Дневники Джинна. Часть 1 Тигрис Кира
– И где же я возьму их блестящее насекомое?! – недоумевала я.
Макс спокойно достал жука из кармана, словно тот валялся там годы, и молниеносно швырнул им в попугая, в разные стороны полетели зеленые перья.
На соседском участке появился Винни Столбин, имевший неосторожность покинуть свой безопасный дом в столь неподходящий момент. Он приложил мобильный телефон к уху, заведомо покрасневшему от ярости. Видимо в доме совершенно не ловило.
– Алло! Алло! – закричал он, словно на связи был кто-то не ближе Китая, – добрый день! Как я рад вас слышать! Это Вениамин Столбин!
– Столбин дурак! – заголосил попугай, желая схлопотать пару дополнительных минут внимания к своей почетной персоне, – круглый дурак!
– Алло! Это не я! Наши соседи! – Столбин размахивал руками, будто атакуемый роем пчел, – кыш! Замолчи, безмозглая курица! Ой! Это было не вам! Кому? Да вот тут жена вышла, хочет поговорить! Ну, все передаю аппарат!
– Алло! Господин Барсых?! – запела самым сладким голосом подоспевшая Августина Столбина, она успела сменить халат на яркое цветастое платье и вытащить из волос почти все бигуди, – как я рада вас слышать!
– Дурак! Барсых дурак! – завопил попугай, весело прыгая по ветке каштана. Дэльвиры с интересом наблюдали за происходящим.
– Ой, это просто собачка, господин Барсых! Фу, безмозглая! – оторопела Авгочка, так свирепо тряхнув живую изгородь, что та рисковала остаться мертвой, – у нас тут неотложное дело! В общем, сегодня в шесть мы ждем вас на ужин! Лазанья с попугаем! То есть с курицей! До связи!
– Вот! Я же говорил, что они прекрасно понимают друг друга! – подытожил восхищенный Синица, явно завидуя таланту попугая.
Это могло значить только одно…
– Макс! Мне нужно быть дома ровно в шесть! – волновалась я, будто сейчас уже было двадцать минут седьмого, – они зовут юриста! Они спилят каштан!
– Хорошо, – невозмутимо ответил бархатный голос, – доставлю тебя ровно…
– Макс! Каштан! – не унималась я, – это дерево!
– Я в курсе!
– Он растет прямо по забору! Если бы… если только… он мог сделать хоть один шаг в нашу сторону! Всего один шаг!
– Алиса, – так же возмутительно спокойно отвечал Макс, вдобавок широко улыбаясь, – ты плохо знаешь деревья. Он нам еще спляшет.
После этих слов я решила с ним больше не разговаривать, для профилактики одарив самым испепеляющим взглядом. Спляшет? Да его едва не снесли вместе с моей головой! Птицам повезло, что Столбиновская лестница вовремя удачно сломалась, и хлынул дождь.
Вдруг, со всех сторон раздались такие истошные крики птиц, словно каждая из них поймала по жуку или по подзатыльнику.
– Белые выиграли! 7:1! Капитан поймал жука, едва его шар коснулся земли! Белые выиграли! Кто не рискует, тот не клюет гусениц! И сидит в гнезде!
Все болельщики разом побросали свои «флаги»-перья, и моя голова стала похожа на куриное гнездо:
– Значит все птицы – дэльвиры? – спросила я, стряхивая с плеч птичий пух, – и все бабочки – эльфы? И все ежики…
– Нет, Алиса, – улыбнулся Макс, – они просто отлично маскируются. Пока человек менял мир, жители Магиверии меняли себя, обретая силу птиц и хитрость животных. Магия – это та же самая технология, лишь другие законы. Все, что им нужно – место, где жить.
Но сколько лесов уже срублено? Сколько полей закатано в асфальт? Я тяжело вздохнула. Пусть растет наш старый каштан! Пусть улыбаются дикие розы! И пусть над моим домом, что бы ни случилось, всегда светит солнце!
Едва мы закрыли за собой калитку, как Макс резко остановился перед цветочной клумбой возле нашего забора. На каменном ободке среди резных листьев едва просматривались непонятные символы, нанесенные черной, словно сажа, краской.
– Что это? – спросила я, раздвигая цветы, – реклама местного супермаркета?
– Надпись на нэльвирском, – тихо ответил Макс, – драконья кровь, ее не сотрешь. Кто-то пометил твой дом кровавой метрой. Ты вчера никого странного не видела?
– Нет! Я каждую ночь на вечеринках с домовыми! Лаюсь со скравинами! Кидаюсь блинами в эльфийских принцесс и спасаю местожительство дэльвиров! – передразнила я, – что вообще происходит? Ее нужно сейчас же убрать!
Как по команде, он тут же поднял клумбу и быстро перетащил ее к калитке Столбиных, словно она всегда стояла только там.
– Совсем обалдел? Такая тяжесть! – заахала я, не веря своим глазам, – что все это значит?
– У твоих соседей сегодня будут гости, нежданные и незваные, – тихо ответил он, протягивая мне сложенную треугольником записку, – кстати, это твое. Прочтешь?
Я схватила позабытый гороскоп, треугольный пергамент точь-в-точь, как у Ника. И тут мою больную голову внезапно озарила мысль:
– Стой! Ты тоже всех их видишь? В смысле дэльвиров, эльфов и прочих?
– Да, я пока не ослеп, – улыбнулся он, – их видят все, но по-разному. Кто-то птиц, кто-то живых человечков, кто-то клочки перьев и шерсти.
Странно, но кажется Макс знал об этом волшебном мире гораздо больше, чем я сама. Хотя, может быть, в Мироморске это в порядке вещей. И я единственная столичная клуша, которая ни разу не слышала о Магиверии и домовых.
– Это значит, у тебя тоже есть волшебный предмет? – спросила я знающим тоном.
Глава 14. Утренний подвиг
скоро полдень, воскресенье, 31 августа
Макс утвердительно кивнул, указав пальцем на ожерелье из серебряного хамелеона. Тот с радостью выплюнул хвост, и в благодарность поменял цвет с холодного металлического на изумрудно-зеленый. Невозможно было сказать, куда смотрят его круглые выпученные глаза, переливающиеся всеми цветами радуги. Черные маленькие зрачки бегали по сторонам, совершенно не советуясь друг с другом.
– Наконец-то! – раздался шуршащий голос, – сколько можно было меня игнорировать? Сами свернитесь калачиком и положите ноги в рот! Бедный Тэльвирский хамелеон Эрвилок!
– Тыльвы? – переспросила я, хихикая, – кто это? Толстые эльфы?
– Сама ты М.О.Р.Ж., – надулся Эрвилок, зеленея от возмущения, – Магически Обделенное Рыжее Животное! Тэльвиры – это подземные жители, самые искусные наездники драконов!
Я нахмурилась, Макс засмеялся, хамелеон густо покраснел.
– Вообще-то я вылупился из хрустального яйца сотни лет назад. В такой древности, что самые красивые легенды обо мне уже давно стали неправдой, – жаловался хамелеон, – пару раз обогнул Землю на четырех лапах, был в Атлантиде и Трое, недельку в Вавилоне и, конечно, на Марсе. Из моего славного вида выжил единственный, самый прекрасный и мудрый представитель.
– Враки! Остался только Локи, – поддел его Макс, – больше таких не видел.
– Забавный, – улыбнулась я, одновременно протягивая к ящерице руку – теплый и мягкий, хоть и насквозь серебряный, – не укусит?
– Он еще мяукает и лапу подает!
Но хамелеон не сделал ни того, ни другого. Он выхватил цепкой лапкой из моих рук треугольную записку, вскарабкался на голову Макса и развернул ее. Несмотря на все мое недовольство, выпученные круглые глаза забегали по строчкам, все сильнее вылезая из орбит.
– Отдай! – кричала я на охамевшее земноводное, глядя, как догорают синим пламенем остатки записки, – Макс! Скажи ему!
Прямо наказание какое-то! Это за то, что я взяла без разрешения Никиткину записку. И когда Локи соизволил вернуть мне мою бумажку, я успела прочесть только:
«Хотите точнее – платите больше!»
– Что там было?! – закричала я, стряхивая белый пепел с ладоней, – говори сейчас же!
Обычно меня мало кто слушается, особенно если я на них просто ору. Но хамелеон, балансируя на макушке хозяина, вдохнул в легкие побольше воздуха и торжественно произнес:
– В комнате бардак,
В голове танцуют тролли!
Алиса по уши
Влюбилась в Макса!
– Нескладно, – заметил последний, голубые глаза насмешливо смотрели из-под длинных черных ресниц, – я и так знаю, что она влюбилась по уши.
– Это наглая ложь! – возмутилась я, хотя это было чистой правдой, – я… ты…
Врать не было смысла: мои щеки пылали, во рту пересохло, взгляд говорил сам за себя. Хотелось провалиться далеко и надолго, но вместо этого, я решила поймать наглое земноводное.
– Эй, полегче! – вскрикнул Макс, моя рука угодила прямо ему в ухо – туда, где только что была ухмыляющаяся физиономия хамелеона.
Мгновенно Локи разлетелся десятком больших синекрылых бабочек. Я потерла ушибленную руку, решив не извиняться – Максу тоже полезно. Этот мальчишка был так же бестактен, как и прекрасен. Ведь мог бы просто из вежливости сказать что-то вроде «ты мне тоже нравишься» или «ты очень красивая».
«Ничего, Макс, – думала я, кусая губы, – твой хамелеон получит промеж ушей быстрее, чем я выясню, со сколькими девчонками ты гулял!»
– А чем ты кормишь свою милую ящерку, – произнесла я вслух, пытаясь перевести тему, – и он умеет превращаться во все, что захочет?
– Только в то, что он когда-либо видел. Очень полезная вещица в хозяйстве. Сотни Тэльвирских хамелеонов по сей день находятся среди людей золотом, изумрудами, алмазами и прочим хламом, – ответил Макс, – они были разделены и потому навсегда утеряны.
Мы шли по главному шоссе между однообразными домиками Изумрудной улицы. К волшебному привыкаешь быстро. Я уже почти не замечала пестрых эльфов, дэльвиров и прочую живность. Пару раз наступила на путающихся под ногами троллей. В небе шныряли ковры-самолеты, парили драконы и воздушные шары. Темные тучи над головами еще пока не решили, намочить нас или нет. Я раскрыла рот, чтобы задать свой тысяча и один важный вопрос, но тут Локи обернулся зеленым попугаем и заорал во все горло:
– Спасайтесь! Сзади человеческая повозка!
После чего раздался оглушительный автомобильный сигнал, и мы резко отпрянули в сторону. Попугай, балансирующий на плече у Макса, мигом прыгнул на его макушку. К моему величайшему облегчению, он обернулся стильной оранжевой кепкой. Надеюсь, я не услышу от нее воплей вроде «Привет, дурики!». С нами поравнялась небольшая легковая машина скучного серо-зеленого цвета. Следуя своей многолетней традиции, благородное семейство Столбиных в последнее воскресение месяца следовало в центр города за покупками. Завидев нас, взрослые пассажиры не на шутку побледнели, в раскрытые окна послышались возмущения. Их сын, в чьем распоряжении находилось все заднее сиденье, показал нам очень грубый жест рукой. В тот же миг оранжевая кепка, к полнейшему ужасу Лелика, обернулась красными трусами слоновьего размера. Сынчик тут же узнал свою собственность, раздался дикий поросячий визг. Из багажника высунулись шесть остреньких мордочек: наши каштановые тролли тоже ехали на «шопинг». Винни Столбин, решив, что его сын увидал в заднее окно не что иное, как последнюю модель сверхзвукового бомбардировщика, выжал педаль газа в пол. Машина резко рванула вперед, поднимая в воздух клубы пыли.
– Шикарный парашют, Лелик! – прокомментировал Макс, мы рассмеялись.
Главное шоссе, все это время поднимающееся в гору, вдруг, постепенно стало переходить в горизонтальное положение, затем и вовсе позвало нас вниз, предложив развилку. От него ответвлялась более узкая дорога, ровная, с идеальным асфальтом. Она упиралась в высокие ворота дорогого белокаменного особняка, утопавшего в сочной зелени и бесконечной роскоши. Вокруг в изящных глиняных горшках стояли пальмы, переливались лазурные бассейны, широкая мраморная лестница спускалась на ухоженный золотой пляж. Денег не хватило лишь на хорошую погоду: над домом, как и везде, висели серые тучи. На развилке гордо стоял указатель «Долина бабочек, Золотая вилла», чуть ниже был комментарий магиверцев «все включено и бесплатно». Я тут же вспомнила о фамилии Златоновских. Здесь явно жила «большая шишка»: возле дома разноцветным хороводом толпились дорогие машины, а у частной пристани на волнах качались белоснежные яхты.
По дороге от белого особняка, словно толстый жук вдоль соломинки, карабкалась черная машина. Вскоре она превратилась в громоздкий ретро-автомобиль, хорошо знакомый со вчерашнего вечера.
– Эти кучи зла, то есть Златопопские, тоже на распродажи? – тихо спросила я Макса.
– Нет, прямиком на тот свет, – серьезно ответил он.
– Что?!
– Они не починили тормоза у повозки! – пояснил Локи в своем привычном образе ядовито-зеленого хамелеона, – стало быть, это их последняя поездка. Увы и ах!
Между тем, машина уже почти поравнялась с нами: старомодная, громоздкая, но безупречно вымытая и отполированная до блеска. Не знаю, каким образом, но Лекс позаботился об уничтожении малейшего пятнышка, напоминающего о ночном приключении, совершенно не заглядывая под капот. На широкой крыше удобно расположилось семейство полосатых троллей-бурундуков, из багажника высовывался круглый нос домового.
Через лобовое стекло я смогла разглядеть невозмутимого Федора Златоновского в своем лучшем кремовом костюме. Его лицо благородного мраморно-белого цвета, колкие серо-голубые глаза и лысую, как глобус, высокую макушку. Рядом с ним сидела не менее бледная женщина с длинными светлыми волосами. Однако ее внешность очень выручали большие, словно вечно испуганные, голубые глаза.
За ее плечами мелькнула белобрысая голова Алекса. Интересно, как это он смог так быстро вернуться из радиостудии? На бледном лице было такое выражение, словно он позавтракал битым стеклом. Рядом отгородившись от мира стильными наушниками и гордым надменным видом, скучала его сестра-близнец Анжелика.
Я взглянула на главное шоссе, лихо убегающее под гору. С неисправными тормозами у них не было ни единого шанса: на том конце их ждала неминуемая страшная смерть. Я вспомнила вчерашний вечер, Тимку под колесами, черный плавник среди волн, поджатые искусанные губы Ника, и все-таки…
– Мы не можем допустить, чтоб они разбились! – в панике закричала я.
– Даже если Лекс будет продолжать издеваться над Ником? – сухо спросил Локи, в его правом глазу блеснул деловой монокль.
– Да! Ник бы их спас!
– Только чтоб разделаться с Лексом собственноручно, – продолжал попугай, – и даже если Анжелика назовет тебя свеклой?
– Вот дура! – вырвалось у меня, но все равно, – да!
– И если Лекс скажет, что ты целовалась с…
– Да! – отчаянно закричала я, чувствуя, что автомобиль вот-вот пройдет мимо, – тогда вся школа будет знать, что он возится в навозе!
– Какое благородство! Принято! – деловито кивнул Локи, – самое время для небольшого утреннего подвига!
Макс, молча, протянул руку вперед, требуя остановки дорогого автомобиля.
– Что ты творишь? – закричала я под отчаянный визг сломанных тормозов.
Он резко схватил автомобиль за задний бампер, из-под шин повалил черный дым. От инерции семейство троллей скатилось с крыши на капот, а Златоновский старший чуть не выбил стекло лысиной. Вот это сила! Макс что и правда супермен? Бампер с треском отвалился, до полной остановки машина прокатилась не менее пяти метров. Макс, не выпуская из рук трофей, рванул к дверце водителя, я обреченно поплелась следом.
В открытое окно высунулся глава семейства, его серые глаза казались больше автомобильных фар, лысина побагровела от гнева.
–… уважаемый Палочкин, прошу у вас секундочку! Тут пара каких-то… – он отложил телефон и сердито рявкнул Максу в лицо, – ждите автобус, молодые люди!
– Совсем озверели? – завопил с капота лохматый папаша-тролль, потирая ушибленный бок, – пешком идите!
– Молчать, скунс! – оборвал его Локи.
– Что?! Какой еще скунс? – Златоновский, наконец, заметил оторванный бампер и выпрыгнул из машины, как из горячей печи, – что ты натворил? Это частная собственность!
– У вас упало, уважаемый, – спокойно ответил Макс, нисколько не смущаясь повышенного тона собеседника, – Алиса хотела вам что-то сказать.
На самом деле Алиса сейчас больше всего хотела провалиться сквозь асфальт, не оставляя после себя дыры. Внутри все похолодело.
– Я хотела сказать… – начала я, пытаясь хоть как-то закончить начатое предложение.
– Что вы катитесь прямо в ад! – весело продолжил Макс.
– Прямо к черту! – прокричал во всю глотку зеленый попугай.
Эффект был потрясающий: Федор Златоновский со звоном выронил бампер, хлопая стеклянными глазами. В багажнике домовой громко вспоминал всех горгулий.
– Тысяча химер! – возмутилась мамаша-троллиха, сгребла в охапку потомство и пинком спихнула мужа с капота, – нам не надо в ад! Это слишком далеко и небезопасно! Лысый обещал в центр отвести! Тьфу!
Макс обернулся по направлению дороги, ведущей в городской центр, и стал спокойно, словно рассказывал, как пройти в библиотеку, объяснять:
– Если вы сейчас тронетесь, то к концу спуска скорость вашего драндулета достигнет ста десяти километров. А если продолжите болтать за рулем по телефону, то не заметите, как выжмете все двести. С такими тормозами машина не остановится на перекрестке и впишется прямо в переполненный сорокатонный бензовоз.
– Будет громко! – заорал попугай, захлопав крыльями.
– Лысая горгулья! – ругалась троллиха, прижимая к себе пушистых троллят, ей было все равно, что люди нисколько не подозревают о ее присутствии, – предупреждать надо, что в ад едете! Сейчас же везите нас обратно!
– И, к тому же, – продолжал Макс, словно диктор, ведущий прогноз погоды, – у вас со вчерашнего вечера масло течет. Спасибо Алексу, он позаботился, чтобы никто не узнал.
– И шина была лопнута, – добавила я, – кажется, задняя левая… или правая.
В этот момент, согласно моим словам лопнули сразу обе вышеперечисленные шины. Я смущенно покраснела. Попеременно хлопая глазами, Златоновский нервно открывал и закрывал рот, в правом виске пульсировала венка.
– Папуля, поехали от этих сумасшедших! – подключилась Анжелика, – я не успею на встречу с Тони!
Златоновский старший медленно сполз по стенке двери, плюхнувшись в новом костюме прямо на пыльный асфальт. Я поймала направление его взгляда. Дорога к городскому центру, на которой мы сейчас стояли, упиралась в перекресток. В данный момент его пересекал огромный бензовоз, тот самый, о котором предупреждал Макс. На его ярко-красном кузове сияла крупная надпись «ОГНЕОПАСНО! 40.000 литров».
– Вот бы мы влетели! – пищала троллиха, – все, теперь ездим только на автобусе!
– Спа… пасибо! – промямлил, задыхаясь, Златоновский и перекрестился.
Из салона показалось перекошенное лицо Лекса, словно у белой холеной мыши, угодившей в мышеловку. Указательным пальцем он провел линию поперек своей тонкой шеи. Это могло значить только одно: мы нажили себе нового врага, несмотря на то, что минуту назад значительно продлили его короткую жизнь. Багажник с грохотом распахнулся, и оттуда выскочил маленький коренастый домовой с взлохмаченной белой шевелюрой. На нем были мягкие тапочки и светлый детский костюмчик, из которого Алекс уже давно вырос.
– И это накануне моего трехсотлетия! – возмущался домовой, он снял лохматый парик и протер лысину платочком, – куда катится мир! А все потому, что кто-то (не будем показывать тапком) всю ночь вспоминал Диодору! Лопни она зигзагом по диагонали!
– Не знаю я никакую Диодору! – ответила я, – но хотелось бы ей рассказать, какого вы о ней мнения!
Последнее было явно лишним. Семейство троллей тут же запрыгнуло в салон, папаша повис на руле, дети скакали по сиденью, а мамаша вдавила газ. Машина с орущими пассажирами резко развернулась, и едва не раздавив Златоновского старшего, покатилась обратно к вилле. Домовой, подхватив парик и тапочки, едва успел нырнуть в открытый багажник.
– Стойте, идиоты! Стойте! – кричал Златоновский, преследуя собственный автомобиль, – тяните за ручник!
Последним, что я видела, была черная, будто выжженная, надпись на капоте автомобиля «Убийца».
– Значит, Алекс правда сбил сына Черной графини! – прошептала я, – его призрак вернулся, чтобы отомстить. Но теперь Лекс точно увидит и сотрет эту надпись.
– Алиса! Кровь дракона не стирается! – завелся Локи, он снова стал хамелеоном, – ты только что спасла этим Златоновским жизнь, простив все, что было и еще будет! Слепое благородство, но кто подумает о нас?
Я молча смотрела, как черный автомобиль снес дорогие ворота и нырнул в первый встречный бассейн, вызвав кучу брызг и почти инфаркт у своего хозяина.
– Алекс будет наказан так, как ему и не снилось, – вздохнул Макс, оборачиваясь и вглядываясь в небо, – нам тоже пора уносить ноги.
Он указал на маленькую черную точку, маячившую на горизонте. Быстро приближаясь, она становилась все больше и темней. Словно клочок черной грозовой тучи.
– Что это? – недоумевала я, – тучка?
– Это большие проблемы! – рявкнул Локи, – движется против ветра со скоростью газели. Уносим лапы!
Макс послушно взвалил меня на плечо, словно старый тюфяк, и помчался в центр города со скоростью мотоцикла. Мелькали перекрестки, оборачивались прохожие, сигналили машины. За нами неустанно, словно тень, следовали черные клубы дыма.
Ничего себе! Моя голова кружилась от скорости и удивления. Даже Ник со своими вчерашними тиграми сейчас казался таким обычным и нормальным. Неужели Макс тоже просто типичный представитель Мироморска? Либо я сильно отстала от жизни, либо все, что сейчас происходит – сон. Впрочем, я тут же убедилась в реальности происходящего, едва моя голова задела фонарный столб. Я громко возмутилась. Локи постоянно предлагал Максу скинуть Петровну, то есть меня, в ближайший кювет. Однако, когда я потеряла туфель, попугай отстал и притащил его обратно в клюве. И я сразу же поняла, кто бегал за моим тапком к Столбиным.
С каждым поворотом дома подрастали на этаж, объединенные одним и тем же «дресс-кодом»: каменный белый низ и темно-коричневый бревенчатый верх. Резные деревянные ставни были широко распахнуты, на первых этажах находились различные лавки, частные магазинчики и кафешки.
Глава 15. Вопли в шкафу
день, воскресенье, 31 августа
– Макс, хватит! – кричала я, голова кружилась от скорости, он бежал так ровно, что я совершенно не чувствовала его шагов, – меня укачало! Отпусти! Эй! Я сейчас…
Он резко остановился, и от инерции я плюхнулась в ближайшую клумбу с шикарными белыми розами. Оттуда едва успели разлететься визжащие от испуга эльфы.
– Ты не супермен, ты идиот! – ворчала я, осматриваясь по сторонам, – что происходит?! Надеюсь, никто не видел, как ты меня тащил!
Макс виновато пожал плечами. Мы топтались в чьем-то цветнике в тупике узкой улочки, дорогу дальше преграждала старая облезлая стена. Потемневшую штукатурку, то тут, то там обнажающую рыжие кирпичи, плотно овивал плющ, разбрасывая везде, где только мог достать, крупные нежно-розовые цветы.
Черный дым, что преследовал нас, затерялся где-то в переулках. Макс оторвал у Локи хвост, который тут же обернулся в его загорелых пальцах куском белоснежного мела. Он быстро начертил большой прямоугольник прямо на серой штукатурке. Секунда, и я увидела низенькую деревянную дверь на кованых петлях со старинной медной ручкой, низкий порожек полностью зарос изумрудным мхом. Над ней появилась искусно выкованная вывеска «У дедушки Зака». Недолго думая, Макс приоткрыл старенькую дверь, наружу вырвался теплый свет.
– Ну, заходи! – подтолкнул меня Локи, в конце улицы мелькнул черный дым, – живее!
Я послушно вошла в лавочку, словно заглянула в старую забытую шкатулку. Макс крепко захлопнул за нами дверь, тут же пририсовав к ней пару прочных стальных засовов. Снаружи послышались тяжелые глухие удары, из-под порога внутрь потянулись тонкие, едва заметные, клочки черного дыма.
– Пока хватит, – выдохнул Макс, быстро стирая нарисованную дверь, на ее месте образовалась глухая стена, – Диодора будет ждать нас с той стороны.
– Диодора? – прошептала я, – но что ей надо? Не проще ли вызвать полицию?
– Она не остановится, пока не заберет все, – ответил Локи, приставляя обратно свой хвост, – ты что, никогда раньше о ней не слышала? Сказки не читала?
– Вчера всю ночь домовые меня убеждали, что она прекрасна и бессмертна, как богиня, – пояснила я, – сегодня же меня тащат, как матрац, на плече через весь город, дабы мы не встретились с какой-то тучкой! Что вообще происходит?
– Алиса! Ты не внимательно слушала домовых, – ответил Локи, – зелье, в которое свалилась Диодора, сделало ее самой прекрасной внешне, но пустой и холодной внутри. Под ее чары попадает каждый, едва на нее взглянет. Ей не известны ни доброта, ни жалость. Став бессмертной и вечно молодой, она ни во что не ставит чужие судьбы и жизни. У Диодоры есть единственное слабое место: попав в волшебное зелье, она не сняла свое кольцо. Узкая полоска кожи осталась сухой, а потому уязвимой. Вот почему она сейчас так усердно ищет это кольцо! Теорис и Гладимор сделают ее снова всесильной и непобедимой!
– Значит, она не должна получить кольцо, – тяжело вздохнула я, оглядываясь по сторона, и добавила про себя, – каждый попадает под чары, едва на нее взглянет? Тогда Максу точно не нужно ее видеть!
В лавочке на стареньких деревянных полках, словно в многоэтажных игрушечных домиках, толпились самодельные сувениры: неведомые зверюшки, куклы, домики, цветы и деревца. Все было искусно сделано из подручного природного материала: камешки, ракушки, морские звезды, веточки, палочки и листочки. Пахло свежескошенной травой, хвоей и тайнами. Магазинчик освещался толстыми восковыми свечами, их спокойное желтое пламя было ярче электрических лампочек. По стенам прыгали загадочные танцующие тени, отчего казалось, что все игрушки живые, и замерли только при виде нас.
Из покупателей внутри была только хрупкая белокурая девочка в ярком сиреневом сарафане и такого же цвета босоножках. Я громко ахнула от неожиданности: ее снежные кудрявые волосы, ресницы и брови сливались с бледной фарфоровой кожей. На болезненно-худом лице горели, словно огромные аметисты, добрые печальные глаза загадочного сиреневого цвета.
– Ори громче! – подбодрил меня Локи, – все равно не услышит!
И действительно, девочка совершенно не обращала на меня внимания. Блеклые тонкие губы застыли в немой улыбке. Слишком наивный чистый взгляд и четкая густая тень на полу тут же развеяли все мои подозрения: она не приведение!
– Привет! – улыбнулась я незнакомке, словно своей старой знакомой, – ты не видела продавца? И, может быть, тут есть запасной выход?
Ответом было молчание, девочка едва заметно покачала головой. Я пробежалась по комнате дежурным взглядом. На стареньком деревянном столике стоял миниатюрный сундучок с узорными выкованными буквами «Большое спасибо!». В его крышке было соответствующее узкое отверстие для монет. Бери все, что хочешь, плати, сколько сможешь. Весьма странно, что из магазинчика до сих пор не вынесли все сувениры бесплатно. Должно быть здесь стоит куча скрытых камер и отличная сигнализация. Или все-таки есть продавец. Тут я решила обо всем догадаться сама.
– Скажи, может быть, ты – продавец?
– Лысый хрюнопень! Конечно же, нет! – проворчал Локи, – и она не будет с тобой разговаривать, Петровна. Пятнадцать лет ни с кем не говорила, а тебе сейчас споет!
– Я Павловна! И я хочу, чтоб она со мной поговорила! – настаивала я.
До сих пор удивляюсь своему тугоумию: наверное, девочка просто была немой. Макс загадочно улыбнулся, Локи, довольный собой, засверкал от носа до кончика хвоста. Спрошу при удобном случае, где он оставил свой острый гребень.
– Вам тоже нравиться, сколько здесь бабочек? – спросила белоснежная девочка, словно пропела, ее голос оказался таким звонким и музыкальным.
– Привет! – закричал попугай, да так громко, что от неожиданности вздрогнули даже сувениры. Эльфы заметались на полках, самый впечатлительный свалился на пол. Лишь одна незнакомка стояла на месте, как вкопанная, и улыбалась.
– Мне кажется, этот автомат не исправен, – с этими словами она повернулась к объемному деревянному шкафу, такому же антикварному, как и все остальное.
Высокий и пузатый, он скромно стоял, прижавшись широкой спиной к стене. Его единственная дверь с блестящей медной ручкой была плотно закрыта на старый, но еще надежный замок с дужкой. Вверху сияла кованая надпись «Именные браслеты. Опустите монету и громко назовите свое имя. Ругаться запрещено». Ровно в центре дверцы находилось узкое отверстие для мелочи, чуть ниже торчал маленький выдвижной ящичек. Сейчас он был почти полностью вытащен, чудом удерживаясь в проеме. Девочка вынула оттуда небольшую блестящую монетку и тут же опустила ее в монетоприемник. Раздался громкий звон колокольчика, затем лязг металла, стук, скрежет, вздохи, охи и, наконец:
– Мы не работаем-с!! Сколько можно-с повторять-с? – взорвался внутри ворчливый голос, я невольно отпрыгнула назад, – засуньте-с свою монетку-с!
– Хватит-сла! – добавил звонкий мальчишечий писк, имевший самые большие проблемы с произношением, – совсем-сла обалдем-сла!
После десятков шумных недовольных возмущений, половину которых мы не поняли из-за исковерканных слов, свиста и непонятных звуков, монетка шлепнулась в открытый ящик.
– Видите! Не работает! – развела незнакомка руками, и тут же опустила ее в монетоприемник по второму кругу, – кстати, меня зовут Анна! Анна Рустина!
– Чтоб-с вас тролли-с разжевали-с и выплюнули-с!
– И уши оторва-сла!
Девочка, собираясь отправить свою многострадальную монетку в очередной экспресс-тур, вдруг, резко обернулась к нам и спросила:
– А как ваши имена? Жаль, что мы не встречались раньше.
– Алиса! – выпалила я, с ужасом следя за перемещением ее руки, – и Макс! А хамелеон, то есть попугай, – это Локи!
– Стой!! – закричали мы в один голос, но её тонкие белые пальчики уже опустили монетку в щелку.
– Да чтоб-с вас горгулья-с поцеловала-с! Сотню-с раз!
– Наверно-сла язык не понима-сла! Иностран-сла!
– Мама мия-с! Идиото-с! Гоу хом!
– Машин капут! Фирштейн? Плакало фортуно! Коза ностра! Дубино синьоре!
Я рассмеялась, хоть и была не особо сильна в языках.
– Надо постучать, – предложил попугай, глядя на шкаф, – посильнее!
– Сейчас я-с тебе-с постучу-с! – визжали изнутри, голос скрипел и срывался, – головой-с о стену-с!
В наказание монетка пошла по третьему кругу, затем по четвертому и пятому. У незнакомки, кажется, были огромные проблемы со слухом. Казалось, один лишь Макс догадался об этом и потому терпеливо молчал. Мне вдруг стало жутко стыдно за себя и за свой глупый смех. Я уже было решила извиниться, но передумала, оправдывая себя тем, что девочка, возможно, меня просто не услышит. Макс спокойно подошел к ней, молча протянув руку ладонью вверх. Она с любопытством на него посмотрела, как щенок, чуть склонив свою белесую голову на бок, и робко опустила туда погнутую монетку. Он кивнул в знак благодарности, бесцеремонно выдернул перо из хвоста попугая и медленно повернулся к опасно притихшему шкафу.
– Ты что это творишь? – закричал Локи, оглядывая свой поредевший хвост.
– Благодарю! – передразнил Макс, ловко вставив кончик пера в крохотную замочную скважину.
Пара нехитрых движений и медный старинный замок, лязгнув, поддался. Я затаила дыхание, Макс осторожно открыл старую деревянную дверцу, словно ожидая, что оттуда кто-то выпрыгнет. Анна не сводила с него своих ярко-сиреневых глаз. Внутри шкафа на стареньких деревянных полках, увитых плющом, как в миниатюрных комнатках, расположилась целая мастерская. Среди стульчиков и столиков копошились очередные маленькие жители Магиверии. Телосложением они чем-то напоминали большеголовых домовых, только ростом были в полтора раза меньше. У каждого работяги была теплая телогрейка, подбитая чьим-то рыжим мехом. На ногах: красные кожаные сапоги с высокими загнутыми носами. На головах: разноцветные треугольные колпаки, из-под которых во все стороны торчали жесткие темные волосы, словно чей-то мех. Я насчитала пятерых сусликообразных человечков. Самый старший и шепелявый сидел около монетоприемника с лупой и проверял стоимость и подлинность монет. Это он больше всех хотел, чтобы нас «поцеловала-с горгулья-с».
Как только монетка проходила тотальный контроль подлинности, «эксперт» звонил в колокольчик, подавая сигнал своим коллегам. Этажом ниже самый младший работник с раскосыми голубыми глазами послушно набирал разноцветные ракушки по количеству букв в имени. Это был тот самый, что начинал и заканчивал свои речи бесконечным «сла-сла-сла».
Еще ниже пара рыжеволосых лопоухих мальчишек, одинаковых до последней веснушки, разматывали леску, отрезая ее старинными, потемневшими от времени ножницами. Они «вежливо» посылали нас домой на всевозможных языках.
Этажом ниже стояла крошечная наковальня и закопченная чашка расплавленного горячего металла, под которой, вместо сотен дров, горело маленькое огненное перышко. Рядом, как ни странно, никого обнаружено не было.
– Какие забавные суслики! – наконец, не выдержала Анна, хлопая в ладоши и порываясь погладить каждого, затем передумала и откуда-то достала пакет с печеньем, – кис-кис-кис!
– Слепая-с горгулья-с! Я гном-с! – рявкнул верхний старичок, он был самым старшим, – всем-с оставаться на местах-с! Без паники-с! Куда-с?
– В отпуск-сла! – заявил голубоглазый мальчишка с ножницами и трусливо засеменил к крошечной дверце в задней стенке шкафа, – пока-сла!
Остальные гномы только обрадовались: им больше достанется. Печенье таяло на глазах, голубоглазый мигом передумал брать отпуск и вернулся, за что получил пару штук.
– Вы-вытащите меня от-отсюда! Бы-быстро! – раздался сдавленный голос откуда-то снизу, словно из трубы, – я про-про-провалился!
Но вместо гнома мы увидели только пару болтающихся в воздухе ног в красных остроносых сапогах, торчащих из медной круглой воронки. Макс осторожно вытащил за ногу застрявшего работника, он оказался самым упитанным и неповоротливым из всех.
– От-отпусти меня! Ос-осторожно! По-полегче! – кричал толстячок, подвешенный в воздухе за ногу, оглядывая нас своими карими глазками, – а где мое пе-печенье?
Макс опустил на полку растрепанного, но явно довольного гнома-кузнеца, одетого в кожаный черный фартук. Он должен был выковывать буквы на ракушках, после чего отправлять готовый товар покупателю через чугунную воронку. Однако, по всей видимости, «на данной стадии производства» недавно произошло ЧП: гном сам свалился в воронку, где прочно застрял до нашего прихода. Он широко улыбнулся, забирая последнее печенье у Анны, и даже разрешил себя погладить.
– Всем-с по местам-с! – скомандовал старший гном, видя, что печенье кончилось, и обратился к нам, – закройте-с дверь-с с той стороны-с! Или несите-с еще печенька-с!
– Как это мило-с! – передразнила я, оборачиваясь к Анне – та умиленно улыбалась гномам, – хотела бы я, чтобы ты все это слышала!
Макс закрыл дверь и повесил замок, чтобы «работники» не разбежались. Из ящика тут же выпал именной браслет, который, как ни странно, оказался моим.
В этот момент кто-то громко постучал в дверь, что находилась в другом конце комнаты. Она была настоящая, не нарисованная. Мое сердце сделало сальто. Придется, наверное, расстаться с кольцом. Дверь со скрипом распахнулась, я еле успела толкнуть Макса за шкаф, а сама нырнула под стол. На пороге стоял высокий мужчина и хрупкая темноволосая женщина, совсем не похожая на Диодору.
– Завтра в школу! Она должна тренироваться и слышать нормальную речь! – ворчал мужчина, сжимая в руках маленькую невзрачную коробочку, – она уже битый час торчит в этой лавочке! Где наша дочка?
– Конечно, это самый сильный слуховой аппарат, который только мы можем себе позволить! – всхлипывала женщина, очевидно, мама девочки, – но ей нужно время, чтобы привыкнуть и к аппарату и к одноклассникам! Ей будет тяжело!
– Не будет! Я устроил ее в экстра-класс! – отрезал отец, он увидел дочь и поманил ее рукой к выходу, произнеся, как можно громче, – Анна! Пойдем!
Девочка послушалась, помахав мне на прощание, в руках она сжимала новенький именной браслет. И прежде, чем за ними закрылась дверь, до нас долетели последние слова Анны:
– Папа, зачем ты так кричишь? Мама, почему ты волнуешься? А что в этой маленькой серой коробочке?
Конец диалога я прослушала и, кряхтя, вылезла из-под стола. Макс как ни в чем не бывало уже стоял около шкафа. В дверь снова постучали, на этот раз это были глухие тяжелые удары. Петли обреченно заскрипели.
Читать бесплатно другие книги:
