Пазл Варго Александр

– Ой, – сказала Леся и прижалась к Мише. Тот усмехнулся, приобнял ее за плечо и сделал потише.

Этим вечером они решили просто посмотреть телик. На улице зимний холод, в холодильнике мороженое, да и она предложила посмотреть леденящий кровь ужастик – определенно им придется согреть друг друга. Отличный способ провести вечер.

– Надеюсь, когда у нас будут дети, они не вызовут на нашу голову демонов, как в этом фильме, – слегка дрожащим голосом проговорила Леся.

– Да-а, – улыбнулся Миша. Мелькнула мысль – надо же, всего полгода встречаются, а она уже про детей думает. Леська всегда была мастером планов, более приспособленной к жизни из них двоих. Мишка-то больше был раздолбаем. Если б не ее помощь в свое время, он бы умудрился вылететь из вуза, и это на пятом курсе, когда уже в любом случае учеба кончается.

– Храаа, – сказал манекен на экране.

– Сходишь за мороженым? – спросила Леся.

– Уже? Тогда паузу поставь.

Мишка поднялся с дивана и двинулся к дверям. Добрел до кухни и задумался, в каком из ящиков морозильника лежат брикеты пломбира. Открыл наугад и замер. Среди аккуратных упаковок мяса, которые в прошлый раз привез папа из деревни, лежала ее голова. Дыхание перехватило.

Хоть она явно побыла здесь какое-то время, возможно, день, и на ней уже кое-где нарос иней, Миша сразу ее узнал. Он же видел ее секунду назад. Кто-то отрубил голову Лесе. Из рваной раны на шее свешивались красные мясные сосульки. На лице застыл ужас.

Миша как-то по-детски закрыл и открыл глаза, но голова не пропала. «Может, розыгрыш какой-то?» – вдруг подумал он, но что-то ему подсказывало, что Леся на такие розыгрыши была неспособна. Почему «была»? Она же в соседней комнате?!

Он медленно коснулся холодной щеки.

– Миша! – раздался голос Леси. Он вздрогнул и чуть не упал, ухватился за стол. – Ты скоро? Я там мороженое на подоконник выложила!

– С-сейчас, – ответил Миша. Ему казалось, что он не сможет ничего сказать, как в страшном сне. Но сказал. Жизнь продолжалась. В соседней комнате скрипел диван, на котором устраивалась поудобнее Леся. На подоконнике размораживался пломбир. В морозилке лежала ее голова.

Мише вдруг почудилось, что он совсем один, маленький, в большой темной квартире. Хотя все совсем не так: он был уже большой, квартирка была однокомнатная, а в соседней комнате сидит Леся.

Нет. Не Леся.

«А кто? Да что за бред? Как такое может быть? Это глупая шутка какая-то!»

Но почему-то он решил не говорить Лесе про голову. Как во сне, задвинул ящик, закрыл морозилку и двинулся в комнату.

– Ну, и где мороженое? – разбудил его смешливый голос Леси.

– А… Да что-то задумался. – Миша уставился на нее, освещенную только тусклой лампой со склада с живыми манекенами. Она улыбалась.

– Балбес!

Вернулся на кухню. Включил свет. Резко повернулся, сел на корточки и опять открыл морозилку. Выдвинул ящик.

Пусто!

Господи, как камень с души упал… только лишь овощи и пакет с ягодами от соседки тети Ани. Безумие какое! Таблетки, что ли, попить?

Стоп…

Сердце Миши стукнуло и замерло. Он задвинул ящик и медленно выдвинул другой. Затем задвинул, с трудом поднялся и подошел к подоконнику. За стеклом во мраке парили редкие снежинки, то подлетая к окну на тусклый свет, как светляки, то вновь ускользая во мрак. Как его надежды.

Черт! Черт!

Как же это нелепо. Но можно проверить. Можно окончательно убедиться. В одной тарелочке лежал обычный пломбир, для него, в другой – клубничный, который любила Леся.

Когда он вернулся, его уже встречала не улыбка Леси, а вопли Дьюи, мечущегося среди манекенов. Впрочем, они тут же сменились на пение птиц и светлый день, где каким-то другим персонажам ничего не угрожало.

Миша протянул тарелку Лесе и сел на диван. Она тут же пристроилась рядом, мягко облокотилась на него.

«Блин!»

– Ты… ты меня так всего ухряпаешь, сядь нормально, – сквозь зубы выдавил он, давя желание оттолкнуть ее от себя.

Она хмыкнула и уселась прямо.

– Ну и как тебе здешняя еда?

– Что-то… не очень…

Миша не мог оторвать глаз от Леси, которая, в свою очередь, не отрывала глаз от телевизора и спокойно отправляла в рот ложечку за ложечкой. Не кривилась шутливо, как обычно, не щурила свои карие глаза, не капризничала. Спокойно ела гребаный подтаявший пломбир. Холодный, как ее щека там, в морозилке. Точнее, не ее.

Это что-то доказывает? Это случайность?

Миша чувствовал, что сходит с ума. Этого не может быть. И все же.

– М-м… – Девушка повернулась, почувствовав его пристальный взгляд. – Ты чего не ешь? – и снова улыбнулась. На ее губе таяла белая капелька мороженого.

Миша нахмурился и вдруг понял – надо уходить. Что бы это ни было. Неизвестно, сколько продлится затишье перед бурей. Час? Пока фильм не кончится? Пока они не лягут в постель? Его аж передернуло.

В телевизоре тем временем включили противный звуковой эффект звона в ушах.

– Не слышала, мне вроде эсэмэска пришла? – решил не упускать шанс Миша.

– Где? – удивилась Леся.

– Ну, у меня телефон на кухне и…

– Да нет, вон он, у телевизора заряжается.

Точно. Блин.

– Вот и проверю, – невозмутимо ответил Миша, аккуратно ставя тарелочку на палас.

– Ну и кто там? – лопая мороженое, спросила Леся.

– Саня чего-то… просит перезвонить. – Миша лихорадочно тыкал пальцами по пустому экрану, где не было ни следа эсэмэсок и звонков. – Я сейчас. Быстро.

Набрал номер Сани и, сдерживая дрожь в руках, отошел к окну. Первый гудок… Второй… Сзади звон ложечки по тарелочке… Третий… Ну же, давай, друг, ну ты чего… ответь, вытащи меня отсюда… Четвертый… давай, скотина, ну… Пятый…

Это уже глупо!

И еще один…

– Абонент временно не абонент, параноидальный неудачник, – ответил ему телефон.

– Что там Саша? Не торопится отвечать? – спросила Леся с усмешкой.

Сердце ушло в пятки. Он должен выбраться из этой квартиры. Или сойдет с ума.

– Да, привет, – сказал тогда Миша в трубку. – Ты чего так долго не подходишь?.. А, ясно. – Он обернулся к Лесе, гоняющей склизкие комочки пломбира по тарелке, и улыбнулся. – Чего говоришь? Ага… о’кей, давай. А чего сейчас-то? Ну ладно, ладно, только быстро. – А не зря Леся уговорила записаться его на курсы актеров! – Лесь, тут Саня сейчас к дому подъедет, хочет мне старый долг вернуть. Я спущусь вниз по-быстрому, ладно?

– А чего это он сейчас? – удивилась Леся.

– Не знаю, я тоже спросил. Приспичило вот. – Миша вышел в небольшую прихожую, включил свет – и как свежего воздуха вдохнул после мигающего мрака. Начал натягивать джинсы. Прыгая на одной ноге и звеня ключами от Сашкиной машины – тот ему по дружбе когда-то выдал второй комплект, – увидел себя в зеркале. Черт, да он бледный, как пломбир. И пальцы дрожат. Она заметила что-то? Заметила?

Леся потягивалась и казалась весьма соблазнительной в своей растянутой белой футболке и коротких шортиках. В голове у Миши снова все смешалось.

«Паранойя. Того, о чем я подумал, просто не может быть».

– А может, пусть он сам поднимется? – спросила она, прислонившись к косяку.

Леся не любила Саню. Считала, что из-за него Мишка ведет себя по-раздолбайски и не умеет жить самостоятельно. Саня тащит его по наклонной. Стала бы она приглашать такого человека в их интимный вечер?

– Да ладно, я быстро. Он уже подъехал, наверное. Я туда и обратно. – Миша накинул на себя куртку.

– Но только очень быстро и далеко не уходи.

С металлическим лязгом открылась входная дверь. С площадки дохнуло прохладой и слабым отзвуком музыки из какой-то квартиры снизу. Вокруг жили люди. А в его морозилке – отрубленная башка, а на его диване – Зло. Миша обрывисто вздохнул и нырнул в подъезд, как в колодец.

Первая ступенька вниз. В пролете всего десять ступенек. Он хотел казаться спокойным, но невольно ускорил шаг, а последние ступеньки перемахнул прыжком. В ушах стучало. Черт, но это только пятый этаж их «хрущевки», лучше ускориться…

– Миш! Тебе Саша звонит, – раздалось сверху, и он замер, оглушенный. Поднял голову. На площадке над ним в дверях стояла Леся с его мобильным.

Далеко не ушел.

Внизу – долгие пролеты пяти этажей. Вверху – Леся с телефоном.

Хочется бежать. Тянет бежать. Все мышцы напряжены до предела.

Но…

А если он прав? Если Леся – не Леся? Это то, что оторвало голову его настоящей доброй Леси. Это чудовище. И оно догонит его в один прыжок.

Манекены в фильме дергались рвано, но очень быстро. А как быстро бегает ОНО? Хочет ли он это узнать?

– А-ага… – прошептал Миша и шагнул по ступеньке вниз.

– Миш?

– Да, сейчас…

Он обреченно двинулся к квартире. Десять ступенек в пролете. И на сей раз они тянулись слишком долго.

– Да, сейчас подойдет, – внезапно заговорила Леся в трубку. – Как там Катя? Помирились? Славно. Ты ее не обижай, я Катю люблю. А почему ты решил так поздно приехать?..

Миша подскочил и чуть не вырвал телефон из ее рук. Она удивленно нахмурилась и поджала губки, но он, не обращая на нее внимания, рявкнул в трубку:

– Ну чего там? Мы договорились же?

– А? Ты о чем, чувак? Ты чего звонил? – Саша удивлялся слишком громко, и Миша нервно обернулся на Лесю. Слышала? Разглядывает в зеркале свой лоб. Прямо как настоящая Леся. Господи, что значит «прямо как»?..

– А?.. – Миша осознал, что не слушал, что там еще говорил его друг. – Слушай, у меня к тебе просьба… погоди пару минут, – прикрыл трубку рукой и сказал: – Лесь, я на кухне поговорю, ты пока иди фильм смотри. Я его все равно уже видел. Сейчас приду.

Она пожала плечами и закрыла входную дверь.

Миша ворвался на кухню и быстро зашептал в трубку:

– Сань, Сань, слышишь? Блин, я тут с ума схожу, вытаскивай меня отсюда!..

– Ты чего, чувак? – опешил на том конце провода Саня. – Что за чешский луна-парк ты там устроил, а?

– Слушай, слушай, это все очень странно, но, прошу тебя, поверь мне и не перебивай. Короче, я сейчас нашел в морозилке голову Леси.

Пауза.

– Чего?!

– Голова Леси. Как будто с мясом оторвана, блин. А она…

– Я же с ней только что говорил, ты че несешь? Какая голова, чувак? Стебешь, что ли?

– Не перебивай! Сам знаю, что бред. Ее голова в морозилке, а она сама сидит и телик со мной смотрит!

– Без головы?

– Да с головой! Но это не она!

– Я не уловлю чего-то…

– Хватит тупить! Это не она, это какая-то хрень, она убила Лесю и теперь хочет убить меня! Вызови полицию, я не смогу, она поймет. Вызови копов, или я там не знаю, кого-нибудь, вытащи меня, а не то я тут сдохну на хрен! – В ответ только шум мотора и приглушенный бубнеж радио. Наверное, едет с работы домой. Вокруг него оживленное шоссе, люди и вполне обычный мир, в котором самый ужасный монстр – бомж в вагоне метро. Миша сел на табуретку и тихо добавил: – Прошу тебя, поверь. Я никогда таким не шутил и шутить не хочу. Но тут, правда, какая-то странная хрень. И я боюсь. Понимаешь? Мне страшно.

– Ладно. Так, чувак, ладно. Вот что…

Миша вдруг что-то почувствовал. Точнее, услышал. Точнее, не услышал он ничего. Не услышал слабого бормотания и жуткой музыки из телевизора, где, кстати, совсем недавно Дьюи промолвил: «Что-то здесь слишком тихо…»

Он резко развернулся. За стеклом кухонной двери кто-то стоял. Дверь медленно раскрылась. Леся! Она все слышала! Но девушка лишь прошла мимо него, поставила в раковину пустые тарелочки из-под мороженого и улыбнулась:

– Я твое тоже доела.

Сколько времени она здесь? Что слышала?

– Чувак? – прошуршала трубка.

– Ладно, давай, – без выражения ответил Миша, глядя на Лесю. – Пока.

– Что, Саша не приедет? – спросила она, выходя из кухни.

– Ну, вообще-то…

– Он мне сказал, что сейчас собирался к Кате, хочет устроить сюрприз в честь примирения. Так мило! Саша твой, конечно, тот еще балбес, но…

Она перешла в другую комнату. Миша разжал одеревеневшие пальцы и стукнул мобильным о стол. Налил себе воды из-под крана и выпил большими глотками, словно хотел залить бешено стучащее сердце.

Подъезд отрезан – слишком долго бежать. Саня его не вытащит. Леся наверняка все слышала. Или нет? Она играет с ним. Что делать?

Он подумал, что всего час назад в такой ситуации спросил бы совета у Леси. Та никогда не теряется. И только сейчас вдруг осознал, что она мертва. Действительно мертва. Девушка, которую он когда-то встретил у друзей на днюхе, которая сказала: «Ты такой забавный. Не думал актером стать?» – которая заставляла писать диплом и тянула его вперед по жизни и еще умела классно целоваться… Милая блондинка с особенной улыбкой, мягкой грудью и железной хваткой, которая во всем его дополняла и которую он любил. Мертва.

И скоро монстр на диване оторвет ему башку. Если он правильно не разыграет свои карты. В однокомнатной квартирке не так много мест, где можно спрятаться. Значит, надо выкручиваться.

Ну. Думай.

Под жутковатый саундтрек ужастика он вернулся в комнату и вновь устроился на диване. Леся, не отрываясь от фильма, подсела поближе.

– Тут, кстати… – начал Миша, собравшись с духом.

– Да? – Что там, в ее карих глазах? Дьявольские искры? Или отражение телевизора?

– Сегодня звонила тетя Аня снизу… говорила, ты ей зачем-то нужна. Передать какие-то гостинцы, наверное, хочет. Раз у нас тут движуха началась – может, сходишь заодно?

Леся лучезарно улыбнулась и вдруг положила голову на его колени. Он вздрогнул.

– Я ее днем встретила. Она уехала сегодня к сыну. Ты, наверное, что-то перепутал. Правда?

Он чуть не ударил себя по лбу – так глупо погорел. От стыда и отчаяния позабыл все идеи. На экране Дьюи, запирая подвал с демонами, сказал: «Лучше б я поехал в Майами».

– Что-то мне холодно после мороженого, – вдруг вскинулась Леся, прижалась к нему.

Его сковал то ли ужас, то ли отвращение, то ли что-то еще, он не мог пошевелиться, пока она запускала свою ладонь под его футболку, ласково касалась губами за ушком, как ему нравилось, а потом поцелуи, как бабочки, перепорхнули на щеку, на губы…

Фильм еще не кончился. А последняя битва началась.

И Миша должен был отвечать на поцелуи. Ведь у него не было выбора, да? Он обнял ее, руки скользили по ее спине, и каждое движение, каждый миллиметр ее тела приходилось покорять, напрягая все свои силы. Она нежно подула ему на шею, и он закусил губу. Ее поцелуи больше напоминали не бабочек, а противных летних мошек. А рука, как змея, медленно поползла по его телу вниз.

С силой оттолкнув ее Миша, вскочил:

– Нет, я так не могу!

– Чего? – удивленно уставилась на него Леся.

Он взмахнул руками, не в силах посмотреть ей в глаза, открыл рот и тут же закрыл его, не найдя слов.

– Миш, что с тобой? – испуганно спросила Леся.

Ее страх, ее ласки – это все сети, болото, в котором вязнет мозг. Кончилось время хитростей. Пора прорубаться на волю силой. Миша набрал побольше воздуха и зло выпалил:

– Ты прости, конечно, но все, я так не могу. Ты слишком изменилась. Раньше ты была… казалась совсем другой. А теперь, теперь я тебя разлюбил.

– Почему?!

– Ты… потому что ты контролируешь каждый мой шаг, да? Ты давишь! С тех пор, как я с тобой, у меня никакой свободы. Понимаешь?! Ты уже всю нашу жизнь на годы распланировала, для детей уже чуть ли не детсад нашла, а я так не могу! Вопрос закрыт. Все. Давай разойдемся без скандалов. Я прямо сейчас свалю, и мы никогда друг о друге не вспомним. Где переночевать, сам найду, можешь не переживать.

Леся выглядела так, будто он бросал в нее не словами, а камнями. Но это лишь часть игры, это все обман, уловки! Он отвернулся и бросился в темную прихожую, но не успел сделать шаг, как раздался шорох и все мгновенно залило светом. Мишу ослепило, а когда он открыл глаза, то увидел в прихожей Саню, державшего в руке газовый баллончик.

– Ну и какого у тебя тут творится?! – воскликнул он.

– Как ты сюда попал? – поразился Миша.

– Так дверь открыта была. Я даже совсем застремался, думаю, мало ли что… Может, правда надо полицию вызвать…

– А почему не вызвал?! – выкрикнул Миша.

– Ну, я от вас совсем рядом был, решил подъехать и посмотреть… О, привет, Лесь!

Миша обернулся. Позади него стояла Леся, обхватив плечи руками, и растерянно глядела то на него, то на гостя.

– Ну, так вы что… уже помирились? – смутился Саша, пытаясь неловко спрятать баллончик. – Или что там у вас случилось? Миха меня застращал…

– Он меня бросает, – вдруг сказала Леся.

– Как это? – Саша удивленно посмотрел на Мишу: – Что с тобой, чувак? И ты ради этого меня сюда с армией звал? Ну, трындец!

– Да нет, ты не понял…

– Прямо сейчас, – всхлипнула Леся и бессильно прислонилась к стенке. – Минуту назад обнимал и целовал и тут вдруг заявляет в лицо (всхлип) … что он меня не любит (еще один фальшивый всхлип)… что я на него давлю!

Она сползла по стенке и расплакалась. Мишу перекосило от этой картинности, но Саня лишь развел руками и с укором посмотрел на него:

– Чувак, ну, ты чего… Хреново так поступать. Я тебя что-то не пойму.

Миша вдруг почувствовал, что его загоняют в угол, и ему стало трудно дышать.

– Сань, да не слушай ты ее! – отчаянно воскликнул он, стараясь отодвинуться от Леси. Это было непросто, ведь прихожая еле-еле вмещала в себя трех человек, даже не размахнуться, если что. Они словно в бочку набились.

– Саша, сделай хоть ты что-нибудь, – заплакала Леся.

– А я что тут сделаю? – Саше явно было неуютно. – Мих, ты хотя бы извинись… Поговорите нормально, а? Глядишь, и разрулите все, вы же вроде оба разумные…

– Да почему ты мне не веришь? – возмущенно перебил его Миша.

– Потому что ты какой-то бред несешь, друг, серьезно.

– Ты разве не видишь, что она издевается?!

– Она вообще-то плачет.

– Она прикидывается!

– Миш (всхлип) … я же люблю тебя…

– Чувак, завязывай! – уже сердито сказал Саня. – Я ничего не понимаю, но если это все еще какие-то дурацкие шутки или ты под кайфом…

Духота и нелепость происходящего пронизали прихожую, каждая молекула воздуха дрожала от безумия, и Миша взорвался:

– Да это же не она! Как ты не понимаешь? Она убила настоящую Лесю, убила! – Он едва не схватил этого придурка за грудки.

– Я докажу! Сейчас! – и пулей вылетел на кухню. Там распахнул морозилку, рванул на себя ящик – да, голова на месте, он не псих! – схватил за волосы, уже ничего не боясь, уже отбоявшись, и вбежал обратно в прихожую.

Все это заняло меньше двадцати секунд. Квартирка-то однокомнатная, от прихожей до морозилки всего пара метров. Но он все равно опоздал. Саша уже лежал, залив кровью линолеум и новенькие Мишкины кроссовки, а Леся держала в руках его голову. Сашино лицо исказилось от страха.

А она улыбалась. Теперь она улыбалась.

– Разрыв отношений – это так больно, – сказало ОНО голосом Леси. И как он мог думать, что это похоже на ее голос? Как и глаза, нос, губы – они как будто были плоскими, невыразительными, неудачно нарисованными на холсте лица.

Миша бросил быстрый взгляд ей за спину. Дверь в подъезд чуть приоткрыта, но ему никак не пройти.

– Я не запирала дверь. Ведь с открытой мышеловкой интересней, верно? – сказало ОНО, заметив его взгляд.

Миша кивнул, а потом швырнул голову любимой Леси в эту тварь и рванул в комнату. Голова срикошетила в зеркало, осколки со звоном разлетелись, а за спиной послышалось шипение.

Телевизор еще работал. Дьюи спасал Кортни от демона с другой планеты. Дьюи любил Кортни, хоть она и изменила ему с Брэдли в начале фильма. Но то была глупость, сюжетный ход, в конце они все равно останутся вместе.

Миша стал озираться по сторонам. Тупик. В мигающем полумраке комнаты не было ни-че-го, что могло бы помочь. Отбиваться ноутбуком? Вешалками из шкафа? Надо было бежать на кухню, там хотя бы ножи – хотя помог баллончик Саньку?

И снова мозг выдал одно-единственное решение – спросить совета у Леськи. Черт! Как так вышло, что он разучился думать сам?!

И тут в проеме прихожей появился ее силуэт. Точнее, уже не ее. Эти очертания не могли принадлежать человеческому существу. Мишку охватил ужас, какого он никогда еще в жизни не испытывал. Он был рад, что в комнате мало света и не видно подробностей.

– Попробуй закусить вот этим, дерьмоголовый! – сказал Дьюи, поджег запал и прыгнул в окно склада. Здание за ним обратилось в огненный шар.

Миша с воплем опрокинул телевизор под ноги чудовищу, комната сразу погрузилась во мрак. Но он уже нащупал ручку на раме, потащил на себя и вскочил на подоконник. Когда-то очень давно, еще в конце школы, жаркой весной, он так же стоял на подоконнике и хотел броситься вниз из-за одной девушки. Он не знал, стоит бросаться или нет. Так и не решился.

Он до сих пор не научился решать. Даже фильм сегодня выбрал не он.

Миша вынырнул из душной квартиры, лицо обожгло ледяным ветром, в глаза бросались снежинки, а по ушам резануло пронзительное шипение из-за спины. Секунда – из темноты перед ним показалась белая громада земли.

Это быстрее, чем пять этажей бегом по лестнице.

С хрустом и криком он влетел в сугроб, который нанесло за день метелью. Ногу пронзила огненная боль – как она не растопила снег вокруг? Подвывая, Миша пополз по обжигающему тело под футболкой насту к дорожке.

Не смог преодолеть адское желание оглянуться и посмотрел наверх. В окне их квартиры под самой крышей было темно, намного темнее, чем в других окнах. Там кто-то стоял. Кто-то большой. И он рассматривал Мишу.

«Кто-то же слышал мой крик, не все же в доме спят, кто-то выглянет!» – мелькнула отчаянная мысль. Нет. Никто не выглянул. Зато тьма отделилась от окна и шлепнулась в снег позади него.

Он заработал руками и ногами быстрее, взбивая сугробы в пену. Вырвался на дорожку перед домом, попытался подняться, но под ногами скользкий лед, да и стоять он мог только на правой – левая подломилась чуть ли не с хрустом. За собственным криком он не расслышал, был хруст или нет, но сумел подняться и похромал вперед. Голые ступни скользили по морозному льду. Мысль о забытых кроссовках слилась с образом окровавленного тела Сани без головы.

Еще ныло правое бедро. Машинально он провел рукой – от удара в него врезались ключи от Сашкиной машины. И тут же в темноте, прорезанной светом немногочисленных окон, показались припаркованные машины. Он сразу увидел «Форд» Сани – неужели ему начало везти? Неужели он вырвется, выживет и забудет потом все как страшный сон?

Справа его окликнули, и он чуть снова не упал от страха. Но это был только ночной прохожий.

– Эй, тебе помочь? – повторил тот свой вопрос. Миша оглянулся, но позади никого не было.

– Что с тобой? Может, «Скорую» вызвать? Или…

Договорить прохожий не успел, а Мишка в ту сторону даже не стал оглядываться – сегодня он уже успел привыкнуть к отрубленным головам, а вместо этого преодолел пару метров до машины Саньки, распахнул дверь и влетел внутрь. Он уже успел продрогнуть, озноб хватал его за пальцы, пока он пытался повернуть скользкий от крови ключ зажигания. Или это не озноб, а страх?

В лобовое стекло ударило что-то круглое и скатилось на землю. Машина тут же завелась, будто ждала этого пинка. А потом вдруг смолкла, и дверь с щелчком распахнулась. Миша выбрался обратно на мороз, хлопнул дверью, подпрыгивая на одной ноге и морщась, сделал пару шагов. В свете фар, среди кружащихся снежинок показалась Леся. В легкой футболке. Она не улыбалась. Смотрела на него с каким-то ожиданием.

Опираясь на капот, Миша сделал еще шаг. Он всегда был раздолбаем и от проблем предпочитал уходить, забывая о них. И только Леся держала все в руках и дарила ощущение комфорта. Но все меняется. Люди вырастают. Проблемы тоже. Если он сейчас заведет машину и забудет обо всем, как всегда, блин, что из этого выйдет? В его квартире два трупа, теперь вот еще один, и это всего за час. Что будет дальше? Еще больше голов покатится?

Его не просто вырвали из зоны комфорта. Его вырвали с мясом и выкинули полуголого на мороз. И пора уже что-то делать.

– Знаешь, – позвякивая, он перебирал между пальцев ключи в связке, – я даже не люблю ужастики.

Леся чуть наклонила голову. Почти как настоящая. Но вообще-то и настоящей она ему не очень нравилась.

– И мороженое. И меня бесят эти твои актерские курсы.

Она кивнула, улыбнулась и плавно двинулась ему навстречу, не щурясь от света фар. Ключи наконец легли в кулаке как влитые.

– И я бы все равно тебя бросил.