Танец смерти Престон Дуглас
– Доктор Тизандер, что я должен сделать, чтобы выйти отсюда?
– Идите нам навстречу. Позвольте помочь вам. Ходите на лечебные сеансы, обращайте всю вашу энергию на то, чтобы излечиться, находите личный контакт с врачами и санитарами. Единственный способ выйти отсюда – это получить документ с моей подписью.
– Единственный способ?
– Да. Окончательное решение принимаю я, а основано оно, конечно же, на медицинских заключениях и, если необходимо, на юридическом совете.
Смитбек вскинул на него глаза.
– Юридическом?
– У психиатрии два хозяина – медицина и закон.
– Не понимаю.
Тизандер, похоже, оседлал любимого конька. Голос его зазвенел, как у проповедника.
– Да, Эдвард, мы обязаны иметь дело не только с медициной, но и с законом. Взять хотя бы вас: ваша семья вас любит, заботится о вашем здоровье, а потому и поместила вас к нам. Это в равной степени медицинский и юридический процесс. Лишить человека свободы – серьезный шаг, и его следует скрупулезно расследовать.
– Простите... вы сказали – моя семья?
– Да. Кто же еще мог вас сюда поместить, Эдвард?
– Вы знаете мою семью?
– Я встречал вашего отца, Джека Джонса. Очень достойный человек. Мы все хотим вам добра, Эдвард.
– Как он выглядит?
Лицо Тизандера приняло озадаченное выражение, и Смитбек выругал себя за столь безумный вопрос.
– Я хотел спросить, когда вы с ним встречались?
– Когда вас сюда привезли. Он подписал все нужные бумаги.
Пендергаст, подумал Смитбек. Черт бы его побрал.
Тизандер поднялся, протянул руку.
– Ну, Эдвард, может, еще о чем-нибудь хотите спросить?
Смитбек ответил рукопожатием. В голове родилась идея.
– Да, еще один вопрос.
Тизандер поднял брови, все с той же снисходительной улыбкой.
– Здесь ведь есть библиотека?
– Конечно. За бильярдной комнатой.
– Благодарю вас.
У дверей Смитбек оглянулся. Тизандер, откинувшись на спинку кресла, поправлял галстук. На лице играла самодовольная улыбка.
Глава 36
Когда Д'Агоста добрался до старой двери на Гудзон-стрит, над рекой меркнул водянистый зимний свет. Д'Агоста постоял немного, чтобы успокоиться, несколько раз глубоко вдохнул. Он точно следовал сложным инструкциям Пендергаста. Агент снова переехал – кажется, намерен был на шаг опережать Диогена. Интересно, с вялым любопытством подумал Д'Агоста, какое обличье принял он сейчас?
Успокоившись, в последний раз оглянулся по сторонам: нет ли хвоста? Семь раз постучал в дверь, подождал. Спустя мгновение дверь отворил мужчина. Судя по всему, это был опустившийся человек, законченный алкоголик. Хотя Д'Агоста и знал, что это – Пендергаст, он снова поразился его умению менять личину.
Не говоря ни слова, Пендергаст впустил его и запер дверь на засов. Затем провел вниз по сырой винтовой лестнице в зловонный подвал. Там стоял большой бойлер и система отопления. Огромная картонная коробка с грязными одеялами, пластмассовая молочная бутылка, свеча, посуда и аккуратная стопка консервных банок завершали картину.
Пендергаст убрал с пола тряпку, под ней обнаружился компьютер iMac G5 с беспроводным подсоединением к Интернету. Рядом лежала захватанная стопка бумаг: папка с ксерокопиями, теми, что Д'Агоста сделал в полицейском управлении, и несколько документов об отравлении Гамильтона – они, как предположил Д'Агоста, были взяты из полицейского досье. Было видно: Пендергаст изучал их с большим вниманием.
– Я... – Д'Агоста и сам не знал, с чего начать. Его душил гнев. – Этот подлец... этот сукин сын. Господи, он убил Марго...
Замолчал. Слова не могли передать охватившую его ярость, сумятицу чувств, неверие. Он не знал, что Марго вернулась в Нью-Йорк, не говоря уже о том, что снова стала работать в музее, но он хорошо был знаком с ней в прошлом. Они вместе работали над убийствами в музее и подземке. Это была отважная, предприимчивая, умная женщина. Она не заслуживала такой участи – быть зарезанной в темном выставочном зале.
Пендергаст молча стучал по клавишам, но лицо его покрылось потом, и Д'Агоста видел, что это не игра. Агент переживал случившееся не меньше его.
– Диоген лгал, когда объявил Смитбека следующей жертвой, – сказал Д'Агоста.
Не глядя на него, Пендергаст потянулся к корзине и вытащил из нее сумку на молнии, карту Таро и записку. Подал все это Д'Агосте.
Д'Агоста взглянул на карту. На ней была изображена высокая башня из красного кирпича. Башню поражали многочисленные молнии. Башня горела, и из нее на траву падали крошечные фигурки. Д'Агоста обратился к записке.
Ave, frater![20]
С чего бы я стал говорить тебе правду? После стольких лет следовало бы знать, что я – искусный лжец. Пока ты прятал хвастуна Смитбека – должен, кстати, тебя похвалить: я его пока что не обнаружил, – у меня появилось свободное время, и я расправился с Марго Грин. Она, между прочим, оказала мне достойное сопротивление.
Ну разве я не доказал еще раз свой недюжинный ум?
Открою тебе секрет, братец. Я сейчас в исповедальном настроении. Назову следующую жертву – лейтенант Винсент Д'Агоста.
Забавно, правда? Говорю ли я сейчас правду? Или снова лгу? Представляю, как ты бьешься над этой загадкой, дорогой братец.
Говорю тебе не adieu, a au revoir[21]?
Диоген
Д'Агоста вернул записку Пендергасту. У него было странное ощущение. Не страх, нет! Он испытывал новую вспышку гнева. Буквально трясся от ярости.
– Подайте мне этого сукина сына, – проскрежетал он.
– Садись, Винсент. У нас мало времени.
Это были первые слова, сказанные Пендергастом. Д'Агоста замолчал, ощутив страшную серьезность в его голосе. Он уселся на корзину.
– А что означает эта карта Таро? – спросил он.
– Это – Башня. Означает разрушение, время неожиданных перемен.
– Шутки в сторону.
– Я весь день составлял список потенциальных жертв и обдумывал, как их защитить. К сожалению, моя тайна выйдет наружу. Те, с кем я имел дело, обещали молчать, но, думаю, это лишь вопрос времени: скоро все узнают, что я жив. Винсент, взгляни на этот список.
Д'Агоста склонился над экраном. Некоторые имена были ему известны, но встречалось и много незнакомых фамилий.
– Есть ли кто-то еще, кого ты считаешь нужным включить?
Д'Агоста смотрел на список.
– Хейворд.
От мысли о ней сжалось сердце.
– Хейворд – одна из тех, кого Диоген никогда не наметит в жертвы. Для этого есть причины. Не буду о них говорить.
– А как насчет... – Д'Агоста замялся. Пендергаст был очень закрытым человеком, и неизвестно, как он среагирует, если упомянуть ее имя. – Виола Маскелене?
– Я о ней много думал, – тихо сказал Пендергаст и взглянул на свои руки. – Она до сих пор на Капрайе. Этот остров для нее лучше любой крепости. Добраться туда почти невозможно, на дорогу уйдет несколько дней. Там есть единственная маленькая гавань, и чужой человек – какое бы обличье он ни принял – будет немедленно замечен. Диоген сейчас здесь, в Нью-Йорке. Быстро подобраться к ней он не сможет, а нанимать никого не станет. И наконец, – он заговорил еще тише, – Диоген не может знать о... моем интересе к ней. Никто в мире, кроме тебя, об этом не знает. Диогену известий лишь, что я однажды говорил с ней о скрипке. С другой стороны, если я приму меры по ее защите, то тем самым привлеку к ней его внимание.
– Понимаю.
– Так что в данном случае я оставил все, как есть.
Он расцепил руки.
– Что до других, то я принял меры для их защиты, хотят они того или нет. Теперь переходим к самому трудному вопросу: что будем делать с тобой, Винсент?
– Прятаться не намерен. Как я и говорил, предоставь ему свободу действий. Я буду приманкой. Лучше умру, чем побегу, как собака, от убийцы Марго.
– Спорить не стану. Риск, который берешь на себя, огромен, и ты об этом знаешь.
– Разумеется, знаю. И готов к нему.
– Не сомневаюсь. Нападение на Марго совершено по тому же сценарию, что и на мою незамужнюю тетку. Недовольный слуга воткнул ей в спину нож с перламутровой ручкой. Этим ножом вскрывали письма. Есть надежда, что вещественные доказательства, найденные на месте преступления, помогут привести нас к Диогену. Мне понадобится твоя помощь. Когда весть о моем воскрешении из мертвых дойдет до полиции, возникнет серьезная проблема.
– Какая?
Пендергаст покачал головой.
– Придет время, сам поймешь. Как долго захочешь оставаться со мной, зависит от тебя. С какого-то момента я намерен вершить закон по-своему. Я никогда не доверю Диогена специалистам по уголовному праву.
Д'Агоста энергично кивнул.
– Я тебя не оставлю.
– Худшее еще впереди. Для меня и в особенности для тебя.
– Этот негодяй убил Марго. Конец дискуссии.
Пендергаст положил руку ему на плечо.
– Ты хороший человек, Винсент. Один из лучших.
Д'Агоста не ответил. Загадочные слова Пендергаста его удивили.
– Я устроил так, что все потенциальные жертвы Диогена выехали в безопасное место. Это – стадия номер один. Сейчас наступает стадия номер два: мы должны остановить Диогена. Мой первоначальный план провалился. Есть выражение: «пусть поражение послужит тебе уроком». Урок заключается в следующем: в одиночку мне брата не победить. Я думал, что хорошо его знаю, могу предсказать каждый следующий его шаг, что при наличии доказательств смогу сам его остановить. Но я ошибался, и эта ошибка привела к чудовищным последствиям. Мне нужна помощь.
– Я в твоем распоряжении.
– Да, и я благодарен тебе, но мне нужна помощь другого рода. Профессиональная.
– Какая именно?
– Я слишком близок к Диогену. Я необъективен и неспокоен, особенно сейчас. Путем горького опыта я понял, что не понимаю брата и никогда его не понимал. Мне требуется психолог, который создал бы подлинный портрет моего брата. Это чрезвычайно трудная задача, так как в психологическом смысле он – уникальный человек.
– Я знаю нескольких специалистов, отлично разбирающихся в психологии преступника.
– Не каждый сможет подойти. Мне нужен исключительный профессионал. – Он отвернулся и стал что-то писать. – Иди в дом на Риверсайд-драйв и отдай записку Проктору. Он передаст ее Констанции. Если такой человек есть, Констанция его отыщет.
Д'Агоста сложил записку и сунул в карман.
– У нас почти нет времени: до 28 января осталось два дня.
– Ты не знаешь, что означает эта дата?
– Нет, за исключением того, что в этот день брат пообещал совершить исключительное преступление.
– Откуда ты знаешь, может, он и насчет даты соврал?
Пендергаст ответил не сразу.
– Верно, не знаю, однако инстинкт подсказывает мне, что здесь все точно. У меня лишь один ответ: я слушаюсь своей интуиции.
Глава 37
В академической библиотеке Уит де Винтер III сгорбился над тяжеленным учебником математики. Он смотрел на формулу, составленную исключительно из греческих букв, пытаясь внедрить ее в затуманенный мозг. До промежуточного экзамена оставалось менее часа, а он не запомнил и половины нужных формул. Ну зачем, вместо того чтобы прилежно готовиться к испытанию, вчера вечером он курил травку с подружкой Дженнифер? Тогда ему казалось, что он отлично проводит время... Глупо, так глупо. Если завалит экзамен, с отметки «хорошо» он скатится до «удовлетворительно», и придется ему тогда идти вместо Йельского университета в Массачусетский. Он никогда не поступит на медицинский факультет, не получит достойную работу, а будет прозябать в жалком доме с какой-нибудь коровой-женой и кучей орущих детей...
Глубоко вздохнул и снова углубился в книгу, но тут его отвлек громкий возглас из расположенного неподалеку отсека. Уит выпрямился. Голос был ему знаком: эта ядовитая девчонка в одной с ним группе изучала курс английской литературы. Волосы у нее были выкрашены в пурпурный цвет... Корри. Корри Свонсон.
– В чем дело? Не видите, что я занимаюсь? – ее голос разнесся по всему атриуму.
Уит прислушался, но не расслышал, что ответил ей тихий собеседник.
– В Австралию? С ума сошли? – так же громко прозвучал женский голос. – У меня сессия в разгаре! Кто вы такой, извращенец что ли?
Послышалось шиканье недовольных студентов. Уит выглянул из своего отсека, довольный тем, что отвлекся от скучной книги. Он увидел мужчину в темном костюме, наклонившегося над одним из отсеков.
– Он так и сказал? Что ж, покажите удостоверение.
Послышалось бормотание.
– Хорошо. Я вам верю, тем более что я не прочь поваляться на пляже. Но вы говорите, надо ехать прямо сейчас? Вы, должно быть, шутите.
Снова невнятный разговор. Студенты опять зашикали.
– Ладно, ладно. Скажу одно: если завалю биологию, виноват будет Пендергаст.
Он услышал скрип стула и увидел Корри Свонсон. Она вышла из своего отсека и последовала за мужчиной. Мужчина был похож на агента разведывательного управления – застегнут на все пуговицы, квадратная челюсть, темные очки. Интересно, что Корри натворила на этот раз?
Уит смотрел ей вслед: обтянутые черным платьем узкие бедра соблазнительно покачивались, позванивали металлические висюльки, по спине рассыпались густые пурпурные волосы, кончики их остались черными. Черт побери, да она – та еще штучка. Отцу он ее, правда, не посмел бы показать. Старик убил бы его, если бы он вздумал назначить ей свидание.
Уит обратил воспаленные глаза к формуле, с помощью которой можно было вычислить радиус кривой в функции с двумя переменными. Он смотрел на нее, как на текст, написанный на незнакомом ему греческом языке, как на первую строку Илиады.
Уит простонал. Жизнь близилась к концу. И все из-за Дженнифер и ее магической травки...
На белый, обшитый вагонкой дом падал легкий снег. Фонари проливали желтые лужи на широкие заснеженные улицы тихого пригорода Кливленда. Отдаленный гудок поезда добавлял меланхолическую нотку ночному пейзажу.
За окном двухэтажного дома с остроконечной крышей двигалась тень – фигура в инвалидном кресле, едва очерченная в пробивавшемся из глубин комнаты слабом голубом свете. Занятая неизвестным делом, фигура эта двигалась взад и вперед в молчаливой пантомиме. Внутри комнаты стояли металлические стеллажи, они занимали стены от пола до потолка. Полки забиты электронным оборудованием: мониторы, принтеры, жесткие диски, дистанционные блоки (с их помощью можно было снять изображение с экрана монитора), перехватчики разговоров на сотовых телефонах, беспроводные маршрутизаторы и внешние системы хранения данных. В комнате пахло горячей электроникой и ментолом.
Кресло каталось туда-сюда, иссохшая рука стучала по клавишам, нажимала на кнопки, поворачивала диски. Устройства медленно отключались, огоньки гасли один за другим, прекратили работу локальные сети, отключился внешний доступ, жесткие диски, потемнели экраны, погасли дисплеи. Мужчина, известный в сообществе хакеров под кличкой Мим, закрывался от мира.
Погас последний свет – большая плазменная панель, – и комната погрузилась во тьму.
Закончив дело, Мим переводил дух в непривычной темноте. Теперь он был совершенно отрезан от внешнего мира. Он знал, что сейчас его невозможно найти. И все же информация, полученная им от человека по имени Пендергаст, одного из двух в мире людей, которым он безоговорочно доверял, вселила в него беспокойство.
Долгие годы Мим не чувствовал себя оторванным от мира: огромные потоки информации омывали его дом, словно невидимый океан. В одночасье ему стало холодно и одиноко.
Сидел, думал. Через минуту он обратится к совсем другим устройствам. В комнате вспыхнут новые огоньки – заработают мониторы видеокамер, включится система слежения, фиксирующая все, что происходит снаружи и внутри дома. Это была защитная мера. Оборудование он установил много лет назад, однако оно ни разу не потребовалось. Теперь до него дошла очередь.
Мим вздыхал в темноте. Впервые в жизни он испытывал страх.
Проктор запер дверь большого особняка на Риверсайд-драйв, 891. Огляделся по сторонам и уселся в поджидавший его «хаммер». Здание было закрыто надежно: ни с какой стороны к нему не подступиться. Констанция до сих пор находилась внутри, скрывалась в секретном месте, которое выручило ее в прошлом. Никто, даже Пендергаст, не знал, где оно находится. Припасы у нее были, был сотовый телефон, лекарства – все, в чем она нуждалась.
Проктор включил двигатель, огромный бронированный автомобиль завернул за угол и в южном направлении двинулся по Риверсайд-драйв. По привычке Проктор глянул в зеркало заднего вида: нет ли хвоста. Ничего подозрительного не заметил, хотя – и Проктору это было хорошо известно – отсутствие видимых признаков слежки еще не означает, что слежки нет.
На углу перекрестка Проктор притормозил у переполненного мусорного бака. На ходу кинул в контейнер пакет из «Макдональдса» – замороженный картофель «фри», густо политый застывшим кетчупом. Набрав скорость, выехал на вестсайдскую автостраду. Соблюдая скоростной режим и не забывая поглядывать в зеркало заднего вида, взял северное направление. Проехал через Ривердейл и Йонкерс к Сомилл-Ривер-паркуэй, миновал Таконик, затем I-90, I-87 и Нордуэй. Он будет ехать всю ночь и все утро, пока не доберется до домика на маленьком озере в двадцати милях к северу от Сент-Аман л'Эглис, Квебек.
Посмотрел направо: на сиденье лежал AR-15, заряженный пулями калибра 5,6. Проктор почти надеялся на то, что его преследуют. Ничего он так не хотел, как преподать этому парню урок, которого тот до конца жизни не забудет, впрочем, конца ему долго ждать не придется.
Небо посветлело, над Гудзоном занялся грязный рассвет, промозглый ветер раскидывал по пустым улицам обрывки газет. По Риверсайд-драйв, шаркая ногами, тащился одинокий оборванец. Возле помойки он остановился, начал рыться в контейнере. Довольно крякнув, вытащил пакет «Макдональдса» с наполовину размороженным картофелем «фри». Жадно стал запихивать его в рот, тем временем левая рука ловко сунула в карман маленький клочок бумаги, спрятанный на дне пакета. На бумажке было написано несколько строк красивым старомодным почерком:
В мире есть только один человек, отвечающий вашим требованиям:
Эли Глинн из фирмы «Эффективные инженерные решения».
Литтл Вест, 12-я стрит, Гринвич-Виллидж, Нью-Йорк.
Глава 38
Огромная, белая, ослепительно яркая луна серебрила распростершееся далеко внизу море. Виола Маскелене смотрела в иллюминатор. По блестящей воде тянулся белый след, узкий, словно прочерченный карандашом. Оставлял его позади себя огромный океанский лайнер, казавшийся игрушечным с высоты 33 000 футов. Это «Куин Мэри», подумала она, по пути из Саутгемптона в Нью-Йорк.
Виола не отрывала от корабля зачарованных глаз, ее воображению представлялись тысячи людей – далеко внизу, на огромном лайнере посреди океана. Они едят, пьют, занимаются любовью – целый мир на корабле, таком маленьком, что она могла бы уместить его на своей ладони. Смотрела, пока корабль не исчез за линией горизонта. Забавно: она летала не менее тысячи раз, но воздушное путешествие до сих пор было для нее волнующим приключением. Взглянула на мужчину, сидевшего через проход. Тот дремал над газетой «Файнэншиал таймс» и, кажется, ни разу не выглянул в окно. Таких людей она не понимала.
Пошла вторая половина ее путешествия из Италии: в Лондоне Виола пересела на другой самолет. Откинувшись на спинку кресла, она задумалась: чем бы теперь занять себя? Взятую в дорогу книгу она уже прочла, пролистала и журнал, который ей предложили в полете. Салон первого класса был почти пуст. По лондонскому времени два часа ночи, несколько пассажиров, что были с Виолой в салоне, крепко спали, так что стюардесса была в ее полном распоряжении. Виола встретилась с ней глазами.
– Могу ли я быть вам полезной, леди Маскелене?
При упоминании титула Виола моргнула. И как они все узнают?
– Шампанского, пожалуйста. И, если не возражаете, не называйте меня «леди Маскелене». Я чувствую себя старой вешалкой. Называйте Виолой.
– Прошу прощения. Я немедленно принесу вам шампанского.
– Большое спасибо.
В ожидании шампанского Виола порылась в сумочке и вынула письмо. Три дня назад оно пришло к ней на итальянский остров Капрайя. Заметно было, что письмо часто раскрывали и складывали, но она еще раз стала его читать.
Милая Виола,
Думаю, это письмо станет для вас шоком, а потому прошу прощения. Ощущения – примерно как у Марка Твена. Объявляю, как и он: слухи о моей смерти оказались сильно преувеличенными. Я жив, здоров, но вынужден уйти в подполье, и все из-за исключительно деликатного дела, над которым сейчас работаю. Это обстоятельство, вкупе с недавними событиями в Тоскане, о которых вы, без сомнения, осведомлены, произвели ложное впечатление на моих друзей и коллег, решивших, что я погиб. Некоторое время мне было выгодно держать их в неведении. Но я жив, Виола, хотя и был на волосок от смерти.
Ужасная ситуация, в которой я тогда оказался, и явилась причиной, понудившей меня написать это письмо. За те несколько страшных часов я понял, как коротка и как хрупка жизнь, а потому мы не должны пропускать редкие моменты, в которые можем быть счастливы. Когда мы случайно встретились на Капрайе, я был поражен и, если вы простите мне эти слова, думаю, что и вами овладели сходные чувства. Что-то произошло между нами. Вы произвели на меня невероятное впечатление. Надеюсь, что и я не оставил вас равнодушной. Поэтому мне хотелось бы пригласить вас на десять дней в Нью-Йорк, чтобы получше узнать друг друга. Необходимо выяснить, действительно ли то впечатление нас не обмануло.
Дойдя до этого места, Виола улыбнулась: старомодный, какой-то неловкий стиль письма так напомнил ей Пендергаста, что она почти слышала его голос. Но факт оставался фактом: письмо было совсем не похоже на те, что она когда-либо получала. Внимания Виолы добивалось много мужчин, используя разные способы, но такого еще не было. Что-то произошло между нами. Справедливо. Но даже если это и так, большинство женщин были бы шокированы подобным приглашением. Во время их единственной встречи Алоиз каким-то образом понял ее так хорошо, что был уверен: его письмо не произведет на нее неприятного впечатления. Наоборот...
Она снова обратилась к письму.
Если примете столь неожиданное приглашение, возьмите, пожалуйста, билет на 27 января компании Бритиш Эйр-вэйз, рейс 822, до аэропорта Кеннеди. Не говорите никому, куда едете. Объясню все, когда прибудете сюда. Скажу одно: если хоть кто-то узнает о вашей поездке, моя жизнь будет в опасности.
В аэропорту Кеннеди, возле багажной карусели, вас встретит мой дорогой брат Диоген.
Диоген. Она улыбнулась, вспомнив, как Алоиз сказал ей на Капрайе, что в их семье любили экзотичные имена. Он не шутил: ну кому придет в голову назвать своего ребенка Диогеном?
Вы узнаете его тотчас, потому что он очень на меня похож. Он, правда, носит аккуратно подстриженную бородку. Самое странное в нем – то, что в результате несчастного случая, произошедшего в детстве, глаза у него разного цвета: один карий, другой – сизо-голубой. Опознавательной таблички при нем не будет, и он, конечно же, не знает, как вы выглядите. Придется вам самой его опознать. Я не доверю вас никому, кроме брата. Он будет хранить конфиденциальность.
Диоген привезет вас в мой коттедж на Лонг-Айленде, в маленьком городке в бухте Гардинерз Бэй. Там я и буду вас ожидать. Мы проведем с вами несколько дней. Коттедж с виду простоват, но в нем есть все удобства, к тому же из окон открывается великолепный вид на остров Шелтер. У вас, конечно же, будут свои комнаты, и мы соблюдем все приличия, если, конечно, обстоятельства этому не воспрепятствуют.
Виола громко рассмеялась. Ну какой же он старомодный! Тем не менее не побоялся сделать ей столь смелое предложение, умудрившись при этом сохранить такт и не потерять чувство юмора.
Через три дня после вашего приезда дело, над которым работаю, будет завершено. Я снова заживу нормальной жизнью, и (надеюсь) вы будете рядом со мной. Мы проведем восхитительную неделю – будем ходить в театры, слушать музыку, вы познакомитесь с кулинарией Нью-Йорка прежде чем вернетесь к себе на Капрайю.
Виола, прошу вас еще раз: никому ни слова. Телеграфируйте, пожалуйста, свой ответ по следующему адресу:
А. Пендлтон
15 Гловер'с Бокс Роуд
Спрингс, Нью-Йорк 10511
И подпишите «Анна Ливия Плюрабель».
Вы сделаете меня счастливым, если примете приглашение. Знаю, что не умею выражать чувства, изящная словесность – не мой конек. Свою привязанность выражу, когда встретимся лично.
Ваш Алоиз
Виола снова улыбнулась. Она почти слышала Пендергаста. Речь его была элегантна, хотя и немного строга. Анна Ливия Плюрабель... приятно знать, что Пендергаст не чуждается остроумной литературной аллюзии, к тому же эзотерической. Как же он обаятелен! От одной мысли, что она скоро его увидит, разгоралась душа. А намек на грозящую ему опасность лишь добавлял остроты ожидавшему ее приключению. Ну разве не удивительно, что, проведя с ним один лишь день, она ощущала, будто знает его всю жизнь. Раньше она не верила в такую ерунду, как родство душ, в любовь с первого взгляда, в то, что браки совершаются на небесах. Но сейчас...
Она сложила письмо и вынула вторую бумагу. Это была телеграмма, в ней были такие слова:
Счастлив, что вы приезжаете! Мой брат встретит вас. Знаю, что могу рассчитывать на конфиденциальность.
Ваш Л. X. Л. П.
Она аккуратно сложила оба послания и спрятала в сумку. Потягивая шампанское, вернулась мыслями к их встрече на Капрайе. Она работала в винограднике, когда заметила мужчину в черном костюме. В сопровождении американского полицейского в гражданской одежде он осторожно обходил кучки навоза. Зрелище было столь нелепым, что она чуть не рассмеялась. Они окликнули ее, думая, что она крестьянка. Затем подошли ближе, и она впервые увидела странное и красивое лицо Пендергаста. Никогда еще не испытывала она такого непонятного чувства. Лицо его выразило изумление, хотя он и попытался его скрыть. Визит был коротким, около часа. Они разговаривали за бокалами белого вина на террасе с видом на море. Мыслями Виола постоянно возвращалась к тому дню, будто понимала: с ней произошло что-то важное.
Затем был второй визит – приехал один Д'Агоста. Лицо полицейского было усталым и тревожным. Он принес ей ужасную весть о смерти Пендергаста. Только тогда она поняла, как ждала новой встречи с агентом Пендергастом, как верила в то, что он будет с ней до конца ее жизни.
Тот день был самым страшным. Письмо, которое она получила, сделало ее счастливой.
Она улыбалась, радуясь, что увидит его снова. Ей нравилась интрига. Она никогда не шарахалась от сюрпризов, которые приносила ей жизнь. Импульсивность не раз доставляла ей неприятности и тем не менее расцвечивала ее жизнь яркими красками, делала ее интересной, и она не променяла бы ее на что-то другое. Это загадочное приглашение напоминало авантюрный роман, такими книгами она зачитывалась в юности. Неделя в коттедже, затерянном на Лонг-Айленде, с человеком, который заинтересовал ее, как никто другой, а потом полная удовольствий неделя в Нью-Йорке... Ну как тут отказаться? Ей не надо будет спать с ним, ведь он же настоящий джентльмен, хотя мысль об этом пронизывала ее, словно током, и вызывала жаркий румянец...
Она допила шампанское – отличное, да в первом классе другого вина не подают. Иногда мучила совесть за то, что она летает только первым классом, но ведь это – трансатлантический перелет, и так гораздо удобнее. Виола привыкла к примитивной жизни – она много лет раскапывала египетские гробницы, но зачем же постоянно отказывать себе в комфорте?
Сверила время. Через несколько часов она приземлится в аэропорту Кеннеди.
Интересно встретить брата Пендергаста, этого Диогена. Можно многое узнать о человеке, познакомившись с его братом.
Глава 39
Д'Агоста следовал за Пендергастом. Агент – в обличье бродяги – тащился по улице, завернул за угол Девятой авеню, вышел на 12-ю стрит. Было девять часов вечера, с Гудзона дул колючий ветер. Занимавшийся производством фасованного мяса старый район был втиснут в узкий коридор: с севера его подпирал Челси, с юга – Гринвич-Виллидж. За те несколько лет, что Д'Агоста здесь не был, территория сильно изменилась. Рядом с мясными лавками и домами оптовых торговцев выросли современные рестораны, модные бутики и новые производства. Неуместное, казалось бы, соседство для специалиста в судебной медицине.
Пройдя половину квартала, Пендергаст остановился перед большим двенадцатиэтажным складским помещением, знававшим лучшие времена. Пыльные окна за стальной сеткой стали непроницаемыми, нижние этажи покрылись сажей. Кроме потускневшей надписи, выведенной прямо на старой кирпичной стене – «Прайс & Прайс. Упаковка свинины Инк.», – не было никаких вывесок, указывавших на наличие в здании других фирм. Широкие ворота, позволявшие фургонам въезжать в здание, были заперты и закрыты на засов. Рядом с воротами имелась дверь со звонком. Пендергаст нажал на кнопку.
– Да? – немедленно откликнулся голос из спрятанного за решеткой микрофона. Пендергаст пробормотал что-то – сработал электронный замок. За раскрывшейся дверью обнаружилось маленькое белое помещение. Кроме крошечной камеры, установленной под потолком на торцевой стене, в комнате ничего не было. Дверь закрылась за ними с легким щелчком. Полминуты они стояли, глядя на камеру. Затем в торцевой стене отъехала в сторону почти невидимая дверь. Пендергаст и Д'Агоста прошли по белому коридору и оказались в полутемном, поистине удивительном помещении.
Нижние этажи склада пустовали, осталась, так сказать, шестиэтажная оболочка. Перед гостями выстроился лабиринт столов, громоздкое научное оборудование, компьютерные терминалы, сложные модели и диорамы. Внимание Д'Агосты привлек огромный стол, представлявший собой модель океанского дна где-то возле Антарктики. Модель в разрезе демонстрировала подводную геологию, был там и вулкан или что-то в этом роде. Д'Агоста заметил и другие интересные модели, в том числе корабль с научным оборудованием и военной техникой.
Из полумглы раздался голос:
– Добро пожаловать.
Д'Агоста повернулся и увидел фигуру в инвалидном кресле. Человек двигался к ним между двумя рядами длинных столов. У него были коротко стриженные каштановые волосы, тонкие губы и квадратная челюсть. Одет он был в неброский, но хорошо сшитый костюм. Рука в черной перчатке управляла креслом с помощью джойстика. Д'Агоста понял, что один глаз мужчины стеклянный, потому что в нем не было яростного огня, который излучал другой его глаз. С правой стороны лица, от линии волос и до челюсти, тянулся красный шрам, похожий на рану, полученную во время дуэли.
– Я – Эли Глинн, – сказал он низким мягким голосом. – Вы, должно быть, лейтенант Д'Агоста и агент Пендергаст. – Он остановил кресло и протянул руку. – Добро пожаловать в «Эффективные инженерные решения».
Они двинулись за ним между столами, миновали маленькую оранжерею с призрачно мерцавшим освещением, вошли в кабину лифта и поднялись в коридор четвертого этажа. Следуя за инвалидным креслом, Д'Агоста испытывал некоторые сомнения. «Эффективные инженерные решения»? Мистер... нет, доктор Эли Глинн? Уж не сделала ли Констанция Грин – несмотря на выдающиеся способности к поисковой работе – ошибку? Этот человек не был похож на консультанта в области криминалистики.
А Д'Агоста на своем веку повидал немало специалистов в этой области.
Глинн оглянулся, окинул здоровым глазом форму Д'Агосты.
– Лейтенант, можете отключить рацию и сотовый телефон. В этом здании мы блокируем все радиосигналы.
Он привел их в маленькую переговорную комнату, отделанную полированным деревом. Закрыл дверь и жестом пригласил усесться. Сам откатился к противоположной стороне стола, где между угольно-черными стульями было предусмотрено место для его коляски. Перед ним лежал тонкий конверт, больше на безупречно чистом столе ничего не было. Откинувшись в кресле, Глинн обратил на них испытующий взгляд.
– Ваша просьба необычна, – сказал он.
– Да и проблема необычна, – ответил Пендергаст.
Глинн окинул его взглядом с головы до ног.
– Очень удачная маскировка, мистер Пендергаст.
– Неплохая.
Глинн сложил руки.
– Расскажите подробнее о вашей проблеме.
Пендергаст оглянулся.
– Расскажите мне сначала о том, чем занимается ваша компания. Спрашиваю, потому что все это, – он сделал широкий жест, – не похоже на контору специалиста в области криминалистики.
На лице Глинна появилась медлительная невеселая улыбка, растянувшая и воспламенившая шрам.
– Справедливый вопрос. «Эффективные инженерные решения» – это фирма, которая разрешает уникальные инженерные проблемы и исследует причины неудач.
– Какого рода инженерные проблемы? – спросил Пендергаст.
– Ну, например: нейтрализация подземного ядерного реактора, который использует в военных целях некое государство Среднего Востока. Выяснение причин таинственного и неожиданного исчезновения спутника, стоящего миллиард долларов. – Он поднял палец, и этот маленький жест выглядел очень значительным – так неподвижен до сих пор был этот человек. – Ну, вы понимаете, я не буду вдаваться в детали. Видите ли, мистер Пендергаст, «анализ будущего» – другая сторона медали: тут нужно понимать отчего происходят неудачи. Благодаря такому пониманию, мы предотвращаем возможный провал либо выясняем причину, после того как срыв уже произошел. К сожалению, последний случай – более частое явление.
Д'Агоста не выдержал.
– Я все-таки не понимаю. Какое отношение к криминальной практике имеет анализ техногенных аварий?
– Я уже к этому подхожу, лейтенант. Анализ неудач начинается и заканчивается психологической проработкой. Наша фирма давно осознала, что ключом к пониманию неудачи является точное знание того, как люди совершают ошибки. То же самое относится и к решениям, которые принимают люди. Нам нужна сила предсказания – способ, с помощью которого можно предсказывать, как тот или иной человек поведет себя в определенной ситуации. Поэтому мы разработали систему психологического испытания. В данный момент она работает на основе суперкомпьютера IBM. Мы делаем психологический анализ лучше, чем кто-либо в мире. Говорю вам это не с целью рекламы. Это простой факт.
Пендергаст наклонил голову.
– Очень интересно. Как же вышло, что я о вас никогда не слышал?
– Мы не хотим, чтобы о нас знали. Нам достаточно и небольшого круга клиентов.
– Прежде чем начнем, я должен быть уверен, что все останется между нами.