Стив Джобс. Человек, который думал иначе Блюменталь Карен

Стив Джобс (слева) кривляется, позируя перед камерой с друзьями-семиклассниками

1. Начала

Первая история, рассказанная студентам, относится к тому времени, когда жизнь Стива была похожа на головоломку, для решения которой пронумерованные точки нужно соединить линиями, чтобы получилась человеческая фигура или очертания лица. Все началось с необычной клятвы.

Джоанне Шибл было всего двадцать три года и она училась в Университете штата Висконсин, когда она узнала, что беременна. Ее парень, аспирант сирийского происхождения, категорически не устраивал отца Джоанны в качестве зятя, а социальные нормы пятидесятых не допускали рождения ребенка вне семьи. Чтобы не становиться жертвой ханжеской морали, Джоанна переехала в Сан-Франциско и обратилась к врачу, принимавшему участие в жизни матерей-одиночек и находившему для нежеланных детей приемных родителей.

Сначала малыша хотели усыновить адвокат с супругой, но к 24 февраля 1955 года, дню появления ребенка на свет, они передумали.

Клара и Пол Джобс, ничем особенным не примечательная пара молодых людей с незаконченным высшим образованием из Сан-Франциско, давно мечтали о ребенке. Когда врач позвонил им среди ночи, они сразу приняли решение и, усыновив новорожденного, назвали его Стивеном Полом.

Однако непременным условием для получения разрешения на усыновление Джоанна Шибл как раз считала наличие у приемных родителей высшего образования. В процессе оформления документов выяснилось, что ни у Пола, ни у Клары его нет. Джоанну это обстоятельство вывело из себя, и окончательно все формальности были улажены только спустя несколько месяцев, да и то лишь после того, как будущие приемные родители, по словам самого Стива, «поклялись отправить меня в колледж».

Пообещав обеспечить ребенку блестящее будущее, чета Джобсов зажила семейной жизнью, о которой супруги давно мечтали. Через два года у них появился еще один приемный ребенок, девочка, которую назвали Патти. Маленький Стив оказался ребенком любопытным и не чуждым экспериментов. Однажды он засунул шпильку в электрическую розетку, обжег руку и выиграл путешествие в больницу на карете «скорой помощи». В другой раз, не удовлетворившись достигнутым, он отведал отравы против муравьев и снова попал в госпиталь на промывание желудка. Чтобы неугомонный Стиви, просыпавшийся раньше других, мог чем-нибудь заняться, родители купили ему лошадь-качалку, проигрыватель и несколько пластинок Литл Ричарда. Стив был таким несносным младенцем, что, по признанию матери, она не раз задавалась вопросом, правильно ли они сделали, усыновив его.

Патти Джобс в десятом классе. Фото из школьного альбома, 1972 год.

Когда Стиву было пять лет, его отца, Пола, перевели в Пало-Альто, небольшой городок в сорока пяти минутах езды к югу от Сан-Франциско. Служивший во время Второй мировой войны в береговой охране, Пол, уволившись со службы, работал сначала механиком, потом продавцом подержанных автомобилей, а к моменту переезда — коллектором, взимал просроченные долги. В свободное время он чинил автомобили и перепродавал их. Полученная прибыль откладывалась на будущее обучение Стива в колледже.

Земли к югу от Сан-Франциско в то время были практически незаселены и использовались под персиковые и сливовые плантации. Семья купила дом в Маунтин-Вью, и Пол устроил в гараже мастерскую. Выделив сыну часть помещения, он сказал: «Стив, вот твой верстак». Он научил Стива пользоваться молотком и подарил набор инструментов. Спустя годы Джобс вспоминал, что отец «проводил с ним много времени… учил делать вещи, разбирать, а потом заново собирать разные механизмы».

Мастерство отца и умение уделять внимание самым незначительным деталям произвели на мальчика глубокое впечатление. «У отца золотые руки. Он может починить все что угодно. В его руках любой механизм начинает работать. Он может разобрать вещь, а потом собрать ее заново», — сказал Джобс в интервью в 1985 году. Отец воспитал в мальчике категорическое неприятие халтуры. К примеру, он говорил: «Если ты столяр и получил заказ на красивый комод, нельзя в задней части использовать фанеру, хотя ее и не будет видно, когда шкаф поставят к стене. Ты будешь знать, из чего сделана задняя стенка, поэтому, если хочешь жить с чувством, что все сделал правильно, используй вместо фанеры красивую деревянную доску».

На соответствие этой заповеди Джобс проверял все товары, которые производила компания Apple. «Чтобы спать спокойно, нужно, чтобы наши устройства соответствовали высочайшим критериям качества и были эстетичными», — говорил Стив.

Клара тоже вносила свою лепту в развитие сына, работая няней в семьях соседей и друзей, чтобы мальчик имел возможность заниматься плаванием. Поскольку Стив был любознательным и умным ребенком, она научила его читать еще до школы, так что в первом классе он мог дать фору другим ученикам.

К сожалению, для Стива умение читать обернулось своего рода проблемой. «В моей жизни были только две вещи, которые мне хотелось делать, — вспоминал он о школьных годах: — читать, потому что я любил книги, и бегать на улицу ловить бабочек». А вот подчиняться правилам ему не хотелось вовсе. Школьная рутина ему категорически не нравилась, и вскоре он почувствовал, что в классе ему скучно. Уже тогда Стив понимал, что отличается от других детей.

Когда ему было шесть или семь, он рассказал девочке, жившей в доме на другой стороне улицы, о том, что родители его усыновили. «И что это значит? — спросила соседка. — Что ты был не нужен своим настоящим родителям?»

Этот невинный вопрос произвел на Стива эффект разорвавшейся бомбы. Он впервые почувствовал страх, чего раньше с ним никогда не случалось. Мальчик, рыдая, прибежал домой. Родители бросились к нему, чтобы успокоить, и сделали все, чтобы он снова почувствовал свою ценность. «Они восприняли этот случай очень серьезно, — рассказывал Стив. — “Мы выбрали тебя потому, что ты — это ты”, -сказали родители, глядя мне прямо в глаза».

Отец и мать действительно считали мальчика особенным — необычайно умным и обладающим выдающейся силой воли. Позже коллеги и друзья отмечали, что его способность увлекать за собой других и желание все контролировать уходят корнями в глубоко укоренившееся в душе Стива сознание того, что настоящие родители от него отказались. Однако сам он смотрел на это иначе. «Понимание того, что я приемный сын, сделало меня человеком независимым, — рассказал он своему биографу, — но я никогда не считал себя брошенным ребенком. Родители сделали все для того, чтобы воспитать во мне чувство собственной значимости».

Однако некоторые учителя называли его трудным ребенком, не желая признавать того, что Стив просто не вписывается в привычные рамки. Джобс считал начальную школу Монта Лома до такой степени неприятным и скучным местом, что они с приятелем считали гадости единственным достойным делом, которым там можно заниматься. Многие дети приезжали в школу на велосипедах, оставляя их на специальной стоянке. Учась в третьем классе, Джобс с другом путем подкупа выяснили у большинства одноклассников комбинации кодовых замков на цепях, которыми были прикованы их велосипеды. В один прекрасный день приятели, спустившись на перемене вниз, поменяли местами все замки. «Только в десять часов вечера им удалось разобраться и освободить все велосипеды», — вспоминал Джобс.

Однако самые изощренные гадости предназначались учителям. Однажды Стив с приятелем выпустили в классе змею. В другой раз устроили под стулом учительницы небольшой взрыв. «У нее от нас нервный тик начинался», — рассказывал он позже.

Пару раз Стива за плохое поведение отправляли домой, но он не помнил, чтобы родители его за это наказывали. Более того, отец всегда его защищал, говоря учителям: «Если вы не умеете заинтересовать ребенка, это ваша вина».

В четвертом классе от дальнейшего превращения в малолетнего*сешогей*гана Стива спасла талантливая учительница, Имоджин «Тедди» Хилл, уделившая ему немало внимания, пока семья Джобсов переживала непростой период. Пол, впечатленный успехами соседа, зарабатывавшего неплохие деньги на продаже недвижимости, пошел на вечерние курсы и получил лицензию и право

заниматься риелторской деятельностью. К сожалению, он выбрал для освоения нового поприща неподходящее время — спрос на дома как раз резко снизился.

Однажды миссис Хилл спросила ребят: «Что во Вселенной вам непонятно?» Юный Джобс ответил: «Я не понимаю, как так вышло, что отец так быстро обеднел». Кларе пришлось пойти на полставки в местную компанию в отдел по расчету заработной платы, и семье удалось взять новый кредит на оплату дома, но с деньгами в течение года или около того было крайне туго.

Через несколько недель после появления Джобса на ее уроках миссис Хилл поняла и оценила необычного ученика. Она предложила Стиву выгодную сделку: если он решит все задания из рабочей тетради по математике и результаты будут верными хотя бы на 80 процентов, она даст ему пять долларов и огромный леденец.

«Я посмотрел на нее, желая сказать что-то вроде “Леди, вы свихнулись?”» — вспоминал Джобс. Но вызов принял. Прошло немного времени, и он стал испытывать к миссис Хилл такое уважение и так восхищался ею, что подкупать его учительнице больше не приходилось.

Она эти чувства талантливого ученика разделяла и делала ему подарки, помогавшие обуреваемому жаждой деятельности парню развиваться. К примеру, однажды Джобс получил от миссис Хилл набор, в который входили предметы, необходимые для шлифовки линз и создания самодельной фотокамеры.

Но, несмотря на дружбу между учительницей и учеником, юный Джобс оставался трудным ребенком. Много лет спустя миссис Хилл изрядно повеселила коллег Стива, показав им фотографию его класса, сделанную в День Гаваев. Джобс стоит в середине, в гавайской рубашке. Однако, чтобы понять, что в этой фотографии так развеселило коллег Стива, нужно знать предысторию: перед съемкой оказалось, что у Джобса нет гавайки, но он сумел убедить одного из одноклассников отдать ему свою.

Назвав учительницу «одной из святых, посетивших меня в жизни», Стив добавил: «За тот год я выучил больше, чем за любой другой». Он ценил миссис Хилл и за то, что она указала ему верный путь. «Я абсолютно уверен, — заявил позже Стив, — что, не будь в моей жизни миссис Хилл и других хороших учителей, коих было немного, я бы неминуемо угодил в тюрьму».

Миссис Хилл удалось пробудить у Стива интерес к занятиям, и его успеваемость резко повысилась. Результаты очередных тестов Джобса оказались столь высокими, что директор посоветовал мальчику пропустить не один учебный год, а целых два. Однако родители разрешили Стиву перейти лишь на один класс вперед.

В средней школе академическая нагрузка резко возросла, а Стиву по-прежнему хотелось гоняться за бабочками. В характеристике за шестой класс сказано, что Джобс «невероятно много читает», но «не всегда может заставить себя читать книги из школьной программы». Там же указано, что у Стива «порой возникают проблемы с дисциплиной».

В седьмом классе Джобс оказался в окружении задиристых подростков. Драки были делом обычным. Некоторым одноклассникам не нравился тощий паренек, который к тому же был на год моложе остальных. Джобсу приходилось несладко, и в середине года он выставил родителям ультиматум. Позже отец вспоминал: «Он сказал: “Если вы снова отправите меня в эту школу, я просто не пойду”». Родители восприняли проблемы сына всерьез. «Мы решили, раз все сложилось таким образом, лучше переехать в другое место», — рассказывал Пол.

Так они и поступили. Воспользовавшись доступными скромными средствами, они купили дом с тремя спальнями в городе Лос-Альтос, славившемся прекрасными — и спокойными — школами. Там, рассудили они, их талантливый сын сможет сконцентрироваться на учебе. Однако на дворе была середина шестидесятых, время стремительных перемен, и вскоре Джобс начал интересоваться совсем другими вещами.

2. Воз

«А времена — они меняются».

Боб Дилан

Новая школа оказалась в самом деле куда лучше прежней, и Джобс нашел среди одноклассников ребят с такими же интересами, как у него. Именно здесь он подружился с людьми, сумевшими повлиять на его отношение к жизни.

Повезло ему и в том, что он родился и вырос в долине Санта-Клара, где жило огромное количество инженеров и лудильщиков, пробудивших в его душе страсть к электронике, бывшей в те времена делом новым и стремительно развивающимся.

Поняв, что сын не разделяет его интереса к автомобильным двигателям и другим механизмам, Пол, еще когда Стив учился в начальной школе, начал приносить ему неисправные электронные приборы, чтобы он разбирал их в гараже и изучал. Оказалось, что по соседству с семьей Джобсов живет человек, ставший для Стива своего рода наставником, — Ларри Ланг, инженер, работавший в компании Hewlett-Packard. Ларри заинтриговал Стива, установив на подъездной дорожке, ведущей к двери гаража, старомодный угольный микрофон, для которого не требовался электронный усилитель мощности. Ланг познакомил мальчика с продукцией фирмы Heathkits, продававшей снабженные подробными инструкциями наборы комплектующих, из которых человек, увлекавшийся электроникой, мог собрать тот или иной прибор, к примеру радиоприемник.

«Такое устройство, продававшееся в виде набора деталей, на самом деле стоило даже дороже, чем уже готовое», — вспоминал Джобс. Однако это было неважно. Стива увлекал сам процесс: собирая устройство самостоятельно, он узнавал, как оно работает. Кроме того, ему стало понятно, что многое можно сделать самостоятельно. «Электронные приборы перестали быть для меня загадкой, — сказал позже Стив. — Попрактиковавшись с наборами, я смотрел, к примеру, на телевизор (и) думал: “Да, эту штуку не я собрал. Но я мог бы сделать такую же. В каталоге Heathkits есть набор, из которого можно собрать телевизор. Пару приборов я уже сделал, значит, справился бы и с ним”. Благодаря наборам я понял, что, учась и экспериментируя, можно разобраться в принципе действия самых сложных механизмов и устройств».

Семья снова переехала, но Джобс поддерживал связь с Лангом, который впоследствии помог Стиву стать членом учрежденного фирмой Hewlett-Packard «Клуба исследователей». Джобс и другие школьники получили возможность во вторник вечером приходить в столовую фирмы и слушать разговоры инженеров о работе. Во время одного из таких визитов Джобс впервые в жизни увидел настольный компьютер. В шестидесятые годы компьютеры, конечно, уже существовали, но были по большей части огромными — размеры процессорных блоков варьировались от ящика величиной с холодильник до целой комнаты, которой к тому же требовалось дополнительное охлаждение, чтобы оборудование не перегревалось. В 1968 году специалисты Hewlett-Packard создали модель 9100A, первый настольный программируемый калькулятор, и он поступил в продажу как «персональный компьютер», мощность которого «в десять раз превышает возможности других вычислительных машин для научных и инженерных расчетов».

«Это был здоровенный ящик, который весил, наверное, килограмм двадцать, — вспоминал Джобс, — но он был прекрасен. Я сразу в него влюбился».

Пытаясь создать собственный электронный счетный частотомер, измеряющий количество импульсов внутреннего кварцевого генератора, Джобс столкнулся с нехваткой деталей. Не тратя времени на раздумья, он нашел в телефонном справочнике номер основателя Hewlett-Packard Билла Хьюлетта и позвонил ему домой. Надо сказать, что Хьюлетт не только ответил на звонок, но и проговорил с Джобсом целых двадцать минут. К моменту окончания разговора Джобс заручился обещанием Билла предоставить ему искомые запчасти и получил предложение поработать в компании на каникулах. Лето он провел на сборочной линии HP, собирая корпусы частотомеров для научных лабораторий и заводов.

«Я был на седьмом небе», — вспоминал Стив.

Такие предприниматели, как Билл Хьюлетт, сделали долину Санта-Клара центром притяжения для инженеров и технических специалистов со всей страны. Помимо отделения Hewlett-Packard в Пало-Альто, технически одаренные люди могли рассчитывать на работу в занимавшемся созданием ракет подразделении компании Lockheed Corporation, расположенном в городе Саннивэйл, в местном исследовательском центре НАСА и в компании Fairchild Semiconductor, базировавшейся в Сан-Хосе и производившей аналоговые интегральные схемы. Кроме того, неподалеку находились крупнейшие университеты, готовившие лучших технических специалистов, — Стэнфордский университет в Пало-Альто и расположенный чуть севернее Калифорнийский университет в Беркли.

Детские годы Стива совпали с периодом быстрого развития электроники, такой сферы, где достижения науки и технологии служат общему делу — превращению электричества в движущую силу приспособлений самого разного рода. В конце сороковых годов трое ученых, работавших в подразделении компании AT&T, лаборатории Bell Labs, Джон Бардин, Уолтер Браттейн и Уильям Шокли изобрели транзистор — небольшой радиоэлектронный компонент, позволяющий усиливать и преобразовывать электрический сигнал. Транзистор был сделан на основе полупроводникового материала, не являющегося ни проводником, ни диэлектриком и проводящего ток в одном направлении. Через некоторое время кремний, который использовали при создании транзисторов, практически вытеснил другие материалы. Построенные на его основе миниатюрные однокристальные элементы получили широкую известность под названием полупроводников, или чипов.

Транзисторами стали оснащать практически все приборы, создававшиеся раньше на основе менее надежных и громоздких вакуумных ламп. Став наиважнейшим компонентом, отличающийся скромными размерами транзистор подтолкнул инженеров и ученых к созданию миниатюрных устройств: транзисторных радиоприемников, телевизоров, помещавшихся на полке шкафа, калькуляторов величиной с ладонь и, наконец, настольных компьютеров.

По мере роста компании наподобие Hewlett-Packard постепенно расширяли ассортимент продукции, производя не только сами полупроводники, но и сделанные на их основе устройства, обладавшие все более широкой функциональностью. Почувствовав тенденцию, амбициозные люди организовывали собственные фирмы, выходившие на рынок с инновационными решениями. Позже Джобс вспоминал: «Все это напоминало созревшие одуванчики на поле. Стоило ветру подуть, и пух разлетался во все стороны».

Созданию чипов и основанных на них схем придавалось такое большое значение, что в быстро развивающуюся индустрию постоянно приходили новые люди и компании. Фруктовые сады срыли бульдозерами, и земля пошла под поселки для тех, кто хотел жить ближе к месту работы. Население Сан-Хосе в период между 1960 и 1970 годами увеличилось вдвое, а количество людей, живущих в расположенном неподалеку Купертино, — в четыре раза. Вскоре это место стало известно всему миру под именем Кремниевой, или Силиконовой, долины.

Когда Стив перешел в одиннадцатый класс, отец получил работу в компании, производившей лазеры для медицинских и электронных приборов. Мальчику это было интересно, и он сделал в гараже собственный лазер из добытых всеми правдами и неправдами или принесенных с работы отцом деталей. Иногда Стив представлял свои проекты в школе.

Билл Фернандес, одноклассник Стива, разделявший его интересы, стал его лучшим другом и участвовал в работе над научными проектами, помогая готовить их к показам. В течение нескольких лет мальчики неизменно отправлялись по вечерам в долгие пешие прогулки, обсуждая по дороге все интересовавшие их вопросы, как серьезные, так и не очень — от отношений с девочками до Вьетнамской войны и от наркотиков до религии. (Прошло много лет, а Стив, как и прежде, когда ему требовалось обдумать серьезную проблему, шел гулять, размышляя по дороге.)

В тринадцать лет после спора с пастором по поводу статьи в журнале о голодающих африканских детях Джобс перестал посещать лютеранскую церковь, в которую ходил с детства. «Известно ли об этом Господу и что будет с этими детьми?» — спросил он пастора. Пастор согласился с первым утверждением и сказал, что «да, Господу об этом известно», после чего Джобс решил, что такого Бога он любить не может.

Тем не менее даже после этого случая они с Фернандесом обсуждали вопросы религии часами. «Нас обоих интересовала духовная сторона жизни. Мы задавали себе традиционные вопросы: кто мы? Зачем существуем? Что все это значит? — вспоминал Фернанес. — Говорил по большей части Стив… Каждый день находился какой-нибудь важный вопрос, волновавший его до глубины души, или ему приходило в голову какое-нибудь новое соображение, и во время прогулок он мог обсуждать его часами, не замолкая ни на секунду».

Стив перешел в старшие классы школы в 1968 году, и год этот по праву считается одним из самых неспокойных в современной американской истории. Преподобный Мартин Лютер Кинг-младший, призывавший к борьбе против расовой дискриминации любыми средствами, кроме насилия, был убит в апреле. Спустя пару месяцев Роберт Кеннеди, кандидат в президенты, был застрелен в момент выступления с предвыборной речью. Общественные выступления, направленные против войны во Вьетнаме, достигли апогея и вылились в настоящий бунт во время съезда Демократической партии в Чикаго.

В то же время возник любопытный социальный феномен. В 1967 году в журнале «Тайм» вышла передовица под заголовком «Хиппи», повествующая об общественном движении, участниками которого были по большей части белые, хорошо образованные молодые люди, выходцы из семей среднего класса. Хиппи намеренно «уходили в маргиналы», бросали учебу, отказывались делать карьеру и занимались поисками любви, мира и вдохновения — в том числе при помощи галлюциногенных наркотиков вроде марихуаны и ЛСД. Название движения произошло от слова hip или hipster, термина, бывшего в ходу у их предшественников, битников. Хиппи предпочитали яркие цвета в одежде, отпускали длинные волосы и слушали группы, играющие acid rockl [1], вроде Jefferson Airplane или Grateful Dead. Эпицентром движения был район Хейт-Ашбери в расположенном совсем рядом с Пало-Альто Сан-Франциско.

В школе Хоумстед, где учился Джобс, молодым людям внушали традиционные для американской глубинки моральные ценности, с которыми взгляды, принятые в среде хиппи, резко контрастировали. Школа, состоящая из нескольких типовых одно- и двухэтажных зданий, чем-то напоминала тюрьму. В 1972 году в школе насчитывалось около пятисот учеников, и только два или три из них были темнокожими, а еще несколько человек — выходцами из Азии. Согласно строгому школьному уставу, мальчики не имели права отпускать волосы ниже ушей. Надевать в школу джинсы также было запрещено, поэтому мальчики носили брюки, а девочки — платья или юбки. Длина юбок также регламентировалась: они должны были быть ниже колена не менее чем на семь сантиметров.

Одноклассникам Джобс, вероятно, казался недружелюбным, нервным и заносчивым — порой даже чрезмерно. Однако его считали способным парнем, которому учеба давалась легко. Профессор Карлтон Хо, бывший одноклассник Стива и главный барабанщик школьного оркестра, а ныне специалист в проектировании и строительстве гражданских объектов, вспоминал, как они с Джобсом доставали учителя математики тем, что во время его урока изучали каталоги компании Edmund Scientific, оживленно обсуждая их содержимое.

В одиннадцатом классе друг Джобса Билл Фернандес стал проводить вечера в гараже соседа по имени Стив Возняк, помогая ему собирать маленький компьютер. Возняк был почти на пять лет старше Джобса и, следовательно, окончил школу на четыре года раньше. В школе Хоумстед его помнили как одного из лучших учеников по математике, физике и электронике. Хотя в целом семье дорогостоящее обучение было не по карману, родители позволили ему проучиться год в Университете штата Колорадо в городе Боулдер. Однако Возняк, или Воз, как звали его друзья, во время учебы больше всего интересовался возможностями огромных университетских вычислительных машин и засиживался до глубокой ночи за игрой в бридж. К концу года выяснилось, что на следующий курс его не перевели, и Воз вернулся домой, где еще год изучал вычислительную технику в местном колледже.

Стив Джобс в одиннадцатом классе. Фото из школьного альбома, 1971 год

Затем Возняк, предположив, что его могут призвать в армию и отправить во Вьетнам, и к тому же нуждаясь в деньгах на дальнейшее обучение, взял академический отпуск на год и устроился на работу программистом. (В то время молодых людей призывали в армию по достижении двадцати лет согласно определенным правилам, напоминающим лотерею. В зависимости от того, сколько времени прошло после двадцатого дня рождения, юноше присваивали личный номер, и в дальнейшем, призовут его в этом году или нет, зависело от везения. Поскольку Возняку достался номер с множеством знаков, его едва ли могли заставить служить.)

Джобс и Фернандес увлекались электроникой, а Возняк был человеком, прямо-таки ею одержимым. Несколько лет он собирал литературу о разработках, связанных с созданием уменьшенной копии «мэйнфреймов» — огромных компьютеров, занимавших целый зал, — изучал комплектующие, из которых создавались настольные компьютеры, и то, как они взаимодействуют друг с другом. Ради развлечения Воз создавал принципиальные схемы построения компьютера с меньшим количеством компонентов.

Прибор, построенный Возняком и Фернандесом в гараже, был крайне примитивным. Денег на дорогостоящие детали у приятелей не было, и компьютер был собран из того, что им удалось раздобыть. Объем памяти был столь мал, что в нее вмещалось всего 256 знаков — примерно одна фраза. Возняк умел писать небольшие программы, которые можно было вводить в компьютер при помощи перфокарт. К примеру, по одной из них устройство издавало звуковой сигнал с интервалом в три секунды. По другой — выполняло математическую функцию, выводя результат при помощи лампочек на лицевой панели. Клавиатуры и монитора не было, а ограниченный объем памяти не позволял использовать компьютер даже для простейших арифметических вычислений. И тем не менее он мог выполнять программы. Приятели называли его «Крем-Сода», потому что именно этот напиток они постоянно употребляли, сидя в гараже. (Вскоре устройство постигла преждевременная кончина — в результате скачка напряжения компьютер сгорел, выпустив в воздух облако зловонного дыма.)

Фернандесу пришло в голову, что оба его друга увлекаются электроникой и любят розыгрыши, поэтому стоит их познакомить. Поэтому однажды он пригласил Джобса, и тот приехал к дому Возняка на велосипеде. Возняк как раз мыл на улице машину. «Эй, Воз, — крикнул Фернандес, — иди сюда, познакомься со Стивом».

Несмотря на разницу в возрасте, молодые люди сразу почувствовали друг к другу симпатию. Джобсу нравилось, что Возняк знает об электронике больше его, и то, что он, будучи взрослым, сохранил в душе изрядную долю ребячливости, тогда как сам Стив, считая себя умным не по годам, подросткового задора тоже не утратил. Возняк оценил в Стиве то, что «он все схватывал с полуслова. Он мне понравился. Стив был таким худым, жилистым парнем, полным энергии».

Они стали проводить вместе много времени. Возняк был поклонником гениальных текстов и музыки Боба Дилана и приобщил к своему увлечению Джобса. Ребята вместе охотились за редкими бутлегами концертов Дилана, а через некоторое время стали партнерами по необычному — и нелегальному — бизнесу.

Стив Джобс в двенадцатом классе. Фото из школьного альбома, 1972 год

Стив Возняк в двенадцатом классе. Фото из школьного альбома, 1968 год

3. Фрикинг

Переход из десятого в одиннадцатый класс стал для Джобса знаменательным временем. Окончив десятый, во время каникул он работал на складе местного магазина, в ассортимент которого входили детали электронных приборов. Склад магазина был похож на лавку, где продавали запчасти для автомобилей, в которую они часто заходили с отцом, когда Стив был маленьким. Там он познакомился с разновидностями электронных компонентов, узнал цены на них и научился основам бизнеса. Он почти интуитивно понял, как извлекать прибыль из разницы между оптовой и розничной ценой, после чего стал скупать детали на местном блошином рынке и продавать их владельцу магазина, который, пользуясь преимуществом владения торговой площадкой, мог пускать их в продажу по еще более высокой цене.

Собрав деньги, заработанные разными способами, Джобс смог купить автомобиль — маленький красный «Фиат», который часто ломался, но все же позволял ему свободно передвигаться и навещать знакомых в Стэнфорде и Беркли.

Наступил 1970 год, война во Вьетнаме близилась к завершению, а культура хиппи постепенно проникала в долину Санта-Клара. Джобс, с детства привыкший проверять на собственном опыте границы дозволенного, принялся экспериментировать. Он отрастил длинные волосы. Начал покуривать марихуану. Отец, обнаружив в машине сына наркотики, страшно разозлился и попытался взять со Стива обещание больше никогда к ним не притрагиваться. Однако Стив подчиниться решительно отказался. «Мы с отцом в первый и последний раз серьезно поссорились», — вспоминал он.

В то же самое время помимо физики, математики и электроники Джобса стали интересовать и более отвлеченные вещи. «Я открыл для себя Шекспира, Дилана Томаса и других классиков. Прочтя “Моби Дика”, я почувствовал себя подростком, посещающим курсы писательского мастерства», — вспоминал Стив.

Устав школы Хоумстед претерпел серьезные изменения, и школьники получили возможность ходить в джинсах. Джобс с приятелем организовали клуб под названием «Бак Фрай» — в этом словосочетании содержался не слишком уважительный намек на фамилию директора школы — пользовавшийся тем не менее поддержкой преподавательского состава. Небольшой круг единомышленников, объединившихся под эгидой клуба, устраивал концерты музыкальных групп из разных школ, игравших джаз, блюз и прогрессив-рок. Опираясь на познания Джобса в лазерной технике, члены клуба устраивали красочные шоу, с двигающимися в такт музыке и покрывающими сцену призрачной радугой разноцветными лучами.

Ребята из клуба были известны также благодаря любви к розыгрышам. К примеру, отличной шуткой считалось покрасить круг от унитаза золотой краской и приклеить его к большому цветочному горшку. Однажды ребята пригласили директора позавтракать вместе с ними. Для встречи было выбрано особое место — крыша здания прямо над столовой. Там члены клуба расставили столы, стулья и даже умудрились поднять на крышу при помощи лебедки автомобиль — «Фольксваген Жук».

Однажды после школы Возняк показал Джобсу миниатюрный «разрушитель телевизоров», который он собрал на первом курсе колледжа. При помощи «разрушителя» можно было испортить картинку на экране, добавляя к сигналу ретранслятора посторонний сигнал на той же частоте. Когда приятели по общежитию садились смотреть интересную передачу, Воз незаметно включал прибор. Кто-нибудь из зрителей вставал и пытался исправить картинку при помощи ручек настройки. Тогда Воз вступал с несчастным в игру, включая и выключая передатчик, так что бедняге, пытавшемуся настроить телевизор, казалось, что картинка улучшается, когда он просто касается кнопок. Иногда, включив и выключив передатчик несколько раз, Возняк доводил ничего не понимающего приятеля до исступления, заставляя его извиваться и складываться под самыми разными углами, думая, что источником помех является его собственное тело. (Этот розыгрыш произвел на Джобса такое сильное впечатление, что, когда однажды во время презентации iPhone у него сломалась лазерная указка, он специально сделал минутное отступление, чтобы рассказать аудитории об изобретенном Возом «разрушителе телевизоров» и продемонстрировать, как жертвы розыгрыша вставали на одну ногу и разбрасывали в стороны руки, стараясь понять, в каком положении тело «наводит меньше помех».)

Когда Джобс заканчивал девятый класс, два Стива и еще один парень, приятель Возняка, решили разыграть выпускников школы при помощи специального плаката. Для этого ребята окрасили в кастрюле простыню в кислотные цвета и нарисовали на ней универсальный жест, передающий во всех странах мира неодобрительное отношение к человеку. К картинке они присовокупили жизнерадостную надпись: «Желаем удачи!» Плакат был подписан СВАБ ДЖОБ — аббревиатурой, составленной из фамилии Джобса и слитых воедино инициалов других участников розыгрыша.

Плакат, по замыслу заговорщиков, должен был быть установлен на крыше одного из школьных зданий и развернут в тот момент, когда выпускники будут проходить мимо. Ребятам никак не удавалось добиться того, чтобы плакат разворачивался во всю длину. Пришлось потратить несколько ночей на репетиции. Однако в день чествования выпускников Возняку позвонил Джобс и сообщил, что плакат кто-то сорвал, а обвинили во всем его.

Только спустя несколько лет Возняк узнал, что Джобс не выдержал и поделился с приятелями по школе информацией о готовящемся розыгрыше. Кто-то из них его и сорвал.

Осенью 1971 года Возняк снова вернулся к учебе, на этот раз в Беркли, примерно в часе езды на север от Лос-Альтоса. Но не успел он даже приступить к занятиям, как мама рассказала ему о вышедшей в журнале «Esquire» интересной статье о группе докомпьютерных хакеров, пользовавшихся так называемыми голубыми коробками, имитирующими тональный сигнал, который использовался в АТС того времени в качестве команды, передающей информацию о том, что разговор окончен, и линия свободна. Это позволило хакерам, подобравшим нужную частоту сигнала, удерживать линию, совершая по ней бесплатные звонки в любую точку земного шара. Телефонные*сешогей*ганы называли себя «фрикерами».

Идея перехитрить телефонную компанию захватила все мысли Возняка. Частные лица лишь незадолго до этого получили возможность самостоятельно, без помощи оператора, пользоваться международной связью. До появления сотовой связи оставался не один десяток лет, и выборау абонентов не было — они могли пользоваться услугами лишь одной телефонной компании. Она была монополистом, и международную связь мог позволить себе не каждый: трехминутный разговор в выходные с абонентом, находящимся на другом континенте, стоил 70 центов — в пересчете на современный курс примерно 4 доллара. В будние дни разговоры стоили еще дороже. Финансовый потенциал показался Возняку колоссальным.

Находясь под впечатлением от грандиозности придуманной фрикерами аферы, Возняк позвонил своему другу, Стиву Джобсу, и зачитал ему статью. В тот же день парочка направилась в библиотеку за книгами и технической документацией по интересующему их предмету, чтобы узнать, какой частотой пользуются для передачи сигнала телефонные компании. Возняк работал над созданием и реализацией своей «голубой коробки» несколько месяцев. Фрикеры, о которых рассказывалось в статье, копировали сигналы нужной частоты на магнитофонную ленту или просто свистели в микрофон, имитируя сигнал, но Возняк хотел использовать в устройстве транзисторы, которых у него и его знакомых было много, и построить схему на них.

В какой-то момент Возняк и Джобс решили найти одного из персонажей статьи, опубликованной в «Esquire». Этот человек был известен под псевдонимом Капитан Кранч. Он был одним из пионеров фрикинга и сумел подобрать нужную частоту при помощи коробки с подушечками для завтрака под названием «Cap’n Crunch» и пластикового свистка, вложенного в коробку в качестве бонуса. Он понял, что, двигая свисток внутри коробки, можно менять частоту звукового сигнала и подавать при помощи этого примитивного приспособления АТС, обрабатывающей звонки, нужную команду. Этого персонажа Джобс и Возняк нашли через знакомого, вычислили его местонахождение, связались с ним и пригласили на встречу.

Человек, представший перед ними, не был похож на блистательного капитана. Волосы у него были длинные и нечесаные, зубов явно не хватало. Он был не мыт, поскольку жил в мини-вэне марки «Фольксваген». Тем не менее, проговорив с ним несколько часов, любознательные приятели узнали множество потенциальных путей использования «голубой коробки», поделились опытом по технике набора и изучили методы Капитана, сообщили ему телефонные коды, которых он не знал, и выяснили у него те, что интересовали их.

Той же ночью по дороге в Лос-Альтос «Фиат» Джобса в очередной раз сломался. Друзья нашли таксофон и попросили оператора набрать бесплатный номер с кодом 800, чтобы, удерживая линию, поэксперементировать с «голубой коробкой», позвонив на другой номер в автосервис для консультации по машине. Однако оператор телефонной компании, очевидно, инстинктивно почувствовал подвох и постоянно подключался к линии. В тот момент, когда Воз и Джобс бросали в аппарат монетки, чтобы совершить вполне легальный звонок, к таксофону подъехала полицейская машина.

Вышедшие из нее полицейские заставили ребят поднять руки и положить их на капот. Один из офицеров, вытащив из кармана пальто Возняка «коробку», спросил, что это. Возняк сказал, что перед ним музыкальный синтезатор относительно новой модели. Полицейские продолжали расспросы, и друзья все больше и больше нервничали. Однако их ответы, вероятно, показались полицейским удовлетворительными, потому что они по собственной инициативе дотащили машину Джобса до ближайшей заправочной станции и вернули Возняку «коробку».

Поначалу и Возняк, и Джобс использовали «коробку» ради развлечения. Джобс, к примеру, звонил в Великобританию на линию, по которой можно было послушать записанные на магнитофон анекдоты, с платного таксофона в здании школы. Однажды он оставил на телефоне записку для одноклассников: «Слушайте, но трубку не кладите». Как-то поздно ночью Возняк позвонил в Ватикан. Представившись Генри Киссинджером, бывшим в то время советником президента Ричарда Никсона по вопросам национальной безопасности, он потребовал позвать к телефону Папу Римского. Поначалу человек, принявший звонок, сказал, что Папа спит и он пошлет кого-нибудь, чтобы разбудить его, но из-за смеха на другом конце, от которого Возняк не смог удержаться, говоривший сообразил, что его разыгрывают.

Несмотря на столкновение с представителями закона, Джобсу, склонному к всевозможным авантюрам, пришла в голову светлая мысль. «А давай их продавать», — предложил он Возняку. Получив первые заказы, Возняк придумал, как снизить себестоимость производства «коробок» с 80 долларов до 40, и продажи начались. Студенты могли приобрести устройство за 150 долларов, обычные люди за 300. Возняк получил в среде фрикеров кличку Беркли Блю, а Джобс — Оуф Тубарк. Постепенно продажа «коробок» стала приносить приятелям неплохие деньги.

Однажды теплым летним вечером они вместе отправились на встречу с потенциальным покупателем. Во время переговоров человек вытащил револьвер и направил его на Джобса. Быстро поняв, что спорить не стоит, Стив отдал ему «коробку», не требуя денег.

Вскоре после этого инцидента он решил выйти из дела. Оно ему уже порядком надоело, а двойной риск — нарваться на пулю или загреметь в тюрьму, продавая нечто нелегальное, — стал казаться неоправданным. Возняк, впрочем, продолжал продавать «коробки» и в конечном счете продал около двухсот штук. Даже после того, как Джобс официально заявил, что участвовать в деле больше не намерен, Возняк продолжал делить полученную прибыль с другом в равных пропорциях, как и в самом начале.

Вполне возможно, продажа «голубых коробок» продолжала играть определенную роль в дальнейшем развитии карьеры Джобса еще очень долго. Рон Розенбаум, написавший ту самую статью для «Esquire» в 1971 году, позднее говорил, что знакомство Возняка и Джобса с Капитаном Кранчем — настоящее имя которого Джон Дрэйпер — на ранней стадии развития хакерства могло стать причиной того, что спустя много лет компьютерные хакеры, изрядно потрепавшие нервы другим производителям компьютеров, неизменно обходили вниманием Apple Macintosh.

Ближе к окончанию школы Джобс стал активнее протестовать против традиционных для выпускника карьерных путей. Стив выработал и довел до совершенства немигающий взгляд, оказавшись под прицелом которого собеседник начинал нервничать. Он продолжал экспериментировать с сознанием и организмом — садился то на разгрузочную, то на строгую диету — ел, к примеру, только фрукты и овощи. Вместе со своей первой девушкой, Крисанной Бреннан, они принимали ЛСД. Известный также как «кислота», этот наркотик в настоящее время считается чрезвычайно опасным; но в те времена, сорок лет назад, бытовало мнение, что с его помощью можно расширить сознание, и людей, принимающих его, можно было встретить повсюду.

В семнадцать лет Джобс был тощим молодым человеком с длинными волосами, неопрятной бородкой и огромным количеством прыщей на лице. «Он ходил, шаркая ногами и покачиваясь, и выглядел, как деревенский дурачок», — рассказывала Бреннан. Но рядом с ней он становился тихим, застенчивым и забавным тинейджером, любил читать стихи, слушать Дилана и бренчать на гитаре. «На первом же свидании Стив сообщил, что собирается стать миллионером, и я ему поверила, — вспоминала Крисанна. — Стив умел видеть будущее».

Весной Стив решил, что проведет лето с Бреннан в коттедже с видом на долину. Отец пришел в ужас. Хотя владелец коттеджа поначалу им отказал, Джобс был не из тех, кто считает слово «нет» удовлетворительным ответом, и хозяин все-таки сдал им комнату. Джобс и Бреннан провели в ней большую часть лета. Отец запретил ему это делать, но, как не раз уже бывало, Стив его ослушался — без каких-либо последствий. Пол даже пришел на помощь, когда красный «Фиат» чуть не сгорел.

Чтобы заработать денег на ремонт машины и свести концы с концами, Джобс, Бреннан, Возняк и еще один общий приятель нашли хорошо оплачиваемую работу — изображать персонажей из «Алисы в Стране чудес» в местном торговом комплексе. Бреннан была Алисой, а ребята разобрали мужские роли: один стал Оболваненным шляпником, другой — Белым кроликом и так далее. Костюмы представляли собой огромные головы, заканчивавшиеся где-то у колен. На улице стояла жара, кондиционер в торговом комплексе барахлил, а головы были тяжелыми. Ребята время от времени бегали в раздевалку, чтобы попить воды и поменяться костюмами.

Возняк считал, что работа забавная, но Джобс был в бешенстве. «Костюм весил, наверное, тонну. Часа через четыре хождения по залам хотелось убить пару ребятишек», — вспоминал Стив.

Впрочем, долго мучиться не пришлось. Лето подходило к концу, и Джобсу, согласно обещанию, данному родителями много лет назад, предстояло отправиться на учебу в колледж. Однако наш герой, человек, наделенный стальной волей, вскоре сноварешил поступить по-своему.

4. Колледж

   Колледж Рид

Клара и Пол Джобс отнеслись к данному ими обещанию отправить сына в колледж серьезно и на протяжении долгих лет откладывали деньги на оплату обучения. Однако много они никогда не зарабатывали, и накопленная сумма была более чем скромной. Впрочем, сын смотрел на вещи с иной точки зрения.

Когда подошло время отправлять документы в колледж, оказалось, что Стива не интересует ни один из многочисленных факультетов в Беркли, хотя Калифорнийский университет — государственное учебное заведение и учиться там можно было за относительно небольшие деньги. Некоторые бывшие одноклассники Стива отправились в Стэнфорд. Обучение в этом университете было семье Джобса по карману. Однако и в Стэнфорд Стив поступать отказался, решив, что для человека, не знающего, чего именно он хочет добиться, это солидное учебное заведение не подходит.

Побывав в гостях у друга, учившегося в Колледже Рид, небольшом частном гуманитарном университете в городе Портланд, штат Орегон, Джобс решил, что это место для него. В Колледже Рид насчитывалось порядка тысячи двухсот студентов — меньше, чем учеников в школе Хоумстед, — зато за ним прочно закрепилась репутация места, куда стекались свободолюбивые молодые люди, склонные к поиску себя в непростом мире. Джобс, повинуясь интуиции, решил пойти учиться туда, подал документы, и его приняли. Однако в совокупности плата за обучение и дополнительные взносы в период с 1972 по 1973 год составляли 3950 долларов (или в соответствии с сегодняшним курсом 21 400 долларов), и столько родители Стива заплатить не могли.

Отец был просто в шоке от суммы и всячески пытался вразумить сына. Мать тоже делала что могла. В конце концов этот спор они проиграли, как было в жизни уже не раз. «Стив сказал, что хочет учиться только в этом колледже, и, если он не может попасть туда, значит, останется дома», — вспоминала Клара Джобс.

Родители снова сдались и скрепя сердце кое-как набрали денег на оплату первого семестра.

Осенью, загрузившись в семейный автомобиль, они отвезли Стива в колледж. Джобс так горел желанием поскорее начать новую жизнь, что даже не дал родителям возможности попрощаться по-человечески. «Я просто сказал им: “Ну, пока, спасибо”. Не хотел, чтобы кто-нибудь их здесь видел, — вспоминал Стив. — Хотелось быть похожим на сироту из Кентукки, годами бродившего по стране и разъезжавшего на товарных поездах».

Позже он говорил, что вести себя таким образом в такой знаменательный день не стоило. «Когда я вспоминаю этот день, мне становится стыдно, — рассказал он биографу. — Родители на меня обиделись. Зря я так с ними поступил. Они сделали так много, чтобы я попал в колледж».

С первого дня Джобс с головой окунулся в студенческую жизнь, которая, по его мнению, учебой как таковой вовсе не ограничивалась. В Колледже Рид к первокурсникам предъявляют суровые академические требования, включающие в себя, в частности, обширный список литературы, которую новичок должен осилить за первый семестр. Джобс ожидал гораздо более привольной жизни. Когда Возняк приехал навестить его, он пожаловался: «Меня заставляют ходить на целую кучу лекций».

Самого Возняка можно было назвать примерным студентом лишь с очень большой натяжкой, но он, как человек опытный, уже успел понять правила игры. «Да, — ответил он Стиву, — а ты не знал? Именно этим и занимаются люди в колледжах».

Джобсу напрягаться не хотелось. Он записался в танцевальный класс, главным образом, чтобы знакомиться с девушками. Администрации он заявил, что хочет повсюду ходить босиком, и в лишь крайнем случае, когда шел снег, надевал сандалии. Стив и его новый друг по имени Даниэль Коттке составили собственный список литературы о дзен-буддизме, духовной жизни, просветлении и расширении сознания. Они практиковали медитацию и читали книгу «Диета для маленькой планеты», так как оба были убежденными вегетарианцами.

В колледже был свой неформальный лидер, человек по имени Роберт Фридланд, и его идеи увлекли Джобса. Фридланд провел два года в тюрьме за продажу ЛСД. Он был талантливым продавцом и природным харизматиком. От него Джобс получал ЛСД для дальнейших экспериментов по расширению сознания. Роберт поддерживал его увлечение диетами и чтением книг по восточной философии, считая, что только при их помощи человек может достичь просветления. Много лет спустя Джобс рассказал в интервью, что знакомство с психоделическими наркотиками стало для него одним из двух или трех наиболее значительных событий за всю жизнь, изменив его так кардинально, что даже люди, хорошо знавшие его раньше, перестали его понимать.

Общение с Фридландом тоже способствовало переменам. Коттке вспоминал, что сразу после появления в колледже Джобс был необычайно застенчивым и тихим парнем. Фридланд же, наоборот, был человеком крайне говорливым, всегда в центре внимания. Обаяние Фридланда и его умение уговаривать людей вдохновили Джобса, и он начал понемногу открываться и вести себя активнее. «Пообщавшись с Робертом, — сказал Коттке, — Джобс стал мало-помалу выбираться из скорлупы».

Фридланд, в свою очередь, был впечатлен энергичностью Джобса, его способностью, не отрываясь, смотреть людям в глаза и задавать им каверзные вопросы. Он описывал Джобса «как одного из самых странных парней в колледже».

Джобсу нравились также встречи с гостями колледжа, к примеру, с Ричардом Алпертом, автором одной из любимых Стивом книг под названием «Будь здесь и сейчас», ставшим впоследствии знаменитым под именем Рам Дасс, и Тимоти Лири, бывшим профессором Гарвардского университета и защитником психоделических наркотиков, придумавшим фразу, которая стала для посвященных своеобразной мантрой: «Врубись, настройся, отпади».

«Это было время поисков смысла жизни посредством постоянного интеллектуального штурма», — вспоминал Джобс.

Война во Вьетнаме близилась к концу, и обязательный призыв на службу юношей, достигших возраста двадцати одного года, был отменен в декабре 1972 года. Молодому поколению, учившемуся в те годы в университетах, удалось сфокусироваться на внутренних переживаниях, в отличие от старших братьев и сестер, которые посвящали все время затяжным боям за гражданские права и отстаивали пацифистские убеждения.

Джобс занимался разными интересными делами, но родителей результаты его университетской жизни не слишком радовали. Оценки Стива оставляли желать лучшего, а они считали, что всю жизнь копили деньги не для того, чтобы сынок вел беззаботную жизнь хиппи.

Проанализировав перспективы, Стив решил покинуть Рид после первого семестра. Этот момент стал еще одной ключевой точкой в сложной головоломке его жизни, точкой, от которой линии тянулись в двух направлениях — к прошлому, то есть к моменту рождения, и к будущему. Родители остались верны данному обещанию, хотя, заплатив за обучение в Риде, они практически опустошили свои запасы. Однако Стив понял, что он все равно не представляет себе, чем хочет заниматься, и решил, что игра не стоит свеч.

Поначалу бросать колледж ему было страшно, но впоследствии, в частности, во время речи перед студентами Стэнфордского университета, Стив признавался, что это «было одно из самых правильных решений за всю жизнь». После ухода из колледжа он избавился от необходимости учиться по составленной неизвестно кем программе и мог заниматься тем, что его действительно интересовало, что бы это ни было.

Поскольку Джобс не платил за комнату в общежитии, он спал на полу в спальнях друзей или находил пустые помещения, которые время от времени освобождались, когда кто-нибудь из бывших однокурсников уезжал, решив, подобно ему, бросить колледж. Декан факультета, на котором Джобс провел первый семестр, симпатизировал Стиву, считая, что у него «необыкновенно острый ум», и тактично разрешил оставаться на территории колледжа и ходить на интересовавшие его лекции.

Чтобы иметь в кармане хотя бы какую-то мелочь на еду, Джобс собирал бутылки из-под газировки и сдавал их. В речи перед выпускниками Стэнфорда он сказал, что «каждое воскресенье отправлялся за семь миль пешком в кришнаитский храм, где раз в неделю можно было как следует поесть». Часто к нему присоединялся Фридланд, иногда в компании с Коттке и его девушкой, и приятели ловили попутную машину, довозившую их до места. Попав в храм, они пели и танцевали вместе с другими, а позже их ждали прекрасные, а главное, бесплатные вегетарианские блюда из овощей с карри.

Страсть Джобса к диетам продолжала развиваться, выходя порой за рамки всех мыслимых норм. К примеру, он неделю не ел ничего, кроме зерновых хлопьев марки «Roman Meal» с молоком, которое можно было получить в студенческой столовой. Позже Стив прочитал книгу какого-то пруссака, жившего в девятнадцатом столетии, в которой утверждалось, что в результате употребления некоторых продуктов в организме накапливается слизь и другие отходы, ослабляющие его функции. В своей типичной манере «деревенского дурачка» Джобс принялся ругать друзей за то, что они едят бублики, полностью исключил зерновые из своего рациона и питался лишь фруктами и овощами. Он экспериментировал с разгрузочными диетами, продолжавшимися от одного дня до двух недель, выходя из голодовки при помощи воды и листьев салата. В какой-то момент, по словам друзей, он стал есть столько морковки, что его кожа приобрела «цвет раннего заката».

Выходные Стив проводил на ферме, принадлежавшей родителям Фридланда, где Роберт устроил нечто вроде коммуны. Джобс взял на себя заботу о яблочном саде, и в результате его усилий жители фермы были обеспечены большим количеством яблочного сока, из которого при надлежащей обработке получался великолепный сидр. Другие ухаживали за огородом и устраивали вегетарианские пиры.

Одна из бывших жительниц коммуны вспоминала, что Джобс поглощал огромное количество пищи, а потом принимал слабительное. «Я в течение нескольких лет думала, что у него булимия», — призналась девушка.

По окончании второго семестра общежитие закрылось на лето, и Джобс нашел в городе неподалеку от колледжа комнату без отопления за 25 долларов в месяц. Один раз ему пришлось одолжить деньги на оплату жилья в фонде колледжа, а потом он нашел работу — следил за состоянием оборудования лаборатории факультета психологии, где проводились опыты над животными. Когда его приехал проведать Воз, они вместе продали несколько «голубых коробок». (Купивших их поймали и наказали, но Джобсу удалось выйти сухим из воды.) Несколько раз за лето навещала Стива и Крисанна Бреннан.

В комнате бывало холодно, и денег постоянно не хватало, однако в речи перед стэнфордскими выпускниками Джобс сказал о том времени, когда ему приходилось плыть без руля и без ветрил: «Это было прекрасное лето». Стив был волен заниматься всем, чем ему хотелось, и, к его собственному удивлению, многое из того, что он узнал или сделал в то время, принесло плоды много лет спустя.

Помимо лекций, Стив ходил на университетские курсы каллиграфии. Надписи, сделанные элегантным безукоризненным почерком, можно было увидеть в университете в самых разных местах — на плакатах, флаерах и даже на табличках с именами владельцев ящиков в раздевалке. Джобс заинтересовался искусством каллиграфии и захотел узнать о нем больше. На курсах он научился различать шрифты, с засечками и без, и узнал, зачем существуют межбуквенные интервалы. В то время эти занятия казались ему легкомысленными, но забавными.

Коттке считал Джобса человеком, чья жизнь подчинена какой-то важной миссии, хотя какой именно, было неясно. Возможно, поведение Стива свидетельствовало о глубоко сокрытой уязвимости, возникшей в результате размышлений об особенностях жизни приемного ребенка. Как бы там ни было, Джобс, по словам Коттке, «постоянно испытывал желание доказывать всему миру свою состоятельность. Он был похож нарыцаря, ожидающего крестового похода».

К началу 1974 года, спустя полтора года после прибытия в Рид, крестовый поход так и не начался, и Джобс приготовился двигаться дальше. Он хотел отправиться в Индию, но денег на путешествие не было. Поэтому ему ничего не оставалось, кроме как вернуться домой и жить там в ожидании темного и неясного будущего.

В семидесятые вокруг небольшого Колледжа Рид в Портланде, штат Орегон, собралась пестрая компания художников, режиссеров и поэтов, объединенных одной общей чертой — стремлением к свободе. Среди них были люди, учившиеся в Риде раньше и ставшие впоследствии известными благодаря своему нестандартному образу мысли, такие как поэт Аллен Гинзберг и прозаик Кен Кизи.

Но, несмотря на либеральный флер, профессора требовали от студентов серьезного, вдумчивого подхода к занятиям и прежде всего к чтению. В список литературы первого семестра входили такие книги, как «Илиада» или «История Пелопоннесской войны».

Однако Джобса больше интересовали духовные поиски в русле дзен-буддизма, восточный мистицизм и книги по различным видам диет. По этой причине за время своего недолгого пребывания в стенах Рида он составил собственный список литературы, в котором преобладали книги по вышеперечисленным предметам:

«Будь здесь и сейчас» Ричарда Алперта (Рама Дасса)

«Автобиография йога» Парамахансы Иогананда

«Космическое сознание» Ричарда Мориса Бекка

«Преодоление духовного материализма» Чогьяма Трунгпа

«Диета для маленькой планеты» Францеса Мура Лаппе

«Медитация в действии» Чогьяма Трунгпа

«Целебная система бесслизистой диеты» Арнольда Эрета

«Рациональное голодание» Арнольда Эрета

«Сознание дзен. Сознание начинающего» Сюнрю Сузуки

5. Поиски

Вернувшись в родительский дом, Джобс, просматривая в газете список предложений от работодателей, обратил внимание на забавное объявление: «Работайте и получайте удовольствие». Фирма Atari, один из первых производителей видеоигр, искала технически одаренных людей.

Джобс счел, что четвертаки, потраченные им на игру «Pong», дают ему право считать себя достаточно квалифицированным человеком для трудоустройства в Atari. Игра была очень простой. В задачу игроков входило перемещение горизонтальных линий, имитирующих ракетки для игры в пинг-понг, и отбивание ими электронного шарика. Этот примитивный эмулятор спортивного состязания стал первой аркадой и первым продуктом, выпущенным в продажу компанией Atari. Появившись в 1972 году, эта игра сразу стала хитом. Успех «Pong» сделал компанию творческим лидером в среде разработчиков игр для автоматов, устанавливавшихся в барах, боулингах и бильярдных. Фирма занялась также разработкой игровых приставок для телевизоров.

Джобсу до такой степени было безразлично отсутствие опыта и так хотелось заработать деньги на путешествие в Индию, что он, появившись в офисе Atari с длинными волосами и в потрепанной одежде, заявил, что не уйдет, пока не получит работу. Главный инженер Ал Алкорн, поговорив с ним, увидел в парне «искру таланта и огромное количество внутренней энергии» и, воодушевившись, пригласил девятнадцатилетнего безработного юношу, бросившего колледж, на работу.

Длинные волосы не были среди работников Atari чем-то из ряда вон выходящим. Многие из них, подобно Джобсу, не доучились в колледже. Среди них даже попадались люди, серьезно увлекающиеся велосипедным кроссом. Однако даже среди этой пестрой толпы Джобс казался человеком чуть-чуть слишком неординарным. Он третировал коллег своими критическими замечаниями и безапелляционными суждениями по поводу их работы. Мало того, он решил, что, сидя на строгой диете, состоявшей из йогурта и фруктов, он может не мыться по несколько дней подряд, так что людям стало тяжело находиться с ним рядом. Проще говоря, от Стива воняло.

Алкорн перевел Джобса на ночную смену, чтобы тот мог выполнять свою работу по отладке и улучшению игр, не терроризируя коллег.

Спустя всего несколько месяцев Джобс заявил начальству, что планирует уйти в длительный отпуск, чтобы отправиться в паломничество в Индию. Стив планировал убедить боссов оплатить его путешествие, однако компания не проявила к его предложению должного интереса. Правда, Алкорн показал себя человеком щедрым и предложил частично оплатить дорогу. Дело в том, что у германского дистрибьютора Atari в этот момент как раз были сложности технического характера, и справиться с ними самостоятельно немцы не могли. Компания готова была отправить туда Джобса, чтобы решить проблему, а он, в свою очередь, получал возможность продолжить путь в Индию самостоятельно.

«Передай от меня привет гуру», — сказал Стиву Алкорн.

Приехав в Германию, Джобс смог решить проблему, но немцы все равно пожаловались в головной офис Atari по поводу его неуживчивой натуры и исходившего от Стива неприятного запаха. Джобс, в свою очередь, был не в восторге от мяса с картошкой, которым его пытались там кормить.

Сделав остановку в Швейцарии, в Цюрихе, Стив отправился на самолете в Нью-Дели, где немедленно заболел дизентерией, сопровождаемой высокой температурой и потерей веса. Когда здоровье стало понемногу поправляться, Стив отправился на север страны и по дороге попал на религиозный праздник. «Первое, что я почувствовал, — запах хорошей еды. Я так давно его не слышал, что не мог не подойти, чтобы поздравить верующих и немного поесть», — вспоминал Стив.

Он заметно выделялся в толпе. Пока Джобс ел, его заметил присутствующий на празднике садху, который подошел и, громко смеясь, сел рядом. Не зная толком английского, садху схватил Стива за руки и повел за собой по горной тропе, ведущей к площадке с колодцем и небольшим прудом. Заведя Джобса в воду, садху заставил его окунуться, а потом вынул бритву и побрил ему голову, сказав, что это пойдет молодому человеку на пользу.

К тому времени, когда к Стиву присоединился Коттке, Джобс превратился в худого, как палка, наголо обритого человека в одеянии из легкой хлопчатобумажной материи. Друзья продолжали путешествовать вдвоем, передвигаясь на полуразвалившихся индийских автобусах или пешком по руслам высохших рек. Питались они тем, что можно было купить на рынках в деревнях, при этом, совершая покупки, отчаянно торговались. Хотя Стив приехал в Индию в поисках духовного опыта, он был неприятно поражен тесным соседством религиозного благочестия и ужасающей нищеты. Джобс и Коттке искали гуру, о котором рассказывал им Фридланд, посетивший Индию годом раньше. Однако гуру за это время успел умереть, а его последователи разбрелись, оставив в месте, где жил учитель, лишь россыпи дешевых пластиковых культовых украшений.

Продолжив путешествие, приятели заразились чесоткой в городе, известном целебными минеральными источниками. Устав бороться с вшами, Коттке тоже обрил голову. В конце концов Джобс признал, что «найти место, где можно было бы остаться на месяц, чтобы спокойно пожить в целях достижения просветления, невозможно». Обдумывая свой опыт работы в компании, занимающейся высокими технологиями, он начал понемногу склоняться к мысли, что Томас Эдисон, возможно, «сделал для мира больше, чем любой теоретик или религиозный гуру». Через несколько месяцев они с Коттке вернулись в Северную Калифорнию, преисполненные переживаний от увиденного.

Спустя годы Джобс сказал, что путешествие в Индию научило его ценить «силу интуиции и эмпирического знания» и полагаться на собственный опыт и здравый смысл вместо традиционного для стран Запада рационального мышления. Это открытие повлияло на его подход к решению всех без исключения проблем, с которыми ему довелось столкнуться в работе и в жизни. И все же, перевалив за двадцатилетний рубеж, Джобс продолжил поиски чего-то большего.

В течение следующего года он продолжал заниматься обычными для человека из Кремниевой долины делами — работал на Atari, посещал лекции по физике в Стэнфорде и учился в местном центре дзен-буддизма, продолжая таким образом отчасти вести необычный образ жизни, усвоенный им в Орегоне.

С друзьями из колледжа он периодически наведывался на ферму Фридланда, получившую название «Коммуна Олл-Ван Фарм». Стив занялся поисками информации о биологических родителях и узнал, что они были университетскими аспирантами и в браке никогда не состояли. Джобс также заплатил 1000 долларов за двенадцатинедельный курс шоковой терапии в Центре психологической помощи штата Орегон, направленный на избавление от укоренившихся в глубинах подсознания детских комплексов. Впрочем, пройдя курс, Стив пришел к мысли, что лечение не дало ему ответов на мучившие его вопросы.

Летом 1975 года, когда Джобс продолжал работать в Atari в ночную смену в качестве консультанта, Нолан Бушнелл, основатель компании, предложил ему выполнить особое задание. Бушнелл, тридцатитрехлетний бизнесмен, испытывавший симпатию к Джобсу, попросил его разработать игру, для которой уже было придумано название — «Breakout». Согласно замыслу, игрок должен был разрушать кирпичную стену при помощи ракетки и отскакивающего от нее мячика. В то время игры записывались прямо в чипы и не существовали в виде отдельных программ, Бушнелл поставил условие: использовать на плате с игрой как можно меньше элементов. Кроме того, программу нужно было написать быстро, вернее, необычайно быстро: за четыре дня.

Джобс продолжал поддерживать отношения со старым другом — Стивом Возняком, который к тому времени успел снова бросить колледж ради зарабатывания денег и получить вожделенную должность в отделении Hewlett-Packard, занимавшемся производством калькуляторов. Расширяющими сознание наркотиками Стив не увлекался, зато был безнадежным фанатом одной игры, выпущенной компанией Atari. Игра называлась «Grand Track 10», и Джобс регулярно пускал Возняка в штаб-квартиру Atari, где тот мог сколь угодно долго играть в первую в истории видеоигру, в которой воображаемый автомобиль управлялся изнутри салона при помощи рулевого колеса. В присутствии на рабочем месте изобретательного друга скрывалось и другое преимущество — он мог помочь Джобсу в случае столкновения с непредвиденными сложностями.

Понимая, что разработать схемы с минимальным количеством элементов он самостоятельно не сможет, Джобс попросил Возняка о помощи, пообещав разделить с ним обещанные за проект 700 долларов. Окончив смену в Hewlett-Packard, Возняк пришел в Atari и, проработав всю ночь, создал схему, соответствующую требованиям заказчика, а Джобс сделал по ней экспериментальную плату.

Бушнеллу, основавшему, кстати, помимо Atari, компанию по доставке пиццы под названием Chuck E. Cheese, схема так понравилась, что он, по слухам, заплатил Джобсу за проект 5000 долларов вместо 700, а Возняку было предложено место в компании.

Джобс также расплатился с Возняком, отдав ему, правда, лишь обещанные 350 долларов, и поехал в Орегон. Ударная трудовая ночь не прошла даром: оба Стива заболели тяжелым вирусным мононуклеозом.

Спустя десять лет, когда Джобс с Возняком уже стояли во главе собственной компании Apple, в книге, посвященной истории Atari, всплыла реальная сумма гонорара за разработку «Breakout». Возняк очень обиделся, поняв, что лучший друг поступил с ним нечестно, и расценил его поведение как предательство.

Узнав о выходе книги, Джобс позвонил старому другу и сказал, что не помнит, чтобы Бушнелл выдавал ему какие-то деньги сверх обещанной суммы, а раз он этого не помнит, значит, «никакого бонуса, по-видимому, не было».

Спустя много лет биограф Джобса Уолтер Айзексон задал Стиву вопрос о злополучном бонусе. «Он вдруг сделался необыкновенно тихим и осторожным, — вспоминал Айзексон, — и сказал: “Не понимаю, откуда взялось это обвинение. Я отдал ему половину денег”».

Тем не менее и Бушнелл, и Алкорн утверждают, что бонус был выплачен, а Воз на сто процентов уверен, что Стив выдал ему только 350 долларов. Этот случай хорошо иллюстрирует темную сторону натуры Джобса — обаятельного человека, склонного порой заботиться исключительно о себе.

То, что Возняк не узнал об этой истории тогда, много лет назад, можно назвать удачей во всех смыслах этого слова. В то время он стал посещать заседания нового компьютерного клуба, и то, что обсуждалось на этих встречах, захватило его настолько сильно, что вскоре он взялся за разработку собственной электронно-вычислительной машины. Естественно, новыми идеями он делился со своим лучшим другом и коллегой Стивом Джобсом.

То, что вышло из их сотрудничества, изменило жизнь каждого из нас и в конечном счете сделало мир другим.

Стив Возняк и Стив Джобс за работой над Аррlе 1 в 1976 году

6. Apple

Сказать, что Стив Возняк был захвачен идеей создания портативного компьютера в виде небольшой коробки, значит, не сказать ничего. Он просто не мог думать ни о чем другом и не успокоился бы, не попытавшись реализовать эту идею на практике.

В январе 1975 года журнал «Popular Electronics» в качестве темы номера опубликовал статью о первом «микрокомпьютере» под названием Altair, сделанном компанией из города Альбукерк, штат Нью-Мексико. Это был набор для самостоятельной сборки, и даже при правильном подключении комплектующих друг к другу работал прибор не слишком хорошо. Дополнительных аксессуаров не предусматривалось — ни клавиатуры, ни монитора, ни каких бы то ни было других способов ввода и вывода информации не существовало. Чтобы воспользоваться им, нужно было написать программу, но и при этом компьютер мог реагировать, только мигая лампочками на передней панели. Удивительно, но он во многом было похож на компьютер «Крем-Сода», который Возняк демонстрировал Стиву почти пять лет назад.

Однако внутри Altair существенно отличался от безвременно погибшего компьютера, собранного Возняком. Пока Возняк работал над новыми калькуляторами для Hewlett-Packard, бесплатно звонил из дома за океан, чтобы послушать свежие английские анекдоты, и встречался со своей первой девушкой, мощь и возможности полупроводников возросли в геометрической прогрессии.

Где-то в конце пятидесятых инженеры научились умещать сразу несколько транзисторов на маленьком кусочке кремния и соединять их между собой. Эти новые интегрированные схемы, или микрочипы, которые можно было использовать в качестве оперативной памяти или для выполнения определенных задач, собирали в секции и использовали в электронно-вычислительных машинах. Однако по существовавшей технологии чипы, выстроенные в определенную схему, могли выполнять только то, что было изначально запрограммировано — как это было в случае с платой, созданной Возняком и Джобсом для запуска с нее игры «Breakout».

Однако в начале семидесятых недавно образованная в Кремниевой долине компания Intel Corporation разработала программируемый однокорпусный чип, который при необходимости мог выполнять самые разные функции. Чип величиной с ноготь, названный микропроцессором, был способен выполнять сразу несколько функций и, по сути, мог служить так называемым ЦП, или центральным процессором компьютера, — мозгом, заключенным в коробку. Мало того, им можно было управлять при помощи программного обеспечения, специальных программ, написанных для того, чтобы «научить» микропроцессор выполнять разные задачи. Фирма Intel постоянно совершенствовала свое детище, и микропроцессор с каждым днем работал все быстрее и обрабатывал единовременно все большее количество информации. С появлением этого чипа идея микрокомпьютера, настоящего «персонального» компьютера, получила основу для воплощения в реальность.

Возняк об этих грандиозных свершениях узнал одним из первых, придя в марте 1975 года в гараж на первое заседание компьютерного клуба «Homebrew» в городе Менло-Парк, штат Калифорния. Вечер был холодный, моросил дождь, но тридцать человек, пришедших на встречу, оживленно общались между собой, и компьютер Altair был основной темой разговоров. Кто-то принес с собой копии таблицы со спецификациями нового микропроцессора и роздал их членам клуба.

Возняк, вернувшись домой, внимательно изучал параметры, как вдруг на него снизошло озарение. «Мне показалось, что я всю жизнь шел к этому моменту», — рассказывал он позже. Все эти схемы портативных ЭВМ, которые он придумывал, собранный им примитивный компьютер «Крем-Сода», работа над видеоиграми — были вехами на пути к открывшемуся перед ним в одночасье необозримому полю новых возможностей. «В ту ночь после первой встречи клуба я вдруг понял, что знаю, как сделать микрокомпьютер. Схема просто сложилась у меня в голове. Вот так — раз, и все». Воз незамедлительно взял в руки карандаш и начал набрасывать схему на бумаге.

Придумать концепцию компьютера оказалось легче, чем реализовать ее. Сказочный чип, созданный Intel, как выяснилось, стоил 400 долларов, «чуть ли не больше месячной арендной платы за мою квартиру», по словам Возняка. Кроме того, для работы с ним требовались дополнительные микросхемы памяти, специальный язык для программирования чипов и другие компоненты. Стало ясно: чтобы собрать все необходимые детали, потребуется немало времени и денег.

В скором времени Возняк выяснил, что сотрудники Hewlett-Packard имеют возможность получить скидку на микропроцессор Motorola, обладавший практически тем же потенциалом, что и чип производства Intel. А чуть позже выяснилось, что существует и совсем дешевая альтернатива — по сути, пиратская копия разработок первых двух компаний производства одной малоизвестной фирмы стоимостью 20 долларов. Возняк сделал выбор, исходя из экономических соображений, а не из инженерного расчета, и это решение, как показало будущее, оказалось одновременно судьбоносным и глупым. Почти все компьютеры, собранные впоследствии другими производителями, строились на базе чипа производства Intel, который по своему строению отличался от выбранного Стивом до такой степени, что все программное обеспечение для работы с этим микропроцессором нуждалось в существенной переделке.

Стив Джобс, друг Возняка, тоже несколько раз приходил на собрания клуба «Homebrew», принося с собой принадлежавший Возу телевизор, чтобы демонстрировать на его экране свои последние разработки. Однако Джобсу разговоры продвинутых компьютерщиков показались скучными и повторяющими раз от раза. Члены клуба были людьми настолько односторонними, что, как пошутил однажды Возняк, «их можно было счесть не людьми, а чипами и микросхемами». Теме не менее, разговаривая по телефону или собираясь вместе, друзья неизменно обращались к теме компьютера, который собирал Возняк, и обсуждали успехи проекта.

К концу июня в нем наметился перелом: Возняку удалось собрать все микросхемы воедино, сделать источник питания, подсоединить монитор и клавиатуру. Впервые подключив ее, он набрал наугад несколько слов, и по экрану запрыгали буквы. Все получилось именно так, как он ожидал. Возняку захотелось крикнуть: «Эврика!»

Если бы проектом занимался один Возняк, он неизбежно рассекретил бы детали схемы, рассказав о ней членам клуба, так как девизом собраний было: «Помогай другим». Однако Джобс, восхищенный замечательными способностями друга, разглядел огромный потенциал перспективной разработки и убедил Стива не делиться подробностями с приятелями по клубу, которых, к слову, к тому времени было уже несколько сотен.