Верность джиннии Шахразада
Она медленно открыла глаза. Судя по тому, что грот залит светом, струившимся из трещины, было уже позднее утро. Мехмет, должно быть, проснулся гораздо раньше, но позволил ей поспать.
— Я тебя разбудил? — хрипловато спросил он голосом таким же ласкающим, как рука в ее волосах.
— Мм… я видела тебя во сне.
Словно прочитав ее мысли, Мехмет сжал ее грудь сквозь тонкую ткань сорочки. Марджана тихо охнула. Одно его прикосновение, и ей уже нечем дышать! Он распластал ладонь на вздрагивающей нежности ее живота, двинулся ниже, к ее бедрам, ощущая жар, и влагу, и ее желание. Она выгнулась, прижимаясь к нему, ошеломленная непрошеными чувственными образами, воспоминаниями о том, что проделывали с ней эти пальцы… К ее удивлению, Мехмет только прикусил мочку ее уха, прежде чем откинуть одеяло и встать.
— Ванна ждет вас, моя ханым, — шутливо объявил он.
Девушка вскочила и вышла из грота. Мехмет уже вошел в озерцо у водопадика. Он устроился на каменной ступени так, чтобы вода доходила ему до самых бедер. Увидев его, Марджана остановилась, восхищаясь могучим телом. А когда он повернулся лицом к ней, ее взгляд невольно уперся в мужскую плоть, способную дарить ей столь неистовое наслаждение. И во рту мигом пересохло.
— Чего ты ждешь? — весело спросил он, вскинув брови, и Марджана густо покраснела. Румянец стал еще темнее, когда она сняла сорочку и глаза Мехмета загорелись. Его взгляд, словно нежные руки, касался ее всюду.
Марджана с колотящимся сердцем вошла в воду, все еще довольно теплую, прогретую почти летним солнышком. Струи водопада были почти ледяными, и она удивилась, когда Мехмет поплыл туда и встал под каскадом. Здесь воды было уже по пояс.
— Слишком холодно, — запротестовала Марджана.
— Не бойся, я тебя согрею, — заверил он с трогательно знакомой улыбкой, и сердце забилось еще сильнее.
Она послушно поплыла к нему, нежась под его взглядом, ласкавшим ее наготу. Зачерпнув в горсть воды, он вылил ее на плечи девушки. Оказалось, что в другой руке у него кусок мыла, которым он стал намыливать ее плечи, шею, живот, но не там, где жажда была всего сильнее.
— Коснись меня, — прошептала она.
— Обязательно. Но придется потерпеть.
Он старательно вымыл ее груди, властно гладя белую кожу. Его прикосновение послало стрелу наслаждения, пронзившую ее лоно. Белые холмики были скользкими от мыла, соски потемнели и заострились. Мехмет блестящими жаркими глазами продолжал следить за каждым ее ответом.
— А теперь все остальное.
Рука скользнула между ног, ища, лаская, возбуждая. Но Марджана не нуждалась в возбуждении. Она уже изнемогала от желания. Его прикосновения опаляли.
— Мехмет, пожалуйста…
Еще секунда — и мыло полетело на каменный карниз, а он все продолжал мыть ее. И, снова накрыв груди ладонями, прошептал:
— У тебя такая сладкая грудь… — Его язык обводил темные, твердые, как камешки, вершинки. — Настоящая амброзия…
Жадные губы вбирали плоть, мягко прикусывали, язык поочередно терзал и ласкал, а твердая, жаждущая входа плоть терлась о ее мягкое лоно. Мехмет все продолжал сосать, и соски уже болели от непереносимого возбуждения. Наконец он поднял голову и повел ее под водопад. Марджана охнула, когда холодная вода обрушилась на нее.
Но Мехмет и не думал извиняться за свою проделку и поцелуями стал пить воду с ее губ. Потом отстранился, сжал ее талию и усадил на каменный карниз, так что ее колени пришлись почти вровень с его грудью.
Теперь струи уже не попадали на них, но солнце едва проникало сквозь водяную пыль. Марджана вздрогнула от холода.
— Мехмет, я думала, ты сказал…
— Тише, тебе понравится, обещаю, — пробормотал он, не спуская с нее поразительно теплого взгляда.
Она поверила, когда его рука легла на ее живот, а пальцы запутались в кружеве тонких локонов. Погладив ее, он развел ее бедра, оставив ее нежное лоно открытым для своего наслаждения.
Он безжалостно пожирал ее глазами, и Марджана таяла от беспощадного жара этого взгляда. Но тут он встал между ее ног, и холодные капли воды с его волос посыпались на самое чувствительное местечко, к которому секунду спустя прижался его горячий рот. Контраст был таким ошеломляющим, что она едва не застонала. Но не удержалась мгновением позже, когда один палец проник в нее и влажные губы нашли тугой бутон плоти. Ее затрясло, как в лихорадке, когда к первому пальцу присоединился второй. Его губы принялись нежно сосать, пальцы проникали все глубже, исторгая стоны из ее горла.
Марджана беспомощно вздрагивала, стремясь к разрядке. Бедра ее беспомощно выгибались, и она старалась прижаться теснее к его губам.
Но Мехмет, похоже, не спешил. Закинув ее ноги себе на плечи, он медленно сосал и лизал, подводя ее к самому пику, погружая пальцы еще глубже, пока язык играл с набухшим бугорком, беспощадно возбуждая ее. Казалось, ее сладостные крики доставляют ему неземное удовольствие.
— Мехмет, я этого не вынесу. Пожалуйста…
— Подожди, еще рано, — вновь и вновь отвечал он, наслаждаясь тем, как она извивается под его ласками. И наконец она расцвела для него. Ее пальцы впились в его плечи, и в воздух взвился последний жалобный вопль.
— Легче, — успокаивающе прошептал он, но ей не были нужны нежные, ласковые слова. Она хотела его. Отчаянно.
— Сейчас, Мехмет, пожалуйста…
Дальнейшего поощрения не потребовалось. Одним плавным движением он подтянулся на карниз и, уложив Марджану на спину, лег сверху, накрыл ее собой и наконец соединился с ней.
И она снова застонала, когда его жаркая плоть наполнила ее.
— Какое же это счастье — быть в тебе, — прошептал он бесконечно горячо и чувственно. — И каждый раз я хочу больше, больше, больше…
Марджана словно в тумане подумала, что хочет того же. Его обладание дарило ей такое блаженство, что она едва не лишалась сознания. Он снова поцеловал ее; язык двигался в том же требовательном ритме. И ее бедра встречали каждый рывок, тело напрягалось в ожидании разрядки, и она снова молила, молила, молила об освобождении. Такого безумного желания она еще никогда не испытывала.
Марджана почти не слышала тех сладких непристойностей, которые Мехмет шептал ей на ухо: все заглушали звуки ее тяжелого дыхания, безумный стук сердца, звон струй водопада. И вот волна поразительных ощущений ударила ее, перед глазами замелькали ослепительные пятна всех цветов радуги. Но Мехмет не замедлил движений, не замечая, как ногти полосуют его обнаженную спину. Когда из ее горла вырвался отчаянный крик, он прижал ее лицом к своему мокрому плечу, чтобы заглушить все звуки. Позволив себе капитулировать, он вонзился в нее, познав чистую яростную радость, дав волю своему неистовству. Сгорая от желания, он отдался собственному наслаждению и взорвался в ней, пока она плакала от восторга.
Потом они долго лежали в объятиях друг друга. Волны наслаждения постепенно улеглись, но губы все еще соприкасались.
Водяная пыль охлаждала их разогретые тела, но Марджана знала, что дрожит не столько от холода, сколько от головокружительной страсти, взявшей в плен их обоих.
— Мне нужно поговорить с тобой, воин.
Тон доктора Бадр-ад-Дина был до того сух, что Мехмет невольно вскинул брови.
— Я слышал, тебя пригласили вступить в орден «стражей», — пробурчал Бадр-ад-Дин, сведя мохнатые брови. — Собираешься согласиться?
Со времени поразительного рассказа Марджаны о «стражах» прошло несколько дней. Мехмет снова и снова мысленно возвращался в полутьму у чаши с Огнем жизни. Он просто не мог думать о чем-то другом и теперь был почти готов принять решение. Но старику вовсе не обязательно было это знать.
— Еще не решил, почтенный.
— Если не собираешься оставаться на Эгрипосе навсегда, уезжай прямо сейчас.
— Простите, но я не совсем вас понимаю, — пожал плечами Мехмет.
— Что ж тут непонятного? Я хочу знать, чужак, собираешься ли ты становиться мужем Марджаны? Чисты ли твои желания? Или ты просто забавляешься, чтобы убить время?
— Мне всегда казалось, что это наше дело. Мое и Марджаны.
Бадр-ад-Дин ответил уничтожающим взглядом.
— А я считаю это и своим делом, молодой человек. Я считаю Марждану своей ученицей, почти дочерью, а потому думаю, что должен приглядывать за ней.
Мехмет поспешно прикусил язык, хотя его так и подмывало дать более чем резкий ответ. Вполне понятно, почему ворчливый старый доктор так оберегает девушку.
— Уж слишком часто вас двоих видят вместе. Не дело так вести себя с незамужней ханым, — ринулся в бой Бадр-ад-Дин.
Последнее было не совсем верно. Прежде всего, Марджана много работала. Во-вторых, Мехмет старался как можно чаще встречаться со своими новыми знакомыми по всему острову, чтобы сохранить в тайне их с Марджаной связь.
— Я счастлив, что ваша ученица считает меня другом, доктор. И мне кажется, она тоже счастлива дружить со мной.
— То есть ты хочешь сказать, что вас не объединяет ничего, кроме дружбы? Когда-то я сам был молодым. И знаю, как этот остров умеет пробуждать желания.
Мехмет не собирался обсуждать свои чувства с доктором, но решил представить вполне правдоподобное объяснение, которому Бадр-ад-Дин скорее всего поверит:
— Марджана считает меня своим пациентом. Солдатом, страдающим от тяжких последствий войны. Если она и оказывает мне чересчур пристальное внимание, то лишь потому, что хочет излечить меня, как и других раненых, попадавших ей в руки.
— Да ты здоровее всех на этом островке! Я требую, чтобы ты прекратил морочить девчонке голову!
— Почему вы так говорите?
— Потому что знаю, что говорю! Ты ее смертельно ранишь — и сбежишь, как трусливая собака! Если не собираешься остаться на Эгрипосе, значит, у вас нет общего будущего. Я не позволю тебе обманом увезти Марджану. Здесь ее дом. Здесь и только здесь ее будущее — она станет настоящим врачом и будет служить ордену. Ты думал об этом, воин?
Мехмет признался себе, что до сих пор не заходил мыслями так далеко. Просто боялся…
— А теперь проваливай. — Доктор вовсе не хотел слушать его оправданий. — Мне нужно побыстрее подняться с постели, чтобы Марджана с легкой душой отправилась за подругой.
Понятно, что доктор желает своей помощнице только добра. Этот бесцеремонный допрос дал Мехмету возможность увидеть свои поступки со стороны. Увидеть и признать, что они более чем далеки от благородных — он использовал Марджану. Использовал утешение, которое она ему предлагала, использовал ее, чтобы исцелить свои душевные раны, да и усмирить плотские желания… Себе, во всяком случае, можно в этом признаться.
Когда-то он воображал, что, насытившись, забудет о девушке и она перестанет посещать его сны. Думал, что, погостив здесь, сумеет взять себя в руки. Но надеждам этим не суждено было сбыться. Более того, он достиг противоположного: теперь он хотел Марджану безумно и безоглядно. И не был уверен, что когда-нибудь охладеет к ней.
Кроме того, доктор задал еще один весьма резонный вопрос. И теперь он, Мехмет, сам задал его себе — хочет ли он, чтобы Марджана стала его женой? До сих пор он страшился одного лишь слова. Ни одна женщина не могла заставить его подумать о семейной жизни.
А сама Марджана?
Она вечно твердила, что не собирается замуж и не думает покидать остров. Доктор прав и в этом: она будет несчастна, если покинет Эгрипос. А если он откажется присоединиться к «стражам», что тогда? Скорее всего, вернется в столицу, дождется смерти дядюшки, примет титул и наследство… Почему-то эти мысли вызывали теперь у Мехмета лишь тоску.
Но может, он заглядывает слишком далеко вперед? Сейчас нужно беспокоиться только о судьбе Каримы. И об успехе предстоящего похода, разумеется.
Возможность снова принять бой тревожила его. Он молил Аллаха о том, чтобы не оцепенеть, не застыть, как многие молодые солдаты, а смело броситься на врага. Но при мысли о том, что может случиться с девушкой, Мехмет покрывался холодным потом. И чем ближе подходил день отъезда, тем сильнее овладевал им страх.
Надо подождать. До того дня, когда они спасут ханым Кариму. Тогда он решит, что делать со своим будущим.
Свиток шестнадцатый
Наконец долгожданная минута настала. Пришли вести из Таниса: глава племени действительно держит новую рабыню в своей горной крепости к восходу от горной гряды. Больше не нужно было тянуть с отплытием — наоборот, следовало поторопиться. Две дюжины «стражей» должны были под покровом темноты высадиться в маленьком морском порту к восходу от Таниса. Виконт Кромвель и граф Цепеш будут ждать их с караваном и поведут от побережья через пустыню и горные перевалы.
Пока они шли к конюшням, Мехмет поймал взгляд Марджаны.
— Сегодня? — прошептал он.
Девушка кивнула. Она сто раз клялась себе держаться подальше от Мехмета, и все же мечтала воспользоваться любой возможностью побыть вместе — ведь каждая ночь могла стать их последней ночью.
Он уже ждал ее у грота и безмолвно привлек к себе, завладев губами в неистовом поцелуе, сразу напомнившем об их страсти. На этот раз они любили друг друга с яростью, исступлением и какой-то тоской, которой раньше не было.
Когда он, прощаясь, сжал ее в объятиях, она молча покорилась, ощущая под своей щекой мерное биение его сердца и стараясь смириться с судьбой.
Наутро, когда Марджана поднялась на борт корабля, Мехмет уже был там. Она обещала себе, что будет относиться к нему так же, как к другим, но оказалось, что этого слова сдержать не может. Следующие три дня Марджана провела, прислушиваясь к поскрипыванию такелажа, хлопанью парусины, спокойным шуткам других «стражей», проводивших время за игрой в карты и рассказами о былых приключениях. Обстановка на корабле была спокойной и дружеской. Собственно говоря, это задание почти не отличалось от десятков других, которые Марджане приходилось выполнять в последние годы, если не считать присутствия Мехмета.
Они приблизились к берегам Африки задолго до рассвета. Стоя у поручня, Марджана едва различала высокие холмы. В некоторых окнах светились огоньки — портовый городок не спал.
Почти час спустя, когда земля стала ближе, она увидела серию ярких вспышек — в условленном месте на берегу кто-то размахивал фонарем.
Они бросили якорь в маленькой бухте. Аякс-Странник, хорошо знакомый со здешней береговой линией, повел первую шлюпку. Марджана и Мехмет были во второй, Сантос Ферра — в третьей, его «спутниками» были ящики с оружием.
«Стражи» сошли на скалистый берег и быстро поднялись в темноте на низкую скалу, которую прикрывали густые миртовые заросли. Когда они добрались до условленного места, Марджана скорее почувствовала, чем увидела людей и коней. Первый, кого она узнала, был сэр Оливер, виконт Кромвель, ее друг Кром.
Появившись из темноты, он нежно обнял девушку, а потом дружески хлопнул Мехмета по плечу.
— Похоже, — весело пробормотал он, — на Эгрипосе ты нашел больше, чем ожидал.
Марджана заметила нервную гримасу Мехмета и услышала сухой ответ, произнесенный ледяным голосом:
— Тебе за многое придется ответить, друг мой. Оказалось, ты забыл в своем приглашении кое-какие важные детали.
— Но я же клялся сохранить тайну. Впрочем, чертовски рад снова тебя видеть! — воскликнул Кром, после чего представил Мехмета графу Владу Цепешу. Марджана наблюдала, как мужчины обменялись рукопожатием и смерили друг друга оценивающим взглядом. В темноте их было трудно различить: оба высокие, мускулистые, черноволосые, с властным выражением лица. Только нос у Влада был орлиным, а глаза не синими, а пронзительно-серыми.
— Слышал о вас много лестных отзывов, шейх, — коротко и вполне искренне проговорил Влад.
Рядом с ним появился невысокий смуглый человек в длинном белом одеянии — джеллабе — и головном уборе из квадратного куска ткани, удерживаемом на голове черным жгутом.
— Это Ризван. Он будет нашим проводником. Доведет нас до гор.
Ризван не стал терять время на пустые разговоры — молча указал на сундук, где ждало путешественников одеяние, более приличествующее здешнему климату. Мужчинам раздали бурнусы — плащи с капюшонами для защиты от палящего солнца и песчаных бурь. Марджана и две девушки с Эгрипоса превратились в рабынь, облаченных в длинные одеяния — аба, платки и шарфы-лизамы, чтобы закрывать лица. Лишь Мехмет остался в своем привычном платье — он играл роль богатого путешественника без родины, которому взбрело в голову охотиться на львов. Но поверх костюма он все равно накинул бурнус.
— Полагаю, ты и так сойдешь, — хмыкнул Кром, изучая Мехмета, — только прими более надменный вид.
По команде караван, состоящий из коней, верблюдов и вьючных мулов, потянулся к полудню. Марджана ехала в самом конце, вместе с женщинами и слугами, но была рада, что под ней лошадь, а не раскачивающийся, как судно на волнах, верблюд.
Ризван сказал, что путешествие займет три дня. Они специально высадились подальше от шумных городов, но вскоре придется пользоваться проторенными дорогами — другого безопасного пути через жестокую пустыню просто не существовало.
Марджана легко вошла в ритм и чутко дремала под топот копыт, скрип седел и тихие голоса переговаривавшихся впереди мужчин. Мехмет ехал рядом с Владом, очевидно, выслушивая сведения, собранные тем за последние несколько недель. Они наверняка успеют обсудить самые важные детали плана спасения Каримы, предложенного Мехметом.
Вскоре над холмами поднялось солнце. Путники пересекли широкую плодородную долину, где в изобилии росли дикие фиговые и оливковые деревья. Вскоре дорога под копытами коней превратилась в каменную тропку и вереница путников стала подниматься на холм. С холма в долину, из долины вверх, на следующий холм, чуть выше. К полудню местность стала абсолютно бесплодной и дикой. Тропа сузилась, стиснутая с обеих сторон меловыми скалами и откосами из красного песчаника. Когда они стали пробираться между крутыми склонами и глубокими оврагами, Ризван, отстав от других, подъехал к Марджане.
— Будьте как можно осторожнее, красавица. Здесь очень опасно.
Марджана поблагодарила его и пообещала быть начеку.
Царила ужасная жара. Наконец они остановились, чтобы дать отдохнуть животным. Марджана жадно напилась воды из меха, разделив порцию с остальными женщинами, и перекусила ячменными лепешками, козьим сыром и инжиром.
К концу дня на горизонте показались очертания зубчатой горной цепи, но солнце уже горело червонным золотом, опускаясь все ниже, и Ризван приказал остановиться на ночь.
Проводники быстро и очень проворно раскинули лагерь и возвели почти дюжину черных шатров из козьих шкур, пока женщины разводили огонь и готовили ужин.
Марджана распрягла лошадь, задала ей корма и воды и размяла ноющие ноги, пройдясь вокруг лагеря. Несмотря на жару и отсутствие растительности, вечер был таким мирным, что путешествие, пожалуй, могло прийтись ей по душе. Только мысли о Кариме и Мехмете портили настроение девушки — подруга томилась в плену, а любимый ее старательно избегал.
— Скажи мне, — спросил Кром, провожая девушку к самому большому шатру, — шейх успел свыкнуться с жизнью на острове?
— Думаю, да, — обронила Марджана, не собираясь выдавать чужих секретов. — И похоже, ему там очень понравилось.
— Как по-твоему, он присоединится к нам?
Так вот о чем беспокоится Кром! Он с самого начала предлагал мэтру Гуайомэру подумать о вступлении Мехмета в орден и именно поэтому уговорил старинного друга приехать на Эгрипос.
— Не уверена, — честно ответила Марджана. — Сначала ему придется преодолеть множество неприятных воспоминаний, связанных с войной. Все будет зависеть от того, как быстро мы освободим Кару.
Сидя на тростниковом коврике между Кромом и Странником, Марджана с аппетитом поглощала простую, но вкусную еду: кускус с овощами, оливки, бобы, маринованные в масле и уксусе, золотистые спелые финики. Потом были поданы маленькие чашечки густого черного кофе. Мехмет и Влад продолжали уточнять детали плана, стараясь предусмотреть все до последней мелочи. Но девушка знала, что если дела пойдут плохо, им придется положиться на сообразительность и опыт, чтобы вызволить всех из беды.
— Завтра вечером, — наконец заговорил Влад, — мы раскинем лагерь в оазисе Мерез. Наутро оставим там караван, и только двадцать человек отправятся к крепости.
— Сколько времени займет этот переход? — спросил Странник.
— Девять, самое большее десять часов, — ответил Влад. — Нам нужно добраться до горной крепости Кемала к концу дня, пока еще светло. Главу племени зовут Кемал аль-Малика. Он правит одним из самых могущественных племен в Танисе. К тому же он чрезвычайно гостеприимен — я на прошлой неделе побывал у него, якобы в поисках чистокровных кобыл. Он знает много языков, уважает науку и знания. А уж о всевозможных новинках в мире оружия и говорить нечего — он, думаю, первым во всей Африке взял в свое время в руки пищаль…
— Этот перевал — единственная дорога к крепости? — спросил Мехмет.
— Да. Туареги разводят скот, а их мужчины считаются свирепыми воинами. Крепость Кемала больше похожа на укрепленный город, защищенный с одной стороны горным склоном и выходящий на узкую плодородную долину. Полуденный путь круто поворачивает на закат, а потом раздваивается: одна дорога ведет к Танису, другая — на восход.
Мехмет кивнул, а Влад продолжил:
— Шейх поведет группу с полуночного перевала. Перейдя долину, они приблизятся к стенам города.
— Но никто не сможет попасть внутрь? — уточнил Кром.
— Нет, — покачал головой Влад. — Мейт может взять с собой всего несколько человек — он же охотник, а не полководец. Остальным, в том числе и тебе, Кром, нужно будет раскинуть лагерь у ворот в долине. Мне же придется остаться по эту сторону горы, чтобы прикрывать отступление.
— А что будет, когда мы попадем в крепость? — допытывался Аякс.
— Мейт — богатый путешественник и охотник. Когда Кемал примет его, он попросит проводника по горам, где водятся львы. А вы, в благодарность, конечно, предложите ему в обмен дюжину мушкетов.
— Но если ему этого покажется мало? — спросил кто-то.
— Можете дать ему больше. В ящике их три дюжины. Их мы оставим Кемалу как плату за оскорбление гостеприимства и похищение пленницы у него из-под носа. Но я сомневаюсь, что спорить придется долго. Туареги воины, а не торговцы. Надеюсь, Кемал посчитает ваше предложение щедрым и справедливым.
— Надеюсь, что так, — сухо пробормотал Странник.
— А что делать мне? — вмешалась Марджана. Влад задумчиво свел брови.
— Ты будешь рабыней Мейта. Несомненно, на ночь тебя отошлют в гарем. Тебе придется постараться — найти ханым Кариму, объяснить, что мы задумали, и устроить ей побег. Если что-то пойдет не так, тебе нужно будет известить шейха. Вам придется на месте решать, что делать дальше. Если же все будет в порядке, он даст сигнал Аяксу и Ферре, что можно продолжать.
Марджана рассматривала рисунок Влада.
— Насколько хорошо охраняется женская половина?
— Возможно, совсем не охраняется. Женщины туарегов не содержатся под замком, как невольницы в османских гаремах, так что похитить Кариму будет нетрудно. Главные трудности начнутся потом, когда нужно будет незамеченными выбираться из крепости. Поэтому следует сделать все возможное, чтобы избежать погони. Вы начнете с того, что переоденетесь мужчинами. В вашем багаже, Марджана, спрятаны два черных бурнуса и тюрбаны. В полутьме вы сможете сойти за воинов.
— Но дом Кемала, похоже, окружен стеной, — заметила она.
— Так оно и есть. Видите дворик вот здесь, на полуночи? В этом месте стену легко перепрыгнуть. Мейт поведет вас с Каримой к конюшне, где будет ждать Ферра с лошадьми, а тем временем… — Влад взглянул на Сантоса: — Вы, как слуга и одновременно грум Мейта, выведете из строя лошадей, чтобы за нами не погнались. Марджана, вы сказали Сантосу, что делать?
Она кивнула.
— Траву, которую я привезла, можно подсыпать в еду или воду. Зелье не причинит особого вреда, только вялость и легкая дурнота, которые пройдут через несколько часов.
— Сколько времени придется ждать, пока зелье подействует?
— Час, может быть, чуть больше.
— Но ведь в крепости немало лошадей. Кемал наверняка бросится в погоню, — проговорил Аякс. Теперь, когда до цели было рукой подать, следовало быть точным и осторожным.
— Вот поэтому и нужно отвлечь Кемала, — пояснил Мехмет. — Его следует заманить подальше от дома и чем-то занять. Временно лишившись главы, туареги вряд ли бросятся за нами в погоню.
— Под словом «отвлечь» вы подразумеваете взрыв?
— Совершенно верно, причем в самой дальней части крепости. Как глава племени, Кемал первым поспешит узнать, что произошло. Если повезет, он и его воины будут настолько заняты, пытаясь определить, откуда исходит угроза, что мы сумеем незаметно проскользнуть в ворота.
— А дальше? — не унимался Странник. — Меня не должны найти после взрыва.
— Как только подпалите шнур, скорее бегите к воротам. Но прежде решите, куда именно будете бежать, — добавил Мехмет.
Тот кивнул.
— Ворота на ночь запираются, но охраны там немного. Я видел всего двух часовых. Аякс, ты свяжешь этих молодцов и откроешь ворота. А уж потом занимайся своими хлопушками.
— Похоже, ночка будет веселой, — ухмыльнулся Ферра.
— Неужели в этот раз драка пройдет без меня? — пожаловался Кром.
«Стражи», хорошо знающие цену словам Крома, дружно рассмеялись. Даже Влад коротко усмехнулся, но тут же стал серьезным.
— А вот тебе, Кром, нужно будет мгновенно свернуть лагерь и ждать у ворот с полудюжиной людей и лошадью для Аякса. К этому времени Мейт и Марджана уже успеют пробраться к Кариме. Кроме того, тебе придется прикрывать их отход и при необходимости вести ответный огонь.
— С большим удовольствием! — Кром ухмыльнулся, предчувствуя хорошую драку.
— Не рискуй понапрасну, — предостерегающе повторил Влад. — Мэтр Гуайомэр не желает, чтобы мы убили Кемала или кого-то из его людей. Поэтому стрелять будем, только если не останется иного выхода.
— Разумеется.
— Вы направитесь к полуночному перевалу, — продолжал Влад. — Я буду ждать на другой стороне со свежими лошадьми. Если вас будут преследовать, я взорву пороховой заряд, достаточно большой, чтобы вызвать оползень и закрыть проход через горы.
Аякс, теперь удовлетворенный, медленно кивнул.
— Вопросы? — осведомился Мехмет. — Мы чего-то не учли? Забыли?
Воцарилось молчание: вероятно, «стражи» взвешивали преимущества и недостатки плана. Почувствовав взгляд, Марджана подняла глаза от карты. Мехмет был сосредоточен и хмур. Девушка пыталась понять, чем он недоволен, но синие глаза казались темными бездонными озерами. И все же она чувствовала, нет, отлично знала, что его что-то беспокоит.
…Гром взрыва… конский вопль… нестерпимая боль… нет сил подняться…
Скачущая впереди Марджана разворачивает коня… возвращается к нему…
Протягивает руку… оглушительный треск выстрела… ее лицо… кровь…
Марджана опускается на колени…
Аллах великий, нет… пожалуйста… только не это…
Мехмет, задыхаясь, вскочил и открыл глаза. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Он ошеломленно огляделся, до сих пор не оправившись от ножевого удара паники.
В темном шатре было тихо, если не считать спокойного дыхания спящих «стражей». И никаких следов Марджаны… Да, она спит в женском шатре.
Он лег на спину, все еще дрожа от пережитого ужаса. На этот раз видение было другим: не Анвар, а Марджана вернулась, чтобы спасти его. Вернулась и была убита у него на глазах.
Он видел, как она умирает. Что она пожертвовала жизнью ради него. Только не это…
Они свернули лагерь на рассвете следующего дня, чтобы хоть часть пути одолеть в прохладе, но всего через несколько часов беспощадное солнце обрушилось на них. К полудню перед ними распростерлось бесконечное море желтовато-серого песка, накалившегося под жарким выцветшим небом.
Марджана знала, что это всего лишь преддверие Черных Песков и лето давно кончилось, но палящая жара была почти невыносимой. Бесплодная местность, кое-где поросшая горькими солянками, казалась безжалостной и безжизненной. Марджана вновь дремала в седле. Но тут лошадь под ней едва не наступила на полузарывшуюся в песок змею. Напутанная кобыла с пронзительным ржанием взвилась на дыбы и в панике дернулась в сторону, сбросив всадницу. Девушка с размаху упала на спину и на мгновение лишилась чувств.
Змея была небольшой, но свернулась совсем рядом с лицом девушки, глядя на нее блестящими черными пуговицами глаз и явно готовясь напасть. Марджана от страха потеряла способность двигаться. Даже топот копыт доносился словно с другого края мира. Земля под ней вздрогнула, рядом с головой мелькнули копыта, сильные руки схватили ее, оторвали от земли и бросили поперек седла. Ошеломленная ударом, она во второй раз едва не задохнулась.
Тяжело дыша, она попыталась высвободиться, но узнала спасителя по стальным объятиям. Мехмет. Изнемогая от облегчения и благодарности, она прислонилась к его груди. Он держал ее крепко, молча унося от опасности. Змея, извиваясь, заструилась прочь.
Подъехавшие «стражи» ждали объяснений.
— Все хорошо, — заверила Марджана, не привыкшая к подобному вниманию и потому изнемогавшая от смущения. — Просто лошадь испугалась змеи.
Кром, несколько успокоившись, обернулся к Мехмету:
— Так вот каким маневрам учат в кавалерии!
— Это мастерство, — заметил Аякс с восхищением.
Влад кивнул:
— Даже чистокровный бербер не смог бы сделать лучше.
Мехмет, не говоря ни слова, усадил девушку на ее пугливую кобылку, а сам, продолжая мрачно хмуриться, отъехал прочь. Остальные удивленно смотрели ему вслед. Только к вечеру у Марджаны появилась возможность поговорить с ним.
Караван уже в сумерках добрался до Мерез — желанного приюта для усталых путников. Прохладная зеленая роща из перистых финиковых пальм возвышалась над зарослями олеандров и тамариндов, отбрасывая благословенную тень и давая прохладу и покой.
Проводники раскинули лагерь на краю оазиса, а «стражи» тем временем пополнили драгоценный запас воды. Сегодня ужин был более изысканным — к кускусу прибавилась жареная баранина. Как и в прошлую ночь, «стражи» ужинали все вместе, в том же шатре. Только на этот раз люди в основном молчали, мысленно готовясь к завтрашнему утру. Ждали, когда начнется то, ради чего они и ступили на африканскую землю.
После ужина все разошлись по своим палаткам. Марджана подошла к Мехмету и попросила уделить ей несколько минут для разговора наедине.
Он кивнул и показал глазами на группу пальм чуть в стороне. Несколькими минутами позже девушка последовала за ним. Методично размахиваясь, он все метал и метал нож в ни в чем не повинный ствол пальмы.
Должно быть, он услышал ее шаги — резко, даже суетливо опустил руку и спрятал нож в карман. Когда она встала рядом, он уже пристально смотрел на призрачно-белые пески пустыни. Ночь была ясной, лунной и очень холодной.
Мехмет первым прервал молчание:
— Что ты хотела мне сказать?
Марджана встревоженно взглянула на него — меньше всего она готова была к подобному тону.
— Просто хотела поблагодарить за то, что спас меня сегодня.
— Прекрасно. Я принимаю твою благодарность.
— Мехмет, в чем дело?
Она положила руку ему на плечо, но он дернулся, как от удара, и, отступив, повернулся к ней спиной.
— Я чем-то оскорбила тебя? — растерялась Марджана.
— Н-нет, — едва слышно выдавил он, и это короткое слово прозвучало хуже самого крепкого ругательства.
— Но что случилось?
— Я пытаюсь смириться с твоим участием… С величайшим трудом…
— Но почему?
Мехмет судорожно сжал кулаки.
— Прошлой ночью у меня снова был кошмар… но на этот раз… вместо Анвара погибла ты.
В голосе звучала такая тоска, что сердце Марджаны сжалось. Ей так хотелось успокоить его, обнять, прижаться щекой к его окаменевшей спине. Но девушка ограничилась тем, что тихо напомнила:
— Мехмет, это всего лишь сон.
— Может, и так. Но то, что случилось сегодня, было вполне реальным. — Он снова стиснул кулаки, словно пытаясь раздавить что-то. — Когда я увидел тебя на земле, такую застывшую и неподвижную…
— Ты беспокоишься обо мне, — догадалась она наконец.
— Да, дурочка, безумно! — прошипел он, оглянувшись. — Думаю, у меня для этого есть все причины, учитывая опасность, которой ты подвергаешься.
— Опасность? Не большая, чем для других, включая тебя.
— И ты считаешь, что это меня успокоит!.. Я не желаю видеть, как ты умираешь, Марджана! На моих глазах Анвар отдал за меня жизнь, и это видение всю жизнь будет меня преследовать. Не думаю, что смогу жить с воспоминаниями о твоей гибели!
Марджана негодующе выпрямилась:
Читать бесплатно другие книги:
