладгуд, водрузив голову обратно на ее законное место. — А теперь скажите, я вас знаю? В моем нынешнем состоянии мне трудновато запоминать имена и лица, да и вообще что-либо, если уж начистоту.

— Нет, мадам, вы определенно меня не знаете. Я Рошель Гойл из Скарижа, и я должна буду жить в новом общежитии кампуса.

— Я в восторге от того, что наша репутация первой академии монстров привлекает так много учеников из других стран! Так вы из Скарижа? Как вы сюда добрались? Надеюсь, не верхом на вашем миленьком грифоне? — поинтересовалась директриса Бладгуд, указав на веселого любимца Рошель.

— Параграф одиннадцать, пункт пять Этического кодекса горгулий категорически не рекомендует нам садиться даже на мебель, не то что на домашних любимцев! Мы прилетели на самолете авиалиний ВерВульф, самой надежной компании. Их самолеты оборудованы особо укрепленными стальными креслами для каменных пассажиров, сообщила Рошель, оглядев свою стройную, но увесистую фигуру. — Мадам, могу я побеспокоить вас просьбой указать, где находится общежитие?

Но прежде чем директриса Бладгуд успела что-либо ответить, Рошель сбило наземь нечто, по ощущениям напоминающее стену воды. Резкое, сырое и чрезвычайно холодное неизвестное существо мгновенно накрыло Рошель и Ру густым туманом. Лежащая на полу Рошель увидела коренастую полную женщину с седыми волосами: она неслась сквозь толпу подобно цунами и сшибала с ног всех в радиусе пяти футов от себя.

— Мисс Сью Нами! — позвала директриса Бладгуд, когда водянистая женщина втрамбовала какого-то ничего не подозревавшего вампира в стену.

Заслышав пронзительный голос директрисы Бладгуд, мисс Сью Нами развернулась и затопала обратно, оставляя за собой цепочку лужиц. Когда она оказалась вблизи, Рошель невольно отметила красноватую кожу, решительные голубые глаза и не украшающую ее позу. Эта женщина с ее расставленными ногами и руками, упершимися в бесформенные бедра, напомнила Рошель борца, причем борца-мужчину.

— Да, мэм? — пронзительно громким голосом рявкнула мисс Сью Нами.

— Эта молодая леди — одна из наших новых пансионерок. Не могли бы вы проводить ее в общежитие? — обратилась директриса Бладгуд к мисс Сью Нами, затем обернулась к Рошель. — Вы в надежных руках. Мисс Сью Нами — наш новый заместитель по стихийным бедствиям.

Опасаясь, что ученики могут воспользоваться ее временной рассеянностью, особенно в том, что касалось сроков оставления после уроков, директриса недавно поручила мисс Сью Нами решение всех дисциплинарных вопросов.

— Несовершеннолетнее существо, берите свою сумку и свою игрушку, и за мной! — хрипло приказала Рошели мисс Сью Нами.

— Ру — не игрушка, а мой ручной грифон. Я не хотела бы ввести вас или кого-либо другого в заблуждение в этом вопросе. Горгульи очень серьезно относятся к правде.

— Урок номер один: когда ваши губы двигаются, вы говорите. Урок номер два: когда ваши ноги двигаются, вы идете. Если вы не можете проделывать это одновременно, извольте сосредоточиться только на втором, — резко бросила мисс Сью Нами, затем развернулась и, размашисто шагая, вошла в исполинские парадные двери школы.

Когда Рошель оказалась под священной крышей Школы монстров, с ней тут же случился тяжелый приступ ностальгии. Все вокруг казалось ужасно незнакомым. Рошель привыкла к стенам, обтянутым роскошной тканью, золотой лепнине и огромным хрустальным люстрам. Но ведь ее прошлая школа, Эколь де Горгуль, располагалась в замке, некогда служившем резиденцией графам Скарижским. И потому, как и можно было ожидать, здесь, в школе, Рошель шокировали современные полы в фиолетовую клетку, зеленые стены и розовые шкафчики в форме гробов. Не говоря уже о надгробном камне с искусной резьбой, размещенном прямо на пороге главного входа, дабы напоминать ученикам, что в школе запрещено выть, линять, отбрасывать конечности и будить летучих мышей, спящих в коридорах.

— Пардоне муа, мисс Сью Нами, но это действительно настоящие летучие мыши? Летучие мыши — как, я уверена, вам известно — переносят множество заболеваний, — заметила Рошель, выбиваясь из сил, чтобы поспеть за несущейся вперед мокрой женщиной.

— Работники Школы монстров вакцинируют летучих мышей как сотрудников — истребителей вредных насекомых и пауков. Поскольку некоторое количество учеников приносят с собой живых насекомых на обед, мы считаем летучих мышей чрезвычайно полезными членами персонала, ответственного за поддержание чистоты. Если у вас какие-то сложности с летучими мышами, обсудите эту проблему с директрисой. Но я настойчиво рекомендую прежде убедиться, что ее голова на месте, — проворчала мисс Сью Нами, протаранив сперва дверь, а вскоре после этого чересчур медлительного зомби.

Оглушенный зомби зашатался и осел на пол, заслужив сочувственные вздохи Рошель и Ру. Но мисс Сью Нами продолжала нестись вперед на всех парах, не обращая ни малейшего внимания на последствия своего неосторожного продвижения.

— Мне не хотелось, чтобы вы решили, что я пытаюсь вас поучать, мадам, но я вынуждена спросить: вы осознаете, что за то недолгое время, что мы с вами идем, вы сбили с ног уже нескольких монстров? — со всей возможной тактичностью поинтересовалась Рошель.

— Это называется побочный эффект при поддержании дисциплины. А теперь прекратите таращиться по сторонам и прибавьте шагу! У меня множество дел! — рявкнула мисс Сью Нами. — И если вы способны идти и слушать одновременно, вы можете по пути насладиться краткой экскурсией. Если же нет, я просто напомню все это себе! Справа от вас находится Лаборатория абсолютно безумного ученого — не путать с Лабораторией безумных и психически неуравновешенных ученых, которая в настоящий момент сооружается в катакомбах.

— А не приведет ли это к излишней путанице? — удивилась вслух Рошель, заглянув в комнату, заполненную горелками Бунзена, пробирками с разноцветными жидкостями, пластиковыми предохранительными очками, белыми лабораторными халатами и бессчетным множеством приборов странного вида.

— Я решила проигнорировать ваш вопрос, поскольку не считаю его относящимся к делу. А теперь я продолжу экскурсию. Лаборатория в настоящий момент используется для проведения занятий по Безумной науке, на которых ученики производят множество разнообразных вещей, таких как лосьон для чешуйчатой кожи, антигрибковые капли для тыквенных голов, сыворотка для приглаживания меха, органическое масло для склонных к роботизму, зубной эликсир для морских монстров и многое другое, — сообщила мисс Сью Нами, а затем остановилась и отряхнулась, как пес после купания, обрызгав всех в радиусе трех футов от себя. К счастью, поскольку горгульи устроены так, что отклоняют воду, Рошель и ее платье не пострадали.

— Я люблю воду, но даже я считаю, что это было отвратительно! — пробормотало какое-то чешуйчатое морское существо в шлепанцах и великолепно сидящих флуоресцентно-розовых шортах, вытирая лицо шарфом из рыболовной сети.

— У тебя хотя бы нет меха, заплетенного в афрокосички! — простонала оборотень со стильной прической, проведя рукой по своей роскошной длинной, а теперь мокрой гриве каштановых волос.

— Лагуна Блю, Клодин Вульф, не тратьте впустую свои жизни на то, чтобы торчать тут посреди коридора и жаловаться. Идите и жалуйтесь в приватной обстановке, как подобает таким умным и честолюбивым монстрам, как вы.

— Бонжур, — тихо пробормотала Рошель, обратив к Лагуне и Клодин болезненно стеснительную улыбку.

— Скарижский шарф вместо пояса? Точно как в журнале «Морг»! Просто потрясно! — отпустила комплимент Клодин, на которую явно произвела впечатление элегантность Рошель.

— Мерси бо-о-ку, — отозвалась горгулья, уносясь вслед за стремительной мисс Сью Нами.

— Далее находится колокольня. Рядом с ней вы можете видеть внутренний двор и, соответственно, Пожиральню. Слева от вас расположены Каскетбольная площадка, Зал для самостоятельных занятий и, наконец, кабинет Домогадства, — выпалила мисс Сью Нами, проносясь по напоминающим пещеры фиолетово-зеленым коридорам.

Врезавшись в ряд розовых личных шкафчиков в виде гробов, эта водяная женщина свернула в примыкающий коридор и быстренько вернулась к своим обязанностям экскурсовода.

— Здесь у нас находится кладбище, где вы можете удовлетворить свои физические потребности посредством Кладбищенских танцев — или вы, конечно же, можете с этой же целью вступить в Монстроликовую команду, которая тренируется рядом, в лабиринте. Далее идет темница, в которой оставляют после уроков за плохое поведение, и, наконец, Гиблиотека, где проходят занятия по литературе монстров и монстории — истории монстров.

— А будет ли возможно получить карту? — вежливо поинтересовалась Рошель. Рыжка смутно восседала у нее на плече. — Хотя я отлично запоминаю информацию, но совершенно теряюсь, когда дело доходит до направлений.

— Карты — для тех, кто боится заблудиться, или для заблудившихся, которые боятся найтись. Ни то, ни другое к вам не относится. Плюс к этому, на настоящий момент единственное, что вам действительно нужно знать, — это где находится Вампитеатр, дабы попасть на собрание новичков.

— Но я не знаю, где находится Вампитеатр.

— Значит, я предлагаю вам это выяснить.

— А вы не можете мне сказать?

— Категорически нет. Мы должны следовать плану, а Вампитеатр в него не входит. А теперь прибавьте шагу! — отбарабанила мисс Сью Нами, распахнув дверь в форме гроба, ведущую в соседнее крыло школы.

Пройдя по длинному и почти пустому коридору, мисс Сью Нами и Рошель очутились перед обветшалой розовой винтовой лестницей.

— Пардоне муа, мадам, но эта лестница не выглядит достаточно прочной — или соответствующей общим требованиям безопасности. Параграф один дробь семь Этического кодекса горгулий недвусмысленно требует от меня предупреждать окружающих об опасности, так что я вас предупреждаю: эта лестница опасна!

— Прекратите беспокоиться. Вы выражаетесь, словно мокрый носок! — огрызнулась мисс Сью Нами, заставив Рошель замолчать.

Волоча свой чемодан от Луи Крюттона вверх по розовой лестнице, немилосердно скрипящей под ее весом, Рошель ощутила очередной приступ тоски по дому. Она внезапно почувствовала, как ей не хватает всего привычного, от готических сводов ее любимого собора до напевной, но при этом суровой манеры речи скарижан. Но, возможно, более всего — особенно теперь, когда она тащила тяжелый чемодан, — ей не хватало ее бойфренда, Гарротта дю Рока. Он был столь же красив, сколь и романтичен. И хотя они никогда не сидели на скамейке бок о бок — из опасения, что та развалится, — у них было много общего, включая розовый куст, созданный Гарроттом в ее честь.

Добравшись до верха лестницы, Рошель буквально наткнулась на желанный и восхитительный повод отвлечься. Прямо перед ней очутился замысловато сотканный серовато-белый занавес из тонких шелковистых нитей. Материал, мерцающий в неярком свете, восхитил Рошель, которая обожала моду и ткани. Ей захотелось заказать шарф из такой ткани для своей бабушки — Рошель была уверена, что этот материал приведет в восторг и ее. Серые пальчики горгульи, украшенные двумя готическими кольцами с геральдическими лилиями, застыли в дюйме от занавеса. О, как ей хотелось прикоснуться к этой великолепной ткани! — но она не смела, ибо боялась, что ее когти порвут и ее, как уже успели порвать множество других тканей.

А мисс Сью Нами в мгновение ока сунула свою сморщенную от воды ручищу в эту тончайшую, чудно сотканную пелену и разорвала ее надвое.

— Quelle horreur![1] — взвизгнула Рошель при виде загубленной ткани.

— Не ревите, оно зарастет в считаные секунды! — рявкнула мисс Сью Нами и указала на кавалерийский полк пауков у них над головами. Пауки лихорадочно пряли. Двадцать черных пауков размером с четвертак яростно вскидывали лапки в арахнидском канкане, стремительно восстанавливая занавес. И хотя Рошель никогда не питала особо теплых чувств к этим восьминогим созданиям — в основном потому, что они частенько норовили без спроса поселиться на горгульях, — эффективная работа этой группы произвела на нее большое впечатление.

Общежитие представляло собою длинный великолепный коридор с витражными окнами и со стенами, покрытыми мхом. Свет, проходя сквозь витражи, яркими квадратиками ложился на серебристый пол из змеиной кожи. Мягкий изумрудный мох рос неравномерно, создавая рельеф со своими вершинами и долинами. Непослушные клочья паутины, обернутые вокруг небольших зеленых пиков, указывали на паучьи тропы.

— Мистер Д’Охлик, школьный советник по наставничеству, в настоящий момент проверяет пансионеров, — проворчала мисс Сью Нами, пока они с Рошель шли мимо череды дверей к холлу с диванами. — Выполняйте правила, несовершеннолетняя сущность, и у вас не будет никаких проблем со мной.

— Я горгулья. Мы любим правила. На самом деле мы часто придумываем новые — просто удовольствия ради, — совершенно искренне ответила Рошель. На это водяная женщина поспешно кивнула и затопала прочь.

Рошель очутилась одна в чужой стране, среди существ, говорящих на чужом языке, в новой школе, и у нее не осталось иного выбора, кроме как собрать все свое мужество и встретить сложившуюся ситуацию лицом к лицу. И насколько она могла судить, лучше всего было начать с мистера Д’Охлика.

Глава вторая

Мистер Д’Охлик, скелет средних лет, шаркал по приемной, щеголяя самым несчастным видом. Он был физическим и моральным воплощением меланхолии: даже сам мистер Д’Охлик не смог бы вспомнить, когда он в последний раз улыбался, не говоря уже о смехе. Мистер Д’Охлик стоял, ссутулившись и понурив голову, и пытался собрать воедино студентов, слоняющихся поблизости. Однако же, вместо того чтобы просто окликнуть их или даже свистнуть им, мистер Д’Охлик вздыхал. Вздохи сперва были тихими, но вскоре начали становиться все более громкими и агрессивными. В общем, к тому моменту, как ему удалось собрать монстров вокруг себя, он уже практически завывал.

— Привет, ученики. Надеюсь, мое костяное лицо и мой унылый голос не действуют на вас угнетающе, — монотонно произнес мистер Д’Охлик. — Но если действуют, я вас пойму.

Он уставился в пол и снова принялся вздыхать. Ученики были глубоко озадачены.

— Полагаю, я должен рассказать, кто в какой комнате будет проживать, — с болью в голосе пробормотал скелет, как будто сам акт речи вытянул из него последние капли энергии.

Этот унылый скелет мгновенно зачаровал Рошель; каждый его вздох и неодобрительный взгляд достигал самого ее сердца. Предупредительная и деятельная горгулья просто не могла находиться рядом с унылыми и удрученными существами, не дав им совета.

— Как вы можете видеть, здесь имеется отделение девочек и отделение мальчиков. Мальчики не ходят в гости к девочкам, девочки не ходят в гости к мальчикам, — сообщил мистер Д’Охлик, указывая на расходящийся надвое коридор. — Итак, покои Мертвячества и дурачества отведены Розе и Бланш ван Сангре из Румынии.

Высокие и эффектные полные близнецы с волосами цвета воронова крыла и мертвенно-бледной кожей, одетые в одинаковые платья в горошек до самого пола и черные бархатные накидки с капюшоном, протолкались наперед.

— Привет, меня зовут Роза ван Сангре, а это — моя сестра, Бланш ван Сангре. Мы — вампиры-цыгане, поэтому мы не любим спать на одном месте больше трех ночей подряд, — холодно произнесла Роза с сильным румынским акцентом.

— Меня не волнует, где вы спите и спите ли вы вообще. Вот я, например, не спал толком уже… да никогда! — объявил мистер Д’Охлик после очередного театрального вздоха.

— Вре жумель! Полные близнецы! Гемелли идентичи! — вскричал внезапно из задних рядов какой-то юноша, заставив всех обернуться.

У этого своеобразного юноши с тремя головами, благодаря которым он вскоре стал известен под именем Трехголового Фредди, была пренеприятная привычка неожиданно выпаливать свои мысли. И хотя все головы говорили одно и то же, говорили они это на разных языках — обычно на битальянском, странганглийском и скарижском; но иногда их сменял зомбезийский, гоблинезийский и просто вой.

— Мы не полные, и если вы возьмете на себя труд присмотреться как следует, вы это увидите! Любой идиот заметит, что у меня намного более блестящие волосы, чем у Розы! — гневно выпалила Бланш, затем схватила большой золотой ключ от своей комнаты и ринулась прочь следом за сестрой.

— Покои Монстров и Костров отводятся тыквенным головам Марвину, Джеймсу и Сэму.

Три миниатюрных существа с тонкими, как макаронины, руками и ногами и с фонарями из тыквы с прорезанными отверстиями для глаз и рта подскочили к мистеру Д’Охлику, схватили свой золотой ключ и разразились песней.

— Жила-была женщина из воды, а это значит — жди беды, — пели они, а их ручные лягушки-быки громко вопили, создавая превосходный басовый аккомпанемент. Ведь всем известно, что у этих амфибий прирожденное чувство ритма.

Тыквенные головы, потомки Всадника без головы — и через него очень дальние родственники директрисы Бладгуд, — часто действовали, как греческий хор, то есть пели почти обо всем, что видели или слышали.

— Покои Клыков и Быков отводятся трехголовому Фредди лично, поскольку нам сообщили, что его головы разговаривают во сне, — объявил мистер Д’Охлик, и юноша смущенно опустил три пары глаз.

— Покои Гроба и Сугроба отводятся Ки Клопсу и Генри Горбуну.

Робкий, но симпатичный циклоп отодвинулся в сторонку, а Генри Горбун, рыжеволосый юноша, страдающий крайним искривлением спины, подошел к мистеру Д’Охлику за ключом.

— Здрасьте, мистер Д’Охлик. Я Генри, и я просто хотел сказать, что я в восторге от того, что попал в Школу монстров, особенно потому, что здесь преподает тренер Игорь. Он — настоящая легенда, — тепло произнес Генри, прежде чем мистер Д’Охлик вздохнул и отвел взгляд.

— Все любят тренера Игоря — каскетбольная команда, группа поддержки и Монстроликовая команда. Отчего же никто не питает теплых чувств к заместителю по воспитательной работе? — печально возопил мистер Д’Охлик.

— Нужно что-то делать, — тихо пробормотала Рошель своему грифону и приподняла Ру, чтобы взглянуть на вечно унылого мистера Д’Охлика.

— Покои Тока и Порока отводятся Вуди-бою, у которого не будет соседа по комнате, потому что нам сообщили, что он слишком поклоняется Фрэнки Штейн.

Вуди-бой, кукла вуду ростом с человека, с синими волосами, глазами-пуговицами и множеством разнообразных иголок, торчащих из его тряпичного тела, был совершенно без ума от своей соученицы Фрэнки Штейн. В конце концов, это ведь она создала его в лаборатории своего отца.

— Благодарю вас, мистер Д’Охлик, — любезно произнес Вуди-бой и поплелся по коридору в мужское отделение.

— И наконец, покои Крови и Моркови отводятся Венере МакФлайтрап, Робекке Стим и Рошель Гойл.

Оглядевшись в поисках своих соседок по комнате, Рошель увидела эффектную девушку с зеленой кожей и наполовину выбритой головой. Девушка склонила голову набок и улыбнулась, а лозы, обвивающие ее запястья, затрепетали листьями.

Да уж, тут точно не Скариж!

Глава третья

— Хилари Рыбтон — мой идол! — сообщила девушка в яркой одежде — та самая, с панковской прической и с искусно сработанными браслетами-лозами, — открыв дверь покоев Крови и Моркови. Рошель тащилась следом за нею. — Ты знаешь, что она однажды устроила недельную голодовку в знак протеста против сбрасывания ядовитых химических веществ в океан?

На противоположной от входа стене висел портрет нынешнего президента Международной федерации монстров Хилари Рыбтон. Ее как главу нынешнего руководства мира монстров боготворили одни и демонизировали другие.

— Рыбы с легкостью могут обходиться неделю без пищи. Конечно, поступок Хилари Рыбтон не становится от этого менее достойным. Я упомянула об этом только потому, что мне, как горгулье, полагается делиться всей относящейся к делу информацией, — с неловкостью пояснила Рошель, прежде чем протянуть руку для рукопожатия. — Кстати, меня зовут Рошель Гойл.

— Я — Венера МакФлайтрап, а это — мое ручное растение венерина мухоловка, Чюлиан, — сообщила девушка, откидывая назад свои длинные волосы в розово-зеленую полоску. — Я приехала пораньше, чтобы устроить Чулиана здесь. Растения — они такие, терпеть не могут перемен, — продолжала Венера, потирая розовую щетину на побритой части головы.

— Не могу не отметить, что у него отличная гигиена полости рта, — заметила Рошель, посмотрев на необычайно белые зубы растения и ярко-зеленые десны.

— Да, он такой, — согласилась Венера и послала пыльцовый поцелуй — дуновение оранжевой пыли — своему любимцу.

— Пардоне муа, это Ру, мой ручной грифон.

Рыжка, радостно помахивая крыльями и хвостом, подскакала к Чюлиану, чтобы поздороваться с ним. К несчастью, едва лишь серый зверек оказался в дюйме от растения, Чюлиан укусил его за нос. И не просто за кончик носа: растение умудрилось заглотить чуть ли не всю морду.

— Чю, нет! — прикрикнула на него Венера. — Извини, пожалуйста, он сейчас в кусательной стадии. Он не очень хорошо видит, потому не всегда отличает друзей от закуски. Ру не пострадала?

Рошель заметила, что растение ухмыляется со злобным, но туповатым видом. Потом она осмотрела неизменно радостную Ру.

— О да, с ней все в порядке. Она из гранита, так что от нее сложно что-то откусить.

— Он у меня очень милый, если познакомиться с ним поближе, но я бы советовала тебе рядом с ним следить за своими пальцами, — произнесла Венера, потом оглядела комнату. — Ты только глянь на это место. Ты веришь собственным глазам? Я просто в ужасе!

Рошель тщательно оглядела небольшую, но уютную комнату, выискивая угрозу безопасности, но не нашла ничего. Между хорошо отшлифованных известняковых стен имелись три кровати, сделанные под старину, два окна средних размеров, шкаф для одежды и одно большое мягкое кресло. Этот переполненный набивкой предмет обстановки, казалось, мог, подобно морскому анемону, поглотить без следа все, что угодно. Ни кресло, ни кровати, покрытые марлевой накидкой из бинтов мумии и покрывалами из волколачьей шерсти тонкого прядения — ее получали путем вычесывания при линьке, — не казались пугающими, и Рошель озадачилась.

— Тебя беспокоит, что они использовали ткани недостаточно высокого качества? Не забывай, что это школа, а не пятизвездочный отель, — серьезно произнесла она.

— Чего? Я говорю про неэкологичные лампочки и отсутствие емкости для перерабатываемых отходов. Это просто возмутительно! — воскликнула Венера, притопнув розовым берцем.

Венера МакФлайтрап была дочерью растительного монстра и отчасти унаследовала его характер, особенно в том, что касалось защиты окружающей среды. И хотя она старалась контролировать распыление своих воззрений, иногда это оказывалось просто невозможно. Предельный гнев или расстройство часто приводили к чиханию пыльцой, побуждающей всех, кто встречался Венере на пути, от всего сердца соглашаться со всем, что она говорит. В зависимости от силы чихания воздействие пыльцы могло продолжаться от нескольких минут до нескольких часов. И самое вопиющее — ярко-оранжевую пыльцу Венеры было чрезвычайно трудно убрать с одежды.

Едва лишь Рошель собралась оспорить утверждение Венеры о кошмарности ситуации, как дверь распахнулась и с грохотом врезалась в известняковую стену.

— Кнопки-заклепки! — с пылом воскликнула девушка с влажным лицом, вся в заклепках и металлических накладках. — Эта школа — чокнутая какая-то! Я это сказала совершенно серьезно, как только увидела летучую мышь в коридоре — но она еще и здоровенная! Я заблудилась и так расстроилась, что начала исходить паром, и мои волосы слиплись, как от бананов. Бананы, может, неплохи с овсянкой, но не в воло-сах же!

Девушка, определенно сделанная из паровой машины, покраснела под взглядами Рошель и Венеры, и принялась теребить длинные голубые волосы.

— Робекка Стим? — ухмыльнувшись, поинтересовалась Венера.

— Ой, блин, у меня, должно быть, мозги заржавели! Что это на меня нашло, что я врываюсь в комнату и даже не догадываюсь представиться! Да, я — Робекка Стим. Вот те на! Я так не нервничала с тех самых пор, как выполняла при отце первую фигуру высшего пилотажа. Это, конечно, было сто лет назад, еще до того, как меня разобрали. Как я рада, что меня смонтировали заново! — произнесла Робекка, и из ушей у нее повалил пар.

Когда она сердилась или нервничала, из ушей и носа Робекки шел пар. И хотя испарения нисколько ее не беспокоили, окружающие терпеть их не могли. Эти выбросы пара лишили складок множество плиссированных юбок и заставили курчавиться мех не одного монстра. Но от пара были не только неприятности: он работал как естественный массаж лица — потому оно у Робекки было всегда таким свежим.

— Бонжур, Робекка. Меня зовут Рошель, и я очень рада знакомству с тобой.

— Скарижский акцент! Как звучит — пальчики оближешь!

— А что, тут принято облизывать пальцы? — серьезно спросила Рошель.

Робекка расхохоталась:

— Вот это да! Прелесть какая! Облизывать пальцы!

Тут шелест листьев привлек внимание Робекки к стоящей рядом красивой зеленокожей девушке.

— Привет. Я Венера.

— Вы себе не представляете, как я рада делить комнату с вами! Именно поэтому я решила уехать из дома мисс Детоед. Я знала, что жизнь в общежитии — это высший сорт! Подумать только, как мы будем веселиться, болтать допоздна…

— Мне кажется, я должна предупредить, что я всегда ложусь спать вовремя, — перебила ее Рошель.

— Думаю, нам пора идти, или мы опоздаем на собрание, — добавила Венера, выдрав карандаш изо рта у Чюлиана.

— Опоздаем! О, как бы я хотела, чтобы этого слова вообще не существовало! Понимаете, я совершенно не лажу со временем — у меня внутренние часы отсутствуют. Но я обещала себе, что в школе буду стараться изо всех сил. Это оказалось ужасным испытанием для Пенни, моей механической ручной пингвинихи. Я так беспокоилась из-за времени, что оставила ее… Честно говоря, я даже толком не знаю, где она сейчас. Надеюсь, я не оставила ее в «Кувалде» — или, хуже того, в уборной «Кувалды». Пенни очень брезгливо относится к общественным уборным. Не могу ее за это обвинять — большей их части ужасно не хватает хорошей обработки паром, — бессвязно выпалила Робекка, потом рухнула в кресло и смахнула остаток пара со лба.

Робекка так переживала по поводу своего недостатка, что новые соседки по комнате доверили ей следить за временем, в буквальном смысле слова. Ее усадили перед часами и велели сообщить, когда до времени выхода останется пять минут.

— Кажется, я заметила идеальное место для моей компостной кучи, — обрадовалась Венера, выглянув в окно.

— Параграф первый пункт седьмой Этического кодекса горгулий вменяет мне в обязанность предупреждать всякого, кто находится в опасности. Венера, компостные кучи являются питательной средой для бактерий. На самом деле ученые полагают, что именно они несут ответственность за прошлогоднюю эпидемию продуктовой гнили во внутренней Монголии.

— Знаешь, что еще является питательной средой для бактерий? Ядерное оружие! Почему бы тебе не заняться им и не оставить мою компостную кучу в покое? — с неприкрытым раздражением парировала Венера.

— Венера, силь гуль пле, позволь мне объяснить. На самом деле я всячески желаю тебе удачи с твоей компостной кучей. Просто, поскольку я являюсь горгульей, обязана предупреждать всех вокруг о возможной опасности и поправлять тех, кто распространяет неточные сведения. Таким образом, хотела бы указать, что ядерное оружие не способствует размножению бактерий. Хотя оно способно уничтожить человечество и монстров в считаные минуты, оно, с крайне высокой вероятностью, не станет источником микробов.

— Все путем, я понимаю, ты просто пытаешься помочь, — искренне отозвалась Венера. Она была вспыльчивой, но вместе с тем отходчивой.

Рошель улыбнулась и встала рядом с Венерой у окна.

— Взгляни на эти сосны. Ты любишь свежий кислород?

— А что, бывает несвежий кислород? Он же весь свежий. Хотя кислород можно хранить в цистернах, и я полагаю, его уже нельзя будет назвать свежим, — негромко пробормотала Рошель.

— Ты, я смотрю, действительно любишь поправлять других, — заметила Венера с легким оттенком раздражения.

— Что я могу сказать? Я — горгулья, — отозвалась Рошель, рассеяно постукивая по стоящей рядом керамической вазе серым твердым пальцем. — Мы очень высоко ценим точность.

Постукивание было одной из самых проблематичных особенностей поведения Рошели. Когда она задумывалась или увлекалась разговором — а иногда даже во сне, — она принималась машинально постукивать по чему-нибудь пальцами. Как нетрудно догадаться, твердые поверхности наподобие мрамора, дерева и металла переносили соприкосновение с ее увесистыми пальцами без проблем. А вот хрупким предметам наподобие керамических ваз везло меньше.

— А, черт! — воскликнула Рошель, когда ваза, расплескав воду, превратилась в груду осколков.

— Не переживай из-за нее, — вскользь бросила Венера. — Ничто не действует так угнетающе, как свежесрезанные цветы: это все равно что открытый гроб на похоронах. Они могут казаться живыми, а на самом деле они мертвы.

— Закусай меня блоха, опять я за свое! — вскричала Робекка, и из ушей ее хлынул пар.

Хотя Робекку посадили прямо перед часами, как-то так получилось, что взгляд девушки уткнулся в ее реактивные ботинки, и она принялась начищать их, совершенно позабыв про время.

— Помните, я обещала, что скажу, когда до выхода останется пять минут? Так вот, это время прошло десять минут назад! — пролепетала Робекка. — Скорее! Нельзя терять ни секунды!

— Нам нужно бежать? — поинтересовалась Рошель, тащившаяся за Робеккой и Венерой.

Хотя летают горгульи с необычайной скоростью, на земле они медлительны. Каменные ноги просто не предназначены для скорости. На самом деле они не предназначены ни для чего, кроме стояния на месте.

— Девочки, мне ужасно жаль! Я вправду думала, что предупрежу вас вовремя. Но я ошибалась! Мои опоздания заразны! — выпалила Робекка, когда они спускались по розовой лестнице.

— Робекка, да успокойся ты, ничего страшного! Ну подумаешь, опоздаем на собрание! Я всегда говорю — не потей из-за фигни, — заявила Венера в вальяжной манере жителей западного побережья.

— Это ты хочешь мне сообщить, что я вспотела или что покрылась паром? Жуть какая! Я прямо ощущаю, как ржавею от одной лишь мысли о том, какое ужасное первое впечатление произведу!

Глава четвертая

Как старшая и единственная девочка в цветнике своих родителей, Венера привыкла отвечать за все.

— Эй, да не бегите вы! Нам нужно успокоиться. Мы заблудились в школе, а не в Восточной Сибири! Я уверена, что если мы осмотримся по сторонам, то найдем карту или указатель, или еще что-нибудь, что подскажет, как добраться в Вампитеатр, — рассудительно заявила Венера.

Уставшие и потерявшие терпение Робекка и Рошель закивали и направились к прилегающему коридору. А внимание Венеры на мгновение привлек могильный камень, сообщающий, что все попытки подружиться с летучими мышами строго запрещены, ибо это вызывает неукротимую ревность местного сообщества рукокрылых. Этот феномен удивил Венеру: она всегда считала летучих мышей общественно зрелыми — во всяком случае, более зрелыми, чем монстры-подростки.

— У меня от этих здоровенных и пустых коридоров мандраж начался, — пробормотала Робекка, обращаясь к Рошели. — Куда все подевались?

— Извини, но я не совсем понимаю. Что такое мандраж?

— Ну, знаешь, будто у тебя заклепки на загривке выскакивают из гнезд, — объяснила Робекка.

— По описанию похоже на оглушение электрическим током, а это чрезвычайно серьезно.

— Девчонки! — позвала их Венера, учуяв усиливающийся отвратительный запах.

За всю свою жизнь Венера ни разу не сталкивалась с такой гнусной вонью: больше всего это напоминало смесь сырости, квашеной капусты и суточной печенки. Зловоние было такое, что Венере показалось, что у нее в ноздрях сейчас мех вырастет. А в дополнение к этому, как будто мало было запаха, сзади послышался странный царапающий звук, словно кто-то водил веткой по цементу.

— Робекка! Рошель! — снова позвала Венера, на этот раз погромче.

Услышав свои имена, девушки тут же обернулись — и тут же ахнули и застонали от увиденного.

— Это еще что такое, раздери меня сова? — взвизгнула Робекка и тут же мелодраматично прикрыла рот рукой.

— Quelle horreur![2] — пронзительно вскрикнула Рошель. Лицо ее исказилось от отвращения.

Адреналин заполнил тело Венеры, заставив каждый ее нерв зазвенеть, когда она развернулась лицом к неведомому. Прямо перед ней стоял болезненно тучный тролль; толстая кожа его была усеяна прыщами, а длинные сальные волосы усеяны клещами. Венера доблестно подавила рвотный позыв, а грузная тварь зарычала и оскалила острые зубы, покрытые налетом.

— Думай, Венера, — пробормотала девушка. — Что сделал бы доктор Гульлиттл?

— Кто такой доктор Глиттл? — проворчал тролль на ломаном английском. Из уголков его рта стекала слюна.

— Э-э, это гуль, который очень хорошо умеет обращаться с животными, — с неловкостью пояснила Венера. — Возможно, вы читали его книги, хотя я отчего-то в этом сомневаюсь.

— Что вы делаете в коридоре? — агрессивно рявкнул тролль и снова оскалил мерзкие зубы.

— Мы первый день в школе и заблудились, — рассудительно объяснила Венера.

— Не могли бы вы указать нам, где находится Вампитеатр? — любезно вклинилась с вопросом Рошель.

Тролль несколько секунд пристально пялился на них, потом поднял руку, продемонстрировав длинные грязные ногти, и указал в другой конец коридора.

— Там Вампитеатр, — рявкнул тролль. По дряблому подбородку сползла струйка слюны.

— Спасибо, вы очень любезны. Ну, когда не рычите на меня, — сухо отозвалась Венера.

— В следующий раз, как опоздаете, я вас съем, — проворчал тролль, потом расплылся в улыбке, от которой мурашки бежали по спине.

— О’кей, ваш план ясен, — произнесла Венера, отодвигая остальных девушек подальше от тролля.

— Правильно ли я поняла, что он угрожал съесть нас? — недоверчиво переспросила Рошель.

— Правильно, но я бы не стала беспокоиться. Не такой уж большой у него рот. В него не влезет ничего крупнее руки. А рук у нас, к счастью, по две, — откровенно ответила Венера.

— Кнопки-заклепки, быть съеденной троллем! Или даже быть обгрызенной им! Как ужасно это звучит! — воскликнула Робекка.

— О, приятно видеть, что я не единственный опоздавший, — произнес хорошо одетый парень в строгом кардигане и придержал дверь Вампитеатра, пропуская девушек вперед.

Венера внимательно оглядела парня и удивилась, насколько нормальным он казался. На самом деле, он выглядел таким нормальным, что Венера невольно подумала, что это просто ненормально!

Венера прижала палец к губам, веля Рошели с Робеккой прекратить перешептываться, и завела их в грандиозный фиолетово-золотой актовый зал. Обширное помещение, отделанное в египетском стиле, украшали статуи фараонов и сфинксов, расположенные вокруг сцены. Венера была чересчур занята, выискивая, где бы им сесть, но Робекка решила, что зал этот просто волшебный: его сверкание и блеск ослепили ее. Рошель же, со своей стороны, сочла отделку жуткой дешевкой, навеянной воспоминаниями о поездке в Гризлиленд.

Тщетно поискав свободные места, Венера указала спутницам на пятачок вдоль одного из проходов зала.

— Как известно, горгульи обожают сидеть на полу, поскольку это гарантирует, что мы не сломаем никакую мебель. Однако же долг велит мне отметить, что это нарушение принятых в школе норм противопожарной безопасности, — пылко прошептала Рошель.

— Своевременное замечание, — отозвалась Венера, опускаясь на пол.

— Правда, клево? Мы как будто в походе, — произнесла Робекка в своей милой, наивной манере.

Хотя пол был холодным и твердым, с выбранного места девушкам открылся потрясающий вид на сцену. Мисс Сью Нами, мистер Д’Охлик, компания незнакомых им учителей и несколько троллей сидели, уставившись на директрису Бладгуд, а та отчаянно пыталась вспомнить, что же она хотела сказать. Но слова просто испарились из ее головы, словно пар, вырвавшийся из кипящего чайника. Директриса уже не раз начинала говорить, но несколько секунд спустя умолкала. А потом, когда она уже готова была забыть, что именно она забыла, память вернулась к ней.

— Добро пожаловать в Школу монстров! Мы восхитительно испуганы, видя вас здесь, поскольку это явно будет наш самый лучший и самый монстровый семестр. На свете мало столь же волнующих событий, как начало нового семестра. Вы получаете возможность достичь всего, что вам придет на ум. Как существо, чья память постоянно отказывает из-за злосчастного столкновения с молнией, я вам ответственно заявляю, что тратить его впустую — это ужасно! — произнесла директриса Бладгуд, прежде чем на ее лице появилось смущенное выражение. — О чем это я? Ах да, конечно же — здесь, в Школе монстров, превосходный театральный кружок. «Кровавая газета» назвала прошлогоднюю постановку «Крика в летнюю ночь» «настоящим воплем»!

— Мэм, мы сейчас обсуждаем не театральный кружок! — окликнула ее мисс Сью Нами. Она подошла к директрисе и прошептала ей на ухо: — Мы поздравляем учеников с началом нового учебного года.

— Благодарю, мисс Сью Нами. Вы чрезвычайно помогаете мне, помня о моей никудышной памяти, — искренне поблагодарила директриса Бладгуд и снова повернулась к аудитории. — Мы с восторгом приветствуем наш первый класс пансионеров в Школе монстров! Поскольку большая их часть прибыла к нам из отдаленных мест, мы переделали второй этаж восточного крыла в общежитие. Мы надеемся, что вам понравится, новички!

Вампитеатр заполнили вежливые аплодисменты. Венера ткнула локтем поочередно Рошель и Робекку. Директриса Бладгуд говорила о них!

— А теперь, чтобы представить новых потрясающих учеников нашей школы, я попрошу пройти на сцену Фрэнки Штейн и Дракулауру.

По ступеням на сцену медленно поднялись две красивые девушки. Фрэнки Штейн, дочь Франкенштейна, сшитая отцом вручную, отличалась кожей цвета мятного мороженого. Дракулаура, дочь Дракулы, оказалась энергичной девушкой с розовыми волосами и белыми клыками безукоризенной формы.

— Всем привет! Если кто меня не знает, я — Фрэнки Штейн, а это — моя подруга Дракулаура. Кажется, еще вчера я была здесь новенькой и с трудом находила дорогу в кампусе. И посмотрите на меня теперь! Я представляю другого новичка — точнее, нового преподавателя! — произнесла Фрэнки, затем уступила роль ведущей Дракулауре.

— Итак, приветствуем мисс Сильвию Подлётыш, прибывшую из Биталии. Она будет преподавать драконье шептание, — с энтузиазмом сообщила Дракулаура, и, вскинув руки над головой, зааплодировала.

Красивая, изящная европейская драконица вышла вперед в окружении троллей, чтобы поприветствовать аудиторию.

— И кстати, она прибыла не одна, — добавила Фрэнки. — Она привезла с собой группу почтенных троллей, которые поступают под начало мисс Сью Нами и будут патрулировать коридоры.

— Мы — тролли! Исполняй правила! — агрессивно проворчали окружающие мисс Подлётыш тролли.

— Как вы поняли, они все еще не выучили английский язык, — заметила Дракулаура, а затем пробормотала еле слышно: — И, судя по их виду, уходу за ногтями и волосами они тоже не обучены.

Тролли — особенно постарше, как эти, — исключительно хорошо поддерживают порядок во всем, кроме того, что касается их внешнего вида. Они наотрез отказались стричь волосы (в том числе, увы, и растущие в носу) и когти. Но самым, пожалуй, вопиющим было то, что они отказались мыться чаще, чем раз в две недели, — и потому их кожу покрывал толстый слой грязи.

Новая преподавательница подошла к микрофону, а Фрэнки с Дракулаурой отступили назад.

— Здравствуйте, дорогие мои, — произнесла мисс Подлётыш нежным, но при этом отчетливым голосом, очаровавшим всех в пределах слышимости. — Это большая честь для меня — находиться здесь, хотя я, конечно же, буду скучать по моим коллегам и ученикам в Биталии. Однако же они были так добры, что отпустили со мной этот потрясающий отряд троллей. Я искренне надеюсь, что вы найдете их такими же восхитительными и обаятельными, какими их считаю я.

Шелковый голос мисс Подлётыш поразительно гармонировал с ее пленительной внешностью. При виде ее переливчатой кожи, губок бантиком, сверкающих зеленых глаз и длинных кроваво-красных волос у любого перехватывало дыхание. У нее, как и у всех европейских драконов, не было ни чешуи, ни видимого хвоста. Мисс Подлётыш была одета в наимоднейшую одежду, скроенную с учетом ее изящных кремовых крыльев.

— Обалдеть! Вот это женщина! — тихо пробормотала Робекка.

— Интересно, какой скраб она использует, — задумчиво произнесла Рошель и бессознательно потерла свои твердые гранитные ноги. — Ее кожа выглядит такой мягкой!

— Просто поверить не могу, что она — драконий шептун. Они обычно все в ожогах и шрамах после многих лет чрезвычайных происшествий и всякого такого, — пробормотала Венера. Тут вперед снова выдвинулась Фрэнки Штейн.

— Как многим из вас известно, мы стремительно приближаемся к Пляске Потрясающих Покойников. О планах на этот год вам расскажут царствующие Король и Королева Крика — Клео де Нил и Дьюс Горгон.