Человек из чужого времени Сидненко Борис

Глава 13. Мужчина должен сам принимать решения

Михаил пришел в сознание уже в лазарете. Это произошло одновременно с мыслью: «Слава богу, я жив». У него были перебинтованы голова, руки и грудь. Они не то чтобы болели, они стонали. Ни говорить, ни слушать он не мог. Каждый звук, любое движение являлись для него пыткой. Рядом на белом деревянном табурете сидела Лиза. Она смотрела на него и безмолвно плакала. Когда Михаил открыл глаза, она даже не удивилась. Только тихо сказала:

– Здравствуй, любимый. Все хорошо. Я здесь. Я никуда не поеду. Я буду здесь столько, сколько понадобится, пока ты не поправишься.

– Как ты узнала?

– Все получилось само собой, по чистой случайности.

– Нет ничего случайного.

– Возможно… Помнишь, я записала тебе Юлин телефон? Эту записку нашли у тебя в паспорте, позвонили Юле, а она мне.

– Сколько прошло времени? Где остальные?

– Я их не видела, но мне сказали, что все живы. Говорят, им тоже здорово досталось. Вам сильно повезло, если, конечно, это можно назвать везением, – и с грустной улыбкой добавила: – Несмотря на тринадцатое мая. Во дворе гуляли мужчины с собаками. Когда они увидели побоище, то спустили своих собак. Они же и «Скорую помощь» вызвали.

– За мной что, следили? Этого не может быть. Я шел проходными дворами, оглядывался, все тщательно проверял. Ни машин, ни людей вокруг не было.

– Я думаю, что это простое совпадение. Приехали разобраться с Василием, а тут и ты подвернулся… Ты лучше молчи, не разговаривай. Тебе нужен покой.

– Знаешь, их было пятеро, в машине оставалось еще два человека. Там были темные стекла, но я видел их силуэты. Ни водитель, ни тот, кто сидел посредине, из машины не выходили.

Михаил говорил с большими паузами, через силу, превозмогая боль. Он боялся, что потеряет сознание. И все же он был счастлив. Рядом была Лиза.

– За рулем был Гамлет. Это его «БМВ». А кто был другой, могу только догадываться.

– У меня очень болит голова и сильно тошнит. Меня сейчас вырвет.

Лиза позвала медсестру. Михаилу что-то вкололи, и он снова отключился.

Вечером того же дня Лиза все еще была в палате. Она никуда не уходила и, как могла, ухаживала за Михаилом.

– Глупенький, почему ты не послушался меня?

– Я не мог уйти, не разузнав, что случилось с Василием. Объясни мне, пожалуйста, что было в том письме?

– Всего несколько строк: «На правах законного мужа я приговорил Ваську к вышке, и его дружков тоже. Дело за малым, твой хахель следующий. С тобой поговорим отдельно, без свидетелей». Вот и все письмо.

– Любимая моя, пообещай мне, что выполнишь мою просьбу. Она очень простая.

– Я сделаю все, что ты захочешь.

– Тогда не отменяй своей поездки. Это очень важно. Вероятно, мне придется еще долго здесь проваляться. Со своими болячками я справлюсь сам.

– Я не могу тебя оставить в таком состоянии.

– Ты мне обещала.

– Хорошо. Я сделаю так, как ты просишь. Но немного времени у меня все же есть.

Михаил лежал в отдельной палате, к нему никого не пускали, кроме Лизы. Спустя две недели, когда головные боли прошли и болели только сломанные ребра, медсестра принесла ему записку: «Любимый, вынуждена уехать на несколько дней. Приеду – все расскажу. Я тебя очень сильно люблю. Поправляйся. Лиза».

Михаил уже знал, куда и почему уехала Лиза. Перед самым ее отъездом ему приснился сон. Это был не простой сон. Обычно он избавлялся от плохих снов так, как его в детстве научила мама. Она говорила: «Если проснешься от неприятного ощущения, посмотри сразу же в окно и скажи: куда ночь, туда и сон». Как ни странно, это всегда срабатывало. Но это был особый случай. Михаилу приснился вещий сон. Он увидел череду событий, которые должны были произойти с ним и с теми, кто так или иначе вторгся в его жизнь. Первые из этих событий уже произошли.

Пару дней у него никого не было, и больной размышлял о превратностях своей судьбы и о том, что зло за счастьем ходит по пятам. Оно тотчас находит того, кто не скрывает свою удачу и открыто радуется своему счастью. Так произошло и сейчас, так было и в прошлой жизни. Во время одного из таких погружений в скорбные мысли о бытие, в палату вошел мужчина лет тридцати пяти, с очень приятным умным лицом. Он был хорошо одет, в общении держался спокойно и вел себя деликатно. Он спросил у Михаила, как тот себя чувствует, о чем разговаривал с доктором, нет ли каких жалоб или просьб. Затем поинтересовался, нет ли у него каких-либо замечаний или заявлений. Поговорил немного на отвлеченные темы и наконец стал последовательно приближаться к цели своего визита.

– Михаил, скажу вам сразу, я не следователь. Поэтому не стану вести банальные разговоры из следственной практики. Все, что связано с этой драматической историей, уже расследовано. Одни виновные уже понесли заслуженную кару, а другие будут как следует наказаны. Меня интересуют куда более серьезные вопросы.

Михаил молчал. Что-то внутри у него похолодело. Стало некомфортно, и тотчас появилось чувство опасности. Человек из серьезного управления молчал и внимательно изучал перебинтованное лицо пострадавшего. Не дождавшись ответа, он продолжил:

– Мы хотим понять, почему произошли эти нелепые события. Где появилась непредсказуемая ситуация, и насколько вы сами стали непредсказуемы. Это многое может решить в вашей жизни.

– Я не очень-то понимаю, о чем идет речь.

– Я постараюсь восстановить в вашей памяти отдельные эпизоды из прошлой жизни.

– Из моей жизни? Вы знаете мое прошлое? – удивился Михаил.

– Конечно, до мелочей.

– Такого не может быть.

– Поверьте мне, это так.

Михаил задумался, его гость тоже молчал.

– Полагаю, я стал вам интересен с какого-то определенного момента.

– Несомненно.

– Тогда хотелось бы узнать, с какого?

– С того момента, когда у вашего отца появились наши секретные бумаги. Которые незадолго до своей смерти он передал вам.

– Мой отец погиб во время Крымской кампании.

– Знаете, Михаил, это уже даже не смешно. У меня нет времени второй раз играть с вами в одну и ту же игру.

– Поверьте мне, я не понимаю, о чем идет речь. Вы можете все объяснить простым и понятным русским языком, без намеков и предположений?

– Ну что ж. Я вижу, вы готовы идти на контакт. Это уже хорошо. На сегодня достаточно. Здесь не место для серьезных разговоров, поэтому мы продолжим нашу беседу после перевода вас в специальное отделение, там и более комфортно, и можно говорить на серьезные темы. А пока отдыхайте.

Он добродушно улыбнулся и ушел.

Уже к вечеру Михаила перевезли в другую клинику. Там действительно было очень комфортно. В палате он был один. В номере стояли телевизор и камера видеонаблюдения. Стоило Михаилу изъявить какое-либо желание, как тотчас появлялась медсестра и, выслушав пациента, приносила ему то, что он хотел. А утром снова появился тот же мужчина.

– Как вы себя чувствуете?

– Прекрасно, вот только Лизы не хватает.

– Этот вопрос мы тоже решим. Не правда ли, здесь очень комфортно?

Михаил понял, что и про Лизу этому человеку все было известно.

– Здесь, конечно, лучше, чем в прежней клинике. Правда, не знаю, чего мне это будет стоить.

– Ровным счетом ничего. Да и пробудете вы здесь недолго. На реабилитацию мы отправим вас в Военно-медицинскую академию. Там тоже неплохо и очень квалифицированные специалисты.

– Заранее, спасибо. Но, вероятно, вы пришли не для этого. Задавайте ваши вопросы.

– Михаил, поймите: есть разного рода информация. Одна – для всех, другая – только для узкого круга лиц.

– Секретная информация.

– Совершенно верно. Но есть еще и информация особой важности. То, о чем мы будем говорить, касается только общей формы, а ее содержание даже мне не положено знать. Поэтому я не буду задавать лишних вопросов. Вероятно, вы и сами не знаете, что написано в тех бумагах, которые вам передал отец. Меня интересует, где они хранятся и когда вы сможете вернуть их нам.

– Нам – это кому?

– Государству, его специальному комитету, который должен хранить тайны особой важности и использовать их строго по назначению.

– Видать, вы не очень-то справились с этой задачей, раз разыскиваете свои тайны у меня.

– Случается и такое.

– В новом времени есть одна уникальная особенность – хорошенько встряхивать мозги. Мне что-то сложно все вспомнить. Вы не поможете мне?

– Хорошо. Давайте попробуем восстановить картину последних дней. До апреля этого года у вас была не жизнь, а сказка.

– Это точно, лучше не скажешь.

– И вот тут все пошло вверх тормашками.

– И это верно.

– Мы абсолютно точно знаем, что раньше ваш отец никогда не посвящал вас в свои дела, в свои тайны. Он всеми способами оберегал вас от опасностей. Вы ученый от Бога. Вам лишние проблемы ни к чему.

– Уже интересно.

– А тут он вдруг заявил, что в стране назревают очень серьезные события. И добавил, что обладает весьма важными документами, которые могут повлиять на ход истории и на судьбу российского государства. И тогда он отдал их вам на временное хранение, до его возвращения из Москвы. Туда он срочно направляется вместе с вашей матерью на деловые переговоры. Перед своим отъездом он предупредил вас, сказав: «В том случае, если что-либо со мной произойдет, документы будут у тебя на сохранении. Абы кому их передавать нельзя. А кому их передать, решишь сам, по ситуации и по совести». Кроме вас, он никому не доверял.

– Значит, они погибли по дороге в Москву?

– Да, это трагическая случайность. Но на похоронах вы имели неосторожность заявить, что их намеренно убили и что вы сделаете все, чтобы за них отомстить. У вас был психический срыв. Немудрено, что в итоге вы попали в психиатрическую больницу.

– На Пряжку?

– Да. То, что вы сбежите оттуда, было очевидно. Мы следили за вами. Вы поехали на электричке в Лигово, но там, по странному стечению обстоятельств, вы вышли из под надзора нашего человека. Исчезли. И вот девятнадцатого апреля вы неожиданно вновь появились. Сами, в открытую. И не где-нибудь, а на Смоленском кладбище. А спустя некоторое время – в Смольном! Мы полагали, что вы пытаетесь пойти нам навстречу, но не знаете, как это сделать. Вероятно, вы хотите иметь какие-то гарантии на случай, если передадите бумаги в наши руки.

Михаил молчал, он внимательно слушал то, что ему рассказывал этот обаятельный человек, и лихорадочно рисовал картину, в которой есть еще некто, удивительно похожий на него. Этот некто исчез именно тогда, когда Михаил появился в новом времени на Смоленском кладбище. Ситуация – хуже не придумаешь.

– Зачем вы полезли на рожон?

– Я не понимаю – о чем вы?

– Ну это очевидно и предсказуемо. Вы будете играть новую роль. Роль Николая-страдальца. Тогда почему я называю вас иным именем? Это вас не удивляет? Поймите, Михаил, нам все известно. Вы вошли в круг непростых людей и непростых отношений. Так или иначе, прямо или косвенно, все они связаны с нашим управлением. Зачем вам бумаги, которые хранил ваш отец? Вы понимаете, что они представляют государственную тайну? Оглянитесь по сторонам, разве вы не видите, что происходит? В этих документах очень важная информация. Она вам ни к чему.

– Но вам-то она нужна позарез.

– Завтра их стоимость будет равна нулю. Вы можете спасти многие жизни, повлиять на ход истории. А может быть, у вас далеко идущие цели? Но в это, извините, я ни за что не поверю. Вы же не диссидент и не террорист?

Михаил молчал.

– Вы знаете, куда уехала Лиза?

– Даже не догадываюсь.

– Скажите откровенно, Михаил, зачем вы влезли в чужие отношения? В вашем положении это и нелогично, и неразумно. У вас что, такое увлечение? Создавать вокруг себя хаос – ваше семейное хобби?

– Пожалуйста, прошу вас, говорите яснее, у меня очень болит голова.

– Хорошо, немного отвлечемся. Скажу лишь то, что должна была сказать вам Лиза. Она уехала на похороны своего мужа.

Странный гость сделал продолжительную паузу и снова заговорил:

– Молодец, Михаил, выдержки вам не занимать. Так вот, по странному стечению обстоятельств, все трое нападавших на вас отморозка, а заодно и хозяин «БМВ» пять дней назад разбились под Валдаем по дороге в Москву. Не справились с управлением и угодили прямо под встречный «КамАЗ». Это дело закрыто. Случайность. Ваши родители ведь тоже погибли при аналогичных обстоятельствах, не так ли?

Михаил молчал. Человек из серьезного управления пристально смотрел ему в глаза и тоже молчал. Михаил уже видел этот визит и этот разговор. Это было во сне. Но там, во сне, гость выглядел иначе. Вероятно, там не было этой благочестивой маски на его лице. Наконец он продолжил:

– Вы себя ведете так, словно всё уже знали наперед и я вас ничем не удивил. И мой визит не явился для вас неожиданностью. Вот что, Михаил, давайте начистоту. Как там говорят юристы, заключим сделку. Мы возвращаем вам все настоящие, а не поддельные документы, за которые, кстати, вам грозит уголовное наказание, обеспечиваем прекрасное лечение и реабилитацию вашего здоровья, восстанавливаем репутацию в ЛГУ на истфаке, дарим сказочный свадебный подарок на день вашего венчания с Лизой. Кстати, как вы относитесь к круизам? На океанском лайнере вокруг света? Уверяю вас – это сказочный подарок. Обеспечиваем абсолютную безопасность. А когда вернетесь из путешествия, то сами выберете, где вам работать – в ЛГУ, обычным доктором исторических наук за мизерную зарплату, или в серьезном бизнесе, юрисконсультом у Семена Ефимовича. Я не тороплю вас с ответом.

– Вы мне не поверите, – неожиданно произнес Михаил, – я бы без колебаний согласился на ваше предложение, честное слово, если бы знал, о чем идет речь. Такое впечатление, что вы меня с кем-то путаете.

– Ну отчего же, – совладав со своими эмоциями, спокойно заявил гость, – я и пришел сюда как раз потому, что готов поверить всему, что вы мне расскажите.

– Хорошо, тогда наберитесь терпения и постарайтесь выслушать меня до конца.

Михаил начал свой рассказ. Он подробно, поминутно и в деталях рассказал все, что произошло в день похорон его дяди. Человек из управления сидел молча, не показывая своих эмоций, и ничего не записывал. Он внимательно слушал Михаила. А тот уже добрался в своем рассказе до того места, когда увидел на кладбище могильный камень с Лизиным портретом, датами ее рождения и смерти. Про надпись на камне он умолчал. Михаил умолчал еще о некоторых деталях из своей биографии. На то у него были свои основания. Зато много говорил о дяде.

– Я был потрясен его смертью. Он ничем не болел. Был достаточно бодр и ни на что не жаловался. Он был для меня вместо отца. Я его очень любил. Для меня это был эталон вечности. Как я оказался на Смоленском кладбище, сам не знаю. Меня словно тянуло туда. Грустные мысли и переживания не давали мне сосредоточиться. Мне и сейчас непонятно, почему я с одного кладбища перешел на другое. Я, словно под гипнозом, подчиняясь чьей-то неведомой воле, оказался у склепа. Именно там, неподалеку от него, я словно очнулся. Я увидел нечто необъяснимое и остолбенел. Прямо из земли исходило голубое свечение. Оно притягивало к себе. Оно подавляло мою волю. Я не сопротивлялся. Более того, я хотел его потрогать, войти внутрь, искупаться в его леденящей голубизне. В небе громыхнул гром, вспыхнула яркая молния, и в этот самый момент я прикоснулся к таинственному свечению. В тот же миг что-то непонятное с жуткой силой ударило меня в лоб, словно электрическим током, и я потерял сознание. Когда я очнулся, то оказался здесь, в новом времени. Ну а дальше вы уже все знаете. За время пребывания в новом времени я не сделал ничего предосудительного и противозаконного. Я очень благодарен всем людям, которые помогли мне не пропасть в новых условиях. Вы не знаете, что это такое – оказаться нигде и никем.

– Ну что ж, Михаил, предположим, я вам верю, – спокойно сказал его гость и продолжил: – Теперь еще немного формальностей, и вы можете отдыхать.

– Хорошо.

– Назовите, пожалуйста, даты рождения, фамилии, имена и отчества, адреса проживания, места работы и занимаемые должности – ваши, ваших родных, близких и друзей. Когда и по какому случаю фотографировались. Я имею в виду людей из девятнадцатого века.

– Вы не запомните всего.

– Вы об этом не думайте. Начинайте, пожалуйста.

Михаил назвал около двадцати человек, добавив к интересуемой его собеседника информации еще и их привычки, увлечения, профессии, внешние признаки, цвет волос и глаз, какую одежду, обувь и еду они предпочитали.

– На этом все. Я устал.

– Больше и не надо. Спасибо за интересный рассказ из истории вашей семьи. Думаю, он абсолютно достоверный. Вы ведь историк, много работаете с архивами, а тут еще и прямая связь с вашими предками… Полагаю, вам необходимо еще немного подумать. Взвесьте все обстоятельства, подумайте о Лизе, о вашем будущем и обо всем том, что я вам сказал. Мы восстановим ваш истинный паспорт с поправкой на сто лет, если, конечно, Михаил, не возникнут какие-либо препятствующие этому обстоятельства. Не возражаете?

– Не возражаю.

– Ну вот и хорошо. И знаете что? Жизнь такая непредсказуемая вещь, кому, как не вам, это знать. Только что вы были в девятнадцатом веке, и вдруг раз – уже век двадцатый. Немного отдохнете, придете в себя, подумаете обо всем. Не зря же вы оказались в нашем времени. Может быть, как раз для того, чтобы помочь нам отыскать пропавшие документы. До скорой встречи, Михаил. Выздоравливайте. О Лизе не беспокойтесь. Ей сейчас не до вас. У нее очень много хлопот в связи с гибелью мужа.

– Бывшего мужа.

– Увы, Михаил, настоящего. Решение о разводе было отложено на один месяц. Именно так он и вышел на вашего Василия. У секретаря оказалась хорошая память. Она вспомнила о путанице с паспортами. Профессионально судейские секретари начинают изучать документ с прописки, а уж потом смотрят на семейное положение, фамилию и фотографию. Именно она назвала Гамлету адрес Василия. То, что его не убили, еще одна загадка, связанная с вами. Полагаю, что документы спрятаны надежно и ими никто не воспользуется? Это ради вашего же блага. Самое ценное, Михаил, это когда ситуация находится под контролем. Сейчас именно такой случай. Надеюсь. До свидания.

– Трудно поверить в то, чтобы в суде вот так запросто выдали информацию какому-то прохожему с улицы.

– Не волнуйтесь, этим вопросом мы тоже занимаемся.

Через несколько дней Михаила перевезли в Военно-медицинскую академию на кафедру военно-полевой терапии. Его лечащим врачом был назначен Олег Иванович Агафонов. Михаилу выделили отдельную палату со всеми удобствами, и, кроме медперсонала, он уже больше ни с кем не общался. Когда ему вернули вещи, он заметил медсестре, что там у него были еще и документы, бумаги, письмо и деньги. Не прошло и двух часов, как все отыскалось. То одна, то другая медсестра навещали его в палате, не давая скучать: то укол сделают, то капельницу поставят, то просто заглянут посмотреть, как там у него дела. Очаровательные медсестры мило улыбались, все делали профессионально, исполняли все его капризы, но разговоров не заводили и на контакт не шли. Он пытался их разговорить, чтобы связаться с Лизой, но впустую: они продолжали мило улыбаться, пожимать плечами и уверять Михаила в том, что все будет хорошо и надо думать только о хорошем.

А вот с Агафоновым все оказалось иначе. Он сразу же пошел с Михаилом на контакт. Доктор моментально определил все симптомы сильной депрессии. Михаил страдал. Он вспоминал несколько счастливых дней, солнечный ореол над собором и черную ночь, наступившую следом за этим событием. Все было так радужно. Был удивительный полет все выше и выше, чуть ли не до самого рая. И такое стремительное падение…

По всей видимости, у лечащего доктора не было иной установки, кроме врачебной. Его манеры интеллигента и профессиональный уровень словно убаюкивали больного. Однажды он привел с собой психоаналитика, а сам вышел. Сначала врач и его пациент поговорили о текущих городских событиях, потом как бы невзначай подошли к моменту встречи с Василием на кладбище. По его просьбе Михаил рассказал о том, что было в этот день ровно сто лет назад. Михаил не знал, что ему давали, но с памятью явно что-то произошло, он мог вспомнить все поминутно, вплоть до деталей и мелочей. Его это ничуть не пугало, напротив, ему это нравилось. Он почему-то остро желал говорить открыто, без хитростей и уверток, только правду. В заключение он написал ответы на длинные, но не очень мудреные тесты странного доктора.

Потом на смену психоаналитику пришел психиатр, он также протестировал Михаила и вдоль, и поперек, используя при этом какие-то приспособления, лекарства и приборы. Шестого июня с больного сняли гипс. Руки были худые, с бело-синими подтеками и буграми в местах переломов. Ребра тоже зажили. Анализы показали, что он обладает отменным здоровьем. Томография головного мозга, как сказал Олег Иванович, ничем особенным и выдающимся его не удивила. «Обычный мозг нормального молодого человека. Словно вас и не били по голове». Он вообще не был любопытным человеком и лишних вопросов не задавал, зато часами слушал рассказы Михаила о людях и событиях конца девятнадцатого века. Однажды среди очередного рассказа Михаил протянул ему листок, на котором была записана его просьба позвонить Лизе и сообщить, где он находится, чтобы она не волновалась. Доктор кивнул головой, аккуратно сложил листок и положил его в карман своего халата. На следующий день он так же безмолвно положил под подушку ответ. К этому времени Михаил уже знал, что за ним следят и прослушивают все разговоры. На листке было написано: «Завтра я улетаю в Германию, всего на пару недель. Люблю и скучаю. Твоя Лиза. К тебе меня не пускают. Я тоже предупреждена».

– Олег Иванович, что вы можете сказать о моем состоянии?

– Я думаю, вы абсолютно здоровы. Ориентировочно на двенадцатое июня намечена ваша выписка. Надо уточнить какой это день недели.

– Значит, я буду совершенно свободен?

– Об этом я ничего сказать не могу. Послезавтра к вам придет ваш куратор. Он все сам расскажет.

– Я вам очень благодарен.

– Если будет душно, можете подышать свежим воздухом. Окно открывается вот так.

Доктор показал, как справиться с мудреными задвижками и засовами, шпингалетами и замками.

– Спасибо, Олег Иванович, днем еще ничего, терпимо, а вот ночью просто нечем дышать.

– Только не простудитесь.

– Я оденусь потеплее.

Поздно вечером Михаил переоделся и открыл окно. Так он просидел до полуночи. Михаил думал только об одном. И его желание осуществилось. В глубине аллеи он увидел до боли знакомый автомобиль марки «иж комби».

Мужчина должен сам и быстро принимать решения, особенно в вопросах любви. Он мигом выскочил из окна, преодолел сто метров пересеченной местности и вскочил в машину, которая нетерпеливо урчала и готова была пулей лететь куда угодно, лишь бы подальше от этого места.

– Как ты узнал, что я буду здесь? Это просто фантастика. Свою машину я отдала отцу, села в эту, и тут меня словно что-то погнало прямо к академии.

– Вот видишь, как здорово. Потом я тебе все объясню. А теперь давай, быстрее поехали отсюда.

На улице Лебедева они остановились и долго целовались. Потом снова заурчал мотор, и уже через пять минут они были в своей расчудесной дворницкой.

Рано утром Лиза доставила Михаила назад, в его палату.

До этого они спорили о том, что ему делать, скрыться или вернуться назад. Михаил снова принял решение. Надо возвращаться.

– Надо испить эту чашу до дна. Если это не яд и не эликсир, то я хотя бы утолю жажду любопытства. В любом случае к твоему возвращению я буду на свободе. У меня всего одна просьба: оставь мне ключи от этой машины и поставь ее на стоянку МРЭО на Мойке. Нет, пожалуй, это вызовет подозрение, лучше пусть ключи от машины будут прямо у сторожей. Да, так будет лучше. Документы на машину положи под коврик переднего сиденья. Предупреди, что до пятнадцатого я ее заберу. И положи туда же все мое богатство – документы, бумаги, деньги. Вот они.

– Это из-за того, что я тебе тогда рассказала?

– Это из-за того, что я тебе рассказал.

– Предложение, конечно, фантастически заманчиво, только я им не верю. Стоит им получить документы – и ни тебя, ни меня не станет.

– Вот и я так думаю. Ну да ладно, пусть все идет своим чередом. Приедешь, мы с тобой еще раз обо всем подумаем. Можно менять ход событий, но не судьбу.

На этом все разговоры закончились.

Остальное время торжествовала любовь.

Весь день Михаил отсыпался в своей прослушиваемой и проглядываемой палате. Забавно, но именно в этот день его никто не беспокоил. Дело не в том, что ему вдруг «стали доверять». Эти люди в принципе никогда и никому не верят. Их интересуют не сентенции, а факты. Скорее всего, это было короткое замыкание в научной логике тех, кто его изучал. А может быть, это просто был подарок Олега Ивановича – единственного нормального и порядочного человека из тех, кто заходил в палату «нетипичного больного». Как знать. Михаил знал точно только одно: Олег Иванович его не тестировал. Он делал свое дело и ставил больного на ноги.

Глава 14. Прежде всего мы обычные люди, со всеми слабостями, страхами и страстями… Чтобы понять это, надо просто создать соответствующие условия

Михаил увидел во сне ту самую бабку со Старо-Невского. До этого она являлась к нему перед самым переездом в Военно-медицинскую академию. Она стояла рядом, прищурив глаза, и кривым пальцем куда-то показывала. Михаил повернул голову к стене и увидел на ней тень от профиля Лизы. Тень извивалась и распадалась на части под напором ураганного ветра. Так продолжалось бесконечно долго. И вдруг старуха исчезла, а вместе с ней пропала и тень. Неприятное, тревожное чувство овладело Михаилом.

Утром пришла Лиза. Михаил уже знал, что эта встреча состоится. Это была очень нежная и трогательная встреча. Лиза держала его забинтованную руку, смотрела в глаза и о чем-то про себя думала.

Лиза почти ни о чем не говорила. Михаил тоже молчал.

Он никак не мог понять, что с ней происходит. Смерть мужа безо всяких сомнений потрясла ее. Она сильно переживала. Как бы там ни было, чисто по-человечески она приняла эту смерть близко к сердцу.

Странное дело, той ночью, когда Михаил сбежал «в самоволку», они ни разу не вспомнили о событиях последних дней. И вдруг эта встреча началась именно с них.