Чаша мудрости Бабаев Руслан

Пятью перстами, сжатыми в кулак, сильна рука:

Лишь тот народ велик и не подвластен рабству,

Что дружбою един и цену знает братству.

Когда прозренья час придет,

Бесспорной истине поверьте:

Жизнь может оценить лишь тот,

Кто был в объятьях смерти.

Рождение и смерть – спор вечный на устах:

Что нам дарует вечность, что предрекает крах?

Так, где же истина? Она, увы, проста:

Восставшие из праха – вновь возвратятся в прах.

Когда поднимешься на высоту преклонных лет,

Найдешь ли на вопросы бытия ответ?

Увы, откроется тебе всего один секрет:

Все в этом бренном мире – суета сует!

Не смейся над старостью – жизнь коротка,

Дойти не успеет до моря река,

Как сам поседеешь, как белый прибой,

И смех повторится уже над тобой.

Возможно ли понять загадку мирозданья?

Познать пытались истину великие умы.

Увы, их жалкие и глупые признанья

Не стоят ни йоты нищенской сумы.

О, Луноликая! Наедине с тобой

В волшебный мир я окунаюсь неземной.

Журчанию ручья вторит игристое вино,

Зачем эдем мне – рай передо мной!

Не надо смерти ждать – она сама придет,

Иначе в страхе жизнь твоя пройдет.

Живи в веселье, не томись, мой друг,

Хвала богам, прекрасен мир вокруг!

Пороков много в мире – их не обойти,

Хоть праведным путем без устали идти.

Блюдя один запрет – нарушишь ты другой,

Увы, безгрешного средь грешных не найти.

Зачем рожденье ниспослал ты нам, о Мир,

В подарок дав с собой веселую беспечность?

Увы, недолог оказался жизни пир:

Мы все вернемся вскоре в бесконечность.

Не всякий, кто дожил до седины – мудрец.

Порой среди юнцов – он истинный глупец:

Слова нравоучений, льющиеся с уст, пусты,

                                                  как звон колец,

Поступки мудрые – вот мудрости венец!

О, человек, двуликое создание!

Когда вершилось Богом мирозданье,

В тебя вселился бес – ты в маску облачен,

Двуличным быть теперь – навеки обречен.

Все в мире туманном во власти небес,

Под солнцем, увы, не бывает чудес:

Беспомощным старцем предстанет юнец –

Нам всем уготован печальный конец.

Лишь тот, кто дорогой страданья прошел

И в муках земных свой рубеж перешел,

Тот знает, что путь, что ведет в райский сад

Проходит, петляя, сквозь огненный ад.

За солнечным днем, убегающим прочь,

Придет бесконечная темная ночь.

Великую тайну открыл нам творец:

Начало любое – имеет конец!

Моя пари! Лишь встретившись с тобой,

Познал я таинство любви, ниспосланной судьбой.

Истома сладких губ и блеск твоих очей

Переплелись со страстью сказочных ночей.

Скрипка печали, что флейте веселья вторила,

Песню ушедшей любви ото сна пробудила.

Где ты теперь, что меня больше неба любила,

И, уходя навсегда, мое сердце на части разбила?

Цветами устлан весь земной эдемов сад,

Куда не бросишь жаждущий свой взгляд.

Но только тот, кто был в том цветнике, признает –

Цветок не каждый, что в саду – благоухает.

Наш мир непостижим земному пониманью,

Итога нет бесплодному скитанью:

Закрыты пред людьми прозрения истоки,

Как создан мир? Ответ лишь знают Боги.

Придет тот день, когда уйдешь ты в мир иной,

Простившись с солнцем и таинственной луной.

Уйдешь во тьму, не разгадав вселенной круговерть,

И тайну вечную откроет тебе всезнающая смерть.

Хвала тому, кто жизнь прожил достойно,

Кто, уходя, покинул мир пристойно;

Кто честью дорожил и был достоин уваженья,

Кто не грешил и не искал прощенья.

Все тленно под луной, где отведен нам срок;

Всех перемелет мельница истории в песок.

Пока пустынею не стал цветущий мир,

Пей, веселясь – еще не кончен пир!

Что перед вечностью столетье бытия?

Как дуновенье ветра жизнь кратка твоя.

Мгновеньем пролетит во времени наш век,

Спеши в веселье жить, беспечный человек!

Как тонка между жизнью и смертью нить!

В мире опасном, поверьте, не просто прожить.

Лишь избранники бога до старости мудрой дойдут,

Остальные, увы, второпях в мир теней отойдут.

Постигнуть истину живущим не дано,

Что ожидает каждого – судьбой предрешено.

Не дал нам дар предвиденья пророк,

Распутать жизни чтоб запутанный клубок.

Пройдет отпущенное время и все во тьму уйдут,

Избранники другие в чужой нам мир придут.

Но краток век и повторится все сначала,

И нет тому конца, как нет тому начала.

Когда всем миром правит госпожа судьба,

Нужна ль за жизнь нелепая борьба?

Неведомо всем нам, что выжжено давно

На лбу у каждого кровавое клеймо.

Когда гарцуешь ты сегодня на крутом коне,

И смотришь свысока на тех, кто на земле,

Ты знай: когда скакун удачи сбросит и тебя

                                                           и твой успех,

Окажешься, среди тобой презренных, ниже всех!

Уж лучше пить прогорклое, но чистое вино,

Чем мутное, предвидя, что подслащено оно.

Как лучше правдой горькой дорожить,

Чем пребывать в объятьях сладкой лжи.

Воды из родника напиться – ты спеши!

И надышаться воздухом небесным – ты спеши!

Жизнь коротка: каким путем идти – реши,

И лишь бежать навстречу смерти не спеши!

Живи под солнцем, не пребудь в тени,

Цени мгновенья, что тебе даны.

Лишь тех, кто в радости свой осушает рог,

Не оставляет счастье и минует рок.

Не бойся смерти – жизнь куда страшней,

Когда преследует тебя проклятье черных дней:

Предательство друзей или измена милой,

Что может этой пытки быть больней?

Ты в этот странный мир пришел, скажи – зачем?

Светила свет увидел и луны, ответь – зачем?

Ни звезд таинства не познав, ни бытия,

Ушел во тьму, скажи – ты приходил зачем?

Себя, глупец, считаешь мудрецом? Напрасно.

И спорить ты готов со всеми обо всем? Напрасно.

Всего не может знать никто, а посему:

Умнее всех считаешь ты себя напрасно.

Когда, всех презирая, ты идешь в пути,

И не даешь прохожему дорогу перейти,

Поверь, твой рок тебя настигнет и тогда

От наказанья божьего не сможешь ты уйти.

Жизнь – второпях прочитанная книга:

Она написана судьбой – в ней быстротечность мига.

Нам не угнаться за чредой летящих в бездну дней,

Страницу пролистав – мы не вернемся к ней.

Уходят все, уйдем и мы с тобой.

Придут другие, будет мир иной,

Но след, оставленный тобою или мной.

Наполнит тихой грустью их покой.

О, сколько тысяч душ в небытие ушли,

Сравнимы ль с ними те, что на олимп взошли?

Как горсть песка перед величием пустыни,

Мы на весах истории ничтожны перед ними.

Лишь времени дано всем миром править,

Историю, увы, нельзя исправить:

Что было – все уходит в вечность,

Что есть – тому присуще быстротечность.

Достигнем ли мы истины? Напрасны все стремленья.

В неведенье наш разум в оковах заточенья,

Но рвется ввысь, мечась меж бытием и смертью,

Душа поэта, скованная цепью.

Спор о бытие и смерти бесконечен,

Семью замками он от смертных засекречен.

Все в мире призрачно и нет в нем постоянства –

Светила свет и тот, увы, не вечен.

Уж так ли вечен мир, как предрекают нам?

Кто истину познал – явился ли он к вам?

В неведенье и тьме мы век свой проживем,

И тайну эту не раскрыв, в безмолвие уйдем.

Сокрыты тайны бытия ушедшими веками,

Рождаются и покидают мир с закрытыми глазами.

Лишь краткий миг, прозрев, живем в веселье мы –

И вновь уходим, оросив сад жизни горькими слезами.

Дано кому-то, веселясь, жизнь долгую прожить;

Другому выпала судьба, спеша, добро творить.

Так чем же измеряют бытие – преклонными годами,

Или свершенными для всех богоугодными делами?

Вдохнули Боги души в нас – чтоб вновь забрать назад.

Как жизнь нам без греха прожить, что дали напрокат?

Душа безгрешная легка – взлетит, порхая, в рай,

Отягощенную ж грехами – потянет прямо в ад.

Проходят жизни путь и мудрый и глупец;

Один вершитель добрых дел, другой разврата жнец.

Но в введенье ль они, что бытие – экзамен,

И будет принимать его учитель наш – Творец?

Граница между правдою и ложью – призрачна она:

Из белых дней и черных жизнь сотворена.

В ней правда, как и ложь, у каждого своя,

Тогда как истина для всех – воистину одна!

В час твоего рожденья душу Бог в тебя вдохнул,

Чтоб по истеченью века ты ее вернул.

Чем ты ее заполнил? Милосердием, или в ней жизни суета?

И что же Богу ты отдашь, когда душа пуста?

Когда я трезв, похоже, мир весь пьян:

Во всем, что предо мной, я нахожу изъян.

Кругом вражда, беспутство и обман,

Неужто создавая нас, Всевышний, ты был пьян?

В душе у всех живет частица бога.

У них у каждого своя, им данная дорога.

Так знай же, что глумясь в пути над кем-то,