Грамота самозванца Посняков Андрей
– Брата Жерома? – выслушав Жан-Поля, кивнул послушник в длинной коричневой рясе. – Сейчас доложу. Вы-то кто будете?
– Я – Жан-Поль д’Эвре, брат Жером знает, а со мной – паломники из Лангедока.
– Ого, Лангедок! Они, чай, не гугеноты?
– Что ты, что ты, брат! Добрые католики, да такие истовые – всю дорогу псалмы читали.
– Ладно, сейчас доложу отцу настоятелю, может, и выпустит к вам брата Жерома. Только, предупреждаю, ненадолго!
– Само собой. – Жан-Поль, а следом за ним и Иван с Митрием приложили руку к сердцу.
Небо между тем уже сделалось темно-синим, ночным, и узкий золотистый месяц закачался над шпилем собора, отражаясь в черных водах Орна. Легкий ветерок раскачивал ветви шиповника и акаций, пахло цветами и яблоками, а над стенами аббатства порхали какие-то птицы.
Ждать пришлось недолго, ворота монастыря открылись, пропуская к гостям невысокого крепенького монашка с круглой кудрявой физиономией записного пройдохи.
– А! Жан-Поль! – Увидав старого друга, монах распахнул объятия. – Ну, здравствуй, дружище! Небось, в своем Париже ты совсем позабыл старых приятелей?
– Да не позабыл! – Обняв, нормандец похлопал монашка по спине. – Видишь вот, вспомнил. Ну, как жизнь, Анри… тьфу-ты… брат Жером?
– Все в постах да в молитвах, благодаренье Иисусу. – Брат Жером состроил настолько постную рожу, что сам же и не выдержал – расхохотался, после чего, словно бы между прочим, поинтересовался, верны ли слухи о том, что Жан-Поль открыл свое дело.
– Открыл, открыл – ничего от тебя не скроешь, – пожал плечами Жан-Поль и наконец представил своих спутников, отрекомендовав их как компаньонов.
– Компаньоны, говоришь? – Монах потер руки. – Это хорошо, хорошо… Смею спросить – а прибыльное ли дело?
– Да пока – тьфу, тьфу, тьфу! – перекрестился д’Эвре и тут же прищурился. – А ты ведь не зря спрашиваешь, а, брат Жером? Признавайся – что-то задумал?
– Да так… – ухмыльнулся монах. – Не скрою, есть одна мыслишка. Если время есть, так пошли, обмозгуем?
– Где обмозгуем? – не понял Жан-Поль. – У тебя в обители?
– Да нет, не в обители. Есть тут поблизости один кабачок.
– Ну, ты даешь, монах! По кабакам шляешься!
– Вот только умоляю: не прикидывайся ханжой, Жан-Поль!
Кабачок, куда отправились ведомые монахом приятели, находился не так уж и далеко от монастыря, на набережной Орна, в тени высоких тополей и лип. Неприметное заведение сие совсем не бросалось в глаза, и, если бы не провожатый, путники вряд ли отыскали бы его среди мрачных темных домов.
Особым образом постучав – ого, сюда, оказывается, еще и не всех пускали! – монах обернулся и призывно махнул рукою. Сквозь приоткрывшуюся дверь упал в темноту узенький лучик света.
– Входите, – гостеприимно кивнул брат Жером. – Я сказал хозяину, что вы – верные люди и мои старинные друзья. Чужих сюда не пускают.
Спустившись по невысокой лестнице в уютный полуподвальчик, друзья с интересом осмотрелись. Исходя из всего, Иван, грешным делом, ожидал увидеть какой-нибудь непотребный вертеп с разудалыми посетителями и полуголыми веселыми девками, однако ничего подобного вовсе не наблюдалось. Наоборот, все вокруг было чинно, пристойно. Сводчатый потолок, обитые синим бархатом стены, серебряные подсвечники с ярко горящими восковыми свечами, позолоченное распятие в углу. Посередине – большой круглый стол, а вдоль стен, в альковах, столы поменьше – и все полные посетителей, в отличие от того, что посередине – пустого. Шитые золотом камзолы, шелковые рясы, негромкие разговоры… Ничего не скажешь, вполне уютное местечко.
Хозяин – кругленький толстячок с длинным несколько унылым лицом, украшенным куцей бородкой, – лично проводил только что пришедших гостей в один из альковов, приветливо указав на небольшой столик. Дождался, пока все усядутся, и, наклонившись к монаху, что-то негромко спросил.
– Да-да, все – как всегда, месье Вернье, – лучезарно улыбнулся брат Жером. – Все, как всегда.
Уже не хозяин – слуга принес кувшинчик вина и закуски: жареных в шафранном соусе перепелов, мясной бульон, рыбу.
– Что-то здесь как-то необычно тихо, – заметил Иван.
Брат Жером усмехнулся:
– А здесь никогда и не бывает шумно. Сюда приходят не веселиться – делать дела. Не только местные, приезжают и из Руана, Ренна, Сен-Мало. Ну, дружище, – монах перевел взгляд на Жан-Поля, – рассказывай про свое предприятие. Да имей в виду, есть у меня насчет него одна задумка… Келарь в аббатстве уж очень плох, не сегодня-завтра предстанет перед Всевышним.
– Ага, – понятливо ухмыльнулся Жан-Поль. – И новым келарем станешь ты, друг мой!
– Ну-ну, не будем пока подгонять события… Итак, что за предприятие? Каков оборот? Проблемы?
Вообще, у Ивана складывалось такое впечатление, что хитрые нормандцы – Жан-Поль и его дружок-монах – встретились лишь для обоюдной выгоды, а вовсе не для того, чтобы оказать услугу каким-то там русским. Жан-Поль кратко, но вполне толково изложил суть своей коммерции, монах внимательно выслушал, задав пару вопросов относительно сбыта, улыбнулся, услыхав о модной голубой краске, а потом, хлебнув вина, откинулся к стенке и весело подмигнул компаньонам:
– Вижу, вы с нетерпением ожидаете моего предложения? Спору нет, дело у вас хорошее… Но вскоре могут появиться и конкуренты. А также возникнут обиженные – ведь все эти красильщики, ткачи, шерстобиты когда-то работали на кого-то другого, у которого – так уж получается – вы их переманили.
– Ты это к чему клонишь, братец?
– А к тому, что вам нужны покровители, – заметил монах. – Всенепременно нужны покровители, и очень влиятельные… к примеру, такие, как наше аббатство! Что ты так сверкаешь глазами, дружище Жан-Поль? Или я не прав? Да не думай, делиться доходами, конечно, придется, но не так, как, скажем, с кем-нибудь из аристократов или «людей мантии». К тому же я открою для вас большой рынок сбыта, просто огромный!
– Неужели – в монастыре? – скептически ухмыльнулся Жан-Поль.
Монах кивнул со всей возможной серьезностью:
– Да, именно там. Ты знаешь, сколько доброго сукна идет на рясы, сутаны, праздничное и обычное облачение и прочее? Ну-ка, прикинь на всю братию? Плюс еще имеется и священнический клир, и женское аббатство! Ну, что смеетесь? Золотое дно я вам всем открыл, господа новоявленные буржуа, – вот что!
– Ну, допустим, не только нам, но и себе, – покачал головою Жан-Поль.
– И себе, а как же! Но – вместе с вами. Вы что же, не возьмете меня в компаньоны?
– Тебя? – Жан-Поль обвел взглядом друзей. – Ну, как полагаете, господа, – возьмем?
Вопрос оказался риторическим.
Вообще-то за «буржуа» полагалось бы возмутиться… но Жан-Поль был не совсем обычный дворянин. Гораздо, гораздо умнее! И очень хорошо знал, чего ему в жизни надобно, а чего – нет. Приобрести солидный капитал – это да, а вот проливать кровь за короля в какой-нибудь заварушке – извините, подвиньтесь. Мало его подставили совсем недавно у того особнячка напротив Нотр-Дама? Уж второй раз не выйдет! Если с кем и сражаться, то исключительно за собственные интересы.
– Брат Жером, можно тебя спросить кой о чем? – улучив момент, поинтересовался Иван.
Монах улыбнулся:
– Конечно, спрашивай, дружище. Чем смогу – помогу.
Иван тут же задал вопрос об аббатстве. Дескать, ищет одного знакомого монаха по имени брат Гилберт, высокого, лысого, с крупным носом.
– Брат Жильбер? – задумчиво переспросил монах. – Нет. Ни имени такого не знаю, ни людей с подобными приметами. Впрочем… постой-постой… Говоришь, лысый, высокий?
– Да, да, именно так! – Иван с Митрием переглянулись.
– Наверное, около месяца тому назад или еще раньше про подобного типа как-то рассказывала матушка Женевьева, настоятельница женского аббатства.
– Вот как?! И что рассказывала? Он, этот брат Гилберт-Жильбер, о чем-то просил?
– Не знаю… – Монах почмокал губами. – Матушка не рассказывала. Говорила только, что имела с гостем долгую беседу… а потом его выпроводила.
– А куда выпроводила?
– Вы меня спрашиваете? – расхохотался брат Жером. – Я и эти-то ее слова услышал случайно. Да и забыл бы, кабы не ваши расспросы.
– Как бы с ней переговорить, с этой аббатисой?
– А никак, – подумав, промолвил монах. – Со светскими лицами она вообще никогда не разговаривает, да и с нами-то – не особо. Так что дело это трудное.
– А может быть, есть в женском монастыре еще кто-нибудь, кто знаком со всеми делами матушки настоятельницы? – предположил Иван. – Какая-нибудь ключница или что-нибудь в этом духе?
– Боюсь тебя огорчить, дружище, но матушка Женевьева руководит аббатством сама, безо всяких помощниц! В ежовых рукавицах всех держит.
– А что она за человек? – быстро поинтересовался Митрий. – Что любит, чем увлекается… ну, кроме молитв, понятно.
– Что любит? – Брат Жером вздохнул. – Не знает никто, что она любит. А увлекается… Как-то еще по осени целую стопку книг из нашей библиотеки выпросила – «Молот ведьм», «Экзорцист»… все – посвященные изгнанию вселившегося в человека диавола. Не на ночь чтиво, опасное. Да матушка Женевьева храбра и верует настолько истово, что, пожалуй, смогла бы и потягаться с врагом рода человеческого! Вот вам и увлечение!
– Да-а. – Иван поскреб затылок. – И что мы со всем этим делать будем, Митя?
– Да разберемся завтра – утро вечера мудренее!
А назавтра неожиданно исчез Жан-Поль. То есть с утра он еще был, ушел договариваться со сбытчиками, но к обеду не вернулся. Не пришел и вечером, когда Митька с Иваном ездили по окрестным хуторам – забрать сделанную работу, ну и заодно расплатиться. Вернулись, думали – уж теперь-то компаньон, ясное дело, на месте. А ничего подобного! Еще и Прохор, как назло, куда-то запропастился. Но насчет Прохора Митька хоть знал – куда.
– Появилась у него одна зазноба, Иване, – доверительно поведал отрок за ужином. – Я, правда, ее не видал, да и Прохора не расспрашивал – но догадался.
– Догадался? Интересно, каким образом?
– А носовые платки у нашего Прохора появились. Да не простые, шелковые, с такой, знаешь ли, вышивкой. Такие сам себе покупать не будешь – явный подарок. А чей? Ну, ясно, женский. Ну и – иногда замечаю – не очень-то охотно Проня кушает. Иногда и нос воротит – с чего бы? Значит, кормит кто-то. И еще – неожиданно франтом заделался, у меня все выспрашивал, что да с чем носят, да где перевязь помоднее купить. Гребень приобрел, усы стал закручивать – все один к одному. Правда, что у него за зазноба – не знаю, пока не спрашивал.
– Ну, сегодня вернется – спросим. Однако где же Жан-Поль шляется? Тоже загулял? Не похоже, для него сейчас дело – главное. Ладно, будем надеяться – явится завтра. Ну, или к ночи.
К ночи не явился никто, ни Жан-Поль, ни Прохор. Последний, правда, объявился утром, весь такой загадочный и довольный.
– Богатая у тебя перевязь, Проня, – завел разговор Иван. – Небось, немаленьких денег стоит?
– Да уж, недешевая!
– Подарил кто?
– Сам купил.
– А платочек шелковый? Ладно, ладно, не ерепенься. Дама?
Прохор улыбнулся:
– Она.
– Добрая хоть девушка-то?
– Добра… Вдовица, две лавки у нее своих – зеленщица, овощами торгует. И дом справный.
– Вон оно что! А ты-то как с ней зацепился?
– Да как. – Прохор чуть смущенно пожал плечами. – Обыкновенно. Возвращался как-то с рынка, с тех рядков, куда мы обычно товар сгружаем, слышу: из подворотни крик женский. А темновато уже было – я и заглянул в подворотню-то. Ну, не подворотня то оказалась, улочка узенькая, мне прямо не пройти – дома плечами задену. Присмотрелся – а там три каких-то хмыря деву зажали. Двое уже охальничают, под юбку лезут, третий – на стреме. Меня увидал, игранул ножичком, глазами зыркнул – иди, мол, куда шел. Вот я и удумал – путь спрямить. Протиснулся этак бочком – шпыня этого отодвинул тихонечко – тот так в стенку и впечатался. Двое других обернулись враз, тоже повытаскивали ножички, целые сабли… Да что мне их ножички? Сунул по разу обоим в рыло – так и закувыркались, собаки, любо-дорого смотреть. Ну а даму пришлось проводить.
– А дальше? – заинтересованно вытянул шею Митрий.
– А дальше – известно дело. Встречаться стали. Женщину, вдовицу эту, Жерменой зовут. Хорошая баба, справная и не старая совсем – тридцати нет. Мужик ее, плотник, лет семь назад умер – в лихоманке сгорел. Жермена погоревала-погоревала – нечего делать, троих детей кормить-выращивать надо, – пошла работать. Смастерила, как смогла, тележку – утром засветло шасть по деревням – накупит овощей, редиски там, огурцов, репы, днем на рынке продаст – тем и жила. Не ленилась, вот и выбилась в люди – и лавки приобрела, и дом починила. Теперь уж, слава богу, сама по деревням не ездит – работник нанят, да скоро и детишки совсем подрастут, два парня у нее и девчонка. Добра женщина… И не то чтобы я ей очень нужен, а так, привечает.
– Ясно. Ты, чай, жениться-то не надумал?
– Говорю ж, не нужен ей никто. Вот, сказывала, детей вырастит, уж тогда можно и жениха выбрать. Какого-нибудь солидного человека, желательно пожилого, небедного.
– Да, – покачал головой Иван. – Что и говорить, умная женщина. Ну, хоть ты нашелся…
– А я и не пропадал… Что, еще кого потеряли? Жан-Поля?
– Его… Может быть, оно и ничего, а может… Вот что, парни, вы поработайте сегодня одни – лавки проверьте, за шерстью съездите, а я все ж таки Жан-Поля поищу. Похожу по рынку, по закусочным, поспрошаю – мало ли?
– И то дело, – согласно кивнул Прохор. – Жан-Поль ведь нам не чужой – так получается. Значит, все верно, искать надо.
Проводив друзей, Иван мысленно составил план и приступил к поискам. Поначалу прошелся по рынку, поговорил с торговцами – и с теми, что работали на новоявленных коммерсантов, и со всеми прочими. Никто ничего толком сказать не мог – ну, не видели они Жан-Поля, что с того? Мало ли где тот шатается?
Пройдясь по рю Сен-Пьер, юноша дошел до аббатства, попросив послушника позвать брата Жерома. Слава богу, тот оказался на месте, вышел, выслушал и, покачав головой, улыбнулся – ничего страшного не произошло, Жан-Поль и раньше зависал по нескольку дней у какой-нибудь симпатичной девицы, так что пока искать его нечего – объявится сам. Вот если через пару дней не объявится – тогда другое дело.
Иван и сам думал так же, однако нельзя сказать, что слова монаха его успокоили. Да, конечно, спору нет, любой молодой человек может на какое-то время увлечься особой женского пола, но… Но все же что-то неспокойно было у Ивана на сердце, очень неспокойно.
В тот же самый день, едва не столкнувшись с Иваном, быстро шагал по рю Сен-Пьер человек с неприметным лицом. Остановившись, спросил у прохожих дом господина прокурора и, получив ответ, постучал в дверь.
– Здесь проживает господин королевский прокурор?
– Да, именно здесь, – отозвался из-за двери слуга.
– Мне нужно срочно видеть его.
– Как доложить, месье?
– Скажите, помощник королевского лейтенанта господин Дюпре явился по важному делу.
Глава 8
Парижский куафер
Оргон:
Смотрю, нет ли кого случайно в гардеробной;
Чтобы подслушивать, здесь уголок удобный…
Жан-Батист Мольер. «Тартюф, или Обманщик»
Жан-Поль все не объявлялся, и друзья немедленно приступили к его активным поискам, включив в орбиту своих расследований всех, кого знали, – брата Жерома, торговцев, трактирщиков и собственных наемных работников.
Куда делся нормандец – сказать было трудно. Мог и в самом деле зависнуть у какой-нибудь дамы, мог стать жертвой недобросовестных конкурентов, да на худой конец ввязаться в какую-нибудь глупую дуэль, где и погибнуть. Все нужно было проверять, все. Прохор больше склонялся к первой версии – о любовнице, а Иван и примкнувший к нему Митрий – ко второй, о происках недобросовестных конкурентов. Вот их-то они и пытались вычислить и разработать.
Собственно, вычислить их особого труда не составило – всего-то и нужно было, что сходить на рынок да составить список оптовых покупателей шерсти. Таковых набралось аж целых три человека: г-н Жали, г-н Мердо и г-жа Экюлье, тоже, кстати, вдовица. Вот с ними и предстояло поработать – как можно скорее выяснить, не имели ли они отношения к таинственному исчезновению новоявленного предпринимателя г-на д’Эвре. Иван с Митькой почему-то были уверены, что имели. Ну, понятно, не все, а кто-то из этой троицы – точно. Иван и раньше-то удивлялся – уж больно гладко протекало становление их предприятия, словно бы и не было в Кане никаких других суконников. Расследование расследованием, но, кроме того, приходилось думать и о женском аббатстве – как влезть в доверие к матушке-настоятельнице и вызнать все, что можно, о ее недавнем посетителе, странствующем монахе Гилберте, о котором еще в Париже особо предупреждал Ртищев.
Да и о деле не нужно было забывать – развивать производство, изучать рынок, давать взятки королевским чиновникам, платить рабочим, закупать сырье и краску, организовывать продажи – в общем, забот хватало. Еще бы, в конец обнищать уж никак не хотелось – с деньгами-то любые дела куда как легче делаются, что дома, в России, что здесь, во Франции! Вот и крутились как белки в колесе. Доставку продукции и оплату Иван с Митрием пока переложили на Прохора, сами же все силы бросили на поиски пропавшего приятеля. А как же! Ведь не чужой человек, хоть и, честно говоря, своеобразный – одна парижская подстава чего стоит! Не забывали и о женском аббатстве, поручив брату Жерому собрать как можно больше сведений о настоятельнице, матушке Женевьеве.
Ну а пока занялись конкурентами. Первым по списку стоял г-н Жали – потому как жил ближе всех, здесь же, на рю Сен-Пьер, буквально через три дома.
– Вот и славно, – потер руки Иван. – Там как раз напротив корчма – посидим, послушаем, понаблюдаем. Правда, одеться надо будет попроще…
Так и сделали. Располагавшаяся на первом этаже доходного дома корчма оказалась небольшой и нельзя сказать что уютной – больно уж в ней было тесно, особенно сейчас, ближе к вечеру. Что и сказать, народу набилось изрядно – мастеровые, какие-то моряки в широких коротких штанах, зажиточные крестьяне из ближних деревень, торговцы скотом и прочие. Иван с Митрием едва отыскали свободное местечко и, взяв по кружечке сидра, навострили уши. Приятелям повезло – за столом, рядом с ними, сидели местные завсегдатаи, с неподдельным интересом смаковавшие подробности утренней драмы – опрокидывания телеги с рыбой.
– А коты-то, коты! Со всех сторон слетелись!
– Не слетелись, а сбежались, Жак-Ив, разве ж коты с крыльями?
– Да, Жак-Ив, и где ж ты видал котов с крыльями? Может, расскажешь, а?
– Да ну вас! – Жак-Ив, плотненький парень лет двадцати пяти с простоватым крестьянским лицом и кудрявой бородкой, постучал по столу костяшками пальцев. – Я ж не к тому говорю, что коты летают, а к тому, что больно уж много их собралось.
– Что и говорить, Жак-Ив. – Один из собеседников парня, маленький худой мужичок с редкими седоватыми волосами, налил приятелям из большого кувшина. – Если б кто из вас был котом, неужели к рыбе бы не прибежал?
– Да уж, прибежали бы! Еще б и подрались.
– Вот и я о том же.
– А котов господина Жали там не было? – улыбнувшись, скромно поинтересовался Митрий.
Все разом обернулись к нему.
– Как же не было, парень?! – усмехнулся седой. – Ведь этот Жали такой скряга, что вообще своих кошек не кормит – они у него постоянно что-нибудь воруют. То курицу чужую сцапают, то еще что-нибудь, а тут вот вдруг так повезло – рыба!
– Так господин Жали – скупой? Вот не знал. – Митрий разочарованно покачал головой. – А мы-то с приятелем собрались наняться к нему в работники.
– В работники?! К этому скупердяю? Сразу видно, что вы не местный. Впрочем, и слышно, по говору.
– Что, непонятно говорим?
– Да нет, понятно. Просто немного чудно2.
– А к кому бы вы посоветовали наняться? – форсировал тему Иван. – Может быть, к господину Мердо? К госпоже Экюлье? Или, к кому-нибудь еще? Кстати, я слыхал, эти господа меж собой не дружат.
– Еще бы! – хохотнул Жак-Ив. – С чего им дружить-то? Соперники! – Он вновь повернулся к седому. – Как думаешь, дядюшка Люка, куда ребятам пойти?
– Не к Жали – точно, – махнул рукой тот. – От этого скупердяя все люди ушли, один старый слуга остался – так что никакой работы для вас у Жали не будет, он уж давно ничем не занимается – деньги жалеет. Но их, денег-то, говорят, у него много. Правда, лежат они в кубышке безо всякого толку.
– Ага, – живо сообразил Митрий, – значит, господин Жали нам не подходит. А что скажете о господине Мердо?
– О Мердо? – Дядюшка Люка покачал головой. – Тот еще франт. Пыжится, словно жаба, пытается казаться благородным, будто никто не знает, кто он на самом деле.
– Да его папаша навозом торговал! – воскликнул Жак-Ив. – Так его и звали – Жан-Навозник. А сынок, вишь, чуть ли не благородным сделался. Все деньги на развлечения да на тряпки тратит, да на причуды – скоро совсем разорится, дурень. Нет, Мердо – это тоже не для вас. К тому же – и семейка у него та еще! Явно с приветом!
– Ну, Жак-Ив, тут ты не совсем прав, – улыбнулся дядюшка Люка. – Если б Мердо был вертопрахом – давно б разорился. Хотя да, многие считают его сумасшедшим. Но то, как он ведет дела, скорее говорит о недюжинной смекалке. Я как-то сталкивался с его людьми… К тому же Мердо после смерти жены один воспитывает сына. Вообще, он себе на уме.
– Значит, вполне способен устранить соперника, – шепотом резюмировал Митрий.
А Иван громко поинтересовался, где им этого господина Мердо отыскать.
– На Одоне он живет, – махнул рукою Жак-Ив. – Прямо на набережной, двухэтажный такой дом, с колоннами.
– А госпожа Экюлье? – вспомнил Митрий. – Может, нам лучше сразу к ней пойти?
Кто-то из компании засмеялся:
– Зря только время потратите. Без рекомендации Элен Экюлье никого не возьмет. Да и условия у нее те еще.
– Это как понимать?
– Сами увидите.
Поблагодарив завсегдатаев корчмы за ценные сведения – и в самом деле ценные! – друзья покинули питейное заведение и – благо было еще не так уж и поздно – направились на набережную реки Одон.
Еще совсем недавно, днем, в блекло-голубом небе жарко палило солнышко, но к вечеру погода испортилась – ветер принес с моря низкие серые тучи, полил дождь, по-осеннему нудный и мелкий, но вовсе не холодный, а теплый, приятный, «грибной», как пошутил Митрий.
Дом господина Мердо заметили еще издали, он тут один был с колоннами. Перед самым домом был разбит сад – сливы, смородина, яблони, – вокруг которого тянулась изящная кованая ограда, ценой, как быстро определил Иван, не менее пяти су за один фут. Впрочем, кованой ограда была лишь в том месте, в котором выходила на улицу, ближе к дому, по бокам же и вовсе маячил какой-то покосившийся плетень.
– А этот господин Мердо и впрямь любит пустить пыль в глаза, – усмехнулся Иван. – Ну что, Митя, так и будем мокнуть или все же попробуем зайти?
– Зайти? А что скажем?
– То же, что и недавно в корчме, – пришли наниматься на работу. Прямо сейчас и позвоним, вон, тут, на воротах, и колокольчик имеется! – Иван подергал за цепочку.
На мелодичный звон колокольчика из дому тут же выскочил несколько странноватый субъект – длинный, тощий, сутулый, с вытянутым, словно лошадиная морда, лицом, – одетый в яркий красно-желтый камзол с пышными буфами и почему-то босой.
– Ах, ах! – Отворяя ворота, странный тип буквально затащил во двор несколько опешивших от подобной встречи посетителей. – Наконец-то, господа, вы явились! Скорей, скорей, господин Мердо уже давно ждет.
– Э, постойте, месье… – Иван безуспешно попытался отцепиться от длинного. – Вы, верно, приняли нас за кого-то другого?
– О! Как это чудесно! Сразу чувствуется столичный выговор. Вы ведь из Парижа, так?
– Ну, так, – разом кивнули друзья.
– Ага! Что я говорил!!!
– А что вы говорили, месье? – осторожно полюбопытствовал Митрий.
– А то, что по моему заказу сюда приедут лучшие парикмахеры из Парижа!
– Но мы вовсе не…
– Да, мой друг – знаменитый парижский куафер, – любезно осклабился Иван, незаметно толкнув локтем приятеля. – А я его сопровождаю. Сочиняю, знаете ли, книжку об искусстве причесок. Так мы не очень задержались?
– Нет, нет, не очень. В самый раз!
– Видите ли, наши костюмы еще не прибыли… Даже не знаю, удобно ли будет так, по-простому?
– О, бросьте, господа! Вот, входите в приемную, а я быстренько доложу.
Оставив гостей в узкой прихожей, обитой зеленым шелком, босоногий проворно взметнулся по лестнице на второй этаж, откуда тотчас же послышались возбужденные голоса.
– Митька, ты стричь умеешь? – тихо поинтересовался Иван.
– Нет.
– И я – нет. Это плохо.
– Да понимаю… Думаешь, побьют?
– Если смогут! – Иван горделиво подбоченился и зачем-то перешел на высокий штиль. – Не трепещи перед зигзагом судьбы, младой вьюнош, ибо все, что ни делается, – к лучшему.
– Хорошо тебе говорить, – вздохнул отрок. – Подстригать-то мне. Все ж таки это я – парижский куафер, а ты так, сочинитель.
– Ладно, прорвемся! – Иван хлопнул приятеля по плечу. – В крайнем случае, как говорит Прохор, – набьем всем морды да свалим.
– Да уж, – улыбнулся Митька. – Вот Прохора-то нам как раз сейчас и не хватает.
В этот момент вниз по лестнице сбежал сутулый – по-прежнему босиком – и, любезно улыбаясь, предложил:
– Поднимайтесь за мной, господа.
Приятели переглянулись и, усмехнувшись, направились вслед за провожатым. Надо сказать, изнутри дом производил какое-то двойственное впечатление – блеска и нищеты одновременно. Старая скрипучая лестница – и обитые дорогим шелком стены, украшенный лепниной потолок – и прогнившие доски пола, беломраморные статуэтки в нишах – и мышеловка почти у самой двери.
Открывшаяся их взору расположенная на втором этаже зала, однако, больше дышала богатством, нежели бедностью. Стены так же были обиты шелком, только уже не зеленым, а ярко-желтым, причем самого дорогого фасона – в мелкий карминно-красный цветочек. С потолка свисала люстра на двенадцать свечей, из которых все двенадцать и горели, как видно, хозяин не экономил на освещении. Напротив входного проема краснел угольками камин, хотя окна были распахнуты от жары. Мебель – два резных книжных шкафа, полочки, канапе, полукресла и овальный столик – казалась бы довольно милой, если б не топорщилась кое-где щепками. Было очень похоже на то, что проживающие здесь люди имели странную привычку метать в меблировку ножи, а то и топоры!
– Нет, это след алебарды, – поднявшись навстречу гостям, с улыбкой пояснил невысокий человек с приятным холеным лицом, обрамленным длинными темными локонами, и тоже – босой! Видимо, это и был сам хозяин. Красно-желтый – как у слуги, только из более дорогого сукна – костюм его являл собою столь же разительную двойственность, как и все жилище: с одной стороны, фасон камзола с многочисленными разрезами и буфами наводил на мысль об итальянских походах славного короля Франциска, управлявшего Францией лет сто назад, а с другой – воротник и манжеты бросались в глаза наимоднейшим кружевом, работы лучших кружевниц Брюсселя или Брабанта. В углу висело распятие, а в другом курился магометанский кальян.
– Мы имеем честь лицезреть господина Мердо? – так и не дождавшись, пока хозяин дома представится, осведомился Иван.
– Да, я – Ален Мердо, – кивнул хозяин. – А это – мой слуга Батистен. Видите, ходим по дому босыми – по новой методе парижского эскулапа Филиппа де Ло, утверждающего, что именно так в землю или в пол уйдут все болезни. Вы, кстати, его не знаете?
– Нет.
– Жаль, жаль… Ну что ж, я, со своей стороны, весьма рад видеть перед собой знаменитых куаферов! У нас тут хоть и не столица, но, знаете ли, имеется какое-никакое общество, приходится, так сказать, соответствовать… Вы нюхаете табак? Нет? Ну, тогда не стану и предлагать. Сам-то я больше предпочитаю кальян. Ну, будем делать прическу?
– Да, – хмуро отозвался Митрий. – Пожалуй. Присаживайтесь вот сюда, в полукресло, господин Мердо.
Мердо вдруг громко расхохотался, захихикал слуга, и вообще смеялись они довольно долго: едва унимал смех господин, как не мог себя сдерживать слуга, а когда он сдерживался, с новой силой хохотал хозяин.
– О, нет, нет, – наконец утихомирился господин Мердо. – Подстригать нужно отнюдь не меня.
– Слава богу,– искренне обрадовался Митрий.
Иван же быстро поинтересовался – кого же?
– Моего сына Оливье, – утерев набежавшие на глаза слезы, пояснил хозяин. – Сейчас Батисьен его приведет.
Вообще, господин Мердо в некоторые моменты казался явно умалишенным, а иногда же рассуждал вполне здраво. Вот и пойми…
– Звали, отец? – Из смежной комнаты в залу вошел подросток лет четырнадцати или около того, по крайней мере на вид он был чуть младше Митрия. В какой-то серой хламиде, естественно, босой, с рассеянным взглядом, он напоминал сумасшедшего куда больше, нежели его родитель. Бледное, такое же красивое, как и у отца, лицо, большие темные глаза, длинные белокурые волосы – и какой-то туманный непонятный лепет. Первые слова его, наверно, были единственными, из которых можно было хоть что-то понять.
– Это парикмахеры, Оливье, – пояснил господин Мердо. – Лучшие парикмахеры, из самого Парижа. Садись, они тебя подстригут.
– Собака, – послушно усаживаясь в кресло, ни с того ни с сего вдруг произнес мальчик. – Она бегает вокруг, лает, кусает… А корабли плывут.
– Да, корабли плывут, – улыбнулся хозяин. – И луна светит.
– Солнце так палит. Душно, душно! – Оливье вдруг рванулся из кресла, словно бы хотел выскочить из окна… но тут же осел и вяло махнул рукою. – Луна светит.
– Несчастный отрок, – чуть слышно шепнул Иван. – Вообще, думаю, мы зря подозревали этого Мердо. Ему уж точно не до Жан-Поля – тут совсем другие проблемы. Ну, что встал, Митька? Стриги да пойдем отсюда.
Подойдя к сидящему в кресле мальчику, Митрий задумчиво поклацал ножницами… Потом взял гребень, расчесал Оливье волосы. Снова немного постоял и, обернувшись к хозяину, спросил, нет ли поблизости какого-нибудь подходящего для парикмахерского искусства предмета, к примеру ночного горшка.
– Горшок? – Господин Мердо повернулся к слуге. – Конечно есть. Принеси, Батисьен.
Поклонившись, слуга тут же исполнил приказ, торжественно вручив Митрию позолоченную посудину, которую лжекуафер, недолго думая, нахлобучил мальчишке на голову.
– Ну, вот, – довольно сказал Митрий, быстро обрезая ножницами торчащие из-под горшка пряди. – Самая новейшая прическа! В Париже вся королевская семья стрижется именно так.
Иван еле сдержал подступивший к самому горлу хохот. Хорошо хоть Митька делал свое дело, как мог, быстро.
«Клац-клац, клац-клац, – стучали ножницы. Клац-клац…»
Господин Мердо и его слуга Батисьен синхронно кивали головами. Вверх-вниз, вверх-вниз, вверх…
– Все! – Отхватив наконец последний клок, Митрий снял со своей жертвы (иного слова не подберешь) ночную посудину и, зажав ее под мышкой, небрежно взмахнул рукой. – Вуаля!
Нельзя сказать, чтобы подстриженный под горшок Оливье вдруг резко подурнел, но что стал смотреться куда как смешнее – факт.
– С вас два с половиной ливра, господин Мердо, – вконец обнаглел Митька.
К вящему удивлению Ивана, хозяин дома беспрекословно отсчитал деньги и горячо поблагодарил «парижского куафера». А несчастный, только что подстриженный – вернее, обкорнанный – сын его лишь тупо смотрел вперед да все поминал какую-то собаку – лает, мол. Да, жаль парня…
– Ну, мы, пожалуй, пойдем, – светски улыбнулся Иван. – Дела, знаете ли.
– Рады будем видеть вас еще раз, – учтиво поклонился хозяин и, зачем-то подпрыгнув, велел слуге проводить гостей. Ну да те и сами рады были поскорее убраться – жалко вот только было напрасно потраченного времени. Хотя… два с половиной ливра за полчаса – весьма недурно, господа, весьма!
Читать бесплатно другие книги:
