Танец смерти Престон Дуглас
Нора положила в рот кусочек лосося. Замечательный вкус, ей редко доводилось отведать столь замечательно приготовленную рыбу.
– Расскажите мне, Нора, как вы познакомились с Биллом? Я знала его в музее, когда была студенткой. Считала его закоренелым холостяком. Несмотря на это, он мне нравился, но я скрывала свою симпатию. Человек он любопытный.
– Он вам нравился? Когда я его впервые увидела, подумала, что такого придурка еще не встречала. – Она улыбнулась своим воспоминаниям. – Это было в городе Пейдж, штат Аризона. Он сидел в лимузине, ставил автографы на собственные книги.
Марго рассмеялась.
– Я очень хорошо себе это представляю. Забавно, он поначалу действительно производит плохое впечатление, пока вы не обнаружите, что у него золотое сердце... и львиное мужество.
Нора кивнула, слегка удивившись ее проницательности.
– Поняла я это не скоро, пока не разглядела, что стоит за позой «неустрашимого репортера». Мы с Биллом очень разные, но, думаю, браку это на пользу. Я не смогла бы выйти замуж за человека, похожего на меня: слишком я властная.
– Я тоже, – сказала Марго. – А что вы делали в Пейдже?
– Это целая история. Я возглавляла археологическую экспедицию в каньоны Юты, а Пейдж был местом сбора.
– Звучит романтично.
– Да. Как оказалось, слишком романтично. Потом получила работу в музее Ллойда.
– Что вы говорите! Значит вы были там, когда он закрылся?
– Закрылся он, можно сказать, раньше, чем открылся. Пальмер Ллойд, похоже, разорился. К тому времени я сожгла корабли и снова осталась без работы. В конце концов устроилась сюда.
– Что ж, Ллойд потерял, а мы приобрели.
– Вы имеете в виду зал бриллиантов, – засмеялась Нора.
Когда планы Ллойда открыть музей потерпели неудачу, Нью-Йоркский музей естественной истории поднапрягся и – благодаря огромному пожертвованию богатого мецената – выкупил у Пальмера Ллойда известную на весь мир коллекцию бриллиантов для залов драгоценных камней.
Марго тоже засмеялась.
– Не глупите. Я имела в виду вас.
Нора отпила глоток вина.
– Ну а вы, Марго? Не расскажете о себе?
– Я здесь проходила студенческую практику. В это время в музее произошло несколько убийств. Билл писал о них в первой своей книге. Вы ее читали?
– Да вы шутите. Билл не стал бы со мной встречаться, если бы я не прочла все его книги. Он, конечно, не настаивал на этом, но намеки были слишком очевидны.
Марго снова рассмеялась.
– Из того, что я прочла, – сказала Нора, – видно, что у вас были удивительные приключения.
– Да. Кто сказал, что наука скучна?
– Что же привело вас снова в музей?
– После защиты докторской диссертации я устроилась в фармацевтический концерн. Сделала это, чтобы порадовать маму: ей страшно хотелось, чтобы я пошла по семейным стопам, а я все время отказывалась. Я получала кучу денег, однако, работая там, словно бы делала матери одолжение. Бедная мама. Она никак не могла взять в толк, зачем я трачу жизнь на изучение людей, протыкающих в нос кости. Несмотря на большие деньги, работа меня не увлекала, к тому же я не умею трудиться в команде и лебезить перед начальством. И вот однажды мне позвонил Хьюго Мензис. Он знал меня по прежней работе в музее и прочитал некоторые мои статьи на медицинские темы. Мензис спросил, не хочу ли я вернуться в музей. В «Музееведении» только что появилась вакансия, и он предложил мне ее занять. Вот так я здесь и оказалась. – Она показала Норе на тарелку. – Хотите еще?
– Не откажусь.
Марго положила ей кусок лосося и взяла немного себе.
– Вы не слышали о марше индейцев тано через страну? – спросила она, не отрывая глаз от своей тарелки.
Нора вскинула на нее глаза.
– Нет.
– Музей пытается это замалчивать, надеется, что правда не выйдет наружу. Поскольку вы являетесь одним из кураторов выставки, думаю, вам следует об этом знать. Тано начали марш протеста. Вышли из Нью-Мексико и направились в Нью-Йорк просить о возвращении масок. Они хотят встать перед музеем в день открытия, танцевать, петь и раздавать листовки.
– Только не это, – простонала Нора.
– Мне удалось поговорить с лидером группы, жрецом и старейшиной. Человек он очень приятный, однако твердо намерен осуществить задуманное. Они верят, что каждая маска обладает душой, и индейцы хотят обратиться к ним и сказать, что они не забыты.
– Но в день открытия? Будет скандал.
– Они очень искренни, – тихо сказала Марго.
Нора взглянула на нее, резкость едва не сорвалась с ее губ. Затем смягчилась.
– Полагаю, вы правы.
– Я действительно пыталась отговорить их от этого шага. Как бы то ни было, говорю об этом, потому что знаю: вы уважаете прямоту.
– Спасибо, – Нора на мгновение задумалась. – Эштон впадет в истерику.
– Как вы только его терпите? Такой придурок.
Нора расхохоталась: Марго сказала правду.
– Вы бы посмотрели, как он все это время носится по выставке, орет на всех, машет руками, шерсть дыбом.
– Перестаньте! Даже представлять противно.
– А Мензис? У него для каждого найдется доброе слово, ободрение. За пять минут он достигает того, чего Эштону не удается сделать за целое утро.
– Это называется урок менеджмента. – Марго указала Норе на бокал. – Еще?
– Пожалуйста.
Марго наполнила оба бокала и предложила тост:
– Выпьем за нас с вами, Нора. Расшевелим груду окаменелостей.
Нора засмеялась.
– Не возражаю.
И они чокнулись.
Глава 30
В два часа ночи Смитбек приотворил дверь своей комнаты. Сдерживая дыхание, выглянул в узкую щель. В коридоре третьего этажа было пусто и темно. Сделав щель пошире, он отважился посмотреть в другом направлении.
Тоже пусто.
Смитбек закрыл дверь и прислонился к ней. Сердце сильно колотилось, и он сказал себе, что причина – в долгом ожидании этого момента. Он несколько часов лежал в постели, притворяясь, что спит, а сам прокручивал в голове план. Вечером, как и всегда, за дверью слышались приглушенные шаги. Около одиннадцати к нему заглянула медсестра – убедилась, что пациент лежит в постели, – и осторожно, чтобы не разбудить, вышла из комнаты. С того момента до Смитбека не донеслось ни звука.
Смитбек снова взялся за дверную ручку. Пора приводить план в действие.
После скандала у директора Смитбек, как обычно, отправился обедать. Его посадили и подали меню, словно ничего не произошло. Похоже, такие срывы были обычным явлением в Ривер Оукс. После обеда он часок поработал на кухне: укладывал скоропортящиеся продукты в холодильники.
Во время дежурства Смитбеку удалось прикарманить ключ от подвала.
Хотя Смитбек дежурил только два раза, он успел разобраться в том, как функционирует кухня. Продукты подавались на погрузочную платформу с тыльной стороны дома, а затем из подвала поднимались в кухню. Над безопасностью в Ривер Оукс можно было только посмеяться: ключи от подвала имелись у половины кухонных работников – от шеф-повара до последней судомойки, и дверь никогда не запиралась на замок. Когда помощник повара спустился за чем-то вниз, Смитбек воспользовался моментом и – пока никто не видел – положил в карман торчавший из замка ключ. Повар поднялся, кряхтя под тяжестью жаровни, а про ключ совершенно забыл.
Все прошло без сучка без задоринки.
Смитбек готовился снова отворить дверь. Он напялил на себя три рубашки, свитер и две пары штанов. Ему было жарко, и он обильно потел. Оделся он так из предосторожности: если все пойдет согласно плану, ночь ему предстоит холодная.
На дежурстве он узнал, что первый продуктовый фургон прибывает к погрузочной платформе в 5:30 утра. Если удастся пройти по подвалу и дождаться прибытия машины, он сможет проникнуть в фургон перед самым отбытием. Никто ничего не заметит. Пройдет более двух часов, прежде чем его отсутствие обнаружат, а тогда он уже будет подъезжать к Нью-Йорку. Доктору Тизандеру и легиону черных сестер будет его не достать.
Снова приоткрыл дверь. Мертвая тишина. Так, пошире... Он выскользнул в коридор и бесшумно затворил за собой дверь.
Посмотрел через плечо и осторожно, по стенке, двинулся по коридору к площадке. Вряд ли его заметят: свет приглушен до минимума. Пейзажи и портреты на стенах выглядят как темные прямоугольники. Мягкий ковер кажется почти черным.
За пять минут добрался до площадки. Здесь свет был чуть ярче. Смитбек постоял, прислушиваясь, не идет ли кто по лестнице. Сам сделал шаг, другой... навострил уши.
Ничего.
Пошел вниз, держась за перила. Каждую секунду Смитбек готов был броситься вверх по ступеням. Добравшись до площадки второго этажа, укрылся в темном углу, скорчился за сервантом. Здесь он провел рекогносцировку. От площадки расходились четыре коридора: один вел в столовую, второй – в библиотеку и западную гостиную, другие – в лечебные помещения и кабинеты администрации. На этом этаже было так же тихо и пусто, как и на предыдущем, и Смитбек, осмелев, тихонько вышел из угла.
Со стороны административного блока послышался звук закрывающейся двери.
Он быстро нырнул в укромное место, скорчился и стал ждать.
Слышно было, как повернулся в замке ключ. Потом – примерно минуту – не слышно было ничего. Кто-то заперся внутри кабинета? Или закрыл дверь снаружи?
Подождал еще минуту. Ничего.
Только собрался он снова подняться, как кто-то вышел из темноты административного коридора. Это был санитар. Он шел медленно, сцепив на спине руки. Мужчина шел, поглядывая слева направо, словно бы проверяя, все ли двери закрыты.
Смитбек скорчился в темноте за сервантом, не только не двигаясь, но даже не дыша, пока мужчина не прошел по площадке и не исчез в коридоре, ведущем в библиотеку.
Смитбек подождал, все так же не двигаясь, еще пять минут. Затем, согнувшись, пошел вниз по лестнице к первому этажу.
Здесь было еще темнее. Убедившись, что никого нет, Смитбек бросился к широкому коридору, идущему в кухню. За тридцать секунд он добрался до тяжелых распашных дверей. Последний раз оглянувшись через плечо, он толкнул дверь, чтобы войти в кухню.
Дверь не поддалась.
Смитбек нажал сильнее.
Заперто.
Черт! Этого он никак не ожидал: днем кухня никогда не запиралась.
Он сунул руку в карман, надеясь, что ключ от подвала подойдет и к кухне. Этого не случилось.
Снова глянул через плечо. Разочарование и надежда сменяли друг друга. У него был такой хороший план! Еще чуть-чуть, и он бы выбрался отсюда. И так погореть...
Хотя... Возможно, есть еще шанс.
Осторожно пошел обратно, к площадке. Прислушался, но бархатная темнота по-прежнему хранила молчание. Бесшумно прокрался по лестнице на второй этаж, миновал площадку и вошел в столовую.
Обширное призрачное пространство напоминало своей тишиной склеп. В высокие окна заглядывала луна, обливая комнату таинственным светом. Смитбек быстро прошел между столов, накрытых уже к завтраку. Декоративная перегородка шла параллельно стене, скрывая за собой служебную зону. Нырнув за перегородку, Смитбек, теперь уже в кромешной темноте, осторожно крался к своей цели – кухонному лифту, прикрытому металлической панелью.
Медленно, стараясь не звякнуть, Смитбек взялся за металлическую панель и открыл ее. Внутри была пустая шахта. Тяжелая веревка, привязанная к блоку на потолке, исчезала в чернильной темноте.
Смитбек не мог не улыбнуться.
Во время кухонного дежурства он видел, как столовые приборы и грязная посуда спускались в баках с верхнего этажа. Теперь, в случае удачи, бак спустит другой груз.
Возле панели Смитбек увидел несколько кнопок. Нажимая на них, работники спускали и поднимали груз. Смитбек пригляделся и нажал на верхнюю кнопку. Он поднимет из кухни бак, заберется в него и спустится вниз...
И тут он оцепенел. Двигатель наделает много шума. К тому же, хотя и маловероятно, в кухне мог кто-нибудь находиться. Меньше всего хотелось ему выдать свое присутствие.
Он наклонился и схватил веревку, дернул ее разок, другой и затем, кряхтя, начал тянуть наверх.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем, пыхтя и отдуваясь, он вытянул лифт. Три слоя одежды промокли от пота. Он немного передохнул и оглянулся. Никого.
Затем переключил внимание на лифт. Забрался внутрь. Трудно было уместить длинные ноги в узком пространстве. Закрыл панель.
Полная темнота.
Сидя в лифте с подтянутыми к ушам коленями, Смитбек понял, что спустить устройство не так-то просто. Затем сообразил, что упираясь руками в переднюю стенку и надавливая на пол, он может заставить лифт двигаться вниз, дюйм за дюймом. Работа была изнурительной, слепой, потной, однако прошло несколько минут, и он почувствовал, что руки касаются стальной рамы другой панели. Он добрался до первого этажа и, стало быть, до кухни.
Хотелось тут же выбраться из душной клетки, но он подождал минуту, прислушался. Ничего не услыхав, открыл панель.
В кухне никого не было. Единственный свет исходил от алых лампочек запасного выхода.
Смитбек вылез, расправил затекшие ноги и огляделся. Посмотрел на дверь, ведущую в подвал.
Его охватило волнение. Ничто теперь его не остановит. В Ривер Оукс могут заточить безвольных психов, подобных Роджеру Фрокмортону, но не таких людей, как Уильям Смитбек.
Кухня являла собой странное смешение старого и нового. Почерневший от сажи очаг и огромные профессиональные миксеры из нержавеющей стали; свешивающиеся с потолка длинные связки чеснока, перца и пряных трав. Шеф-поваром служил здесь выходец из Бретани. Блестящие ряды кухонной посуды на гранитных столешницах; в шкафах из стекла и стали заперты десятки разделочных немецких ножей высшего качества.
Но глаза Смитбека были устремлены лишь на тяжелую деревянную дверь, находившуюся в противоположном от него углу. Он быстро подошел к ней и отпер замок. Каменная лестница уходила в темный колодец.
Смитбек начал осторожно спускаться, стараясь не поскользнуться на липких ступенях. Дверь после себя запер, оставив позади бледно-красные огоньки запасного выхода. Лестница погрузила его в полную темноту. Спускался он крайне осторожно, считая ступеньки.
На двадцать четвертой ступени добрался до дна.
Остановился, чтобы осмотреться. Видеть, однако, было нечего: кромешная темнота. Пахло плесенью и сыростью. Только сейчас подумал, что ему надо было раздобыть фонарик и навести справки о планировке подвала, чтобы знать, в какой стороне находится погрузочная платформа. Может, лучше отложить попытку побега на день-другой, вернуться в свою комнату и пойти в другой раз...
Смитбек отогнал от себя эти мысли. На попятную идти уже поздно. К тому же ему не удастся поднять в столовую лифт. На карту, кроме того, поставлена его работа. И он хотел, страшно хотел поговорить с Норой. До прихода продуктового фургона осталось три часа – чтобы найти дорогу, этого более чем достаточно.
Стараясь успокоиться, сделал глубокий вдох и еще один: надо подавить в себе страх. Затем, вытянув перед собой руки, начал медленно переставлять ноги – сначала одну, потом другую. Сделав с десяток шагов, наткнулся на кирпичную стену. Повернулся направо и снова пошел, в этот раз чуть быстрее, держась рукой за стену.
Послышался какой-то звук. Смитбек понял, что это бегают и визжат крысы.
Нога его неожиданно наступила на что-то – низкое, тяжелое и неподвижное. Он начал падать и лишь в последнюю минуту удержался и не растянулся на полу. Выпрямился, выругавшись, потер икру и снова двинулся вперед, ощупывая рукой стену. Какой-то выступ преградил ему дорогу. Он осторожно обошел его и продолжил путь. Крысиный писк затихал, должно быть, животные разбегались при его приближении.
Слева от него стена вдруг закончилась. Он снова потерял ориентировку.
Это какое-то сумасшествие. Надо было раньше обо всем хорошенько подумать.
Мысленно прикинул, что ему известно о планировке особняка. Вспомнив изгибы и повороты верхних этажей, подумал, что тыльная часть дома должна быть слева от него.
Когда повернул, увидел на расстоянии слабое мерцание. Это был тоненький лучик среди кромешной тьмы, но он кинулся к нему с порывистостью тонущего человека, увидевшего твердую почву. Он шел, а огонек отступал, словно мираж. Пол то поднимался, то снова опускался. Когда, наконец, подошел ближе, увидел, что огонек находится на уровне глаз. Это был маленький зеленый дисплей, прикрепленный к автомату вроде термостата. Огоньки слабо освещали странную комнату с крестовыми известняковыми сводами. В ней находилось с полдюжины бойлеров из полированной латуни и меди. Изготовлены они были не позже середины девятнадцатого века, а потом их модифицировали и разноцветными проводами подсоединили к термостату. Бойлеры шипели и ворчали, словно бы ритмично похрапывая вместе с домом, который согревали.
Снова завозились и завизжали крысы, перекрывая шум бойлеров.
Вдруг по каменному полу явственно застучали каблуки.
Смитбек круто обернулся.
– Кто тут? – вскричал он.
Своды и бойлеры откликнулись эхом.
– Кто здесь? – крикнул Смитбек чуть громче. Медленно отступил назад. Он слышал лишь громкий стук собственного сердца.
Глава 31
Марго внесла в статью последнее исправление и отложила корректуру в сторону. Возможно, я единственный редактор в стране, который работает с готовым для набора текстом, подумала она. Со вздохом откинулась на спинку стула, взглянула на часы: ровно два. Зевнула, потянулась – старый дубовый стул, протестуя, крякнул.
Редакция «Музееведения» помещалась в душных мансардных комнатах западного крыла музея. Днем в грязное окно заглядывал свет, но сейчас это был черный прямоугольник, и комнату скудно освещала викторианская лампа. Казалось, словно металлический гриб, она выросла прямо из стола.
Марго вложила исправленные листы в папку и написала короткую записку менеджеру журнала. Корректуру занесет по пути в типографию. Журнал рано утром отдадут в печать. К полудню пробные оттиски разнесут директору музея, заместителю по научной части, Мензису и другим руководителям.
Она невольно вздрогнула, на мгновение усомнившись в себе. Следовало ли ей выходить на тропу войны? Она была рада вновь оказаться в музее, думала, что проработает здесь до конца своих дней. Так зачем самой все портить?
Марго покачала головой. Слишком поздно, к тому же она считала, что должна это сделать. Мензис выступил на ее стороне, так что вряд ли ее посмеют уволить.
Она спустилась по металлическим ступеням и вошла в огромный коридор пятого этажа. Коридор растянулся на четыре городских квартала и был самым длинным в Нью-Йорке. Каблуки цокали по мраморному полу. Остановилась наконец у лифта, нажала на кнопку. В глубинах здания заурчало – кабина шла наверх. Через минуту двери раздвинулись.
Марго вошла и нажала кнопку второго этажа. Ей очень нравился некогда элегантный лифт с медной решеткой девятнадцатого века, старинными панелями из клена разновидности «птичий глаз». Со временем его сильно поцарапали. Лифт кряхтел и стонал всю дорогу, потом дернулся и остановился, с грохотом отворив двери. Марго пошла по старым, знакомым музейным залам – «Африка», «Азиатские птицы», «Раковины», «Трилобитовая пещера». Освещение в витринах было отключено, и выставленные в них экспонаты выглядели зловеще.
Марго постояла в темноте. На нее чуть было не нахлынули воспоминания об ужасной ночи семилетней давности. Усилием воли она их отбросила и ускорила шаг. Подошла к двери типографии. Опустила в щель корректуру, повернулась и пошла обратно по пустынным галереям. Каждый шаг отдавался эхом.
На площадке второго этажа она остановилась. Когда Марго говорила с вождем племени тано, он сказал ей, что, если маски все-таки выставят, они должны смотреть в правильном направлении. Каждая из четырех масок обладала духом определенной направленности, поэтому необходимо, чтобы они смотрели, куда им положено. Если их повесят не так, мир низвергнется в хаос. Во всяком случае, тано свято в это верили. Более вероятным будет то, что музею предъявят новые претензии, а этого Марго хотела избежать. Она передала полученную ею информацию Эштону, но тот был загружен и невнимателен, и Марго слабо верила в то, что он сделает все, как надо.
Вместо того чтобы пойти к выходу, Марго повернула налево и направилась к выставочному залу. Дверь – по задумке дизайнеров – выглядела как портал старинной индийской гробницы в кхмерском стиле: перемычки из резного камня представляли собой сошедшихся в схватке богов и демонов. Фигуры изображены были в яростном движении: танцующий Шива, боги с тридцатью двумя руками, демоны, извергающие изо рта огонь, змеи с человечьими головами. Все это выглядело так тревожно, что Марго остановилась и подумала: а может, все-таки поехать домой и утром сделать то, что задумала. Но завтра здесь снова будет сумасшедший дом, и Эштон помешает ей, и – кто знает – может, из-за публикации статьи вовсе запретит ей сюда входить.
Марго печально покачала головой. Не станет она уступать демонам прошлого. Если уйдет, так и не избавится от своих страхов.
Она вставила магнитную карту в считывающее устройство рядом с дверью. Тихо щелкнуло, и загорелся зеленый огонек. Марго толкнула дверь и вошла, затем тщательно закрыла ее за собой и убедилась, что лампочка снова стала красной.
В зале было тихо и пусто, помещение слабо освещалось наружными огнями, в витринах темно. Два часа ночи – слишком позднее время даже для самого увлеченного куратора. Пахло свежими пиломатериалами, опилками и клеем. Большая часть экспонатов была на своих местах, осталось смонтировать не так много. То тут, то там стояли тележки, груженные пока не размещенными предметами. Пол засыпан опилками, обрезками досок, кусками плексигласа и электрическими проводами. Марго оглянулась: неужели справятся за три дня? Пожала плечами, довольная, что открытие выставки – проблема Эштона, а не ее.
Проходя по выставочному залу, она чувствовала, как, несмотря на беспокойство, в ней разгорается любопытство. В прошлый раз, когда разыскивала Нору, она не очень обращала внимание на то, что происходит вокруг. Сейчас ей стало ясно, что даже в неоконченном виде выставка будет чрезвычайно драматичной. Комната была точной копией склепа древнеегипетской царицы Нефертари в долине Цариц в Луксоре. Вместо того, чтобы воспроизвести первоначальную могилу, музейщики показали, как она выглядела после разграбления. Расхитители разбили огромный гранитный саркофаг на несколько частей, а гробы украли. Мумия лежала сбоку, в груди зияла дыра: грудь вскрыли грабители, чтобы похитить золото и лазуритового скарабея, лежавшего рядом с сердцем как обещание вечной жизни. Марго остановилась перед защищенной стеклом мумией. Табличка извещала, что это подлинная мумия царицы, доставленная из музея Каира на время экспозиции.
Она читала табличку, на время забыв о своем намерении. Оказывается, вскоре после погребения могилу разграбили те же священники, которым было предписано ее охранять. Воры страшно боялись, что мертвая царица покарает их, и разбили фигурки положенных в могилу богов, надеясь, что тем самым лишили их священной силы. В результате все то, что не украли, грабители разбили, и обломки лежали возле скелета.
Марго нагнулась, прошла под низкой аркой с высеченными в темном камне изображениями и словно бы оказалась в катакомбах древних христиан под Римом. Она стояла в узком проходе, выбитом в скале. Полости расходились лучами в нескольких направлениях, ниши набиты костями. В некоторых нишах имелись грубо сделанные латинские надписи вместе с высеченными крестами и другими священными христианскими атрибутами. Все было натуралистично, вплоть до муляжей крыс, шныряющих вокруг костей.
Эштон хотел сенсации, и Марго вынуждена была признать, что это ему удалось. В этом месте будут толпиться.
Она поспешила в совершенно другое место – там демонстрировалась японская чайная церемония. Марго увидела садик с растениями и дорожкой из камней – все в безупречном порядке. За садом располагалась сама чайная комната. После клаустрофобии катакомб приятно было войти в это открытое, опрятное место. Чайная комната являлась живым воплощением чистоты и покоя – блестящий деревянный пол, бумажные экраны, перламутровые инкрустации, татами и простые составляющие церемонии: металлический чайник, бамбуковый ковш, льняная салфетка. Несмотря на столь мирную обстановку, пустота помещения, глубокие тени, темные углы снова начали действовать ей на нервы.
Пора наконец-то сделать что нужно и поскорее уходить.
Она быстро прошла через чайную комнату и направилась дальше, мимоходом поглядывая на экспонаты: мрачную индийскую гробницу, хоган[19], заполненный навахскими картинами, сделанными из песка, и чукотскую юрту с шаманом. Он был посажен на цепь, чтобы его душу не украли демоны.
Наконец Марго подошла к четырем маскам Кивы. Насаженные на тонкие стержни маски смотрели в разные стороны. На окружающие стены нанесли великолепную панораму Нью-Мексико, и каждая маска была обращена к одной из четырех священных гор земли тано.
Марго не могла отвести от них глаз: ее заново поразила исходившая от масок сила. Они были вызывающе свирепыми и в то же время исполненными человеческих чувств. Хотя вскоре им должно было стукнуть восемьсот лет, они казались современными, и искусствовед мог бы отнести их к разновидности формального абстракционизма. Это были настоящие шедевры.
Марго заглянула в свои записи и подошла к висевшей на стене карте, чтобы сориентироваться. Затем стала проверять каждую маску и удивилась, обнаружив, что все они смотрят в правильном направлении. Эштон, несмотря на истерику, сделал все, как надо. Нехотя ей пришлось признать, что он создал выдающуюся экспозицию.
Марго сунула записи в сумку. Тишина, темнота снова подействовали на нее удручающе. Остальную часть выставки она посмотрит в другой раз, при свете дня, когда здесь будет толпиться народ.
Не успела она сделать несколько шагов, как вдруг услышала громкий стук. Казалось, в соседней комнате упала доска.
Марго так и подпрыгнула, сердце бешено заколотилось. В следующую минуту снова все стало тихо.
Пульс начал приходить в норму. Марго подошла к арке, заглянула в темноту. Там был представлен интерьер аризонского «дома с привидениями», написанный тысячу лет назад. В комнате было пусто, валялись обрезки дерева, тут, скорее всего, и упала так напугавшая ее доска.
Марго глубоко вздохнула. Мертвая тишина, призрачность обстановки вселяли в нее ужас. Не думай о том, что когда-то с тобой произошло. С тех пор музей изменился, совершенно изменился. Возможно, сейчас она находится в самом безопасном месте Нью-Йорка. Прошло семь лет, и с тех пор систему сигнализации совершенствовали шесть раз. Последняя – сейчас ее доводили до ума – была самой лучшей. Без магнитной карточки в зал не войти, а считывающее устройство регистрирует данные каждого входящего человека, вместе с точным временем его появления.
Марго пошла назад. Стала напевать себе под нос, лишь бы нарушить тишину. Но тут ее снова остановил шум падающих досок, в этот раз громыхнуло в комнате, в которую она должна была войти.
– Эй? – крикнула она. – Кто здесь?
В царившей вокруг тишине голос прозвучал неестественно громко.
Ответа не последовало.
Должно быть, охранник обходит помещения и спотыкается о валяющиеся доски. В прежние времена сторожей, добравшихся до спирта, хранившегося в отделе энтомологии, находили по ночам пьяными. Думаю, некоторые вещи никогда не меняются.
Марго снова двинулась в направлении входа мимо темных экспонатов. Шла она быстро, каблуки ободряюще цокали по керамическим плиткам.
Вдруг что-то щелкнуло, и выставочные залы погрузились в кромешную темноту.
Спустя мгновение включилось дежурное освещение, на потолке одна за другой зашумели трубки флюоресцентного освещения.
И снова она постаралась успокоить бешеное биение сердца. В конце концов, это глупо. Не в первый раз в музее происходит отключение света. В старом здании это случается постоянно. Нет причин для волнения.
Не успела она сделать шаг, как снова услышала стук падающих досок, на этот раз звук раздался из комнаты, через которую она только что прошла. В этом грохоте было что-то намеренное, словно кто-то специально ее пугал.
– Кто там? – внезапно рассердившись, она повернулась назад.
В зале в полном одиночестве стоял алый склеп с черными украшениями.
– Если кому-то вздумалось пошутить, то я такие шутки не одобряю.
Марго ждала, напрягшись, точно пружина.
А что если это совпадение? Может, просто, сама по себе, упала еще одна доска. День-то был суматошный. Порылась в сумочке в поисках того, что можно использовать как оружие. Ничего не нашла. В годы, что последовали за музейными убийствами, она носила в сумочке пистолет, однако отказалась от этой привычки, когда ушла из музея и стала работать фармацевтом. Теперь она ругала себя за то, что утратила бдительность.
И тут она увидела нож, которым вскрывали коробки. Он лежал на рабочем столе в дальнем конце комнаты. Она подбежала туда, схватила нож и, выставив его перед собой, пошла к дверям.
Еще один стук, громче прежнего. Похоже, швырнули какой-то предмет.
Теперь Марго была уверена: в выставочном зале кто-то есть. И этот человек намеренно пытается ее напугать. Неужели все дело в публикации статьи? Вероятно, таким способом вынуждают от нее отказаться. Она узнает у охраны, кто еще приходил в зал, и немедленно доложит об этом руководству.
Марго бросилась бежать. Она миновала японскую чайную комнату и влетела в разграбленную египетскую гробницу, когда раздался еще один резкий щелчок. В этот раз погасли дежурные огни, и зал, в котором не было окон, окутала тьма.
Марго остановилась, парализованная страхом и чувством дежа вю: она вспомнила такой же момент на другой выставке в этом же музее.
– Кто здесь? – закричала она.
– Это всего лишь я, – ответил голос.
Глава 32
Смитбек замер, чувства его были обострены до предела. Посмотрел налево, направо, напряг зрение в зеленоватой темноте. Не было слышно ни звука, никто на него не накинулся.
Должно быть, воображение разыгралось, подумал он. Такое место кого угодно с ума сведет.
Очень не хотелось оставлять бойлерную с ее слабым освещением, однако он знал, что должен идти. Надеялся отыскать погрузочную платформу. Не менее важно найти поблизости хорошее место, где можно укрыться. Судя по всему, на поиски уйдет немало времени.
Подождал пять минут, прислушался: надо же убедиться, что ничто ему не угрожает. Затем выбрался из бойлерной и пошел туда, где, по его разумению, должна была находиться тыльная сторона здания. Бледный свет пропал, и Смитбек снова замедлил шаги. С выставленными вперед руками осторожно переставлял ноги, чтобы ненароком не ушибиться снова.
Остановился. Кажется, опять какой-то звук. Уж не идет ли кто-то следом?
Сердце заколотилось, и он остановился. Стал ждать. Нет, тихо, лишь вдалеке пищат мыши. Через минуту медленно пошел вперед.
Неожиданно руки наткнулись еще на одну стену: грубый камень, скользкий от влаги. Следуя вдоль стены направо, он обнаружил перпендикулярную стену, а в ней, похоже, стальную дверь. Пальцы заскользили по косяку, пока не нащупали ручку. Он схватился за нее, нажал.
Ручка не повернулась.
Набрав в грудь воздуха, нажал со всей силы. Тот же результат: ручка не двигалась.
Выругавшись, пошел вдоль стены в другом направлении. Через двадцать шагов стена закончилась, и руки его снова схватили воздух. Завернул за угол, потом остановился, сердце стучало в горле.
Вдруг он увидел впереди пучок света, обрамлявший поворот в коридоре. Кто-то только что включил там свет. А может, он находился там все это время??..
Смитбек замер на месте, не зная, что делать. Он был уверен, что туда ему и надо идти. Свет словно приглашал его... а что, если там кто-то поджидает?
Он стал красться вперед, прижимаясь к стене. Затем заглянул за угол.
Коридор был освещен тусклыми лампами, свисавшими с потолка. Их было немного, они отстояли далеко друг от друга, и свет, который отбрасывали, был слабым, но зато он видел, куда идет. Самое главное – коридор был пуст. Стало быть, решил Смитбек, никто не включал свет, он горел здесь давно. Просто он его поначалу не заметил. Или, возможно, был слишком далеко отсюда.
Смитбек медленно пошел по каменному коридору. По обеим сторонам – распахнутые старинные двери, а за дверями – полумрак. Он останавливался, заглядывал внутрь. Винный погреб, ряды бутылок, покрытые плотной паутиной тяжелые деревянные бочки. Другая комната оказалась старинным архивом – деревянные шкафы, набитые пожелтевшими документами. Бильярдная комната – сукно на столе порвалось и сбилось. Этого и можно было ожидать в особняке, превращенном в психушку для богачей.
Смитбек шел дальше, к нему возвращалась уверенность. План его хорош: подвал не может продолжаться бесконечно. Скоро он увидит погрузочную платформу. Должен увидеть...
И снова возникло ощущение, что кто-то его преследует, и этот «кто-то» намеренно идет за ним шаг в шаг, чтобы Смитбек не услышал.
Он резко остановился. Он не был уверен, но ему показалось, что он услышал звук прерванных шагов, словно кто-то в темноте, позади него, замер, занеся ногу. Он повернулся. Коридор, во всяком случае его освещенная часть, был пуст.
Смитбек облизнул губы.
– Пендергаст? – попробовал он сказать, но горло пересохло, и язык не шевелился. Он печенкой чувствовал, что кто-то был позади него, но не Пендергаст. О боже, только не Пендергаст...
Снова пошел вперед, сердце колотилось, как бешеное. Теперь он не считал слабый свет подарком судьбы. Свет был предательским, разоблачающим... И теперь он был уверен: свет включил тот, кто крадется следом, чтобы лучше его видеть.
«На вас поставили. За вами гонится опасный убийца...»
Смитбек постарался отогнать от себя желание бежать. Паника здесь неуместна. Ему нужно подумать. Нужно отыскать темный угол, место, в котором он мог бы спрятаться. Но прежде необходимо удостовериться. Знать наверняка.
Он быстро миновал одну лампочку и вошел в темный промежуток. Замедлил шаг, затем круто обернулся.
Темная тень отпрянула от света в закоулок.
В этот миг – ожидаемый, но ужасный – нервы Смитбека не выдержали. Он развернулся и понесся по коридору, как напуганный заяц.
Стук тяжелых ботинок позади него понуждал бежать еще быстрее.
Дыхания не хватало. Смитбек миновал последнюю лампу и очутился в бесконечной спасительной темноте...
И вдруг на него обрушилось что-то холодное и беспощадное. Смитбек остановился. Голову и грудь пронзила дикая боль, в черепе полыхнуло белым огнем, сознание оставило его, и он упал на землю. В последний миг он почувствовал, как кто-то стальной хваткой вцепился ему в плечо.
Читать бесплатно другие книги:
