Романовы. Ошибки великой династии Шумейко Игорь

13 июля 1877 года губернатор Трепов приказал высечь непокорного арестанта Боголюбова. 24 января 1878-го Засулич стреляет в губернатора. Срок, по-моему, достаточный, чтобы напрочь отбросить подхваченные общественным мнением басни адвоката Александрова о «благородном порыве», о том, что она вдруг «ощутила оскорбление арестанту – как себе лично».

Эти полгода – некий «инкубационный период» её болезни. «Заводилась», примерялась, примерно как Аполлинария Суслова примерялась всю жизнь. Интересная разница: Аполлинария всё же не выстрелила. По-моему, повлияло то, что, имея таких слушателей, собеседников, как Достоевский, Розанов, она выговорилась, спустила напряжение на партнёров. А одинокой уродине Вере Засулич не так повезло.

Справочник: « Истер я (др. – греч. (hystera) – «матка»); бшенство мтки – устаревший медицинский диагноз, на данный момент соответствующий ряду психических расстройств лёгкой и средней степени тяжести».

Платон: «Истерия – бешенство, в которое впадает матка женщины, не имея возможности зачать».

Современная психиатрия: «Истерическое расстройство личности. Ему присущи поверхностность суждений, внушаемость и самовнушаемость, склонность к фантазированию, неустойчивость настроения, стремление привлечь к себе внимание, театральность поведения».

Ист е ризм русского террора, который всего одна опечатка может превратить в «историзм» особенно ярко виден, если перешагнуть через штампы наших учебников, где всегда по отдельным главам разведены «Внешняя политика» и «Революционно-демократическое движение».

Последнее – это как всегда: Желябов Перовская, Засулич, их адвокаты Александров (в узко-судебном смысле), Вл. Соловьёв (во всероссийско-идеологическом).

А вот под «Внешнюю политику цаизма» того периода подпадала Русско-турецкая война. Что была это за война?

Мучительно реформируясь, вслед за освобождением крестьян, Россия сломала и многовековую «рекрутскую» армию. Военный министр Милютин недавно приступил к созданию армии на основе всеобщей воинской повинности. Но очередные вести о турецкой резне христиан на Балканах заставляют забыть о реформах. Страна (предпоследний раз в истории!) объединяется в общем порыве. Славянские комитеты собирают пожертвования, добровольцами на войну уходят врачи Склифосовский, Пирогов, Боткин, писатели Гаршин, Гиляровский, художник Поленов. Шестидесятилетний Тургенев говорил: «Будь я моложе, я бы туда пошёл». Герой Крымской войны, будущий великий оппонент царского правительства пятидесятилетний Лев Толстой тоже собирается: «Вся Россия там, и я должен идти».

И, сближая изначально «разведённые темы»: революционеры, народовольцы С. М. Кравчинский, Д. А. Клеменц, М. П. Сажин, В. Ф. Костюрин, А. П. Корба тоже пошли добровольцами на Балканы. Несколько из них: А. Г. Ерошенко, Д. А. Гольдштейн, К. Н. Богданович – погибли на той войне.

Взятие Плевны 28 ноября 1877 года надломило турок – единственным спасением была зимняя пауза и надежда на вмешательство Англии. Друг и кумир Вл. Соловьёва папа римский Лев XIII собирает антироссийскую коалицию, благословляя турецкое оружие: «Чем скорее будет подавлена схизма (православие), тем лучше… рука Божия может руководить и мечом башибузука (главные головорезы турецкой армии) » . Россия балансировала на грани новой «Крымской» войны, с новой коалицией. Громадные усилия русской дипломатии Горчакова (конвенция с Австрией…) могли обеспечить относительный, недружественный, но всё же нейтралитет примерно на один год войны. Далее, как было рассчитано, сила возмущения британской публики – турецкой резнёй начала уступать геополитическим резонам, и Британия планировала «Крымскую войну-2». Отпущенный год истекал в апреле 1878-го, а зимой Балканские перевалы, по оценке военных специалистов всего мира, непроходимы. Начальник Генерального штаба Германии Мольтке разрешил немецким военным наблюдателям уехать на зиму в отпуск. Канцлер Бисмарк, ревниво следивший за успехами России, сложил у себя в кабинете карту Балканского полуострова, сказал, что до весны она ему не понадобится.

Военный министр Милютин рекомендовал решиться на зимний бросок, «чтобы предупредить вмешательство западных держав в защиту Турции». И переход стал одним из самых трудных в истории войн. Солдаты с невероятными усилиями втаскивали по ледяным скалам орудия. Часто они срывались в пропасти вместе с людьми и лошадьми.

Историк Троицкий писал: «Генералу Гурко донесли, что на один из перевалов артиллерию даже на руках поднять нельзя. Гурко приказал: “Втащить зубами!” – и втащили… Перевалив через Балканы, русские войска пошли на Константинополь. Турки в последней попытке остановить наших дали сражение под Филиппополем (нынешний Пловдив) 15–17 января 1878, но были разгромлены. 11 февраля Скобелев занял местечко Сан-Стефано в 12 верстах от Константинополя. Русские офицеры уже разглядывали в подзорные трубы достопримечательности турецкой столицы…»

В Сан-Стефано и был подписан мирный договор с Турцией. Но Англия и Австро-Венгрия грозят новой коалицией и войной. Учтя это и внутриполитическую обстановку (всплеск террора!), Россия соглашается в Берлине подписать совсем другой мир, существенно обесценивший подвиги её армии…

Далее я предлагаю рассмотреть события этого года – в едином потоке, словно листая страницы дневника внимательного современника событий. Без комментариев (ну, почти без комментариев):

20 февраля 1877. Премьера балета П. И. Чайковского «Лебединое озеро».

4 марта 1877. Первый выпуск женщин-врачей в России.

24 апреля 1877. Начало Русско-турецкой войны.

1 июля 1877. Первый Уимблдонский теннисный турнир.

13 июля 1877. Бунт в тюрьме, после которого губернатор Трепов приказал высечь арестанта Боголюбова.

9 августа 1877. Начало героической обороны Шипки в Русско-турецкой войне.

28 ноября 1877. Взятие русскими Плевны. Перелом в ходе войны.

9 января 1878. После пятимесячной осады победа русских у Шипки-Шейново, взятие в плен турецкой армии.

11 января 1878. Торжественные похороны русского поэта Н. А. Некрасова. (Тут тоже не без истерии. Когда один писатель в траурной речи поставил Некрасова рядом с Пушкиным, толпа студентов заорала: «Выше! Выше! Некрасов выше Пушкина!»)

14 января 1878. На Батумском рейде русские катера «Чесма» и «Синоп» самодвижущими минами (торпедами) топят турецкий корабль. Первая в истории торпедная атака.

20 января 1878. Русская армия занимает Адрианополь.

24 января 1878. Революционерка Вера Засулич стреляет в Петербургского градоначальника Ф. Трепова, объявляя это местью за порку арестанта Боголюбова.

19 февраля 1878. Подписание Сан-Стефанского предварительного мирного договора России с Турцией.

13 июля 1878. Завершился Берлинский конгресс, где Россия вынуждена подписать трактат, существенно менявший (в худшую для нас сторону) условия Сан-Стефанского договора.

Как и всегда в подобных ситуациях, «уравнение мирного договора» решалось с учётом значения главных переменных: военные результаты, дипломатическое давление, внутренняя стабильность = способность страны к продолжению войны. Блестящие военные успехи (армия стоит у Стамбула), отчасти уравновешивались дипломатическим давлением Англии, Австрии, Германии, но мощным фактором, «выворачивающим руки» нашей стороне на переговорах, стало внутреннее положение России, разгул террора, вдохновлённого победой в «Деле Засулич». Вот и связь между разными «полочками»: тот выстрел Засулич был через три дня после взятия Адрианополя, достижения русской армией высшей точки за все (строго считая) 300 лет турецких войн.

Глава 5 История и истерия

Но в какой мере Соловьёв и его адепты, серебряновековые декаденты, были виновниками, а в какой только пассивными воспевателями общественного кризиса? Вопрос трудноразрешимый, по сути это – проекция более общих, «вечных» вопросов о… «соотношении субъективных и объективных причин», о «роли личности в истории», «о первичности духа или материи… курицы или яйца». Одно известно наверняка: идейно-философским источником, от которого тянулись лучи влияния вплоть до самого заурядного кабацкого декадентского концерта, скандальной акции, был философ Соловьёв. Его влияние со временем и организационно оформилось в виде «Московского религиозно-философского общества имени Вл. Соловьёва» (Бердяев, Булгаков, А. Белый, Вяч. Иванов, Е. Н. Трубецкой, Эрн, Флоренский…).

А уж общественное мнение, синтезировавшееся по формуле Желябов + Соловьёв , сформировало и новое поколение правящего класса, политиков, чиновников, точнее, их критическую массу, прорвавшую, смывшую Российскую империю. Люди этой формации, если они попадали на госслужбу, то действовали без внутренней убеждённости, без любви к государству. А если они были – в Земствах, Госдуме, в блоках и партиях, то сумели запомниться всему миру. «Отрекли» царя, поделили портфели (самое смешное, что они называли это «ответственный кабинет министров», лозунг был такой), в несколько месяцев развалили государство, сбежали и в эмиграции признались: «А мы-то думали, что нас по-прежнему должны были охранять царские жандармы».

Декадентам, Серебряному веку, «соловьёвцам» (так, кстати, называли и Блока, и он гордо носил сей титул) будет посвящена отдельная глава – «Мельхиоровый век» , а здесь уделю внимание собственно философу Владимиру Соловьёву.

Среди трудностей спора о его философии первая, на поверхности лежащая основная идея религиозной философии, София, Душа Мира, Соловьёву открылась «в мистическом видении». Вот и Википедия приводит слова Даниила Андреева, что «Соловьёв – единственный русский философ, заслуживающий этого наименования безо всякой натяжки». Да, Даниил Андреев, конечно, тайнозритель (визионер) авторитетный, у него самого есть «Роза Мира».

Соловьёвым и его клакой замешаны до консистенции клейстера философские системы, мистические откровения и… спиритические сеансы. При том, что в целом это модное поветрие, спиритизм, «столоверчение» (эдакий «Дом-2» XIX – начала XX века) уже давно изучено и помещено, как и следовало, рядом с цирковым, ярмарочным «чревовещанием» и всем прочим, однако соловьёвские «медиумические записи» публикуются, изучаются.

Возражать Соловьёву на соответствующем уровне сложно. Например, у меня, сразу признаюсь, не было каких-либо мистических контрвидений, в которых какая-нибудь дама мне сказала бы: «София Соловьёва – блеф, случайная пустая выдумка». И манипуляции с открывающимися книгами, дрожащими поворачивающимися ножницами, вертящимися столами – я видел только в кино.

Вторая сложность спора в том, что я, опять же признаюсь, читал отнюдь не все работы Соловьёва. Это напоминает мне старую институтскую постановку вопроса. Когда-то я азартно опровергал Карла Маркса: «Ведь он из своего “Капитала” вывел относительное и абсолютное обнищание пролетариата . А из двойного обнищания вывел мировую революцию, главенствующую роль пролетариата. Это же ерунда!» Интеллигентный профессор Мурзов вздыхал: «Игорь, ну ты же не читал весь “Капитал”, как ты можешь опровергать?» Я в азарте грыз первый том, там, где есть ещё формулы и некая логическая цепочка, и вдруг вижу, понимаю: ещё остаётся 3 (три)! Возмущённо возражаю профессору: «А если я написал бы 44 тома заведомой ерунды, был бы ещё более неуязвим, требуя от критиков сначала прочесть всё это и принимая предварительно зачёт по знанию всех моих 44 томов! Вряд ли бы кто потратил жизнь на «опровержение меня»! Нет! Это философ сам обязан предоставить на общее обозрение свои краткие выводы! Как Мартин Лютер на дверь виттенбергской церкви прибил свои 95 тезисов!»

Главные, актуальные тезисы Соловьёва в общем известны, я воспользуюсь суммированием идей истерио-философа очень благожелательным к нему Константином Леонтьевым в статье «Владимир Соловьёв против Данилевского»:

«У России нет и не должно быть никакого особого культурного призвания. Назначение русской (и вообще славянской) цивилизации одно: служить почвой для примирения православия с папством. Под главенством папы римского. “Пади пред ним (пред папой), о царь России! И встань, как всеславянский царь”! У нас, восточных, веры ещё много; но власть церковная слаба. Я возьму с собой всё, что у нас есть хорошего: теплоту веры в народе, ещё не иссякшую. Я отнесу всё это в Рим и повергну к стопам западного первосвященника. Восток всегда давал содержание, Запад – форму…»

Замечаете сегодня сбывание соловьёвских «пророчеств»? Эту неотложную горящую потребность объединения католиков с православными, столь великую, что за подчинение нашего Кирилла их Бенедикту не жалко и Россию на распыл бросить!

Для вящей точности узнать бы, может, с той, римской, стороны сегодня остро чувствуют потребность принятия вассальной присяги православных патриархов?.. Как-то я прочитал статью католического журналиста о главных сегодняшних проблемах Рима. Столь пронзительная боль, что искренне пожалел: Бразилия теряет более чем по полмиллиона католиков в год. Это ж их оплот – красавицы-мулатки с распятиями, великие футболисты, смиренно стоящие в очереди к папе римскому, стометровый Христос над Рио-де-Жанейро… Бразилию другой и представить нельзя. И оказывается, католичество там стремительно сокращается из-за этих американских сект, расползающихся по законам сетевого маркетинга. (Похоже на исчезновение бразильских экваториальных лесов.)

И на фоне схожих проблем в Италии (ещё оплот!), скандалов со священниками-педофилами попробуйте представить их кардиналов, тревожно и бессонно поджидающих прихода в Рим с повинной «православных схизматиков»… Мягко говоря: не очень правдоподобная картина.

Окиньте мысленным взором всю бездну наших и католических сегодняшних проблем, и кем тут предстанет Великий Конструктор Объединения Церквей под властью папы, легко платящий за это существованием России Вова Соловьёв?!

Просто омерзительно, откуда вообще эта поза командира роты на утреннем разводе, уверенно раздающего задания целым нациям, ставящего задачи Церквям и государствам? У меня есть версия, выскажу позже.

Он волен был выбирать объект для своего праздномыслия? Соловьёв-физик (если бы этого умственного шатуна подпустили к кафедре физики) изрёк бы: великая миссия России – пожертвовать собой для вселенского объединения Корпускулярной и Волновой теорий света. Инженер-электронщик В. Соловьёв: историческая задача России – пожертвовать собой для вселенского объединения стандартов ПАЛ и СЕКАМ.

Прошу прощения, если покажется унизительным такое пародирование высокой темы, но, господа католики, настоящее унижение – это быть объектом заботы таких людей, как В. Соловьёв.

Тут и следующая сложность возни с Соловьёвым. Он не только «защитник» желябовских террористов и католиков, он ещё и крупнейший якобы защитник евреев. Написавший множество писем и известную «Декларацию против антисемитизма», прогремевшую за границей.

«В письмах Ф. Гецу Соловьёв обличал погромы и заверял, что его перо всегда готово к защите бедствующего Израиля. На смертном одре молился за еврейский народ и читал псалом на иврите. Смерть Соловьёва вызвала глубокое горе всего русского еврейства. В синагогах читались молитвы за упокой души Соловьёва, одного из “праведников народов мира”» (Википедия).

Что ж, уважаемые евреи, упокойная молитва за Соловьёва – это 1900 год. Но если окинуть хоть беглым взглядом всю чудовищную «Мистерию ХХ века», сколько раз поменялись условия, места покровителей и гонителей! Вспомнить хоть «главного врага» евреев 1940-х годов, против кого шёл основной поток их терактов? – Британия с её палестинским Мандатом! Или середина 1950-х: СССР и США дружно вместе идут против… Британии, Франции, Израиля. А 1970-е? А сегодня?

С персонами и партиями ещё более перевёртышей. Живи сегодня Соловьёв в Израиле – 200 %, что он «поставил бы своё перо на защиту» «Аль-Каиды». Это прямо вытекает из его аргументации: «Если евреи – наши враги, поступайте с ними по заповеди: любите врагов ваших! Если они не враги – незачем их преследовать». Сегодня в известном политкорректном хоре сдающих Израиль он был бы запевалой, подставив только в свою «формулу» Усаму… Нафлудил бы дюжину томов, наверное, не о Софии, а о Саре Соловьёвой, но сдал бы точно.

И его (якобы) польза евреям XIX века была отнюдь не пропорциональна его вреду России – гораздо, гораздо меньше.

В. Г. Короленко в статье «Декларация» вспоминает В. С. Соловьёва: «В октябре 1890 года я получил от покойного Владимира Сергеевича Соловьёва письмо, в котором говорилось между прочим:

“Посылаю вам прилагаемое заявление литераторов и учёных с просьбой подписать его, считаю лишним распространяться о том, насколько подпись необходима. Уезжая на днях в Петербург, покорнейше прошу подписанное вами заявление прислать мне туда по следующему адресу: “Европейская” гостиница на Михайловской улице. С совершенным почтением, готовый к услугам Владимир Соловьев”…

Для него (Короленко продолжает о Соловьёве) …христианство было источником абсолютной морали. Из этого источника он извлёк и формулу по еврейскому вопросу, отличавшуюся необыкновенной лёгкостью и простотой. Он говорил: “Если евреи – наши враги, поступайте с ними по заповеди: любите врагов ваших. Если же они не враги (он думал, что не враги), тогда незачем их преследовать”. Многие догматические взгляды Соловьёва окутаны густыми, иной раз почти непроницаемыми метафизическими туманами. Но когда он спускался с этих туманных высот, чтобы прилагать те или другие основные формулы христианства к текущей жизни, он был иной раз великолепен по отчётливой ясности мысли и по умению найти для неё простую и сжатую формулу…»

Шумная трескотня возымела обычное действие. Последовал циркуляр главного управления, и затеянная Соловьёвым декларация в то время в России так и не появилась. Как настоящая «крамола» она была напечатана за границей (одновременно в Париже и Вене). Для европейцев, разумеется, заявление русскими писателями признанных культурным миром аксиом могло иметь значение разве в качестве курьёзной иллюстрации русских цензурных порядков. Но для нас даже и теперь есть нечто поучительное в этом маленьком эпизоде. Употребляя столь героические усилия, чтобы задушить попытку Соловьёва в зародыше, тогдашний антисемитизм как бы отдавал своим противникам некоторую дань страха и уважения.

«…Кое-какие детали редакции вызывали меня на некоторые замечания, но из-за оттенков я не считал нужным отклоняться от дела. Так же, очевидно, смотрел и В. С. Соловьёв… Относительно одной поправки, сделанной его рукой (германское происхождение русского антисемитизма), он сообщил мне, что вписал это по требованию некоторых из подписавших, считая эту вставку излишней, но и не желая затягивать дело спорами о редакции…»

Характерна следующая пара пунктов воспоминаний Короленко:

1)  «Шумная трескотня возымела обычное действие» – э то ведь секрет действенности и всех подобных деклараций, акций, скандалов. «Запрет» в России – лучшая реклама для зарубежного издания.

2) Декларация Соловьёва заканчивалась абзацем: «На основании всего этого мы самым решительным образом осуждаем антисемитическое движение в печати, перешедшее к нам из Германии, как безнравственное по существу и крайне опасное для будущности России».

Соловьёв хотел убрать «германское происхождение русского антисемитизма» , но не сумел, в чём, собственно, и извинялся перед Короленко. Считал: нечего оправдывать Россию такой оговоркой, но «вписал это по требованию некоторых подписавших», собирая массовку побольше.

Впрочем, было бы несправедливо оценивать вклад Соловьёва в обсуждение еврейского вопроса только по той «Декларации», в сущности, обычного «коллективного письма протеста» – полторы странички текста плюс евроскандал. Его большая статья «Еврейство и христианский вопрос», вышедшая в «Православном обозрении» (1884 г.), работа действительно солидная, вдумчивая. Обширные цитаты из Каткова, епископа херсонского и одесского Никанора. Соловьёв доказывает: настоящие русские патриоты антисемитами ни в коем случае не были. Особенно выразительно это показано Соловьёвым на примере Каткова, но, увы, по законам скандальной журналистики, чёрного Пиара, вышедшая «в Европах» (Париже и Вене) страничная «Декларация» совершенно забила и перечеркнула добротные статьи – «Еврейство и христианский вопрос» и «Новозаветный Израиль» (1885 г.), тоже внутрироссийского хождения.

В еврейских работах нескандального Соловьёва видна его замечательная последовательность, принципиальность. Положительное решение еврейского вопроса Соловьёв, как и всё вообще, увязывает со своим любимым «Богочеловечеством», объединением всех ветвей христианства и иудеев во вселенской теократической державе:

«Признавая только такое религиозное разрешение “еврейского вопроса”, веруя в грядущее соединение дома Израилева с православным и католическим христианством на общей им теократической почве, я имел случай высказать это своё убеждение с кафедры (в 1882 г., лекция на Высших женских курсах). Теперь решаюсь дать более обстоятельную обработку этому взгляду на иудейство…»

Небольшое комическое отступление. Гипотеза: если поручить Соловьёву на его Высших женских курсах прочитать лекцию по любой другой «актуальной проблеме»: аварии на железных дорогах, распространение венерических заболеваний, аборты, «обманутые вкладчики», жертвы частых в ту эпоху банкротств акционерных компаний… вывел бы он в трёх-четырёх абзацах решение тех проблем к своему любимому объединению церквей под властью римского папы?!

Формулировка Соловьёва в общем справедлива: «Иудеи всегда относились к нам по-иудейски. Мы же, христиане, напротив, доселе не научились относиться к иудейству по-христиански… Главный интерес в современной Европе – деньги; евреи мастера денежного дела, естественно, они господа в современной Европе».

Единственно что: сурово обвиняя европейцев в 2000-летнем неумении решить еврейский вопрос по-христиански, я бы на месте Соловьёва всё же не забыл выделить из этого списка виновных европейцев – Россию, впервые получившую «на баланс» евреев с их вопросом менее чем за 100 лет до Соловьёва. По-моему, 2000 и 100 лет – разница уже достойная некоторого обособления! Плюс Россия получила «еврейский вопрос» отягощённым ужасным и кровавым «польским вопросом» (был известный образ, термин: «Отравленный поцелуй Польши» ).

Что забылось Соловьёвым – Короленко в… шумной трескотне, возымевшей обычное действие

В 1772 году по первому разделу Польши Россия вернула часть Белоруссии и Украины со 100-тысячным еврейским населением, выросшим там за время Речи Посполитой. Общее количество евреев в разделяемой стране насчитывалось в 900 000.

Из известных россиян на поприще решения еврейского вопроса вспомним Державина, который пытался разобраться с причинами голода в Белоруссии, подсчитать число евреев-арендаторов и… до сих пор упрекается в антисемитизме. А вот польских королей Болеслава, Казимира и Мечислава, позволивших евреям жить в частности на Украине, почитают за великих гуманистов. ( «Мешко, круль, благословенный, справедливый» – сохранились эти еврейские надписи.)

Еврейский историк Гессен писал: «Общий баланс жизни в Польше был, очевидно, евреям благоприятен, еврейское население в Польше значительно возросло… евреи приняли широкое участие в сельском хозяйстве помещиков, развив занятия арендой… между прочим, винных промыслов».

Еврейская энциклопедия: «Служа интересам землевладельцев… евреи навлекли на себя ненависть населения… Злоба крестьянина… направлялась и на католика-пана, и на еврея-арендатора… и когда разразилось восстание казаков под предводительством Хмельницкого, евреи, наравне с поляками, пали жертвой».

Вот в чём дело: польский пан приглашал еврея на новозахваченную Украину-Белоруссию только как инструмент! Выполнявший к тому же самую грязную и опасную функцию. И «ключевыми по теме» здесь будут не привилегии Казимира Справедливого, не грамоты круля Лешка Белого, а пропинация и аренда церквей.

Надо признать, что и представители любых других национальностей, занимавшие место в этом «разделении труда», вели себя примерно так же. Доказательство, как сказали бы классики., «социальной детерминированности»: захватившему некую территорию нужен агент по её эксплуатации. Вот яркий пример. В 1495 году великий князь литовский Александр Ягеллон приказал: «жидову з земли вон выбити» . Но через несколько лет избранный на польский престол он тут же позволил евреям вернуться в ту же Литву. То есть как польское «должностное лицо» он увидел необходимость в когорте подвижных финансовых агентов на Востоке.

Но всего более губила евреев именно шаткость польской власти над Украиной. Отсюда частые восстания, а чем они грозили арендаторам, знает не только выше процитированная Еврейская энциклопедия…

А сами евреи? Они пришли и объявили королю Казимиру:

–  Мы тут две тысячи лет странствовали, мечтали, искали именно такую грязную, гнусную и опасную работу, как держание шинков, спаивание в долг и конфискация у крестьян средств их выживания – коров, лошадей, инвентаря! Как сдирание платы за крестины ребёнка, за отпевания родителя?

Выделенное курсивом – ни в коем случае не утверждение. Это гипотетический, «заостряющий» вопрос.

Правь, Британия, морями… лжи!

Действительно, а почему евреи так массово пошли арендовать у поляков шинки и церкви, взимать с украинцев деньги за питьё, крещения, венчания, отпевания?..

А потому, что у них, евреев, просто не осталось другого выхода.

Например, англичане «культурно» изгнали всех – абсолютно всех! – евреев в 1290 году, а впустили обратно через… 355 лет. Кстати, получается, в Англии тоже, значит, была черта осёдлости , только у них она совпадала с береговой линией Британских островов! (То бишь – евреев или за море, или в море.) После этого, чтобы критиковать Российскую черту осёдлости, нужно было запастись мерой как раз знаменитого британского лицемерия. Но сегодня можно с полным правом вернуть англичанам некоторые заслуженные ими права и приоритеты. Например, получается, на каждой известной гитлеровской табличке «Юденфрай» («Свободно от евреев») можно в уголке ставить значок – R в кружочке. Авторские права на сей лозунг принадлежат англичанам: тут и 645-летний приоритет перед фюрером, и факт хождения, действия – 355 лет против 8!

Та самая Британская черта осёдлости, совпадающая с береговой чертой Британских островов, и те самые прахолокосты – сжигание гетто с их обитателями в Западной Европе вызвали новый Исход евреев.

Германский император считался правопреемником древнеримского императора Тита, который после разрушения Иерусалима якобы приобрёл евреев в качестве личного имущества (Kammergut). На этом основании император владел всеми евреями, жившими на территории бывшей Римской империи, как императорскими крепостными (Kammerknechte), которых дарил, продавал или закладывал.

Но то была хоть какая защита, о статусе Kammer-knechte евреи мечтали! – на фоне поголовного истребления (например, в Силезии в 1453 году).

И это не «контрпропаганда»…

…не парирование в духе известного: «У вас колбасы нет! – А зато у вас негров линчуют!» Английское «окончательное решение» и прочие факты выше приведены именно для выяснения: откуда на Русь пришла эта проблема.

Тут связь – прямее не бывает. Именно те люди, те уцелевшие остатки английских, немецких, французских этнических чисток дошли, добрели до Украины-Белоруссии! И согласились на единственную предложенную поляками работу.

А какой ещё факт доказывает, иллюстрирует даже само наличие в сегодняшнем Израиле Управления абсорбции? Тот, что поток, волна иммиграции это огромная и совершенно отдельная проблема. Столько-то тысяч евреев, живших в Европе столетия, – это одно, а столько-то вновь пришедших, ставших табором у границы, – это совсем другое. Тут даже поляки не столь виноваты, как…

Одна из факультативных задач этой книги – разрешение вопроса с «русско-украинским антисемитизмом». Ожидание, что кто-нибудь, имеющий больше информации и больше средств её широкого распространения, скажет или опубликует что-нибудь, вроде…

–  Таки-да. Были на Украине погромы. Работа там была уж очень рискованная: церкви арендовать – это вам не морковку растить! Но другой работы не было. А вот в Англии – Германии перед зачистками мы же вроде тамошних кирх, церквей и не арендовали – вот что характерно и обидно! А евреи, приехавшие в Россию НЕ арендаторами, имели сразу вполне-таки культурные условия. Вон Шафировы стали баронами ещё за 130 лет до Ротшильдов!

Средневековый Исход евреев в Восточную Европу – факт, давно и абсолютно установленный, но редко поминаемый. А в нижеследующем, «пропинационно-погромном» контексте – не упоминаемый, к сожалению, вообще. Сегодня политкорректность, как хорошо известно, дошла до извинений за Крестовые походы, но сих событий, случившихся гораздо позднее (на 300–400 лет позже!), этого узла, завязанного на шее России, политкорректная Европа пока не касалась!

Итак, Англия: 355 лет респектабельной тишины… и уж точно ни одного антисемитского инцидента! А поляки за это время раз 15 убегали от украинских восстаний и возвращались. И вновь убегали, бросая своих агентов на растерзание, тем самым создавая украинцам репутацию буйных антисемитов…

Вообще это большая, отдельная тема рассматривалась мной ранее, в книге «10 мифов об Украине» Зарождение вопроса – евреи, тотально истреблённые по всей Европе: «окончательные решения» в масштабах Силезии (уничтожение), Англии (казни и высылка – ни одного еврея на острове в течение 300 лет), и евреи, приглашённые поляками на свежезахваченные украинские земли для организации их эксплуатации (арендаторство).

Да в России была черта осёдлости, но ведь и русские крестьяне в некотором смысле имели свою черту осёдлости, проходившую по… околицам их деревень. Это я о крепостном праве, только-только к тому времени отменённом. Так же медленно, неуклюже Россия решала (это признавали) и решила бы вопрос с «еврейским крепостным правом».

Россия первая в мире начала давать евреям землю в лучших местах юга страны (миссия князя Александра Голицына), откуда и вышли «помещики Бронштейны», родители Троцкого. Эта тема хорошо рассмотрена в работах современного историка Дмитрия Фельдмана. Начало XIX века: лучшие земли, добровольный бесплатный переезд, «подъёмные». Но даже и к тем благословенным щедрым землям еврейские крестьяне не прикреплялись, у них ничего не было, кроме необходимости возврата подъёмных. Понятно, что русские крепостные тогда о таких сказочных условиях и мечтать не могли. В общем, то был не антисемитизм, а скорее – бюрократизм со всеми его плюсами и минусами…

И (проверьте!) Шафировы таки стали в России баронами, на 130 лет раньше Ротшильдов…

Но в итоге все объективные русские плюсы в «еврейском деле» Соловьёв забывает, увлекаясь общей всехристианской 2000-летней виной, своим… «быстрорастворимым» покаянием. А русские минусы: черту осёдлости, погромные статьи, ровно наоборот – выпячивает своей «Декларацией». Такая, получается, может, и невольно, двухходовка.

И что американские банкиры-евреи посчитали именно Россию главным врагом еврейства (и вследствие этого предприняли некоторые известные меры), это:

1) большая их ошибка ( см. Германия, Гитлер, и вся история ХХ века);

2) личная заслуга В. Соловьёва, одно из наиболее значительных, реальных следствий его лекций, писем, деклараций.

Апостол курсисток

Умственный кризис Серебряного века виден не только в этих соловьиных трелях, истеричной готовности нести «философа» с кафедры на руках вдогон за Засулич и её адвокатом. Хотя и это, конечно, симптом. Да вы только попробуйте, подставьте мысленно на то место, на поднятые потные ладони толпы-сороконожки каких-либо ещё «коллег-философов», допустим, Паскаля, Гегеля, отшельника Диогена, Ницше… Или представьте носимого на руках Шопенгауэра… – разрыв мозга! Сейчас уж, кажется, и Жанну Фриске, и Бориса Моисеева после концертов не уносят со сцены на руках…

А уж как колоритен был бы в этой роли Иммануил Кант, особенно если «поклонники философии» были бы настолько любезны, что понесли бы его лицом вверх, и он мог, устремив взор, продолжать наблюдать… «звёзды на небе и нравственный закон внутри».

Общественный кризис проявлялся в симметричной пошлости «философа» и аудитории. И если кто думает, что Соловьёв на трибуне-сцене был серьёзен, как Гегель – просто это публика почему-то вдруг повела себя как на концерте «Ласкового мая», – то вот свидетельство очевидца (и зачёркивание ещё одного «вдруг» в русской истории):

«Он (Соловьёв) явился с своей диссертацией и своими публичными чтениями как талантливый, впечатлительный человек, конечно, научно подготовленный. Защищая в Петербурге свою диссертацию, он весь был проникнут спиритизмом, он бредил или верил в видения и рассказывал с воспалёнными очами о “чудесах” спиритов, которых он видел в Лондоне. По самой натуре своей он был противник “грубого материализма” и “узкого позитивизма”. В его чтениях виден был не столько философ и учёный, сколько лирик, действовавший преимущественно на впечатлительность женщин. В его аргументации постоянно видна именно лирика, не особенно глубокая, но всегда напряжённая. Он был хорош только там, где являлся самим собой, со своей впечатлительностью и наивностью, например, в своих юмористических стихотворениях. Маска учёного только вредила ему. Под этой маской он чувствовал себя не совсем удобно, она тяготила его и связывала его талантливость». (Статья «Два пророка», Новое время, 1888.)

И главный апологет, Бердяев, в статье «Основная идея Вл. Соловьёва» вторит:

«Все более или менее признают, что Вл. Соловьёв был величайшим русским мыслителем. Но в современном поколении нет благодарности к его духовному подвигу, нет понимания и почитания его духовного образа. Да и нужно признать, что образ Вл. Соловьёва остаётся загадочным. Он не столько раскрывал себя в своей философии, богословии и публицистике, сколько прикрывал противоречия своего духа. Есть Вл. Соловьёв дневной и ночной. И противоречия Соловьёва ночного лишь по внешности примирялись в сознании Соловьёва дневного. Про Вл. Соловьёва с одинаковым правом можно сказать, что он был мистик и рационалист, православный и католик, церковный человек и свободный гностик, консерватор и либерал. Пророчество – интимная тема всей духовной жизни Вл. Соловьёва. Он сознавал себя призванным к свободному пророчествованию. Он одинок и не понят, потому что несёт пророческое служение…»

Вглядитесь в эту кляксу декаданса, расползавшуюся на русской истории! Безумные требования к власти, покровительство террористов, заливистый пересказ с кафедры содержания своих спиритических сеансов, поток бессвязной лирики, и всё это выносится за скобки возможной критики: «Свободное пророчество», «Интимная тема» . Понятно, здесь «интимный» значит: глубоко личный, лирический момент, в ущерб аналитическому, объективному. Но в сотый раз столкнувшись в соловьевиане с этим термином, невольно вспомнишь объявление: «Интим не предлагать!»

Потрясающая безответственность оборачивается даже забвением основ Священной истории, которую Соловьёв, Бердяев наверняка знали лучше всех нас. Богословы всех направлений христианства давно зафиксировали: были в свои времена Патриархи, потом Судьи (Шофетим), потом Пророки, были Апостолы. И всё… Библия закончена, закрыта , – это не альманах, не ежемесячный «Вестник Европы»! И после формирования Канона даже Отцы Церкви, уж не говоря о последующих философах… больше не «подпирали» свои книги, системы, учения ярлыком: «Осторожно. Свободные Пророчества. Обращаться с почтением».

Нет, Бердяев не требует прямо приравнять Соловьёва к пророку Илие, Исайе, Иеремии… но он требует той же меры безответственности (Пророки ответственны только пред Богом) для интимного свободного пророчествования .

А почему бы тогда этого бездетного, бессемейного, вечного бобыля, приживальщика у Трубецких и в семействе поэта Алексея Константиновича Толстого не вписать ещё и в Патриархи? ( «Типа Авраама, Иакова с потомством – «как песок морской» ).

Нет! Куда более точен свидетель – корреспондент «Нового времени»:

«Не особенно глубокая лирика, действующая преимущественно на впечатлительность женщин». В общем… истерия, как и было сказано.

Кстати, и основной площадкой выступлений Соловьёва, как известно, были Петербургские Высшие женские курсы. Главные толпы «любителей философии» собирали лекции (со свободным доступом) Соловьёва именно с кафедры Высших женских курсов. То есть немалая его доля вины и в появлении этого известного социального явления второй половины XIX века: «Курсистка». Взвинченная, радикальная, под самую шляпку набитая примитивными цитатами, потенциальная «ходительница в народ» и террористка.

Если кому-то покажется, что личная неприязнь автора к Соловьёву лишает общую картину объективности, например в этой оценке его учениц, «курсисток», я могу предложить ещё пару оценок сего явления. Правда, чуть под другим именем. Дело в том, что Женских курсов в России было открыто 5–7. Но главными, безусловно, являлись: Петербургские Высшие женские курсы, чаще называемые Бестужевские по имени первого руководителя, профессора К. Н. Бестужева-Рюмина. Именно на них и подвизался Соловьёв. В итоге «бесстужевка» в словесном обороте потеснила «курсистку» и вошло даже в толковый словарь начала XX века, где указано два значения. «Бестужевка»: 1) слушательница курсов, открытых Бестужевым; 2) идеалистка.

В романе «Распадъ» известного бытописателя эпохи Петра Боборыкина есть строки: «Для всехъ нихъ я “шалая” идеалистка. Однимъ словомъ – “бестужевка!” У нихъ это нечто въ роде юродивой…»

Так что вполне корректно синонимическое употребления слов «курсистка» и «бесстужевка». Первое мне приглянулось чисто фонетически: «апостол курсисток» звучит как-то лучше.

И ведь не только я, пытающийся на этих страницах определить Вл. Соловьёва как тяжёлую и «нехорошую» болезнь русского духа , оперирую преимущественно его краткими тезисами… А мне, допустим, возразят, что полный подробный разбор его книг, всей «соловьёвской теургии» , более близкое знакомство с «Софьей Соловьёвой» дали бы совсем иное толкование. Но вот же и горячий поклонник, сотрудник, можно сказать, «приводной ремень Соловьёва», весьма влиятельный журналист, общественный деятель В. Короленко резюмировал в истории с их «Декларацией»:

«Многие догматические взгляды Соловьёва окутаны густыми, иной раз почти непроницаемыми метафизическими туманами. Но когда он спускался с этих туманных высот, чтобы прилагать те или другие основные формулы христианства к текущей жизни, то был иной раз великолепен по отчётливой ясности мысли и по умению найти для неё простую и сжатую формулу…»

И если говорить только о формулах, о конечных выводах, то какая удивительная аберрация XIX века тут выявляется! Ведь всё поражавшее современников «великолепие соловьёвских формул» заключено в простом смешении, переносе евангельских заповедей, обращённых к отдельной личности – «Возлюби врагов своих», «Не убий»,  – на государство, правительство, политику, государственную церковь. Во имя провозглашённого им «Богочеловечества», всемирного объединения людей, христиан и иудеев для жизни по евангельским законам, о современных законах Российской империи можно просто забыть! Своим требованием к власти в 1881 году он показывает именно такое, отменяющее российскую государственность истолкование своих идей, и толпа подхватывает его и его идею.

Примитивный фокус, рассчитанный на забвение простого факта. Христианство ещё за 1600 лет до Соловьёва стало государственной религией и не только оправдывало, но и благословляло уходившие на войну армии и монархов, казнящих своих подданных. И православные, и католические, и протестантские государства с одобрения своего священства все 1600 лет продолжали… – да, просто продолжали оставаться государствами, что предполагает наличие суда и армии. Но вот, повторим, появляется «великолепная соловьёвская формула», его ультиматум Александру III: «Царь должен простить (цареубийц) . Если он христианин, он должен простить. Если он действительный вождь народа, он должен простить. Если государственная власть вступит на кровавый путь, мы отречёмся от неё» .

Тотальное торжество формулы: Желябов + Соловьёв = общественное мнение …можно выявить даже в таком сопоставлении фактов. Как известно в марте 1881 года царь Александр III на соловьёвский ультиматум ответил: «Помиловал бы, если бы покушались на меня, но убийц отца помиловать не могу». Однако так же хорошо известно (но под этим углом зрения пока не сопоставлялось), что через несколько лет следующую группу террористов, с Александром Ульяновым, покушавшуюся уже на него лично, царь всё же не помиловал. О каком-то двоедушии царя Александра III речь заходить не может. Он действительно – скала, на которой держалась Россия. Монолитность, благородную цельность и прямодушие характера царя признавал весь мир, в том числе и его противники. А то, что он сказал в марте 1881 года – отражение того потрясающего общественного давления, тотального господства общественной мысли, сформулированной Соловьёвым. Так что даже сам великий царь тоже тогда полагал, что террористов можно бы и простить, если бы…

Понимаете? Он, Александр, только пару недель как принял власть (и громадную ответственность), ещё не полностью сформировал систему взглядов, решений, которая его и сделала оплотом России. И в какой-то мере сам ещё подвержен влиянию убогой болтовни, не может пока выключить этот фон, закадровое зудение. Как же! «Всё общество говорит», «Соловьёв формулирует, грозит отречением от кровавой власти», а отец того Соловьёва ранее учил будущего царя предмету «Русская история»… И сквозь всё это невиданное давление: теракты, отец в гробу, величайшая ответственность, свалившаяся в один миг на голову, и этот «голос общественности», который ещё надо будет научиться отличать от «гласа народа», царь делает свой первый шаг…

Можно было бы уделить гораздо меньше внимания истеричному «философу», но соловьёвская тенденция внеисторичного, внереалистичного отношения к государству, да и вообще к окружающей действительности постоянно проступает и сегодня.

Тут уже могу поделиться личными впечатлениями. Нынешние, начала XXI века студенты, точнее, самые искренние из них, интересующиеся часто подступают к своему преподавателю истории с вопросами (да ещё и со своими закадровыми готовыми ответами). Можно сказать: не вопрошают, а сверяются. Типичнейший «вопрос», тема мини-диспута: наша Православная церковь проповедует «не убий», а сама окропляет святой водой атомные подводные лодки, бомбардировщики и танки!

И всегда рядом заготовленная антитеза этому «двуличию», – я уж научился угадывать её с полуслова, полуслога. «Вот Далай-лама, у него самое нелицимерное, настоящее “не убий”»! Иногда называются и другие проповедники, духовные лидеры, но Далай-лама, безупречный, известный всему миру человек – действительно, самая «сильная» карта в колоде. С неё и заходят, в 95 % случаев.

Начинать приходится издалека. Да, безусловно, сегодня последователи Далай-ламы в Лондоне, Париже, Нью-Йорке, Москве – люди кроткие, незлобливые, истинный образец гуманизма на словах и на деле. И кришнаитам тоже можно жить в Лондоне, Москве, буквально каждый свой день являя пример кротости, ненасилия, тотального вегетарианства и т. д.

Но ведь был период, когда и на Далай-ламах лежала вся мера ответственности государственной церкви, и им доводилось благословлять и напутствовать тибетскую армию. Которая, например, при царе Сонгцэн Гампо и его преемниках практически покорила пол-Китая. Однажды 200-тысячная тибетская армия дошла до китайской столицы, заставив императора бежать. При царе Тисонг Децэне буддистам приходилось бороться с другой тибетской религией – бон, сторонников которой во главе с боннским министром Машангой как-то заживо замуровали в пещере. А царя Ландарму, сторонника бон, буддийский монах Лхалун Пэлги Дордже убил точным выстрелом из лука, как сказано в буддийских летописях, «преисполнившись сострадания к (заблудшему) царю». И день убийства царя-гонителя стал Праздником тибетских буддистов.

А ещё была известная дискуссия в тибетском монастыре Самье (792–794) между сторонниками индийской и китайской версий буддизма по вопросу, кстати, методов духовного совершенствования и достижения состояния просветления. И победившим в это диспуте так же довелось казнить неправильно трактовавших нирвану…

И нынешний Далай-лама XIV действительно образец подлинного гуманизма XX–XXI веков, самый, пожалуй, достойный из лауреатов Нобелевской премии мира… – от Далай-лам того периода не может отречься, например, как Хрущёв от Сталина, по той простой и совершенно замечательной причине, что Он – и есть Они в новом воплощении! Это такой же фундаментальный догмат буддистов, как существование Рая, Ада, Чистилища у католиков.

И каждый Далай-лама – всегда является реинкарнацией предыдущего, что я бы выразил формулой: Далай-лама (N) = ReinсornДалай-лама (N-1).

И главное в этих диспутах с пытливым сегодняшним студенчеством – поверьте! – отнюдь не вытаскивание вышеперечисленных фактов, а в том, чтобы излагать их и отнюдь не тоном злорадного контрпропагандиста. И все свои скромные успехи в тех послелекционных диспутах я отношу только на счёт своего искреннего почтения к нынешнему Далай-ламе, достойнейшему из политиков и религиозных деятелей современности.

Как-то, запомнилось, на улице Рождественке я встретил эдакий «буддийский патруль», четырёх приятных молодых людей, протянувших мне листок со столбиком подписей: требование разрешить въезд Далай-ламе в Калмыкию. Скорее всего то была самодеятельность. Я тогда подписал, и теперь, во время сих диспутов, когда мои студенты заходят с «карты» «А вот Далай-лама…», я в ответ выкладываю им историю Тибета и более всего желаю, чтобы к нам именно в этот момент по институтскому коридору подошёл бы тот «буддийский патруль», собирающий подписи в пользу приезда Далай-ламы, допустим, теперь в Бурятию. И я бы тогда под испытующими взглядами своих юных спорщиков продемонстрировал бы всю «правильную» последовательность действий: медленно взял бы листок, внимательно бы прочитал, заглянул бы в глаза нашим ламаистам и… перекрестившись, подписал бы…

А уж сколько за тысячелетия своего бытования в качестве государственной религии довелось свершить деяний индуистам, абсолютно противоположным нынешным раздатчикам бесплатного риса в европейских столицах!

Сострадательное понимание – вот, по-моему, правильный взгляд на историю религии, которой довелось нести бремя государственной!

Конечно, от самого Соловьёва грех этого требовать, но хоть кто-нибудь из руконосильщиков философа попробовал бы просто задуматься. Вместе с царём желябовцы в тот день ранили несколько десятков и убили трёх людей: казака царского конвоя Малеичева, случайную прохожую Евдокию Давыдову (двое детей стали сиротами) и 14-летнего мальчика Николая Захарова. В предыдущих попытках убиты ещё сотни. Относительной их неудачей был только взрыв царского поезда: тогда вообще – кошмар! – не погиб ни один человек. (Больше таких провалов они не допускали.)

И если царь Александр простил бы желябовцев, что тогда делать с их соседями по Петропавловке? Там вон – убийца, зарезавший одного только сторожа и укравший 15 рублей. А там – отравившая из любви и ревности. По справедливости на них лежит меньший грех. Не простить их – тут суперхристианским либералам соловьёвцам надо тоже возмутиться.

(Хотя что-то мне подсказывает, что повешения «этих» они бы и не заметили: на уголовниках навар пиара не тот. Помните вышеприведённую «Теорему Аполлинарии Сусловой» о попадании в сонм гениев и знаменитостей ?)

Но, допустим, Соловьёв оказался бы честен, принципиален – вспомнил бы и убийц-уголовников. И если Желябова – Перовскую просто простили, то перед этими надо ещё и извиниться… Далее: воры, контрабандисты, фальшивомонетчики, на ком нет крови, – по той же мере справедливости, пропорционально их надо простить, извиниться перед ними и выпустить с выходным пособием…

То есть попугай-фигляр лишает страну правоохранительной системы. Далее: «Врагов надо возлюбить», то есть не должно быть у России и армии.

А в какой исторической, военно-политической обстановке проходило это передёргивание, подмена личных заповедей и основ государственной жизни? Колониальные войны по всему миру, подавление Восстания сипаев, дальняя подготовка к Мировой войне. Уже достиг полковничьего чина и готов взойти на трон настоящий монстр милитаризма, будущий кайзер Вильгельм Второй. Это будни глав христианских государств. Но и папа римский, которому Соловьёв намерен вручить стадо православных в дни Русско-турецкой войны, войны за спасение от резни балканских христиан, как уже упоминалось, выступает в Риме с призывом новой общеевропейской войны против России – «Крымской войны-2».

Как-то один из поклонников Соловьёва, некто Н. Кортелев, отыскал и опубликовал анкету, заполненную «философом», где тот в числе любимых иностранных прозаиков называет Гофмана и папу Льва XIII (журнал «Наше наследие» № 55, 2000 г.), – сия публикация типична для соловьёвских последователей и будет ещё затронута. Котрелев так поясняет сей удивительный рейтинг: «Он (Соловьёв) возлагал огромные надежды на Льва XIII, Папу Римского, знаменитого своим латинским стилем…»

Ну не может выбранный исторический сюжет не замкнуться, показав, что вовсе не случайно из сонма истерических личностей к близкому рассмотрению взят именно этот!

Итак, солдаты лейб-гвардии Финляндского полка все – ветераны только что закончившейся Русско-турецкой войны 1877–1878 годов! Спасавшие христиан от башибузуков (и их пастыря, Папы Римского Льва XII) несут новую службу: охрана царских резиденций. Взрыв Зимнего дворца: организатор – Желябов, исполнитель – Степан Халтурин. Из героев, уцелевших в недавней войне, 56 человек ранено, 11 погибло:

фельдфебель Кирилл Дмитриев,

унтер-офицер Ефим Белонин,

горнист Иван Антонов,

ефрейтор Тихон Феоктистов,

ефрейтор Борис Лелецкий,

рядовой Фёдор Соловьёв,

рядовой Владимир Шукшин,

рядовой Данила Сенин,

рядовой Ардалион Захаров,

рядовой Григорий Журавлёв,

рядовой Семён Кошелев.

Несмотря на сильный мороз и опасность нового покушения, Государь был на церемонии похорон героев на Смоленском кладбище 7 февраля 1880 года, за год до…

И «русский католик» и спирит Соловьёв довершает рисунок жизни тех солдат и казаков (жертв других попыток) общей амнистией их убийц…

Как я подозреваю, нормальному человеку столь же тяжело воспринимать в значительном объёме, «залпом», эти факты «соловьёвского файла» – как и мне их сейчас вытаскивать. Вредное производство. Хочется хоть на миг прерваться, вдохнуть другой атмосферы, прежде чем продолжить.

Нечто совсем иное

Важно показать совсем другое, но столь же общественно значимое отношение к событиям русской поворотной эпохи. Выбрав при этом не заведомого оппонента Соловьёва вроде Константина Победоносцева, а такую персону, как, например, Елена Блаватская. Родная, кстати, тётка Сергея Юльевича Витте, героя нескольких следующих глав этой книги.

Давно покинувшая Россию основательница Теософского общества, чья обширная преимущественно англо-американская паства враждебна России, идее самодержавия, Блаватская выпускает весенний 1881 года номер своего журнала «Теософист» в траурной обложке. Убийство Александра II, потрясло её настолько, что она заболела. Вот отклик русской души:

«Господи! Что ж это за ужас? Светопреставление, что ли, у вас?.. Или Сатана вселился в исчадия земли нашей русской?! Или обезумели несчастные русские люди?.. Что ж теперь будет? Чего нам ждать?! О, Господи! Атеистка я, по-вашему, буддистка, отщепенка, республиканская гражданка, а горько мне! Горько! Жаль царя-мученика, семью царскую, жаль всю Русь православную!.. Гнушаюсь, презираю, проклинаю этих подлых извергов – социалистов!» «Пусть все смеются надо мной, но я, [теперь] американская гражданка, чувствую к незаслуженной мученической смерти царя-самодержца такую жалость, такую тоску и стыд, что в самом сердце России люди не могут их сильнее чувствовать…»

Придя в себя от горя и болезни, она написала статью о царе Александре II. Международная известность Блаватской способствовала тому, что многие газеты мира её перепечатали.

Из письма Елены Петровны сестре:

«Я отдала туда всё, что могла вспомнить, и представь себе, они не выбросили ни одного слова и некоторые другие газеты перепечатали это. Но всё равно, первое время, когда я пребывала в скорби, многие спрашивали меня: “Что это значит? Разве вы не американка?” Я так разозлилась, что послала что-то вроде отповеди в “Бомбей газетт”: “Не как русская подданная надела я траур, – написала я им, – а как русская родом! Как единица многомиллионного народа, облагодетельствованная тем кротким и милосердным человеком, по которому вся родина моя одела траур. Этим я хочу высказать любовь, уважение и искреннее горе по смерти Царя моих отца и матери, сестёр и братьев моих в России!..” Эта моя отповедь заставила их замолчать… Теперь они знают причину и могут отправляться к дьяволу…»

Ей прислали портрет царя в гробу. «Как посмотрела я на него, – пишет она своей тётке Н. А. Фадеевой, – верь не верь, должно быть помутилась рассудком. Неудержимое что-то дрогнуло во мне, да так и подтолкнуло руку мою и меня саму: как перекрещусь я русским большим крестом православным, как припаду к руке его, покойника, так даже остолбенела… Это я-то – старину вспомнила, рассентиментальничалась. Вот уж не ожидала…»

Далее необходимо процитировать прекрасную работу Александра Владимирова «Русская Блаватская» («День литературы», апрель 2011 г.).

«Масштаб её деятельности, свободомыслие, страстность в отстаивании идеалов, абсолютная свобода от стяжания и материальных интересов, самоотверженная любовь к людям без различий веры и расы выразили суть всеохватного русского сердца.

Все свойства её характера отличались решительностью и более подходили бы мужчине, чем женщине. Она никогда не признавала авторитетов, шла самостоятельно, презирая условия света. Так, переодетая в мужскую одежду, 3 ноября 1867 года она в качестве добровольца приняла участие в битве при Ментане на стороне гарибальдийцев, желая вместе с Гарибальди освободить Рим от власти пап. В этой битве левая рука Блаватской была дважды перебита ударами сабли, кроме того, она получила два тяжёлых пулевых ранения в правое плечо и в ногу, а также удар стилетом под самое сердце, оставивший заметный рубец. Она истекала кровью, сражённая пятью ранами, когда её извлекли из канавы, посчитав уже умершей…

Проведя основную часть жизни за рубежом, среди иностранцев, Блаватская не растворила свою уникальность в чужих идеях и традициях, а оставалась неизменно русской и по характеру, и по направленности всего своего дела. Учреждая Теософское общество в Лондоне, ведущую роль в котором играла английская аристократия, а та отличалась известным неприятием России, Блаватская постоянно заявляла: “Да, я русская”. Она развернула широкую деятельность в английской колонии – Индии. И это при остром геополитическом соперничестве Британии и России в Азии и на Востоке. Находясь в Индии, она могла почти публично, в обществе высказывать полушутя, что было бы хорошо, если бы генерал Ермолов со своими полками вторгся бы в Индию и освободил бы индусов от колониального гнёта Британии. Своему английскому другу, Синнетту, она, например, когда ей было уже 55 лет… с нарочито мужицкой грубостью продолжала писать об извечном споре Запада и России за Балканы:

“Мой дорогой м-р Синнетт, говорю с Вами серьёзно, так как Вы не принадлежите к числу тех психопатов, которые вечно принимают меня за русскую шпионку. Вы так же слепы в своей преданности и восхищении вашей [английской] консервативной политикой, как муж любимой женой. Вы не видите её недостатков, а Учителя видят… И если Вы продолжите в том же духе, что и он (я имею в виду вашего старого идиота Солсбери), и заткнёте Болгарию перед носом у России, то, уверяю Вас, она (Россия) подложит вам свинью в Индии и через Афганистан. Я знаю от Учителей то, что неизвестно Вам…

Ах, милый господин моего сердца! Если бы не [Теософское] Общество и Учителя, которым я каждодневно приношу в жертву свою кровь и честь, если бы те немногие, похожие на Вас англичане, которых я научилась любить как свою собственную плоть и кровь (метафорически, ибо свою плоть и кровь я ненавижу), – если бы не всё это, с какой колоссальной силой я ненавидела бы вас, англичан! В самом деле, поведение и политика вашего нынешнего кабинета министров бесчестны, презренны, достойны Иуды и в то же самое время восхитительно глупы! Один Черчилль ведёт себя как разумный человек и удивляет меня. Я вижу, что он вовсе не глуп и у него неплохое чутьё. То, что он бросил вашего Солсбери на произвол судьбы, возможно, спасло Англию от внезапного налёта России на вас да ещё и с союзниками, дорогой мой, – такими союзниками, о которых ваши дипломаты никогда и не помышляли, – и даже не с вашей поганой Турцией”.

Когда Россия вступила в войну с Турцией, Блаватская писала в американские газеты… публично выступая не только против турков, но и против таких серьёзных духовных и всемирных противников России, как иезуиты. Она делает великолепный перевод на английский язык тургеневского стихотворения “Виндзорский крокет”, и его публикуют сразу в нескольких газетах. Ей не дают покоя нью-йоркские поляки своими антироссийскими выходками…

Даже на страницах своих монументальных трудов, написанных для англоязычных читателей, Блаватская продолжает защищать Россию. В “Разоблачённой Изиде” она пишет:

“Верная своей политике быть чем угодно и для кого угодно, лишь бы в пользу своих интересов, Римская церковь, пока мы пишем эти строчки (1876 г.), благожелательно взирает на зверства в Болгарии и Сербии и, вероятно, маневрирует с Турцией против России… Ватикан рад ухватиться за любой союз, который обещает если и не восстановления его власти, то хоть ослабления своего противника (России)”.

Она пребывала в постоянном беспокойстве за исход войны, за воевавших дядю, двоюродного брата и племянника. Несказанно радовали Елену Петровну победы русского оружия, за которыми она пристально следила. Она ещё долго продолжала, как и во всё время войны, присылать деньги на русских раненых, и даже первые выручки, полученные за “Изиду”, пошли на ту же цель. Всё, что получала она в то время за статьи в русских газетах, всё шло целиком на Красный Крест и на бараки кавказских раненых.

Революционерка по своим духовным устремлениям и в ориентации на сакральный Восток, она парадоксальным образом была близка к охранительным позициям, в чём-то перекликающимися с воззрениями Константина Леонтьева. Поддерживая право народа на восстание в случае его иноземного угнетения, как в Индии, она совсем иначе смотрела на поднимавших голову нигилистов и народовольцев с их террором и насилием (курсив мой. – И. Ш. ), которого органически не переносила.

Блаватская посвятила интереснейшую статью роману Тургенева “Отцы и дети”, в которой пророчески утверждала, что созданный писательской силой мысли образ разрушителя Базарова способен в будущем принести России неисчислимые бедствия. Она сотрудничала как автор с известным русским публицистом Катковым… Книги Блаватской “Из пещер и дебрей Индостана”, “На голубых горах. Племена гор” можно было встретить в личных библиотеках Льва Толстого и даже Ленина (!), на неё ссылались Владимир Соловьёв (больше критически) и Николай Лесков (весьма позитивно).

Воспринимая царя как помазанника Божия, Блаватская не принимала республиканских форм правления и видела в самой фигуре самодержца персональное претворение Божественной Воли.

Один из биографов Блаватской, миссис Джонстон, сообщает: “Несмотря на отсутствие учтивости со стороны русских газет по отношению к Е. П. Б., она всегда подписывалась на многие русские журналы и газеты и, не имея возможности прочесть их за день, отрывала время от пяти-шестичасового ночного отдыха, желая знать, что происходило в её родной стране”. Сколько могла, со страниц теософских журналов, имеющих влияние на западную интеллигенцию, она защищала Россию от клеветы и наветов. Русский дух, русская правда, русская справедливость, по большому слову – Православие, столь ярко отображённые великой русской культурой, воплощали и воплощают идею мирового Универсума. На алтарь служению этому Идеалу отдала свою жизнь наша соотечественница Елена Петровна Блаватская. И кто может сказать, где бoльшая служба вершится для России: в её пределах и в битвах с внутренними врагами, или же за её пределами, с врагами внешними?

К сожалению, в России, на родине Блаватской, распространялась и распространяется клевета о её антиправославии. Но необходимо подчеркнуть, что во всех её работах, большинство из которых написано на английском языке, в критике “церкви” подразумевалась именно Западная церковь, господство и иезуитство папистов. Блаватская никогда не критиковала искреннюю, православную веру в Христа.

Неверные сведения, печатавшиеся о ней тогда в России, сильно огорчали Блаватскую:

“Ну что это они всё врут?.. Откуда они взяли, что я собираюсь упразднять христианство и проповедовать буддизм? Если б читали в России, что мы пишем, так и знали бы, что мы проповедуем чистую христоподобную теософию – познание Бога и жизненной морали, как её понимал сам Христос… Уж если репортёры их городят пустяки, так имели бы мужество печатать возражения. Уж, кажется, я нимало необидное, самое добродушное письмо написала, а у N и его поместить добросовестности не хватило?.. Ну, Бог с ними, милые соотечественники!..”

Блаватскую иногда обвиняли в масонстве. Но ни в какое масонство она не вступала, если только не причислить к таковым самых великих духовных учителей Индии – гималайских Махатм…

Потому, когда за свой двухтомник “Разоблачённая Изида” она получила послание от неизвестного ей масонского общества, где говорилось, что она в благодарность за глубокие исследования принята в него, то этот факт по свидетельству современников вызвал у неё приступ неудержимого хохота.

Блаватская обладала особыми, как их называют сегодня, “паронормальными” способностями, за которые одних в прочие века сжигали, а других возводили в ранг пророков и святых. Желиховская, сестра Блаватской, описывает православное благословение, данное молодой Елене Петровне одним из будущих иерархов Православной церкви, узнавшим об этих её способностях:

“По дороге, именно в Задонске, у обедни её узнал преосвященный Исидор, бывший экзарх Грузии, который впоследствии стал митрополитом Киевским, а затем Новгородским, Санкт-Петербургским и Финляндским… Он знал её ещё в Тифлисе и прислал служку звать её к себе. Преосвященный расспрашивал её ласково, где и как она странствовала, куда едет и пр. Заметив вскоре окружавшие её феномены, владыка обратил на них внимание. С большим интересом расспрашивал, задавал вопросы мысленно и, получив на них толковые ответы, был ещё более изумлён…

На прощание он благословил:

“Нет силы не от Бога! Смущаться ею вам нечем, если вы не злоупотребляете особым даром, данным вам… Мало ли неизведанных сил в природе? Всех их не дано знать человеку, но узнавать их ему не воспрещено, как не воспрещено и пользоваться ими. Он преодолеет и, со временем, может употребить их на пользу всего человечества… Бог да благословит вас на всё хорошее и доброе”…”

Елена Петровна тихо отошла в лучший мир весной 8 мая 1891 года в Лондоне в возрасте 60 лет в своём рабочем кресле. Последними строками, написанными её рукой, были строки статьи о России…»

Три причины подвигли на столь подробное цитирование работы Александра Владимирова.

Во-первых , некоторым соотечественникам мало известна эта сторона жизни Блаватской – русской патриотки, сотрудницы Каткова. И с моей стороны это ни в коем случае не агитация в пользу теософии, не намёк на какую-то реальность всех её фантазмов – Великих Учителей, махатм и прочих тибетских страстей. Но как же трогательно она грозит ими врагам России, что делает картину ещё более умилительной, даже пронзительной!..

Понимаете? Милая, благородная девочка грозит обидчикам своей страны игрушечными рыцарями, нарисованными богатырями, слепленными ею песочными куличиками!

Впрочем, эта девочка, завоевала на Западе самую большую в то время известность. В её Теософском обществе 100 000 членов. Её статьи перепечатывали газеты всего мира в течение многих лет, причём абсолютно вне зависимости от каких-то разовых сенсаций. Это Вере Засулич и её адвокату надо устроить теракт и выйти освобождённой из развалин российского суда, чтобы получить свою разовую порцию рекламы, внимания западных газет. Дальше – шабаш! Давайте следующий скандал, выстрел, взрыв!

В книге «Вторая мировая. Перезагрузка» я уже присматривался к обиде диссидента Володи Буковского на потерявших к нему пиетет «западных интеллектуалов-конформистов» (в его эссе, предисловии к книге Суворова-Резуна «Ледокол»). Однажды на своём скандале он получил такую разовую порцию плюс лицензию на пять лет лекторского «чёса», а потом – увы: «До нового скандала, милый друг!»

И порции известности на Западе его тёзки Соловьёва (крупицы в сравнении с Блаватской) так же были одноразовы, связаны с российскими скандальчиками – то «Ультиматумом о прощении террористов», то «Декларации», так удачно подставившейся под запрет царской цензуры.

Во-вторых , говоря о духовном, интеллектуальном кризисе, поразившем Россию на «дне династии», приблизившем это «дно», стоило упомянуть и о всеобщем характере кризиса XIX века. Европа и США столь же жадно вцепились в теософию Блаватской, как и наши декаденты в Софию Соловьёву.

И ещё отметим важное: памфлет Еленой Блаватской против Базарова активное неприятие «базаровщины». Ведь этот тургеневский персонаж, предтеча народовольцев, как известно, был в идейном смысле прямой проекцией «вульгарных материалистов» Бюхнера, Молешота, чьи книжки он таскал и зачитывал на протяжении всего романа. Блаватская искренне ненавидит «вульгарный материализм», это есть и во всех её работах. Но и Соловьёв критикует тех же «вульгарных», бюхнеров плюс «позитивистов» Конта, Спенсера. Дело в том, что Блаватская, Соловьёв – уже третий виток XIX века, что двадцать лет до них в Европе, США, России царили позитивисты, «вульгарные материалисты», у которых выходило, если выразить их мысль предельно кратко, что человеческая мысль, душа – те же «выделения организма», что и пот, моча… Одной из реакций на это и были наши мистики. Так что задуматься надо ещё и над тем, почему это учёным XIX века стало «тесно в строгих рамках христианских догматов»? Ньютону, Паскалю, Декарту было впору, а Бюхнеру – тесно.

И в-третьих , по-моему, вполне допустимо сравнивать Блаватскую с Соловьёвым еще и как некие «предприятия», «фирмы». Результаты их «производства» – сонмы поклонников, а сей показатель вполне пригоден к сопоставлениям. Это ещё и даёт определённое общее позиционирование: вникать в суть различий теософии Блаватской и Софии Соловьёвой?.. Достаточно подсчитать собранные аудитории.

И оказывается, что… успех «фирмы» Соловьёва сугубо локален. Это – российский декаданс, Серебряный век, «Московское религиозно-философское общество имени Вл. Соловьёва» (Бердяев, Булгаков, Белый, Иванов, Трубецкой), это – высшие отметки от Бердяева и – «Соловьёв, единственный русский философ без натяжки» – от Даниила Андреева.

Крайне забавно, когда, набирая в интернет-поисковике «Владимир Соловьёв» для десятикратной перепроверки подробностей его жизни, сначала получаешь несколько страниц о двойном его тёзке, тележурналисте.

У Елены Блаватской – успех всемирный. При её жизни численность Теософского общества превысила 100 000 человек, по тем временам цифра просто громадная, фантастическая. Качество аудитории? Кем бы меня после этого ни посчитали, но я всё-таки должен это сказать: английские аристократы, скептики, ко всему приценившиеся, всё перещупавшие – от Карла Маркса до Оскара Уайльда, – более сложная и престижная аудитория, чем интеллектуальное быдло, радостно таскающее на руках Веру Засулич и Соловьёва!

И после кончины Блаватской её Теософское общество работало мощно, генерируя, выдавая и антропософию Штайнера (которая перетянула на себя и многих «соловьёвцев», вроде А. Белого), и столь же мощно гремевший в мире «проект» Кришнамурти и «Орден Звезды».

И главное отличие, для чего приведены все цитаты и сопоставления: Блаватская в достижении своего успеха никогда не использовала «антироссийский ресурс» .