Цирк уродов Блэксмит Джек

Профессор снова затянулся, выпустил облако дыма, посмотрел в окно.

— Никаких записей?

— Совершенно верно, — подтвердил Алекс.

— Ну, что ж, некоторое время я действительно участвовал в одном из подобных проектов. В конце семидесятых мы проводили медицинские опыты в Чикагском университете…

Алекс поднял руку, останавливая Либермана:

— Меня интересуют события, произошедшие до этого.

— Я вас не совсем понимаю, — нахмурился Либерман.

— Южный Вьетнам, — сказал Алекс, — 67-й год, проект «Зомби».

— Где вы слышали это название? — промямлил профессор.

— Мне известно, что во время войны во Вьетнаме американские ученые ставили эксперименты не только над военнопленными вьетнамцами, но и над американскими солдатами. Целью было новое «средство от страха» для американских парней. Кроме этого проводились эксперименты по изменению сознания вьетнамских военнопленных и превращения их в зомби. Подвергшиеся изменению сознания объекты должны были вернуться под видом побега в расположения своих частей, а через некоторое время уничтожить командование вьетнамскими силами.

С каждым новым фактом челюсть Либермана отвисала все ниже. Алекс сделал паузу, дав собеседнику время осознать услышанное, а затем добил его:

— Почему у вас такой удивленный вид, профессор? Ведь вы лично участвовали в проекте «Зомби».

— Откуда вам все это известно?! — побледнел Либерман.

— Профессор, профессор… — укоризненно покачал головой Алекс. — Мы же с вами договорились.

— Простите, — теперь Либерман выглядел по-настоящему напуганным. — Я не думал, что вы имеете в виду тесобытия!

— Ваша скрытность начинает казаться мне подозрительной. Вижу, вам есть что скрывать, так что простой беседой дело не обойдется. — Алекс поднялся и добавил: — Никуда не уходите, за вами скоро приедут.

— Подождите! Подождите… Я все вам расскажу.

Либерман полез в ящик стола. Вытащил желтую баночку, вытряхнул на ладонь таблетку и закинул ее в рот. Запив лекарство водой, он судорожно повторил:

— Я расскажу все, что знаю.

— Вот и хорошо.

Алекс снова опустился в кресло и закинул ногу на ногу.

Никаких угрызений совести и душевных терзаний от того, что он давит на инвалида, у него не было. Никто не заставлял Либермана участвовать в подобных экспериментах.

— Несколько дней назад, — заговорил он, — я общался с очевидцем вьетнамских событий. Он рассказывал совершенно жуткие вещи о последствиях тех экспериментов.

— Почему ФБР вспомнило об этом сейчас?

— Потому что руководитель проекта жив.

— Кто?

— Алхимик.

Либерман осел в кресле, словно из него выдернули скелет.

— Мало того, — продолжал Алекс, — он продолжает опыты над людьми. Именно поэтому я здесь.

— Алхимик снова работает на ЦРУ?

— Нет. Никто не знает, на кого он работает. Разведка сама его ищет.

— Боже мой! Вот уж не думал, что спустя столько лет… — вытер вспотевший лоб Либерман.

— Профессор, придите в себя! Давайте не будем тратить время на лирику.

— Откуда вы узнали об Алхимике?

— Свидетель рассказал.

— Подождите, — встревоженно замахал руками Либерман. — Кто именно?

— Он служил в 173-й воздушно-десантной бригаде США.

— Этого не может быть, — покачал головой профессор. — Обычные солдаты не могли знать никаких имен и псевдонимов. Они даже не знали о сути эксперимента.

— Этот знал.

— Что он вам еще рассказал?

— О группе «Призрак». Про то, как пятнадцать спецназовцев вырезали деревню вместе с заложниками, отрезали всем головы, после чего перестреляли друг друга. Все это ему рассказал единственный выживший, Патрик Хикс. Сам Хикс покончил жизнь самоубийством — повесился в госпитале на территории военной базы. И еще одну историю я обнаружил сам. 16 марта 1968 года рота «Чарли» 11-й пехотной бригады ворвалась в деревушку Сонгми. В ходе операции было уничтожено около пятисот местных жителей, включая женщин и детей. Укрытия, выкопанные под хижинами, забрасывались гранатами. На этих солдатах тоже испытывали «Зомби-1»?

Либерман задумался.

— После операции с «Призраком» меня отстранили, так что на счет «Чарли» я не уверен. Были такие слухи. Но не факт. Зверства на войне происходят и без всяких инъекций. Меня вот кто интересует… Патрик Хикс. Я помню этого парня. Знаете, в чем нестыковка? Патрик Хикс не кончал жизнь самоубийством.

— Не понимаю, — нахмурился Алекс.

— Он продолжил службу. Кажется, даже перевелся в ЦРУ. Правда, о его дальнейшей судьбе мне неизвестно.

— Разве на нем не сказались последствия приема препарата «Зомби-1»?

— Конечно, сказались. Только иначе, чем на остальных испытуемых.

— Значит…

— …вашего свидетеля на самом деле зовут Патрик Хикс. Это он. Другого объяснения у меня нет.

— Черт!

Теперь Алекс понял истинную причину поисков Алхимика Уиллардом. Точнее — Хиксом. Никаких теплых чувств к человеку, который, по сути, убил его друзей и заставил его самого отрезать головы невинным людям, бывший спецназовец точно не испытывал.

— Ладно, со своим свидетелем я потом разберусь. Назовите мне настоящее имя Алхимика. — Алекс постарался спросить тем же тоном, каким задавал предыдущие вопросы, но голос дрогнул от напряжения.

— Генрих Вульф.

Наконец-то!

— Немец?

— Совершенно верно. Хотя родился он в Бразилии.

— Что вы о нем помните? Расскажите все. Нам могут пригодиться любые подробности.

Профессор отхлебнул из чашки и поморщился. Кофе давно остыл.

— Информации на самом деле немного. Его отец был немецким врачом. Одним из тех, кто работал на фашистов.

Фашизм. Страшное слово, впервые услышанное Алексом от деда. Концентрационные лагеря смерти. Массовые убийства ни в чем не повинных людей. Сожженные города и бесчеловечные опыты над людьми.

— Как его звали?

— Заключенные называли его Доктор Франкенштейн.

— А настоящее имя?

— Одо Вульф.

— Чем он занимался?

— Работал в Освенциме. Был правой рукой Йозефа Менгеля.

— Кто это такой?

— Вы никогда не слышали об Ангеле Смерти? — удивился Либерман.

— Нет, — хмуро ответил Алекс. — Ангел Смерти и Доктор Франкенштейн. Страшно представить, чем занималась эта парочка.

— Даже не представляете, насколько страшно. Начну с Ангела. Врач Менгель отправил в газовые камеры около сорока тысяч человек. Также он лично отбирал заключенных для участия в экспериментах во имя Третьего рейха. Заработал репутацию одного из самых страшных нацистов. Лично встречал поезда узников, приезжавших в лагерь, и сам решал, кому из них предстоит работать, кто пойдет на опыты, а кто сразу отправится в газовую камеру.

Алекс понял, что понемногу приближается к разгадке тайны Алхимика.

— Над чем работал Менгель?

— Ангел Смерти был одержим идеей создания генетического оружия. Точнее, биологического оружия массового поражения, которое могло убивать представителей чужих народов, не затрагивая истинных арийцев. Менгель прививал заключенным разные болезни: тиф, оспу, водяную гангрену, и наблюдал за развитием болезни. Особый интерес у него вызывали близнецы. Он даже поселял их в специальных бараках, впрыскивал близнецам различные химикаты в глаза, ампутировал органы и даже предпринимал попытки сшить их вместе.

— А что делал отец Алхимика, Одо Вульф?

— Помогал Менгелю. Они испытывали на заключенных препарат, получивший впоследствии название первинин. Людям кололи препарат и заставляли делать многодневные марш-броски. За сутки необходимо было пройти не менее девяноста километров. На отдых давали всего два часа.

Перед мысленным взором Алекса проносились черно-белые кадры военной хроники: заборы с колючей проволокой, охрана на вышках, рвущие поводок и захлебывающиеся лаем собаки, истощенные люди в бараках, надрывный плач детей.

— Кроме того, Одо разрабатывал «лекарства от страха» для немецких солдат. Испытывал медицинские препараты на заключенных. Делал им инъекции, после чего подвергал пыткам: сажал в герметические камеры, где они задыхались от недостатка кислорода, помещал в «стоячие камеры», отрезал конечности, пытал газом. После испытаний отправлял выживших в газовые печи.

Агент ФБР провалился в прошлое…

Нацистская Германия. Победный грохот кованых сапог, втаптывающий Европу в грязь, страна за страной. Бравурная музыка маршей. Захваченная немецкими войсками Польша и построенный на ее территории концентрационный лагерь Освенцим.

Ад на Земле.

На воротах лагеря крупная надпись металлическими буквами: «Труд освобождает». На ветру хлопает красное полотнище с черной свастикой, хорошо заметное на фоне белого круга. Из трубы крематория поднимается черный дым. Бульдозеры за лагерем сгребают сотни отощавших мертвецов, похожих на скелеты, в жуткие пирамиды.

А вот и самое страшное место на территории лагеря. Дом, попасть в который боятся все заключенные Освенцима. Некоторые даже кончают жизнь самоубийством, лишь бы не попасть туда. Из дома каждый день слышатся вопли истязаемых людей. Там живет страшный монстр в человеческом обличье. Доктор Франкенштейн.

Алекс мысленно перенесся в середину дома. Огляделся. Красивая кожаная мебель, массивный стол, шкафы с медицинской литературой. И дверь в операционную. Он приблизился к двери и заглянул внутрь ярко освещенного помещения.

В идеально чистой белой комнате стоял металлический стол с желобками для стока крови. На столе лежит распятый голый человек, полностью обритый наголо. Его конечности привязаны к столу широкими кожаными ремнями. Глаза выпучены от ужаса. Изо рта вырывается невнятное мычание — рвущемуся наружу крику мешает кляп.

Над человеком склонилась худая фигура в ослепительно-белом медицинском халате. В правой руке, приближающейся к половому органу, блестит скальпель. Почувствовав на себе чужой взгляд, фигура замерла. Потом медленно обернулась.

Алексу стало дурно — лица у хирурга не было. Его заменяла чудовищная маска с горящими красными глазами…

… Он тряхнул головой, возвращаясь в настоящее. Похоже, он сходит с ума.

— Скажите, профессор, Одо Вульф случайно не использовал в своих экспериментах гипноз?

— Именно! В то время это был настоящий прорыв! — Либерман уже пришел в себя. Теперь в нем заговорил ученый: — С помощью гипноза и пыток Одо хотел добиться изменения сознания заключенных. Он пытался сделать из них послушных, но в то же время бесстрашных рабов. У Одо Вульфа был иезуитский в своей коварности план — программирование подсознания солдат противника. Советские и британские офицеры после программирования должны были под видом побега вернуться к своим. Даже под пытками собственных особых отделов они не смогли бы ничего рассказать. Согласитесь, идея была гениальной!

— Вы видите здесь признаки гениальности?

Алекс не знал, от чего его мутит больше — от рассказов профессора, от непонятного восторга еврея Либермана гениальностьюнациста или от собственных видений.

— Так в чем был конечный план Вульфа?

— После получения кодового сигнала солдаты и офицеры союзных войск должны были организовывать диверсии, а также заняться ликвидацией советских и британских лидеров. Представляете, история могла пойти по совсем иному пути! — голос Либермана звенел от волнения. — Существовал план добраться подобным образом до Черчилля и даже до самого Сталина! Мартин Борман, фактический заместитель Гитлера, одобрил план Одо Вульфа.

— Почему Одо не смог закончить эксперимент?

— Попросту не успел. Близился конец войны, немцы отступали по всем фронтам. Был принят приказ вывезти заключенных из Освенцима, а тех, кого не успевали вывезти, — уничтожить. Их сжигали, закапывали живьем…

— Одо Вульфа казнили? — перебил профессора Алекс. Слушать дальше о зверствах нацистов было выше его сил.

— Нет. После окончания войны он бежал, подобно многим нацистам, в Южную Америку. Жил в Аргентине. «Моссадом» была разработана операция по поимке Доктора Франкенштейна. Всем известно отношение евреев к бывшим нацистам. Но Одо сумел уйти прямо из-под носа израильтян.

— Что с ним было потом?

— Он перебрался в Бразилию. Там у него родился сын, Генрих Вульф.

— Одо Вульф тоже работал на ЦРУ? — понял Алекс.

— Вы догадливы, молодой человек. Через три года после окончания Второй мировой войны его нашли люди из американской разведки. Именно они в последний момент вырвали Одо из рук «Моссада» и сделали предложение, от которого он не мог отказаться. Выбор у Вульфа был невелик: попасть в американский суд и стать обвиняемым по Нюрнбергскому процессу, попасть в застенки «Моссада» или же принять участие в проекте «Блюберд».

Алекс с силой провел ладонью по своему лицу.

Существует ли предел человеческой жестокости и беспринципности? Американские военные, найдя чудовищного монстра, повинного в смерти тысяч людей, не посадили его на электрический стул, а предложили работать во славу Америки. Сколько еще подобных сделок с Дьяволом скрыто под завесой красивых и правильных слов о борьбе за мир и торжестве демократии?

— «Блюберд» был лишь началом его работы, — сказал профессор.

Похоже, он действительно был готов выложить все, что знал. У Алекса начала болеть голова. Но он знал, что должен дослушать все до конца. Погрузиться на самое дно серного озера, чтобы выловить прячущегося там монстра.

— Что еще?

— С помощью Одо Вульфа на территории США была открыта первая лаборатория экспериментальной психологии.

— Какими мерзостями занимались там?

После известий о договоре американских военных с нацистскими садистами Алекс был готов ко всему.

— Необъяснимыми, с точки зрения науки, феноменами: телепатией, ясновидением, психокинезом. Психологи и физики пытались вызвать изменения состояния сознания, используя гипноз, чтобы добиться телепатического общения. Опыт Одо, приобретенный им в концлагере Освенцим, был незаменим для ЦРУ.

— Почему ЦРУ занималось парапсихологией? Зачем?

— Во-первых — в то время в СССР было уже несколько подобных центров, так что мы не могли отстать от главного вероятного противника. А во-вторых — некоторые опыты действительно удались.

— Вы верите в телепатию?

— Я не верю, — серьезно произнес профессор, — я знаю. Задумайтесь вот над чем. Для чего лучшие американские и советские умы тратили свое время и миллионы долларов на занятия бесперспективной ерундой?

— Ладно, не буду с вами спорить, — сказал Алекс. — Давайте вернемся к Алхимику.

— Генрих пошел по стопам отца, — продолжил Либерман. — Получил медицинское образование в Чикагском университете и стал самым молодым доктором медицинских наук.

— Это там его научили ставить опыты над людьми?

— Нет, конечно, его научил Одо Вульф. Отец передал Генриху все знания, накопленные в Освенциме: дневники, пленки, фотографии, результаты опытов и опробованные на заключенных Освенцима препараты.

Это было противоестественно до мерзости. Вместо стихов и детских книжек Одо Вульф показывал сыну собственные дневники с записями пыток и фотографиями расчлененных трупов.

А профессор тем временем продолжал:

— Генрих оказался способным учеником. Он участвовал практически во всех последующих опытах отца. После смерти Одо Вульфа его сын фактически возглавил лабораторию экспериментальной психологии.

Алекс прижал пальцы к вискам, пытаясь сосредоточиться.

— Вы познакомились с Генрихом во Вьетнаме?

— Именно там. Уже тогда его все боялись.

— Почему?

Либерман задумался.

— Знаете, на первый взгляд ничего демонического в этом парне не было. Худощавый, голубоглазый, светловолосый. Обычная внешность истинного арийца.

— Особые приметы у него были? Шрам, родинка на подбородке, глаз косил. Может, он заикался или прихрамывал при ходьбе?

— Нет, ничего такого не было.

— Почему его боялись? Из-за его сумасшествия?

— Боюсь, вы составили о нем неверное мнение. Генрих Вульф не безумный ученый, который зловеще хихикает и потирает руки в преддверии того, как нажмет на тумблер и в разрядах молний сотворит очередное чудовище.

— Конечно нет, — усмехнулся Алекс. — Подобными делами занимался его отец, Одо Вульф.

Профессор начал его раздражать. Похоже, он не понимал или отказывался понимать масштаб и последствия творимых Алхимиком зверств.

— А кем вы считаете самого Генриха? — пронзил взглядом Либермана Алекс. — Кандидатом на Нобелевскую премию мира?

— Нет, я вовсе не это имел в виду, — ответил профессор, почувствовав настроение агента. — Просто… Генрих всегда был аккуратен, последователен и наделен недюжинным умом. Хотя иногда казалось, что Генрих расценивает окружающих, как подопытных животных. Он нередко говорил об этом вслух. Меня это настораживало.

— Если отца вашего знакомого называют Доктор Франкенштейн, это не может не настораживать.

Профессор сцепил руки над столом и поставил на них свой двойной подбородок.

— Мне кажется, нацистские корни не были единственной причиной презрения к окружающим. Генрих любил заводить разговоры о сверхлюдях. Но он имел в виду вовсе не арийскую расу, как остальные нацисты.

— А кого?

— Людей, обладающих сверхспособностями: телепатов, ясновидящих, парапсихологов. Генрих мечтал организовать тайное общество, которое состояло бы только из сверхлюдей. Таких, как он.

— Из садистов, маньяков и убийц?

Алекс задумался. Возможно, Генрих каким-то образом узнал о существовавшей столетие назад секте «Ловцы Душ» и решил возродить ее?

— Что случилось с солдатами «Призрака»?

— Препарат подействовал не так, как планировалось. Солдаты превратились в бешеных зверей. Генрих что-то не рассчитал, смешивая дозы своих медикаментов.

— Что было потом?

— После того дикого случая я вернулся в Соединенные Штаты. Военные не хотели меня отпускать, но со мной произошел несчастный случай. — Либерман с кривой усмешкой указал на свои укрытые пледом ноги. — Я подорвался на мине. Ампутация, психологический срыв. Я потерял ноги, но обрел возможность вернуться домой. Больше я Генриха не видел.

— Алхимик продолжает опыты здесь, в Чикаго, — сказал Алекс. — Он похищает людей, чтобы испытывать на них свой новый препарат.

Либерман весь подался вперед и спросил:

— Как далеко он продвинулся в своих исследованиях? — Ученый всегда остается ученым.

— Чересчур далеко.

В деле оставалось еще немало неясных моментов, и Алекс решил выжать Либермана досуха.

— Скажите, профессор, можно ли мгновенно ввести человека в состояние транса для последующего гипноза? Недавно я разговаривал с одним гипнологом, он утверждает, что это невозможно.

— Я бы согласился с вашим гипнологом, если бы не знал Генриха. У него особые способности. Генрих с детства обладал очень сильным биополем. Уже во Вьетнаме он проявил себя мощным гипнотизером. В его-то годы! Скорее всего, это у него врожденное. Генрих мог заставить человека сделать что угодно помимо его воли. Даже без всякой химии. А если делал укол…

— Кстати, — перебил его Алекс, — как можно подобраться к человеку со шприцем и сделать укол незаметно?

Этот вопрос интересовал Алекса не меньше остальных. Каким образом Алхимик смог сделать инъекцию осторожному и подозрительному Анджею?

— Генрих может обойтись без шприца. Он ему не нужен, — загадочно улыбнулся Либерман.

— Как это?

— Вы слышали о кардинале Родриго Борджиа?

— Очень смутно, — признался Алекс. — При чем здесь он?

— У этого итальянского кардинала пятнадцатого века, впрочем, как у многих отравителей эпохи Возрождения, был перстень, сделанный на заказ. В середине он был полый, а с одной его стороны был сделан маленький шип. Предназначался перстень для хранения яда. Следовало всего лишь обменяться с жертвой рукопожатием, и яд через маленький шип попадал в кровь жертвы. Ни о чем не подозревающая жертва вскоре умирала.

Алекс ошарашенно молчал. Господи, какой старый трюк. Давно забытый, но оттого не менее действенный.

— Генрих хотел сделать себе такой же. Только не для яда, а для своего препарата. Думаю, что он в итоге заказал этот перстень. Ничего сложного в его изготовлении нет. Так, благодаря обычному рукопожатию, можно почти моментально парализовать волю любого человека. А потом, с помощью гипнотического внушения, запрограммировать его.

— Понятно. — Агент закашлялся. В комнате уже было порядком накурено. — Спасибо за информацию.

Неожиданно у него зазвонил мобильный телефон.

— Алло?

— Это Уиллард.

— Да, Капитан. — Алекс едва сдержался, чтобы не назвать собеседника Хиксом. — Слушаю вас.

— Я нашел его, — голос бывшего спецназовца дрожал от возбуждения. — Я нашел этого ублюдка!

— Как?!

— Я следил за «санитарами». Прослушал их переговоры. Они готовятся взять Алхимика завтра вечером.

— Где?

— В больнице. Приезжайте ко мне. Мы должны опередить разведку.

— В какой больнице?

— Расскажу по дороге.

— Говорите свой адрес, — сдался Алекс.

— Кто в больнице? — спросил профессор, когда Алекс закончил разговор.

— Неважно. — Похоже, информация Либермана ему уже не пригодится. Разве что послужит дополнительной уликой при обвинении Генриха Вульфа. — Спасибо, профессор. Вы мне очень помогли, — поднялся Алекс.

— Подождите, — остановил его Либерман. — Вы спрашивали об особых приметах Алхимика.

— Да?

— Была у него одна особенность. Правда, она не связана с внешностью, так что не знаю, поможет ли это вам.

— Говорите.

— Генрих очень любил классическую музыку немецких композиторов. По радио в нашем военном городке всегда звучал Бетховен, Моцарт или Вагнер. А когда Генрих занимался опытами в своей лаборатории или проводил внушение солдатам, звучание музыки всегда было обязательным компонентом этого процесса. Наверняка это ему передалось от отца. Нацисты были буквально помешаны на музыке и пытках.

Профессор включил свое кресло и выехал из-за стола. Подъехав к окну, он распахнул шторы и раскрыл створки окна. В комнату ворвался холодный ветер. Табачный дым закружился в зловещем танце. Сизые завихрения напоминали щупальца призрачного осьминога.

— Действительно, — сказал Алекс, — интересное наблюдение. Значит, мне предстоит опасаться человека с перстнем на правой руке, который любит слушать классическую музыку.

— Вы знаете, у меня есть одно предположение… — Либерман внезапно замолчал и, уставившись в окно, удивленно поднял брови: — Эй! Что вы там делаете?

Алекс почувствовал беспокойство. Внутри красным светом замигал предупреждающий сигнал. ОПАСНОСТЬ!

— Отойдите от окна! — крикнул он, бросаясь к профессору.

Голова Либермана резко дернулась назад, и над правым глазом появилось небольшое входное отверстие. Выходное отверстие получилось гораздо больше. Кровавые ошметки, вылетевшие через затылок, забрызгали стену и стол.

Алекс упал на пол и откатился к стене.