Огненный шар Эсса Геннадий

— Иди сюда, я тебе уже место согрела, — сказала Лиза и нащупала в темноте голую ногу Жана. — Вы что, там полностью мылись?

— Конечно.

— Проснетесь, хозяйке воды принесете.

— Хорошо, хорошо, — согласился Жан и присел на кровать.

Лиза обняла его за плечи и повалила на мягкие подушки.

— Ник, только не скрипеть, — предупредил Жан, пряча голову под одеяло.

— Он уже спит, — сказала Ин.

— Вот молодец! Измучила парня революция, вырубился на чужих пролетарских перинах.

— Ты можешь помолчать? — остановила Лиза своего друга. — Уже под одеялом — и то остановиться не можешь.

Жан прижался лицом к плечу Лизы и носом раздвинул ночную рубашку, коснулся ее груди.

— Теперь молчу, — пробормотал Жан и взял в рот ее сосок, стал щекотать его языком. Лиза прижала его к себе и ласкала взъерошенную голову.

— Тоже уснул? — повернув голову, спросила Ин.

— Этот не уснет сразу.

— Под впечатлением событий в Петрограде?

— И не только.

Жан высунул голову из-под одеяла.

— Как здесь хорошо, — сказал он. — Будто ничего вокруг и не происходит. Эти солдаты, матросы, юнкера… Они мне уже начинают надоедать.

— Пока привыкай к обстановке. Скоро все кончится. — Ин приподняла голову и посмотрела в сторону двери. — Кажется, хозяйка ушла.

— Когда все кончится? — сказал Жан. — Еще ведь ничего и не начиналось. Кто знает, когда будет эта революция? Ах да, знает один Ник. — Он потянулся через Лизу и Ин к Нику и стал трясти его за плечо. — Ник, а Ник, когда революция начнется? Ты у нас все знаешь? Ну, Ник, какого хоть числа? Ты только говорил, а я уже забыл. Неудобно будет, когда она произойдет без нас.

— Оставь ты его в покое, — сказала Ин.

Жан прижался своим животом к Лизе, чувствуя ее горячее дыхание, и теребил Ника.

— Слушай, неугомонное создание, — сказал Ник. — Ты что сюда пришел, историю изучать или отдохнуть?

— Ты что, уже спишь? — Жан почувствовал, как нежные, теплые руки Лизы обхватили его за голые бедра и беззвучные поцелуи посыпались по его телу.

— Ну какого числа?

— Отстань, не помню. Не бойся, ты не проспишь. Как «Аврора» пальнет, значит, началось. Здесь будет слышно.

— Я и штаны не успею надеть, — улыбнулся в темноте Жан.

— Значит, побежишь без штанов. Тебя поймут.

— Да?

Лиза уложила Жана на место.

— Как он может спать с такой девчонкой? — на ухо Лизе прошептал Жан.

— А он и не спит.

— Что ты говоришь?

— Я же лежу с ней рядом и чувствую, чем они собираются заняться. А ты со своей историей к нему привязался. Лежи молча… или иди ко мне лучше. — Она обняла Жана за талию и снова обрушила на его тело свои страстные поцелуи. — Как давно я с тобой не была, — шептала Лиза.

— Лет двести — это точно.

— Наверное, целую вечность, — она ласкала его тело. — Ты все такой же прекрасный!

— Тихо, хозяйка, кажется, вернулась, — насторожился Жан.

— Это Ник и Ин шепчутся. Ты что? Жан, раньше ты был намного решительней.

Жан приподнялся на кровати, и Лиза снова коснулась губами его живота. Он обнял ее, прижал к себе и замер.

— Давно я этого хотел, — шептал он, обнимая и прижимая к себе голову Лизы.

Ин повернула голову и увидела силуэт Жана.

— Заскрипели, — произнес Жан.

— Зачмякали, — отозвался Ник.

Тихо скрипнула входная дверь: вернулась Клавдия Петровна, да еще и с соседкой. Они расположились в гостиной, где хозяйка принимала гостей. Она рассказала, как приехала родственница с друзьями, и сообщила, что они отдыхают в соседней комнате.

— Хорошие ребята, — хвалила хозяйка. — И накормили, и выпила с ними… Молодцы!

— Это вот из этой бутылки? — спросила соседка, поднимая ее со стола.

— Да. Самогоночка отменная. Лучше, чем ты делаешь.

— Это ж моя бутылка, — удивилась соседка. — Откуда она у тебя?

— Ребята принесли.

— А откуда они ее взяли?

— Да не знаю я. Купили, наверное.

— Ты что? И куртка, та, что в коридоре… Они же у тебя на хлеб с салом выменяли.

— Да ладно… Я людей в лицо хорошо запоминаю.

— Как же ты запоминаешь, если слепая и дальше своего носа не видишь ничего? А свою бутылку я сразу признала, — она поднесла ее к лицу и понюхала.

— Точно, и самогон мой. Я его лимонными корками в последний раз заправила. Так и есть, мой самогон пили.

— Ну и что? Очень даже неплохой, — одобрила Клавдия Петровна. — Угостила, получается, мою родственницу и ее друзей. Не все же солдатню поить.

— Я для святого дела их пою. Они за справедливость борются.

— Вот считай, что они тоже за нее борются. А ребята хорошие. Проснутся — познакомлю.

— Иди ты со своими гостями куда подальше. Они тебя, старую дуру, облапошили, да и меня заодно.

— Ты бы лучше принесла еще. Гости проснутся, чем мне их угощать? Опять чаем? Они и сало принесли.

— Твое вернули. И булку хлеба. Забыла? На куртку дешевую поменяли.

— Ой, что ты такая дотошная. Все тебе это надо? Посмотри, что за окном творится…

— Не знаю, что там сейчас за окном, но догадываюсь, что творится за твоими дверями. С ними были же две девицы.

— Эх ты… Мне бы их года, плевала я на все, что за окном: творила б то же, что они за дверями. Пусть отдыхают. Неси бутылку, у меня еще есть сало и хлеб. Посидим, поохаем.

Соседка вышла и вскоре вернулась.

Уже через полчаса обе старушки мирно сидели за столом и вполголоса напевали песни.

За окном уже начинало темнеть, и Ник поднял голову, огляделся. У него под боком спала Ин. Он пошарил глазами в темноте, нащупал Лизу, потом его рука коснулась голого тела Жана, который лежал сверху одеяла. Он похлопал его ладонью по заднему месту и тихо позвал.

Лиза открыла глаза.

— Пора вставать? — спросила она.

— Может, до утра останемся? — предложил Ник.

— А сейчас что, ночь или утро?

Ник встал и отодвинул штору. В комнате немного стало светлее.

— Черт его знает, — произнес он.

Лиза взглянула на его голый силуэт, потом перевела взгляд на Жана.

— Спит мой зайчик, — сказала она и поцеловала его в плечо. — Давайте до утра. Клавдия Петровна тоже, наверное, спит.

— Хорошо, что окна выходят во двор. Хоть не видно и не слышно, что там на улице творится. Камни в окна не летают…

Ник вернулся к кровати.

— Иди и ложись: стоишь как Аполлончик перед окном — увидят.

— Вот кому-то делать совсем нечего, как на меня только смотреть.

— Я же тебя вижу. Ничего? — смущенно сказала Лиза.

— А что такого? Ты своего видела? Я такой же.

— Хоть бы засмущался. — Лиза опять взглянула на голое тело Жана и попыталась прикрыть его одеялом, но тот так развалился, что у Лизы не хватило сил вытащить его из-под него. Тогда она прикрыла его попку ладонью. — Ну, Ник, ложись. Ин совсем без тебя замерзла.

Ник снова улегся на кровать, но уснуть уже не мог.

— Нравится Жан тебе? — неожиданно спросил Ник Лизу.

— Нравится. Я его люблю.

— Есть за что?

— Конечно. Я за это время чуть с ума без него не сошла. Как в тот раз вы меня оставили, я свою тетку долгое время просто ненавидела за то, что она разлучила меня с вами, с Жаном. С тех пор ко мне столько сватов засылали, кто б только знал. Отец с царем чуть врагами не стали. Но государь — человек понятливый. Он сразу заметил, что мое сердце принадлежит другому — вот ему, Жану, — и не стал больше засылать нам этих сватов.

— А если бы не встретились снова? — допытывался Ник.

— Я тетку свою просто достала, и она меня поняла. А то, что попали вы и я в этот семнадцатый год — видно, судьба была нам встретиться именно здесь, в нейтральном времени.

— Лучше б она тебя отправила в наше время, — сказал Ник. — А как она это делает?

— Я не знаю. Она магическая женщина. Она бессмертна. Мне она свои секреты не рассказывает.

— А тебе этот огненный шар не являлся больше после нашего исчезновения?

— Когда он появился в следующий раз, то я оказалась здесь, — пояснила Лиза.

— Он и у нас появился.

— И мы встретились?

— Я не могу ничего понять, — признался Ник. — Мне кажется, что все заключается именно в нем.

— Не пытайся ничего понимать, не поймешь. Я сама запуталась.

— Когда мы расстанемся в следующий раз, ты попроси ее еще о нашей встрече. Вот интересно, мы все из одного города, а благодаря твоей тетке уже второй раз встречаемся вместе, хотя не знаем друг друга в своем времени. Я там, у нас, встречаюсь с одной подружкой, ее Инной зовут, но чтобы такое было — это исключено. А здесь все так просто и легко. Сколько прошло времени с той, первой встречи?

— Я не знаю.

— Ну, сколько тебе сейчас лет?

— Почти шестнадцать.

— Жану семнадцать. Значит, прошло около года, — сделал вывод Ник. — Как хочется штурмануть этот Зимний дворец, — мечтательно произнес он.

— Еще успеешь. Что вас все куда-то тянет с Жаном, на какие-то подвиги? Я так боюсь, — призналась Лиза, — за Жана, за вас и за себя тоже. Эта история — вещь очень непонятная для меня.

— Точно. О нас не написано в этой истории, значит, мы простые смертные и ни от чего не застрахованы.

— Но раз вы живете в своем времени, значит, будет все в порядке. А я с вами.

— Тогда чего ты боишься?

— За Жана. Он вечно куда-то влезет. — Лиза снова взглянул на его тело и случайно обнаружила, что повязки у него на голове уже нет. — Ты знаешь, я так его люблю! Это такая прелесть. Я готова вот так с ним встречаться всю жизнь, если не судьба нас соединить вместе. Я б ему все отдала. А с головой у него что?

— Да не сумасшедший он, что ты! — заступился Ник.

— Я не об этом. Повязка куда делась?

— Он ее сорвал с головы, как только сюда зашел.

— У него все там нормально? Мне не разглядеть в темноте.

— У него всегда все нормально. Никаких следов не осталось. А как твои родители в восемнадцатом веке поживают?

— Хорошо. Отец постарел за этот год. На его плечи свалилось столько работы, что не передать. Государь и сам весь в делах. Заканчивают строить Петропавловскую крепость. Петр Алексеевич помешался на кораблях. Засылает за границу молодежь учиться флотскому делу.

— Передавай Петру Алексеевичу от нас привет, — сказал Ник. — Он должен нас помнить.

— Царь помнит хорошие дела. Помнит, как вы воевали, помнит все и часто вас ставит нашим оболтусам в пример.

— Интересная вещь получается: ты из того времени, когда еще Петрограда не было, мы — из эпохи уже Санкт-Петербурга. Эта революция давно позади и многими начинает забываться, а встретились мы именно здесь. Теперь ты видишь, что построили твои соотечественники, а мы видим историю города… Интересно как-то все…

Жан зашевелился и перевернулся на спину. Лиза спохватилась, прикрыв его частью одеяла.

— Хороший парень, — заметил Ник.

— Хороший, и ты хороший. В вашем времени все такие, без комплексов, или только вы?

— Почему? Многие, но есть и тормоза. А что нам стесняться. Мы же друг друга стали слишком хорошо знать, и ничего здесь такого нет. Вот представляешь, в нашем времени есть нудистские пляжи и другие места, где все голые. Я, правда, там никогда не был, но знаю, что есть.

— И у нас есть, — сказала Лиза. — Это неудивительно.

— Серьезно?

— Да. Это было всегда.

— Так что ты спрашиваешь тогда про какие-то комплексы? Комплексы не в этом заключаются, они в другом. Комплекс — это тормоз. Вот тот, кто тормозит своими мозгами, тот и комплекс. А мы люди простые и живем для себя.

Жан поднял голову.

— Наконец проснулся, — заметил Ник.

— Революция началась? — с иронией спросил Жан.

— Мы ее отложили до твоего пробуждения, — сказала Лиза и обняла молодого человека.

Жан положил свою голову ей на грудь.

— Мы не поймем, что сейчас, утро или вечер, — сказал Ник. — Вот лежим и гадаем.

— Утро.

— Почему ты так решил?

— Потому что я проснулся. Вы всю ночь здесь гадаете и понять не можете, а я вам говорю, что утро, потому что я уже выспался.